Дераи Табб Эдвин

Глава 8

Обстановка в офисе не изменилась. Тот же стол, те же кресла, пришпиленная к стене карта – непритязательный фасад для человека, который был далеко не так богат, как хотел бы казаться. Филиал торговой фирмы Хауши. Ямаи Мбомбо посмотрел из-за стола на вошедшего в комнату Дюмареста.

– Вы вернулись,– сказал он.– Где же остальные?

– Погибли.

– Все?

– Все до последнего.– Дюмарест устало опустился в кресло. Его одежда была испачкана, продырявлена, будто зубьями огромной пилы, сквозь пластик блестела кольчуга.– И Фейн тоже. Его аппарат сгорел. Вы должны заплатить его жене. Я не буду оспаривать эту сумму.

– Зато я буду.– Агент наклонился вперед, неожиданно скрипнув зубами, белыми на фоне загорелой кожи.– Обратно вы добирались за мой счет,– заявил он.– И к тому же вам не повезло с пилотом.

– Я свалился как снег на голову,– сказал Дюмарест.– Фейн и брать меня брать с собой не хотел. Мне пришлось заставить его переменить мнение.

– Он докладывал мне,– сказал Ямаи.– По рации, когда вы оставили его. Он заявил даже, что вы собирались его убить, если он откажется.

– Да,– согласился Дюмарест.– Я бы смог. Точно так же, как вы убили тех несчастных парней, которых послали за желе.

Агент быстро возразил:

– Это не я! Скуто Декарти подбил их на это.

– А вы экипировали их. Прекрасно зная, что им не суждено вернуться оттуда.

– Это игра случая,– вмешался Хауши.– А Элдон был игрок. Он знал, что все против него. Как я мог отказать ему, если он сам пожелал? – Хауши, колеблясь, спросил: – Так ли это плохо?

– Очень плохо.– Дюмаресту не хотелось говорить об этом. Пчелы прилетели, как будто чувствовал, что они прилетят. Они облепили сети, похоронив всех под тяжестью своих тел. Их были тысячи. Миллионы. Покрыли каждый дюйм земли дыблящейся красной массой. Пришлось огнем выжигать себе путь, спасаться, поскольку у него не было выбора. Наконец ему удалось найти укрытие, где он и дождался летательного аппарата.– Вам бы следовало предупредить их,– сказал он.– Фрилендские пчелы – телепаты.

Каким-то образом они получили сигнал из гнезда о помощи.

– Я не знал,– сказал агент.– Откуда мне знать! Телепаты! Вы в этом уверены?

– Как же еще они могли прилететь в такой критический момент? – спросил Дюмарест.– К тому же они не принадлежали к улью, где мы работали. Их было чересчур много. Они как-то узнали об опасности и объединились против нее. Если это не телепатия, то что-то близкое ей.

– Возможно,– согласился агент.– На этой планете возможно всякое.– Снова колеблясь:– Я так понимаю, что вам не повезло? У вас нет желе?

– Нет.

Какое-то мгновение агент сидел и думал, потом пожал плечами.

– Мы не можем постоянно одерживать победы, и на этот раз мы все проиграли. Фейн – жизнь и свой аппарат. Элдон с друзьями – жизнь. Скуто – свое желе. Я лишился снаряжения, а вы – своей доли в деле.

– Которая,– важно заявил Дюмарест,– должна перейти к вдове Фейна.

– Да, она получит ее,– сказал агент.– Это я обещаю, а я человек слова.– И верно. Хауши не лгал, хотя, быть может, и не сказал всей правды.– А теперь позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить.

Дюмарест отпил с неохотой в желудке, между, но алкоголь частично притупил усталость. Агент снова наполнил его стакан.

– А ваш друг? – спросил он.– Тот, которого вы разыскивали,– вы нашли его?

– Нет.

– Его не оказалось в поселке?

– Не оказалось. Фейн подумал, что это дело рук работорговцев.

– На Хайве?

– Я тоже сомневаюсь. Мне это кажется глупостью.– Дюмарест поставил стакан.– Мне хотелось бы знать, почему было необходимо разрешить другим опередить нас.

– Рейд на поселок? – Агент отрицательно покачал головой.– Сомнительно. Какая причина заставила кого-то сделать такую вещь? – Он, улыбнувшись, выпил вино.– Мне хочется думать о более простом объяснении. У Фейна была слабость к сфагнуму. Сфагнум нельзя собирать ночью. У Фейгана вошло в привычку, улетая во Фриленд, собрать немного соцветий для продажи на рынке. Он, возможно, не хотел упустить случай заработать немного денег.

– Я думаю, вы правы.– Дюмарест взял стакан и медленно осушил его.– Есть ли на Хайве киберы?

– Есть один в доме Кальдор. Может, есть и другие, но я сомневаюсь. Услуги Киклана недешевы.– Ямаи потянулся за бутылкой.– Некто интересовался вами,– сказал он.– Особа, которую вы, возможно, хотели бы увидеть.

– Дераи?

Улыбка агента сказала Дюмаресту, что он выдал себя.

– Девушка? Нет. Ее сводный брат. Зовут его Блейн. Он ждет вас в таверне «Семь звезд».– Его улыбка стала шире, когда он заметил, что Дюмарест даже не шевельнулся.– Я думаю, что вы встретитесь с ним, а пока – еще стаканчик, затем ванна, перемена одежды.– Он наполнил стаканы.– Было бы неразумно произвести на него плохое впечатление.

Таверна представляла собой длинное, низкое здание, с тесовой крышей и панельными стенами, на которых висели пыльные трофеи давно забытых охот. Столы из толстых досок и стулья из планок занимали все пространство. Приподнятый пандус в одном конце предназначался для музыкантов и солистов. Пол был паркетный, полированный и все кругом блестело медью, бронзой и оловом.

Блейн вошел и сел рядом с Дюмарестом, заказав графин вина.

– Прошу извинить меня,– обратился он к Дюмаресту.– Напиток, заказанный вами, не из лучших. Подайте нам самый лучший из «Кальдор»,– обратился он к официанту.– Охладите его, не сильно.

– Будет исполнено, милорд.

Потягивая вино, Дюмарест изучал своего собеседника. Молодой, решил он, и немного испорченный. Циничный, судя по линиям вокруг рта, и не слишком добрый. Человек, который вынужден согласиться на то, что ему не нравится; человек, привыкший терпеливо сносить то, что ему не нравится. Но дворянского рода. Кинжал у пояса свидетельствовал об этом. Принадлежит к дому Дераи. В одежде преобладают зеленые и серебристые цвета.

– Я – сводный брат Дераи,– сказал Блейн.– Она просила меня устроить эту встречу. Есть вещи, которые ей хотелось бы чтобы вы поняли.

Дюмарест налил себе вина.

– Вам известно, что она собой представляет? – Блейн пристально посмотрел на него поверх очков.– Да или нет?

Дюмарест сказал коротко:– да.

– Тогда вам будет понятно, почему она поступает так или иначе. У ворот, когда она пошла прочь от вас, поняли ли вы, почему она так поступила?

– Наше путешествие закончилось. Моя работа выполнена.

– И вы подумали, что в дальнейшем она не будет испытывать нужду в вас? – Блейн отрицательно покачал головой.– Если вы поверили этому, то вы ненормальный, и я не порицаю вас за это. Мужчина, встретивший ее, – ее кузен. Зовут его Устар и он хочет сделать ее своей женой. У него довольно необузданная натура, и он очень гордится своей ловкостью в обращении с кинжалом. Если бы он догадался о ваших чувствах, он убил бы вас на месте. Она ушла, чтобы спасти вам жизнь.

– Вполне возможно,– сказал Дюмарест,– я тоже хочу рассказать вам кое-что обо всем этом.

– Да,– согласился Блейн,– не сомневаюсь. Но Устар – высокопоставленный член одного влиятельного дома. Как далеко думаете вы бы пошли, если бы превзошли его? Нет, мой друг, Дераи поступила именно так, как следовало.– Он допил вино и вновь наполнил стакан холодным, с привкусом сфагнума напитком.– Странный человек моя сводная сестра. Мы чем то похожи, я чувствую, что мучает ее. Иногда я даже могу прочитывать ее чувства. Когда они особенно сильны. Она любит вас,– неожиданно прибавил он.– Она нуждается в вас более, чем в ком-либо. Вот почему я пришел сюда. Чтобы сказать все это вам.

– Вы уже сказали,– заметил Дюмарест.– Что же теперь делать мне?

– Ждать. Я могу дать вам денег. Ваши деньги. Не все конечно, но сколько имею, дам.– В его голосе звучала горечь.– Денег у семейства Кальдор всегда было мало. Но на них можно хорошо жить и вкусно питаться. Жить спокойно, пока не пошлет за вами. Но это может затянуться надолго.

«Ждать,– подумал Дюмарест угрюмо.– Пока усталая женщина не решит рассеять свою скуку? Нет,– сказал он про себя.– Нет уж. Подождать – да, ровно столько, сколько необходимо, чтобы сесть на корабль и убраться отсюда». Но он уже знал, что никуда не полетит. «Нет, никуда я не полечу,– подумал он,– пока я буду ей нужен».

– И вы тоже ее любите,– неожиданно сказал Блейн.– Нет, не возражайте мне. Она знает и это хорошо. Такие вещи скрыть от телепата невозможно,– сказал он.– Дераи не надо лгать. Это то, что не может запомнить мой дорогой кузен. Он считает, что никаких различий между людьми нет, но они есть. Она никогда не пойдет с ним в кровать по своей доброй воле.– Он налил себе еще вина. Он был уже изрядно пьян, Дюмарест это понял, но алкоголь заставлял его говорить искренне, говорить о тех вещах, которые у трезвых людей остаются за рамками.

– Странное это семейство – Кальдор,– сказал Блейн.– Моя мать – я никогда не знал, что это такое. Дераи? Мой отец нашел ее мать где-то во Фриленде. Это, видно, и повлияло на ее талант. Устар? Этот в рамках закона. Родился от законных родителей, но не имеет законных прав ввиду его отца. Он не может унаследовать права законного правителя торгового дома. Не могу и я, но может Дераи. Теперь вам понятно, почему он хочет жениться на ней?

– Да,– сказал Дюмарест,– понятно.– Он налил Блейну еще вина.– В вашем доме есть кибер,– сказал он.– Расскажите мне о нем.

– Регор? Хороший человек.– Блейн отпил немного из стакана.– Я тоже когда-то хотел быть кибером,– заявил он.– Я хотел этого больше всего на свете. Быть частью чего-то значительного, уважаемого, признаваемого в высших кругах. Быть всегда уверенным в себе и честным. Иметь возможность собрать множество фактов и, исходя из них, предсказывать логическое завершение событий. Иметь возможность в некотором роде предсказывать будущее. Иметь власть,– добавил он.– Реальную власть.– Он допил вино и задумался.– Я пытался стать одним из них,– сказал он.– Я даже посещал начальный курс обучения. Неудача постигла меня. Можешь догадаться, почему?

– Расскажи,– сказал Дюмарест.

– Мне сказали, что я эмоционально нестабилен. Неподходящий материал для кибера. Не годился даже стать слугой одного из них. Провал. Вот что преследует меня всю жизнь. Провал.

– Нет,– возразил Дюмарест.– Не провал. Быть отклоненным комиссией Киклана не означает провала.

– Вы не любите их? – Блейн посмотрел на Дюмареста и опустил взгляд на свою руку. Она крепко сжимала стакан. Он не отводил взгляда, стакан лопнул.

– Ты попал к ним,– сказал Дюмарест спокойно,– очень молодым и очень впечатлительным. Там тебя учили никогда не испытывать эмоций и получать удовольствие только от достигнутых твоим умом познаний. И, чтобы упростить для тебя обучение, они воздействовали на нервы, идущие к мозгу. Нет, это не провал,– повторил он,– это успех. Ты можешь чувствовать и знаешь, что означает удовольствие и боль. Ты знаешь, что такое смеяться и плакать, и чувствуешь ненависть и страх. Киберу все это не под силу. Он ест и пьет, но вода и еда – безвкусное горючее для его тела. Он неспособен любить. Ему непонятны физические ощущения. Он может понять удовольствие только от умственных достижений. И ты хотел променять свою жизнь на это?

Блейн сидел, задумавшись, припоминая что-то.

– Нет,– сказал он наконец.– Не думаю, что я согласился бы на такой обмен.

– Ты упомянул о матери Дераи,– сказал Дюмарест как бы между прочим.– Ты говорил, она из Фриленда.

– Да, именно так.

– Поселок, откуда она родом, случайно, не Лозери?

– Я не знаю. Это так важно?

– Нет, забудем об этом.

Дюмарест налил себе и собеседнику вина, взяв стакан с соседнего стола взамен разбитого. Он чувствовал в себе реакцию на минувшую активность. Бодрящий эффект ванны Ямаи был почти полностью вытеснен усталостью, поэтому ему с трудом удавалось держать глаза открытыми. И память начала оживать.

Он поднял свой стакан, выпил, налил и опять выпил. Может быть, если бы он упился, он сумел бы позабыть истошные вопли Элдона и других, скрипучее шипение опаленных и горящих в пламени пчел, страх от возможности задохнуться под множеством их тел.

И бегство, бегство. Бесполезна мысль, что ничего иного ты не можешь сделать. Он выпил вино и снова вспомнил о Дераи. Дераи, которая любит его и которая знает, что и он любит ее. Дераи!

Он поставил на стол пустой стакан и увидел Устара.

Он стоял очень прямо, очень горделиво, с презрением на лице, и взглядом обыскивал таверну. Он был не один. Позади него стояли еще трое в зелено-серебристой одежде. Устар начал пробираться между столами, и троица последовала за ним, как верные псы.

– Устар! – Блейн неожиданно протрезвел и заерзал на стуле.– Он ищет тебя. Тебе надо поскорее уйти отсюда.

Дюмарест взял полупустую бутылку и вылил содержимое в стаканы.

– Почему он ищет меня?

– Я не знаю,– шепнул Блейн.– Он ищет ссоры. Пожалуйста, уходи. Дераи не простит мне, если с тобой что-нибудь случится.

– Допивай вино,– сказал Дюмарест,– и знай: несчастья не покинут тебя, если ты бежишь от них.

Он откинулся на спинку и смотрел, пустая бутылка стояла у него под рукой. Бутылка, конечно, не идеальное оружие, но в крайнем случае, и она может помочь.

– Кузен! – Устар заметил их. Он двинулся к ним, помощники следовали по пятам.– Ах, кузен,– усмехнулся он,– какая странная у вас компания.

Блейн отпил немного из стакана.

– Дюмарест – мой друг.

– Ваш друг? – Устар поднял брови.– Этот дешевый путешественник? Человек, привлекший к себе нежелательное внимание вашей сестры? Послушайте, кузен, это несерьезно.

– Разве Дераи жаловалась на Дюмареста?

– Это дела не касается,– холодно заявил он.– Я заявляю, что он оскорбил ее. Этого достаточно.

Он даже не попытался понизить голос. За соседними столами загомонили – они привлекли всеобщее внимание. У стен люди поднимались из-за столов, чтобы получше рассмотреть происходящее. Дюмарест почувствовал напряжение в воздухе, запах крови. Во всей вселенной происходит одно и то же.

Блейн с вызовом произнес:

– Дераи – моя сестра. Если она оскорблена, то мстить за нее – мое дело.

– Твое? – Устар бросил это слово с презрением.– Твое?

– Ты ищешь ссоры,– сказал Блейн. Он побледнел от оскорбления.– Хорошо, посмотри вокруг. Может быть, тебе лучше подраться с десятилетним мальчишкой. Это будет хороший бой. Закрутишь ему руку за спину, и все.

– Ты бросаешь мне вызов, кузен?

– Нет,– сказал Блейн.– Я не играю в твои игры. А теперь исчезни и оставь нас.

– Вот с этим, которого ты называешь своим другом? – Устар в первый раз посмотрел на Дюмареста.– Послушай, кузен, разве честь нашего дома может быть под сомнением, разве ее не надо блюсти? Только,– добавил он со значением,– не такому ублюдку, как ты.

Блейн кинулся к родственнику через стол, но Дюмарест схватил его за плечо.

– Стой! – крикнул он.– Разве ты не видишь, что он подстрекает тебя?

– Я убью его,– слабо выдохнул Блейн.– Когда-нибудь я прикончу его.

– Когда-нибудь,– согласился Дюмарест,– но не сейчас.– Он поднялся и посмотрел Устару прямо в глаза.– С вашего позволения,– сказал он спокойно,– мы можем уйти.

– Негодяй! Ты останешься!

– Как вам будет угодно,– Дюмарест посмотрел на Устара, на его друзей, на посетителей таверны.– По какой-то неизвестной мне причине вы хотите подраться со мной. Правильно?

– Вы оскорбили леди Дераи,– сказал Устар.– Честь моего дома требует расплаты.

– Естественно, кровью,– сухо добавил Дюмарест.– Вы должны понять, что мне не хочется в этом участвовать.– Он спокойно вышел из– за стола и обошел группу людей. Он почувствовал резкое дыхание, шум движения в зале и, повернувшись, увидел, как Устар метнул в него нож. Очень поздно он вспомнил, что его одежда – не его собственность. Нож угодил ему в запястье левой руки, удар оказался на удивление громким. Острие кинжала остановилось в дюйме от его курточки.

– Какой позор! – Крикнули откуда-то сбоку. На кричавшем были сине-золотистые одежды.– Боже мой, Устар, никогда бы этому не поверил! Удар в спину!

– На нем непробиваемый жилет! – крикнул один из компании Устара.– Ему бы следовало сказать об этом сразу. Устар знал, что не может его поранить.

Эта ложь осталась неопровергнутой. Никто из смотревших на них не мог знать, правда ли это.

– Пусть дерутся по-честному! – крикнул им, стоявший на столе мужчина в черно-желтых одеждах.– Два против одного, ставлю на иностранца!

– Честная борьба! – эхом поддержали его остальные.– Пусть дерутся по-честному!

Губы Устара вытянулись в полоску. Это была свободная таверна, она не хранила верность ни одному из домов и поэтому симпатии ни в чьих глазах он не видел. Но он не стал увиливать.– Хорошо,– согласился он.– Но пусть разденется до пояса.

Поразмыслив, он обрадовался, что все повернулось так. Теперь он мог быть свободен от всякого намека на убийство. Не потому, что это мучило его, но это освобождало его от обвинений Дераи. И Блейн будет честным очевидцем.

– У него скорость,– предупреждал Блейн, помогая Дюмаресту раздеться.– Он любит наступать и бить сверху вниз.– Блейн поджал губы, увидев обнаженный торс Эрла. Он был весь в пятнах и синяках. Непробиваемый жилет защищал от уколов, но не от ударов.

Посетители таверны образовали в середине зала ринг, Дюмарест глубоко вдохнул в легкие воздух. Он сильно устал, все тело болело. Его замедленные рефлексы могли помочь, а Устар был опытным борцом. Это было заметно при каждом его движении, и он не сделал попытки раздеться. Дюмарест удивился, почему такой человек дает ему такую явную фору.

– Вот! – Блейн сунул в руку Дюмареста свой нож.– Действуй, и удачи тебе!

Устар наступал быстро и скоро, без предупреждения. Лезвие его ножа блестело, слепило глаза, блеск пропадал, когда он крутил лезвием. Дюмарест парировал с обусловленным рефлексом, чувствуя удар в свою руку, когда ножи встретились, удар в запястье и в предплечье. Немедленно Устар отскакивал назад, снова нападал, растянув губы в злодейской усмешке, лезвие поднималось вверх с намерением нанести удар снизу. И снова Дюмарест парировал, чувствуя холодный ожог о край, когда лезвие коснулось его бока. Шипящее возбуждение толпы свидетельствовало о наличии крови.

Устар рассмеялся. Короткий лающий звук, злорадный и снова атака, лезвие мелькнуло у его паха. Дюмарест блокировал, снова блокировал, затем понял, что шансов у него нет. Он устал, у его оппонента скорость; борьба должна быть закончена и поскорее.

Он упал на спину, снижая защиту, вызывая Устара на атаку. Снова удар стали о сталь, он парировал ударом вверх, но на этот раз он поймал в ловушку лезвие, повернув его вбок от своего тела, нанося режущий удар, лезвие пронеслось вокруг и вверх к лицу. Презрительно Устар отступил на шаг, но слишком поздно увидел опасность. Дюмарест продолжил атаку, не дав своему противнику времени для установки равновесия и диким режущим ударом вонзил в тело. Лезвие достало мужчину, острие скользнуло в курточку и Дюмарест почувствовал скрежет металла.

Под серебристо-зеленой одеждой на Устаре был непробиваемый жилет.

Дюмарест незамедлительно атаковал снова, невероятно быстро, устремившись вперед всем телом; лезвие, блеснув на свету, оказалось у глаз противника. Устар отступил, отчаянно парируя широкими движениями, с лицом, напряженным от страха. Наконец ему удалось выиграть время, чтобы яростно напасть на противника. Дюмарест ждал его. Когда рука с ножом устремилась к нему, он отшатнулся; нож прошел между его боком и левой рукой; Дюмарест опустил руку, чтобы поймать в ловушку запястье. Он резко дернулся, заставив Устара упасть на колени, и отвел назад правую руку с ножом, рассчитывая ударить противника.

– Нет! – Устар смотрел на безжалостное лицо, склонившееся над ним.– Ради бога! Не надо!

Нож пошел вперед, блеснув на свету.

– Пожалуйста! – взвизгнул Устар. На его лице проступил пот.– Пожалуйста, не убивай меня!

Дюмарест заколебался, затем, развернув нож, тяжелой рукояткой ударил Устара между глаз.

Глава 9

«Спокойно,– говорила себе Дераи,– тут нечего бояться. Дедушка спит в кровати, вот и все. Всего лишь очень старый дедушка». Но страх не проходил. Никогда раньше она не видела настоящего хозяина дома. Ее прадед был легендарной фигурой, о которой говорили, что он все еще жив, но никто его не видел. Теперь она была в его комнате и могла с ним встретиться лицом к лицу.

– Вы готовы, миледи? – Регор стоял сбоку от нее, его выбритая голова, похожая на череп, контрастировала с алым откинутым капюшоном.

– Это будет не очень-то приятное зрелище,– предупредил он.– Он очень стар и очень болен. Предельно пожилой возраст сильно искажает лицо человека.– Надежно поддерживая Дераи под локоть, кибер проводил ее к кровати старейшины.

Она стояла, пристально всматриваясь в старика, ничего не говоря, на бледном лице ярко проступали огромные глаза.

– Амброзия, которая продлила ему жизнь, сильно изменила его метаболизм,– продолжал Регор. Он даже не пытался понизить голос; человек в кровати не мог их слышать.– Эта жидкость превращает ткани тела, кости и кровь во что-то иное. Они приобретают сходство с тканями насекомого. Но он все еще человек, миледи. Вот главное, о чем вам следует помнить.

Дераи кивнула и сжала кулаки, чувствуя, как ногти вонзаются в ладони. Она с трудом удерживалась, чтобы не завизжать. Не от того, что она видела, хотя зрелище было не из приятных, но из-за того, что она слышала в своем мозгу: беззвучные, бессловесные, ничем не обусловленные вопли, которые так часто уводили ее к границам здравомыслия. Теперь она знала, что это проявление его напуганного разума, заключенного в тюрьму угасающего тела.

– Только ты одна можешь помочь ему,– тихо сказал Джоан. Он стоял у спинки кровати и смотрел на дочь. «Она,– думал он,– удивительно спокойна. Нам бы следовало догадаться раньше,– говорил он себе,– но мы всегда считали, что наш предок находится в бессознательном наркотическом состоянии. Но,– напомнил он сам себе,– как заявил нам Регор, подсознание никогда не спит».

Он мгновенно почувствовал, что его огорчение улетучилось. В сущности, порицать было некого.

– Вы понимаете, миледи, чего мы требуем от вас? – Регор, стоя у кровати, смотрел девушке в лицо.– Он не может разговаривать с нами, но его знание фактов нам просто необходимо. Вы должны прочесть их в его мозгу и передать нам.

– Я могу,– согласилась она,– но если он сконцентрируется на клеточном уровне. Как вы собираетесь спросить его о необходимых вам вещах?

– Я займусь этим, миледи,– обратился к ней врач Трудо, стоявший со своими приборами по другую сторону кровати. Рядом с окном, опершись о стену, молча стоял Эмиль. Его сердило то, что он здесь, в сущности, не нужен и все теперь зависит от Дераи.

– Я не знаю, насколько нам поможет то, что я уже сделал,– спокойно произнес врач.– Насколько мне удалось определить, он не способен реагировать на внешний раздражитель. Возможно оттого, что осязательные нервы прекратили функционировать или оттого, что парализованы нейроны, управляющие ответом на раздражение. Вы, я надеюсь, сможете сказать нам, удастся ли нам наладить контакт.– Он поправил приборы сбоку от себя.– Я обошелся без органов речи и подключил прямой электронный сигнал, воздействующий на кости. Очень возможно, что, прибегнув к мощному сигналу, он сможет услышать, что мы хотим ему сказать.

Он поднял микрофон и заговорил в него:

– Милорд, слышите ли вы меня?

Пауза. Дераи отрицательно покачала головой.

Врач снова заговорил. Снова и снова, каждый раз увеличивая мощность прибора, так что сигнал в децибелах был эквивалентен удару грома.

– Подождите! – Дераи закрыла глаза, чтобы получше сконцентрироваться. Снова последовал вопрос, возбуждающий круговорот в вихре ночного кошмара. Отчаянная надежда, похожая на напряженное эхо звука.

– Что-такое? Кто-это-говорит? Кто-здесь?

Трудо заметил поданный Дераи знак, заговорил снова, отчеканивая слова, выбранные для него Регором, слова, лишенные двусмысленности, компактные в соотношении «сигнал – шум». Снова Дераи уловила кипящее эхо, теперь уже более сильное, горящее надеждой, – так жизнь боролась за свое выживание.

– Я-слышу-вас!-Вы-должны-слышать-меня!-Вы-должны-помочь– мне… мне… мне…

Слова звучали эхом, как в пустых коридорах – множественное эхо мозга, которое внезапно стало несвязным, разрушаемое эйфорией. Она чувствовала ее, она разделяла ее. Ее глаза заблестели, как звезды.

Эмиль наблюдал со стороны, стоя у окна. Бесполезная скорлупа тканей тела, наконец, пробудилась к жизни. Их прародитель, жизнь которого поддерживали из расчета, принципа, больше по традиции, чем из чувства сострадания, скоро будет вынужден выдать им свой драгоценный секрет. Но почему же она не спрашивает его о деньгах? Деньги, проклятье на вас! Спроси его, где деньги! Злость, нетерпение, ненависть и необоримый прилив жадности.

Джоан безостановочно переминался с ноги на ногу у кровати. Если увижу у нее хоть один признак недомогания, я все это немедленно прекращу. Прекращу, и к дьяволу этого Эмиля с его честолюбием! Глубокая заинтересованность, стремление защитить и одновременно вызов.

Трудо возился со своим аппаратом. Мозг, должно быть, полностью окостенел, если даже для передачи сигнала по кости требуется такая мощность прибора. Интересно было бы сделать ему трепанацию, но мне этого никто не позволит. Сожаление и внутреннее расстройство.

Мысли кружились, как дым, заполняя комнату своей сумятицей и неразберихой, разбиваясь о ее сосредоточенность, наполняя Дераи противоречивыми эмоциями и не принимая во внимание тот скудный объем – обрывок разумного диалога, проведенного ею с этим уродливым воплощением ужаса, лежащего на кровати.

Другая мысль – на этот раз прямая, ясная, четкая: прикажите им покинуть комнату, миледи. Я сам могу управлять аппаратом.

Кибер, учитывая обстановку и видя ее логическое продолжение, посоветовал ей самое лучшее, что можно было сделать.

К этому совету ей пришлось прислушаться.

– Невозможно! – Эмиль поднялся из кресла, сделал три шага, повернулся и направился обратно. Комната располагалась у основания той части здания, где находилась комната старейшины рода. Когда-то это была комната для стражи, и обстановка в ней оставалась спартанской.– Я не верю этому, все это абсурдно!

– Я заверяю вас, милорд, что леди Дераи говорит только правду.– После слов Эмиля спокойствие кибера лишь возросло.

Джоан прочистил горло.

– Давайте все обсудим логически,– предложил он.– Мы просили Дераи сделать что-нибудь для нас. И она сделала. Теперь нам надо решить, что предпринять на основе полученной информации. Отрицать эту информацию – смешно.– Он посмотрел на дочь.– Дераи?

– Я повторяю вам еще раз,– скучно произнесла она. Усталость набросила на ее лицо сумрачные тени.– Он хочет жить. Он скажет вам все, что вы хотите узнать, если вы гарантируете ему дальнейшее существование.

Сказанное таким образом звучало просто, но она не могла рассказать им об ужасной страсти к жизни, тлеющей в этом полуразложившемся организме, о животной хитрости, невероятной решимости и дальше управлять, быть фактическим правителем дома Кальдор. Временами она почти физически ощущала боль. Собственно только кибер и его настойчивость удерживали ее у кровати.

– Вот что я хочу заметить,– заявил Эмиль. И снова начал мерить комнату шагами.– Все это просто невозможно.– Он повернулся к врачу.– Не так ли?

– Только не на Хайве, милорд.– Трудо поджал губы.– И я сомневаюсь, что существует планета, на которой это было бы осуществимо. И не в настоящих условиях. Состояние его метаболизма не позволяет произвести пересадку мозга. Даже кибернетическое вмешательство приведет к видимым осложнениям. Его кровь не нормальна в нашем понимании,– объяснял он.– Слишком много времени займет изготовление суррогата.– Он сделал безвольный жест.– Прошу извинения, милорд. Я не могу помочь вам. Я считаю, что то, чего он требует, не может быть выполнено.