Ворг. Успеть до полуночи Орловский Гай

Самодовольная ухмылка моментально слетела с лица полутрупа, острый кадык нервно колыхнулся. Он слабо трепыхнулся в попытке вырваться из лап.

Я оскалился и зарычал, мертвяк оскалился в ответ.

– Где гора? – спросил я, сильнее впиваясь когтями в размякшую кожу.

Мертвяк зло зашипел:

– Какая гора?

– Ты знаешь какая, – зарычал я. – Гора Ир.

В глазах полутрупа мелькнуло нечто такое, что можно было бы принять за панику, но слова прозвучали уверенно.

– Не ведаю, о чем речь, – сказал он хрипло.

В траве зашуршало, я повернул голову, продолжая давить мертвяка звериной лапой. Через несколько секунд показались Изабель и Шамко. Парень, как всегда, перепуганный, в складках одежды застряли листья, на голове кусок мха и какието палки.

Изабель, наоборот, почемуто спокойна, даже чуть улыбается.

– Вы зачем вылезли? – спросил я грозно.

– Шамко боялся появления охотников, – сообщила принцесса, отряхивая от земли штанину.

– Ну конечно, – глухо бросил я. – Хуже принцессы.

Изабель обиженно надула губы, Шамко виновато развел руками и давай подмигивать, кивать на девушку, мол, обрати внимание.

Я снова перевел взгляд на нее, щеки принцессы порозовели, она опустила ресницы и произнесла тихо:

– Вдруг они на конях погонятся.

Шамко победно выдохнул и сложил руки на груди, я покачал головой.

– Ну какие кони у нежити? – спросил я устало. – Они только зельеварением и занимаются.

Изабель сложила ладони в замок перед собой и стоит, словно мученица перед костром. Внутри шевельнулось противное, словно только что у волчонка косточку отобрал.

Я фыркнул и хрустнул шеей, чтоб не поддаваться бесполезным уколам совести. Вновь развернувшись к нежити, я окончательно ощетинился. В глазах потеплело, мир подсветился красным.

– Так, полутруп, – прорычал я, нависнув над самым его лицом. – Вся мертвяцкая орда в курсе, что Ильва ждет падения Талисмана на гору Ир. Если не скажешь, как до нее добраться, воплощу свою первую угрозу.

Бледные губы мертвяка расползлись в мерзкой ухмылке, обнажив дыры между зубами. Взгляд стал безумным, словно у шута на площади перед замком в Центральных землях.

– Глупец! – прошипел нежить. – Ты не ведаешь, куда лезешь!

– Так просвети, – предложил я и проделал когтем бороздку на мертвяцкой шее.

Мертвяк презрительно покосился на мои лапы, губы скривились, словно хлебнул уксуса.

– Не дождешься, – выдавил он с насмешкой. – Я не чувствую боли.

– Ты повторяешься, – сообщил я, проводя острием по тому же месту. – А я намечаю, в каком месте оторвать голову.

Когда он нервно хихикнул, подошла Изабель и заглянула через плечо.

– Думаешь, пытка поможет? – спросила она невинно.

– Раньше срабатывало, – отозвался я глухо.

Когда мертвяк увидел принцессу, лицо пренебрежительно скривилось, рот раскрылся. Чую, сейчас гадость какуюнибудь скажет. Но в последнюю секунду его взгляд переменился, глаза вытаращились.

– О… – вырвалось у него. – Да хранит тебя вечная тьма.

Я покосился на Изабель, она вжала голову в шею и растерянно развела руками. Мертвяк в это время забормотал какуюто молитву тьме, владычице ночи и королеве нежити.

Пытаясь привести в чувство, я тряхнул его как следует, но он лишь закашлялся, обрызгав грудь зеленоватой слизью. Взгляд нежити стал совсем безумным, окончательно выходя изпод контроля.

Я предпринял последнюю попытку выведать у него хоть чтото.

– Говори, леший тебя раздери! – зарычал я, схватив его за оборванный воротник. – Где эта клятая гора?!

Изабель рядом испуганно вздрогнула, хотя за время, пока вместе, могла и привыкнуть к звериной натуре. Мертвяк повернул ко мне полувыкатившиеся глаза и прошипел безумно:

– Тебе никогда не добраться до горы Ир! Никогда! Ее надежно охраняют! Ахаха! Даже если дойдешь до агатового камня! Ахаха!

Он закатился истерическим смехом, запрокинув голову. Боясь, что его вопли может ктото услышать, я подцепил его за подбородок. Вместо смеха изо рта полутрупа послышалось бульканье и хрипы. Только хотел оторвать голову, как принцесса робко спросила:

– Обязательно его убивать?

Еле сдерживая гнев на мертвяка, на Шамко, на Изабель за наивность, да вообще – на всех, я проговорил сквозь зубы:

– Если хочешь, чтобы он сию секунду растрезвонил о нас всему полчищу нежити, то не обязательно.

В этот момент мертвяк снова посмотрел на принцессу.

– Да хранит тебя вечная тьма, – произнес он с благоговением.

Безумство полутрупа, его странное обращение к принцессе пошатнули с таким трудом удерживаемый контроль. Волна бешенства медленно поползла из глубин сознания, лишь вечные лоси и присутствие принцессы все еще держат в себе.

К моему изумлению, принцесса приблизилась и наклонилась к мертвяку. Думал, сейчас сморщится – запах у него все же крепкий. Но она лишь улыбнулась той улыбкой,которую женщины применяют, чтобы выпросить подарок.

Она спросила невинно:

– А если тебя попросить никому не говорить, что нас видел?

Мертвяк пошевелил челюстью, ставя ее на место – во время хохота она все же отвисла до самой груди. Он приподнял руку и потянулся к принцессе костлявыми пальцами. Я резко дернул его и сверкнул глазами, давая понять: еще движение – и отгрызу кисть.

Лицо нежити приняло покорный вид.

– Воля ваша, – произнес он почтительно.

– Вот и не говори, – радостно закончила Изабель и выпрямилась, сверкнув зеленым камнем в вырезе.

– Повинуюсь… – прошептал мертвяк.

Я нерешительно разжал пальцы и отпустил нежить, готовый в любую секунду запрыгнуть и разорвать, если вдруг увижу чтонибудь подозрительное. Но мертвяк лишь встал, склонил голову перед Изабель и шатающейся походкой поплелся к сфере Ильвы.

– Что это сейчас было? – спросил я принцессу серьезно.

Та хлопает ресницами, подтягивая вырез камзола вверх. Взгляд растерянный, рыжие локоны спутались и неровными кольцами раскидались по плечам.

– Не знаю, – произнесла она тихо. – Просто всегда верила, что добротой можно добиться большего, чем насилием.

Стоявший неподвижно все это время Шамко шагнул вперед, сцепив перед собой пальцы, словно собирается молиться, и проговорил осторожно:

– Может, доброта и работает, но только не с нежитью.

Я кивнул, натягивая капюшон на место, и добавил:

– Не очень хочется соглашаться, но парень прав. Нежити чужды понятия доброты. Кроме того, мертвяк послушался тебя, как ручной пес. А, сама понимаешь…

Несколько секунд принцесса хлопала ресницами, быстро шевеля тонкими бровями. Даже крохотные морщинки появились от усердия. Не положено ей так сильно думать, а то лицо быстро состарится. Человеческие женщины крайне щепетильно относятся к молодости, едят всякую гадость, чтоб поддерживать фигуру, к ведьмам ходят за снадобьями для кожи. Не понимают, что морщины – показатель опыта.

Принцесса наконец закончила мыслить, васильковые глаза уставились на меня.

– Я ничего не знаю, – сердито произнесла она. – Вы сами все видели.

– Тото и оно, – сказал я, устремив взгляд в глубину степи. – Тото и оно.

Ополоумевший мертвяк толком ничего не сказал, но из его несвязных речей понял: гора Ир связана с какимто агатовым камнем, который стоит в охраняемом месте.

Мы наобум двинулись дальше. А я думал, что это за место, как туда попасть и кем может охраняться.

Небо окончательно затянулось тучами, степь заполнилась собственным голубоватым светом. Справа и слева идут все те же редкие деревья и кусты с мерцающими листьями. Сферы Ильвы – вдалеке. Теперь стараемся их обходить, потому что мертвяков под ними значительно увеличилось.

Светляков не видно, зато крошечных сияющих козявок, похожих на мошкару, – полно. Маленькая стайка снова закружилась вокруг Изабель, я одарил ее суровым взглядом. Принцесса поспешно замахала руками, разгоняя непрошеных гостей.

Ступаю бесшумно, зато принцесса и паренек топают, кажется, на всю округу. Ощущение, что слышно в Абергуде.

– Шамко, ты можешь шагать потише? – спросил я терпеливо.

– Я? – не понял парень.

– Нет, весенний медведь, – передразнил я. – Естественно, ты. Грохочешь, как лошадь по брусчатке. Сколько в тебе веса?

– Да пуда три, – ответил парень и начал наступать осторожней, с носка.

Я выглянул изпод капюшона и окинул оценивающим взглядом худосочную фигуру. Угловатые плечи даже сквозь кожаный доспех видно, колени такие же, удивительно, как штаны не дырявят.

– Маловато, – произнес я. – Но если как следует отожраться, будет в самый раз. Только чтоб не салом обрастал, как часто любят люди, а мясом. И принцессе надо откормиться. Хоть и красива до одури, но тоже костлява.

Покосившись на Изабель, я удовлетворенно хмыкнул. Она потупила взгляд, лицо покраснело до самых ушей, но губы растянулись в улыбке.

– Как думаешь, – обратился я к пареньку, рассчитывая на его знания почти библиотекаря. – Кто охраняет этот агатовый камень? Не оченьто хочется наткнуться на какуюнибудь неведомую дрянь вроде роцеры.

Шамко оторвал на ходу лист травы и приблизил к глазам. Зрачки сместились к центру, придавая лицу глуповатое задумчивое выражение. Он несколько секунд на ходу таращился на растение, словно там начертаны невидимые буквы, затем кивнул и выбросил лист.

– Роцеры тут не живут, – произнес он протяжно. – Слишком сухо. А вот ледяная трава – скорее всего.

– Что за гадость? – спросил я, принюхиваясь к ночному воздуху.

Ветер поменялся, теперь дует сзади. Порыв принес слабый, едва заметный кислый запах. Охотники вышли на след, но еще слишком далеко, чтобы начинать беспокоиться. Но через несколько часов исход суток, а я все еще не добрался до проклятой горы.

– Както читал, трава в Мертвой степи становится ледяной там, где хороводят фантомы, – сообщил Шамко. – Это все, что знаю.

– Ясно, – сказал я, чуть сдвинув капюшон назад.

Прохладный воздух проник под волосы и приятно остудил разгоряченную голову. За сутки пробежал серьезное расстояние. Бывало, преодолевал десятки верст, но размеренно и в охотку. А тут – гонка на выживание.

До ушей донесся далекий вой. Мои спутники не заметили, но по мне словно молнии пронеслись. Гдето далеко охотится чужая стая. Кажется, гдето за Мертвой степью.

Повинуясь древнему, как сама земля, инстинкту, я вскинул голову и издал ответный вой в самых высоких тонах, на какие способен. Такой звук различают только звери, и то не все.

Гдето на задворках сознания тревожно задрожала мысль: могут обнаружить мертвяки. Но вой уже вырвался из глотки и полетел над Мертвой степью, как выпущенный на свободу орел.

Резкий рывок за край плаща прервал ночную песню, я с рычанием обернулся и увидел перепуганные глаза Шамко.

– Ты рехнулся?! – спросил он, заикаясь. – Мы в Центре Мертвой степи! Сейчас нежить из земли полезет!

С угрюмым рычанием я выдернул лацерну из пальцев паренька, тот отшатнулся, в глазах такой ужас, что еще немного – и окаменеет.

Несколько секунд прислушивался к звукам степи. Вроде все тихо, толпы мертвяков из земли не восстают, как предрекал парень, деревья не оживают, конец света не наступает. Пока.

Я потянул носом. Кислый запах стал сильнее, словно охотники, обнаружив нас, сели на лошадей и теперь мчат во весь опор. На секунду оторопел от самой идеи, но потом решил, поудивляюсь позже.

– Ну что, – сказал я с ухмылкой, облизывая пересохшие губы. – Бежим?

– Опять? – простонал парень.

– Снова, – ответил я, ухватив принцессу за талию.

Она взвизгнула от неожиданности и недовольно задрыгала ногами, когда забросил ее на плечо.

– Мог бы предупреждать, – рассерженно проговорила она, укладываясь так, чтоб плечо не давило на живот.

– Пора уже привыкнуть, – бросил я и потрусил сквозь траву.

Стараясь не терять из виду паренька, которому все еще тяжело бегать по твердой земле, старался двигаться не слишком быстро, но достаточно, чтобы расстояние между нами и охотниками не сокращалось.

Звериное чутье ведет кудато на запад. Темнота в той стороне кажется плотнее, хотя, может, это расстояние искажает. Пришлось усилить свечение глаз, чтоб улучшить видимость в ночи.

– Аккуратнее! – возмутилась Изабель, когда резко приземлился, перепрыгнув бревно.

– Да тут деревяшка, – попытался оправдаться я.

– У меня нежная кожа, – негодующе продолжила принцесса, игнорируя мой извиняющийся тон. – Отобьешь все. Раньше не сопротивлялась, потому что убегали. А теперь зачем взвалил? Будто сама идти не могу. Лучше бы поставил на землю. Мне неудобно, и камзол давит на ребра, тут пуговицы большие.

– Так снимай камзол, – угрюмо пошутил я.

– Чтоо? – изумилась принцесса, снова задрыгав ногами. – Зачем ты так со мной говоришь? Я ведь не какаянибудь дочь сыровара, я ведь…

Она запнулась на полуслове, дыхание участилось. Я подозрительно покосился на нее изпод капюшона, пытаясь припомнить, когда рассказывал ей про дочерей сыроварв. Память отчетливо твердит: никогда. Но беззащитный вид и рыжие локоны усмирили мысли.

– Извини, – нехотя произнес я.

В груди снова заворочалось неприятное ощущение, сердце сжалось. Знает же, что не специально стукнул плечом. Разорву любого, кто хоть пальцем к ней прикоснется. А пытается заставить виноватым себя почувствовать.

– Не пойму я вас, – произнес я, глядя на черный горизонт.

– Кого? – переспросила принцесса и поерзала под рукой.

– Человечьих баб, – ответил я сухо. – Робеете и краснеете, увидев вполне нормальный хвост. Злитесь и возмущаетесь, хуже столетней ведьмы.

Принцесса возмущенно запыхтела, губы надулись. Она отвернулась, делая вид, что изучает травинки под ногами, и проговорила значительно:

– Мы умеем удерживать интерес.

Я хмыкнул и произнес:

– Когда закончу с Ильвой, отведу к карге в Межземье. Пусть снадобье даст, чтоб не бухтела.

Изабель снова обмякла и присмирела. Я удобней перехватил ее, боковым зрением увидел зеленое. Не сразу догадался – это камень Ильвы, в котором заключена часть ее души. Возможно, поэтому принцесса начала дерзить.

Мы пробежали пару верст, прежде чем ветер принес очередную порцию кислого запаха. Он медленно, но верно приближается. В один прекрасный момент охотники нас нагонят, если прежде не доберемся до горы.

Парень пыхтит за спиной, как загнанный лось, слышу, как спотыкаются ноги о кротовьи норы и запутанную траву. Но стонать перестал, похоже, понял наконец, что лучше научиться бегать.

Когда за спиной раздался очередной шлепок, означающий падение, я чуть обернулся и сказал:

– Ты бы ноги поднимал. Так бежать лучше.

– Да? – задыхаясь, спросил Шамко с сарказмом.

– Точно тебе говорю, – произнес я, продолжая путь.

Облака немного рассеялись, и месяц залил светом синеющую в ночи долину. Мерцание деревьев и козявок мгновенно померкло, зато появился горизонт. Степь выглядит как нечто темносинее, но полоска вдалеке похожа на угольную темноту, где непременно прячутся жуткие ночные твари.

Высота травы резко уменьшилась, теперь она лишь щиколотки прикрывает. Я устремил взгляд вперед, рассчитывая обнаружить чтото, хоть отдаленно напоминающее гору Ир.

Под пяткой чтото хрустнуло. Думал – раковина улитки, но когда посмотрел вниз, понял, что это трава. Я приподнял ногу, на земле остались обломки стеблей, которые рассыпались, словно хрустальные.

– Это что еще? – проговорил я, хмурясь.

– Где? – не поняла Изабель, ей с плеча ничего не видно, потому что едет совсем не лицом вперед.

– Да тут такое… – только и сказал я.

В этот момент поляна покрылась искрящимся налетом. Не таким, как на деревьях и кустах. Те мерцают, словно маленькие молнии, а это больше похоже на снег. В свете месяца поросль напоминает драгоценный ковер.

Я смотрел на чудо, пока Шамко не догнал. Горячее дыхание паренька вырывается из глотки, словно не две версты пробежал, а всю ночь от стаи убегал.

Он замер справа от меня, ладони уперлись в колени и дрожат вместе с ними. На подбородке висит капля, на носу тоже, волосы прилипли ко лбу. Бедняга не ел и не пил уже вечность, наверное, клянет меня на чем свет.

– Гляди, – сказал я, указывая на поляну.

Парень поднял голову, выражение лица поменялось. Из бледноуставшего стало перепуганновосковым.

Он пружиной выпрямился и крикнул:

– Это ледяная трава! Бегите!

В голове вспышкой мелькнули его слова о траве и фантомах. Отдавшись на волю инстинктам, я кинулся вперед через поляну. Изабель вцепилась пальцами мне в бок, пытаясь хоть както уравновесить тряску. Чтобы немного облегчить ей жизнь, крепче придавил принцессу к плечу – так подкидывает меньше.

Шамко тут же отстал, в темноте послышались его жалобные стоны, топот абергудских ног быстро удалялся.

Боковым зрением заметил, как из темноты проступили голубоватые пятна не больше яблока. На секунду подумал, если это фантомы, полагаю, какнибудь справлюсь.

Словно услышав мои мысли, пятна начали расти и через несколько секунд превратились в человекоподобные фигуры.

Я преодолел уже половину поляны. Паренька совсем не слышно. Я вывернул на бегу голову и увидел, как несколько призраков несутся к нему. Ледяная трава тихо позвякивает от их движений. Если бы не опасность, сказал бы, что красиво.

– Шевелись давай! – проорал я в бессильной злобе.

– Не могу больше! – донесся слабый голос. – Ноги ватные!

В голове пронеслись стаи мыслей, в которых главная выглядит самой правильной: я бросаю паренька и успеваю выбраться из кольца ледяной травы прежде, чем фантомы преграждают путь.

Я развернулся и кинулся к краю поляны, только звон травы под ногами слышно. Фантомы по бокам устремились вперед параллельно нам, чувствуя, что я задумал.

Полупрозрачные тела оставляют в воздухе голубоватый след, от этого кажется, что скорость их огромна. А может, и правда, я ведь тоже мчусь, как ветер.

– Ох, парень, – прохрипел я под нос, чтобы принцесса не услышала. – Надеюсь, справишься. Ты ведь разбираешься в причудах нежити. Может, плюнуть в них надо или травой какой посыпать. Ты ж книжки читал. Давай, я в тебя верю.

– Они его окружили! – раздался над головой испуганный голос Изабель.

– Проклятье эльфов! – прорычал я, затормозив обеими ногами.

Две длинные борозды прорезались в земле, прежде чем удалось остановиться. В конце концов пришлось выкинуть руку и впиться когтями в грунт, чтобы окончательно прекратить движение.

Развернувшись, увидел, как стая полупрозрачных голубых фигур зависла вокруг Шамко. Медленно покачиваясь, они взялись за руки и поплыли по кругу. Не знаю, что это значит, но явно ничего хорошего. Парень бледный, почти как фантомы, смотрит на них обреченными глазами, пальцы сцеплены в молебном жесте.

Перехватив покрепче Изабель, я уперся ногами в землю и ощетинился. Когти вылезли одновременно с клыками, в глазах полыхнуло.

– Держись, абергудец! – прорычал я, понимая, что сто раз пожалею. – Я сейчас!

Плана нет, но ноги уже несут широкими прыжками к пареньку, вокруг которого все быстрей кружится хоровод фантомов. Пришлось перейти на три конечности, потому что одной рукой держу Изабель. Надо было донести ее до границы ледяной травы, но тогда не успел бы к пареньку. И оставлять принцессу одну в Мертвой степи – плохая идея.

В груди громко ухает, плащ раскрылся, как вороньи крылья. Капюшон сорвало встречным потоком, открыв всему миру мой ворговский оскал с горящими глазами.

Прозрачные фигуры стремительно приближаются, хоровод становится быстрей. Из мест, где у фантомов должны быть грудные клетки, к Шамко потянулись тонкие голубоватые жгуты. Парень сжался в комок в середине круга и стеклянными глазами смотрит на происходящее. Обескровленные губы быстро шевелятся – точно молитву возносит.

– Сейчас вытолкну! – проорал я и с разбегу скользнул на боку в самую середину призрачного хоровода.

Ноги с такой силой пнули паренька, что он буквально вылетел из круга. Послышался глухой удар. Что он там делает и как встает, уже не увидел, потому что все взгляды призраков устремились на меня.

Лица фантомов бледные, если голубое свечение можно назвать бледностью. В глазах словно по светляку – радужек нет, только сплошное сияние. Издалека казалось, что головы окружены ореолом. Но вблизи увидел чтото наподобие волос, только из длинных шевелящихся лучей.

Поняв, что я отнял у них жертву, призраки гневно загудели и потянули ко мне не в меру длинные руки.

Я инстинктивно отскочил назад, полагая – раз они фантомы, значит, сквозь них можно пройти. Но спина уперлась во чтото твердое.

Раздался испуганный голос Изабель:

– Ногами прямо в живот призраку!

– Извини, – выпалил я, хаотично соображая, как выбраться из лап того, кого даже укусить не получается. – У нас тут небольшие проблемы.

Она не стала уточнять, лишь еще сильнее вцепилась в бок.

Фантом, что висел ближе всех, раскрыл рот и издал душераздирающий стон, от которого даже у нежити слизь застыла бы в жилах. Я зарычал в ответ,присев на изготовку.

Видимо, они забыли про Шамко, потому что вновь взялись за руки и поплыли в медленном хороводе против хода солнца.

– Чтоб вас ветром разорвало! – в ярости проревел я.

Один из фантомов снисходительно улыбнулся, наклонив сияющую голову. Раздался голос, похожий на гул пчелиного роя вперемешку с камнепадом в горах.

– Присоединяйся к нам… – пропел фантом.

– Присоединяйся… – повторил другой.

– Присоединяйся к нам… – загудели остальные.

Через секунду весь хоровод фантомов наполнился протяжным воем с предложениями стать одним из них.

Меня затрясло от бешенства, когти вытянулись на всю длину, тело покрылось шерстью, как если бы перекинулся, но остался на двух ногах. Принцесса замерла, словно лишилась чувств, но по дыханию слышу: в сознании и с ужасом смотрит на происходящее.

– Убирайтесь к Ильве! – прорычал я и кинулся на одного из фантомов.

Я полосанул когтями по призрачной фигуре, на пальцах осталось сияющее голубое облачко. Место, откуда выдрал, тут же заняла новая порция света.

Рванувшись вперед, попытался прорваться сквозь прозрачные тела – если когти прошли, то и я смогу. Но с разбегу врезался в прозрачную стену. Принцесса взвизгнула, в голове зазвенело от удара.

В этот момент порыв ветра принес порцию кислого запаха, в котором примешался еще один очень знакомый и тревожный. Охотники и правда очень быстро передвигаются. И с ними еще ктото.

Кровь в жилах забурлила, я вскочил, ставя принцессу рядом с собой, и прикрыл ее плащом.

– Если обидел чем, извини, – сказал я, надеясь, что прозвучало это не слишком жалко.

В душе порадовался, что другие ворги не слышат позорного и недостойного зверя признания.

Изабель крепко прижалась ко мне. Всем боком ощутил ее живое и нежное тепло, даже стук сердца уловил. Правы были в стае: таких, как я, нужно выгонять. Чтобы либо сам издох, либо заматерел.

Шамко отполз в траву и круглыми глазами таращится на происходящее. Сделать, понятно, ничего не может, разве что осколками ледяной травы швырять в призраков. Но это как медведю комар.

– Убегай, парень, – рявкнул я в сторону. – Приближаются охотники, с ними еще ктото. Прячься. У тебя есть шанс.

– А вы? – простонал Шамко.

– Мы? – сказал я. – Будем торговаться со смертью.

С этими словами я вскинул голову к ночному небу и издал звук, известный каждому воргу с момента рождения. Над Мертвой степью прокатился жуткий рычащий вой и эхом разнесся в разные стороны. Какаянибудь стая услышит и почтит память ворга, павшего в яростной борьбе с нежитью.

В горле потеплело, как в глубоком детстве, когда пил теплое лосиное молоко, в голове пронеслись картины из жизни.

Ярость достигла того предела, когда уже не горячит сознание, а наоборот – остужает. Я готов, твари. Готов.

Из грудных клеток фантомов ко мне потянулись десятки светящихся жгутов. На концах пульсируют небольшие шары, видимо, этим крепятся к телу жертвы.

Я округлил спину и зарычал в зверином оскале. Рука сама метнулась к жгуту, но когти снова прошли сквозь прозрачную массу.

– Присоединяйся к нам… – прогудел фантом.

– Будь нашим братом… – отозвались остальные.

– Лучше я себе голову оторву, – прорычал я.

Один из фантомов пропел:

– Будешь счастлив в объятиях Ильвы…

В меня словно молния ударила, я проревел:

– Вы не получите! Не получите! Я ворг! Я не стану прислужником королевы нежити!

В голове, как испуганные зайцы, заметались мысли, лапы затряслись от бессильной ярости. Пока я судорожно думал, как и что сделать, один жгут приблизился ко мне. Сделав небольшой замах, он устремился к животу.

– Не трогайте нас, – взмолилась Изабель, пряча лицо у меня на груди.