Глубина Земляной Андрей

14

Пансионат

Оставшаяся часть ночи прошла без приключений. Эмми покинула меня почти сразу после ухода Димы, ей срочно понадобилось подкрепиться. Даже я ощущал это по ее холодным рукам. Кровь служит для вампиров главным катализатором жизнедеятельности, без нее их организм постепенно приходит в негодность. Внешне это проявляется в снижении температуры и бледности кожи. Но помимо этого есть еще одна малоприятная деталь — голод. Он является причиной и следствием всех поступков вампиров. Голод никто не в состоянии терпеть. В такие моменты вампир не контролирует себя и может напасть на любое живое существо, случайно оказавшееся поблизости. Эмми всегда стремилась не доводить до этого, ведь теми самыми живыми существами, которые всегда поблизости, были я и мои близкие.

Под утро девушка вернулась сытой и довольной. Синие глаза блестели, оттененные свежим румянцем. О нашей маленькой размолвке было забыто, и Эмми болтала со мной и Димой как ни в чем не бывало.

Позвонил отец, но я передал трубку брату. Мне нечего было сказать папе. Дима же умел красочно расписать даже те события, о которых лично я и вовсе не стал бы упоминать.

Наконец мы собрались за завтраком в нашей с Эмми комнате. Амаранта все утро выглядела весьма загадочной, и я в конце концов не выдержал и спросил, что, собственно, случилось. Оказывается, она только этого и ждала.

Я навещала доктора Глухарева, — таинственно начала Эмми.

Ты что же, ходила прямо к нему домой? — изумился брат.

Можно и так сказать. Только он, конечно, об этом не знает.

Кажется, ты выяснила что-то интересное, — предположил я с улыбкой, глядя в светящиеся от предвкушения глаза девушки.

Ага, — Эмми кивнула. — Он стопроцентно вампир, — победно провозгласила она, любуясь произведенным эффектом.

А я считал, что все вампиры хорошенькие. Выходит, ошибался? — Дима, похоже, думал о кровопийцах в том же ключе, что и я. Впрочем, если изо дня в день ты встречаешь именно таких вампиров, определенному стереотипу на их счет сложиться нетрудно.

Конечно, так оно и есть, — ответ Эмми не вязался с заявлением о том, что Глухарев — вампир, — но из любого правила бывают исключения.

Глухарев — представитель какой-то особой ветви страшных вампиров, или он просто обращен слишком поздно? — предложил я два варианта для объяснения этого феномена. Но и тот и другой мне самому казались маловероятными. Во-первых, я вроде знаю все разновидности вампиров (таких, на самом деле, немало), а во-вторых, вампиры обращают, как правило, молодых и сильных людей во избежание вырождения своей расы.

Нет, — махом отмела Амаранта мои догадки. — Он самостоятельно довел себя до такого состояния.

После этих слов мы с Димой крепко призадумались. Каким же мазохистом надо быть, чтобы из крепкого, красивого хищника благодаря собственным усилиям превратиться в старую развалину?

А ты уверена? — недоверчиво переспросил Димка. Ему, как и мне, трудно было представить, что кто-то по собственной воле способен сделать с собой подобное.

Я еще не знаю, зачем Глухареву это понадобилось, но убеждена в том, что доктор — обычный вампир, — четко изрекла Эмми. — Вероятно, когда-то он тоже выглядел как все вампиры, но потом его образ жизни это изменил.

Образ жизни? — уточнил я. — Разве вампиры способны стареть?

Смотря чем питаться. Честно говоря, ему памятник поставить нужно. Я завидую его выдержке.

Эмми говорила непонятные мне вещи, и я решил расспросить ее подробнее:

Какой выдержке? О чем ты говоришь? Я что-то ничего не понимаю, — Дима кивал в знак того, что и он далек от понимания.

Давайте по порядку, — предложила Эмми, и мы тут же согласились. — Глухарев — вампир. Теперь у меня нет в этом сомнений. Единственная причина, по которой я не почувствовала этого еще в поликлинике, заключается в том, что он ведет не совсем привычный для вампира образ жизни, а потому и энергия от него идет иная, нежели от обычного вампира. А происходит это от того, что он питается не кровью людей, как это делают все остальные, а кровью животных. Думаю, преимущественно крупных млекопитающих, — подумав, добавила она.

Но ведь ты, кажется, говорила, что кровь животных не подходит для вас, и, заменяя ею человеческую кровь, можно умереть, — напомнил я Эмми ее же слова.

Не совсем. Можно, конечно, питаться и кровью животных, но вы видели собственными глазами, как воздержание влияет на организм вампира. К тому же не следует забывать о голоде. Его власть очень велика.

Так неужели Глухарев не испытывает голода? — спросил Димка.

Конечно, испытывает, — Эмми нахмурилась. — Думаю, он постоянно борется с ним. Поэтому я и восхищаюсь им. Я бы не смогла противостоять подобному. Должно быть, он очень долго тренировался, прежде чем выработал в себе такую стойкость.

Не знал, что такое возможно, — Дима выглядел потрясенным. — А еще что-нибудь меняется помимо внешности, если питаться кровью животных?

Теряется не только красота и молодость, но и другие свойственные вампирам особенности. Сила, например, выносливость; зрение и слух становятся не такими острыми. Он — почти обычный человек, только страдающий и физически, и эмоционально. Да еще и живущий вечно, — описала Амаранта безрадостную картину существования доктора.

К чему так себя мучить?

Этого я пока не знаю. Но если мы проследим за Глухаревым и посмотрим, чем он занимается, то выяснить это не составит труда, — Эмми победно улыбнулась.

Значит, это он делает из невинных малышей подобие Блэйда? — уточнил Дима.

Получается, что он, — ответил я за Амаранту. — Его кандидатура подходит подо все параметры. И работает он в поликлинике, и сам является вампиром, и беременные ходят к нему на прием. Все сходится в одной точке, и эта точка — доктор Глухарев.

Звучит логично, — наконец и Дима согласился с общим мнением.

Мы снова приступили к активным действиям, причем на этот раз были намного ближе к цели. В сладком предвкушении победы мы засобирались к поликлинике, от-слеживать передвижения доктора Глухарева.

В качестве наблюдательного пункта мы, конечно, использовали машину. Это было очень удобно. Но требовался один доброволец, который бы поднялся к кабинету и уже оттуда следил за тем, что делает доктор. Эмми пойти не могла (Глухарев уже наверняка распознал в ней вампира и теперь чувствовал ее приближение заранее), а я не хотел, и мы решили отправить Диму, тем более что он уже давно жаловался на бездействие и скуку.

Весь день мы с Эмми провели на стоянке в душном автомобиле, а Димка сидел возле кабинета подозреваемого, периодически рапортуя по сотовому телефону о его передвижениях. К тому моменту, когда часы пробили семь вечера, устали все.

В очередной раз раздался звонок, и я, нажав на зеленую кнопку ответа, услышал злой голос брата:

— Он спускается. Я иду следом.

Учитывая, что сегодня Дима только завтракал да перекусывал снедью, купленной в стоящих в поликлинике автоматах, его желудок был пуст, и это отрицательно сказывалось на настроении брата.

Дима нажал отбой, а я завел машину, готовясь к скорому старту. Автомобиль, взятый нами во временное пользование, тихо заурчал мотором, но фары я пока не включал, чтобы нас не заметили раньше времени. Впереди на расстоянии нескольких метров от авто показалась сгорбленная фигура. Судя по высокому росту, это был Глухарев. Он подошел к одной из припаркованных машин и залез внутрь. Почти в ту же секунду задняя дверь открылась, и на сиденье плюхнулся Димка.

— Ну что, погнали, — скомандовал он, как только машина Глухарева тронулась с места.

Я пристроился в хвост Глухареву, так и не включив фар. Минут десять мы колесили по городу, но вот машина доктора свернула на дорогу, ведущую в лес.

Куда это он? — заинтересовался Дима.

Не знаю. — Эмми, сощурив глаза, вглядывалась в лесной массив. — Он живет в черте города, в пяти минутах езды от больницы.

Но где бы ни находился дом Глухарева, туда он сегодня явно не собирался. Мы снова ощутили всю прелесть лесных дорог — автомобиль кидало из стороны в сторону, он постоянно западал то левым, то правым колесом в очередную колею. Но нам повезло: ехавший впереди Глухарев не был лихачом. Лес оказался насквозь испещрен дорогами, которые то и дело поворачивали и пересекались друг с другом, образуя настоящие перекрестки. В нашу первую поездку за рулем сидел не я, и эта особенность осталось за чертой моего сознания. Окружающее скорее походило на лабиринт, чем на обычную проселочную дорогу.

Примерно через полчаса, когда я уже окончательно запутался в количестве сделанных поворотов и надеялся только на Эмми и ее способность ориентироваться, мы, на-конец, достигли цели. После очередного крутого виража нашему взору открылся вид на огромный дом, а точнее, на целый комплекс, включающий в себя несколько построек.

Доктор уверенно утопил педаль газа в пол и вырвался вперед. Я уже собирался последовать его примеру, но неожиданно Амаранта, зрение которой значительно превосходило мое, схватилась за руль и вывернула его в сторону.

— Тормози! — воскликнула Эмми, и я, подчиняясь, резко нажал на тормоз.

Автомобиль мгновенно откликнулся и замер, от резкой остановки мы подались вперед. Я и Эмми с силой приложились лбами о приборную доску, Диме повезло больше: его голова ударилась о мягкую спинку сиденья.

