Крымская весна. «КВ-9» против танков Манштейна Веков Даниил

Глава шестнадцатая

Гитлер оторвался от карты, разложенной на столе, и заговорил громко, уверенно:

– Настал решающий момент, когда мы обязаны собрать силы и нанести по русским свой главный удар. Не сомневаюсь, что наша летняя кампания будет переломной. Мы, как и осенью 1941-го, разгромим большевиков, а затем погоним их в Сибирь. Впереди – победа!

Генералы терпеливо ждали, когда фюрер выговорится. В последнее время такие речи стали регулярными. Похоже, Гитлер окончательно уверовал в свою полководческую гениальность и все меньше интересовался мнением опытных генералов вермахта.

Решение возглавить Сухопутные силы Германии не только укрепило власть фюрера, но и позволило ему почти единолично решать, где и как должны проводиться стратегические операции. И лишь несколько человек по-прежнему пользовались авторитетом у Гитлера – к их мнению он все же прислушивался. Одним из них являлся начальник штаба ОКХ Франц Гальдер. Именно к нему и обратился сейчас Гитлер:

– Какие силы вы выделили для операции «Фредерикс»?

– Ударная группировка состоит из трех армий, – четко ответил Гальдер, – 6-й армии генерал-полковника Паулюса, 17-й генерал-полковника Гота и 1-й танковой группы генерал-полковника фон Клейста. Всего – более 650 тысяч солдат и офицеров, около 600 танков и самоходных орудий…

– Хорошо, – кивнул Гитлер, – а у большевиков?

– Четыре общевойсковые армии, 6-я, 21-я, 28-я и 38-я, пять танковых корпусов, три из которых, по нашим сведениям, еще не участвовали в боях, а также десять-одиннадцать отдельных танковых бригад. По количеству живой силы мы несколько превосходим противника, а вот танков и самоходок у русских больше. Наш расчет – на неожиданность и внезапность удара. Предполагается сосредоточить силы на относительно небольшом участке южнее Харькова, для этого туда уже перебрасываются две дополнительные танковые дивизии, которые усилят 8-й армейский корпус Вальтера Гейтца.

Гитлер кивнул – так, это понятно. Дальше!

– Удар планируется нанести по направлению к Купянску, – продолжил начальник штаба ОКХ, – после прорыва линии фронта в наступление перейдут основные силы 6-й армии Паулюса. Они концентрированными ударами разорвут Юго-Западный фронт русских на две части: северную, где 21-я и 28-я армии, и южную – 6-я и 38-я. Чтобы предотвратить возможные контратаки из глубины обороны противника и связать его резервы, наступление от города Изюма поддержит 17-я армия генерал-полковника Гота, которая оттеснит войска Южного фронта и не даст им принять участие в сражении. А 1-я танковая группа фон Клейста окончательно запрет русских в котле под Купянском. В перспективе это создаст благоприятные условия для общего наступления на юго-восточном направлении…

Гитлер вновь склонился над картой – теперь он внимательно изучал положение войск под Харьковом, генералы молча ждали. Наконец фюрер кивнул – хорошо, согласен. Но при этом язвительно поинтересовался:

– А как обстоят дела у Манштейна? Долго ли он еще будет возиться в Крыму?

Гальдер показал на карте:

– Части 28-й егерской и 132-й пехотной дивизий после прорыва Турецкого вала повернули на северо-восток вала и вышли к Азовскому морю. 22-я танковая дивизия фон Апеля зашла глубоко в тыл войскам Крымского фронта… Больше препятствий до самой Керчи нет. Противник, по нашим сведениям, уже начал эвакуацию войск на Таманский полуостров, мы делаем все, чтобы препятствовать этому, главным образом – авиационными ударами по порту и переправе. Полагаю, вопрос со взятием Керчи уже решен – русские не смогут превратить ее во второй Севастополь, там нет таких мощных фортификационных укреплений и береговых батарей. По сути, город открыт с трех сторон. Достаточно захватить гору Митридат – и он наш.

– Замечательно! Передайте, пожалуйста, Манштейну, что после завершения операции его ждет звание генерала-фельдмаршала. Думаю, он это заслужил.

Гальдер кивнул – да, несомненно. Блестяще задуманная и прекрасно проведенная операция…

– И чем быстрее он закончит в Крыму, – добавил фюрер, – тем быстрее его получит. Пусть это будет для него дополнительным стимулом!

…Дела шли обычным чередом – звонки, доклады, донесения. Одни бумаги Сталин помечал синим карандашом, другие, более важные, красным и складывал в особую папку. В два часа дня началось совещание с членами Военного совета Юго-Западного фронта – как развивается наступление под Харьковом.

– В первый же день нам удалось захватить базу снабжения 17-й армии гитлеровцев в Лозовой, – докладывал маршал Тимошенко, – и, таким образом, перекрыть пути снабжения. Немцы остались без горючего и боеприпасов…

Семен Константинович бросил быстрый взгляд на Сталина, как бы говоря: смотрите, мы правы, все идет успешно! Верховный сдержанно кивнул – продолжайте.

