Наследница Рэйн Элла

ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР

24 сентября 1999г. 14-30 — 18-00.

Прибыв в «Пинкертон», мы с Олегом сразу же отправляемся к Бакланову.

— Ну, и что там за бомба оказалась на зипе, про которую даже нельзя говорить по телефону? — весело интересуюсь я, входя в захламленную комнату программиста.

— Вы правы. Действительно, бомба, — задумчиво бормочет Бакланов. — Судите сами. — Он приглашает меня к монитору, начинает на нем быстро перелистывать какие-то полупорнографические картинки, какой-то текст.

— Ну, и что это? — не выдерживаю я.

— Ничего особенного. Всего-навсего компромат на депутатов Госдумы.

— На всех? — усмехаюсь я.

— Слава Господу, нет. — Бакланов возвращается на первую страницу. — Здесь оглавление. Девятнадцать фамилий тех, на кого собран основной материал. Кроме них, на заднем плане фигурирует еще с два десятка имен видных политиков, но на них, в отличие от этих девятнадцати, обвинения не подкреплены неоспоримыми доказательствами.

— Что за доказательства?

— Фотографии, координаты людей, готовых подтвердить вышеизложенное, наконец список мест, где можно получить дополнительную информацию.

— Что за компромат?

— Полный букет. Начиная от заказных убийств и хищений в крупных размерах и заканчивая растлением малолетних и членством в закрытых гей-клубах. Сегодня всю ночь я просматривал то, что считал с этой дискеты. Только просматривал, на подробное изучение не было времени. Но и этого вполне достаточно, чтобы понять, что на зипе не фальсификация. Кто-то весьма плодотворно поработал, собирая весь этот материал. Виктория Карловна, вы представляете, чего можно добиться, имея на руках такую дискету?

— Политического кризиса в стране. Достаточно разослать этот материал по средствам массовой информации, продублировать ее в Интернете… — сразу же начинаю фантазировать я, но меня перебивает Олег. Продолжает за меня:

— Политический кризис, а следствие — обрушение рубля и российского рынка ценных бумаг. Скачок мировых цен на газ и на нефть. Если грамотно спланировать акцию, и пустить эту информацию в ход в нужный момент, на бирже можно выиграть миллиарды. И это только один вариант. Другой вариант: установить контроль сначала над этими девятнадцатью, а следом за ними еще бог знает над сколькими депутатами. Можно лоббировать в Думе любые самые безумные проекты. Эта дискета, если на ней всё, действительно, так, как вы говорите, не просто огромные деньги. Это власть! Надо только уметь ею грамотно распорядиться… — Олег склоняется к монитору, кладет руку на мышку. — Дайте-ка мне взглянуть на оглавление… Та-а-ак… Эту фамилию слышал… эту нет… нет… нет… слышал… Ба-а-а! Глянь-ка, Викуля, кого нам преподносят на блюдечке с голубой каемочкой! Шикульский Дмитрий Романович собственной депутатской персоной. Ха, вот уж, как говорится, «дорога ложка к обеду»!!!

— Иван Алексеевич, — спрашиваю я, — кроме меня, вы еще кого-нибудь поставили в известность об этом зипе?

— Что я, наивное дитятко? — искренне обижается Бакланов. — О ней знаем только вы, я и вот… молодой человек.

— Отлично. Тогда прямо сейчас от греха подальше уничтожьте в компьютере все следы этого зипа. Только сначала сделайте мне на компакт-дисках две копии. Распечатайте всё, что есть по Шикульскому… тоже в двух экземплярах. И забудьте об этой дискете. Премию за работу, чтобы не вызывать подозрений, официально оформлять вам не буду, выплачу в понедельник наличными. Пятьдесят тысяч долларов. Идет?

— Виктория Карловна, — качает седой головой Бакланов, выделяя главу, посвященную Шикульскому (страниц двести, не меньше), и отправляя ее на печать. — Не надо мне пятидесяти тысяч. Не надо и ста. Вы лучше шепните, когда соберетесь обвешивать биржу, и я заработаю в десять раз больше.

Как только мы с Олегом оказываемся у меня в кабинете, я немедченно вызываю Крупцова. Он уже в курсе, что я в офисе, ждет вызова и является сразу же.

Довольный!

— Во всех новостях только и разговоров, что про покушение на Шикульского, — радостно сообщает он прямо с порога. — Отличная работенка, Олег! Интересно, чем ответит нам наш оппонент?

— Уже ответил, — говорю я и бросаю взгляд на часы. — Сегодня звонил мне домой. Часа через два здесь будет его посол. С верительными грамотами. На повестке дня поиск компромиссов и договор о ненападении.

— Он, наверное, собрал на тебя материал. И теперь последует попытка шантажа, — высказывает предположение Семен Леонидович.

— У меня есть, чем ответить. — Я многозначительно улыбаюсь и разделяю распечатку на Шикульского примерно на три равные части. Протягиваю одну из них Крупцову. — Это компра на нашего депутата. Семен Леонидович, как вы видите, даю вам только треть. Остальное для нас с Олегом. Просто со всем материалом до прибытия эмиссара из Москвы мы по отдельности ознакомиться не успеем. А это надо не только прочитать, но и подвергнуть цензуре — удалить, если встретятся, координаты свидетелей. Дело в том, что я хочу передать эти бумаги Шикульскому. Но не хочу, чтобы при этом пострадачи те, кто еще может нам пригодиться. Устраивайтесь вон за тем столиком, берите бритву, читайте и вырезайте всё лишнее.

Крупцов без возражений берет у меня со стола канцелярский ножик и усаживается в кресло. Олег устраивается рядом с ним. Секретарша приносит еще два ножа. За работу! Я с головой погружаюсь в подробное описание (подтвержденное фотографиями и ссылками на свидетелей) того, как торпеды Шикульского собирают по всей Западной Сибири бомжей и гастарбайтеров и отправляют их в рабство на затерянные в непроходимой тайге буровые установки и лесные делянки. Я читала у Федорова в «Каменном Поясе» о том, как лет триста назад немного западнее подобными методами набирал себе рабочую силу властитель Урала Демидов. И вот пожалуйста: очередной виток спирали истории. Только теперь на месте Демидова властитель Западной Сибири Шикульский.

— Хм! Вика! Откуда у тебя это? — прерывает мои размышления Крупцов.

— Только что получила, — расплывчато отвечаю я. Но начальник оперативной службы агентства пялится на меня настолько пронзительно, что я понимаю: так просто он не отвянет. — Семен Леонидович, я сейчас не готова ответить на этот вопрос. Я сама еще толком не разобралась, откуда у меня это.

— Говоришь загадками, — недовольно замечает Крупцов.

— Загадки и есть. Сплошные загадки. И совпадения, какие бывают лишь в книжках. Семен Леонидович, я позже вам всё расскажу. Сейчас нету времени. Скоро приедет человек от Шикульского. А мы еще не готовы. Давайте работать.

И я вновь погружаюсь в мир бараков, в которых живут рабы конца двадцатого века, и баланды, которой этих рабов кормят, чтобы не загнулись раньше времени.

Посол Шикульского, прибывший ровно в шесть часов вечера, одет в военную форму с погонами генерал-лейтенанта. Это высокий подтянутый старик лет семидесяти с абсолютно седой шевелюрой, густыми бровями и крючковатым арабским носом. Двоих сопровождающих с одинаковыми портфельчиками он оставляет в приемной под надзором секретарши Марины и одного из наших секьюрити.

— Добрый день, Виктория Карловна, — слегка наклоняет он голову, переступая порог кабинета. И к моему удивлению, будто старых знакомых, приветствует Гепатита и Крупцова. — Добрый день, Олег Анатольевич. Добрый день, Семен Леонидович.

— Такой ли уж добрый, Виталий Богданович? — Олег гостеприимно указывает на свободное кресло.

— Вы, как я вижу, знакомы, — не удерживаюсь я от замечания.

— Только по фотографиям и по досье, — усмехается Гепатит. — А в жизни встречаемся впервые. Товарищ генерал-лейтенант просто решил продемонстрировать нам, как хорошо он подготовился к встрече. Знает и обо мне, и о сотрудниках «Пинкертона». И о тебе всё знает, Вика. Кто такая. Откуда. Знает всё-всё! Не правда ли, Виталий Богданович? Кстати, рекомендую: Медведев, помощник Шикульского, его, образно выражаясь, правая рука. Вика, предложи товарищу генералу чашечку кофе.

— Не желаете кофе, Виталий Богданович? — послушно мямлю я.

— Нет. — Единственное, чего он желает, так это сразу же перейти к делу.

— Да ради бога. Я вся внимание. — И я с надменной улыбочкой в течение десяти минут выслушиваю нахальное предложение генерала не быть упертой дурой, не наживать себе больших неприятностей, а сразу же и безоговорочно подписать акт о капитуляции и передать контроль над «Богатырской Силой» Шикульскому.

— Вам останется это агентство и все денежные и материальные средства, полагающиеся по завещанию, — подводит черту Медведев. — Неужели мало?

— А неужели мало Шикульскому? — отвечаю я. — Уже переварил всю Западную Сибирь и взалкал еще? Вот только бы не подавиться ему этим куском.

— Следует ли мне рассматривать ваши слова, как отказ от сотрудничества? — На точеной физиономии генерала появляется капризное выражение избалованного малыша, готового разреветься из-за того, что ему отказались купить дорогую игрушку.

— Ха! — Оказывается, Медведева вывести из себя раз плюнуть. Это моя козырная карта. И я спешу ее разыграть. — Ха-ха! И вы это называете сотрудничеством?! Не-е-ет, Виталий Богданович, ни о каком «сотрудничестве» не может быть речи. Уж лучше давайте продолжать взрывать друг под другом машины.

— Следующая машина взлетит под тобой. — Нервы у генерала окончательно сдают, он сдергивает с себя маску дипломата и переходит на «ты». — Если до этого тебя не повяжут менты. Ты что же, думаешь, у нас займет много времени отправить в новомосковскую прокуратуру досье на беглую уголовницу Богданову Ларису Васильевну по кличке Герда, ее подружку Ерошенко Диану Аркадьевну и ее дружка Лаевского Олега Анатольевича, он же Ласковая Смерть, он же Гепатит? Ох, и рады же будут в Новомосковске узнать, кто устроил бойню в доме одного из их самых влиятельных и уважаемых граждан!

— Это шантаж, Виталий Богданович? — улыбаюсь я.

— Это ультиматум, который я уполномочен тебе предъявить. И предложить целых три варианта на выбор: или ты принимаешь мое предложение, или ты и твоя компания отправляетесь по этапу, или вас просто сметают с пути, чтобы не путались под ногами.

— Ну, вариант первый отбрасываем в сторону сразу, — спокойно отвечаю я. — А на два остальных у меня подготовлены ответные меры. Ознакомьтесь, пожалуйста, на досуге с тем материалом, который, если что-то случится со мной или с моими друзьями, сразу же распространят по всем средствам массовой информации, а копии будут переданы в ФСБ, МВД и Генпрокуратуру. — Я подхожу к генералу и швыряю ему на колени массивную пачку бумаг. — Уж не обессудьте, но кое-где мы поработали бритвой. В вашем экземпляре, в отличие от остальных, вырезаны все имена и координаты свидетелей, готовых дать показания и против Шикульского, и против вас, Виталий Богданович. Почитайте. Свое имя встретите здесь неоднократно.

Медведев, всё еще не убрав с аристократической рожи наполовину хамское, наполовину капризное выражение, достает из кармана очки и цепляет их на крючковатый нос. До того момента, когда очки запотеют и поползут на мгновенно вспотевший лоб, еще минут десять.

И на протяжение этих десяти минут генерал сначала небрежно, даже брезгливо перебирает бумаги, потом начинает задерживаться взглядом на отдельных листах. Потом откидывается на спинку кресла и замирает. Надолго. Я даже начинаю опасаться, как бы эмиссара Шикульского не хватил апоплексический удар.

— Виталий Богданович!

— Да, — вздрагивает Медведев. И задает не блещущий оригинальностью вопрос: — Откуда это у вас?

Он подавлен. Он растерян. Он просто не понимает, как держаться дальше. Ему пора просить тайм-аут.

— Виталий Богданович, ваш ультиматум остается в силе? Не так ли? — едко интересуюсь я.

Генерал не знает, что отвечать. Он вошел ко мне в кабинет в качестве потенциального победителя. Бурно попер в атаку и неожиданно напоропся на мощнейший встречный удар.

…Восемь… Девять… Десять… Аут!

Медведев в нокауте! Одна надежда — на матч-реванш. А сегодня генерал-лейтенанту не светит. Пора возвращаться в Москву.

— Я не готов сейчас продолжать переговоры, — признается он и тяжело поднимается из кресла. — Мне надо более тщательно изучить эти бумаги. И проконсультироваться. Вам позвонят, Виктория Карловна.

— Да ради бога! — Я от души наслаждаюсь совершенно убитым видом еще пятнадцать минут назад такого напыщенного генерала. — Буду ждать звонка, Виталий Богданович. До свидания. Было приятно познакомиться, — вру я, провожая взглядом Медведева, бочком пробирающегося с толстой пачкой бумаги под мышкой к выходу из кабинета.

На губах Гепатита играет легкая улыбка. В отличие от Крупцова, нахально устроившегося за моим столом с непробиваемой физиономией тибетского Будды, на которой профессионально никогда не отображается ни единой эмоции.

Скрывать от Крупцова историю с зипом и то, что нам неожиданно попал в руки такой убойный по своей мощи материал, бессмысленно. Более того, неразумно. Семен Леонидович, как никто другой, способен пролить луч света на загадку, которая не дает мне покоя вот уже несколько дней: как могло произойти такое невероятное совпадение, что одной ниточкой (вернее, дискетой) оказались связаны я, Новомосковский сластолюбец Чудинов, заказавший меня, как проститутку, и этим самым предоставивший мне возможность бежать, Богданов, чьей наследницей я вдруг оказалась, и Шикульский, попортивший мне уже столько крови? К тому же, не помешает спросить совета у умудренного жизнью начальника оперативного отдела насчет того, как извлечь из зипа максимальную пользу.

Поэтому, как только за Медведевым закрывается дверь, я облегченно произношу:

— Слава Богу, избавились от этого индюка! — А потом поворачиваюсь к Крупцову: — Семен Леонидович, теперь можно и побеседовать насчет всего этого компромата. Не против?

Он, конечно, не против. Но прежде чем начать разговор, вызывает «уборщика» со сканером, и тот тщательно обследует те места, где ступала нога Медведева или его помощников. Мы с Олегом на это время уединяемся в конференц-зале, и я шепотом сообщаю ему, что собираюсь рассказать Крупцову о зипе.

Олег одобрительно кивает и произносит одно единственное слово: «Лады».

А «уборщик» тем временем не находит никаких жучков ни в кабинете, ни в приемной.

Всё нормалек.

«Теперь побесе-е-едуем, Семен Леонидович. Всё вам сейчас расскажу, ну прям как на исповеди. Глядишь, и поможете мне разгадать этот запутанный ребус со взрывоопасным зипом».

…На мой вопрос, как могла выстроиться такая почти невероятная цепочка: я — Чудинов — дискета, электронный ключ от которой оказался частью наследства Богданова — Шикульский, мечтающий завладеть этой дискетой — и снова я (везде я, черт побери!), Крупцов только пожимает плечами. Зато сообщает, что у него есть кое-какие догадки насчет того, кто был способен наковырять столько дерьма на депутатов и сложить его в единую кучу.

— Кто?!! — возбужденно дергаюсь я, но Семен Леонидович не спешит раскрывать свои думки.

— Сначала я сам всё проверю, — говорит он. — Потерпи, Вика, с недельку. Глядишь, я и смогу ответить на этот вопрос. Лучше скажи, кто, кроме нас троих и Бакланова, может знать о том, каким материалом ты обладаешь?

— Думаю, что сейчас уже знает Шикульский. Ему не составит труда сообразить, откуда я взяла материалы, которые сегодня дала генералу. Недаром он ставил задачу Андрею добыть эту дискету. Теперь сразу поймет, что мне ее удалось перехватить.

— Шикульский — это само собой. — Крупцов выбирается из-за моего стола и, заложив руки за спину, начинает мерить шагами ковер, устилающий пол в кабинете. — Он меня не беспокоит потому, что меньше, чем кто бы то ни было, заинтересован в утечке информации об этой дискете.

— Кстати, как думаете, чего можно от него ожидать? Что он сейчас будет делать?

— Сидеть на заднице ровно и молиться, чтобы ты не дала ход компромату. Так что сегодня мы полностью владеем инициативой. С другой стороны, в любой момент можем ее потерять, если случится утечка. Что об этом знает твоя подружка?

Я пожимаю плечами.

— Да ничего. Вернее, только то, что я в Новомосковске подменила дискету, которую должна была передать Андрею. Потом Тамара отдавала ее какому-то толстяку, чтобы он взломал трехуровневую защиту. Ему удалось убрать лишь первый уровень.

— Этот толстяк мог сделать копию? — настораживается Крупцов.

— Конечно. Он так и поступил. Но во вторник, когда Тамара с ним расплачивалась, он обещал всё удалить.

— Хм, Вика. Неужели ты веришь в обещания каких-то незнакомцев? Готов поспорить, что сейчас этот толстяк сидит за компьютером и ломает защиту. Когда взломает, если уже не взломал, то попытается извлечь какую-нибудь выгоду из того, что увидит на мониторе. Никакой выгоды он, конечно, не поимеет. Его ликвидируют, как только он попытается продать информацию. Но она начнет гулять по рукам. И мы потеряем всё. Твоя подружка знает, где живет этот ее приятель?

— Знает. Она была у него. — У меня появляется нехорошее предчувствие, и я утыкаюсь в Крупцова подозритечъным взглядом. — Семен Леонидович, он ведь еще совсем мальчишка. Что вы с ним собираетесь делать?

— Его надо убрать, — начальник оперативного отдела и не пытается прибегать к недомолвкам. — И чем скорее, тем лучше. Звони своей подруге, передай, что сейчас за ней подъедут двое людей. Пусть проводит их к своему толстяку. — Крупцов устал гулять по дорогому ковру, опускается в кресло и бормочет себе под нос: — Надеюсь, этот тинэйджер еще не успел наломать дров.

ТАМАРА АСТАФЬЕВА (ЧИСТИЛЬЩИЦА)

24 сентября 1999 г.

Энглер с Олегом уехали в «Пинкертон», когда Тамара еще отсыпалась после бессонной ночи, проведенной «в гостях» у толстухи. Проснувшись, она на скорую руку выпила кофе и, взяв компакт-диск с отсканированными ночью документами, отправилась на второй этаж, где стоял компьютер. И к своей радости обнаружила в кабинете Пляцидевского, который, как нельзя кстати, сегодня решил устроить себе передышку и не поехал ни в «Пинкертон», ни в «Богатырскую Силу». Сидел, с головой закопавшись в ворохе каких-то бумаг, и ничего не замечал вокруг, когда к нему неслышно подкралась Тамара.

— Даниил Александрович… — Пляцидевский аж подпрыгнул от неожиданности! — …Ой, извините. Я думала, что вы слышали, как я вошла. Даниил Александрович, помните, в понедельник Олег говорил вам о том, что надо подумать, как отобрать или украсть у одного человека права на недвижимость в Испании? Вот на этой сидюхе должны быть документы на нее. — Тамара положила на стол компакт-диск. — Здесь всё, что я нашла в сейфе. — Она скромненько примостилась на краешке стула и принялась терпеливо ждать, когда Пляцидевский вставит диск в CD-ROM и пролистает на мониторе отсканированные документы.

Вернее, не просто пролистает, а изучит. Притом, весьма тщательно Даниил Александрович явно никуда не спешил.

Прошел час… полтора…

— Ну, чего там? — не выдержала Тамара.

— Оригиналы купчих, зарегистрированные в Реестре Собственности Испании, банковские платежки, договоры на предоставление ипотечных кредитов, договоры аренды. Мне всё это надо изучить поподробнее. А первый вывод примерно такой. Этот твой человек в течение последних четырех лет приобрел в городке Марбелья четыре виллы общей стоимостью примерно восемьсот миллионов песет…

— Ни хрена себе! — не удержалась от удивленного возгласа Тамара.

— Это примерно четыре с половиной миллиона долларов, — поверх очков глянул на нее Пляцидевский. — Не такая уж и заоблачная сумма… Так вот, продолжаю. К этим четырем виллам в ближайшее время прибавится пятая. Escritura Publica на нее, то есть главный официальный документ купли-продажи, сейчас находится в стадии оформления. Под эту сделку взят ипотечный кредит на сто сорок миллионов песет. Это семьдесят процентов стоимости виллы… Что еще тебе рассказать интересного, Тома? Твой человек не просто тупо вкладывает средства в недвижимость. Он сдает свои виллы в аренду, под это дело еще три года назад открыл свою фирму и предоставил несколько рабочих мест испанским гражданам. То есть, выполнил основное условие для оформления вида на жительство.

— Черт! — выругалась Тамара. — И что, этот вид… когда он будет оформлен?

— Это нудно и долго. Думаю, твоей Светлане Петровне придется подождать еще несколько лет. Или не дождется? Как думаешь? — Пляцидевский хитро посмотрел на Тамару.

И всё-то он знал! В том числе и про Толстую Задницу.

— Не дождется, — рассмеялась Тамара. — Я уверена. Так как у нее отобрать эти виллы?

— Не представляю, — развел руками Даниил Александрович. — Даже приобретая недвижимость официальным путем, приходится тратить на бюрократию не меньше трех месяцев. А в твоем случае… Одним словом, мне надо подумать. Глядишь, что-нибудь и изобрету. А пока наберись терпения, Тома. Кстати, а что там, — кивнул он на монитор, — за бумаги, очень похожие на платежные ведомости? Сдается мне, это что-то весьма интересное.

— Не знаю. — Тамара покрутила в пальцах нэцкэ в виде пузатого самурая, которого стащила со стола еще час назад. — У нас не было времени. Поэтому сканировали все подряд. А почему эти ведомости весьма интересные?

Ответить Пляцидевский не успел. На столе пронзительно зазвенел старинный черный телефон, и Даниил Александрович взял трубку.

— Я слушаю… Да, Вика, я… Да, Вика, рядом со мной… Да, Вика, передаю… Энглер, — протянул он трубку Тамаре.

— Томка, здорово, — раздался в ней возбужденный голос Виктории. — Короче, крась рожу, чисти зубы и будь готова через пятнадцать минут. За тобой заедут двое лбов из «Пинкертона». Проводишь их до квартиры Свинячьего Сала.

— А на хрена?

— Не по телефону. Парни тебе все объяснят. Так будь готова.

— Хорошо, — вздохнула Тамара и послушно отправилась наводить макияж.

Все черные «тойоты лэндкруизеры» (если, конечно, не тюнингованные) похожи, как близнецы-братья, но почему-то эту машину Тамара признала сразу. А признав, уже не сомневалась в том, кого обнаружит внутри.

Естественно, косолапого австралопитека Андрея и душечку Саню, три недели назад составивших ей компанию в «Орхидее»!

— Здорово, малышка, — пробасил из-за руля Андрей.

— Привет, — обернулся к ней Саня, когда Тамара устроилась на заднем сиденье. И многозначительно подмигнул, напоминая, что их связывает общая тайна — ночь, проведенная вместе в Агалатове.

— Что за гонки, ребята? — Тамара подмигнула Сане в ответ. — Куда едем? И на хрена я вдруг вам понадобилась?

— Покажешь квартиру, где живет тинэйджер, которому ты давала дискету. — Андрей отпустил сцепление, и «Лэндкруизер» порыдал по разбитой дороге к Приморскому шоссе.

— Хм, неожиданное предложение… Я визуально помню дом, помню подъезд, помню, как расположена квартира, но не помню, какой у этого Аристарха этаж, — призналась Тамара. — Зато отлично запомнила, как выглядит дверь. Металлическая, с глазком и, самое главное, ярко-зеленого цвета. Редко где встретишь зеленую дверь. Алло, парни, если вы собираетесь дать толстяку по рогам, сразу предупреждаю: это неинтересно. И несправедливо. Он безобидный невинный ягненок. Смилостивитесь над бедняжкой.

— Увы, Тома, не нам это решать. — Андрей скорчил ей в панорамное зеркало комичную гримасу. — За нас это делают в своих кабинетах ленивые жирные задницы. А мы на оперативной работе и лишь выполняем приказы.

— И какой выполняете на этот раз? К чему приговорен Аристарх?

— К высшей мере.

— Проклятье! — Ничего другого услышать Тамара и не ожидала. Что же такое оказалось на зипе, если за ним уже потянулся кровавый шлейф! — Жаль толстяка, — безразличным тоном соврала она. — А если я заблужусь? Не найду его хату?

— Сделай проще, красавица. Позвони ему. Придумай что-нибудь. Скажи, что подъедешь. И спроси адрес. — Саня протянул сотовый телефон, и Тамара набрала номер Лэрда.

Занято.

Повторила попытку через минуту… через пять минут… через десять… Занято.

— Он, наверное, сейчас в Интернете. — Она вернула телефон Сане. — Не дозвониться.

— Ладно, пес с ним, — прогудел Андрей и лихо обогнал велосипедиста. — Едем так. Ты говоришь, он живет один?

— Да.

— А кроме него, на кого можем наткнуться в квартире?

— Откуда мне знать? — Тамара вызвала в воображении нескладного толстяка в бесформенных джинсах. — Навряд ли у него есть подружка. Может быть, на его приятеля?

— Дай бог этому приятелю сейчас сидеть дома. Не хочется убивать лишних людей, — признался Андрей и на этот раз обогнал «Мазуратти».

Им повезло: в лифте Тамара наугад нажала на 13-й этаж и попала в самое яблочко с первой попытки.

— Вот здесь Аристарх и живет, — бесстрастно указала она на изумрудно-зеленую дверь. И уточнила зачем-то: — Вернее, доживает.

— Отлично. Теперь постарайся, чтобы он открыл тебе дверь.

— Well. — Тамара нажала на кнопку звонка.

А Саня с Андреем прижались к стене так, чтобы их не было видно в глазок.

— Тамара, ты? — раздался из-за двери удивленный голос Лэрда. Приговоренного к высшей мере безобидного невинного ягненка.

«Проклятье!» — на мгновение зажмурилась Тамара и выдохнула:

— Я, Аристарх. Извини, что без предупреждения, но до тебя не дозвонишься. Открывай. У меня для тебя есть срочная работенка.

Он ничего не подозревал, безобидный невинный ягненок. В замке повернулся ключ. Дверь отворилась. И в тот же момент Лэрду в лоб уперся глушитель.

— Не вздумай издать хоть какой-нибудь звук. Я выстрелю, — здоровенный детина зажал Аристарха в углу прихожей. Второй, с маленьким автоматом в руке, стремительно пронесся по квартире, заглянул в комнату и на кухню, распахнул двери в ванну и туалет.

— Никого!

— Ш-што… ш-што в-вы хотите? З-зачем вы…

В квартиру не спеша вошла Тамара, закрыла за собой дверь. И доброжелательно улыбнулась перепуганному Аристарху:

— Не менжуйся, Свинячье Сало. Мы ненадолго. Просто ехали мимо и вот… надумали заглянуть и проверить, выполнил ли ты свое обещание. — Она подошла к компьютерному столу, положила ладонь на мышку, переключилась на автономный режим и принялась обшаривать многочисленные папки. И в одной из них сразу наткнулась на файл, озаглавленный «Томкин ZIP».

Второй слой защиты «Томкиного ZIP'a» был благополучно счищен. Аристарх вовсю трудился над третьим. У Тамары отлегло от души: теперь не придется клеймить себя за то, что явилась хоть и косвенной, но всё равно виновницей гибели…

…безобидного невинного ягненка?

Невинного?! Как бы не так!

— Что же ты, боров? — прошептала она. — Ведь обещал… Ведь божился, что не подведешь меня… Аристарх, дорогуша… Подвел… Обманул… Теперь не обессудь. Заступаться за тебя не намерена. Помнишь, предупреждала, что если вдруг станешь проявлять любопытство, то наживешь себе неприятности? Ты не послушался. Вот и нажил…

Лэрд, которого Андрей за шкирятник уже доставил из прихожей к компьютеру, приоткрыл маленькую красную пасть, попробовал что-то вякнуть в свое оправдание. Бесполезняк, голосовые связки свело судорогой. Правда, она распространялась только на горло, никак не ниже, так что произвести некий звук всё-таки удалось. Весьма громкий. Но вовсе не тот, который хотел издать Аристарх.

— Не обделайся, — хмыкнул Андрей. — Будешь вонять.

У Лэрда подогнулись коленки, он медленно опустился на грязный пол.

— Где у тебя отвертка? — Презрительно прищурившись, Тамара разглядывала бесформенную фигурку, облаченную в дешевый халатик. — Алло, Аристарх, дорогой! Где отвертка, я спрашиваю?

Лэрд громко сглотнул и наконец смог промямлить нечто членораздельное:

— Зачем тебе… отвертка?

— Сниму жесткий диск.

— Нет… У меня там… — Аристарх на глазах приходил в себя, его голос с каждым словом набирал силу. — Нельзя… На нем много…

— Ты чего, пес?!! Будешь со мной торговаться?

«Нет, совершенно не жалко эту ошибку природы. Уродец, ничтожный и подленький, как, практически, все такие уродцы. Шваркнуть подобного — не грех, а даже заслуга».

— …Будешь указывать, что мне нельзя делать?!! Гони отвертку!!!

— Вон там лежит. У системного блока, — всхлипнул Лэрд. Еще немного, и он бы расплакался. Ведь как знал, что с этой стервозной девицей не оберешься неприятностей. Сколько же информации придется теперь восстанавливать! — Давай, я сейчас удалю этот файл. Давай, удалю всю папку! Не трогай диск! Пожалуйста!!!

— Не беспокойся, он больше тебе не понадобится, — негромко произнес Саня.

В этот момент Тамара обнаружила маленькую отвертку и принялась раскручивать корпус системного блока. Когда у нее за спиной раздался чуть слышный шлепок пистолетного выстрела через глушитель, она даже не обернулась.

ДРЮКЕР

Третий уровень защиты он взломал еще вечером, но сообщать об этом Лэрду не спешил, с головой погрузившись в то, что обнаружил на экране монитора.

Иногда покачивая головой и бормоча: «Да ни хрена же себе!» Просматривать материал на депутатов Госдумы он закончил лишь утром. Переписал всю информацию на CD, откинулся на спинку рабочего кресла, закрыл глаза и с наслаждением отдался на волю блаженных эмоций, которые с таким огромным трудом удерживал внутри себя на протяжении ночи.

«М-да, а ведь прав оказался толстяк, когда говорил, что на этой дискете Клондайк. Так и оказалось. Если этим грамотно распорядиться, можно поднять приличные бабки. Рассказать Аристарху? Не рассказывать?»

Нелегкий выбор. Который Дрюкер пытался сделать всё утро.

Пока сбивал сон под чуть теплым душем.

Пока варил кофе.

Пока несколько раз снимал телефонную трубку… и опять клал ее на место.

И всё-таки он решил, что не будет кидать приятеля и пытаться в одиночку заграбастать то, что удастся выручить за диск с информацией, который сейчас лежал около монитора. К тому же, никаких путных мыслей насчет того, кому слить компромат, в голову не приходило. Не исключено, что Аристарх предложит что-нибудь интересное. Дрюкер набрал номер его телефона.

Никто не отвечал.

«Завалился спать и отключил телефон, — предположил Влад и принялся одеваться. — Или свалил к каким-нибудь шкурам тратить свои жалкие баксы. Ничего, толстопятый, скоро мы загребем в десять раз больше, чем нам дала эта красотка Тамара. Да какое там в десять! В сто раз, как минимум!»

Он нацепил на своего Лабрадора ошейник и вместе с ним отправился к Аристарху домой. Уже давно готовой лопнуть собаке не терпелось на улицу. А обалдевшему от привалившей удачи Дрюкеру не терпелось рассказать приятелю, на какую золотую жилу они наткнулись. Он не знал, что ему никто не откроет.

Уже никогда не откроет.

ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР

27 сентября 1999г 15-00 — 22-30.

В Совет директоров «Богатырской Силы» входят четырнадцать человек.

Четырнадцать лощеных, напомаженных рыл за длинным столом в конференц-зале.

Четырнадцать костюмов по полторы тысячи баксов, четырнадцать накрахмаленных воротничков и четырнадцать тщательно завязанных галстуков.

Четырнадцать благополучных, знающих себе цену мужей. Самому молодому — директору Южно-Карельского ЦБК — лет сорок пять. Самый старший — председатель с удивительно соответствующей его положению фамилией Бос (правда, с одним «с» на конце) — еще не достиг пенсионного возраста.

Я обвожу взглядом конференц-зал и с трудом удерживаюсь, чтобы не поежиться. В подобной компании мне бывать еще не доводилось. Я чувствую себя маленькой девочкой, потерявшей родителей в людном универмаге; двухнедельным кутенком в окружении матерых волков, таймырским оленеводом, случайно забредшим на церемонию вручения Оскаров. Хочется повернуться и бежать… бежать… бежать без оглядки.

Сама не понимаю себя, своего состояния. Что со мной происходит? Чего испугалась? Уж чем-чем, но тем, что застенчива, или тем, что трусиха, я никогда похвастаться не могла. И вдруг прямо-таки отнялся язык. Какого дьявола! Или сегодня встала не с той ноги? А ну-ка собраться, взять себя в руки.

И — вперед!

Я поднимаюсь со стула. И прямо физически ощущаю, как в меня вперяются четырнадцать оценивающих взглядов. Четырнадцать — это если не брать в расчет двух секретарш, примостившихся за маленькими столиками в углу зала, и Пляцидевского, которому, чтобы занять место на галерке и понаблюдать со стороны за этим сверхсекретным советом, пришлось заверять у нотариуса копию доверенности на управление моими делами.

— Добрый день. Очень приятно наконец-то воочию лицезреть не по запчастям, а в сборе могучий двигатель «Богатырской Силы»… — Я начинаю со вступительной речи, которую мне не поленился составить Пляцидевский, а я ее вызубрила наизусть, чтобы не выглядеть посмешищем, читая по бумажке. Сначала я произношу короткий, но витиеватый пролог. А потом коротко представляюсь, заострив внимание на том, что теперь являюсь владелицей контрольного пакета акций концерна и готова взвалить на себя обязанности президента. А потом меня неучтиво перебивают.

— Пока этот вопрос ставить рано, — решительно произносит высокий худощавый мужчина с глубокой лысиной и почти полным отсутствием подбородка. Перед началом собрания он довольно приветливо представился мне: «Мензельсон Лев Владимирович. Финансовый директор этого столпа лесной индустрии». А я пришла к ошибочному заключению, что он даже очень располагает к себе. Оказалось, что нет. Проклятый махровый евреишка, который посмел прервать мою тронную речь! — Виктория Карловна, ведь официально передача наследства не утверждена, налог не уплачен. Не понимаю, какое вообще вы имеете право созывать совет директоров. Решили поиграть в хозяйку, отнять у нас время?

В его глазах лучится насмешка. Я стою, он сидит рядом со мной, но именно Мензельсон сейчас взирает на меня сверху вниз. Двумя четкими решительными ходами он загнал нахальную выскочку в патовую ситуацию и ждет ответа. Он не прочь потягаться со мной в словесной дуэли. И посмеяться вдобавок. Хрена с два, господин финдиректор!

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Если не на правах наследницы, то на правах владелицы пятой доли агентства «Богданов и Пинкертон», которое в свою очередь обладает сорока процентами акций концерна. Пятая доля от сорока — получается восемь. Порог в пять процентов преодолен, а по Уставу, насколько мне помнится, акционер или группа акционеров, владеющая не менее чем пятью процентами акций, имеют право созывать собрание акционеров и инициировать аудиторскую проверку. Именно эти два вопроса я и вынесла на сегодняшнюю повестку дня. Но уж если мне ставят в вину то, что я покушаюсь на ваше бесценное время, то приношу свои извинения и изменяю повестку. Отменяю и короткую вступительную речь, в которой хотела представиться вам, и вопросы о созыве собрания акционеров и аудите, которые хотела обсудить вместе с вами. Никаких обсуждений не будет. Просто ставлю вас в известность, что не позднее завтрашнего числа всем одиннадцати вкладчикам должны быть разосланы письменные уведомления о собрании акционеров, которое состоится через месяц. Это первое. Второе: довожу до вашего сведения, что аудит я организую за свой счет. В любой момент будьте готовы принять полномочных представителей аудиторской фирмы, — упираюсь я взглядом в финансового директора, — и по первому требованию предоставить им всю бухгалтерскую документацию. — Перевожу взгляд на председателя. — Упаси господь кого-нибудь попытаться саботировать эти мероприятия. И третье: прошу тех, кто не желает сотрудничать со мной и готов выступить в оппозиции, подняться! — Совет директоров просто окаменел! Никто из четырнадцати человек даже не шелохнулся, когда я высказала такую неслыханную просьбу. — Смелее, господа. Если вам трудно встать, то поднимите хотя бы руки… — Какие руки! С этих застывших ослов сейчас можно ваять! — Хм, как я погляжу, все на моей стороне. Это обнадеживает. У кого-нибудь есть вопросы ко мне? — Я еще раз обвожу взглядом четырнадцать обалделых физиономий. На этот раз уже без трепета. Холодно. И уверенно. — Нет вопросов? Отлично. Тогда у меня всё. Позвольте откланяться, господа. До свидания. Берегите себя. — Я небрежно киваю Пляцидевскому и, звонко цокая каблучками по паркету, выхожу из конференц-зала. Быстро пересекаю приемную. Захожу к себе в кабинет, пропускаю следом за собой своего личного Дейла Карнеги и плотно прикрываю дверь.

— Как впечатление, Даниил Александрович? Я наломала дров? Сорвала собрание?

— Нет, почему же? Всё, что нужно, ты сделала. Даже более того. Так что оценка положительная.

— Надеюсь, не тройка?

— Четверка с плюсом.

— А почему не пятерка? — улыбаюсь я и облегченно опускаюсь в кресло.

— На, — протягивает мне Пляцидевский свой надушенный носовой платок. — Протри лоб, ты вспотела… Вот поэтому и не пятерка. Ты слишком нервничала.

Нервничала — это еще мягко сказано. Я попросту психовала!

— Действительно, волновалась, — возвращаю я носовой платок Пляцидевскому. И признаюсь: — Топтать зону и убивать не в пример легче, чем наследовать этот дурацкий концерн.

Вечером мне звонит Шикульский.

— Вика, признаюсь, не ожидал, что ты приберешь к рукам эту дискету. Здесь ты меня переиграла. На последней минуте сумела сравнять счет, на мои аргументы нашла достойный ответ. Молодцом, девочка! Я предлагаю ничью. Согласна?

— Угу, — абсолютно безразлично отвечаю я. Этого звонка я ждала. Подобного предложения тоже. — Согласна.

«Вот только и ты, Дмитрий Романович, и я отлично понимаем, что никакой ничьей не получится. Холодная война — кажется, так подобное противостояние называлось в семидесятых. Рано или поздно всё равно разразится горячая. Но я рада передышке. Главное, это успеть утвердить наследство, дожить до начала декабря, когда после смерти Богданова минуют положенные полгода».

— У тебя нет желания прокатиться в Москву? — тем временем продолжает Шикульский. — Скажем, на выходные. Я пришлю за тобой самолет. Отдохнем на природе. Обсудим кое-какие вопросы.

Я знаю, что за вопросы. Не получилось у Дмитрия Романовича в лоб, теперь будет пытаться в обход. Прибрать к рукам концерн «Богатырская Сила», подчинить себе строптивую девку для него вопрос чести. Он не привык проигрывать. Он не привык даже к ничьим. У него психология победителя.