Надеюсь, для экстренного торможения была веская причина, — проворчал Дима, потирая нос.

Там шлагбаум, — Эмми указала рукой вперед. — Еще немного, и нас бы непременно заметили.

Только теперь, внимательно присмотревшись, я увидел, что машина Глухарева действительно остановилась перед пропускным пунктом. Доктор открыл дверь машины, и внутри салона загорелась подсветка. В ее тусклом свете можно было разглядеть красно-белый шлагбаум и небольшую будку охранника.

Сторож, охраняющий въезд, наклонился к автомобилю, и Глухарев что-то ему показал. Предположительно — пропуск. Только после этого шлагбаум поднялся, и врач проехал на территорию комплекса.

И как мы туда попадем? — Дима перегнулся через коробку передач и внимательно вглядывался в пропускной пункт.

Тайно, — лаконично ответил я, хотя пока понятия не имел, как это сделать.

Несколько минут мы просто рассматривали комплекс. Машина стояла на некотором возвышении, видимость была отличная, тем более что по всей территории горели уличные фонари.

Все тут имело весьма презентабельный вид: ухоженные газоны, выложенные кирпичом дорожки, добротные строения. Вся эта красота наталкивала на мысль, что мы находимся в каком-то пансионате. Центральное место занимал трехэтажный дом в современном стиле, с крышей, покрытой красной черепицей. Насколько можно было судить, туда и держал путь доктор Глухарев.

Комплекс, помимо центральной постройки, включал в себя еще три здания. Ближайшее к нам — одноэтажное и продолговатое — напоминало вытянутый прямо-угольник. Должно быть, это был какой-то ангар или что-то в этом духе. Еще два здания стояли ближе к основному дому и были похожи между собой: двухэтажные, узкие, приземистые, они производили впечатление хозяйственных построек.

На территории комплекса было полно людей. Некоторые просто гуляли, наслаждаясь вечерней прохладой, другие же явно торопились по каким-то делам. От ангара к выезду и обратно постоянно курсировали грузовики. Люди в рабочей одежде загружали их коробками, и машины выезжали за пределы пансионата. Одним словом, жизнь кипела, что, конечно же, усложняло нашу задачу.

Кажется, там есть небольшая дыра в заборе, — весь участок был обнесен забором из колючей проволоки вышиной метра в три, но Эмми при помощи своего потрясающего зрения нашла лазейку.

Тогда пошли, рискнем пролезть, — скомандовал я, и мы дружно высыпали из машины.

Взяв из багажника заряженные винтовки и фонарики, мы на полусогнутых направились к той части забора, где Эмми увидела брешь. Добрались до нее незамеченными — дыра находилась с задней стороны прямоугольного ангара, который полностью скрывал ее от посторонних глаз.

Действительно, на расстоянии полуметра от земли в заборе виднелась довольно большая дыра, заботливо сделанная кем-то до нас. За то, что она была рукотворной, красноречиво говорили края, хранившие четкие отпечатки кусачек. Размеры бреши оказались вполне подходящими, чтобы в нее мог пролезть взрослый человек.

Недолго думая, мы решили воспользоваться этим неожиданным подарком судьбы. Я пролез первым и, прислонившись к стене ангара, подал знак Эмми. Мне было сложновато протиснуться в лазейку, ведь я все-таки был высоким парнем, а для Амаранты, с ее ростом метр шестьдесят пять, сделать это было проще простого. Но вот Диме, из-за страсти к сладкому и, как следствие, небольшой полноты, пришлось нелегко. Острые края сетки порвали ему рубашку и оцарапали спину. Брат еще долго ругался вполголоса.

— Что дальше? — шепотом спросила Эмми.

— Надо добраться до центрального здания. — Я кивнул в сторону трехэтажного дома. — Уверен, что именно там происходит все самое интересное.

Не успел я договорить, как из-за стены раздалось протяжное завывание. Вздрогнув, мы переглянулись. Лично я затруднялся установить источник звука. Так могло бы кричать и животное, и человек. Одно я понял практически мгновенно — крик был предсмертным.

— Может, начнем прямо отсюда? — предложил Дима. — Тем более идти недалеко.

Мы с Эмми тут же согласились. Предстояло проникнуть внутрь ангара. Поначалу это казалось невозможным: единственная ведущая внутрь огромная двойная дверь постоянно находилась в поле зрения нескольких десятков человек. Мы прошлись вдоль задней стены, и тут нам снова повезло: на расстоянии примерно двух метров над землей обнаружились окна, которые мы поначалу не заметили. Несколько из них даже были от-крыты.

Кто первый? — Дима оглядел нас в поисках добровольцев.

Думаю, это буду я, — выступила Эмми.

Подожди, — я решил вмешаться, — это может быть опасно. Лучше будет, если первым полезу я.

Есть несколько причин, по которым я больше подхожу на эту роль, — возразила Амаранта. — Но даже одной из них более чем достаточно: я быстро двигаюсь, а значит, менее заметна, — не дожидаясь ответа, девушка подошла к окну. Подпрыгнув, она легко ухватилась за край подоконника, подтянулась одним сильным рывком, оказалась на подоконнике и мгновенно скрылась из виду.

Прошло несколько минут, и мы с Димой услышали тихий окрик, идущий из окна, расположенного чуть дальше по фасаду.

— Идите сюда, — я увидел Эмми в оконном проеме. — Здесь безопасней.

Последовав ее примеру, мы по одному забрались в ангар. Диму пришлось подсаживать; в последнее время он упорно избегал тренировок, и это сказалось на его физической форме.

Наконец мы очутились внутри и затаились, спрятавшись за нагромождением коробок. Бегло оглядевшись, я понял, что здание нежилое. Огромное внутреннее помещение делилось минимум на два отсека. Мы находились в том, где расположен вход. Почти все пространство было заставлено коробками. Пахло здесь чем-то странным, но я никак не мог определить, чем именно, так как все забивал витавший в воздухе запах хлорки.

— Пахнет кровью, — пробормотала Эмми и, конечно, оказалась права. Действительно, запах, встревоживший меня, был не чем иным, как запахом свежей крови. — Но не человеческой, — убежденно добавила девушка, немного успокоив.

Уже через минуту стало очевидно: основное действие происходит за следующей дверью. Именно оттуда до наших ноздрей доносился сладковатый запах смерти, а до ушей — странные вопли. Люди в темно-синей униформе и бейсболках с одинаковыми логотипами непрерывным потоком в обоих направлениях сновали через эту дверь, и мы могли частично рассмотреть комнату. Помещение, судя по всему, было огромным. Белыми стенами и плиточным полом оно напоминало больничную палату. Оставалось только придумать, как туда попасть.

Входная дверь в очередной раз отворилась, и трое мужчин, о чем-то непринужденно болтая, устремились к входу в следующий зал. Неожиданно Эмми, до этого момента спокойно сидевшая рядом со мной, поднялась в полный рост.

— Привет! — Она помахала рукой рабочим и призывно улыбнулась.

Учитывая, что на Эмми было лишь ее любимое белое короткое платьице, она не осталась незамеченной. Я догадался, что задумала девушка, и подал Диме знак при-готовиться к атаке.

Мужчины заинтересовались красоткой, непонятно как оказавшейся в ангаре, и направились к ней. Эмми только этого и ждала. Она отступила на несколько шагов, заманивая рабочих за коробки и давая нам с братом возможность очутиться за спиной у неприятеля. Через несколько секунд борьбы в абсолютной тишине все было кончено, и трое рабочих отдыхали в углу в глубоком нокауте.

— Надо переодеться в их одежду, — произнесла Амаранта, — тогда у нас будет шанс войти.

Быстро раздев мужчин, мы натянули рабочие костюмы и надвинули бейсболки на глаза. Эмми надела костюм прямо на платье, но он оказался ей велик, и это было заметно.

— Может, подождешь нас здесь? — попросил я, опасаясь, что внешний вид девушки вызовет подозрения.

— Вот еще, — фыркнула она. Противиться не имело смысла, и я смирился. Спрятав винтовки под длинные рабочие куртки, мы направились к двери. Войдя, я был на несколько секунд сбит с толку очень ярким светом, но постепенно глаза привыкли к лампам дневного света, и я смог рассмотреть весь зал.

Это была скотобойня. Самая обычная ферма по забою крупного рогатого скота, а проще говоря, коров, которые присутствовали здесь в избытке. Судя по всему, они и выращивались где-то поблизости. Всю площадь огромного помещения занимали специальные машины, основной задачей которых было убийство несчастных животных. Работа кипела, и мы невольно стали свидетелями всего процесса. Лишь одно обстоятельство показалось странным: прежде чем разделать тушу коровы, мясники подвешивали их мордой вниз и вскрывали им сонную артерию. Кровь из шей стекала в специальные резервуары, всю собранную кровь аккуратно переливали в специальную тару и куда-то отправляли. Создалось впечатление, что она являлась не менее ценным продуктом, чем мясо животных, укладываемое в коробки.

Скотобойня?! — Дима выглядел разочарованным. — Не очень-то интересно.

Не говори так, — покачала головой Эмми. — Та кровь, что они собирают, скорее всего, идет на кормление дампиров. Ведь им тоже надо поддерживать баланс в организме и утолять голод, пусть и не такой сильный, как у вампиров.

Эй, вы что это встали на самом проходе? — Неожиданный окрик сзади заставил нас подпрыгнуть. — Дайте пройти. — Мы послушно расступились в стороны, и мимо, неся несколько пустых коробок, проследовала очередная группа рабочих.

— Думаю, отсюда пора уходить, пока нас не поймали, — прошептал я.

Мы направились к выходу, стараясь особо не торопиться, чтобы не привлекать ненужного внимания. Уже оказавшись на улице, мы решили, что теперь, когда на нас «маскировочные» костюмы, вполне можно попытаться приникнуть в главное здание. Не таясь, мы по одной из тропинок пошли к особняку.

Даже на пороге трехэтажного дома нас никто не остановил, и мы благополучно вошли внутрь. Убранство холла напоминало приемную. За стеклянной перегородкой сидела медсестра в белом халате. Мы миновали ее с самыми серьезными выражениями лиц, словно четко знали, зачем и куда идем. Это подействовало: девушка подняла голову, скользнула по нашим фигурам скучающим взглядом и снова вернулась к своим занятиям.

Мы очутились перед лестницей на второй этаж и двумя коридорами на первом этаже, ведущими в противоположные стороны.

Ну и куда пойдем? — Дима беспомощно осмотрел возможные направления.

Кабинет Глухарева наверняка находится где-то наверху, — я указал на лестницу. — И он должен хорошо охраняться. Туда мы соваться не станем.

Правильно, — Эмми согласно кивнула. — Тем более что все самое интересное, как правило, происходит в подвалах, а не на верхних этажах, — при этих словах она игриво мне подмигнула.

Значит, или направо, или налево? — задумчиво произнес Димка.

Мне нравится левый коридор, — выбрала Амаранта.

Я с осуждением посмотрел на девушку.

Успокойся, — тихо рассмеялась она, — это никакой не намек. Просто слева я слышу звуки из подвала, значит, дверь в него совершенно точно находится в конце левого коридора.

Тогда пошли, — Дима, весело насвистывая, первым направился в нужную сторону.

Ты мог бы вести себя не так вызывающе? — прошипел я, после чего брат тут же умолк и только поглядывал на меня букой.

Шаги отдавались эхом в длинном коридоре, по обе стороны которого были двери. Заглянув в несколько маленьких окошечек, я увидел, что за ними расположены совершенно заурядные больничные палаты. Почти все они были заняты. Выглядели здешние больные, мягко говоря, странно. Их глаза горели жадным огнем, а некоторые даже, не таясь, облизывались, наблюдая за нами через стекло. В этот момент я искренне порадовался, что двери заперты снаружи.

Думаю, это и есть те самые дампиры, — передернув плечами, заключил Димка.

Ты прав, — Эмми кивнула. — Я чувствую в них хоть и небольшую, но все-таки силу вампира.

Но здесь только взрослые, — отметил я. — Где же дети, отправленные сюда любящими родителями? — К этому моменту я убедился, что мы находимся в том самом больничном пансионате, куда направляют заразившихся детей после достижения ими подросткового возраста.

Должно быть, их держат отдельно, — ответила Эмми. — Сам подумай, их надо еще многому научить. В первую очередь — послушанию.

В словах девушки была доля истины. К чему бы ни стремился Глухарев, ему нужна послушная армия, готовая беспрекословно выполнять все его приказы. А в том, что мы имеем дело с настоящей боевой единицей, сомневаться не приходилось.

Достигнув конца коридора, мы уперлись в железную дверь, лишенную всяких опознавательных знаков.

Вход в подвал? — высказал я вслух свою догадку.

Вероятно. — Эмми с интересом приглядывалась к замку.

Не дверь, а настоящий сейф, — присвистнул Димка. — Похоже, там происходят очень интересные вещи, — протянул он, прислушиваясь к доносящимся снизу звукам.

Впрочем, эти звуки были почти неуловимы для человеческого уха. Видимо, доктор в свое время не поскупился на звукоизоляцию. Да и замок производил впечатление сверхнадежного. Но только не для Эмми. Не знаю, что бы мы делали без ее многочисленных талантов. Разум услужливо напомнил мне, что, скорее всего, нас бы здесь вообще не было, ведь это именно она первой заподозрила, что в городе творится что-то неладное.

Раздался щелчок замка, и мы отступили на шаг, давая двери возможность отвориться. За ней виднелся еще один коридор, только более узкий и совершенно лишенный каких-либо дверей, окон или ответвлений. Под потолком мигали трубчатые лампы, пахло все той же хлоркой.

Нам, кажется, сюда, — Дима первым переступил порог.

Не уверен, что это хорошая идея, — пробормотал я, — здесь даже спрятаться в случае опасности негде.

Конечно, я не трус, но на моих плечах лежала ответственность не только за меня. И если в том, что Эмми сможет о себе позаботиться, можно быть более или менее уверенным, то в отношении Димы я бы не был столь категоричен.

— Да ладно, — брат махнул рукой, — отступать уже поздно. За нами Москва!

Эмми посмотрела на меня с мольбой в лазурных глазах, и я в очередной раз поддался.

Осторожно прикрыв дверь, мы двинулись по коридору. Над головами гудели лампы, тени от наших фигур скользили по стенам. Меня не покидало ощущение, что мы совершаем большую ошибку. Этот коридор тоже оборвался у железной двери, правда, она была куда менее прочной и к тому же свободно болталась на петлях в обе стороны. Похоже, доктор посчитал, что преодолеть первую невозможно, а значит, нет смысла тратиться на дополнительную защиту.

Мы с Димой почти одновременно полезли за винтовками, которые все еще скрывали в складках одежды. Перехватив ствол поудобнее, я решил, что теперь настала моя очередь идти первым, и, толкнув дверь, вышел на лестницу, ведущую куда-то вниз, должно быть, в тот самый подвал. Мы начали спуск осторожно, делая не больше десяти шагов в минуту, постоянно останавливаясь и прислушиваясь, не идет ли кто за нами или навстречу. Больше всего я боялся быть зажатым в этом узком коридоре, ведь тогда нам просто некуда будет отступить.

Но вот, наконец, лестница осталась позади, и мы попали в квадратное, просторное и абсолютно пустое помещение. Здесь было три двери, на каждой из которых, как и на их подружках с первого этажа, красовалось смотровое окно. Только эти двери выглядели намного мрачнее и скрывали, кажется, куда более серьезные тайны.

Мы решили по очереди обойти все двери. Заглянув в смотровое окно той, что справа, увидели камеру, в которой находилось четверо узников; все, по словам Эмми, вампиры. Они, конечно, заметили нас, и голодные глаза вспыхнули ненавистью, а с клыков закапала слюна. Они что-то говорили, но из-за толстой двери ничего не было слышно. Впрочем, уверен, что это были слова проклятий. Кто-то сильно поиздевался над беднягами, и они наверняка приняли нас за его союзников. Вампиры походили на живые скелеты. Кожа плотно обтягивала черепа, глазницы запали, скрюченные пальцы постоянно что-то судорожно искали. Голод окончательно затмил их разум. Они даже были не прочь полакомиться друг другом, но тюремщики предусмотрительно рассадили их по разным углам и приковали к стене, лишив возможности дотянуться до соседа.

За следующей дверью никого не было, свет в помещении не горел, и нам удалось рассмотреть лишь смутные очертания больничного оборудования. Похоже, здесь проводились эксперименты. Не удивлюсь, если узнаю, что подопытными кроликами для них служили те самые вампиры из соседней камеры.

К последней двери мы подошли с опаской. Именно за ней находился единственный источник звуков в подвале. Я осторожно заглянул в окошко, боясь, как бы меня не заметили. Но опасения оказались напрасны: все в комнате были так увлечены делом, что не обращали внимания на смотровое окно.

Увиденное поражало. Я никогда не был поклонником вампиров (не считая Эмми, конечно), но все равно полагал, что издеваться над любым живым существом — грех. Если тебе надо убить кого-то (в данном случае я говорю не о людях, так как считаю неприемле-мым убийство человека), то лучше всего просто пустить ему пулю в лоб. Смотреть на долгие мучения жертвы не по мне. Зато доктор Глухарев, кажется, придерживался другого мнения. Именно он находился в комнате и давал распоряжения остальным присутствующим. Всего садистов было пятеро.

Посреди комнаты стоял странного вида стол, к которому привязали вампира. Целая сеть ремней и цепей опутывала его щуплое тело. Несчастный выглядел так плохо, что все эти предосторожности казались излишними. Вокруг стола расположилось огромное количество всевозможных приспособлений, которые производили пугающее впечатление и выглядели так, будто у них одна цель — причинять боль. И, по-моему, вампир уже имел честь лично познакомиться с большей их частью. За это красноречиво говорили открытые раны на его теле и ужас в глазах, которые уже мало что видели.

Могу предположить: доктор хотел что-то выведать у страдальца, но либо последний был отчаянным храбрецом и не желал говорить, либо Глухарев, узнав все, что ему нужно, просто не посчитал нужным остановиться. Было видно: все так или иначе идет к концу, и вампиру осталось недолго.

— Обалдеть, — выдохнул Дима еле слышно, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы один из подручных Глухарева резко обернулся к двери.

За секунду до того, как его взгляд уперся в смотровое окно, я успел прижаться к стене и потянуть за собой Диму. Амаранта скрылась из поля зрения людей в комнате еще быстрее.

Некоторое время ничего не происходило, и у меня возникло искушение снова заглянуть в окошко, но здравый смысл не дал совершить глупость. Кто знает, как долго этот дампир способен смотреть в одну точку? Дав ситуации немного стабилизироваться, я подал остальным знак подниматься наверх. Здесь нам больше нечего делать. Вампирам мы помочь не могли, да и не стремились. В конце концов, я охотник, и спасать разного рода нечисть в мои обязанности не входит.

Наверху мы посовещались и постановили, что для одного дня видели более чем достаточно, а оставаться здесь и дальше просто-напросто опасно. Рабочие, у которых мы позаимствовали одежду, могли в любую минуту прийти в себя, и тогда по всему комплексу объявят розыск.

В меру торопливым шагом мы устремились к дыре в заборе. Дима, правда, ворчал, что еще раз пролезать через нее не станет ни при каких условиях. Но в тот момент, когда мы достигли бреши, по всей территории пансиона громко взвыл сигнал тревоги. От его мощного воя сотрясалось здание ангара, повсюду в уличных фонарях замигали оранжевые лампочки, и сразу же поднялась невообразимая суматоха. Легко можно было догадаться, что причиной тревоги послужили мы. Так что Дима не только полез сквозь дыру, но и сделал это первым.

Когда мы почти ползком добрались до машины, до слуха донесся лай собак, которых пустили по нашему следу. Уже из автомобиля я увидел, с каким остервенением эти твари рвут зубами решетку в том месте, где мы ее касались. Острые зубцы сетки наверняка ранили десны собак, но те не обращали на это никакого внимания. Еще никогда прежде мне не доводилось видеть таких свирепых псов.

— Они тоже дампиры, — с заметным страхом в голосе прошептала Эмми.

Это же собаки? — Дима в панике забился на заднее сиденье.

В их крови есть капля вампира, — сказала Эмми.

К черту этих дампиров! — пробурчал я, заводя мотор и стартуя. — Можно подумать, что обычным милым и таким знакомым вампирам уже не осталось места в нашем мире.

Мы понеслись по лесу, чтобы уйти от возможной погони, но если кто-то нас и преследовал, то он не добился успеха. К тому времени, когда мы въехали в город, шум позади стих окончательно. Я бы мог списать это на свое умение водить машину, но, скорее всего, причина крылась в другом: дампиры всего-навсего не желали привлекать к себе внимания.

Как бы то ни было, в гостиницу мы вернулись в полном составе, и никто из нас, кроме разве что Димы с его разодранной спиной, не пострадал.

15

Добрый Доктор Айболит — 2

— Больно, — пожаловался братишка, осторожно снимая рабочий комбинезон. Времени переодеться у нас не было, и наша одежда так и осталась лежать в ангаре. Запекшаяся кровь намертво приклеила ткань к Димкиной коже.

Эмми поспешила на помощь, а я вытащил из-под кровати нашу походную аптечку, чтобы найти мазь, способствующую заживлению ран. К тому моменту, когда я извлек на свет маленькую стеклянную баночку с темно-зеленой субстанцией внутри, Дима уже сидел на стуле с голым торсом.

Я протянул мазь Амаранте, и та нанесла ее аккуратными движениями, едва касаясь кожи. Стоит признать, со спины Димка и правда выглядел не очень. Пять глубоких порезов тянулись почти через всю спину, а мелких царапин было и того больше. Брат еле слышно постанывал при каждом прикосновении Амаранты, но делал это скорее для проформы: тонкие пальчики девушки вряд ли причиняли ему хоть сколько-нибудь ощутимые страдания.

Как вам пансионат? — спросил я, аккуратными ломтиками нарезая колбасу. Мы сегодня так и не пообедали, а еда лучше всего поднимет Димке настроение.

Он выглядит вполне нормально. Как самый обычный пансионат, — не отрываясь от дела, ответила Эмми. — Уверена, родители отдают туда детей со спокойным сердцем. Происходящее в подвале надежно скрыто от посторонних глаз.

Выходит, добрый доктор уже давно создает в городе свою банду, а об этом никто не догадывается? — усмехнулся я. — Он занял идеальную позицию.

Мы имеем дело с сильным противником, — заметила Эмми, зачерпывая очередную порцию мази. — И у него много подручных. Кто-нибудь сосчитал, хотя бы примерно, сколько всего дампиров мы видели?

Я призадумался. Конечно, не все, кого мы встретили в пансионате, были полувампирами-полулюдьми. Например, рабочие со скотобойни в большинстве своем простые люди. Но по пути к главному дому лично я подметил как минимум десяток дампиров плюс пятеро в подвале и медсестра в холле. Не следует забывать и о палатах в коридоре. Получалось вполне внушительное число, а ведь мы наверняка учли не всех.

Видимо, и Дима, и Эмми произвели те же мысленные подсчеты. В результате Димка тихо присвистнул, а Амаранта тяжело вздохнула.

— Это же целая армия! — произнес Дима с набитым ртом. Забыв о спине, которую Эмми только что закончила обрабатывать, он с удовольствием переключился на бутерброды.

— А нас всего трое, — пробормотал я.

— Четверо, — поправила Эмми, напоминая, что в случае крайней необходимости мы всегда можем позвать на помощь нашего с Димой отца.

— Это ничего не меняет. Все равно нас слишком мало.

Можно заключить союз с вампирами, — предложил Дима, но, заметив мой взгляд, поспешил исправиться: — Или нельзя.

Вампиры, конечно, не годятся, — на этот раз Эмми приняла мою сторону. Девушка сосредоточенно вытирала пальцы бумажной салфеткой, словно важнее этого занятия нет ничего в целом мире. — Но и своими силами нам не справиться. Что, если позвать на помощь других охотников?

Почему нет? — сказал я без энтузиазма, зная, как трудно бывает собрать вместе хотя бы трех-четырех охотников. А для того, чтобы прикрыть лавочку Глухарева, понадобится несколько десятков истребителей нечисти.

Амаранта посмотрела на меня и сразу все поняла. Она опустила голову и глубоко задумалась. Руки девушки непроизвольно комкали пропитанную мазью салфетку. Прядь черных волос упала на лоб, и Эмми отбросила ее нетерпеливым движением. Я с замиранием сердца отметил, как она прекрасна в этот момент: блики от лампы очертили высокие скулы, проложив тени вокруг нежных губ. Невыносимо сильно захотелось дотронуться до Ама-ранты. Это чувство было настолько мощным, что пальцы свело судорогой, так неистово я желал коснуться бархатистой кожи. Каждым поворотом головы, едва уловимым вздохом, несмелой улыбкой на приоткрытых губах Эмми взывала к моим самым затаенным чувствам. Чтобы не думать на эту тему, я переключился на еду и принялся жевать бутерброд, практически не ощущая его вкуса.

И все-таки странный этот Глухарев, — произнес Дима, покончив с едой. — К чему такие сложности? Настрогал бы несколько вампиров, и дело с концом. С дампирами куда больше мороки.

Ими легче манипулировать, — откликнулась Эмми. — Вероятно, он боится соперничества.

Неважно, почему он выбрал именно дампиров, — вмешался я, сосредотачиваясь на разговоре о Глухареве. Это отвлекало от мыслей об Эмми. — Интересно другое. Зачем они вообще понадобились?

Я считаю, — важно начал Дима, — что он пытается возродить сообщество, которое боролось против вампиров.

Может, и так. Только это пока одни догадки.

Тогда их надо подтвердить, — Дима хитро улыбнулся. — Мы должны забраться к доктору в дом. В его личный дом, — пояснил он. — И все выяснить.

Почему ты так уверен, что он хранит все бумаги в городском доме? — спросил я.

Потому что второй раз нам в пансионат не попасть. После нашего визита там удвоили, а то и утроили охрану.

То есть, если я правильно тебя понял, это выстрел наудачу? — Я удивленно посмотрел на Диму, не веря, что он говорит всерьез.

Это запуск колеса фортуны, — радостно провозгласил брат. — Она часто помогала нам, так почему бы не обратиться к ней еще раз?

Вся надежда на сектор «приз», — себе под нос пробормотал я, вдруг вспомнив Якубовича с его «Полем чудес».

Попробовать можно, — робко вступилась Эмми за Димин план. — Небольшой шанс у нас есть.

Я не стал противиться этой идее хотя бы потому, что сам не мог предложить ничего лучше. Правда, не покидало ощущение, что какая-то часть моего «я» знает выход из положения, но ответ скрывался в таких глубинах подсознания, куда даже мне ход закрыт. Что-то постоянно мешало сосредоточиться. Не исключено, что это был инстинкт самосохранения.

На следующий вечер мы отправились в гости к доктору Глухареву. Его жилище оказалось более чем презентабельным. Большой двухэтажный дом, веранду которого украшали резные перила, выгодно смотрелся на фоне своих соседей. Было ясно, что здесь живет обеспеченный человек, обладающий всеобщим уважением.

Несколько рядов клумб опоясывали дом по периметру. Не знаю, кто ухаживал за ними (вряд ли сам доктор стал бы тратить свое драгоценное время на выращивание цветов), но выглядели клумбы идеально. Не дом, а загородная фазенда, и это никак не вязалось со сложившимся у нас образом его хозяина.

— Лучше всего зайти через подвал, — сказала Эмми, направляясь к заднему двору.

Машину мы оставили на соседней улице, опасаясь, что ее запомнят. К дому подошли пешком и теперь решали, как проникнуть внутрь.

Ни одно окно не светилось, и это значило, что хозяина либо нет дома, либо, что более вероятно, он спит, ведь на часах было около двенадцати ночи. Одетые во все черное, чтобы не выделяться в темноте (даже Эмми ради такого случая пожертвовала белым платьем и была в черных джинсах и водолазке), мы крались к зданию.