Романс для вора Седов Б.

Открыв ее, он сделал несколько глотков и, помолчав немного, спросил:

— Ну а как там наш Мишка?

— А я все думал, спросишь ты или нет, — усмехнулся Роман.

— Ну вот видишь — спросил, — ответил Боровик.

— А что ему сделается? — Роман пожал плечами. — Сидит у себя, руководит злодеями.

— Злодеями… — Боровик взглянул на Романа. — Вот именно — злодеями.

Мишка Арбуз, а точнее — Михаил Арбузов, был третьим в их дружной компании.

Тридцать лет назад они встретились в первом классе и не расставались ни на один день до самого окончания школы. Десять лет, проведенные вместе, сблизили троих маленьких мужчин, и они считали себя друзьями, которые должны быть вместе всю жизнь и умереть в один день.

Желательно — при исполнении какого-нибудь особенно героического подвига.

Но в жизни все складывается совсем иначе, и через несколько лет после окончания школы Саня Боровик стал оперуполномоченным, Ромка Меньшиков встал на извилистую дорожку музыканта, а Мишка Арбузов стяжал успех на уголовном поприще.

С тех пор Боровик и Арбуз не встречались ни разу из вполне понятных принципиальных соображений, однако интереса друг к другу не потеряли, и связующим звеном между ними был Роман.

Его забавляло, как то один, то другой с наигранным равнодушием, как бы между делом, спрашивали друг о друге — что там поделывает этот охломон? И Роман с удовольствием рассказывал, что происходит по другую сторону баррикад.

А поскольку жанром Романа была уголовная романтика, дружба с суперспецом и уголовным авторитетом весьма помогала ему в написании песен, и они всегда были полны жизненной правды и настоящего понимания нелегкой судьбы человека, вылетевшего на повороте из сияющего благополучными огнями поезда жизни.

Роман считал, что к этой категории людей относятся не только преступники, но и те, кто их ловит. Боровик и Арбуз не возражали и охотно рассказывали ему о многочисленных тягостях и редких радостях в своей жизни, так что упрекнуть Романа в поверхностном знании темы было невозможно.

Его популярность росла, а вместе с ней росло и его благосостояние.

— Злодеями… — повторил Боровик. — А знаешь, Ромка, я вот иногда думаю…

— Тебе вредно думать, — прервал его Роман, — тебе нужно этих самых злодеев ловить, а не думать.

— Прибью, — Боровик погрозил Роману мощным шишковатым кулаком, — у меня удар — две тонны.

Он глотнул пива и сказал:

— Представляешь, Мишка ведь сейчас вор в законе… А я суперспец и при случае должен этого вора в законе повязать и представить суду, в составе которого будут сидеть люди, гораздо более плохие, чем сам Мишка. И они будут его судить, с лицемерным негодованием разрывая на себе дорогие одежды, и присудят ему… В общем — присудят, не поскупятся, будь уверен. Так вот что я думаю. Если судьба столкнет нас лоб в лоб — что же мне делать? Пулю себе в этот самый лоб пустить, что ли?

— Пулю в лоб… — задумчиво повторил Роман. — А что, это красиво. Прямо как в дореволюционном романе. Офицерская честь и все такое. Не возражаю. А я приду на похороны и пролью скупую мужскую слезу.

— Вот только это меня и удерживает, — кивнул Боровик. — Не хочу, чтоб ты, сволочь, на моих дурацких поминках слезы лил. Вместе с известным нам обоим уголовным авторитетом.

— Тогда задача представляется мне неразрешимой, — Роман развел руками. — Тут или вязать этого авторитета, или…

— Зря мы все-таки тогда… — Боровик тяжело вздохнул. — Дураки были, молодые да глупые, совсем без мозгов… А упрямства хватило у обоих.

— Да уж, — кивнул Роман, — с упрямством у вас и сейчас все в порядке.

— Что значит — у вас? — возмутился Боровик. — А ты, значит, покладистый, как зайчик? Да ты… Таких впертых баранов, как ты, днем с огнем не сыскать! А если случайно найдешь, то сразу давать знак качества и почетную грамоту «За непревзойденное твердолобое упрямство».

— Ну давай, я не возражаю, — засмеялся Роман. — Где она, твоя почетная грамота? Готов принять.

— А пошел ты!

— Между прочим, я сейчас и на самом деле пойду. — Роман встал и посмотрел на часы. — Дела, знаешь ли… А насчет моего упрямства, так ведь область моей деятельности такова, что оно не может принести людям никакого вреда. Съел?

— Съел.

Боровик махнул рукой и, убрав пустую бутылку в сейф, достал оттуда третью.

— Ладно, алкаш, — Роман с осуждением посмотрел на бутылку, — смотри не начни спьяну палить по законопослушным гражданам.

— Ха! — Боровик открыл бутылку. — Найди мне хоть одного полностью законопослушного, и я тут же уволюсь из органов.

— А куда ты денешься? — ядовито поинтересовался Роман. — Кому ты нужен? Что ты умеешь делать?

— Пойду в школу учителем физкультуры, — без запинки ответил Боровик. — Уж это у меня получится.

— Знаю я, что тебе на самом деле нужно, — усмехнулся Роман. — Старшеклассниц за сиськи хватать. Под видом оказания помощи при выполнении гимнастических упражнений.

— Дурак ты, Меньшиков, — ответил Боровик, — как был дурак, так и остался. Давай вали по своим делам. И это… Если увидишь Мишку…

— Ладно, сам знаю, — сказал Роман, — говорить ему ничего не буду, а о нем все узнаю и расскажу тебе. Вы — два идиота. Каждый раз просите меня об одном и том же.

— Все, давай вали, — недовольно нахмурился Боровик, — у меня тоже дела есть.

— Ладно, ухожу, — улыбнулся Роман.

Пожав Боровику руку, он вышел из кабинета и, закрывая за собой дверь, услышал, как заскрипела дверца сейфа.

Глава 4

КАК СТАТЬ АВТОРИТЕТОМ

Компьютерная фирма «Пиксель» располагалась на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова.

Для непосвященного слова «компьютерная фирма» означали организацию, в которой изобретают и производят компьютеры, но любой сведущий человек знал, что все, даже самые авторитетные компьютерные фирмы — всего лишь перекупщики, собирающие из китайского железа российские компьютеры.

Фирма «Пиксель» ничем не отличалась от любой другой, и в торговом зале, располагавшемся на первом этаже, можно было увидеть множество мониторов, на которых лениво плавали одни и те же рыбы, ряды открытых, словно чемодан обворованного командировочного, ноутбуков, а также стеклянные стеллажи, на которых были разложены разнообразные комплектующие детали и лазерные диски с программами, играми и фильмами.

По залу бродили изнывающие от безделья сотрудники, которые бросались к любому случайно зашедшему в магазин человеку с идиотским вопросом:

— Вам чем-нибудь помочь?

Этот вызывающий недоумение и раздражение вопрос появился в лексиконе работников российской сферы обслуживания сравнительно недавно и был лишь одним из многочисленных неологизмов, проникших в русский язык из английского.

А точнее — из американского.

А еще точнее — из американских фильмов.

Много нелепых фраз прижилось в русском языке за последние годы, но одна из них, самая невероятная, так и не нашла себе места. Все-таки когда у человека, упавшего с тридцатого этажа, а по дороге еще и ударившегося несколько раз об архитектурные украшения, спрашивают: «У вас все в порядке?» — это уже слишком.

Войдя в торговый зал «Пикселя», Роман сразу же подвергся нападению нового сотрудника, который еще не знал его.

— Вам чем-нибудь помочь? — с лучезарной улыбкой свидетеля Иеговы поинтересовался молодой человек в черных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами.

— Мне?

Роман смерил рьяного молодого торгаша оценивающим взглядом и, видя, что остальные продавцы, знавшие его, с интересом следят за ситуацией, нахмурился, помял подбородок и ответил:

— Как вам сказать… Там на улице стоит моя машина. Вы не могли бы поменять правое заднее колесо, по-моему, оно слегка спустило. Да, и еще стекла. Протереть стекла. Кстати, у меня дома нужно еще мебель переставить.

Улыбка медленно сползла с лица начинающего бизнесмена, он не нашелся, что ответить, а Роман, подмигнув другим продавцам, добавил:

— И еще почистить ботинки.

Продавец растерянно оглянулся в поисках поддержки, но, увидев довольные улыбающиеся физиономии, понял, что его разыграли.

— Извините, — снова улыбнулся он, — я не знал, что вы постоянный…

— А если бы не постоянный, — ответил Роман, проходя мимо него, как мимо вещи, — то, значит, можно задавать идиотские вопросы?

Подойдя к старшему продавцу, Роман милостиво подал ему руку и сказал:

— Толик, блин! Я сколько раз говорил тебе — береги наш великий и могучий! А ты что?

Толик пожал плечами и ответил:

— А бесполезно. Против течения все равно не попрешь.

— Ага. В канализации тоже течение имеется. И если ты туда попадешь, то, значит, так и будешь плыть, пока тебя не вынесет куда-нибудь в сливную яму?

— Так ведь… Все так разговаривают! — сказал Толик. — И ничего другого вроде уже и не понимают.

— Да уж, — вздохнул Роман, — каких трудов мне стоило отучить тебя говорить: «Что вы хотели»… Вроде отучил, а теперь — «Вам чем-нибудь помочь?»

Роман помолчал и добавил:

— Лингвисты, блин… Ладно. Михаил Александрович у себя?

— Да, — кивнул Толик, — наверху сидит.

Кивнув ему, Роман вошел в дверь с надписью «только для персонала» и стал подниматься по лестнице, ворча под нос:

— Вам чем-нибудь помочь… Уроды! Слышал бы вас Пушкин…

Добравшись до второго этажа, Роман кивнул скучавшему на стуле здоровяку с короткой стрижкой и недобрым лицом, который, узнав его, скупо улыбнулся, и остановился перед белой финской дверью, на которой имелась позолоченная табличка:

«Фирма „Пиксель“. Генеральный директор М. А. Арбузов».

Подмигнув охраннику, а точнее — братку, оберегавшему покой и саму жизнь вора в законе Арбуза, Роман постучал в дверь и прислушался.

— Войдите, — донеслось из кабинета.

Роман толкнул дверь и вошел.

На белом кожаном диване, стоявшем напротив большого телевизора, сидел худощавый мужчина в светлом костюме и черной рубашке. Увидев Романа, он улыбнулся, неторопливо поднялся с дивана и сказал:

— Привет, Ромка!

— Привет, Мишка! — ответил Роман, и они обнялись накрест.

— Присаживайся, — Арбуз гостеприимно повел рукой в сторону дивана. — Чай, кофе, потанцуем?

— Чай, кофе — да, — кивнул Роман, опускаясь на пышные подушки дивана, — а насчет «потанцуем» — нас могут неправильно понять. Особенно твои сотрудники.

— Это точно, — засмеялся Арбуз. — Значит, танцы отменяются.

Он подошел к стеклянному столу, на котором имелись телефоны, компьютер, факс и прочие чудеса оргтехники, и сказал в селектор:

— Танечка, принеси нам чайку и кофейку. И всего другого, что полагается.

— Сию минуту, Михаил Александрович, — нежно пропищал селектор в ответ.

— Ишь ты, — усмехнулся Роман, — «сию минуту»… У Боровика вовсе не так жирно, как у тебя. Он лично, без всяких слуг, достает жалкую бутылку пива из своего ржавого сейфа.

— А вот нечего было в менты идти, — назидательно ответил Арбуз и уселся в просторное министерское кресло с высокой спинкой.

Открыв коробку сигар, он придирчиво выбрал одну из них, обрезал ее гильотинкой в виде зубастой головы вампира и сказал:

— Тебе не предлагаю. Знаю, что ты не любишь сигары.

Затем он прикурил от зажигалки, изображавшей статую Свободы, и, выпустив под стол струю вонючего дыма, спросил:

— Ну и что там у тебя?

— А что у меня? — Роман пожал плечами. — У меня все как обычно. Сам знаешь — артисты, гастроли, поклонницы… Ну, правда, есть еще новости. Буду давать благотворительный концерт в «Крестах».

— Да ну! — Арбуз весело удивился. — Прямо в самих «Крестах», говоришь?

— Ага. Во дворе, под открытым небом.

— Это здорово… — Арбуз прищурился. — Это, знаешь ли, очень даже интересно.

— Ну, в общем, ничего интересного. Я ведь уже выступал несколько раз в колониях.

— Не-е-е, ты не путай. Колонии — это тебе не «Кресты». Колония общего режима — это что-то вроде принудительного пионерлагеря. Ну разве что с вертухаями и прочими радостями. А «Кресты» хоть и считаются изолятором временного содержания — всетаки тюрьма. Настоящая, с мрачными казематами и страшными злодеями, сидящими в камерах.

— Злодеями… — Роман вспомнил разговор с Боровиком. — Что же ты так неласково своих коллег называешь?

— Как хочу, так и называю, — усмехнулся Арбуз. — Так, говоришь, в «Крестах» петь будешь?

— Ну, если ничего не изменится — буду, — кивнул Роман.

— Не изменится, — уверенно сказал Арбуз. — Такие решения не меняются. Ты же понимаешь, что до того, как тебе предложили выступить там, все было обсуждено и одобрено на самых разных уровнях и в самых разных… э-э-э… сообществах.

— Понимаю. О, кстати, чуть не забыл!

Роман полез во внутренний карман просторной холщовой куртки и извлек оттуда запечатанный лазерный диск.

— Я тебе обещал и вот — держу слово. Как это у вас говорится — за базар отвечаю. «Татуированный ангел», мой последний альбом.

— Это здорово! — обрадовался Арбуз. — А я уж думал, ты забыл о своем старом друге. Все девкам раздарил.

— Ну вот еще! — возмутился Роман. — Может быть, я и свинья, но не до такой же степени. Давай ручку, автограф напишу.

— Давай-давай, автограф — это хорошо.

Арбуз нашел на столе ручку и швырнул ее сидевшему на диване Роману.

Тот поймал ручку в воздухе и, распечатав альбом, начал писать на вкладыше автограф.

— Вот черт… — выругался он, — бумага эта лакированная… На ней лучше фломастером писать. Так… И вот так. Держи!

Закрыв коробку, он бросил ее Арбузу.

Поймав ее не менее ловко, чем Роман поймал ручку, Арбуз открыл альбом и стал читать вслух дарственную надпись.

— Так… Дорогому Арбузу от друга детства. На память, — в интонациях Арбуза появилась язвительность, — а также с наилучшими чувствами и пожеланиями. Что за банальщина! Ты бы еще пожелал мне счастья в личной жизни.

— И успехов в труде.

— Вот-вот. Ты же для песен нормальные тексты пишешь, значит, владеешь словом! А тут — такую поденщину написал.

— Ну ладно тебе, — Роман смутился, — банальщина, поденщина… Хочешь, другой подпишу, поооригинальнее?

— Нет уж, дорогой друг детства, пусть это свидетельство позора останется у меня. Я тебя им потом шпынять буду. А ты будешь извиваться, как ужака под вилами.

Арбуз спрятал диск в стеклянный ящик стеклянного стола и сказал:

— Не зря говорят, что музыканты тупые. У них все способности в чувства уходят.

— Сам ты тупой, — фыркнул Роман. — Ты скажи лучше, зачем тебе стеклянный стол?

— О! — Арбуз поднял палец. — Это символ того, что мой компьютерный бизнес совершенно прозрачен. Никакого левака, все документы на виду, в общем — ангел.

— Татуированный, — усмехнулся Роман.

— Точно! Как твой диск — «Татуированный ангел». Видишь, как все совпадает? Линии жизни и слои событий располагаются и складываются не просто так. — Арбуз откинулся на спинку кресла и задумчиво поднял глаза к потолку. — Великий Конфуций говорил…

Бесшумно открылась дверь, и на пороге показалась стройная девушка в короткой юбке, катившая перед собой столик на колесах. На столике стояли чашки, сахарница, электрический чайник, над коротким носиком которого вился пар, а также вазочка с печеньем, банка растворимого кофе и бутылка армянского коньяка. Подкатив столик к дивану, девушка сделала книксен и удалилась, виляя бедрами. Роман посмотрел ей вслед, а потом вопросительно взглянул на Арбуза.

— Нет! — Арбуз решительно замахал пальцем. — Ничего подобного! Никаких таких дел! Сам знаешь: бабы доведут до цугундера. Особенно сотрудницы. Так что — никакого интима. Танечка, конечно, девушка видная и на любого мужчину действует безотказно, гормоны так и прут, но — ни в коем случае.

— Правильно, — согласился с ним Роман. — Если все обстоит именно так, как ты говоришь, то это хорошо. А то, знаешь ли, известные дела — секретаршу на столе… И прочий инвентарь. Ну тогда расскажи, как у тебя дела на фронте организованной преступности.

— Ну, — Арбуз пожал плечами, — преступаем помаленьку. Но ты меня лучше об этом не спрашивай.

Я тебе уже сколько раз говорил, меньше знаешь — дольше живешь. Ты мне лучше расскажи, что там у Боровика. Пиво из ржавого сейфа — это ясно.

— А я, кстати, только что от него, — сказал Роман, зачерпывая из банки растворимый кофе.

— Ну-ну? — Арбуз взял со столика бутылку и начал отвинчивать пробку. — И что у него там?

— А… — Роман поморщился, — страдает наш Боровичок.

— Страдает? — преувеличенно удивился Арбуз. — А с чего ему страдать-то? Жизнь у него праведная, ловит злодеев, излишеств, кроме обычного пива с обычной водкой, не знает…

— Да у него… Короче говоря, на зоне повесился тот самый маньяк, который убил его сестру.

— Подумаешь! — небрежно бросил Арбуз. — Повесился, и слава богу. Радоваться нужно, а он страдает…

— А он, видишь ли, справедливости хочет, как тот Шарапов. Чтобы все по закону и прочее.

Арбуз налил себе коньяку и вопросительно поглядел на Романа.

— Будешь?

— Не, я за рулем.

— Ну и что? — усмехнулся Арбуз. — У тебя что, нет денег, чтобы откупиться от поганого мента? Могу ссудить нищему артисту.

— Сам ты нищий похититель кошельков! — Роман пренебрежительно взглянул на бутылку, которую Арбуз вертел в воздухе.

— Кто — я? — Арбуз обиженно посмотрел на Романа. — За всю жизнь ни одного кошелька. Что я тебе — карманник, что ли?

— То есть — чужого не берем, — язвительно заметил Роман.

— Слушай, моралист, кончай тут антимонии разводить. Будешь пить или нет?

— Буду, — обреченно кивнул Роман, — куда же от тебя денешься…

— Вот так, — Арбуз наполнил вторую рюмку. — Давай тогда за Боровика, чтобы он не очень там грустил на ниве борьбы за всемирную справедливость.

— Давай, — Роман поднял рюмку и посмотрел сквозь нее на свет. — Хороший коньяк… А все-таки вы с Боровиком два идиота. Вот так вот, за пять минут, поломать себе жизнь могут только полные недоумки.

* * *

Двадцать лет назад, после выпускного вечера, трое неразлучных друзей — Саня Боровик, Ромка Меньшиков и Мишка Арбузов — оторвались от шумной толпы бывших одноклассников, вооружились тремя большими бутылками портвейна «Массандра» и отправились на набережную реки Смоленки.

Такое серьезное событие, как окончание школы, по их мнению, следовало отметить вдумчиво и со всем пониманием, что настало время взрослой жизни, а вовсе не так, как все остальные оболтусы. Конечно же, ничего оригинального в их ощущениях и рассуждениях не было, потому что и до них миллионы молодых людей покидали привычные стены школы и были совершенно уверены в собственной неповторимости.

— Ну вот, — сказал Мишка Арбузов, открывая вторую бутылку, — закончилась эра коротких штанишек.

— И начинается светлое время ответственного бритья по утрам и опозданий на службу, — подхватил Ромка Меньшиков, сидя на теплом парапете и болтая ногами над неподвижной Смоленкой.

— А поэтому мы теперь имеем полное взрослое право попадать в вытрезвитель, — резюмировал Саня Боровик.

Отобрав открытую бутылку у Мишки, он встал в позу горниста и сделал несколько крупных глотков.

Было два часа ночи, белая петербургская ночь была прекрасна, и каждого из трех друзей ждали великое будущее, блестящая карьера и невиданное доселе счастье в личной жизни. К четырем часам утра, когда вино закончилось и пришлось посетить ближайшего подпольного торговца спиртным, взгляды на жизнь несколько изменились и в них появилась некая толика скорби, которая обычно умножается пропорционально мудрости.

А в половине шестого Саня Боровик зашвырнул пустую бутылку на середину Смоленки и объявил:

— Лично я решил посвятить свою жизнь борьбе со злом. А поскольку в этой стране для осуществления такого намерения есть только один путь, то завтра же, ну… послезавтра иду подавать заявление в школу милиции.

— Что? — Мишка Арбуз спрыгнул с парапета и покачнулся. — Ты хочешь стать поганым ментом?

— Юноша! — Боровик поднял палец и тоже покачнулся. — Каждый болван знает, что не место красит человека, а человек — место. Похоже, что вам это неизвестно.

— Нам это известно, — ответил Мишка и икнул, — но нам еще известно, что среда формирует личность. И когда ты попадешь к ментам, то со временем станешь таким же подонком, как все они.

— Среда формирует личность… — Ромка широко открыл глаза. — Какие умные слова! Никогда бы не подумал, что это говорят мои друзья, которые обычно не утруждают себя…

Тут его затошнило, и он был вынужден прервать фразу и склониться над черными водами Смоленки.

— Слабак! — Саня презрительно посмотрел на него. — Таких, как ты, ждет карьера приемщика стеклотары.

— Может быть, и ждет, — простонал Ромка и вытер губы, — но тебе не мешало бы знать, что в эту ментовскую школу принимают только после армии.

Мишка, который в это время что-то напряженно обдумывал, решительно шлепнул ладонью по парапету и сказал:

— Значит, ментом хочешь стать. Так?

— Так! — с вызовом ответил Саня. — И не просто хочу, а стану.

— Ладно, — покладисто кивнул Мишка, — а я в таком случае стану вором в законе. Понял?

— Вором в законе? — Ромка повернулся к Мишке. — Тогда не забывай, что тебе предстоит совершить множество мелких и крупных гадостей и мерзостей, прежде чем ты заслужишь ранг вора в законе. Так что ребята — флаг вам в руки! Один — бодрым строевым шагом в армию, а другой — в троллейбус, кошельки воровать. Желаю успеха.

Он еще раз икнул и нагнулся за стоявшей на асфальте бутылкой пива.

В это время Мишка злобно прошипел:

— Мент поганый…

И дал Сане в глаз.

Саня взвыл и бросился на Мишку, выкрикивая:

— Вор! Вор! Кошелек у старушки двинул!

Сцепившись, они повалились на асфальт, и Ромка, глотнув пива, стал комментировать происходящее:

— Борьба с организованной преступностью приобрела неслыханный размах. Удар, еще удар… Похоже, что силы правопорядка терпят поражение. Нет, инициатива снова перешла в руки генерала милиции Александра Боровика…

В это время невдалеке послышался неровный шум мотора, и из-за угла Четвертой линии медленно вывернул милицейский «Уазик».

— Атас! Менты! — воскликнул Ромка, и представители противоборствующих сторон, резво вскочив на ноги, бросились наутек.

Ромка последовал за ними, и на этом выпускной вечер закончился.

Расстались они на углу Седьмой и Малого, никаких прощальных слов при этом сказано не было, и Ромка, вздохнув, побрел домой, на Двадцать вторую линию.

На следующий день, проспавшись после бурно проведенной ночи, он позвонил сначала одному, а потом второму своему приятелю, но их не было дома. Не появились они и на второй день, и лишь на третий, случайно встретив Саню возле метро «Василеостровская», Ромка удивился его короткой стрижке.

— Ты это чего? — спросил он, указывая пальцем на голову Саньки.

— А ничего, — буркнул тот, — в армию иду, вот чего.

— В армию? Ты что, всерьез тогда говорил?

— Конечно, всерьез! — Саня потрогал синяк под глазом. — Причем не просто в армию, а в спецназ. Я ведь айкидо занимаюсь, сам знаешь. Вчера был в военкомате и все такое… Третьего числа уезжаю.

— А как же мы? А Мишка?

— Пошел он, этот Мишка! — Саня снова потрогал синяк. — Вот пусть теперь вором становится. А я его… В общем — пошел он!

— Идиоты… — Ромка потерянно огляделся. — Это вот так вот, просто, спьяну… Может, подумаешь еще?

— Все уже обдумано, — отрезал Саня. — Держи корягу. А мне еще за некоторыми справками надо идти. Спецназ — это тебе не детский сад.

— Идиоты… — Ромка машинально пожал протянутую руку и пошел домой переваривать новости.

А дома его ждал очередной сюрприз.

Войдя в квартиру, он, как всегда, прямиком отправился на кухню.

На кухне перед маленьким черно-белым телевизором сидела бабушка, которая, увидев Ромку, скорбно поджала губы и сказала:

— Допрыгался твой Мишка.

— Что значит — допрыгался? — в груди у Ромки екнуло. — Что с ним такое?

— А то, — бабушка горестно вздохнула, — по тиливизиру показали твоего Мишку. Он с какими-то архаровцами ларек ограбил. А продавец в больницу угодил.

— Не может быть! — Ромка почувствовал слабость в ногах и присел на стул. — Он же не такой…

— А вот оказалось, что такой. — Бабушка разгладила на коленях передник. — Вот так смотришь — вроде приличный мальчик, а он по ночам ларьки грабит. А я еще раньше сердцем чуяла…

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Продолжение саги о Дюмаресте с терры....
Этой книгой начинается серия романов о героических прключениях космического бродяги Дюмареста. Войны...
Пытаясь опорочить и дегероизировать наше прошлое, враги России покушаются на самое святое – народную...
Старинное предание гласит – несметные сокровища, спрятанные в усадьбе, достанутся лишь тому, кто лиш...
Потеряв память, рыцарь и крестоносец Андрэ де Монгель обращается за помощью к ведьме. В результате к...
Цикл длится двенадцать лет. А потом настает Последняя ночь, и в Храм Судьбы на таинственном Острове ...