Битва судьбы Казаков Дмитрий
– Они сильно истощены и воевать более не желают. А принудить мы их вряд ли сможем.
– Неужели ослабла мощь наших воинов? – вкрадчиво начал Айлиль. – Неужели иссякло пламя в драконьих глотках? Эрин силен, как никогда. Может быть, правитель в последнее время слишком много советовался с магами, забывая о нас, высокородных нобилях? И маги сообщили правителю не совсем верные сведения? Волосатые настолько слабы, что их не стоит принимать в расчет. Пограничные войска легко отведут угрозу. Гораздо опаснее вождь орды Аджад, самой большой среди орд Красноглазых. Он осиян Даром и снедаем честолюбием. Его надо опасаться в первую очередь, – вельможи зашумели, одобряя сказанное.
– Ты идешь против меня, Айлиль? – нахмурился Бран. Резкий запах притираний, которые так любят высокородные, раздражал его. – Значит, против Дара? Против народа? Ты знаешь, что «облеченный Даром правитель – это сам народ», и все равно идешь против?
– Нет. Я ни в коем случае не иду против государя, – вельможа вежливо улыбнулся и слегка поклонился. – Я лишь сомневаюсь в мудрости тех советников, что нашептывают правителю его нынешние решения.
– Советников всегда выбираю я сам, – тяжело сказал Бран. – А Красноглазые – не угроза. В леса они вряд ли полезут. В то же самое время князь Владигер собрал более двадцати тысяч воинов. Не побоялся оголить северную границу. В Новгородском княжестве, где все на самом деле решают маги, смогут собрать тридцать тысяч. Выдержат ли такой удар наши приграничные силы? Скажи, Фингар.
– Нет, – пожилой, суровый воин смущенно крякнул. – Не выдержат. В приграничных районах с Волосатыми у нас не более пятнадцати тысяч воинов.
– Я начал переброску войск на восток. Восемь дней назад. И лишь после этого отправил за вами гонцов. Необходимо ударить первыми, до распутицы. В тот момент, когда от нас этого не ждут – в конце месяца Собаки.
– Зачем? – вскинулся Ингкел, еще один очень знатный альв. – Не проще ли заманить противника на свою территорию и там уничтожить?
– Не лучше. Нас спасет только собственное внезапное нападение. Ведь после окончания года у нас не будет драконьей поддержки.
– Да, не будет, вот именно! – обычно сдержанный Айлиль даже привстал. – Не будет! Не лучше ли не начинать войны в таких условиях?
– Исход Ночи Судьбы непредсказуем, – пожал плечами Бран. – Два раза мы, сначала мой отец, затем я, возвращались с победой. Кто знает, как решит Творец на этот раз? Может быть, драконы ударят по нашим войскам? Именно поэтому война должна быть развязана заранее и закончена быстро, как можно быстрее. Желательно – до нового года, – правитель оглядел собравшихся. – Что, благородные нобили, если мое мнение понятно, то вы свободны.
Затопали сапоги, зазвенело дорогое оружие. Вельможи, кланяясь, выходили один за другим. Последним покинул комнату Айлиль. Во взгляде его затаилось непокорство.
– Мой повелитель, – как требует этикет, Межамир опустился на колено перед троном князя и склонил голову.
– Поднимись, – капризный дребезжащий тенорок мог принадлежать разве только мелкому лавочнику, но никак не владыке крупнейшего людского государства. Но, увы, голос этот – именно князя Ярослава, и Межамир всякий раз подавлял раздражение, слушая речи повелителя.
Маг встал, взглянул прямо на трон. Да, выглядит князь ужасно. Плешивый, лицо опухшее, в пятнах, руки заметно дрожат. И не старость тому виной – вон наследник стоит по правую руку отца, и парню всего пятнадцать лет. Пьянство превратило некогда могучего мужчину в дряхлую развалину. Началось это давно, сразу после победы в Славной Войне, как предпочитают называть в пределах Новгородского княжества то, что прочие именуют Войной Предательства. Межамир, да и другие маги, давно заметили, что князь спивается, но не мешали. Зачем? При слабом владыке легче управлять государством. Из-за чего пьет князь – тоже известно. Так и не смог простить себе удара в спину сородичам, не смог и не простил.
– Что прикажет повелитель? – спросил Межамир, раздвинув губы в равнодушной улыбке.
– Прикажу, – Ярослав на мгновение задумался, наморщил лоб. – Жалуются мне на тебя!
– И кто же? Неужто недруги, что завидуют тому, как я бескорыстно и верно служу государству нашему, князю и народу? – голос мага звенел от обиды, изображенной весьма натурально.
– Кто – не важно, – князь слегка нахмурился. – Но говорят, что многое сам решаешь, со мной не советуясь, – губы правителя обидчиво надулась. – Вот, например, приказал готовить войска, подтягивать их к западным границам. Зачем?
– О владыка, мудрый и справедливый! Если я виноват, то вели казнить страшной смертью! – Межамир упал на колени. – Но, отдав распоряжения войскам, я лишь исполнял княжье повеление. Ты сам приказал мне готовиться к возможному нападению Остроухих, дабы оно не застигло нас врасплох. Нападение это ты, княже, предвидел прозорливым разумом уже давно, – маг осторожно пошевелил руками, стараясь, чтобы движения никто не заметил. Сила легко потекла сквозь пальцы. Пошевеливая кистью, Межамир направил поток на Ярослава. Князь, хотевший возражать, вдруг смешался.
– Кажется, припоминаю, – сказал он неуверенно, почесывая лысину. – Как я мог забыть?
– Свободен ли я теперь от неоправданных подозрений, повелитель? – поднимаясь с колен, смиренно и вкрадчиво спросил Межамир.
