Блеск шелка Перри Энн
Наконец над хозяйкой склонился Сабас. Не спрашивая разрешения, он оторвал подол ее туники и перевязал им кровоточащую рану.
– Впредь смотри, куда идешь, – сварливо бросил какой-то старик.
Зоя была слишком потрясена, чтобы отвечать, но внимательно вгляделась в его лицо, чтобы запомнить – и в один прекрасный день проучить за дерзость. Старик прочел что-то в ее взгляде и поспешил прочь.
Сабас нашел какую-то повозку и помог хозяйке на нее взобраться. Он отвез Зою домой – злую, снедаемую невыносимой болью.
Едва добравшись до дома, она тотчас послала Сабаса за Анастасием. Слуге пришлось спросить у Симонис, где находится лекарь, и отправиться за ним к другому пациенту, болезнь которого, к счастью, была не очень серьезной. Анастасий почти сразу же отправился следом за Сабасом к Зое.
Зоя была слишком расстроена и обеспокоена, чтобы жаловаться на ожидание. Кровь просочилась сквозь импровизированную повязку, и рана пульсировала болью по всей ноге, от самого паха. Женщина рассказала Анастасию, что случилось, и с тревогой наблюдала за тем, как лекарь разбинтовывает пропитанный кровью подол ее туники и обнажает рану. Она выглядела ужасно. У Зои свело желудок от страха, тело покрылось испариной. Но она не могла себе позволить, чтобы лекарь увидел, как она отводит взгляд.
Анастасий работал быстро. Зоя обратила внимание на то, какие у евнуха красивые, женственные кисти рук – тонкие, с длинными пальцами, – они двигались осторожно, но решительно. Зоя задумалась, каким бы он был, если бы ему позволили вырасти в полноценного мужчину. Было что-то такое в повороте его головы, в модуляциях голоса, что напоминало ей Юстиниана. Сходство появлялось внезапно, когда Анастасий хмурился или наклонялся, чтобы рассмотреть травы, – и так же внезапно исчезало.
– Мне нужно сшить края раны, – сказал лекарь. – Иначе она будет слишком долго заживать и останется широкий шрам. Мне очень жаль, но будет больно.
– Тогда сделай это быстро, – велела Зоя. – Я хочу, чтобы рана поскорее зажила. И меня не волнует, если ты зальешь здесь все кровью.
Анастасий продел шелковую нить в одну из своих специальных изогнутых игл.
– Не хочу причинять вам сильную боль. Хотите, Фомаис вас подержит?
Зоя встретилась с решительным взглядом серых глаз Анастасия.
Она впервые так пристально смотрела на лекаря. У него были длинные ресницы и красивые глаза, но больше всего ее поразил и даже насторожил ум, светившийся в них. Словно ей удалось на мгновение заглянуть в его мысли и прочесть там гораздо больше, чем можно было ожидать.
Анастасий начал накладывать швы. Зоя наблюдала за работой лекаря, восхищаясь его умелыми действиями.
– Похоже, ты сейчас нарасхват, Анастасий, – заметила она. – Твоя слава растет. Я слышала, как люди восторгаются твоими способностями.
Он улыбнулся и сказал, не отрываясь от работы:
– За это я должен благодарить вас. Именно вам я обязан первой рекомендацией. Кажется, это вы упомянули мое имя в разговоре с Ириной Вататзес. С тех пор я пользую и ее.
Зоя замерла. Ее тело напряглось.
– Простите, – произнес Анастасий. – Я почти закончил.
Зоя сглотнула.
– Расскажи мне об Ирине. Это отвлечет меня от боли. Как она поживает теперь, когда ее муж вернулся из Александрии?
– Выздоравливает. – Анастасий наложил последний шов и осторожно, не натягивая кожу, отрезал нитку ножом. – На это ей может понадобиться еще некоторое время.
– Ты познакомился с ее мужем?
Анастасий посмотрел на Зою:
– Да. Интересный человек. Он упомянул о том, что знает вас.
– Мы познакомились давным-давно. Что еще он сказал?
Анастасий улыбнулся, как будто, как и в случае с Ириной, точно знал, что у нее на уме.
– Он сказал, что вы – самая красивая женщина Византии. И дело не только в чертах лица и пропорциях тела. Дело в вашей страсти.
Зоя отвела взгляд. Ей было тяжело смотреть на молодого лекаря.
– Правда? Несомненно, он сказал это, чтобы позлить Ирину. Она вспыльчива и раздражительна, и Григория это забавляет. И что же ты ему ответил? – требовательно поинтересовалась Зоя, снова уставившись на Анастасия и пытаясь выдать вспыхнувший на щеках румянец за гнев.
Лекарь улыбнулся:
– Мой ответ не заслуживает внимания.
– И все-таки каким же он был?
– Я сказал Григорию, что мое положение не позволяет мне оценивать ваш нрав, но я вполне доверяю его мнению.
Восхищаясь его самообладанием, Зоя почувствовала, как кровь снова приливает к лицу, – и от души рассмеялась.
Анастасий насыпал в небольшой шелковый мешочек какой-то порошок и поставил на стол рядом с ним баночку с мазью.
– Принимайте раз в день по одной ложке этого порошка, разведенного в горячей воде. – Он протянул Зое широкую неглубокую керамическую ложечку. – Полную, но без горки. Проведите сверху ножом, чтобы убрать лишнее. Это снадобье не позволит инфекции развиться. И накладывайте мазь на рану, если она начнет зудеть. А это наверняка произойдет, когда она станет заживать. Я приду через неделю, чтобы убрать часть швов, и еще через неделю, или около того, сниму остальные. Но если рана воспалится или загноится, а также в том случае, если вас станет лихорадить, немедленно посылайте за мной.
После ухода Анастасия Фомаис помогла Зое вымыться и надеть чистую одежду. Женщина почувствовала, как боль в ноге становится сильнее. К ночи она настолько усилилась, что Зоя не могла думать ни о чем другом. Она велела принести горячей воды и, отмерив нужную дозу оставленного Анастасием порошка, высыпала его в стакан с водой. Зоя уже собиралась выпить раствор, но внезапно ей в голову пришла чудовищная мысль: а что, если Григорий использовал Анастасия, пожалуй, единственного человека вне ее собственного дома, которому она доверяла?
Осторожно, чтобы не пролить на себя ни капли, Зоя избавилась от лекарства. Сначала она хотела выбросить порошок в огонь, но потом подумала, что при горении он может выделять ядовитый дым. Она высыпала порошок в воду – и вылила в сточную канаву.
Спустя три дня Зоя мучилась от невыносимой боли. Она пыталась лечиться самостоятельно, принимая собственные порошки, чтобы избавиться от лихорадки, но рана воспалилась, покраснела и горела огнем. Время от времени у Зои кружилась голова. Она пила воду, стакан за стаканом, но вкус у нее был еще противнее, чем всегда, и женщину продолжала мучить жажда.
Зоя убедила себя, что за нападением стоял Григорий, что ему каким-то образом удалось сделать так, что в ее ране оказался яд.
– Проверь! – велела она Анастасию, когда тот пришел в очередной раз. – Рана заражена. Кто-то пытается меня отравить.
Лекарь заглянул в ее золотисто-топазовые глаза, внимательно осмотрел горячую кожу и только потом – свежую рану на ноге, которая успела загноиться. Он осторожно прикоснулся ко шву, а затем спросил:
– Вы принимали лекарства, которые я вам оставлял? Не пытайтесь лгать. Вы рискуете лишиться ноги.
– Нет, – тихо призналась Зоя. – Я боялась, что человек, пытавшийся меня отравить, действует через тебя.
– Понятно, – кивнул Анастасий. – Тогда, наверное, нам придется начать сначала. Теперь инфекция очень серьезная. Я останусь здесь и стану за вами наблюдать. Я заинтересован в вашем выздоровлении. Если вы умрете, моя репутация пострадает, поэтому делайте то, что я вам говорю. – Он слегка улыбнулся своим мыслям.
Лекарь пробыл у нее весь день и всю ночь. Он сидел у постели пациентки, разговаривая с ней, а боль между тем становилась все сильнее. Сначала это раздражало Зою, но постепенно она начала понимать, что, отвечая на его вопросы, отвлекается от чудовищных мучений.
– Деметриос? – переспросила она, невольно улыбаясь. – Он слаб и не похож на своего отца. Любит ли он Елену? Вероятнее всего, нет. Он любит власть, это уж точно. Думает, что ему удается это скрывать, но ошибается. Хоть Деметриос и сын Ирины, он не так умен, как мать. Как и она, отлично разбирается в финансовых вопросах. – Зоя рассмеялась, но так тихо, что Анастасий этого не услышал. – Елена думает, что он в нее влюблен, – но мало ли что она себе воображает, глупышка!
– А Юстиниан любил Елену? – спросил Анастасий словно невзначай, будто лишь пытался отвлечь пациентку от боли.
– Он терпеть ее не мог, – откровенно ответила Зоя.
Черт возьми, как же болит нога! У нее началось головокружение. Неужели она умрет?
Лекарь заставил Зою выпить еще какое-то снадобье с отвратительным вкусом. Неужели Григорий до него добрался? Зоя цепко вглядывалась в лицо Анастасия и за простым любопытством рассмотрела что-то еще. Но что именно?
– Анастасий… – прошептала Зоя.
– Да?
– Если я доживу до утра, я скажу тебе, почему Юстиниан Ласкарис убил Виссариона. Чертов дурак! Он не пришел ко мне, а ведь я была единственным человеком, который мог бы ему поверить. Теперь я это отчетливо понимаю. Он допустил только одну ошибку, но она оказалась роковой. Идиот!
Анастасий выглядел так, словно она его ударила. Лицо евнуха стало пепельно-серым, а на щеках вспыхнули красные пятна, похожие на следы от пощечин.
Комната поплыла у Зои перед глазами. Женщина начинала бредить. Она заставила себя выпить что-то с еще более мерзким вкусом и, проснувшись на следующий день, чувствовала себя гораздо лучше.
– Вам легче? – с удовлетворенной улыбкой спросил Анастасий.
– Гораздо. – Зоя медленно села на кровати, и лекарь дал ей выпить горьковатый на вкус отвар. – Спасибо тебе.
Он снова уложил ее на подушку. Анастасий оказался сильнее, чем Зоя ожидала. Или это она так ослабела?
– Сейчас утро, – заметил евнух.
– Вижу, – фыркнула Зоя.
Улыбка коснулась глаз Анастасия.
– Значит, вы расскажете мне, почему Юстиниан вам не доверился? – поинтересовался он немного резковато. – Или я сглупил, поверив вам?
– Что ты только что мне дал? – вдруг спросила Зоя.
Анастасий улыбнулся:
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Юстиниан знал, что Виссарион ни на что не годен, – тихо произнесла Зоя. – Взойди он на трон, это было бы катастрофой. Но другие заговорщики не поверили Юстиниану. Они готовы были на все, чтобы их план осуществился. И был единственный способ остановить их – это убийство Виссариона. Антонин в конце концов поверил Юстиниану. И помог ему. – Зоя невесело усмехнулась, подумав о том, что их жертва была напрасной. – Дурак! Я бы смогла его остановить. Без меня они ничего не смогли бы сделать. Но Юстиниан мне не доверял. Что же я только что выпила?
Анастасий смотрел на нее как завороженный.
– Что я выпила? – повторила Зоя, и в ее голосе послышался гнев – и страх, который она безуспешно пыталась скрыть.
– Настой ромашки, – ответил Анастасий. – Он помогает улучшить пищеварение. Лепестки ромашки, залитые кипятком, ничего больше. Напиток показался вам горьким, потому что вы болеете, а это влияет на вкусовые ощущения.
Анастасий не вызывал у Зои восхищения, и ей было странно ему доверять. Но женщине пришлось признать его мастерство, по крайней мере в том, что касается медицины. Она откинулась на подушки.
Спустя три дня к Зое начали возвращаться силы, рана перестала опухать и краснота сошла. Через неделю лекарь признал ее состояние удовлетворительным и сказал, что уйдет – и вернется через три дня.
Зоя поблагодарила евнуха, щедро оплатив его старания, и кроме этого подарила небольшую серебряную шкатулку, отделанную эмалью и инкрустированную аквамаринами. Он осторожно прикоснулся к подарку, переводя взгляд со шкатулки на Зою. На его лице читалось восхищение, и Зоя была довольна произведенным эффектом. Потом она велела ему уйти.
Зоя была рада, что Анастасию понравилась шкатулка. Он лечил ее не только умело, но и бережно. Она очень испугалась собственной уязвимости. Так не может дальше продолжаться.
В уме Зои начала формироваться идея. Она сделает так, что смерть Григория наделает много шума. И обвинят во всем Джулиано Дандоло. Да, на таких условиях она сможет убить Григория. И даже сделает это лично.
Глава 50
Зоя понимала, что у нее с Григорием не будет второго шанса. Их последняя схватка была, в некоем извращенном смысле, очередной близостью. Она думала о нем весь день. Лежа ночью без сна, вспоминала, каково это – отдаваться ему.
Ей на ум пришел еще один пункт плана. На эту идею ее натолкнуло известие об уличных нападениях на Виссариона.
Сначала нужно посеять в головах людей мысль о том, что между Джулиано Дандоло и Григорием произошла ссора. Всего несколько слов, истинный смысл которых можно будет понять только спустя некоторое время.
Затем нужно сходить к Бардасу, оружейнику. Зоя давно его знала и прежде доверяла. Она надела свою самую теплую далматику и вышла на улицу. Дул пронизывающий ветер, моросил мелкий дождь. Зоя шла довольно быстро, как всегда, оставив Сабаса далеко позади, чтобы он никому не бросался в глаза и не услышал ничего лишнего. Нога у Зои почти не болела.
– Да, госпожа, – тотчас согласился оружейник, который был очень рад ее видеть. Только глупец забудет свою благодетельницу – и подведет женщину, которая никогда ничего не прощает. – Что я могу для вас сделать на этот раз?
– Мне нужен хороший кинжал, – ответила Зоя. – Не обязательно самый лучший, но у него на рукояти должен быть семейный герб. Я хочу, чтобы ты хранил мой заказ в тайне. Это подарок, и сюрприз будет испорчен, если об этом кто-нибудь узнает раньше времени.
– Ваши дела никого не касаются, госпожа. Чей герб должен быть на рукояти?
– Дандоло.
Как только заказ Зои был выполнен (кинжал был очень красивым – Бардас был отменным мастером), она послала письмо Джулиано Дандоло, который по-прежнему жил в венецианском квартале. Содержание письма было довольно простым: ей удалось узнать еще кое-что о его покойной матери.
Джулиано пришел, как она и предполагала. Зоя приняла его в своей любимой парадной комнате с видом на город. Хоть венецианец и чувствовал себя довольно неловко и старался скрыть нетерпение, двигался он с необыкновенной грацией, и Зоя сердито отметила для себя, что он не просто привлекателен: в нем была заметна живость ума, которую она не могла игнорировать. Будь она моложе, она непременно захотела бы оказаться в его постели. Но перед ней был Дандоло, и ни мечтательный взор, ни идеальная линия скул, ни широкие плечи, ни грациозная походка не могли смягчить ее приговор.
Они обменялись любезностями. Зоя не спешила переходить к главному. Она вела свою игру, еще не уверенная, нравится ей это или нет.
– Я кое-что узнала о твоей матери, – сказала наконец Зоя. – Она была красива, но ты, наверное, и так это знаешь. – Она увидела на лице венецианца отражение бушующих в его душе эмоций, слишком острых и болезненных, чтобы можно было их скрыть. – Возможно, тебе неизвестно, что у Маддалены была сестра, Евдоксия, тоже красивая, но с ее именем, к сожалению, связан громкий скандал. – И снова Зоя заметила на лице Дандоло всплеск эмоций. Как жаль, что она не может вернуть себе молодость! – Но я не знала прежде, что Евдоксия в зрелом возрасте искренне раскаялась и вступила в монашеский орден. Мне неизвестно, в какой именно. Но, вероятно, в будущем я смогу это выяснить. Возможно, она по-прежнему жива.
– Жива? – Глаза венецианца широко распахнулись.
– Пожалуйста, предоставь это мне. У меня есть способы, недоступные тебе, и я могу сделать это тайно. Я дам тебе знать, как только выясню что-нибудь конкретное.
– Спасибо.
Джулиано улыбнулся ей – красивый, уверенный в себе человек с врожденным обаянием.
– Мне было три года, когда умерла моя мать, – сказала ему Зоя, зная, что у нее дрожит голос, но не в состоянии с собой справиться.
– Сожалею, – ответил он.
Глаза венецианца были полны сочувствия. Но она не нуждалась в его сочувствии.
– Ее изнасиловали и убили. – Зоя тотчас же пожалела о сказанном. Это было ее слабостью – и тактической ошибкой. Джулиано может сопоставить даты и обстоятельства и понять, что ей доверять не следует. – У меня есть кое-что для тебя, – поспешно добавила она, пытаясь скрыть свою оплошность. – Я наткнулась на это случайно, поэтому ты не должен чувствовать себя обязанным.
Зоя отошла к столу, на котором лежал кинжал с гербом Дандоло. Развернула синий шелк и протянула оружие гостю, рукоятью вперед, так, что герб оказался сверху. Бардас хорошо поработал: кинжал выглядел старым, но каждая деталь герба хорошо просматривалась.
Джулиано уставился на кинжал, потом перевел взгляд на Зою.
– Возьми его, – велела она. – Он должен быть твоим. И потом, что я стану делать с кинжалом, на котором изображен венецианский герб?
У Джулиано хватило такта не предлагать ей деньги. Он решил преподнести ей равноценный подарок.
Мужчина взвесил оружие в руке.
– Он идеально сбалансирован, – заметил Джулиано. – Откуда он у вас?
– Понятия не имею, – ответила Зоя. – Но, если мне удастся это выяснить, я обязательно тебе расскажу.
– Спасибо. – Венецианец не стал рассыпаться в благодарностях, но голос, глаза, поза, то, как он прикасался к кинжалу, выдавали глубину его чувств.
– Носи его, – сказала Зоя довольно небрежно. – Он очень тебе пойдет.
Она будет молиться Пресвятой Богородице, чтобы Джулиано последовал ее совету. Если никто не узнает о том, что этот кинжал принадлежит Дандоло, ее план не сработает.
– Обязательно.
Казалось, Джулиано хотел добавить что-то еще, но потом передумал и ушел.
Зоя смотрела ему вслед. У нее в боку появилась странная колющая боль. Она грызла Зою изнутри, как будто что-то важное ускользало у нее из рук. Теперь оставалось лишь ждать – как минимум две-три недели. Она должна быть уверена в том, что остальные видели этот кинжал у Джулиано и знают, что он принадлежит именно венецианцу.
Зоя ждала целый месяц. Время ползло невыносимо медленно. Дни тянулись бесконечно. В полдень жара буквально парализовала. Настроение было мрачным. Темнота, словно маска, скрывала все: скрипы, шорохи, шаги возможного злоумышленника.
Как Зоя и ожидала, Джулиано прислал ей подарок: брошь для далматики. Это украшение понравилось женщине больше, чем ей бы того хотелось. Черный оникс и топаз, оправленный в золото. Зоя не хотела носить эту брошь, но не смогла удержаться. Она то и дело поглаживала камни пальцами. Брошь оказалась не только красивой, но и приятной на ощупь. Черт бы побрал этого Джулиано!
Наконец терпение Зои лопнуло, и она послала за вором, к которому обращалась, когда у нее возникала такая необходимость. Она рассказала ему, что нож принадлежал ей, но был у нее похищен, а потом его продали Джулиано Дандоло. Она увидела его на поясе у венецианца и поняла, что тот ничего не знает о происхождении оружия. Зоя предложила ему выкупить этот кинжал, потому что на нем есть фамильный герб, но Дандоло, вполне естественно, отказался. У нее нет другого выхода, кроме как похитить этот кинжал, как кто-то ранее похитил его у самой Зои.
Вор не задал ни одного вопроса и пообещал выполнить ее просьбу за определенную плату.
Потом она написала письмо Григорию, подделав почерк Дандоло, – скопировала его с письма, в котором венецианец отвечал на ее приглашение. Зоя писала от лица Джулиано – о том, что ему якобы случайно стала известна некая тайна, компрометирующая Зою Хрисафес, и он хотел бы сообщить о ней Григорию, если тот поможет ему решить кое-какие дипломатические вопросы, которые никоим образом не повредят интересам Византии. Подпись Дандоло Зоя скопировала с особой тщательностью.
Затем она послала аналогичное письмо венецианцу от Григория. В нем говорилось, что Григорий услышал, будто Джулиано горит желанием узнать что-нибудь о Маддалене Агаллон. Он якобы знал и любил ее и будет счастлив рассказать венецианцу все, что сможет. Зоя подписалась: «Григорий Вататзес». Ей был прекрасно знаком его почерк, и она без труда его подделала.
Потом она села в большое красное кресло возле светильников и уставилась в потолок. Зоя наслаждалась этим долгожданным моментом, чувствуя, как колотится сердце в груди – так сильно, что она едва могла дышать.
В тот вечер, когда была назначена встреча Григория и Джулиано, душа мстительницы была полна сомнений. Она стояла у окна и смотрела на подернутые дымкой сумерки и медленно движущиеся огоньки фонарей на улицах. Они были похожи на копошащихся во тьме светлячков. Не поступает ли она глупо? Бедная Зоя Хрисафес! Когда-то она была самой красивой женщиной Византии, любовницей самого императора, а вскоре станет сумасшедшей старухой-бродяжкой, одетой в рубище и убивающей людей прямо на улице!
Она подошла к большому распятию, висящему на стене, и уставилась на него, изо всех сил стараясь вернуть былую жажду мести, чтобы преодолеть навалившуюся на нее слабость. Кантакузены были уничтожены после смерти Косьмы. Вататзесы – в лице Арсения, Дукасы – в лице Евфросиньи; остальное не имеет значения. Остался только Дандоло, и с ним тоже скоро будет покончено.
Зоя подошла к иконе Девы Марии и преклонила колени.
– Пресвятая Богородица, дай мне силы выполнить свою миссию! – взмолилась она.
Женщина подняла взгляд на строгое лицо в золотом ореоле, и ей показалось, что по губам Девы Марии скользнула улыбка. Внутри Зои словно разом открылись невидимые шлюзы, и кровь снова мощно запульсировала в венах, а мышцы налились молодой силой.
Зоя встала, перекрестилась и поспешила из дому, во тьму ночи, легко, стремительно, словно быстроногая лань. Вечер был тих, с моря дул легкий бриз, наполняя воздух запахом соли. Только в полумиле от дома Зоя осознала, что у старой нищенки, в которую она переоделась, не может быть такой походки. Завернув за угол, женщина сгорбилась и зашагала медленней. Следующую милю она преодолела с видимым трудом.
Чтобы встретиться с Джулиано, Григорий должен пройти этим путем. Именно здесь, в венецианском квартале, его и нужно застать. Зоя вычислила время, когда он будет в этом месте, – незадолго до того, как тут появится Джулиано. Следует действовать решительно. Зоя прикоснулась к кинжалу, висевшему на поясе, под складками одежды, и снова осенила себя крестным знамением. Теперь нужно ждать.
По улице, крепко обнявшись, шли два пьяных молодых человека. Они пошатывались, и их тени, нелепо дергаясь, скользили вслед за ними. Зоя услышала их голоса и смех и вжалась в тень от чьего-то крыльца.
Стоит ли напасть на Григория сзади? Нет, это будет трусостью. Он с подозрением отнесется к любому, кто будет идти следом за ним, – но не к старухе, плетущейся навстречу. Зоя еще больше наклонилась вперед, словно годы давили ей на плечи.
Вдали опять раздался смех, фонари поплыли в противоположную сторону. Здесь, у берега, ветер был еще более соленым.
Кто-то двигался ей навстречу – высокий человек с фонарем в руках. Зоя узнала его походку. Она захромала к нему и, не глядя в лицо, заныла тонким голосом, подобострастно кланяясь:
– Подайте несчастной старухе несколько монет! Да благословит вас Господь!
Мужчина остановился и сунул руку в складки своего одеяния. Что он достанет, деньги или оружие? У Зои не было времени это выяснять. Она вытащила из-под плаща нож и замахнулась им, одновременно сильно ударив мужчину в голень. От удивления он дернулся вперед, и Зоя полоснула его лезвием по горлу, приложив максимум усилий и навалившись всем телом, когда он потерял равновесие от удара по ноге. Фонарь упал на землю, разбился и потух, но глаза Зои уже привыкли к темноте. Из горла Григория хлестала кровь, теплая и липкая, и струилась по ее руке. Зоя чувствовала ее запах. Он не кричал, лишь что-то клокотало в горле, когда он захлебнулся и закашлялся. Мужчина изогнулся, стараясь ее схватить. Жизнь постепенно оставляла его. Григорий поймал Зою за плечо и сжал изо всех сил, словно пытаясь разорвать мышцы и причиняя ей мучительную боль. Но вдруг он потерял равновесие и рухнул на землю, потянув ее за собой. Зоя упала, больно ударившись локтем, и у нее перехватило дыхание.
Но вот его хватка ослабела. Зоя не хотела, чтобы он умер, так и не узнав, кто его убил.
– Григорий! Григорий! – позвала она.
На мгновение его взгляд сфокусировался на ней, и губы дрогнули, словно он силился произнести ее имя; потом его черные глаза потухли и остекленели.
Зоя медленно поднялась на ноги. Ее кости невыносимо ныли, мышцы сводило судорогой. Она повернулась и медленно побрела прочь. Взгляд Зои был мутным – глаза набухли горячими слезами, которые ручьями потекли по щекам. Она с удивлением почувствовала, что внутри ее образовалась пустота, и поняла, что ее уже ничем не заполнить.
Глава 51
Анна проснулась среди ночи и увидела, что над ней стоит Симонис со свечой в руке.
Голос служанки звучал резко и раздраженно:
– Какой-то человек прискакал верхом из венецианского квартала. Говорит, что ты должна немедленно отправиться вместе с ним. Там что-то случилось, и нужна твоя помощь. Он хочет, чтобы ты поехала верхом. Они совсем с ума сошли! Пойду и скажу, чтобы он убирался прочь. – Симонис повернулась, чтобы уйти.
– Скажи ему, что я буду готова через минуту, – распорядилась Анна.
Она поехала с венецианцем, усадившим ее в седло позади себя. В руках Анна сжимала свою сумку.
– Она тебе не понадобится, – сказал мужчина. – Он мертв. Мы… нам нужна твоя помощь, для того чтобы избавиться от тела так, чтобы его не нашли – и нас не обвинили в убийстве.
Анна застыла от изумления.
– А почему вы решили, что я стану вам помогать? – спросила она, собираясь соскользнуть с лошадиного крупа и отправиться досыпать в собственной постели.
Венецианец подстегнул лошадь, и та понеслась – слишком быстро для того, чтобы Анна могла исполнить задуманное. Они промчались вниз по склону холма. Если он и ответил на ее вопрос, Анна ничего не услышала.
Через четверть часа сумасшедшей скачки сквозь непроглядную тьму, во время которой она судорожно и неуклюже цеплялась за спину венецианца, а сумка с травами нещадно лупила ее по ноге, они внезапно остановились. У дверей небольшой лавчонки собралась кучка людей. У их ног лежало тело какого-то мужчины. Один из присутствующих достал фонарь и поднял его над головой. В дрожащем свете Анна увидела его испуганное лицо и кровь на камнях мостовой.
– Мы нашли его на пороге, – тихо сказал мужчина. – Мы не знаем этого человека. Он не из наших. Он из благородных – и явно византиец. Что нам делать?
Анна взяла у него фонарь и осмотрела тело. Она сразу же увидела, что это Григорий Вататзес. На его горле зияла страшная рваная рана с запекшейся по краям кровью, а рядом лежал острый кинжал с гербом Дандоло на рукояти. Анна видела его прежде, меньше недели назад, – в руках у Джулиано. Он разрезал спелый персик и предложил ей половину. Они смеялись над какой-то ерундой. У них был один персик на двоих. Он принадлежал Джулиано, и тот поделился им с Анной.
Она ощупала тело убитого, пытаясь узнать, было ли при нем оружие и сражался ли он. Анна покрылась холодным птом при мысли о том, что Джулиано тоже может быть ранен.
Она нашла оружие, еще один украшенный драгоценными камнями кинжал. У него была совсем другая форма лезвия. Кинжал был в ножнах на поясе, и следов крови на нем не было. Григорий его даже не вынимал. В кармане трупа Анна обнаружила лист бумаги: приглашение встретиться в сотне метров отсюда. Оно было подписано Джулиано.
Онемевшими руками Анна изорвала лист на множество клочков и спрятала кинжал Дандоло в свою сумку, потом повернулась к человеку, который привез ее сюда:
– Помоги мне перетащить его на середину дороги. Кто-нибудь, приведите лошадь, запряженную в повозку. Пусть как можно больше народу заберется на повозку и она проедет по его телу – один раз, по шее покойного, чтобы скрыть рану. Давайте, быстрее!
Анна наклонилась, заставляя себя ухватиться за тело Григория. Он был очень тяжелым. Ей было невероятно трудно тащить его на середину дороги, где за много лет колеса выдолбили на камнях глубокие колеи. Анна обливалась птом, но ее тело так сильно дрожало, что стучали зубы. Она старалась не думать о том, что делает, лишь о том, что будет с Джулиано, если она не справится, и с людьми, которые ей доверились. Им придется заплатить страшную цену, если стража решит, что это было убийство.
Когда они закончили, при неверном, мерцающем свете факелов женщины нашли место, где был убит Григорий, и тщательно зачистили его щелоком и поташем, избавляясь от мельчайших следов. Они скребли, мыли, терли щетками даже между камнями, чтобы при свете дня никто не узнал, что тело переносили в другое место.
К тому моменту, когда они наконец были удовлетворены результатом, вернулся человек с лошадью, запряженной в повозку. Он не сказал, где взял ее, – и никто не стал его об этом спрашивать.
Перед ними стояла довольно сложная задача. Лошадь испугалась запаха крови и смерти. Она делала все, чтобы не наступать на тело. Пришлось вести ее под уздцы, тихо уговаривая, тянуть против воли, чтобы колеса прошли точно по горлу и плечам Григория.
– Этого недостаточно, – сказала Анна, глядя на изорванное горло и обнажившуюся кость. Она не могла все так оставить, иначе догадаются, что произошло убийство. – Нужно сделать это еще раз. Никто не поверит, что это был несчастный случай, если заподозрят, что повозка проехалась по нему несколько раз. Но они могут подумать, что лошадь испугалась и попятилась. Будьте осторожны.
Повозка начала двигаться. Мужчина тянул за узду упирающуюся лошадь.
– Левей, – скомандовала Анна, взмахнув рукой. – Еще… Вот так! Теперь вперед!
Она заставила себя смотреть на происходящее. Труп выглядел ужасно. Любой, кто увидел бы его сейчас, решил бы, что Григория сбили с ног, а потом испуганная лошадь протащила по телу тяжелую телегу. Анна отвернулась.
– Спасибо! – сказал мужчина. Его голос дрогнул от волнения. – Я отвезу тебя домой.
– Оставайся здесь. Вычисти повозку и копыта лошади. Сделай это очень тщательно, иначе найдут следы крови. Я скажу, что ты вызвал меня, после того как произошел несчастный случай. – Анна снова сглотнула. У нее кружилась голова. – Это легко объяснить. Темная ночь, испуганная лошадь. Человек вернулся из Александрии и плохо ориентируется в венецианском квартале. Неудачное стечение обстоятельств, такое порой случается. Больше добавить нечего. – Анна почувствовала, как у нее свело от боли живот. – Ты его нашел. И позвал меня, потому что давно со мной знаком. Но в темноте не рассмотрел, насколько все серьезно.
Она быстро ушла, и, как только завернула за угол, ее вырвало. Анне понадобилось некоторое время, прежде чем она смогла выпрямиться и продолжить путь. Она была всего в миле от дома, где жил Джулиано. К этоу времени он уже должен был вернуться. Час назначенной встречи с Григорием давно прошел. Прежде чем она сообщит страже о его смерти, нужно вернуть Джулиано его кинжал.
Анна подошла к боковой двери, которой пользовался Дандоло, и громко постучала. Никто не ответил. Она во второй раз постучалась и снова подождала. Потом постучала в третий раз. И уже собиралась уйти, но тут до ее слуха донесся шум. Дверь открылась, и в проеме появился мужчина.
– Джулиано? – настойчиво произнесла Анна.
Мужчина приоткрыл дверь шире и изумленно уставился на нее в свете фонаря.
– Анастасий? Что случилось? Выглядишь ужасно. Заходи, дружище. – Венецианец распахнул дверь настежь. – Ты ранен? Давай помогу…
Анна совсем позабыла о том, как сильно выпачкалась, – вся ее одежда была покрыта пятнами грязи и крови.
– Я не пострадал, – резко ответила она. – Закрой дверь… пожалуйста.
Джулиано стоял перед ней в ночной сорочке. Его волосы были взъерошены. Похоже, он уже спал. Анна почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
Она вытащила из сумки испачканный кровью кинжал и показала его венецианцу, держа за рукоятку так, чтобы он мог видеть герб Дандоло. Лезвие было ярко-красным от крови.
Лицо Джулиано побелело. Он в ужасе уставился на Анну.
– Я нашел этот кинжал на улице в миле отсюда, – сказала она Джулиано. – Рядом с телом Григория Вататзеса. У него было перерезано горло.
Венецианец начал было говорить, но запнулся.
Анна вкратце рассказала ему о том, как за ней приехали и что было потом.
– Люди решат, что это был несчастный случай. Вытри свой кинжал. Пусть полежит в воде, пока кровь не растворится даже в мельчайших трещинках и бороздках рукоятки. Ты ходил на встречу с ним?
– Да, – хрипло признался Джулиано. Ему пришлось прочистить горло, прежде чем он смог выдавить из себя хоть слово. – Но Григория там не оказалось. Это мой нож. Мне дала его Зоя Хрисафес, ведь на нем герб Дандоло. Но пару дней назад его у меня украли…
– Зоя? – изумленно переспросила Анна.
Джулиано все еще ничего не понимал.
– Она помогает мне… найти сестру моей матери. Возможно, она еще жива. Поэтому я и пошел на встречу с Григорием. Он написал мне, что у него есть сведения о ней.
Захватив фонарь, венецианец приблизился к ларю, стоявшему у стены, и стал искать письмо. Потом протянул его Анне и поднял фонарь повыше, чтобы она могла прочитать.
То, что он говорил, было не важно. Несомненно, это был почерк Зои – Анна узнала характерные завитушки на заглавных буквах. Она часто видела почерк Зои в письмах, инструкциях и списках ингредиентов.
– Зоя Хрисафес, – тихо произнесла она. Ее голос дрожал от ярости. – Ты глупец! – Анна тщетно пыталась сохранять спокойствие. – Она византийка до мозга костей, а ты не просто венецианец, ты – Дандоло! И ты взял у нее кинжал, который узнает любой! О чем ты только думал?
Джулиано застыл на месте.
Анна закрыла глаза.
– Ради бога! Никто не будет тебя об этом спрашивать, но если все же спросят, говори правду. Скажи, что тебя не было дома. Кто-то мог тебя видеть. Я не стану сообщать тебе, где это случилось, ты не должен этого знать. Не упоминай о кинжале. Мне кажется, я единственный, кто его видел. Просто вымой эту проклятую штуковину!
Бросив на Джулиано прощальный взгляд, Анна открыла дверь и вышла на улицу. Спотыкаясь и дрожа, она поспешила к ближайшему караулу городской стражи.
Слава богу, это было в венецианском квартале и стражники легко согласились с тем, что это всего лишь несчастный случай.
– А что ты тут делал? – спросил у Анны один из них.
– У меня в этом квартале живет несколько пациентов, – ответила она.
– Ты навещал их в столь поздний час?
– Нет, господин. Просто я лекарь, к которому венецианцы обращались раньше. Они знали, что я не откажусь прийти.
– Так ты говоришь, что тот человек был мертв? Чем же ты мог ему помочь? – нахмурился стражник.
– Боюсь, что ничем. Но они были в отчаянии, особенно женщины. Им нужна была помощь… лекаря.
– Понятно. Спасибо.
Анна задержалась еще немного: сообщила свое имя и адрес, чтобы стражники могли найти ее, если понадобится. Несмотря на то что она все еще дрожала от пережитого ужаса, ее тело покрывалось липким холодным птом. К горлу подступала тошнота. Анне предстояло проделать длинный путь домой – вверх по склону холма.
Глава 52
Вернувшись домой, Зоя была слишком взволнована, чтобы лечь спать. Она сняла нищенские лохмотья и сожгла их в очаге. Никто не должен их увидеть, ведь на них пятна крови. К счастью, ее было не так уж много. Сделав вид, что никак не может уснуть, Зоя позвала Фомаис и велела ей приготовить ванну и принести полотенца. Она тщательно выбрала самые дорогие масла, благовония и притирания для кожи.
Когда ванна была готова и ароматный пар поднимался из нее, увлажняя кожу, Зоя осторожно опустилась в воду, наслаждаясь ощущениями. Горячая вода ласково согрела тело, помогая ей избавиться от напряжения и страха.
Зоя с удовольствием, которое было еще острее от горя, вспомнила, как Григорий медленно, словно смакуя, овладевал ею. Правильно, что она убила его своими руками, яростно, лицом к лицу. Они любили – и ненавидели друг друга. Яд для таких людей, как Арсений, но не для Григория.
Когда вода начала остывать, Зоя вышла из ванны и с изумлением увидела, что Фомаис по-прежнему смотрит на нее с восхищением и обожанием в глазах.
Читать бесплатно другие книги:
