Темные времена Михайлов Дем

Глава первая

Хлопоты никогда не кончаются

Когда я под утро сонно выполз из натопленной пещеры и вдохнул холодный воздух, то остатки сна мгновенно улетучились, а я надсадно закашлялся. Похоже, снегопад не прекращался всю ночь, и теперь форт завален толстым слоем снега. Стены ущелья обледенели и холодно поблескивали под первыми лучами зимнего солнца. Радовало, что тучи исчезли, и день обещал быть ясным.

Поежившись, я припустил трусцой к стене – надо проверить стражу – по пути прокручивая в голове незавершенные дела и расставляя их по степени важности. Моя тонкая кожаная куртка уже не спасала от усиливающегося холода – надо поторопить женщин с пошивом теплой зимней одежды. Благо нам удалось достать немало иголок в поселении Ван Ферсис и у нас в достатке выделанных шкур. Больше всего я боялся вспышек болезней.

Задубевшие от холода часовые оказались на месте и доложили, что ночь прошла тихо, к стене никто не приближался. Спросив про группу Литаса, я получил тот же ответ, что и вчера – нет, еще не появились. Долгое отсутствие ушедших за стариком охотников начинало нешуточно тревожить меня.

Сколько требуется времени всадникам, чтобы нагнать в узком ущелье пешего беглеца?

Они должны были перехватить его еще до выхода из ущелья и задолго до заката вернуться обратно.

Приказав сообщать мне о любом признаке движения перед стеной, я спустился во двор и по хрустящему под ногами снегу, пошагал к ожидающим меня братьям-каменщикам, Тезке и Рикару. Предстояло много работы.

Обсуждение неотложных дел заняло не больше часа, и мы сошлись на том, что, пока большая часть мужчин не оправится от ран, работу над стеной следует отложить и сосредоточить усилия на постройке ледника и конюшни. Благо здесь можно было справиться и меньшими силами. Ледник братья предложили сделать рядом с жильем около пещеры, под конюшню нашли место чуть поодаль, но с таким расчетом, чтобы обе хозяйственные постройки были впритык к скале – все меньше работы.

В первую очередь я распорядился начинать с конюшни – жалостливый Тезка все же ослушался меня и загнал всех лошадей на ночь в пещеру. Теперь там благоухало, как в настоящей конюшне, но выпроводить животных на мороз у меня рука не поднялась.

Так же меня волновало то, что сегодня я проснулся с дикой головной болью, исчезнувшей, как только я оказался на свежем воздухе. Расспросив людей, я убедился, что головная боль беспокоит не только меня. Вывод очевиден. Нам не хватает воздуха – построенная перед входом в пещеру пристройка наглухо перекрыла ему доступ. Так можно однажды и не проснуться. Выслушав мои выводы, Древин серьезно обеспокоился и пообещал сегодня же заняться поиском решения проблемы.

Дав каменщикам задания, я приказал Тезке проверить все наши запасы съестного и прикинуть, сколько мы сможем протянуть без охоты. Зима началась слишком рано. Мы не успели толком подготовиться. Здоровяку досталась сомнительная и тяжкая честь посчитать дрова – печь в пещере топилась постоянно, кухонная печь в пристройке так же практически не угасала. Они буквально пожирали наши запасы дров. Прихватив с собой оправившегося от давешнего падения со скалы рыжего Лени, здоровяк, недовольно пыхтя, отправился к штабелям заготовленных поленьев, а я мрачно поглядел на покрытые снегом трупы ниргалов и решил заняться осмотром их вещей.

Создатель подарил нам еще один день и следует потратить его с умом, увеличивая наши шансы на выживание.

Отхлебнув глоток горячего травяного отвара, я поставил кружку на край стола и блаженно вздохнул. После трех часов вне теплой пещеры, горячее питье пришлось как нельзя кстати – опасаясь неожиданных сюрпризов, я решил проводить осмотр сумок и тел ниргалов под открытым небом. Кто знает, на что мы можем нарваться. Так что приходилось мерзнуть и стараться не обращать внимания на падающий с небес мелкий и колкий снежок, так и норовящий попасть за ворот куртки. Только-только распогодилось было, и на тебе – снова снег. Эх… суровые здесь земли…

Лишь пару часов назад форт был тих и безмолвен, сейчас же воздух наполнен стуком топоров и визгом пил – Дровин приступил к постройке конюшни, затребовав себе для этого дела всех работоспособных мужчин.

Поискав взглядом Древина, я обнаружил его стоящим на крыше пристройки с крайне задумчивым видом. Видать, прикидывает, как усилить приток свежего воздуха в пещеру. Я не уверен, что у него это получится, но зато точно знаю, что сегодня все лошади будут ночевать снаружи. И мое решение останется окончательным, даже в том случае, если сам Создатель вступится за бедных животных. С Тезкой я уже переговорил на эту животрепещущую тему, и хозяйственник полностью осознал свою ошибку, особенно после того, когда перед его носом помаячил увесистый кулак Рикара, подкрепленный парой крайне злых слов. Перспектива задохнуться в собственной постели меня не прельщала. Пусть жгут костры хоть всю ночь, но животные будут ночевать во дворе.

В двух шагах от меня Рикар с помощью Лени пытался взгромоздить на широкий стол мертвого ниргала, что было далеко не легкой задачей – проведя ночь под снегом, заключенные в металл тела превратились в покрытые льдом статуи, замершие в причудливых позах. Хоть как украшения расставляй по двору. Пока я наблюдал за пыхтевшими от натуги воинами, тело в очередной раз выскользнуло из ладоней Лени и с лязгом рухнуло на ногу здоровяка. На несколько секунд над двором повисла мертвая тишина, побледневший Лени потихонечку пятился, здоровяк смотрел на придавленную ногу и медленно наливался красным. Все… сейчас начнется. У оплошавшего Лени только недавно окончательно зажила сломанная рука, но, кажется, сейчас Рикар сломает ее еще раз и в нескольких местах сразу.

Мои предположения сбылись, спустя один миг…

Яростно взревев, Рикар с трудом вытащил ногу из-под тела ниргала и, хромая, направился к отступающему Лени, с хрустом сжимая огромные кулаки.

– Рикар, да я же не специально. – зачастил Лени, выставив перед собой руки. – Он же скользкий, зараза. И тяжелый! Ну что ты разошелся-то? Господин, скажите вы ему – случайно так вышло.

– Рикар, оставь беднягу в покое. – выдавил я, судорожно пытаясь удержаться от дикого хохота. – Вас обоих вообще вместе оставлять нельзя – обязательно что-нибудь да случится. Рикар! Оставь его, кому сказано! Давай лучше я тебе помогу.

– А ну иди сюда! – наконец прорвало здоровяка. – Я тебе сейчас покажу, как хвататься, чтобы не соскальзывало!

– Господин, заступитесь! – возопил Лени, откидывая с лица рыжую прядь. – На ваших глазах жизни лишают!

– Рикар! Остынь уже. Лени, сбегай к Тезке за веревкой – сделаете петли и поднимайте за них.

– Хорошо, господин. – облегченно выдохнул Лени и, помявшись, добавил: – Вот только Тезка веревку не даст. У него на все один ответ.

– Скажешь Тезке, что веревка нужна мне, и передай ему, чтобы сам топал сюда. По дороге заскочи на кухню и скажи, чтобы сюда еще пару кружек травяного отвара принесли. Рикар, а ты иди сюда и помоги мне разобраться с вещами.

Плюнув вслед умчавшемуся Лени, бородач, прихрамывая, направился ко мне.

Изучение седельных сумок ниргалов ничего не дало и только еще больше запутало дело. Их содержимое оказалось абсолютно одинаковым и безличностным. Бурдюк с водой, арбалетные болты, запасные тетивы и точило – это понятно и объяснимо. Но остальное!

Например, в каждой сумке находился набор кузнечных инструментов – клещи, несколько металлических клиньев, небольшой стальной молоток, нож с узким лезвием, зубило и запас железных пластин. Этакая походная мастерская по работе с металлом. Поломав голову, я решил, что, скорей всего, ниргалы использовали инструменты для починки поврежденной брони. Учитывая, что они увешаны доспехами с ног до головы и не имеют возможности снять их и заменить, то мой вывод вполне логичен. Инструменты оказались единственным, чему я смог дать объяснение. Назначение остальных вещей оставалось неясным, и я надеялся, что здоровяк поможет разобраться.

Вот как объяснить найденные мною фляги, наполненные густой серой жижей с отвратительным запахом? Для чего служит длинная металлическая трубка в пол-локтя длиной? Удивляло и то, что все предметы были одинаковыми, совпадало даже их количество! Словно все сумки собирал один человек и для всех сразу, причем у него не было ни единого любимчика. Странно это все!

Я не нашел ни одной личной вещи, ни единой монеты, отсутствовало даже одеяло и запасы продовольствия!

Подошедший здоровяк взглянул на разложенные по столу предметы, сморщившись, понюхал содержимое фляги, дунул в трубку и, почесав бороду, мудро изрек:

– Это фляга и металлическая трубка!

– Да ну? Правда?! Вот это да! – не на шутку поразился я. – Как же я сразу-то не догадался, что это фляга и трубка! Ты меня просто спас! Фуф! Рикар, мне интересно, что это за каша такая во фляге, и для чего служит трубка!

– Не знаю, господин. – пожал плечами здоровяк и предложил: – Кашу можно Лени дать попробовать. Его все одно не жалко.

Рассмеявшись, я отрицательно покачал головой и спросил:

– Думаешь, это еда? Если судить по запаху, то не похоже.

– Точно не знаю, но, если есть бурдюки с водой, значит, ниргалы нуждаются в воде. Не просто так же с собой лишнюю тяжесть возят. Я проверил – вода в бурдюках свежая, не затхлая.

– Понял ход твоих мыслей – если пьют, то, значит, и едят. А как едят, если у них шлемы не снимаются? О!

Прихватив со стола трубку, я подошел к раскинувшемуся на снегу телу и попробовал вставить трубку в круглое отверстие шлема напротив рта. Она подошла идеально. Все оказалось просто. Не имея возможности снять шлем, ниргалы принимали пищу и воду через небольшое отверстие в шлеме, с помощью специальной трубки.

Учитывая, что нормальный человек не согласится на такую пытку добровольно, то получается, что ниргалы либо не люди вообще, либо их как-то смогли заставить пойти на такое безумие. Я склонялся ко второму варианту, но буду уверен, лишь взглянув на ниргала, полностью освобожденного от скорлупы доспехов. Не разбив яиц яичницу не приготовишь.

К возвращению Лени с кольцом прочной веревки на плече, я уже отложил в сторону фляги с мерзкой на вид кашей и длинные трубки. Рикар споро закрепил на теле закоченевшего ниргала веревочные петли и, ухватившись за них, мы, кряхтя, взгромоздили эту тушу на стол. Тяжелый. Просто немыслимо тяжелый. Как только этих ниргалов выдерживали лошадиные спины?

Ниргал застыл на столе в нелепой позе – ударивший мороз за ночь проморозил тело, превратив его в кусок льда. Стряхнув с трупа остатки снега, я начал внимательно рассматривать места соединения стальных чешуек на шее. В первую очередь я собирался стащить закрытый шлем и наконец узреть лицо столь несокрушимого врага.

Злопамятный Рикар подхватил одну из разложенных на столе фляг и, злорадно улыбаясь, направился к Лени.

– Слушай, Лени, – ласково проворковал здоровяк, протягивая тому флягу с серой кашей, – отхлебни-ка отсюда чуток. Порадуй господина.

– А… а что там? – с подозрением спросил Лени, не торопясь принимать флягу и пряча руки за спину.

– Самое что ни на есть лучшее вино ниргалов, попробуй, тебе обязательно понравится! Давай, всего один глоток!

– Спасибо за угощение, брат Рикар, но не хочу туманить голову с утра. – вывернулся Лени, но здоровяк отступать не собирался:

– Пей, кому сказано! А то силком волью!

– Да не буду я пить!

– Так! – рявкнул я, ударив ладонью по столу. – Вам заняться нечем? Лени, я тебя за хозяйственником нашим посылал! Ну и где он?

– Здесь я, господин, – отозвался Тезка, торопливо шагая ко мне, – звали?

– Звал. – кивнул я. – Радуйся, счастье тебе привалило. Забирай эти сумки с инструментами и тащи к себе в логово.

– Правильно, господин! – встрял Лени. – Как есть логово! Ничего не допросишься! Веревку и ту давать не хотел!

– Вам все дай, да дай! Нет бы принести чего-нибудь! – окрысился Тезка, споро навьючивая на себя сумки с вещами. – Господин поставил меня добро беречь! Вот я и стерегу!

Послушав завязывающуюся перебранку, я сплюнул, подхватил молоток и зубило и повернулся к ожидающему меня ниргалу. Сейчас я был даже рад морозу – благодаря холоду тела еще не начали разлагаться, и нам не грозила трупная вонь и прочие прелести, связанные с этим неприятным занятием.

Чтобы сбить одну броневую пластину с шеи ниргала, мне пришлось нанести больше десятка ударов, и лишь тогда чешуйка поддалась и слетела с места. Жестко прикрепленные к нижнему краю шлема длинные пластинки другим концом крепились к кольчуге на шее. Значит, помимо крайне плохого обзора из-за узких щелей в шлеме, ниргалы толком не могли повернуть шею, и, чтобы взглянуть в сторону, им приходилось поворачиваться всем телом.

Не знаю, кто создал этих тварей, но он пошел по пути максимальной защиты, плюнув на все остальное и посчитав, что, создав неуязвимых для оружия ниргалов, он дарит им непобедимость. Я начал сомневаться в этом после первого боя, а сейчас, когда получил возможность изучить мертвые тела, то полностью утвердился в своих выводах. Практика показала, что, несмотря на прочные доспехи, ниргалы не выдерживают тяжелых ударов и – самое главное – ударов тупым оружием.

Это их первое слабое место. Пройдя ожесточенный бой, получив многочисленные удары и перенеся несколько падений с большой высоты, ниргалы погибли, но вот их доспехи остались практически не поврежденными – мелочи вроде нескольких сорванных и погнутых пластин не в счет. Доспехи до сих пор более чем надежно защищали своих мертвых хозяев. Мой вывод прост – не надо стараться пробить мощную защиту. Нет. Надо стараться поразить самого ниргала, используя его защиту против него – броня не обладала жестким каркасом и прилегала вплотную к телу. От удара мечом ниргал даже и не почешется, но если приложить его по спине увесистым боевым молотом, то мало ему не покажется.

Второе слабое место ниргала – это его шлем. Если залепить смотровые щели смолой, то он на время ослепнет – и, просто не имея возможности снять шлем, он будет вынужден остановиться и заняться очисткой. А прочистка узких смотровых щелей массивными железными перчатками это та еще задачка…

Хорошо. Значит, случись новая встреча с ниргалами, надо следовать особой тактике – сперва использовать смолу для ослепления твари, а затем несколько воинов глушат беспомощного ниргала молотами. Надо обсудить это с Рикаром.

Жалобно звякнув напоследок, еще одна пластина сдалась и отлетела в сторону от удара зубилом. Дело движется. За моей спиной перебранка набирала обороты, но я не вмешивался – уже успел выучить, что воины подзуживают друг друга вполне беззлобно. Развлечения ради. Вот и сейчас Тезка выпустил пар, собрал оставшиеся сумки и гордо удалился в сопровождении рыжего Лени. А здоровяк присоединился ко мне, и работа закипела с удвоенной силой.

Мощный удар Рикара сорвал последнее крепление. Больше ничто не мешало снять шлем с головы ниргала. Переглянувшись со здоровяком, я кивнул, и Рикар, обхватив шлем обеими ладонями, осторожно стащил его. Голова ниргала предстала перед нами во всей своей красе. Вернее, во всем ужасе. Судя по всему, некогда это было человеком… или тем, что от него осталось.

Кольчуга плотным коконом охватывает голову, оставляя открытым лишь лицо мертвенно-белого цвета. Глаза с невероятно расширенными зрачками безжизненно смотрят в серое небо. Лицо покрывают многочисленные шрамы, образуя затейливый рисунок. Щеки и подбородок исковерканы следами ожогов. Укрывающая голову кольчуга покрыта коркой запекшейся крови, излившейся из ушей, носа и рта – тяжелые последствия падений и ударов.

– Создатель, кто же мог сотворить такое? – пораженно прошептал здоровяк, вглядываясь в мертвое лицо. – Господин, загляните ему в рот. У него нет языка. Срезали подчистую.

Преодолевая брезгливость, я заглянул в окровавленный рот и убедился в правоте здоровяка – язык обрезан под самый корень, остался лишь жалкий огрызок. Большая часть зубов отсутствовала, обнажая голые десны.

– Рикар, позови отца Флатиса. Он должен на это взглянуть.

Кивнув, здоровяк пошагал к пещере, я же продолжил осмотр. Если шрамы могли быть следами многочисленных боев, то, как объяснить явно специально сделанные ожоги на подбородке и щеках?

Поддев пальцами край кольчужного капюшона, я стянул его с головы и невольно скривился в гримасе отвращения – череп ниргала был полностью безволосым и тоже изуродован следами давнего ожога. Ясно. Его просто опалили словно курицу, чтобы очистить кожу от волос и предотвратить их рост. Вот только в отличие от ниргала курицу держали в пламени уже мертвой. К горлу подступил ком, я поспешил отойти в сторону и отдышаться. Подхватил пригоршню снега и с силой растер лицо. Мерзость.

Насколько бесчеловечным и жестоким надо быть, чтобы сотворить такое с живым человеком даже не ради пыток, не ради причинения боли, а лишь из-за столь рутинной причины, как избавление от роста бороды…

Когда вернулся Рикар вместе с отцом Флатисом, я допивал третью кружку отвара и жалел, что это не крепкое вино. Священник, не выказав ни малейших признаков брезгливости, внимательно обследовал ниргала и, покачивая головой, подошел ко мне.

– Это ужасно, сын мой. Сотворить такое с живым человеком!

Впрочем, лицо старца осталось настолько спокойным, что я засомневался в том, что зрелище изуродованного человека зацепило священника глубоко. Такое впечатление, что он раньше видел нечто и похуже.

– Согласен, святой отец. Но меня интересует другое – возможно, в прошлом вы уже слышали о таких вот солдатах поневоле. Если ниргалы принимали участие в сражениях, то слухи о несокрушимых воинах не могли не появиться.

– Нет, сын мой. – мгновенно ответил священник. – Поверь мне, узнай Церковь о таком непотребстве, то все причастные к этому давно уж сгорели бы на очищающих кострах! И я первый бросил бы факел!

– Ясно. – разочарованно буркнул я, отставляя кружку. – Спасибо. Значит, я не узнал ничего нового.

– Что ты собираешься делать с мертвыми телами, сын мой? Пора провести похоронный обряд, чтобы их несчастные души наконец успокоились и воспарили на суд Создателя.

– Воспарят, святой отец, воспарят. Я уже закончил с ними. Сегодня к вечеру все будет готово к похоронному обряду.

Кивнув, священник распрощался, а я повернулся к здоровяку:

– Рикар, найди рыжего, и завершите работу по вскрытию доспехов. Посмотрим, что еще сотворили с этим бедолагой.

– Да, господин. Что делать с остальными ниргалами?

– Остальных не трогайте. Думаю, их делали по одному подобию и ничего нового мы не узнаем. После обеда, приготовьте костры для похоронного обряда. Порадуем отца Флатиса.

– Но, господин, а железо? Жалко! На каждом из этих уродов столько металла, что хватит на несколько доспехов!

– Рикар, снимать с ниргалов железо пластина за пластиной… слишком муторно. Положите их на костер в доспехах, а когда пламя угаснет… мне продолжать?

– Так не пойдет, господин. – качнул головой Рикар. – Металл пережжем, часть в землю уйдет, другая непригодной станет. Железо надо снимать с них зубилами и молотами, а не огнем…

– Тогда у вас много работы. – пожал я плечами, признавая правоту старого наемника. – Сбейте с них столько металла, сколько сможете. Но времени у вас до вечера! До заката ниргалы должны окончательно упокоиться в погребальном пламени.

Бросив последний взгляд на тела, я пошагал к теплой пещере – надо немного согреться. Вещи ниргалов и их самих я осмотрел, и время потрачено не зря. Ниргалы смертны и у них есть слабые места. Учитывая их невероятную живучесть, можно смело утверждать, что над ними поработала магия – обычный человек, будь он даже в доспехах, никак не поднимется на ноги после падения с высоты сорока локтей. Об этом же свидетельствовали предельно расширенные зрачки – словно у ночного хищника, прекрасно видящего во тьме и не знающего промаха в броске. Думаю, несмотря на узкие щели в шлемах, видят они великолепно.

Ну и самое главное – ниргалы не больше чем рабы. Големы. Беспрекословно выполняющие любой приказ своего хозяина – даже если он ведет к гибели. Абсолютное равнодушие к собственной жизни. Что опять-таки совершенно неестественно для живого существа. Снова магия…

Единственное, чего не может дать магия – умения обращаться с оружием. Значит, ниргалов либо где-то обучают, либо находят умелых воинов для своих целей. Опять куча вопросов и ни одного ответа. Хотя, что я знаю о магии? Возможно, для умелых магов это не проблема – вложить в чужой ум умение боя.

Я очень надеялся, что с Литасом все в порядке и скоро он вернется не с пустыми руками. У меня много вопросов к этому загадочному старику по имени Ситас Ван Мерти. Очень много вопросов.

Я еще не притрагивался к самой сладкой части добычи – к седельным сумкам сбежавшего старика. Займусь ими сразу после обеда. Сперва миска наваристого супа, затем обжаренное с грибами оленье мясо, а на десерт сумка старика. Великолепный выбор блюд!

Стоя на верху стены, я с надеждой смотрел в расстилающееся передо мной ущелье. Литас не появился. Прошло уже достаточно времени, чтобы либо догнать пешего беглеца, либо убедиться в безнадежности этой затеи и вернуться. Что могло задержать следопытов?

В голову лезли мрачные мысли, одна другой хуже. Встряхнув головой, я кивнул часовому и направился к лестнице. Подождем до сумерек. Я не верил, что такой опытный воин и следопыт как Литас, может исчезнуть бесследно. Подождем.

Во дворе Рикар с проклятьями стучал молотком по доспехам ниргала, удары высекали искры, но металлические чешуйки упорно держались на месте. Рядом еще трое мужиков занимались тем же самым делом. Поодаль лежали уже снятые части доспехов и целая горка толстых металлических чешуек. Рыжий Лени уныло таскал поленья, подготавливая похоронный костер. Все при деле.

На столе меня ожидали седельные сумки старика и исходящая паром кружка. Кухарки, зная мою привязанность к бодрящему отвару, старались держать ее постоянно наполненной, и я исправно выпивал все до дна. Удивительно то, что мои люди пили в день не больше пары кружек отвара, тогда как я готов был прихлебывать его постоянно.

Открыв сумки Ситаса, я начал извлекать оттуда предмет за предметом. Здесь вещей было не в пример больше, чем у ниргалов. Хотя вещи более чем обыденные. Тяжело звякнув, на стол плюхнулся солидных размеров кошель, наполовину заполненный золотыми монетами. Хм, старик явно любит жить на широкую ногу и не стеснен в средствах. Следующими из сумки показались сверток с сухарями, запас сушеного мяса, почти пустая баклага с вином, бурдюк с водой и прочие съестные припасы. Когда я извлек из сумок все съестное, они практически опустели. Не глядя я отложил в сторону трут и кресало, туда же отправились запасной плащ, перчатки и одеяло. В отличие от ниргалов старик не отказывался от мелких удобств – холодным камням и серой вонючей каше, он предпочитал объятия теплого одеяла и пару глотков вина к мясу, провяленному весьма неплохо и с употреблением большого количества пряностей.

И все – на этом мои изыскания завершились.

К моему нескрываемому негодованию сумки полностью опустели.

Как же так? Где документы, карты, письма, подробный дневник, наконец? Не обнаружилось ничего интересного!

Я еще раз тщательно осмотрел все личные вещи старика – кошелек, плащ, перчатки – в надежде обнаружить вышитый золотом родовой герб или на худой конец метку портного, но ничего не нашел. Все это барахло ни на йоту не приоткрыло завесу таинственности над личностью Ситаса Ван Мерти. У меня даже нет уверенности, что он назвал свое настоящее имя. Я вытряхнул на столешницу содержимое кошелька – может, среди монет затерялся перстень с печаткой? – ничего кроме тускло поблескивающих золотых монет с редкими вкраплениями серебра. Да твою же так…

– Не нашел ничего интересного? – сочувственно прозвенел такой знакомый и слегка насмешливый голос.

– Не нашел. – спокойно ответил я, поворачиваясь на голос.

Ну, надо же. Баронесса Алларисса Ван Ферсис собственной персоной. С того памятного разговора под дождем я больше не видел ее – события закрутились в сумасшедшем темпе и стало не до бесед. Огромный сингерис крутился неподалеку, с интересом обнюхивая мертвых ниргалов и не обращая на нас внимания.

Под моим взглядом девушка смущенно улыбнулась и, поправив спадающую на лицо прядь волос, произнесла:

– Рикар сказал, что ты хотел принести мне свои искренние извинения за ту абсолютно незаслуженную мною вспышку твоей ярости.

– Что?! Я лишь сказал ему, что хочу поговорить с тобой! – поразился я, повернулся к напряженно наблюдающему за нами здоровяку и крикнул: – Рикар! А ну подойди сюда!

– Нет. Он так и сказал, что ты хочешь поговорить со мной. – поспешила исправиться Аля и невинно добавила: – Но ведь мы понимаем твои истинные намерения.

– Наглости тебе не занимать. – усмехнулся я и дал отмашку Рикару. – Хотя я признаю, что немного погорячился.

– Немного погорячился? – возмутилась девушка. – Ты публично оскорбил моего отца!

– Равно как и ты меня!

– В любом случае, я признаю, что обязана тебе жизнью своей и жизнью моих людей. Клянусь, что род Ван Ферсис не забудет этой услуги!

– Услуги? Я к вам в слуги не нанимался. И поверь, будь там только крестьянские дети, я бы так же сделал все возможное, чтобы доставить их в безопасное место!

– Я оговорилась. – поправилась Аля. – Я хотела сказать, что мой род находится у тебя в долгу. Мой дед хорошо отблагодарит тебя за спасение своей внучки! Ты получишь столько золота и драгоценных камней, сколько сможешь унести!

– А-а-а. Другое дело. – обрадовался я и, нарочито громко шмыгнув, утер нос рукавом. – Если он подарит мне пяток свиней, то мы в расчете.

– Что… ты считаешь, что я равноценна стоимости свиньи? – взбешенно зашипела девчонка, сузив зеленые глаза и топнув ногой. – Да как ты…

– …смеешь. – закончил я за нее и продолжил: – Алларисса. Хватит! Вообще-то я говорил о пяти свиньях, а не об одной. Давай условимся так – либо мы сейчас поговорим начистоту и прямо, без всяких высокородных кривляний, либо… либо иди и занимайся тем, чем занималась, и просто постараемся не замечать друг друга. Что выбираешь?

– Может, отварчику выпьете? – робко вмешался возникший ниоткуда Рикар, протягивая кружки, и – что самое поразительное – здоровяк старательно улыбался. – На таком холоде оно самое то будет.

Бедный Рикар боится бурного развития событий с криками и взаимными оскорблениями. Великий примиритель.

Приняв у здоровяка кружку, я с наслаждением сделал несколько глотков и выжидательно уставился на девушку. Алларисса медлила, осторожно прихлебывая отвар и смотря на меня поверх кружки испепеляющим взглядом – но я с удовлетворением отметил, что в ее глазах появились искорки задумчивости. Этого-то я и добивался. Здоровяк в свою очередь пристально осмотрел нас обоих и, решив, что нельзя выпускать ситуацию из-под своего контроля, уселся на запорошенную снегом скамью и демонстративно занялся подсчетом золотых монет. Ага, самое важное дело нашел! Нам же срочно надо закупаться! – стоящие в очереди у нашего поселения торговые караваны прямо изождалися все!

Поняв, что Алларисса не собирается начинать разговор, я взял инициативу на себя:

– Слушай. Я понимаю, что ты происходишь из знатного и древнего дворянского рода. Пойми – в Диких Землях титулы не значат ничего! Ты предлагаешь мне за свое спасение кучу золота и драгоценностей – но здесь золото столь же бесполезно, как и твой титул! Вон на столе целая куча монет – можешь забрать их все! – это никчемный хлам! В обмен на мешок золотых монет я не отдам и рваной оленьей шкуры! – потому как шкурой я смогу укрыться в морозы, а золото будет лежать бесполезным мусором и только занимать место!

– Господин дело говорит – поддакнул здоровяк, тщательно выстраивая монеты в столбики.

– Я не ребенок и все понимаю. – вспыхнула девушка. – Я лишь хотела показать, насколько ценю твой поступок!

Покосившись на Рикара, я продолжил:

– Для начала уясни, что ты ничего мне не должна. Я спасал детей и тебя не ради похвалы и не ради ответной услуги в будущем. И – самое главное – в моем поселении не жди к себе особенного отношения. Если я не требую особых привилегий для себя самого, то не позволю иметь их и другим. Это ясно?

– Я и не требовала никаких привилегий! – возмутилась Алларисса. – Всегда старалась помочь!

– Хорошо. Продолжай в том же духе, и мы поладим. Предлагаю на этом закончить и заняться делами насущными. Договорились?

Чуть помедлив, Алларисса кивнула и протянула руку:

– Договорились.

Осторожно встряхнув узкую ладонь, я кивнул и, выпустив руку девушки, спросил:

– Не ответишь на несколько мучающих меня вопросов? Думаю, тебе тоже есть о чем спросить.

– Нет. Все, что хотела, я уже узнала у женщин. – ехидно улыбнулась девушка и, стряхнув снег со скамьи, уселась. – Спрашивай.

Здоровяк, вмиг став серьезным, одним движением сгреб монеты в кошель, небрежно отбросил его на середину стола и приготовился слушать. Присутствие Рикара я только приветствовал и сразу задал самый главный вопрос:

– Алларисса, по какой причине Империя отправила вас в Дикие Земли? Чем ваш род разгневал короля? Я, к примеру, его сынка пырнул кинжалом в спину. А твой отец что натворил?

– Империя? Отправила? – девушка недоуменно вздернула брови. – Ты ошибаешься. Мы основали поселение не по приказу Империи, а по прямому повелению моего деда, лорда Ван Ферсис. Империя, конечно, знала об этом – без ведома Королевской Канцелярии никто не пересечет пограничную стену – но и только. Так, во всяком случае, говорил мой отец.

– Вас сюда отправил собственный дед? – удивленно переспросил я, мельком переглянувшись с Рикаром. – Какой отец отправит сына на верную смерть?

– Не на смерть! То, что с нами случилось, лишь трагическая случайность! Кто мог представить себе, что защищающий поселение артефакт будет уничтожен одним из нас! – вспыхнула девушка. – Дед потратил целое состояние, чтобы снарядить нас всем самым лучшим!

– Хорошо, хорошо. – я примиряющим жестом поднял ладони. – Но зачем?

– Не знаю. – покачала головой Аля. – Когда отряд отправляли, я была еще совсем ребенком. Когда выросла и начала спрашивать, отец отвечал крайне скупо и часто сердился. Знаю лишь, что он постоянно требовал возделывать все новые и новые земли под поля пшеницы. Хотя для наших нужд с лихвой хватило бы и десятой части урожая. Тоже самое и с животными – свиньи, коровы, куры и прочая живность были в каждом дворе в избытке. Ледники ломились от мяса. Чердаки и подвалы домов так же не пустовали – мясо сушеное, мясо копченое, мясо засоленное, мешки с мукой и овсом. Большая часть запасов портилась, и от них приходилось постоянно избавляться. Стоило амбарам и ледникам опустеть, как отец вновь приказывал возобновить запасы. И все начиналось заново. И так год за годом.

– Интересно… – задумчиво протянул я. – Огромные запасы уже готового к употреблению продовольствия. Надо лишь наполнить сумки. Не иначе, твой отец готовил припасы для большого, если не сказать огромного, отряда.

– Да. Обычно отец добродушен, но стоило одному амбару опустеть хоть на треть, как он приходил в бешенство. В такие дни все старались держаться от него как можно дальше. Два года назад в нашем поселении вспыхнул пожар. Сгорела треть домов, и несколько амбаров превратилось в головешки. Так отец чуть с ума не сошел. Успокоился лишь, когда получил «вестник».

– «Вестник»? От кого? – живо заинтересовавшись, спросил я.

– Не знаю. Он не делился со мной. – пожала плечами девушка.

– Жаль. Ответь на еще один вопрос – ты баронесса Ван Ферсис, тогда как своего деда величаешь не иначе как лордом. Разве титул не наследуется?

– Я… – смущенно замялась девушка и, искоса взглянув на меня, продолжила: – Мы боковая ветвь рода. Мой отец незаконнорожденный сын лорда Ван Ферсис. Когда дед узнал о сыне, то купил ему титул барона и даровал право называться своим именем. Отец рассказывал, что, когда я родилась, дед был так счастлив, что устроил трехдневные празднования для всего города.

– Судя по всему, лорд Ван Ферсис щедрый и благородный человек и всей душой любит свою внучку. – поспешил я успокоить девушку. – Благодарю за откровенность. Ладно… ты беги в пещеру, а то замерзнешь.

Алларисса давно уж скрылась, пес, сделав все свои дела, весело помахивая хвостом, побежал следом, а я все задумчиво постукивал кружкой по столу – благо зачарованная и скорее стол развалится, чем она треснет.

– Я рад, что вы примирились, господин. – нарушил молчание Рикар.

– Угу. Как и я. Рикар, тебе не показалось, что рассказ Аллариссы несколько странен?

– Нет, господин. Я достаточно повоевал и хорошо знаю все эти воинские порядки. Похоже, отец этой егозы устроил перевалочный лагерь для большого отряда, чтобы люди могли несколько дней отдохнуть, возобновить запасы продовольствия и корма для лошадей. Мудрое решение.

– Это я понял, Рикар. Не иначе, старый лорд собирается в Дикие Земли, причем хочет забраться куда дальше на запад, чем мы. Ну, если сам не рискнет возглавить отряд, то отправит вместо себя надежного человека. Понятно, что обустройство поселения и накопление запасов он мог поручить лишь тому, кому всецело доверяет – пусть незаконнорожденному, но все же сыну. Мне непонятно другое.

– Господин?

– Если лорд Ван Ферсис так самозабвенно радовался рождению внучки, то как мог позволить отцу девочки взять ее с собой в Дикие Земли? Почему не оставил при себе?

Здоровяк со скрежетом почесал густую бороду и развел руками:

– И верно, господин. Я-то и внимания не обратил. Как-то не по-семейному и не по-человечески получается.

– Отправить маленького ребенка в полные опасностей края мог лишь бездушный человек… или тот, кому требуется присутствие Аллариссы в Диких Землях. Ладно, не будем гадать. Проверь стражу на стене и продолжайте разделывать тело ниргала, а я пока наведаюсь в закрома нашего хозяйственника.

Собрав вещи старика в седельные сумки, я перекинул их через плечо и пошагал к пещере – вернее, к недавно сооруженной пристройке перед ней. В воздухе висел ребячий визг и смех – дети обрадовались появлению лошадей не меньше взрослых и теперь упоенно облепили смирно стоящих животных. Несколько ребятишек старательно очищали площадку для лошадей от мокрого снега. Близнецы, натужно пыхтя, тащили охапки пожухлой травы – не иначе, перелопатили весь снег во дворе ради этих жалких стебельков. Взглянув на разведенные перед животными костры, я невольно поморщился и машинально перевел взгляд на поленницы запасенных дров. Если так и дальше пойдет, то скоро от штабелей древесины останутся лишь воспоминания. Это еще больше утвердило меня в мысли обстоятельно поговорить с хозяйственником и выяснить положение дел.

Ответив на многоголосое приветствие ребятни, я пригнул голову и вошел в пристройку. Стоило мне вдохнуть спертый воздух, и я невольно скривился в гримасе. Запашок тот еще. Сразу чувствуется, что люди проводят здесь большую часть времени. Надеюсь, Древин сможет наладить приток свежего воздуха.

С каждым следующим шагом вглубь пещеры я натыкался на проблемы, требующие моего срочного вмешательства – спертый воздух, нехватка жилого места, слишком малое количество жировых светильников, отчего пространство пещеры тонуло в густом полумраке… Как я и боялся, зима пришла слишком рано, и мы не успели толком приготовиться. Теперь все проблемы придется решать не заблаговременно, а по мере их возникновения. Что уже в корне неправильно.

Пройдя через дверной проем, ведущий в кладовую Тезки, я хмыкнул. Как есть, настоящее логово. Здесь сосредоточились все жизненно важные запасы поселения, и Тезка являлся их бессменным хранителем. Судя по примостившейся около стены широкой скамье со сложенным одеялом, он и спал здесь. Вот и сейчас, хозяйственник с деловитым бурчанием копался в вещах ниргалов, вываленных на грубо сколоченный стол.

– Тезка, я тебе еще вещичек принес. – прервал я деятельность хозяйственника. – Клади и их до кучи.

– Вещички – это завсегда хорошо, господин. – довольно заулыбался он, выхватывая у меня сумку. – Да вы садитесь, господин. Чего на ногах то стоять.

Усевшись на скамью, я обвел взглядом высокие ряды полок, аккуратно выстроенные вдоль стены. Рядышком пристроились корзины. Под потолком висят гирлянды сушеных грибов, кореньев и связки мяса. Тезка умудрился задействовать с пользой каждый клочок свободного пространства.

– Ну, что скажешь? Протянем мы зиму, на этих запасах?

Посерьезнев, Тезка отложил в сторону сумку старика и ответил:

– Нет, господин. Не протянем. Если Создатель будет милостив, то доживем до середины зимы, а потом придется затянуть пояса, да потуже.

– Плохо. Что с дровами?

– Дров пока хватает. Но запасы пополнить надобно, господин. Слава Создателю, далеко ходить не надо – в ущелье еще достаточно леса для наших нужд, а теперь и лошади есть – бревна можно и волоком дотащить. Все мужикам полегче станет. Опять же, пока лес рубят, лошадки, может, пожевать чего найдут – траву под снегом там или тонкие ветви кустарника.

– Ясно. Чем еще обрадуешь?

– Шкур и кожи для пошива зимней одежды в достатке. Женщины только этим и занимаются. От холода не помрем. Обустройство пещеры мы уже закончили. Да! Вот тут еще, – Тезка подошел к пузатым корзинам у дальней стены и, ткнув их носком сапога, пояснил: – Здесь я зерно приберегаю. Если переживем зиму, то к весне будет овес и пшеница для посева. Стефий умудрился даже семена дикой кислевицы притащить. Нашел же! На первое время можем небольшое поле прямо в форте разбить. Все одно места достаточно.

– Порадовал ты меня Тезка. – похвалил я рачительного хозяйственника. – Насчет зимы ты не беспокойся. Переживем. Когда вернется Литас с людьми, продолжим охоту. Через пару дней ледник закончим. Ты мне вот что скажи – что с кормом для лошадей надумал? Кустарник кустарником, а одними мерзлыми ветками не прокормятся коняшки. Учти, тратить на них запасы нашей еды я не позволю. Самим не хватает.

– Да я понимаю, господин! Ребятня сейчас все углы двора прочесывает, траву собирает. В ущелье-то травы прорва, надо только снег разгрести. Если позволите, то мы быстро пару стогов натаскаем.

– Посмотрим. – неохотно ответил я. Пока не вернется Литас, я не собирался высовывать нос за стену. – Посмотрим. Ладно, ты хозяйствуй, а я дальше пошел.

– Господин, вы бы рявкнули для острастки на Нилиену – не успеешь глазом моргнуть, а она каждый день что-нибудь да утащит! – чуть не со слезами на глазах попросил Тезка. – Поумерила бы она пыл! Так, глядишь, на полках скоро и не останется ничего.

– А ты здесь для чего поставлен? – рассудительно заметил я.

– Дык, у нее на все один ответ – ей слово скажи и сразу черпаком по голове получишь! Уж вас-то она послушает!

Я глубоко сомневался, что старая Нилиена станет выслушивать мои доводы, но делать было нечего.

– Хорошо. – вздохнув, согласился я. – Поговорю с кухаркой. Попеняю…

Рассыпаясь в словах благодарности, Тезка проводил меня до двери и вернулся к своим хозяйственным делам. Я же, задумчиво почесывая затылок, направился к кухне, откуда слышался ворчливый голос старшей кухарки, поторапливающей стряпух. Полюбовавшись издали, как Нилиена, потрясая здоровенным черпаком, вразумляет слишком медленных на ее взгляд женщин, я мудро рассудил, что напрашиваться на неприятности не стоит, и пошагал к выходу. Нет уж. Пусть сами разбираются, а я лучше проверю, как продвигаются дела с постройкой конюшни.

Остаток дня прошел в уже ставшими для меня повседневными хлопотах. Побеседовать с мастерами-каменщиками, подбодрить медленно поправляющихся раненых воинов, изящно уйти от темы незамедлительной постройки церкви в разговоре с отцом Флатисом, постараться отвертеться от ежедневных занятий с оружием… Не успел я оглянуться, как солнце уже клонилось к закату, а на промерзшей земле вальяжно разлеглись длинные тени.

К вечеру заметно похолодало и, рассматривая распотрошенного ниргала, я старательно приплясывал на месте, хлопал себя ладонями по бокам и вообще всячески старался согреться. Вид обнаженного изуродованного тела тоже никак не способствовал теплым мыслям, скорее, вызывал холодную дрожь.

Рикар потрудился на славу, и сейчас ниргал уже ничем не напоминал несокрушимого железного воина. Совсем недавно покрывающие его доспехи бесформенной кучей железа громоздились по обеим сторонам стола. Первым делом я начал осмотр с самих доспехов, вернее, с поразившей меня их многослойности: во внешний слой входили толстые пластины, цельнометаллические наручи и наколенники и закрытый шлем; вторым слоем шла мелкоячеистая кольчуга, полностью укрывающая тело ниргала под пластинами и оставляющая открытым лишь лицо; последней шла толстая шерстяная одежда, при виде которой у меня на язык просилось странное словечко «комбинезон». Откуда это словечко появилось у меня в голове, я не знал, но, судя по легкому уколу головной боли и нахлынувшему на мгновение головокружению, было несложно догадаться, что оно вынырнуло из моего поневоле забытого прошлого.

Я предположил, что одежда требовалась для того, чтобы ниргалы не замерзали, но здоровяк сказал, что в первую очередь она нужна, чтобы доспехи не натерли тело до кровавых мозолей. Доверяя его опыту, я предпочел согласиться и перешел к осмотру самого ниргала. Но если во время атаки я думал, что ниргалы – это неизвестная мне раса, то теперь убедился в ошибочности этого предположения. Передо мной лежал изуродованный труп обычного мужчины. Хотя в том, что это именно мужчина, можно было усомниться – на месте его мужского достоинства красовался лишь грубый уродливый шрам. Словно кто-то обычным мясницким ножом откромсал ненужные части тела и потом грубо сшил края раны портняжной иглой. Все тело ниргала было покрыто свидетельствами постоянного участия в боях – многочисленные рубцы, шрамы и следы ожогов покрывали его вязью причудливых узоров. Хотя возможно, что он получил эти шрамы еще будучи нормальным человеком. Теперь этого не узнать.

Осмотр тела дал результаты – теперь мы точно уверены, что это некогда обычные люди, которых варварски изувечили, а затем заковали в доспехи. И я более чем уверен – это сделали без согласия жертвы. Добровольно на такое не пойдет никто. Вырвали язык, оскопили, опалили словно курицу и засунули в металл доспехов… нет, на такое не пойдет никто…

Бросив последний взгляд на распростертого несчастного, я уже открыл рот, чтобы распорядиться отправить ниргала на погребальный костер, где его уже дожидались остальные, когда мое внимание привлекли слишком одинаковые шрамы на некоторых частях тела. По одному длинному на внешней стороне бедер, бицепсах, предплечьях. Крестообразный шрам под грудными мышцами. Интересно.

– Рикар, у тебя есть нож?

– Обижаете, господин. – прогудел здоровяк и протянул мне нож – хотя, судя по размерам, он лишь немного не дотягивал до почетного звания меча. – Я без ножа никуда.

Вооружившись идеально наточенным тесаком, я наклонился над ниргалом и осторожно начал вскрывать вздутый шрам на бедре. Здоровяк шумно сопел мне в затылок, с интересом наблюдая за моими действиями. Закоченевшее на морозе тело едва поддавалось острому лезвию, но постепенно разрез расширялся.

– Господин? – не выдержал здоровяк.

– Слишком правильные шрамы, Рикар. Они явно сделаны специально. Взгляни сам. – кончиком ножа я указал Рикару на симметричные пары шрамов на теле ниргала и вновь склонился над разрезом. – Хочу посмотреть, что там внутри.

– Главное, чтобы священник этого не увидел, а то греха не оберемся. – заметил Рикар, оглядываясь по сторонам.

– Плевать. – буркнул я, продолжая расширять рану. – Эти шрамы сделаны не просто так, и я хочу узнать ответ.

Рикар прав – узри отец Флатис как мы изгаляемся над мертвым телом, крику будет много. Слава Создателю, сейчас неугомонный священник неотлучно находится рядом с ранеными.

Разрез наконец стал достаточно широким. Отложив нож, я обеими руками ухватился за края раны и растянул их в сторону. Усилия пришлось приложить неимоверные – человеческое тело было едва ли не насквозь проморожено. Еще бы – столько времени труп пролежал на морозе. С отвратительным хрустом рана раздалась в стороны, и мы с Рикаром едва не столкнулись головами, торопясь заглянуть внутрь. Я оказался прав. Тело ниргала скрывало еще немало сюрпризов. В глубине раны слабо пульсировала светом непонятная штуковина, на первый взгляд больше всего напоминающая маленький шар размером с лесной орех, с множеством торчащих из него тонких белесых игл. Какая мерзость. Словно тысячелапый паук свил себе гнездо внутри человеческого тела.

– Святой Создатель. – пробормотал Рикар, очумело тряся головой. – Что это за штуковина, господин?

– Хотел бы я это знать. – ответил я. – Подержи-ка края раны, надо ее оттуда достать.

Рикар не раздумывая ухватился за края разреза. Немного повозившись, я подцепил шар кончиком ножа и вытащил его наружу. Окровавленный шар с легким стуком упал на столешницу и неподвижно застыл. Выждав несколько мгновений, мы облегченно выдохнули. В глубине души я боялся, что, покинув тело, странная вещь поведет себя непредсказуемо – например, рванет во все стороны осколками, или еще что похуже. В голове сама собой появилась странная и словно бы уже где-то виденная картинка, как игольчатый шар с визгом летает по двору в погоне за вопящим и убегающим что есть мочи человеком…

Помотав головой, я отогнал непрошеные мысли и буднично спросил:

– И что это такое?

– Не знаю, господин.