– Основной удар наносит 6-я армия Городнянского, – маршал вернулся к карте, – а вспомогательный, на Красноград, – армейская группировка генерала Бобкина. Наступление поддержали части Южного фронта – 9-я и 57-я армии, своими активными действиями они обеспечивают прикрытие с юга. Единственное, что нам пока не удалось – захватить район Маяки на левом фланге плацдарма, его оборона оказалась слишком сильной…

Сталин кивнул:

– Успехи очевидны, а что немцы? Что они предпринимают в ответ?

– Их 8-й армейский корпус отступает, – продолжил Тимошенко, – что совсем неудивительно. Там же служат в основном венгры, а они не очень-то хотят умирать за Гитлера. Немецкая же 454-я дивизия почти полностью уничтожена, серьезные потери понесли и другие части противника. Что можно ожидать? В принципе, контрудар силами немецких 3-й и 23-й танковых дивизий – попытаться остановить Городнянского… Но на этот случай мы приготовили ответ – встречный контрудар 21-го и 23-го танковых корпусов. Пусть только сунутся! Полагаю, 6-я армия генерала Паулюса будет вынуждена оставить Харьков, это дело двух-трех дней.

– Я вижу, – прервал Верховный, – полное окружение 6-й армии, как планировалось, не достигнуто…

– 28-я армия Рябышева и 38-я Москаленко наступают не так быстро, как хотелось бы, – вздохнул Тимошенко. – За двое суток преодолели более шестидесяти километров, но, к сожалению, еще не достигли северных окраин Харькова. Очень медленно идет и 21-я армия Гордова, можно сказать, встала. У противника на этом участке фронта много опорных пунктов, приходится с ними возиться…

– Как вы думаете, – Сталин внимательно посмотрел на маршала, – как скоро немцы сумеют подтянуть резервы?

– Не раньше, чем через пять-шесть дней, – твердо ответил Семен Константинович, – им еще надо подтянуть пять-шесть пехотных дивизий и две-три танковые. Только после этого смогут что-то предпринять. Но нужно время. А мы его не дадим!

– Вы предлагаете… – протянул Верховный.

– Не снижать темпов наступления, – ответил Тимошенко. – Мы успеем расправиться с немцами раньше, чем они подтянут свои силы.

– Все же надо заранее наметить меры противодействия, – возразил начальник Генерального штаба Василевский, – уже сейчас разработать план обороны южного участка фронта. Чтобы, если что, отбить контратаки…

– Но это отвлечет силы от основной цели! – недовольно произнес Тимошенко. – И как следствие, снизит темпы наступления на Харьков. И отодвинет сроки освобождения Киева…

Сталин остановил его жестом:

– Хорошо, будем придерживаться принятого плана. Пока что…

Совещание закончилось – решение принято, обсуждать больше нечего. Действительно, скоро ситуация под Харьковом прояснится, тогда и скорректируем операцию…

Сталин простился с членами Военного совета ЮЗФ и занялся делами. Опять бумаги – документы, донесения, доклады…

В шесть часов вечера, как обычно, Сталину подали обед – суп, овощные салаты, грибы, мясо, пряные травы и приправы. Верховный ел мало (сказывался возраст), зато долго и со вкусом пил чай.

После обеда Сталин обычно курил. Вот и сейчас вынул из бумажной коробки две папиросы «Герцеговины Флор», разломил обе и большим пальцем плотно забил их табак в трубку. Поднес спичку, закурил, сделал несколько глубоких затяжек, с наслаждением стал вдыхать густой ароматный дым, лишь изредка поднося трубку ко рту – чтобы не погасла. И снова за работу…

Близился вечер – небо над Кремлем потемнело, а затем стало совсем черным. Около одиннадцати часов в кабинет заглянул Поскребышев.

– Товарищ Сталин, вы хотели в Кунцево пораньше…

– Да, сейчас.

Верховный собрал бумаги, положил на край стола – с этими закончено. Поскребышев ждал его в приемной с шинелью в руках. Набросил на плечи, протянул фуражку и распахнул дверь. Сталин спустился вниз, где его ждали три длинные черные машины.

Сегодня он решил вернуться на Ближнюю дачу немного раньше – устал что-то. Машины рванулись с места, понеслись по ночной Москве, на большой скорости пролетая пустынные улицы и переулки.

Вождь полудремал, откинувшись на спинку кожаного дивана. День выдался хлопотным, но, слава Богу, кончился. Да, устал он… Но что делать, скоро уже шестьдесят три, возраст! Хорошо бы отдохнуть недельку-другую в Крыму. Как раньше…

Он очень любил Ливадию, особенно в середине августа. Цветущие магнолии, стрекот цикад, яркие звезды на ночном небе. А по утрам – тихое, ласковое море. Но в 1941 году август стал для него роковым – чуть не закончился катастрофой. Опасный месяц! А впереди еще один…

От воспоминаний стало душно, Сталин приоткрыл окно – в машину проник свежий весенний воздух. Вынул из кармана кителя трубку, но раскуривать ее не стал – просто повертел в руках. Тяжелые мысли не давали покоя…

В последнее время особенно беспокоил сын. И раньше говорили, что Василий любит выпить, водит к себе каких-то сомнительных дамочек, но сейчас – как с цепи сорвался… А началось все после того, как его сняли с командования авиаполком и отправили в тыл. Раньше Василий хоть как-то соблюдал приличия, знал меру, а теперь сильно изменился: стал грубым, раздражительным, нетерпеливым, говорят, даже распускает руки.

Что с ним делать? Может, направить на учебу в военную академию? Пусть посидит с годик, повзрослеет, наберется ума-разума. Да нет, нельзя: в Москве его тут же окружат друзья-приятели, опять начнутся пьянки-гулянки. Пусть лучше тянет лямку в округе, а там решим…

То ли дело его дочка, Светлана! Умница, отличница, скоро окончит школу, собирается поступать на исторический факультет университета. Хороший выбор: история – серьезная наука, требует логического склада ума, аккуратности и усидчивости. И преподают ее солидные профессора, сумеют вложить в ее голову правильные знания. Да, дочерью он может определенно гордиться.

…Вот почему так бывает – родители одни, а дети совершенно разные? Сталин глубоко вздохнул и убрал трубку, до Кунцева было совсем ничего, за окном уже стали мелькать темные силуэты изб.

Возле одной из деревень на пригорке стояла церковь, Сталин сразу ее узнал – та самая, в селе Волыново. Деревянная, еще с позапрошлого века. Он вспомнил, как зашел в нее в самые трудные дни июля 1941-го – когда только все началось. Когда Красная армия отступала, терпела одну неудачу за другой…

…Он, как обычно, возвращался вечером из Кремля, и вдруг захотелось остановиться, войти в эту маленькую церквушку. Впервые за сорок лет… Встали на шоссе, и он пешком поднялся на пригорок. Вошел в темное, прохладное помещение. Церковь была скромная, и народа – один старенький священник да несколько прихожан. Точнее, прихожанок – только женщины в темных длинных платьях.

Он постоял немного, послушал службу, а затем, повинуясь какому-то внутреннему голосу, поставил свечку у иконы Николая Угодника. Нашего защитника и заступника… На душе сразу стало как-то легче, появилась уверенность, что непременно отобьемся, остановим нашествие. И правда, вскоре появились первые успехи, удалось стабилизировать Западный фронт…

И еще одну церковь он вспомнил – Тихона Задонского в Сокольниках. И удивительную историю, связанную с ней…

Опять же – было это в очень тяжелый день, 16 октября 1941 года. Когда из Москвы бежали все, даже ближайшие соратники, и уже все открыто говорили, что столицу все же придется сдавать…

Вспомнили гениальный маневр Кутузова и стали настаивать на его повторении. Мол, Москва, как и сто тридцать лет назад, превратится для захватчиков в ловушку, что гитлеровские войска не выдержат суровой зимы, непременно покатятся назад. И даже самолет для него уже приготовили, чтобы лететь в Куйбышев. Ждал на аэродроме круглосуточно…

Если бы их послушался, неизвестно еще, как бы дело повернулось. Слава Богу, что не оставил город. А помогла опять же случайность – встреча с одной старой слепой женщиной. Да, он тогда колебался и уже почти согласился с доводами соратников (а те уже свои семьи вывезли и имущество переправили), но все-таки не хотел покидать город. Слишком любил Москву, чтобы отдать ее на растерзание фашистам. И политические последствия могли быть непредсказуемыми – вдруг японцы решились бы напасть на Дальний Восток? А воевать на два фронта – очень плохо…

К тому же с турками тоже была неясность – могли перейти на сторону Германии, а это – еще один действующий фронт, Закавказский. А войска были нужны здесь, под Москвой, чтобы остановить и отбросить фашистов. Жуков твердил, убеждал: противник выдыхается, надо продержаться еще немного…

И в этот самый момент он вдруг вспомнил об одной женщине, блаженной Матрене. Когда-то случайно услышал о ней, якобы предсказывающей будущее, и запомнил… Правда, тогда не поверил, ухмыльнулся недоверчиво: ерунда это, и он, как марксист и материалист, отрицает подобное… Но тут вдруг задумался – а что, если правда? В жизни чего только не бывает…

В общем, сам не понимая почему, приказал генералу Власику найти блаженную. Тот доложил: да, есть такая, живет в Сокольниках при храме Тихона Задонского. На дальней окраине города, в глухом месте, зовут ее Матрена Никонова. И к ней уже с утра – очередь, люди, в основном – женщины, стоят по несколько часов, чтобы узнать о судьбе своих близких.

А Матрена эта – натуральная блаженная: слепая, почти парализованная, однако предсказывает уверенно, говорит четко: кто жив, а кто в плену, кто вернется, а кого уже нет в живых…

Сталин кивнул – поехали! Охрану с собой не берем – ни к чему. Чужим про этот визит знать не положено… Сели втроем: он сам, генерал Власик и еще водитель. Помчались по полупустому городу, распугивая грузовики и конные повозки – люди спешно покидали столицу. Шли целыми семьями, толкая перед собой коляски с младенцами, неся в руках нехитрый скарб…

За пятнадцать минут долетели до Сокольников, слева и справа потянулись вековые деревья. Где-то справа слышались глухие разрывы – немцы бомбили Измайловский парк. Там стояли артиллерийские полки – последний резерв. Защищать центр и Кремль, если немцы все же прорвутся. Чтобы руководство страны и города успело эвакуироваться…

…Верховный хорошо помнил тот день: ранняя, холодная осень раскрасила деревья в красное и желтое, день выдался на удивление чистый и прозрачный. Яркое солнце, свежий, чуть прохладный воздух. В такую погоду хорошо гулять по старинным аллеям, шуршать листьями… Но сейчас было не до этого…

Машина сделала несколько поворотов и подкатила к небольшой деревянной церквушке. Возле крошечной пристройки толпились женщины, чегото ждали. Увидев черную машину, испугались, бросились врассыпную.

Сталин усмехнулся – знали бы они, кто приехал! Не спеша вылез, постоял, посмотрел по сторонам. Из пристройки появилась женщина, вся в черном, с интересом посмотрела на незнакомую машину. Генерал Власик подскочил к ней, что-то тихо сказал. Та бросила удивленный взгляд на Сталина, медленно кивнула и позвала за собой.

Власик метнулся к двери, распахнул, хотел было войти вслед за Верховным, но Сталин отрицательно покачал головой – жди здесь! Начальник охраны замер, как в карауле…

…В комнате было темно, из всей обстановки – железная кровать, покрытая тощим одеялом, старый стол да пара стульев. На кровати сидела старая слепая женщина, куталась в короткую кацавейку – прохладно. Печка в углу давно остыла… В красном углу, как и положено, несколько икон, все старинные, под ними еле тлела лампадка. Лики святых – темные, суровые, смотрят строго, осуждающе: зачем пришел? Ты же в Бога не веруешь… Хотя и учился когда-то в духовной семинарии, но давно избрал иной путь.

Сталин молчал, не зная что сказать. Как объяснить свое появление? Как начать разговор? Слегка кашлянул, привлекая к себе внимание. Женщина повернула к нему слепое лицо:

– Ты, случаем, не заболел, Иосиф Виссарионович? Кашляешь вот…

– Нет, спасибо, – чуть смутившись, ответил Верховный. – Чувствую себя хорошо.

– Знаю, о чем хочешь спросить, – ответила женщина, – отвечу: из столицы не уезжай. Пусть другие бегут, а ты оставайся. Пока будешь в Москве – ни за что немцам ее не взять.

Сталин кивнул – он и сам так чувствовал. Была какая-то внутренняя уверенность – нельзя покидать Москву!

– И о будущем не беспокойся, – продолжала Матрена, – не одолеет нас немец. Красный петух заклюет черного…

Сталин постоял, хотел еще о чем-то спросить, но передумал. Кивнул, повернулся и вышел. В машине раздраженно бросил генералу Власику: «В Кремль! Пора этих трусов и паникеров на место ставить…»

На следующий день объявили, что Москва сдана не будет. Никогда, ни за что. А через полтора месяца гитлеровцы потерпели первое большое поражение… Права оказалась Матрена, не смогли они взять столицу. На самых окраинах стояли, считай, уже в черте города, до Кремля – двадцать минут на машине… Но с позором откатились назад. Значит, сбудется и другое предсказание: заклюет красный петух черного!

Сталин удовлетворенно кивнул и откинулся на подушки кожаного дивана – от этих воспоминаний стало немного легче, тупая боль, сидевшая с утра где-то внутри, ушла. А за окнами лимузина уже показался знакомый силуэт Ближней дачи… Приехали!

Оперативная сводка Советского Информбюро за 17 мая 1942 года

Утреннее сообщение 17 мая

В течение ночи на 17 мая на Керченском полуострове продолжались бои в районе города Керчь. На Харьковском направлении наши войска вели наступательные бои. На других участках фронта чего-либо существенного не произошло.

Вечернее сообщение 17 мая

В течение 17 мая на Харьковском направлении наши войска вели наступательные бои и продвигались вперед.

На Керченском полуострове в районе города Керчь наши войска вели напряженные бои. На других участках фронта чего-либо существенного не произошло.

За 16 мая уничтожено 65 немецких самолетов. Наши потери – 20 самолетов. Советский корабль в Баренцевом море потопил транспорт противника водоизмещением 6000 тонн.

За 16 мая частями нашей авиация на разных участках фронта уничтожено или повреждено 46 немецких танков, 90 автомашин с войсками и грузами, 2 автоцистерны с горючим, 3 полевых орудия, 13 зенитно-пулеметных точек, 17 минометов, разбито 45 железнодорожных вагонов, взорван склад с горючим, подавлен огонь 3 артиллерийских и 2 минометных батарей, рассеяно и частью уничтожено до трех рот пехоты противника.

Глава семнадцатая

Ночью в Крыму самое интересное – звезды. Огромные, неподвижные, синие, они сияют на черном, бархатном небе, как драгоценности.

Алексей Сомов никогда прежде таких не видел – у них в Горьком они мелкие и дрожащие. А тут… Горят, как фонари. Легко узнать все созвездия – вот Большая Медведица, а вот – Малая. И Полярная звезда – в ручке ковша…

Звезды им показывал учитель физики Марк Анатольевич, старый смешной дядька в дореволюционном пенсне. Из-за этого ученики дразнили его Чеховым, хотя Марк Анатольевич никогда никаких книг не писал. Он вообще ничего, кроме своего предмета, не признавал, хотя по-своему уважал математику – без нее в физике никак.

Но особенно любил он астрономию. Алексей с удовольствием слушал рассказы учителя о звездах и любил наблюдать в старую подзорную трубу (морскую, еще прошлого века) за планетами. Вот Марс, вот Венера, вот Юпитер… Мог легко найти на небе любое созвездие и назвать его. Поэтому, кстати, сейчас и не боялся заблудиться в степи – Полярная звезда точно указывала на север. Значит, нам надо брать направо, на восток.

Ночью в степи хорошо, прохладно. Не то что днем, в жару… И она по-своему красива – седые ковыли, древние курганы, хранящие тайны… Но все-таки их Волга лучше! Да и Ока тоже: утренняя рыбалка, купание, теплый песок, нагретый ласковым солнцем…

Алексей вздохнул: эх, попасть бы домой! Хоть на день-два… Окунуться бы в Волгу, поплавать от души, смыть с себя усталость и грязь… А то здесь воды не хватает, только чтобы напиться да кашу сварить. Ни умыться как следует, ни форму постирать… А она давно уже грязная, да еще вся в белой пыли – от старых каменоломен.

…Пыль здесь вообще везде – на одежде, волосах, коже. Противно скрипит на зубах, лезет в нос. Взлетает высоко из-под ног, а потом долго не оседает. Но приходится терпеть – все равно идти надо. До утра рота должна непременно добраться до Арма-Эли…

Вышли из Дальних Камышей вечером, как только стемнело. Первыми двинулись легкие Т-60, за ними – мотоциклы, потом – две пешие роты. А позади всех – «Ворошилов» и трофейная «штуга», прикрывая колонну. На тот случай, если немцы бросятся в погоню…

Но те, похоже, догонять не собирались – получили отпор и приводили себя в порядок. Гораздо опаснее были немецкие самолеты – если появятся в небе, укрыться от них негде. Вот потому и спешили скорее добраться до совхоза…

Еще надо было опасаться случайных встреч с гитлеровцами. Но, к счастью, те шли в основном по шоссе, опасались идти через степь – можно легко заблудиться и зайти куда-нибудь не туда…

А вот они двигались без дороги – прямо на Арма-Эли. Так короче и даже безопаснее – меньше вероятности нарваться на противника. Сбиться не боялись – у нас один путь: к своим, к Керчи…

Миновали позиции, где рота Сомова дралась пять дней назад. Алексей заметил в темноте знакомый холм, а возле него – остатки разбитой батареи. А вот и цепочка стрелковых ячеек, в которых они сидели… Подбитых панцеров не обнаружилось: очевидно, немцы уже оттащили их в тыл на ремонт. У них с этим делом быстро, сразу чинят, а потом снова бросают в бой. Охотно берут и нашу, советскую технику, приводят в порядок и пускают в работу. Особенно им нравятся советские грузовики, тракторы и тягачи – надежные! Не то что эти хилые и капризные итальянские и французские машины…

Да и танками не брезгуют, даже почти сгоревшими: снимают башни и переделывают под свои самоходки. Практичные они, германцы, бережливые, все у них в дело идет…

Тела убитых немцы еще не убрали, и теперь они невыносимо воняли. На жаре разложение происходит быстро… Все бойцы невольно ускорили шаг, стараясь пройти мимо раздувшихся трупов как можно быстрее.

Алексей шагал позади своего взвода – подгонял отстающих. А их было немало – люди сильно ослабли, к тому же многие были ранены или контужены. На танки положили только тех, кто вообще идти не смог, остальным пришлось двигаться на своих двоих…

Из-за этого пехота сильно растянулась, роты, по сути, превратились в длинные вереницы медленно бредущих людей… А топать еще было очень прилично.

К счастью, наткнулись на две брошенные полуторки – без бензина, зато целые. Алексею пришла в голову спасительная мысль – вот он, транспорт! Надо только прицепить к танку… Но Т-60 ушли далеко вперед, оставался лишь «Ворошилов»…

КВ-9 вышел из Дальних Камышей последним – стоял до последнего, прикрывал тыл. А потом рванул за ушедшими… Вскоре догнал в степи с трудом бредущих красноармейцев.

– Стойте, товарищи! – Сомов бросился наперерез машине.

Механик-водитель Денис Губин узнал его и остановился, из люка показался майор Дымов: в чем проблема?

– Товарищ майор! – махнул рукой куда-то влево Сомов. – Здесь машины, полуторки! Правда, без бензина…

– У нас дизель, – пожал плечами Виктор Михайлович.

– А если взять на трос? Раненых и ослабленных можно посадить в кузов и кабину, человек по тридцать влезет. А мы сразу быстрее пойдем…

Дымов задумался: с одной стороны, тащить за собой грузовики – не лучшая мысль, в случае встречи с немцами потеряем время, чтобы их отцепить. Но с другой… Сомов прав: люди сильно растянулись, с такими темпами мы к утру до Арма-Эли не доберемся.

Но, как только встанет солнце, появятся немецкие бомбардировщики. Сначала, как всегда, прилетит «рама», покружится, произведет разведку, а затем жди и самих «лаптежников». И все – расстреляют людей, как уточек в тире…

– Ладно, – кивнул Виктор Михайлович, – показывай, где они…

В каждую полуторку влезло по тридцать пять человек – умялись, утеснились, сели буквально впритирку… Набились как сельди в банку.

Зато без раненых роты пошли значительно быстрее – уже никто не тормозил. Мощный «Ворошилов-9» без труда поволок полуторки, да еще часть людей взял на броню – вроде десанта.

Алексей Сомов остался со своим взводом – мог идти. К тому же он командир, должен показывать пример…

Клаус Небель с удивлением смотрел в бинокль: что задумали эти русские? Как прикажете понимать их действия? Прямо на него идут шесть Т-60, тяжелый «Ворошилов» и еще «штуга». Очевидно, трофейная, захваченная русскими в одном из боев. Идут нагло, в лоб, совершенно открыто. По утренней, не успевшей еще проснуться степи…

Когда Небеля разбудил дежурный и доложил о танках, появившихся со стороны Дальних Камышей, он сначала не поверил: не перепутал ли тот чего? Русские – вот они, в совхозе, значит, наступать должны с востока… Но это теоретически. На самом же деле они сидят в Арма-Эли и идти куда-либо, судя по всему, не собираются. Ни вперед, ни назад.

Какое-то нерациональное, неподдающееся логике и человеческому пониманию упрямство! Наверняка ведь знают, что немецкие части уже перешли Турецкий вал и движутся к Керчи, что с каждой минутой отойти им будет все труднее… Но нет, стоят на месте и даже не шевелятся.

Чего-то ждут? Или кого-то? Эту группу? Да, похоже, так оно и есть… Но на что они потом рассчитывают? Что он их пропустит? Так нет же! Хотя техники у него осталось и не так уж много, но вполне хватит, чтобы противостоять атаке.

Русские Т-60 можно, в принципе, в расчет не принимать – не слишком опасны для его «троечек» и «мардеров», хотя, конечно, неприятности доставить могут. А вот «Клим Ворошилов» – это весьма серьезно. Он очень, очень опасен! Да еще эта «штуга»… Как русские умудрились ее захватить? Кто им позволил? Впрочем, чего гадать, теперь следует не рассуждать, а действовать.

Клаус Небель отдал команду, и экипажи приготовились к бою. Пара минут – и панцеры развернулись навстречу противнику, заняли позицию. Теперь будем ждать…

Но на душе у майора было неспокойно, что называется, кошки скребли – вдруг это какая-то очередная ловушка? Два раза он уже попадался… Сначала при подходе к Арма-Эли нарвался на хорошо замаскированные «сорокапятки», затем, уже во время второй атаки, попал под огонь тяжелых КВ. С трудом удалось отбиться и уйти…

Полковнику Раду Корне, конечно, тоже не повезло – потрепали его изрядно. Впрочем, сам виноват – следовало не лезть вслепую вперед, а посоветоваться с более опытным офицером. С ним, к примеру. Но нет, считал себя самым умным… Вот и получил по заслугам. В следующий раз будет знать!

Небель выдвинул свои «мардеры» в первую линию – у них пушки хорошие, мощные. Советские Ф-22 отличаются неплохой дальнобойностью, а 76,2-мм снаряды могут пробить даже броню КВ-1. С короткой дистанции, конечно…

Шесть самоходок встали в полукруг, с флангов расположились два Pz.III (в том числе самого Небеля). «Чехи» и «двоечки» спрятались во второй линии – выскочат в решающий момент. Бросать их в атаку против «стального гиганта Сталина» было чистым самоубийством. Да еще эта «штуга» мешалась…

Клаус приказал экипажам: «Не стрелять, ждать команды! Подпустим русских поближе…» Решил перестраховаться – с короткой дистанции «мардеры» могут противостоять тяжелым машинам. Конечно, часть их он потеряет, но такова логика войны – всегда приходится кем-то (или чем-то) жертвовать. И уж лучше потерять эти ПТСАУ, чем родные панцеры…

Капитан Вальцев приготовил для немцев спектакль, и главная роль в нем отводилась трофейной «штуге». Петр Иванович прекрасно понимал, что проскользнуть в Арма-Эли по-тихому не получится: у нас теперь, считай, целый моторизованный батальон! С танками и мотоциклами… Гитлеровцы наверняка засекут на подходе и приготовятся к сражению. Значит, придется прорываться…

Но ввязываться в долгий бой нельзя: бронетехники мало, да и люди смертельно устали, еле держатся на ногах. Лучше обмануть фрицев, перехитрить, благо это уже удавалось. Попробуем еще раз…

Сделаем так: затеем бой, отвлечем внимание немцев – постреляем, пошумим, изобразим атаку… А сами попробуем по-быстрому проскочить к своим. Подполковник Лебедев увидит, что мы прорываемся, и придет на помощь. Ударит изнутри, поддержит огнем и сталью…

Петр Вальцев все тщательно рассчитал: «штуга» пойдет первой и вызовет огонь на себя. Ею, в принципе, можно пожертвовать – не жалко, все равно чужая… За ней в атаку пойдет «Ворошилов-9»: низкая, приземистая самоходка стрельбе не помешает, но в какой-то мере прикроет от немецких снарядов. И примет огневой удар на себя… Ну и, конечно же, экипаж «штуги» тоже постарается нанести максимальный урон противнику: 75-мм пушка – весьма грозное оружие, а снарядов – много…

Главной ударной силой, разумеется, станет сам КВ-9 с 122-мм гаубицей: тяжелые фугасы быстро превратят немецкие машины в металлолом. И заставят фрицев отойти… Преследовать их не будем, наоборот, позволим уйти – пусть только освободят нам дорогу на Арма-Эли! И мы благополучно доберемся до своих…

А затем все вместе пойдем в сторону Керчи. Оставаться в Арма-Эли уже никак нельзя – окружат и уничтожат. Главное, продержаться нам до ночи, а когда стемнеет – быстрый, насколько возможно, бросок на восток.

Легкие танки – впереди, на случай встречи с немцами, грузовики с «сорокапятками» и повозки с ранеными – за ними, «Ворошиловы» – в хвосте, прикрывая колонну. Если гитлеровцы бросятся в погоню – отобьемся. Или хотя бы задержим…

Поскольку решающая роль отводилась «штуге», ее экипаж собрали из самых опытных танкистов (кто уже обращался с трофейной техникой). Водителем стал Денис Губин, заряжающим – Михаил Стрелков, а командиром и наводчиком – сам Петр Иванович.

Майор Дымов и Иван Меньшов остались в КВ-9 и для пополнения экипажа временно взяли к себе трех ребят-танкистов – кто раньше воевал на «Ворошиловых».

…Денис Губин уверенно повел «штугу» в атаку, КВ-9 последовал за ней, чуть позади и левее. Чтобы было больше пространства для маневра и ведения огня… А вот и противник – «мардеры» и панцеры выстроились широким полукругом, замерли, ждут. Да, с дисциплиной у фрицев все в порядке, и бдительности не теряют…

Первыми открыли огонь, конечно же, «мардеры» – их орудия (Ф-22) дальнобойнее и мощнее, чем у панцеров. Дружно ударили по «штуге», стали засыпать бронебойными снарядами…

Что было абсолютно логично: StuG III была ближе всего, а ее 75-мм снаряды были весьма опасны для «мардеров». Значит, и уничтожить ее следовало в первую очередь. А потом сразу же – и «Ворошилова»…

Огонь велся с дальнего расстояния, САУ сближаться не спешили: это только пристрелка, бой – еще впереди. Парочка 76,2-мм болванок угодила в «штугу», но не пробила надежную сталь – лишь скользнули рикошетом по борту и ушли в сторону. Да, хорошая у StuG III броня, качественная!

«Ворошилов-9» пока молчал, берег фугасы – их осталось не так уж много, а подвоз не скоро будет. Если будет вообще…

Зато «штуга» старалась вовсю, снарядов не жалела. Все равно они нам ни к чему. Если самоходке суждено погибнуть, то надо успеть израсходовать весь боекомплект…

Капитан Вальцев стрелял часто и о точности особо не заботился: главная задача – напугать гитлеровцев, заставить отойти. Он ловил в перекрестье прицела цели и кричал Мише Стрелкову: «Бронебойный!» Тот закатывал в казенник очередной снаряд. Короткая остановка, чуть довернуть неуклюжую «штугу», приподнять ствол – и выстрел.

Низкая, приземистая самоходка удачно пряталась за невысокими холмами и уходила от ответных ударов. А «мардеры», наоборот, оказались в очень невыгодном положении – отлично видны. Их высокие прямоугольные рубки торчали над степью, словно башни. Ну и, понятно, в них летели стальные болванки…

Вскоре две ПТСАУ оказались подбиты, а еще одна – полностью сожжена. Бронебойный угодил ей точно в рубку, пробил не слишком толстую сталь, попал в боеукладку. Рвануло так, что машину сначала высоко подбросило, а затем перевернуло вверх гусеницами. Поединок складывался не в пользу «мардеров»… А ведь еще «Ворошилов» в бой не вступал! И тогда майор Небель приказал экипажам панцеров – вперед!

Клаус первым двинул свою «тройку» в атаку – надо заставить эту проклятую «штугу» замолчать! Машины пошли на сближение…

И в это время заговорил КВ-9. Да еще как! Тяжелая 122-мм гаубица ударила по панцерам и накрыла их. Результат оказался предсказуемым: у ближайшей «троечки» снесло башню, а у второй (где сидел майор) разбило опорный каток. Танк крутанулся на месте, развернулся боком и встал как вкопанный. Экипаж срочно полез вон…

Клаус Небель первым выскочил из обреченной машины и бросился к «мардерам» под защиту. Очень вовремя: следующим фугасом у Pz.III своротило лобастую башню, и он исчез в огненном вихре…

«Двоечки» и «чехи» стреляли по КВ-9, но пробить его 135-мм шкуру, разумеется, не смогли. И даже поразить свою родную «штугу» оказались не в состоянии: их 20 и 37-мм снаряды ничего не могли поделать с прочными 50-мм броневыми листами StuG III. Стало понятно, что бой проигран вчистую.

Майор Небель добежал до ближайшей самоходки, запрыгнул в рубку (благо она двигалась медленно) и приказал отступать. «Мардеры» и панцеры пошли назад…

Денис Губин старался не подставлять «штугу» под удары, но постепенно приближался к панцерам.

– Что ты делаешь? – сквозь рев двигателя крикнул ему Петр Вальцев. – Нам пора уходить!

– Еще немного! – азартно попросил Денис. – Когда такая возможность представится – на немецкой «штуге» покататься! Давайте добавим огоньку фрицам на прощание… Пусть получат на память!

Губина поддержал и Михаил Стрелков:

– Да, еще парочку бы подбить! Для круглого счета…

– Какого – круглого? – не понял Петр Вальцев. – У нас сегодня на счету три машины…

– Вот я и говорю, – не растерялся Стрелков, – надо бы десять! Чтобы было круглое число. Прямо по курсу – немецкие танки!

– Вижу, двенадцать штук, – кивнул Вальцев, – да еще три недобитые самоходки. Многовато будет… А у нас приказ – только начать бой, в серьезную драку не ввязываться.

– Снарядов полно, – ответил Стрелков, – чего беречь-то? Фрицам оставим?

Петр Иванович посмотрел в панораму (хорошая у немцев оптика!) – на них шли «чехи» и «двоечки». Не самый грозный противник, рискнуть можно. Чем больше выбьем у немцев панцеров, тем проще будет уйти ночью – вряд ли гитлеровцы бросятся в погоню…

– Ладно, – решил Вальцев, – еще парочку – и хватит. Думаю, наши уже добрались до совхоза…

Следующие пять минут прошли в активной перестрелке: «штуга» против панцеров и «мардеров». Т-60 участия в бое не принимали – прорывались через немецкие позиции к Арма-Эли, прокладывая путь своим бойцам. Да еще тащили грузовики с ранеными…

«Ворошилов-9» также молчал и даже отошел чуть назад. Броня, конечно, у КВ-9 отличная, но вот гусеницу вполне могут разбить. Или, не дай Бог, каток. Тогда все, застрянем посреди чистого поля… Нет, пусть уж немцы бьют по своей «штуге» – не жалко.

«Двоечки» и «чехи» били по StuG III, но в атаку шли медленно, боялись подходить слишком близко. А «штуга» меняла позиции, сдвигалась то влево, то вправо, маневрировала…

Между тем «мардеры» били все точнее… Вот очередная болванка скользнула по боку, в рубке противно загудело. Сражаться в «штуге» было тяжело – из-за удушливых газов. Вентиляция оставляла желать лучшего: горло разрывалось от кашля, глаза слезились…

Наконец капитан Вальцев приказал: «Назад, отходим!» Хорошего, как говорится, понемногу: постреляли – и хватит, пора и честь знать. А «штуга» нам еще, может быть, пригодится – сражений впереди много. Кто знает, что нас ждет на пути к Керчи…

Денис Губин повел самоходку назад. Но, только тронулись, как случилось то, чего боялись больше всего: стальная чушка угодила в гусеницу. Траки раскатались далеко по траве, машина встала.

– Ну, все, ребята, – выдохнул Петр Вальцев, – приехали! Покинуть машину!

– Разрешите подорвать, – попросил Миша Стрелков. – Чтобы фрицам не оставлять…

– Давай, – согласился капитан Вальцев, – только быстро!

Он и Денис Губин выскочили из «штуги», Стрелков немного задержался. Достал из боеукладки три фугаса, положил на дно. Затем разогнул «усики» у «лимонки» (хорошо, что захватили с собой!), крепко зажал рукой спусковой рычаг и выдернул чеку. Осторожно вылез из рубки, обернулся и кинул гранату внутрь – точно на снаряды. Спрыгнул, перекатился, отбежал, упал. И тут рвануло – высокий столб огня и дыма поднялся над «штугой», и через пару секунд ее охватило жаркое пламя…

Немцы прекратили обстрел: «штуга» уничтожена, противник отходит. По «Ворошилову» стрелять бесполезно – то же самое, что бить деревянной колотушкой в дверь. Чтобы пробить его толстенную броню, надо подойти совсем близко, буквально на пистолетный выстрел. Но кто даст? Да и не факт, что получится… Только высунешься, а тебе фугасом в лоб! Нет уж, лучше не рисковать…

Майор Дымов подождал, пока Вальцев, Стрелков и Губин не добегут до КВ-9, и приказал отходить. Бой кончился, наши бойцы сумели благополучно прорваться в совхоз. А там их уже ждали люди подполковника Лебедева, прикрыли, помогли перенести раненых. Задача выполнена…

Если немцы сегодня снова не полезут (а это вряд ли), полдня отдохнем, приведем себя в порядок, перекусим (и перекурим тоже) и ночью – маршбросок на Керчь. Будем прорываться к своим, чтобы воевать дальше…

Оперативная сводка Советского Информбюро за 17 мая 1942 года

В последний час

УСПЕШНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НАШИХ ВОЙСК НА ХАРЬКОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