– Да, я более не гневаюсь на тебя, – сомнение продолжало тревожить князя, но обосновать его он никак не мог и потому просто махнул рукой. – Ты можешь идти. Когда понадобишься, являйся незамедлительно.
– Воля князя – закон для подданных, – низко поклонившись напоследок, маг медленно вышел из тронной палаты. Лицо Межамира при этом на миг, всего на один миг, исказила презрительная гримаса.
Те дни, что путешественники шли от Темнолесья до Большого Южного Тракта, слились для Леслава в один – такие они выдались одинаковые. Утром – попытки вырваться из сладких объятий сна. Умывание снегом, после которого лицо горит, словно обветренное. Затем – завтрак.
Под ковром падающего снега путники выступают. Ноги болят после вчерашнего перехода, и лишь когда пройдешь версту-две, новая нагрузка стирает с них старую усталость. Зато вокруг есть на что поглядеть. Чем дальше на юг, тем лес становится разнообразнее. Среди привычных берез, елок, сосен, появляются такие деревья, каких на родном севере ни за что не встретишь. Как говорит учитель, далее на юг сосны и ели исчезнут совсем. Леслав, правда, не особо верил этим словам: как так – лес и без елок?
Ходьба без отдыха продолжается до полудня. Как бы холодно не было, на ходу согреваешься. Кровь исправно омывает конечности, становится даже жарко. Идти просто так, понятно, скучно, лишь иногда сверкнет любопытным глазом синица или снегирь, летящим снежком промелькнет средь стволов заяц, или тяжелый тетерев, ломая ветви, взлетит в дикой спешке.
Для обеда делается привал. Что «привал», что «обед» – слова в данном случае одинаково громкие. Просто некоторое время путешественники не идут, жуют сухари, переговариваются. После краткой передышки – вновь в дорогу.
И вновь деревья проплывают мимо заснеженными великанами, снег скрипит. Колышется впереди спина учителя, украшенная большим мешком, и Леслав тяжко вздыхает, представляя, сколько еще надо пройти.
После того, как солнце заходит, начинаются поиски места для ночлега. Тут главный – Хорт. Он всегда знает, откуда ночью будет ветер, пойдет ли снег. После того, как место найдено, нужно натаскать лапника для ночлега, дров – для костра. Пока маг и охотник колдуют над ужином, Ратан принимается за обучение. Обещание держит, ни разу Леславу не удалось ускользнуть от урока. Почти все, что делал Леслав в самое первое занятие, повторялось и нотой, с разнообразными вариациями. Но добавлялись и новые упражнения. К концу занятия юноша уставал так, что едва доползал до костра.
Ужин. Пища безвкусным комом проваливается в живот, по телу растекается приятная теплота, и остается одно, но зато очень сильное, желание – спать. Сторожить в эти дни никого не оставляли. Леса приграничной полосы дики и безлюдны, точнее, безальвны. И вот уже можно снять валенки, забраться в теплый мешок, провалиться в темную пучину без сновидений, чтобы завтра начать все сначала.
Путешествие в Темный лес не прошло даром для Родомиста, большую часть накопленной ранее Силы он оставил там. Приходилось восстанавливать по крупинке, по капле. Делал он это осторожно, чтобы не выдавать себя. Начни Родомист качать Силу активно, во все стороны тут же покатятся волны, и тогда жди, когда закружатся над костром огромные крылатые тени.
Каждое утро, пока Леслав с Ратаном занимались завтраком, Родомист отходил в сторону, закрывал глаза и полностью отдавался восприятию текущей вокруг Силы. Погружался в ее теплые и одновременно холодные, плавные потоки, растворялся, словно капля молока в кружке воды. Сохранять сосредоточение было тяжело, холод и непривычная стоячая поза отвлекали внимание. Но выбора никакого – единственный способ набора Силы, не оставляющий следов на поверхности ее безбрежного моря, именно таков.
Кроме потерь, поход через Темнолесье принес и пользу. Хорт теперь шагает чуть не быстрее всех. Приступы перестали его мучить, и характер начал меняться к лучшему. Почти исчезли желчность и раздражительность, уступая место спокойной деловитости.
По южному лесу идти – одно удовольствие. Хотя какой юг, всего на двести верст южнее Северина. Но лес совсем другой, завалов меньше, зато подлесок гуще, лиственные деревья, серые, голые и страшные по зиме, теснят хвойные, что особенно хороши под зимней шубой. Но даже здесь Хорт вел отряд уверенно и спокойно, безошибочно находя дорогу в лабиринте стволов.
Монотонность пути скрасила лишь встреча со стадом диких свиней. Могучий секач, завидев людей, злобно ощерился, показав пятивершковые клыки, хрюкнул предостерегающе. Огромный, весом не менее чем в двадцать пудов, выглядел он свирепо и устрашающе. За спиной вожака виднелись суетящиеся свинки с поросятами. Повинуясь его хрюканью, они начали уходить в лес, оставляя за собой разрытый снег.
Хорт замер, за ним остановились и остальные. Когда последний из поросят со смешно подрагивающим хвостиком скрылся в чаще, кабан еще раз хрюкнул, не сбавляя свирепости. Потом развернулся, удивительно ловко для такой туши, и исчез, только колыхнулись кусты, сбрасывая надоевший вдруг снег.
– Вот зверюга! – воскликнул Леслав восхищенно, и никто не стал с ним спорить.
– Вот и пришли, – Хорт флегматично сплюнул. Смотрел он на хорошо различимую отсюда, из густых зарослей, дорогу, по которой неостановимым потоком катились войска: всадники, повозки, пешие. Они перемещались на восток. Шли стрелки из лука, знаменитые стрелки Остроухих, что не раз приносили победу своему народу. Шагали отряды тяжелой пехоты, тянулись обозы. Собаками среди медленных коров мелькали отряды кавалерии.
– И здесь война, – покачал головой Родомист. – С кем это государь Бран воевать собирается?
– Все очевидно, – подал голос Ратан. – С Новгородским княжеством, с князем Ярославом.
– Вернее, с тамошними магами. А еще вернее – с магом Межамиром, который там всеми вертит, – кривая усмешка пересекла лицо Родомиста.
– Почему так? – недоуменно нахмурился Леслав, хлюпнув носом. Простуда вцепилась в него еще вчера и пока не собиралась сдавать позиции. Не помогали ни травы, ни особое дыхание. – Ведь правит князь!
– Правит – князь, – кивнул маг. – А принимает решения маг Межамир. Вертит князем, как хочет, и остальными тоже.
– А он сильнее вас, учитель, этот Межамир? – простое мальчишеское желание, чтобы наставник оказался самым-самым сильным, столь явственно проступило на лице Леслава, что Хорт и Родомист не выдержали, рассмеялись. Даже Ратан хмыкнул в усы.
– Ну, как тебе сказать, – начал Родомист с улыбкой, но по мере того, как он говорил, тон становился все серьезнее. – В бою мы встречались всего один раз – у стольного града Северина. Получилась ничья. Но то было двадцать лет назад, когда я был моложе, а он – лишь младше, – маг развел руками. – А сейчас? Его силы наверняка возросли, мои уменьшились. Что тут скажешь?
– Маги-маги, – прервал воспоминания Хорт. – Ни о том вы думаете. У нас сейчас конкретная задача – через дорогу перебраться. А как это сделать – я в упор не вижу.
Путники провели на одном месте почти полдня, а тракт все время оставался занятым. Только исчезал за поворотом один отряд, как тут же появлялся другой. Вились на ветру флаги, синие, голубые, зеленые.
– Подождем, – степенно сказал Ратан. – Перемещение войск должно к вечеру прекратиться.
– Ждать, опять ждать, – проворчал охотник, скорчив мрачную мину.
– Ждать – искусство, которому мы учимся всю жизнь, – печально вздохнул Родомист. – И вот наш шанс стать примерными учениками.
Так и просидели в кустах целый день. Лишь когда истекающий желтизной диск солнца укатился за западные леса, тракт опустел. Наступила тишина, перестали разноситься меж ветвей звуки команд, топот и скрип тяжелых возов.
Тем не менее, ждали еще некоторое время, вдруг какой командир с похмелья вывел своих позже, чем надо, и они теперь топают, торопясь и костеря начальство. Нет уж, лучше потерпеть. И, лишь когда посланные в стороны Хорт и Ратан замахали руками, давая понять, что путь свободен, Родомист с учеником выбрались на открытое место. Быстрым шагом пересекли утоптанный снег тракта и остановились лишь тогда, когда за спиной сомкнулись стволы. До самого последнего момента казалось, что еще миг, и выскочит из-за поворота отряд Остроухих на резвых конях. Завопят противные голоса, засвистят смертоносные стрелы. Только когда дорогу перестало быть видно, они облегченно вздохнули и расслабились.
Лес за дорогой пошел такой густой, что пробирались с большим трудом. Даже Хорт, на что уж лесной человек, так и тот двигался медленно, бормоча сквозь зубы, явно что-то непотребное. Что же говорить о Леславе, чей стаж хождения по лесу составил всего пятнадцать дней, если не считать детские вылазки за грибами и ягодами.
«Никаких авантюр» – сказано в «Книге Дней» о дне сегодняшнем, о двадцать шестом дне месяца, дне Медведя. Но река, что могучим телом перегородила путь на юг, не оставляет иного выбора. Река Светлая, зимой – полоса льда почти в версту шириной. Переходить ее – сущая авантюра, но не стоять же на месте до весны?
Река встретила неприветливо. Лед оказался неровен – постарались оттепели, иссечен трещинами и покрыт уродливыми наплывами, похожими на шляпки чудовищных бело-голубых грибов. Ратан шел последним, глядя не только под ноги, но и по сторонам, на что у идущих впереди не оставалось возможности – они выбирали дорогу. Процесс этот сопровождался падениями, вскриками и отборной руганью. А вокруг чисто, видно на версту-две. А уж путников на глади реки можно заметить издалека, хоть с левого берега, хоть с правого.
Они как раз достигли середины реки, когда Ратан обратил внимание на несколько темных точек, что перемещались по левому берегу далеко на западе. Воин окликнул идущего первым мага:
– Смотри. Видишь, что там?
– Нет, я пока не могу разглядеть, – прищурился Родомист.
– Люди, или скорее Остроухие, – уверенно определил Хорт, приложив ладонь ко лбу. – Шестеро или пятеро. Идут наперерез.
– Надо постараться выйти на берег до того, как нас настигнут, – напряженно сказал Родомист. – Ускорим шаг.
И началась гонка. Путешественники спешили, падали, ушибались, но упорно стремились к низкому берегу, поросшему почти до льда щетиной леса. Берег приближался, но слишком медленно. Остроухие, что шли по более удобному пути, приближалась гораздо быстрее.
Спасло людей лишь то, что расстояние от них до берега было гораздо меньше, чем до Остроухих. Тяжело дыша, путники сошли со льда в тот миг, когда преследователи находились от них примерно в двухстах саженях. Миновали узкую полосу открытого пространства и вступили в лес.
– Как думаешь, пойдут они за нами? – спросил Хорт, хрипло дыша.
– Пойдут, – уверенно ответил Ратан. – Это не простые селяне, как ты уже заметил, это дозор. Время сейчас военное, ну, почти военное. Опять же, граница рядом. Пойдут, и пока не разберутся, в чем дело, не отстанут.
– И что делать? – влез, как всегда, Леслав.
– Засаду устроим, – хмуро ответил Ратан.
Прошли еще саженей двести, прежде чем Ратан нашел хорошее для засады место. Прогалина, ограниченная со всех сторон густым кустарником, из которого заснеженными руками великанов торчат толстенные дубы. За один из таких дубов укрылся Хорт, приготовив лук и стрелы. Ратан залег сбоку прогалины, так, чтобы противник, пройдя хоть немного по открытому месту, оказался бы к нему боком. Родомисту торжественно выдали топор и попросили особо в драку не лезть. То же указание получил и Леслав. Парень сначала надулся, а потом понял, что не время показывать гонор.
Оказались в результате маг с учеником немного правее и сзади Хорта, за кустами орешника, что скрывали, но давали возможность видеть происходящее на поляне. Пахло здесь, несмотря на зиму, желудями.
Преследователи явились из леса бесшумно. Даже снег, казалось, не скрипел под странного покроя сапогами. Колыхнулись ветки, спорхнули с них стаями крылатые снежинки, и вот они, Остроухие. Шестеро воинов. Боевые луки, длинные и мощные, мечи, панцирей нет, но толстые полушубки выдержат скользящий удар топора, да и меча тоже. Идут группой, луки с плеч не сняли. Не ожидают, что в пределах Эрина кто-то бросит им вызов.
Остроухие подозрительно осмотрели опушку. Какая-то птица, затихшая при появлении людей, вновь начала орать, заставив Родомиста нервно вздрогнуть. Воины на поляне захохотали, медленно двинулись вперед.
Свистнула стрела. Тот Остроухий, что смеялся громче всех, со стоном рухнул на снег, из его левой глазницы торчало оперенное древко. Затрещали ветви, из кустов, словно яростный тур, выметнулся Ратан, кинулся к бестолково орущим Остроухим.
Родомист махнул Леславу: пора и нам. Пока пробирались сквозь ветви, Ратан успел свалить одного из врагов. Фонтан крови из перерубленной шеи выглядел впечатляюще. Свистнула еще одна стрела, но Хорт промахнулся, она лишь оцарапала щеку самого высокого из воинов. Тот все же дернулся, и Ратан, воспользовавшись этим, ловко подсек его. Воин упал, заверещал тонко, штанина его ниже колена темнела и тяжелела на глазах.
Оставшиеся в живых сумели преодолеть панику. Двое сразу же насели на Ратана, лишив его подвижности, а третий за их спинами неторопливо принялся натягивать лук.
Леслав, завопив нечленораздельно, кинулся на помощь. Родомист, видя, что не успевает достать лучника, попросту швырнул в него топор. За такой бросок наставники воинского искусства наверняка высекли бы ученика. Топор лишь слегка задел руку Остроухого. Стрела с недовольным взвизгом ушла в небо, а лучник нехорошо выругался и полез за мечом.
Родомист, забыв об осторожности, уже думал, какое заклинание применить. От раскрытия отряд спас Ратан. С помощью Леслава, который, в основном, мешал противнику, он быстро расправился с одним из Остроухих. Тот получил удар прямо в лицо. Хорт тоже не дремал: второй противник со стоном сел на снег, держась за плечо.
Увидев, что маг в опасности, бывший воевода атакующей гадюкой метнулся вперед, и клинок его высек искры, приняв на себя удар, что предназначался Родомисту. Остроухий зарычал, готовя новый удар, но Ратан ушел ловким финтом и легко, словно играя, отрубил врагу руку, державшую меч. Кисть отвалилась, а раненый завалился назад, дико воя.
Схватка закончилась, а Леслав никак не мог отдышаться. А когда Ратан начал добивать раненых, юноша отвернулся, к одышке добавилась и тошнота. Слышал тяжелые шаги воина, вскрики и бульканье, словно что-то вытекало из дырявого сосуда.
По предложению Хорта тела оттащили в сторону. За кустами присыпали снегом. Вытирая пот со лба, охотник сказал:
– Хватятся их сегодня к вечеру. Искать начнут завтра. Вероятнее всего, к завтрашнему вечеру – найдут. Если не пойдет снег. Но мы к тому моменту будем уже далеко.
Потратили много времени на переправу и бой и поэтому шли долго даже после того, как солнце закатилось. Кусты, растопырив корявые лапы, бросались из тьмы, норовя выцарапать глаза, или ударить в какое-нибудь, особо уязвимое место. Из тьмы доносилось деловитое уханье, извещающее лес о начале совиной охоты.
Шли до тех пор, пока ноги не стали подкашиваться. Леслав засыпал на ходу, спотыкался. Голова Родомиста клонилась к груди, затем он вздергивал ее вновь, таращился упорно, пытаясь разглядеть что-нибудь во мраке. Только тут Хорт позволил остановиться, развести огонь.
Ратан повернулся к Леславу, сказал, отдуваясь:
– Занятие на сегодня отменим. Ты побывал в настоящем бою, против опытных воинов, и даже раны не получил. Молодец.
Похвала показалась юноше незаслуженной. Какой там молодец! Леслав ощутил, что розовый свет от его щек видно даже во тьме. Он всего лишь отвлек внимание одного из нападавших на Ратана Остроухих, только и всего. Пару раз звякнули клинки, соприкоснувшись, и все закончилось. В чем тут доблесть?
Учитель поверг юношу в еще большее смущение:
– Да, Леслав, ты сражался очень неплохо, – сказал он сдержанно. – Особенно для человека, не рожденного для войны, и войне никогда не учившегося.
А Хорт добавил:
– Ты выглядел, как опытный воин. Не суетился, не дергался. Словно побывал уже не в одной схватке.
Все сложилось совсем не так, как планировал Айлиль. После совещания его отправили командовать Южной армией, что стоит на границе с Новгородским княжеством севернее Светлой реки. Отправили, «как опытного и умелого командира», по выражению государя Брана. Но щеки вельможи, когда он покидал Эмайн Маху, пылали от ярости. Бран попросту перехитрил его, отправив на окраину, туда, где невозможно плести интриги.
А ведь с того совета Айлиль вышел очень довольным. Пусть даже не получилось подорвать авторитет правителя, что с государем, носящим Дар, сделать невозможно, все же удалось заронить сомнения в сердца вельмож. Правление Брана, а точнее всего клана Плавающих во Мраке, и так в последнее время вызывает сильное недовольство знати. Государство растет, укрепляется, драконы верно служат альвам, но старые роды в сиянии Дара все более ослабевают и отстраняются от управления. Теряют привилегии, влияние и власть.
Но совсем скоро государю предстоит дальняя дорога на юг, После Ночи Судьбы он может и не вернуться. Наследник еще юн, его можно не брать в расчет. Реальная, но все же не властная сила – маги. Кого поддержат они – неясно. Может быть, сына Брана, а может – и Айлиля, потомка двадцати поколений правителей, что водили войска еще тысячу лет назад, когда предки Брана ловили рыбу на побережье. Прав на Деревянное Кресло у Айлиля не меньше, чем у нынешней династии.
Утром дня Медведя новый командующий прибыл на место службы. День ушел на то, чтобы разобраться в обстановке. В войсках накопилось множество проблем, так что к вечеру высокородный альв пребывал в скверном расположении духа.
Он как раз собирался приступить к ужину, когда в дверь постучали. Отставив только что взятую кружку, Айлиль спросил сурово:
– Кто там?
– Сотник Финнеган с донесением.
– Проклятье, – сказал Айлиль громко. – Входи, сотник. Но если твое донесение окажется не столь важным, то я познакомлю тебя с порубом.
Вошел молодцеватый, подтянутый сотник. Отрапортовал лихо:
– Командующий, пропал дозор на Светлой реке.
– Как так? – изумился Айлиль.
– Дозор обходит свой участок реки каждый день. Сегодня шестеро воинов не вернулись.
– Может, они задержались? – спросил Айлиль и тут же отогнал глупую мысль. Что может задержать солдат в лесу, где ни кабака, ни борделя. – Поиски начали?
– Да, но наших сил не хватает. И нужны собаки,
– Эй, там! – заорал Айлиль. – Кто в приемной. Перо а бумагу! А ты, сотник, присядь. Сейчас все обговорим.
Глава 9
Море всегда волновало Истарха, будило нечто в душе, вызывало трепет. Вроде ничего особенного – волны до самого горизонта. Но зрелище это никогда не надоедало ему, и даже сейчас, перед самым, быть может, важным днем в жизни, он пришел на берег, чтобы посмотреть на бескрайний водный простор.
Волны вокруг острова Звезды, обиталища магов, были точно такие же, как и в других, обычных, местах. Сине-стальные водяные холмы катились мощно, один за другим, с глухим шипением расшибаясь о берег. Свежий ветер забирался под плащ, пытался ловкими пальцами добраться до тела.
Истарх вздохнул. Так и стоял бы до восхода, а то и до вечера, но маги не будут ждать. Не для любования утренним морем призвали они лучших мореходов всего архипелага, всех Зеленых островов. Ни один из островных тиранов не вздумал отказаться. Пусть даже маги никогда не вмешиваются в войны, что вечно раздирают острова. Все знают, какую силу представляет собой остров Звезды, и что ссориться с его насельниками себе дороже.
Отбросив размышления, Истарх побежал от берега, спеша в храм. В роще, которую он миновал в несколько шагов, шептались о чем-то деревья. Храм выступил из зелени огромный, страшный. Колонны придавали ему вид гигантской зубастой пасти. В зал, в котором уже собрались маги и все вызванные мореходы, числом двадцать, Истарх вошел последним. Вошел – и едва не схватился за уши, так там оказалось тихо.
Верховный маг, Феоклимен, кивнул, узрев вошедшего. Сделал знак помощникам и воздел руки. Тишина сгустилась еще сильнее. Младшие маги застыли статуями. Даже мореходы, шумные пасынки буйной морской стихии, не двигались и почти не дышали, боясь помешать.
Напряжение нарастало, и в тот миг, когда Истарх готов был закричать, лишь бы вырваться из вязкого безмолвия, Феоклимен опустил руки и прошептал так, что его услышали все: «Несите жребий».
Крайний справа маг исчез, словно смытый волной. Колыхнулись тяжелые синие занавеси, и он вернулся, неся небольшой мешочек. Феоклимен принял его с величайшей осторожностью, погрузил руку в глубины неожиданно замерцавшей ткани. Рука зажила бурной, не совсем понятной жизнью. В мешочке что-то шевелилось, зеленая ткань яростно колыхалась.
Слитный вздох пронесся по залу, словно ветер с моря на миг заглянул в него. Худые, костистые пальцы вынырнули на свет, сжимая извилистое змеиное тельце. Истарх вздрогнул, поняв, что выпал его тотем – Уж.
Сверкающие, словно листья после дождя глаза Феоклимена быстро отыскали его, выдернули из толпы. Голос мага обрел почти осязаемую мощь.
– Подойди ко мне, Истарх, – сказал он ласково, словно отец сыну. – Ты избран для Пути.
Пытаясь отвести взгляд, Истарх пошел вперед, к возвышению, на котором стояли маги. Тело ему более не подчинялось. Говорить было трудно, словно язык заменили куском камня:
– Я пришел!
– Вижу, – лицо Феоклимена осветилось довольством. – Тот, кто может говорить под силой моего взора, способен на многое. Я верю, что ты выполнишь поручение, доставишь мага туда, куда нужно. Корабль ваш готов. Можете отплывать. Плотин!
– Я здесь, учитель! – молодой маг с редкими даже для жителя архипелага светло-зелеными волосами, выступил из рядов.
– Да будет с вами помощь Творца. С тобой, Плотин, и с тобой, Истарх. Идите.
Верховный маг сделал повелительный жест, и Истарх ощутил, как кланяется, разворачивается, и как ноги несут его к выходу. Мелькали лица мореходов, облегчение на них странным образом мешалось с завистью.
Выйдя из храма, Плотин махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они свернули налево, выйдя к той части берега, на которой Истарх не успел побывать. Редкие деревья все же скрывали берег, а когда вышли к морю, Истарх не мог сдержать вздох восхищения. Корабль, представший его глазам, был прекрасен. Небольшой, соразмерно составленный, он казался созданным для того, чтобы летать над волнами, обгоняя альбатросов и чаек.
Лодка с двумя дюжими матросами взяла на борт пассажиров, и вода застонала под ударами весел. Маг молчал, а Истарх не мог отвести взора от своего, да, теперь уже от своего, корабля. И не имеет значения, что на этом красавце придется отправиться в далекие южные моря, откуда почти нет шансов вернуться. Море в конце зимы бурно и непредсказуемо, драконы Остроухих быстры и беспощадны, но для чего живет мужчина Зеленых островов, как не ради опасности на воде? Море кормит, дает жизнь, но иногда убивает. С этим можно только смириться. И пело сердце Истарха весенней пташкой, забывая о грядущих печалях.
– Интересно, охраняется тут граница или нет? – размышлял Хорт, продираясь через густые заросли бузины, что изрядно затрудняли путь.
– Не слабее, чем на севере, – предположил Родомист, поправляя сползший мешок. – Новгородское княжество опаснее для Эрина, чем наше.
Разведывать обстановку пришлось Хорту. Оставил он спутников надолго, а вернулся недовольный, словно собака, у которой из-под носа стащили кость.
– Ну, что скажешь? – накинулся на охотника Леслав.
– Тут, конечно болот таких нет, как на севере, но засеки и дозоры встречаются. Придется петлять.
– А как с той стороны границы нас встретят, ты думал? – спросил Ратан.
Хорт со скрежетом почесал грудь, в глазах его проступило изумление:
– Нет, не думал, – сказал он, покачивая головой. – А надо было!
– Думать можно что угодно, – проворчал Родомист. – Все равно, пока туда не доберемся, ничего не узнаем. Хватит лясы точить.
– Придем-то, оно, конечно, придем. И узнаем, – сказал Хорт несколько туманно. – Но не будет ли тогда слишком поздно?
– Может – будет, – отозвался Родомист. – Но идти все равно надо. Или у тебя есть предложения лучше?
Предложений не обнаружилось, и Хорт первым скользнул в черно-белую паутину стволов. Почти сразу заставил свернуть в овраг, по которому пришлось идти пригнувшись. Прошли полверсты, пока стены оврага не ушли далеко вверх. Снег лежал тут очень глубокий, и Родомист с ужасом представил, что было бы, окажись путники без снегоступов. Несколько раз Хорт поднимался по левому склону, выглядывал осторожно. Но вокруг все оставалось тихо.
Когда овраг свернул на юг, дно вновь начало подниматься. Но тут Хорт велел покинуть ложбину. Лезть по склону на снегоступах – дело нелегкое, Родомист устал и запыхался. Мешали кусты, что тыкались холодными ломкими пальцами со всех сторон. Когда пробирались через наиболее густые заросли, треск стоял такой, что Хорт недовольно морщился, всякий раз оглядываясь и свирепо цыкая на спутников. Лишь Ратан почти не вызывал у него нареканий, а Родомист с учеником шли, по выражению охотника, словно лоси во время весеннего гона.
Мучения закончились, когда выбрались из оврага. Встретил путников на людской земле темный еловый лес. Небольшой, но густой, настоящая темно-зеленая пещера. Тут Хорт оставил отряд вновь, отправившись на разведку.
Хорт возник из чащи мгновенно. Только что его не было, а вот стоит, улыбается.
– Какова дорога? – спросил Родомист.
– Все чисто, можно идти, – охотник кинул в рот сухарь и принялся с аппетитом жевать.
Шли, тем не менее, осторожно, без торопливости. Если рядом люди, то кому-нибудь из них может захотеться пройтись по лесу. Лишние трупы ни к чему. Особенно если это трупы людей.
Пересекли очередной овраг, когда Леславу неожиданно сдавило болью виски, в глазах потемнело. Когда он вновь обрел способность видеть, то первое, что бросилось в глаза – учитель, с мучительным стоном оседающий на землю. Ратан подхватил его, но не смог удержать неожиданно потяжелевшее тело.
– Что с ним? – спросил Хорт с тревогой.
– Не знаю, – лязгая зубами, ответил юноша. О магических ловушках учитель почти ничего не рассказывал, а уж о том, как с ними бороться, и подавно.
Не успел Леслав как следует испугаться, как маг зашевелился, слабо застонал. Когда открыл глаза, то в них плескалась такая боль, что Леслав чуть не задохнулся от жалости.
– Что случилось, учитель?
– Ах я дурак, – Родомист говорил тихо, приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. – Как я мог забыть? Ведь границы Новгородского княжества ограждает магическая стена.
Маг приподнялся, с помощью Ратана встал на ноги.
– Так, и что? – спросил Хорт, и голос его дрожал натянутой тетивой.
– А то, что стена эта не пропускает враждебную правителям Новгорода магию на землю княжества. Определяет и не пропускает.
– А ты здесь причем? – в голосе Ратана звучало удивление.
– Стена также не пропускает любых существ, имеющих возможность управлять Силой или этой Силой живущих. То есть для магов и драконов она труднопроходима. Я – более сильный маг, чем Леслав, по мне и удар пришелся сильнее.
– Похоже, нам надо убираться отсюда очень быстро, – охотник перевел разговор в область практики.
– Именно так, – кивнул Родомист. – Через день-два тут начнется охота, дичью в которой будем мы.
– Но ведь у новгородских магов нет драконов? – спросил Леслав, хлопая глазами.
– Нет, и они не могут перемещаться столь быстро, как Остроухие, – маг задумчиво огладил бороду. – Но от Новгорода до нас не более трехсот верст, и гонец, подгоняемый заклинаниями, доберется за сутки.
– Что будем делать? – Леслав совсем по детски закусил губу.
– Пойдем на восток, в глубь княжества. И лишь потом на юг, к степи. Тебе, Хорт, придется задержаться с нами на недельку.
– Что поделать? – развел руками охотник. – Не бросать же вас, остолопов.
Межамир как раз подписывал последнее распоряжение, предвкушая отдых, когда в голове зазвонил маленький, но требовательный звоночек. Маг выругался, отшвырнул перо и с прытью, которую трудно ожидать от столь пожилого человека, выскочил из-за стола.
Ступеньки винтовой лестницы противно скрипели, напоминая о том, что их давно не чинили. Межамир никак не мог вспомнить, кто из магов сегодня дежурит. Это злило, и, поднимаясь, он сбил дыхание. Задыхаясь, ворвался в Сторожевой Покой. У светящегося голубым большого стола стоял Снегирь, опытный старый маг. Межамир облегченно вздохнул. – Где? – выпалил он, едва переступив порог.
– Южный участок рубежа с Эрином, чуть южнее Светлой реки.
Огромная, сажень на сажень, живая карта Новгородского княжества, шедевр магов и лично Межамира, выглядела, как обычно. Лишь в голубой стене, окружавшей княжество, которая и испускала свет, обнаружилась небольшая прореха.
– Что там, как думаешь? Заклинание или дракон? – спросил Межамир, восстанавливая дыхание. Дырочка постепенно затягивалась, но более ничего на карте не двигалось. Заклинание отобразилось бы на ней темным облачком, дракон – собственным уменьшенным изображением.
– Не знаю, – ответил напряженно Снегирь, и по его тону Межамир понял, что старый маг удивлен. – Придется применять дальновидение.
– Без сомнений, – решительно кивнул Межамир и закрыл глаза.
Тьма сомкнулась вокруг него. Маг привычно сосредоточился на позвоночнике, а когда почувствовал в его основании жжение, вздернул себя вверх, подобно герою сказок Длинноруких, Мюнх-Гаузену, что вытащил себя из болота за волосы.
Возникло ощущение полета, Межамир почувствовал себя перышком, несомым могучим ураганом. Мелькнули внизу дома и башни Новгорода, затем понесся лес, изредка пятнаемый шрамами дорог и лишаями деревень. Лучший дальновидящий среди магов княжества, Межамир легко скользил на потоках Силы, направляя полет к тому месту, где заметил прорыв. Вот граница, река сверкает небрежно брошенной лентой белой ткани. Место прорыва маг ощутил всем телом. Но вокруг очень густые леса, даже сейчас, зимой, сложно что-либо разглядеть в чаще.
Долго метался он над землей, ощупывая, словно насекомое усиками, потоки Силы, пытался определить, что же произошло, кто или что прорвало стену? Обнаружить, к собственному удивлению, не смог ничего. Вывод один – через границу прошел маг, умеющий скрыть свое присутствие, свернуть собственную Силу в тугой кокон.
Возвращение прошло очень тяжело. Слишком долго Межамир пробыл вдали от тела, истощил и себя, и Снегиря, который во время сеанса играл роль источника дополнительной Силы.
Тьма вновь сомкнулась над верховным магом Новгорода, и вот он уже в своем теле. Головная боль ударила подобно копью, остро и безжалостно. Рядом, вцепившись в стол, стоял Снегирь. Лицо его было бело, словно снег. Затем мир закружился безумным круговоротом, и пол со всего размаху ударил Межамира в лицо.
Очнулся он оттого, что по лицу текла вода. Помотал головой, осторожно открыл глаза. Вода перестал течь, а над собой верховный маг увидел озабоченное лицо Весемира:
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, я уже в сознании, – Межамир приподнялся, сел, обнаружив, что лежал на лавке. Голова болела не так остро, но достаточно сильно. И хотелось спать.
– Что удалось увидеть? – спросил Весемир, отставляя кувшин.
– Судя по всему, маг. Придется тебе ехать самому. Возьмешь человек сто из моего полка. Неси бумагу, я подпишу приказ.
Зрение мутилось, рука дрожала, но Межамир заставил себя нацарапать нужные слова, подписался криво. Приложил перстень. На бумаге остался герб княжества – алый щит, украшенный турьими рогами.
Весемир принял приказ почтительно, крикнул что-то в сторону. Заботливые руки тотчас поддержали падающего Межамира. Последнее, что он слышал, было: «Отведите в покои. разденьте и уложите в кровать!»
Не успели пройти и полверсты с места обморока Родомиста, как маг вновь забеспокоился. Чем-то ему не понравилось небо. Замер, как вкопанный, и смотрит – на восток.
Крик хлестнул по ушам подобно хлысту.
– В укрытие!
Ратан недоуменно осмотрелся. Маг уже не стоял, а несся туда, где деревья выглядели наиболее густыми. Ничего не оставалось, как припустить следом.
Маг заставил всех забиться в самый густой кустарник, так, чтобы и с двух сажен не было видно. Потом еще велел прикопаться снегом. А когда Леслав спросил, в чем дело, ответил длинной речью:
– Маги, именуемые дальновидящими, способны создавать своего двойника из чистой Силы и отправлять его на далекие расстояния, дабы обозревать, что там происходит. Дальновидящих не так много, я, например, обладаю этой способностью в малой мере. Но над нами сейчас, невидимый для обычного зрения, кружит двойник Силы одного из магов Новгорода, пытаясь обнаружить нарушителей границы.
– И что делать? – встревожился Леслав.
– Лежать и не рыпаться, – ответил маг строго. – Есть шанс, что он нас не заметит.
Лежать в кустах пришлось до самого вечера. Снег таял, вода протекала в рукава и валенки. Намокли так, словно купались в одежде.
Когда оранжевое яблоко солнца толстым боком коснулось вершин деревьев, маг позволил подняться. Но далеко путники не ушли. Едва тьма пала на лес, остановились и начали собирать хворост, много хвороста. Предстояла тяжелая ночь: ночь сушки промокшей одежды.
Море открылось неожиданно, огромное, могучее. Терик вздрогнул, осознав, что чуть холмистая, уходящая за горизонт серая равнина – и есть море. Стихия не бушевала, но, словно играючи, демонстрировала свою мощь жалким обитателям суши. Сине-серые волны, высотой в несколько сажен, обрушивались на берег, заставляя землю трястись в ужасе, а затем с удовлетворенным рычанием отползали.
Немалый путь пришлось преодолеть, дабы увидеть эту впечатляющую картину. Позади остались нападения грифонов, что налетали, кровожадные и безжалостные, с северных гор, тяготы дороги по руслам рек. Более тысячи верст следов от саней оставили путники менее чем за пятнадцать дней. Члены отряда похудели, измучились, как и кони, которым довелось тащить тяжелые сани. Большая часть отряда, а также все кони пустятся в обратный путь, в Нордбург, а Терику и еще двенадцати отважным йотунам предстоит отправиться на юг, водным путем.
Вывел предводителя из задумчивости Гуннлауг, старший шкипер. Дабы привлечь внимание Терика, он невежливо дернул того за рукав. Сын конунга и не вздумал обижаться – в дороге все равны. Кивнув Гуннлаугу, Терик последовал за ним. Наступило время спустить на воду корабль, специально построенный для этого путешествия. Стройный корпус, задранные нос и корма – типичный драккар. На таких йотуны уже сотни лет бороздят воды, только размеры немного меньше обычного, всего пять сажен в длину, полторы – в ширину.
Устье Порубежной реки, как и море, оказалось свободно ото льда. Сани подтащили насколько можно ближе к воде, затем распрягли коней. Копыта облегченно цокали по скользкой поверхности, когда кони отходили в сторону. Застучали топоры – сани, сделанные из прочнейшей железной сосны, теперь придется уничтожить. Подрубать сани следует осторожно, а, учитывая прочность дерева, которое с риском для жизни добывают только на Грифоновом хребте, сделать это совсем не просто.
Сменилась не одна четверка рубщиков, на топорах появились зазубрины и вмятины. Затем треск огласил реку, и драккар с гулом осел на лед, подмяв обломки саней. Лед треснул, пошел сеточкой морщин, но выдержал.
Навалились всем отрядом. Тяга немалая, но руки сильны, а лед – скользок. Деревянная глыба драккара сначала медленно, а потом быстрее и быстрее заскользила вниз по течению. Когда лед стал крошиться под ногами, йотуны остановились, тяжело дыша и утирая вспотевшие лбы. Корабль же, словно невиданный зверь, скользнул в темную воду, подняв фонтан брызг.
Закрепленным заранее канатом корабль подтянули к берегу, веревка змеей обмоталась вокруг стройной сосны, дабы не дать деревянному красавцу сбежать. Дело сделано – можно и за трапезу.
Воины с хохотом откупоривали бочки с пивом. Запылали костры, и по притихшему лесу потек аромат жареного мяса. Когда Терик смотрел на веселящихся спутников, что пили за конунга, за Нордбург, за успех похода, то сердце его наполнялось силой и уверенностью. «Да я за этих парней даже в глотку к дракону полезу», – думал он, делая объемистый глоток из кружки. Пиво улучшало настроение и согревало.
Веселье все крепло, и вскоре первая песня огласила берега, заставив волны на миг замереть в изумлении.
Утро поднималось над лесом холодное и унылое. Серая безжизненная заря нехотя высунулась из-за деревьев, затем раздумала, спряталась, выставив вместо себя тусклый, бледный день. Когда Хорт проснулся, то с удивлением обнаружил, что еще раньше встал Родомист. Охотник только протирал глаза, а костер уже полыхал, и котлы, повешенные по всем правилам, исправно булькали, распространяя запахи каши и травяного отвара.
– Ты чего вскочил, почтенный? – спросил Хорт, зевая.
– Не спалось, – просто ответил маг. Выглядел он плохо, чуть ли не хуже, чем когда воздерживался от сна несколько ночей.
Читать бесплатно другие книги:
