Семь лет моих жизней Замарацкая Екатерина

– Просто это было неожиданно для меня, но очень мило, – уже улыбаясь ему в ответ, ответила я, – кстати, можешь посмотреть у себя в планшете, сколько времени, а то мой телефон уже почти сел.

– Сейчас пятнадцать тридцать, нам еще ехать десять часов. А на планшете нет времени, он графический, для работы.

– Я спала десять часов?! Как? – испуганно выдала я, – но я же только прикрыла глаза.

– Ты просто выглядела очень измотанной, это же стресс попасть в такую ситуацию, а тут еще и пересела на поезд, не удивительно, что твой организм решил взять передышку. – все также мило улыбаясь, предположил Тэо.

Тяжело вздохнув, я вновь посмотрела на планшет, потом снова на Тэо и спросила:

– Ты сказал, что у тебя графический планшет для работы. Ты дизайнер? Прости, просто снедает любопытство.

– Типо того, – ухмыльнулся он, – Я архитектор.

– Ого, круто, а что проектируешь? Строишь высотки для офисов или торговые площадки?

– Да проекты всегда бывают разные: когда нужно сделать что–то простое, типа той же небольшой галереи, и вместе с ландшафтным дизайнером придумываем что–то практичное, современное и что бы было действительно стоящим проектом, а, иногда, попадаются серьезные заказы, например, такой, каким я сейчас занимаюсь.

Он сделал паузу, что–то быстро нашел в своем планшете развернул его ко мне.

– Что это за сооружение?

Тэо привстал со своего места и подсел рядом со мной. Сладкий аромат его духов немного отвлек меня, щеки словно бы загорели огнем, но я тут же взяла себя в руки и слегка пододвинулась. Он аккуратно протянул руку и начал показывать:

– Смотри, это будет огромная конструкция будет установлена в Нидерландах в Ден–Хелдере. Это, своего рода, арт–проект, при этом будет действительно полезное сооружение. Одна крупная фирма попросила построить здание, в котором могли бы собираться представители разных компаний. Снаружи оно напоминает большой маяк, с облагороженными окрестностями. Для кораблей это будет отличный помощник в плохую погоду, а для важных конференций отличное место для того, чтобы ничего не отвлекало от принятия серьезных решений.

– Ух ты, это очень крутой проект. Но почему именно там?

– Здесь все очень просто, фирма, что попросила меня это сделать, находится в Британии, а ее сотрудники в Германии, Швеции и Франции.

– А ты уже достраиваешь? Я бы обязательно хотела взглянуть на это.

Тэо посмотрел на меня с улыбкой на лице и продолжил:

– Нет, это пока лишь 3D–модель, завтра у меня в Париже встреча с владельцем фирмы и там я буду представлять свой проект, если все пройдет успешно, то где–то примерно через год–полтора все будет готово. И… – тут он сделал паузу, взглянул в глаза и добавил, – Ты будешь первая, кто об этом узнает…Если, конечно, оставишь мне свой номер.

Повисла небольшая пауза. Я не могла понять, почему мужчины так тянутся ко мне, ведь в моей внешности нет ничего притягательного. Но мне все равно было приятно знать, что я нравлюсь людям.

Поездка была очень долгой, но плодотворной, мы разговаривали о путешествиях, об интересных местах. Тэо был очень милым парнем, проведенное время с которым позволило немного освободиться от тяжелых проблем, которые терзали меня последние сутки. Быть может, с этим человеком мы никогда не встретимся, но благодаря ему, мы незаметно подъезжали к Парижу. Пожелав друг другу удачи, мы пошли в разные стороны, затерявшись в толпе незнакомых нам людей.

Хорошо, когда у тебя есть возможности, позволяющие тебе получить то, что желаешь. Купив самый дорогой билет на самолет, через три часа я была уже в Хельсинки, предварительно связавшись с администратором отеля и предупредив, что я немного задержусь. К сожалению, по телефону мне не смогли сказать, проживает ли сейчас в номере Майкл Митчелл. Перед тем, как заехать в отел, я заехала в парочку магазинов, купила там одежду и переоделась. И вот я снова оказалась в своем номере. Переодевшись в новую одежду, я накинула легкий кардиган на футболку и вышла в коридор. Внутри были очень странные ощущения. Пока я не увижу Майкла, я не смогу понять, сон ли это был или нет. Но постоянное ощущение дежавю не отпускало меня ни на секунду. Кругом я видела знакомые места, знакомые магазины, кафе, в которые я заходила. Но для меня это было очень давно, но ощущалось все как в первый раз.

Я снова подошла к стойке администратора и попросила узнать, находится ли Майкл Митчелл сейчас в отеле, аккуратно продвинув купюру. Милая блондинка улыбнулась в ответ, забрала купюру и начала смотреть информацию в компьютере.

– К сожалению, он десять минут назад выехал из номера.

Руки задрожали. Я не знала, что мне делать. Пройдя к выходу, я оказалась под обжигающим солнцем. Было тяжело дышать. Медленно двигаясь по тротуару, я смотрела на то, как плавится асфальт и тут кто–то врезается в меня.

– Простите, пожалуйста, я Вас не заметил.

Я подняла глаза и увидела…

– Майкл!

Он посмотрел на меня с озадаченным видом и произнес:

– Мы знакомы?

Сердце бешено застучало. Внутри все сжалось. В голове пробежали вспышки нашего знакомства, поцелуев, страстной ночи, отдыхе на острове. Все это…исчезло.

– Извините, мне нужно на самолет.

И он быстрыми шагами направился к машине, которая его ждала. Я не переставала смотреть ему в спину. Машина двинулась вперед, и он снова проезжает мимо меня. Окно было приоткрыто, и я увидела человека, которому я была совершенно безразлична, потому что он меня не знал. Все то время, что мы были вместе, наши чувства… Все растворилось под безжалостно обжигающим солнцем. Клинком в сердце были его слова. Из глаз потекли ручьями слезы. Перед глазами все плыло, а потом наступила темнота.

Периодичный пищащий звук сдавливал виски до боли. Запах лекарств ударил в голову, и я открыла глаза. Небольшая больничная палата, где я была в полном одиночестве, оставаясь наедине со своими мыслями и своей болью. Но боль была не только внутри меня, она словно бы охватывала все тело, каждый нерв, каждую кость, каждый кусочек моего тела, что я еле могла пошевелиться. Было очень трудно дышать, словно бы ком в гортани раздирал все изнутри, с каждым вздохом царапая все сильнее и сильнее. Слегка приподняв голову, я посмотрела на свои руки, к правой был подсоединён катетер и на кончике пальцем был зажим. Тяжелые веки то и дело захлопывались, и я снова оказывалась в темном пространстве, погруженной в сон.

Прошло еще немного времени, и я вновь открыла глаза и пришла в себя. Сильная ноющая боль так и не отступала. Я снова посмотрела на руку и попыталась дотянуться другой рукой и снять этот прибор с пальца и катетер, от которого уже образовался легкий синяк. Слегка приподнявшись, сквозь жгучую боль я дотянулась до руки, вырвала катетер и отсоединила устройство. Пищащий звук из прерывистого стал монотонным и еще больше ударял по вискам. Видимо, это был пульсометр, который показывал скорость моего сердцебиения. Тут же послышались громкие шаги в коридоре и тут же распахнулась дверь и с паникой на лице ко мне направилась медсестра.

– Вы очнулись! Но.. – она посмотрела на валявшийся на полу датчик сердцебиения и катетер и снова посмотрела на меня, но уже с более спокойным лицом, – Вам нельзя сейчас нервничать.

Я совершенно не могла вспомнить, как я сюда попала, что случилось. Но я отчетливо видела лицо Майкла, который меня не узнал. Значит, все, что было между нами, было простой иллюзией. Посмотрев на медсестру, я очень вялым голосом спросила:

– Что со мной произошло? Я ничего не помню.

Медсестра слегка помялась, но потом положила свою теплую ладонь на мой лоб и сказала:

– Ты вышла на проезжую часть и тебя сбила машина. Водитель не успел среагировать, поэтому ты здесь.

Теперь было понятно, почему я здесь оказалась.

– Но почему мне так больно? Я не могу нормально пошевелиться.

Медсестра, поджав губы, стянула покрывало, и я увидела две загипсованные ноги. Не успев ничего сказать, она продолжила:

– У тебя серьезные переломы обеих ног. Ты поступила к нам без сознания. Ты находилась в коме две недели. Но хорошо, что ты пришла в себя, сейчас я позову доктора и он тебя осмотрит.

С легкой улыбкой на лице и грустными глазами она удалилась из комнаты. Через некоторое время ко мне зашел врач и рассказал о всех трудностях моего симптома. Прогнозы были не утешительными, ведь вряд ли я смогу встать на ноги даже тогда, когда снимут гипс.

Проведя долгих полтора месяца в клинике, мой путь лежал в город Валаис в Швейцарии, где среди рек и гор находилась клиника, в которой меня, если это возможно, поставят на ноги. Попасть туда крайне трудно, но, когда есть возможности, перед тобой открыты все двери, поэтому арендовав небольшой частный самолет, я отправилась туда. Будучи прикованной к инвалидному креслу, я сама себе казалось маленьким человеком в большом мире. День за днем врачи проводили исследования, разрабатывая специально для меня методику лечения. Помощником главного врача был молодой парень астенического телосложения, с каштановыми волосами и легкой щетиной. Он три раза в день возил меня на процедуры, но, погруженная в себя, я лишь спустя месяц подняла на него взгляд. На белом халате висел бейдж, как и у всех сотрудников клиники, на котором было написано его имя. Его звали Фабиан. И вот однажды, мы как всегда проезжали по длинному коридору, ведущему к процедурным кабинетам, но, внезапно, он свернул в другую сторону и покатил меня по неизвестному мне крылу, где, вроде бы, ничего не было запланировано.

– Мне назначили новые процедуры? – спросила с недоумением молодого доктора.

Но он лишь оскалил свои зубы и дальше катил меня по коридору. Спустя пару минут, он остановился, зашел в какой–то кабинет, взял оттуда большой черный пакет, повесил сзади коляски и продолжил путь. На лифте мы поднялись на пару этажей, хотя моя палата и так была на девятом. Снова коридор, но уже не было видно ни белых халатов врачей, ни пациентов. Подъехав к очередной двери, он остановился и сказал:

– Закрой глаза, только честно.

Я услышала, как открылась дверь, стало прохладно, свежий поток ветра крепко обнял меня в своих приветственных объятиях и умчался вдаль. Открыв глаза, я увидела чистое голубое небо, с редкими проплывающими облаками. Сияющее солнце ослепляло глаза и приходилось сильно жмуриться. Фабиан подкатил меня ближе к краю крыши, и я увидела, как весь горизонт был устлан массивными горами, а внизу мелькали маленькие красные домики, едва уловимые взгляду.

Фабиан взял пакет и достал оттуда большой шерстяной плед и укутал меня вплоть до шеи. Сел рядом на деревянный парапет, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Сделав глубокую затяжку и, слегка помедлив, выдохнул, выпуская тонкие клубы дыма. Еще затяжка. Он повернулся ко мне и прервал наше молчание:

– Мне казалось, тебе это нужно.

– Можно? – произнесла сухим голосом и взглядом указала на дымящуюся сигарету.

Без доли упрека, он снова достал пачку и зажигалку и протянул мне. Раньше я никогда не курила, поэтому легкий кашель охватил меня ненадолго.

– Спасибо. Но зачем это тебе?

– Больничная палата кого хочешь может свести с ума. Изо дня в день все циклично. А, если заглянуть внутрь, то там сплошное безразличие. А здесь можно выпустить свою боль.

Повисла небольшая пауза. Но вскоре он добавил:

– Если хочешь, я буду привозить тебя сюда по вечерам. После отбоя эту дверь закрывают, но, не беспокойся, у меня есть ключ. Ну как тебе идея?

– Я не против.

Он убрал бычки в самодельную пепельницу, сунул в карман, и мы обратно двинулись в помещение.

На следующий вечер он снова отвез меня на крышу, только в этот раз я оделась потеплее. Заранее я обратилась в службу доставки и мне привезли немного продуктов, так как, несмотря на дорогую клинику, еда здесь была отвратная.

– Что у тебя там в сумке? – спросил Фабиан.

– Да ничего особенного, немного еды, решила поужинать на свежем воздухе, в палате как–то аппетита нет.

– А, ну тогда ладно. Поехали, что ли. – он закинул сумку на плечо и покатил коляску по коридору.

На улице уже стемнело и похолодало, поэтому теплая одежда пришлась кстати. Фабиан вновь накинул на меня теплый плед, но я перекинула его за спиной и просто укуталась потеплее.

– Можешь подать мою сумку, пожалуйста.

Я достала термос и налила в крышку жидкость, поставив все на край бетонной конструкции.

– Могу я тебя попросить посадить меня на парапет? – слегка неуверенно произнесла я и протянула ему руку.

Он подошел и тут же обхватил меня за талию, а другой рукой обхватил под коленями. Слегка приподнял и тут же усадил рядом с собой. Будучи в смятении, он посмотрел на мои худые руки и, положив свои ладони сверху, посмотрел в глаза и спросил:

– Ты сможешь сама удержаться? А то я как–то не особо уверен в этом. Хотел тебе подать твой чай.

Мило улыбнувшись, но все также с тоской в глазах, я едва кивнула головой и крепче вжалась в края.

Не успев приподнять крышку от термоса, он тут же принюхался и посмотрел на меня:

– Это же не чай.

– Порой, чтобы согреть не только тело, но и успокоить душу, чая бывает недостаточно.

Больше за этот вечер мы не произнесли ни слова.

Потоки ветра ударялись о края окна, подхватывали небольшую часть шторы и подбрасывали ее в небо, ладонями взъерошивали волосы и тут же уносились прочь. Погода была пасмурная и унылая. За последнее время Фабиан все чаще стал заходить в палату, даже если не нужно было возить на процедуры или исследования. Внутри меня возникало спорное чувство, одно говорило, что он испытывает ко мне жалость, другое же утверждало, что я ему не безразлична. Но мысли о Майкле не шли ни в какое сравнение. Боль внутри была словно опухоль, охватывающая все большие и большие территории, не щадя никого на своем пути. Списав все на сильную усталость, я перестала ездить на крышу и утопала в океане в поисках смысла своего существования.

В шесть часов вечера ко мне должен был зайти доктор, чтобы объявить дату операции, к которой я так упорно готовилась. Обычно он не опаздывал, но уже прошло двадцать минут, а его все не было видно.

Подтянув ближе инвалидное кресло, я с трудом, но смогла перебраться в него. Оказавшись в коридоре, я направилась к его кабинету, который был на первом этаже. Кабинет был закрыт. Я уже хотела отправиться обратно, как услышала гул неподалеку. Подъехав к краю стены, я увидела двух медсестер, которые о чем–то громко разговаривали. Одна из них держалась за голову и ее брови настолько были подняты наверх, что лицо было похоже на карикатуру. Другая же, постоянно перебирала папки на стойке и вытирала слезы. Подобравшись к ним поближе, я спросила: