Дераи Табб Эдвин
– Штрафы не рассматриваются как доход, милорд. Они только служат средством наказания мелких расхитителей.
– Пусть так, все равно они низкие. Я предлагаю незамедлительно их утроить.– Устар налил себе вина.– Вердикты тоже. Следовало бы увеличить и их.
– Вердикты меняются, милорд,– терпеливо произнес судья.– Такие преступления. Правосудие должно всегда уметь понять и простить. Годы научат вас этому,– добавил он.– И опыт.
Устар отпил немного вина. «Этот старик довольно смел,– подумал он,– может, даже излишне смел».
– Я молод,– сказал он.– Справедливо, но это не значит, что я дурак. Дому Кальдор необходимы деньги, и суд – средство их получения. Мы можем простить преступников,– предложил он.– Сильно ударить богатых людей, а затем позволить им выкупать друг друга. И это будет длиться не день, а неделю, даже год. Это вполне возможно.
Он, подумал судья, как ребенок с новой игрушкой. Порочный ребенок с очень хрупкой игрушкой. Порочный или, скорее всего, неосторожный– результат один. Для Кальдоров юстиция становится бранным словом. Он был вынужден сменить тему.
– Долго ли вы намерены оставаться в городе, милорд?
Устар отпил еще немного вина, пытаясь потянуть паузу, затем внезапно решил выйти из игры.
– Я жду леди Дераи,– пояснил он.– Ее корабль должен скоро прибыть. Фактически,– добавил он своим отдавшимся от неба голосом,– он может прибыть прямо сейчас.
Но у него в запасе было еще много времени, чтобы покончить с едой.
Агента звали Хауши – толстый, вкрадчивый, улыбчивый, похожий на кота, с кастовыми отметинами, ярко выделяющимися на его черной как смоль коже. Он стоял в ослепительном солнечном свете на полпути от корабля к краю поля и веселым голосом выкрикивал свое предложение:
– Пять! Пятерка в день! Для работы сгодится мужчина любых габаритов!
Дюмарест остановился, глядя на него. Рядом с ним шла девушка с неутомимым нетерпением.
– Пойдем же, Эрл. Он приглашает людей на уборку урожая. Тебе это совсем неинтересно.
Дюмарест ничего не ответил ей. Его глаза были заняты, обыскивая небо, поля, границу города за ними. Небо было высокое, светло-голубое, солнце – огненный диск, сеющий повсюду свой свет, жаркий воздух, режущий своей тропической теплотой. Поле было покрыто гравием, сильно уплотненное, содержалось в чистоте и с ровной поверхностью. Группа мужчин работала на нем, наклонив головы, шурша привычным им образом. Другие стояли группой и смотрели на них. Узники и их охрана. Для поддержания порядка на поле всегда использовали труд заключенных.
– Идем же, Эрл! – нетерпеливо окликнула его Дераи.– Поедем поскорее домой.
– Секунду.
Город был интересен. Он подступал к краю поля – скопление разваливающихся магазинчиков, домиков, маленьких заводиков, складов. Казалось, всякая планировка отсутствовала. От города разбегалось несколько дорог. У края поля вокруг центральной площади горбились склады с длинными, низкими односкатными кровлями. Все это больше походило на непомерно разросшуюся деревню, чем на крупный город.
Ему придется заняться работой, а потом снова лететь. Инстинкт подсказывал ему, что Хайв не так уж хорош, чтобы на нем стоило задерживаться.
– Вы в первый раз на Хайве, сэр? – Агент был любезен.– Здесь довольно интересно. Один из тех миров, которые, пожалуй, больше воздействуют на чувства, но то из немногих со своей хрупкой красотой. Я мог бы провести экскурсию для вас и вашей дамы. Современный воздушный транспорт и прекрасный гид. Транспорт мой, сэр. Меня зовут Ямаи Мбомбо. Меня хорошо знают в городе, сэр. Спросите в любом отеле или таверне, и вам скажут мой адрес. Не внести ли вас в список трехдневной экскурсии по городу?
Дюмарест отрицательно покачал головой.
– Спасибо, не надо.
– Как вам угодно, сэр.– Хауши посмотрел на плотную группу людей, медленно идущих от корабля.– Пятерка! Пятерка в день! Сгодится любой мужчина!
– Пятерка.– Дюмарест задумался. Сумма казалась такой незначительной.– Скажи мне,– попросил он девушку,– сколько можно купить на эту сумму на Хайве?
– Откуда же мне знать?
– Постарайся узнать,– предложил он.– Прочитай, что у него в голове.– И, мгновение спустя: – Ну?
– Много,– сказала она, передернув плечами.– Ах, как ужасно,– пожаловалась она.– Животное!
– Он, возможно, женат не на одной женщине,– сказал Дюмарест спокойно.– Он, возможно, еще и голоден. Когда ты поймешь, что подсознательные мысли не имеют ничего общего с поступками? Мы все и каждый из нас – животные,– добавил он.– Многие учатся правильно воспринимать то, что видят и слышат.– Это был урок, который он пытался преподать ей в течение путешествия, но мало преуспел.
– Чего мы ждем? – Дераи схватила его за руку и тесно прижалась к нему всем телом. В ее порыве ничего детского не ощущалось.– Ты заставил нас ждать на корабле,– пожаловалась она.– Мы покидаем его последними. Мы бы теперь уже были дома.
– Потерпи,– попросил Дюмарест.
Он тоже чувствовал себя неважно. Хайв производила впечатление очень бедной планеты. Он оглянулся, чтобы посмотреть на путешественников низшего класса. Худые, бледные, едва пришедшие в себя после стольких мучений. У некоторых почти не было денег, другим нечего будет надеть, пока они не отыщут работу. Некоторым не хватало даже и этого. Все были иностранцы.
– Великолепно,– сказал он девушке.– Теперь мы свободны. Можем идти.
Дюмарест сузил глаза, когда они приблизились к воротам. Небольшая группка людей стояла перед ними. Ряд провисших палаток и непрочные строения тянулись вдоль изгороди с обеих сторон. Такие же дома стояли и за высокой проволочной сетью. Передвижная церковь Всеобщего Братства находилась по соседству с самой дальней палаткой, и Дюмарест заметил в толпе тускло-коричневую сутану монаха.
Когда они подошли, один из мужчин обернулся. Раскрасневшийся, нервный, с блестящими глазами. Сар Элдон.
– Дюмарест! – он сглотнул комок и попытался контролировать свой голос.– Боже милостивый, хоть одно знакомое лицо. Я думал, что вы уже ушли, что я совсем один.– Он запнулся и вытер испарину с лица.– Ненавижу просить,– произнес он,– но у меня нет выбора. Не могли бы вы одолжить мне немного денег?
Дюмарест коротко заметил:
– У тебя есть деньги. Сумма, превышающая стоимость проезда.
– У меня их забрал капитан. Он сказал мне, что я должен ему. Теперь я знаю, почему.– Элдон кивнул головой на ворота.– Они не выпустят меня,– сказал он.– Я не могу заплатить налога за пребывание здесь. Остается только осесть здесь,– продолжал он.– Жить, как и остальные, прямо на поле. Или же придется ползти обратно на корабль и просить их взять меня обратно. Но тогда мне придется согласиться на весь срок, который мне предложит капитан. До конца жизни я буду рабом.
– Как же остальные?
– Еще хуже. У них нет возможности улететь отсюда.– Картежник на этот раз был искренен.
Дюмарест посмотрел на толпу. Все они выглядели одинаково. Одетые в лохмотья, изнуренные, голодные. Люди без денег и без надежды, путешественники, внезапно нашедшие конец своим путешествиям без права покидать поле, чтобы поискать работы или пропитания. «Хайв,– подумал он,– место, которое надолго запомнится».
– Эрл,– он почувствовал, как кто-то дернул его за рукав, и тут только заметил подле себя девушку. Ее лицо было искажено, будто от боли, но страха в ней не было. Он был этому рад.– Эрл, почему все эти люди такие несчастные?
– Они голодны,– объяснил он,– ваши люди смотрят, как они голодают.
Это прозвучало грубо, но справедливо. Живущая здесь аристократия слепа к страданиям других. И для нее не было извинения.
– Мы должны помочь им,– сказала она.– Эрл, что им нужно?
– Деньги.
– У тебя есть деньги.– В ее понимании ситуация была по-детски проста.– Если ты отдашь их им, они больше не будут страдать. Не так ли?
– Да, это им поможет. На короткое время,– добавил он.– Я не могу пообещать как только в будущем. Но в таком случае милосердие кажется не столь необходимым.– Он подошел к толпе и положил мужчине руку на плечо.– Тебе нужны деньги,– сказал он.– На поле есть агент, предлагающий работу. Почему бы тебе не обратиться к нему?
– За пятерку в день?
– Да хоть бы и за одну монету в день. Если нет другого выхода. Или вы предпочитаете сидеть здесь и голодать?
– Нет,– сказал мужчина. Он был невысок, с курчавой гривой рыжих волос и лицом, покрытым веснушками под тонким слоем грязи.– Нет,– повторил он,– вовсе нет. Да будь я проклят, если стану рисковать своей шеей, чтобы уплатить налог за посадку здесь. Налог на посадку! – Он сплюнул на гравий.– Где вы еще найдете такой рэкет? Я побывал на сотне планет и нигде с таким не встречался.– Он снова сплюнул и посмотрел на Дюмареста.– Мы с вами говорили о работе,– сказал он,– знаете ли вы, какую работу он предлагает?
– Что-то, имеющее отношение к урожаю.
– Правильно, но вы знаете, что именно? Это желе,– сказал мужчина.– Сырец, который они продают за бешеные деньги. Платят по пятерке в день, и если один из двух человек остается, чтобы собирать его, они считают, что пошли на невыгодную сделку. Пятерка в день и пятьдесят процентов того, что вы будете убиты. Вы согласитесь на такое дело?
– Не знаю,– протянул Дюмарест,– но я не могу порицать вас за то, что вы думаете обо всем этом.
Он отступил на шаг и посмотрел на ворота. За ними позади группки полицейских стояла толпа случайных зевак. Многие из них, заметил он, были в форме, выцветшей на солнце, у каждого слева на груди был герб. У многих с пояса свисали большие ножи – символ власти или значок, отмечающий их старшинство. Дераи опять потянула его за руку.
– Эрл,– настойчиво просила она,– сделай что-нибудь для этих людей. Я заплачу тебе,– повторяла она торопливо.– Мой дом богат. Я только прошу тебя одолжить мне немного денег до тех пор, пока мы не попадем домой. Пожалуйста, Эрл! – Ее рука сжимала его руку.– Сделай,– просила она,– сделай это для меня!
Церквушка была маленькая – храм святости, самое крупное здание; гипнотическое место, перед которым сидели молящиеся, исповедуясь в грехах и получая благословение, воплощенное в хлебе всепрощения. Рядом, в исповедальне, сидел брат Итриум. Внешне он отличался от остальных. Его сутана пестрела заплатами, но сам он был чистый, хотя лицо выдавало лишения. Он сидел, наклонив голову и молясь.
– Брат,– наконец обратился он к Дюмаресту,– что я могу сказать? Каждый раз, когда я покидаю поле, я плачу налог. На этой планете наша церковь бесправна, торговые дома не заинтересованы в нас. Я начал верить, прости меня боже, что милосердие умерло. Но теперь я считаю, что это не так.
– Сколько? – спросил Дюмарест.– Не для того, чтобы всех их отправить отсюда, но чтобы, улетев, они могли встать на ноги.
– Отдай им все, что у тебя есть,– сказала Дераи нетерпеливо,– тебе деньги не потребуются.
– Нам надо еще заплатить налог,– напомнил ей Дюмарест.
– Я принадлежу к дому Кальдор! – Ее гордость была неизмерима.– Никто не посмеет требовать налог с меня и с того, кто со мной. Отдай им деньги. Все деньги. Побыстрее. Побыстрее, нам надо домой.
Домой, хмуро подумал Дюмарест, и снова неизбежный отлет. Он упустит ее. Он ссыпал деньги в кубок монаха.
– Будь благословен, брат,– сказал монах.
– Благословите ее,– сухо произнес Дюмарест.– Все эти деньги – ее.
На улице, за воротами, ситуация изменилась. Многие зеваки ушли. Те, что внутри, заняли места у изгороди, громко окликая прохожих, выпрашивая у них еду и деньги. Агент ушел. Поле вокруг корабля опустело. Элдон – единственная оставшаяся знакомая личность – стоял поблизости.
– Дюмарест, ради бога…
– Ты можешь идти. Монах заплатит за всех вас.– Дюмарест обратился к Дераи:– Пойдем?
– Да,– согласилась она. Едва сделав три шага, остановилась.– Устар!
– Твой кузен, собственной персоной.– Он надменно прошел в ворота.– Я чуть было не уехал, но проверил список и обнаружил вас на борту этого корабля.– Он искоса на Дюмареста.– Приятно провели время в полете?
– Наилучшим образом.
– Рад слышать. Иногда перелеты так утомляют. Вы, возможно, нашли способ развлечься. Но теперь путешествие позади.
Он подошел ближе, высокий, откровенный, безупречный в своем одеянии тускло-зеленого цвета с серебряным позументом. Его рука слегка замерла на рукоятке кинжала, но, подумал Дюмарест, для него кинжал не просто символ. Он знает, как им пользоваться, и, возможно, использует его еще не раз.
– Миледи…– начал Устар, но Дераи сделала ему знак молчать.
– Устар,– сказала она,– вы очень любезны, что встретили меня. В добром ли здравии мой отец?
– И он, и ваш сводный брат чувствуют себя великолепно.– Устар подал Дераи руку, игнорируя Дюмареста, как если бы тот был частью декорации.– Нас ждет машина. Очень скоро мы окажемся дома. Едем, Дераи.
Она взяла его под руку и пошла рядом с ним. Дюмарест последовал за ними, но был неожиданно остановлен гвардейцем охраны.
– Ваша плата? – спросил он.– Вы не заплатили.
– За меня заплатят,– сказал Дюмарест. Деньги теперь были очень ?????
Он хмуро посмотрел вслед удаляющейся паре. Дераи ни разу не оглянулась.
Такова благодарность королей.
В комнате плавал горький медицинский запах, запах лекарств, затхлости и старческого разложения. Все это воображение, подумал Джоан. Комната содержалась безупречно, она хорошо проветривалась, воскурялись духи дикой розы и сфагнума. Запах болезни, или надвигающейся смерти отсутствовал. И все же он витал здесь. Старику даже удалось сконцентрировать своих домашних на этом, в его ограниченной зоне верховного суверенитета, в своей комнате, в которой он собирался умереть.
Джоан ?????, как сиделка, мягко двинулась к фигуре, лежавшей на надувном матрасе, провела рутинную проверку, потом двинулась обратно к своему креслу у дверей. Она все знала, как и доктор, и кибер, и Эмиль, и он сам. Может, в этом перечне недоставало кого-то, но если такие были, они знали одно: лучше знать, чем говорить о том, что знаешь. В каждом правящем доме имелся по крайней мере один экземпляр, схожий со стариком.
Джоан направился к кровати. Фигура, лежавшая на спине, была крупная, обрюзгшая – распухшая корзинка с тканями, в которой билось живое сердце и ритмично вздымалась пара легких. И в которой, подумал он с болью, все еще обитает живой мозг. Вот мой отец, цинично сказал он себе; и был не далек от истины. Вот только его отец был мертв. И дед тоже. Фигура в кровати приходилась ему пра-пра-дедушкой. Счастливец. Легенда. Вечный прадедушка. Человек, которому удалось продлить свою жизнь сквозь поколения, продлить благодаря волшебству амброзии – королевскому желе пчел-мутантов.
Продлить – но для чего?
Из кровати донесся слабый звук. Тонкий, шипящий, раздражающий, страшный булькающий звук. Сиделка тут же оказалась у кровати; с окоченевшими пальцами, будто выдающая наркотик, успокаивающий яростные дерганья чудовищного тела. По-видимому, ему что-то нужно, подумал Джоан. Он пытается что-то сообщить. Но его голосовые связки изношены, нет координации, синхронизации между мозгом и телом. Он хуже капусты, подумал он. По крайней мере овощи не понимают, что их ждет просто смерть.
Он поднял глаза, когда мягко открылись двери. На пороге стоял Блейн. Его природный сын, первый продукт разведенной любви, удивительное доказательство того, что его гены все еще живут, что его семя все еще способно оплодотворять яйцеклетку. Он праздновал ту ночь, когда родился Блейн, невероятной попойкой. Когда он пришел в себя, мать ребенка исчезла, так никто ее и не видел.
С тех пор он к вину не прикасался.
– Отец,– тихо окликнул его сын, и Джоан обрадовался. В голосе Блейна звучало уважение и ничего больше.– Дераи прибыла домой,– сообщил он.– Устар привез ее с космодрома.
– Дераи? Дома? – Джоан почти бегом пересек комнату.– Почему мне не сказали, что ее ожидают домой? – Он мог догадываться о причине. Работа Эмиля. Его лицо потемнело при этой мысли. Этот человек слишком много берет на себя. Может быть, настало время подтвердить свою власть. Но с этим позже. Вначале он должен увидеть свою дочь.
– Отец! – Дераи сжала его в объятиях.– Как же хорошо вернуться. Вы представить не можете, как я соскучилась по вас.
– И я тоже соскучился по тебе, дочь.– Он отступил на шаг и оглядел ее. Она изменилась, но он не мог определить, как и в какой мере. В ней чувствовалась уверенность, которой раньше не было, и спокойствие, которого он не мог в ней припомнить. Может быть, Регор был прав, предполагая, что Киклан-колледж в Уене пойдет ей на пользу. Но почему же она сбежала оттуда?
– Потом,– сказала она, прежде чем он решил задать ей этот вопрос.– Я все расскажу тебе позже. Когда мы останемся одни.
Минуло много часов, прежде чем это случилось. Устар, как назойливый репей, навязывал им свою компанию, воздействуя им на уши воображаемой сказкой о своей ловкости. Эмиль был не лучше; казалось, у него было что-то на уме. Регор, засвидетельствовав свое почтение, удалился к себе. «Он, по крайней мере, проявил вежливость,– подумал Джоан.– Даже не спросил ее, почему она оставила колледж». Наконец они остались одни.
– Я была ужасно напугана,– сказала Дераи.– Поэтому мне пришлось бежать. Я испугалась за свою жизнь.
– Это только воображение, моя девочка?
– Я не знаю. Не думаю. Они все такие странные,– сказала она.– Я имею в виду – киберы. Очень холодные. Лишенные чувств. Они совсем как машины.
– Они машины и есть,– сказал он.– Мыслящие механизмы из плоти и крови. Они обучены экстраполироваться из известных данных и предсказывать логический выход любого поступка или отрезка событий. Вот почему они такие хорошие советчики. Они всегда нейтральны, и им можно доверять. Но они не рассматривают эмоции как некоторый фактор. Следовательно, они их игнорируют. «И, следовательно,– добавил он про себя,– они игнорируют основное содержание человеческого существования». – Наша ошибка в том, что мы послали тебя в этот колледж,– согласился он.– Но Эмиль настаивал, что в этом колледже тебе будет хорошо. И Регор тоже. И,– докончил он,– они, кажется, были правы. Ты сильно изменилась.
– Я чувствую себя совсем другим человеком,– согласилась она.– Но это не имеет никакого отношения к колледжу. Обещай мне, что не отправишь меня назад.
– Обещаю.
– Я задолжала деньги одному комиссионеру на Кайле,– сказала она.– Я обещала, что наш торговый дом все ему оплатит.
– Оплачу.
Они поговорили еще о каких-то пустяках, чтобы заполнить тишину. Когда стало уже совсем поздно, Джоан настоял на том, что ей пора в кровать.
– Зачем же, папа? Так скоро?
– Уже поздно,– настаивал он.– Да и ты сильно устала.
– Я не чувствую усталости.– Она потянулась, откинув назад голову, так что каскад волос свободно разметался по спине.– Папа, я должна сказать тебе одну важную вещь.
– Очень важную? – Он подавил зевок.– Не может ли это подождать до завтра?
– Да,– согласилась она.– Конечно, может. Спокойной ночи, папа.
– Спокойной ночи.
Может быть, она изменилась к лучшему, подумал он, покидая ее комнату. Может, колледж ей помог, хотя она и не согласна со мной в этом. Возможно, ее желание бежать явилось следствием обращения с ней.
Но то, что она сказала ему, являлось совсем иным обращением. Обе проверки физического и умственного состояния со ссылкой на ее плодовитость и хромосомный набор, как если бы они были более заинтересованы в ней, как в подопытном животном, а не как у пациента, которому они пытались помочь.
Однако, утешал он себя, в ее поведении появилось что-то стабильное. Если только она научилась разумно подходить к своему неуправляемому страху, то колледж ей явно помог. Он очень живо вспомнил ту ночь, когда она разбудила его своими яростными криками. Те долгие ночи, когда ее приходилось успокаивать.
Одно только это и заставило его согласиться на предложение Эмиля.
Он устало забрался в кровать. День был слишком длинным. Завтра он подумает, что ему надлежит сделать. Завтра – после того, как хорошенько выспится за ночь.
Но в ту же ночь Дераи проснулась и нарушила тишину пронзительными криками.
Глава 5
У Ямаи Мбомбо был собственный офис на втором этаже рассыпающегося здания, сложенного из бруса и камня. Очень непритязательное помещение, бедно обставленное, но Дюмарест хорошо знал, что по внешности судить трудно. Большинство хауши были бедняки. Агент улыбнулся из-за стола, когда он вошел.
– Очень рад вновь вас видеть, г-н Дюмарест.
– Вы знаете меня?
Улыбка Ямаи стала еще шире.
– У нас есть общий друг – некий карточный шулер. Он пришел ко мне с интересным предложением. От него я узнал, как получилось, что я нашел невозможным принимать рабочих, чтобы выполнить мой контракт.
– Вам бы следовало предлагать больше,– произнес Дюмарест без всякого сочувствия. Он пододвинул себе кресло и сел.– Вам есть в чем меня упрекнуть?
– Конечно нет, уважаемый. Напротив, это к вящей моей выгоде. Теперь у меня будет причина доказать нанимателям необходимость высокой оплаты, что будет означать высокие полномочия. Вы оказали мне честь. В обмен я дам вам один совет: стены передвижной церкви очень тонки.– Агент критически посмотрел на свои ногти.– Из этого следует,– проговорил он мягко,– что вы не располагали полностью деньгами, которые требовала девушка?
– Нет.
– Я так и подумал. Вы чувствительный человек. Вы понимаете, как легко быть великодушным, когда это не касается твоих денег. Эта девушка из богатого дома, не так ли? – Агент пожал плечами при утвердительном кивке Дюмареста.– Хорошо,– согласился он,– значит, эти деньги вам могут вернуть, а могут и не вернуть. В противном случае вы могли бы добавить кое-что к той сумме, которую вы уже отдали монаху, чтобы получить законный доход.
Дюмарест иронично переспросил:– Законный?
– Именно так,– хауши был серьезен.– Деньги, вложенные с таким риском, заслуживают, чтобы иметь высокий уровень дохода. Надо ли объяснять, что дома недовольны ростовщичеством? Ямаи серьезно, в упор посмотрел на Дюмареста.– Мужчина должен искать выгоду везде, где может. На нашей планете это необходимо, иначе не выжить. Но мы отклонились. Зачем вы пришли ко мне?
– Просить помощи,– сказал Дюмарест и добавил:– Я могу заплатить.
– Тогда ваша просьба выполнима,– сказал хауши,– я могу вам дать все, чего бы вы ни попросили. Вам нужна информация? Я один могу предоставить ее. Желаете выпить? И это я могу дать.– Открыв шкафчик, агент достал бутылку и два стакана. Он наполнил их и один стакан подвинул Дюмаресту.– Ваше здоровье!
Жидкость оказалась крепкой, приторной, но с горьковатым привкусом.
– Мед,– сказал агент,– на Хайве вы быстро привыкнете к его вкусу. Хайв,– повторил он,– особый мир.
– Я это уже понял,– Дюмарест окинул взглядом комнату, ничуть не удивляясь тому, что увидел.– Почему здесь все так бедно?
– Обычная причина – слишком много рук тянутся к горшку.– Агент снова наполнил стаканы.– Эта планета была впервые заселена двадцатью девятью семействами,– пояснил он.– В первое же десятилетие шесть семей погибло. Остальные жили грызясь, как голодные собаки над одной костью. Война,– продолжал он,– явно невыгодна для всех, кто ее начинает. Даже самые горячие головы семейств признали, что очутились бы на пути к взаимному самоуничтожению. Уцелевшие дома – всего одиннадцать – подписали Пакт. Если кто-то нападет, остальные объединятся против агрессора, уничтожат его и, возможно, поделят между собою добычу. Такого еще не случалось, но на этом зиждится наш хрупкий мир.
– Феодальная система,– сказал Дюмарест.– Классовость, привилегированность и неодолимая жадность. Все это я видел раньше.
– И, несомненно, на многих планетах,– согласился агент,– теперь вам ясно, почему так беден Хайв. Как иначе, когда каждый богач, имеющий право носить кинжал, никогда не работал и уже имеет слуг, купается в роскоши, одевается в импортные товары и тратит огромные деньги на поездки на другие планеты. Производимое богатство не пользуется спросом. Неимущие вынуждены мириться со своим нищенским существованием. Я предсказываю,– продолжал Ямаи,– что критическая точка взрыва близка. Это случится на глазах следующего поколения.
– Война торговых домов? – констатировал Дюмарест.– Революция, хаос.
– А затем, может быть, экспансия, эксплуатация нашей планеты.– Агент выпил, подождал, чтобы Дюмарест последовал его примеру, затем снова наполнил стаканы.– Но вернемся к нашему делу. Что я могу сделать для вас?
– Мне надо слетать,– сказал Дюмарест,– в деревню или город под названием Лозери. Вам знакомо это название?
Хауши нахмурился.
– Лозери,– прошептал он,– Лозери. Что-то очень знакомое, но я не могу сообразить, где это.– Он встал и подошел к карте на стене.– Вам нужно само местечко или же кто-то из жителей?
– Нужно одного человека. Я знаю, что он там.
– К какому дому он принадлежит? Цвет его одежды? Герб?
– Не знаю. Я никогда с ним не встречался.– Дюмарест поднялся.– Хорошо, если вы не в силах мне помочь…
– Я этого не говорил! – Профессиональная гордость Ямаи была задета. Он нажал кнопку внутренней связи на столе.– Фейн! Зайдите ко мне, Фейн!
Фейн оказался коренастым, средних лет мужчиной с редкими волосами и короткими пальцами, запачканными жиром. Он кивнул агенту и посмотрел на агента.
– Лозери,– сказал Ямаи.– Туда нужно этому человеку. Вам знакомо место?
– Да,– сказал Фейн,– это небольшое поселение недалеко от Филенда. Примерно в десяти милях к западу от Маджор Пик. Вот почему оно вам неизвестно. Вы просто туда не ездили.– Он посмотрел на Дюмареста.– Когда вы хотите поехать туда?
– Прямо сейчас.
Фейн посмотрел на него с сомнением.
– Уже поздно,– сказал он.– Ночь вы проведете здесь, если вы ничего не имеете против оплаты.
– Сколько? – спросил Дюмарест. Когда агент назвал цену, он поднялся.– Послушайте,– сказал он,– я ведь не собираюсь покупать у вас летательный аппарат. Я только хочу, чтобы меня доставили туда и обратно.
– Все понятно,– быстро произнес Ямаи,– но уверяю вас, оплата ничуть не велика. Гарантия безопасности. Летательный аппарат – единственное средство существования для этого человека,– пояснил он.– Фриленд – не такое уж безопасное место. Надо обезопасить себя от возможной потери аппарата.
– А если я откажусь платить?
Реакция Ямаи была крайне выразительна. Если Дюмарест хочет лететь, пусть платит.
– Благодарю вас, Дюмарест,– агент, сияя пересчитал деньги.– Одно удовольствие вести дела с таким человеком. Может, вам нужно еще что– то?
– Да,– сказал Дюмарест,– дайте мне расписку.
Аппарат был старый, поношенный, из-за несбалансированных роторов винта, он дергался и вибрировал, когда медленно полз по небу. Дюмареста удивляло, что здесь пользуются таким примитивным транспортом, но причина была ему ясна. Антигравитационные платформы просты в управлении, эффективны и экономичны в энергопотреблении, но они создавали своим владельцам неприемлемую свободу тем, кто управлял планетой.
Он посмотрел сквозь прозрачную кабину на землю внизу. Она представляла собой не плодородную обрабатываемую почву, а каменистую неровную равнину с разбросанными по ней валунами, испещренную неглубокими оврагами. Солнце уже почти зашло, оно лежало кроваво-красным диском над горизонтом и отбрасывало длинные тени по всему плато. Колючие растения росли редкими оазисами с очень грубыми, узловатыми формами и с огромными белыми цветами размером с мужскую голову.
– Сфагнум,– сказал Фейн. Он заговорил впервые с тех пор, как они покинули город.– Он растет гуще там, внизу, к югу от Фриленда. Только это растение и растет здесь. Да еще есть пчелы. Очень ядовитые.
Дюмарест почувствовал желание собеседника поговорить.
– Здесь их не одна разновидность?
– Не одна. Есть разновидность, которую можно растить, размножать и использовать любому человеку. И есть другая, которая роится во Фриленде. Если только их заметите, ныряйте в укрытие и не тратьте понапрасну время. Иначе они вас убьют. Так они роятся,– пояснял он.– Они любят что-то пустотелое для улья. Иногда это может оказаться жилой дом. Когда такое случится, владельцам приходится на что-то решаться. Или уничтожить рой, или убраться подальше. Обычно случается последнее.
– Зачем же бросать дом? – Дюмареста все это интересовало слабо.– Покидать Фриленд из-за пчел?
– Они очень ядовиты.– Фейн задвинул окно со своей стороны кабины.– Этих пчел даже богатые дома не могут терпеть. Они оставляют им землю – «ничейная земля». Преступники и те, кто вынужден исчезнуть, знают, что на этой земле они будут в безопасности. Торговые дома их там не достанут. К ним прибиваются другие – оставшиеся в живых потомки разгромленных домов, дезертиры, заблудившиеся путешественники и прочие.– Он посмотрел на Дюмареста.– Они остаются там устраиваются, и им удается выжить. Только не спрашивай меня, как.
– Вероятно, просто хотят жить,– сухо произнес Дюмарест.– Что же такого плохого в этой местности?
– Жара. Высокая радиоактивность. Может, причиной этому какая– то минувшая война или просто особое состояние местности. Вот почему здесь так густо растет сфагнум. По этой же причине мутировали пчелы. Вот почему так редок здесь человек. Я видел здешних младенцев. Великое благо для них – умереть немедленно.
Дюмарест заерзал на сиденье. Обшивка изношена, обивка неровная, балки провисли, но он чувствовал себя комфортно. Далеко в небе узкой полоской темноты тянулось нечто, что он принял за стаю птиц… Тени росли, искажая все детали внизу, так что ему казалось, будто они летят в странной вселенной, наполненной фантасмагорическими силуэтами. Фейн что-то проворчал, нажав на пульте рукоятку. Шум двигателей изменился, аппарат замедлил полет и легко заскользил вниз.
– Мы садимся,– сказал он.– По причине плохой видимости.
– Так скоро?
– Темнеет здесь почти мгновенно, едва зайдет солнце. Я не хочу рисковать, об эти валуны можно разбиться.
Они сели на ровном пространстве неподалеку от огромных камней, оврагов и деревьев с шипами. Фейн порылся в ящичке и вынул сверток с сэндвичами и две бутылки вина. Он подал одну бутылку Дюмаресту и поделил сэндвичи.
– Не так уж и много,– извинился он,– но у жены в запасе почти ничего не было.
Хлеб оказался черствым, прослойка безвкусной. Вино было едва терпимым. Дюмарест решил, что оно было изготовлено из медового пива, да еще было изготовлено в домашних условиях и вином не являлось. Но все-таки это были еда и питье.
– Кого вы ищете в Лозери? – спросил Фейн после того, как они поели.– Друга?
– Просто мне надо увидеться с одним человеком.
– Он путешественник, как и вы?
Дюмарест не стал отвечать на вопрос, а только поудобнее устроился в кресле, в котором предстояло провести ночь. Фейн отклонил его предложение провести ночь вне аппарата. Им надо оставаться в кабине, настаивал он. В кабине безопаснее. Какие опасности им угрожали, Дюмарест не стал спрашивать, согласившись с тем, что Фейн лучше знает свою планету.
– Я только подумал, что, может, знаю его,– сказал Фейн. Он помолчал.– Я и сам одно время был путешественником,– сознался он.– Летал, пока не приземлился здесь. Это было шестнадцать лет назад. Я повстречал девушку, и мои полеты закончились.– Он сидел, задумавшись, в залитой звездами темноте.– Я подумал, что с меня довольно путешествий,– продолжал он.– Я – механик и довольно неплохой. Я открыл мастерскую и думал, что разбогатею, но мои мечты не осуществились. Простые люди не могут позволить себе иметь машину, а у торговых домов есть свои механики. Дела шли плохо, пока я не повстречал Ямаи. Я ремонтирую его летательные платформы и еще он дает мне дополнительную работу. Вроде этого полета,– добавил он.– Сам он не летает.
– Почему же? – Дюмарест посмотрел на собеседника. Лицо Фейна в темноте кабины казалось бледным. На панели управления медленно гасли призрачные пятна показателей полуразбитых приборов.– Почему нам пришлось сесть здесь? Разве нельзя было совершить беспосадочный перелет?
– Можно,– согласился Фейн.– Ну а если что случится? Двигатель забарахлит или еще что-нибудь? Звездный свет обманчив, а почва камениста. Мы бы разбились за здорово живешь. Вот почему Ямаи поручил эту работу мне. Не захотел рисковать своими летающими платформами. Но вам не следует волноваться,– заметил он.– С восходом мы стартуем, в Лозери прибудем в удобное вам время, можно будет решить все дела и вернуться в город до наступления ночи.
Дюмарест склонился набок.
– Насчет задатка,– сказал Фейн.– Я бы не хотел, чтобы у вас создалось неправильное впечатлениеЄ
– Нет, не беспокойтесь,– угрюмо бросил Дюмарест; на задаток ушли практически все его деньги.– Не переживайте об этом, когда будете за рулем. Если вы разобьете аппарат, это будет только ваша ошибка.
– Вы правы,– сказал Фейн.– Я не спорю. Но если случится что– нибудь здесь, «в ящике», то это не будет моей ошибкой. Фриленд – место довольно суровое.– Он наклонился вперед, пытаясь заглянуть в глаза Дюмаресту.– Послушайте,– сказал он порывисто.– Я думаю о жене. Я…
– Давайте спать,– сказал Дюмарест.
Фейн вздохнул, кресло скрипнуло под ним, когда он повернулся всем телом.
– Спокойной ночи.
Долгое время Дюмарест лежал без сна, глядя вверх сквозь прозрачный купол кабины. Небо было чистое, от горизонта до горизонта блестели звезды, крупные, как валуны в пустыне, далекие светила и туманности – вымпелы и занавесы светящегося газа, яркого, как серебро, как женские волосы, волосы женщин особого склада.
Он заснул, думая о Дераи.
Страх был облаком, морем, черным туманом, клубившимся все ближе; становясь все сильнее, он обволакивал, подавлял, уносил в мир чистейшего ужаса. Не было ни света, ни звука – ничего, только темнота и страх. Животный страх, такой глубокий, что ее разум карабкался где– то на краю пропасти, стараясь не упасть в нее.
И всегда, всегда тот беззвучный, бессловесный, ни с чем не сравнимый визг.
– Дераи!
Она чувствовала, как першит горло от пронзительных воплей.
– Дераи!
Она почувствовала руки, услышала голос, открыла глаза и увидела свет, благословенный свет!
– Отец!
– Тихо, тихо, детка,– его слова успокаивали, но явственнее слов она слышала мысли отца, усиленные эмоциями. «Что с ней такое? Почему она визжит? Я думал, что это у нее прошло». Нежность, тревога, желание защитить и полная беспомощность.– Все хорошо, Дераи! Все хорошо! – повторял он.
– Дераи! – В спальню ворвался Блейн. Как и на Джоане, на нем был халат, надетый поверх белья.– В чем дело?
Опять у нее кошмары. Бедная девочка. Почему же ее не могут излечить от этого?
Желание защитить. Желание помочь. Сочувствие и понимание.
Читать бесплатно другие книги:
