Охота на льва. Русская сова против британского льва! Федотов Дмитрий

— Но… почему именно он? — искренне удивился Давыдов.

— Мне его рекомендовали… — скромно потупилась англичанка и тут же возбужденно взмахнула рукой. — О, смотри! Смотри!..

Давыдов невольно обернулся и ощутил резкое желание нырнуть под прилавок.

Толпа нарядных молодых женщин, главных покупательниц роскошного магазина, расступилась, давая дорогу фантастической красавице, сопровождаемой двумя статными кавалерами. Это были Мата Хари, граф Рокетти де ла Рокка и купец Бабушинский. Недоставало только медведя.

— О боже, она идет сюда!.. — в отчаянии прошептал Давыдов. — Дорогая, встретимся в «Метрополе». Я зайду за вами, пообедаем вместе…

И исчез.

В сущности, ему следовало благодарить сумасбродную плясунью — она дала возможность без суеты добраться до почтамта и телефонировать в гостиницу «Европа», дабы убедиться, что нужный человек приехал.

Но сперва Денис решил проверить одно подозрение.

Спрятавшись за компанией немолодых плотных дам, что во все глаза таращились на шляпу Маты Хари, он несколько минут понаблюдал за Элис и убедился, что ее компаньонка вовсе не увлеклась товарным изобилием. Довольно скоро она вернулась к подруге, из чего следовало, что исчезала она, чтобы дать Элис возможность поговорить с любовником, а потом следила издали, дожидаясь то ли ухода Давыдова, то ли какого-то знака.

Обе девушки, оживленно беседуя и больше не обращая внимания на прилавки, быстро направились через весь магазин к противоположному выходу, о котором знать бы не должны, если только не посещали магазин прежде. Давыдов, однако, подавил в себе желание проследить за интриганками и отправился по своим делам.

Телефонный разговор приятно успокоил Дениса: агент Голицына прибыл вовремя и был готов взять в разработку де ла Рокка. Оставалось встретиться. Давыдов спросил об этом и услышал: Федор Самуилович Нарсежак будет ждать его на Никольской в аптеке Карла Феррейна ровно в полдень, ровно в час и ровно в два. Примета — галстук модного узора «куриная лапка» и номер «Петербургской газеты» в руке. Пароль: «Что нового в столице?», отзыв: «В Мариинке дают „Фею кукол“».

Имя Нарсежака Давыдову уже приходилось слышать — во время событий 1904 года на Дальнем Востоке. Он совершенно случайно узнал в штабе, что один из разведчиков, имевший оперативный псевдоним «Сенсей», на самом деле носит французскую фамилию. Ничего удивительного в этом не было. Сто лет назад, когда остатки наполеоновских войск уходили из России несолоно хлебавши, многие солдаты и офицеры, попав в плен, так и остались в новом отечестве — завели семьи, вырастили детей и передали им свои причудливые для русского слуха имена.

Денис и предполагал увидеть человека, хоть малость похожего на француза. Но невысокий и коротконогий Нарсежак больше всего смахивал как раз на японца. Черные блестящие волосы ложились на лоб справа налево гладкой плоской челкой, прищур и форма носа тоже соответствовали образу самурая. Опознав друг друга, Давыдов с Нарсежаком пошли к Александровскому саду, чтобы, сидя на лавочке, спокойно все обсудить. Тут выяснилось, что «японец» считает себя коренным москвичом — на этом основании его и послали в помощь Денису.

Давыдов сообщил ему все, что знал об авантюристе, включая словесный портрет, и обещал затребовать из столицы данные его бертильонажа[5]. Ведь если Рокетти де ла Рокка попался хоть раз в лапы полиции, его должны были всего обмерить по методике господина Бертильона и сфотографировать. Но Денис сомневался, что граф когда-либо попадался.

Расставшись с Нарсежаком, он с чистой совестью отправился к себе в гостиницу.

* * *

— Господин Давыдов, — окликнул портье, едва Денис появился в просторном и гулком вестибюле «Метрополя». — Вам просили передать. Срочно. — И он протянул Давыдову серый казенный конверт с сургучной печатью.

— Благодарю, — сухо кивнул Денис, уже понимая, что все сладко-щемящие предвкушения предстоящего вечера (и ночи!) с Элис, которыми он всю дорогу до гостиницы тешил себя, вмиг разлетелись испуганными мотыльками.

Капитан зажал конверт под мышкой, поудобнее перехватил большой бумажный пакет с покупками и двинулся к лестнице.

— Вам помочь, барин? — сунулся к нему мальчишка-носильщик.

— Брысь! — беззлобно сказал Давыдов и побрел наверх.

Настроение упало вопреки всякой логике. Конверт означал, что начальству позарез понадобился капитан Давыдов для выполнения чего-то срочного. А поскольку Денису всегда нравилась его работа, то, видимо, он должен был обрадоваться новому заданию. Однако радоваться не получалось. Давыдов шел в гостиницу, посещая по дороге магазины. В одном приобрел фунт отменного камамбера и столько же крупного, нежно-золотистого изюма к нему. Ведь всякий гурман знает, что этот сорт сыра великолепно сочетается с вяленым виноградом. В дополнение Денис прикупил в знакомой винной лавке литровую бутыль полусухого «Шардоне» трехлетней выдержки и, лишь представив себе весь процесс употребления сего букета в компании с очаровательной женщиной, едва не захлебнулся слюной. А вот теперь нужно срочно запихивать гедонистские грезы подальше и приводить себя в рабочее состояние.

В номере Давыдов сунул пакет с угощениями в буфет и мрачно уставился на злосчастный конверт. Спустя минуту капитан почувствовал себя вполне рассердившимся и собранным, сломал печать и вынул сложенный вдвое лист с грифом Осведомительного агентства в левом верхнем углу и знакомой размашистой подписью начальника департамента под коротким, отпечатанным на пишущей машинке, текстом.

Перечитав послание раз пять подряд, Денис так и не мог сообразить, какое отношение ко всему описанному имеет его контора. В тексте говорилось о том, что некая общественная организация со странным названием «Большая Медведица» в последнее время проявляет повышенную активность и рассылает пригласительные письма другим общественным организациям с не менее загадочными названиями с предложением провести совместное мероприятие не позднее второй половины июля сего года. Дату, место и время мероприятия предлагалось уточнить путем приватных телефонных переговоров. Давыдову предписывалось принять участие в сборе дополнительных сведений о предстоящем собрании непонятных организаций. Для связи и дополнительных инструкций был дан номер телефона.

С каких это пор Осведомительное агентство занимается обществами и клубами внутри империи? Ведь до сих пор сия функция делегировалась Четвертому управлению Департамента полиции и, отчасти, Особому департаменту. Это их дело — заниматься «внутренними» врагами. А ОСВАГ всегда имело дело с врагами внешними. Видимо, все-таки случилось нечто из ряда вон выходящее, коли потребовалось привлекать его агентов?

Давыдов всегда был человеком ответственным, а потому решил сначала получить всю недостающую информацию, и лишь затем приступать к выполнению задания. И он отправился на телефонную станцию, благо, в гостинице таковая имелась.

— Племянник из Тулы просил передать привет дядюшке, — назвал Денис условную фразу.

— Дядюшка весьма тронут, — прозвучал отзыв. И следом: — Поручик Федотов. Готов ответить на ваши вопросы, господин капитан.

Давыдов хмыкнул: ответить?.. Если бы он знал, что спросить!..

— Ладно, поручик. Вопрос первый: причина привлечения агента, работающего на другом направлении. Вопрос второй: где вводные данные? Вопрос третий: сроки исполнения нового задания и его приоритет.

Федотов на другом конце провода явственно покряхтел, кашлянул, но заговорил бодро и четко.

— Вводная. Силами агентства однозначно установлено, что в ближайшее время в Москву прибывает некая Марта Бетенфельд. Официально она приезжает в составе делегации Парижского воздухоплавательного клуба к российским единомышленникам из Общества воздухоплавания и планеризма. Однако по сведениям нашей агентуры, эта дама имеет задание встретиться с представителями русских сообществ «вольных каменщиков»…

— Масоны?! — не удержался Давыдов.

— Так точно. Масоны. Мадемуазель Бетенфельд также состоит в членах ложи «Новый Иерусалим», входящей в Великую женскую ложу Франции. — Поручик шпарил как по-писаному. — Связь здесь очевидна: московская ложа «Большая Медведица» — тоже женская…

— А при чем тут наше агентство?

— Марта Бетенфельд зафиксирована нашим резидентом в Париже как офицер связи французской разведки.

— Понятно…

— Вам надлежит проследить все контакты французского агента в Москве и постараться выяснить истинную подоплеку его пребывания в России.

— Так просто! — сорвалось у Дениса.

Еще бы! Похоже, начальство возомнило, что капитан Давыдов стал настоящим донжуаном и что ему раз плюнуть — завлечь в свои коварные сети любую особу слабого пола и выпотрошить содержимое ее прелестной головки на первом же свидании! Какой кошмар!.. Дениса аж передернуло. И это при том, что он уже и так на задании, и тоже «работает» с агентом-женщиной… При воспоминании об Элис у Давыдова против желания сладко защемило в груди. Так, что он даже испугался. Однако поручик Федотов не оставил ему времени на самокопание.

— Господин капитан, по не подтвержденным пока сведениям, контакт французского агента с «нашими» масонами должен произойти в ближайшие три дня.

— Откуда такая уверенность?

— Дело в том, что в среде масонов наметились признаки явной консолидации…

— И чем это грозит империи?

— Теоретически ничем. Однако тот факт, что лидерами большинства российских лож вольных каменщиков являются члены партии конституционных демократов, заставляет думать о явной политической подоплеке происходящих событий…

— Поручик, это ваши собственные рассуждения или…

— Никак нет. Я лишь озвучиваю переданные для вас сводки фактов и выводов.

Давыдов понимающе вздохнул.

— Хорошо. То есть у меня три дня в запасе?

— Так точно. Объект вашего внимания должен поселиться в гостинице «Метрополь»…

Этого еще не хватало! Денис выругался про себя. И как теперь прикажете поступать? Каким образом возможно общаться одновременно с двумя женщинами в одном и том же месте? Ох, не к добру все!.. Хотя почему «не к добру»? Давыдова осенило. Вот шанс укрепить свое реноме перед английской шпионкой! Он расскажет Элис об этой… воздухоплавательнице и о ее контактах с масонами. Почему бы нет? А вдруг каждая из дамочек решит, что другая ставит ей палки в колеса? То-то начнется потеха! Голицын наверняка одобрил бы такой поворот дела: столкнуть лбами две разведки — ну, разве не прелесть?

— У вас еще есть вопросы, господин капитан?

— Пока нет, поручик.

— Тогда удачи вам!

— И тебе не хворать, Федотов…

* * *

Повторение романтической ночи все-таки состоялось и придало Денису сил и уверенности в успехе. «Шардоне» под камамбер с изюмом было просто изумительно, а Элис — неподражаема и неуемна, так что поспать молодым людям удалось лишь под утро и не более пары часов.

Наконец после завтрака в постели, который организовала им давешняя смышленая горничная, мисс Веллингтон, решив, видимо, что русский офицер крепко сидит у нее на крючке, вынула из ридикюля запечатанный сургучом конверт из плотной сероватой бумаги, какие использовались для пересылки важной документации.

— Я доверяю тебе, дорогой, не только свою судьбу, но и жизнь, — тихо проговорила Элис, вручив Денису конверт и погладив по щеке.

— К чему такой пафос? — нарочито солдафонски хмыкнул он, а про себя невольно подумал: «Что-то слишком много конвертов за последние сутки!..»

— Но ты же должен понимать, что если это… прошение попадет не по адресу, меня могут обвинить во вмешательстве в государственные дела или, того хуже, в подпольных финансовых махинациях!

— По-моему, ты переоцениваешь значимость своей миссии. Если кого и обвинят, так твоего дядюшку…

— О, это же будет катастрофа!

— Да не волнуйся ты так. — Давыдов привлек девушку к себе и ласково поцеловал. — Все будет в порядке, как только мое начальство сочтет, что я выполнил поручения и нужен в столице, передам пакет лично в руки господину Чуркину.

— Когда ты это будешь знать?

— Милая, у меня такая служба, что узнать это я могу и за полчаса до отхода петербуржского поезда.

— Ну что же, я подожду, дорогой!..

Денис в последний момент передумал пока рассказывать Элис о ее французской конкурентке. Они еще минут пять целовались у окна в лучах утреннего солнца, и Денис даже на секунду пожалел, что все это не по-настоящему. Однако нельзя было давать себе ни малейшей поблажки, и контрразведчик Давыдов, не колеблясь более, отправился прямиком в Московское бюро СОВА по адресу, каким снабдил его Голицын. Располагалось оно в Колпачном переулке, в глубине большого двора.

Там конверт профессионально перлюстрировал хмурый и неразговорчивый человек, похожий на излечившегося алкоголика, — худой, бледный тип с ввалившимися и очерченными синими глазами и большим красным носом. Давыдов смотрел ему через плечо, когда эксперт вынул из конверта сначала сложенный вдвое лист писчей бумаги с письмом, а затем — сиреневый бланк из чековой книжки.

— Письмо без адреса, — сообщил эксперт, — ни имени, ни должности…

— А что в нем? — нетерпеливо перебил Денис.

— Просьба снять копию с проекта договора об экономическом сотрудничестве между Российской империей и Германским рейхом…

— Черт побери! Ну и дела!.. А чек?

— На предъявителя. Банк швейцарский, но обналичить такой тип чека можно, в общем, в любом европейском банке с разницей по внутреннему курсу.

— И большая сумма?

— Четверть миллиона фунтов стерлингов…

— Ох, матерь божья!.. — Давыдова аж пот прошиб: это ж какая крупная игра вокруг него пошла!

«Ну, брат Денис, держись! Теперь тебе или грудь в крестах, или голова в кустах!.. И назад ходу нет, и впереди полный мрак…»

Волей-неволей Давыдов позавидовал Голицыну — тот со своим хладнокровием чувствовал бы себя в интриге с дамой, как рыба в воде. А как быть, когда увлечение нешуточное? Не передавать же, в самом деле, конверт Чуркину?..

— Для вас еще пакет, — сказал ему сотрудник бюро. — От господина Голицына. Просили не злоупотреблять.

В пакете оказалось удостоверение агента сыскной полиции с давыдовской фотографией, а к нему на всякий случай — агентский значок, который обычно называли жетоном. На нем были буквы «МУС» — Московский уголовный сыск, который жулье прозвало «мусорга». Хотя жетоны уже два года как заменили удостоверениями, они еще были в ходу. Удостоверение-то бумажное — отсыреет или порвется, а значок — железный, что ему сделается?

Встретившись вечером с Элис, Денис честно сообщил, что начальство велит еще дня на три задержаться в Москве. Теоретически за это время Голицын со своим руководством составили бы для Давыдова план действий. А пока… пока — вот такая причудливая передышка.

«Хотя какая уж тут передышка? — вспомнил Денис о втором задании. — Как бы не надорваться… Кстати, хорошо, что теперь есть полицейский значок. Проще будет контактировать. Сочиню подходящую легенду. Например, негласно приставлен к французским воздухоплавателям для обеспечения безопасности от местного уголовного элемента…» — Давыдов даже поаплодировал себе мысленно: ай да капитан!

Но поскольку французы в гостинице еще не появились, Денис снова невольно вернулся к насущному. Что же, черт возьми, с ним происходит? Почему эта женщина, ко всему агент враждебной разведки, стала так сильно занимать его мысли и чувства? Неужели он наконец пал жертвой коварного сыночка беспутной Афродиты, которая и сама не знала, кто же его отец?[6] Не время, ей-богу, не время… Такие страсти впору неопытному кадету или старцу за пятьдесят, в последний раз норовящему израсходовать всю силу, что скопилась в душе…

«Прекрати! — строго сказал Денис сам себе. — Нюня! Слюни распустил и раскис! Институтка, смольнянка, кисейная барышня! Ты еще портрет любимого создания укради и на груди таскай! Шекспировский Ромео в должности капитана контрразведки! Позорище!»

И далее Давыдов внушал себе: «Не ты первый, не ты последний, у кого случился роман с вражеским агентом в юбке, это никакое не диво, а обычная неприятность; нужно просто взять себя в руки и воспользоваться удачной возможностью выудить как можно больше ценных сведений о противнике и его замыслах. Да, именно так!..»

Денис прислушался, оппоненты внутри него — институтка, кисейная барышня и Ромео — молчали. Кажется, сработало. Он снова ощутил себя собранным, энергичным и готовым к действию — как будто спросонья валялся, разнежившись, и по сигналу боевой трубы вскочил, встряхнулся и плеснул в рожу ледяной воды. Интрижка с мисс Веллингтон интрижкой и останется, приятным эпизодом, не более.

Небосвод над головой Дениса снова был чист, но одно крохотное облачко все же висело у горизонта — мысль о том, что где-то кто-то доносит в письменном виде: агент и объект уединились в номере «Метрополя», в два часа ночи спросили шампанского, в пять часов утра вызвали дежурную горничную, спросили горячего чая.

Эту ночь он провел один в собственном номере.

* * *

Наутро все завертелось. Давыдов завтракал в кондитерской напротив главного подъезда «Метрополя», когда к крыльцу лихо подкатил новенький «Олдсмобил-Лимитед», сияя белоснежной резиной колес и свежим синим лаком открытого кузова. Из авто вышли трое — молодая, рыжеволосая женщина в модном костюме-тальере темно-шоколадного цвета, прекрасно оттеняющем почти белую кожу хозяйки, и двое, тоже молодых, людей в клетчатых спортивных костюмах, делавших их почти близнецами. Троица, оживленно переговариваясь, скрылась в холле гостиницы, а их дорогущую машину обступили носильщики и вскоре гуськом потянулись за гостями, кренясь под тяжестью их чемоданов и баулов. Шофер же «олдсмобиля» заглушил рокочущий мотор и закурил длинную тонкую сигару.

Денис, подчиняясь внутреннему чутью, скоренько допил свой чай, бросил на столик ассигнацию, минимум в полтора раза превышающую достоинством стоимость завтрака, и быстро покинул кондитерскую. Сделав полукруг по улице, Давыдов праздной походкой подошел к авто и принял заинтересованный вид, разглядывая чудо техники. Поравнялся с местом водителя и воскликнул:

— Надо же! Новый «Лимитед»?! Чей же он, если не секрет?

— Арендован Московским обществом воздухоплавания, лично господином Жуковским, для сопровождения французских коллег, — словоохотливо сообщил шофер.

— Да-а?! И чего ж у нас французам-то занадобилось? — Денис решил и дальше разыгрывать праздного обывателя. — Авиаторы, что ль?

— Да нет, какое там! На шарах воздушных они летают и на этих… как их… дирибляхах?..

— Дирижаблях.

— Вот-вот!.. А вы, гляжу, в технике разбираетесь? Небось, инженер?

— Что вы, сударь! Я как раз интересующийся, любитель… А что, дамочка ихняя, я видел, тоже летает?

— Не, она у их навроде переводчика. Или секретаря?..

— Ну и дела, — озабоченно вздохнул Давыдов. — Надо же… — И продолжая бормотать себе под нос всякую ерунду, ретировался от машины в обратном направлении.

Выйдя из поля зрения шофера и убедившись, что тот нашел себе новый объект внимания — двух гимназистов, во все глаза уставившихся на авто, Денис так же, по дуге, обошел квартал и незамеченным проник в гостиницу.

За стойкой администратора дежурил незнакомый ему молодой человек. Давыдов решил воспользоваться своим новым качеством и предъявил служителю полицейский значок.

— Старший инспектор Давыдов. Сыскная полиция.

— Чем могу быть полезен? — подобострастно улыбнулся портье.

— К вам только что заселились французы. Двое мужчин и женщина.

— Точно так-с…

— Мне нужны их имена и номера апартаментов.

— Извините, господин инспектор… но они все же иностранцы, а по правилам нашей гостиницы…

— Я знаю правила, сударь! — рыкнул Денис. — Но у нас есть сведения, что против господ французов замышлена уголовная акция. Потому я обязан войти с ними в контакт и провести профилактическую беседу, а также обеспечить негласный надзор для их же безопасности. — И он сурово уставился на стушевавшегося портье.

— М-минуточку, господин капитан, — залепетал тот, судорожно листая журнал регистрации, — т-так бы сразу и сказали… за-зачем же кричать?.. Господи, пронеси!.. не хватало еще неприятностей с иностранцами… Вот! Номер двести шесть, месье Монтиньяк и месье Ле Бурж. Номер двести семь, мадемуазель Бетенфельд. Все трое — члены официальной делегации Парижского общества воздухоплавания, прибыли по приглашению Московского общества воздухоплавания…

— Благодарю за содействие, сударь! — буркнул Давыдов, не выходя из образа, и нарочито грубо хлопнул опешившего портье по узкому плечу. После чего решительно направился к лестнице на второй этаж.

Зачаток придуманной экспромтом легенды стремительно разрастался в голове капитана вместе с возбуждением от нового приключения. Французский язык, не в пример английскому, Денис знал на «ять», так что проблем в общении с новой шпионкой не видел. Для достоверности образа московского сыщика он, правда, решил немного снизить уровень владения языком, дабы отвести возможные подозрения.

Но когда постучал в дверь 207-го номера, неожиданно услышал:

— Войдите!

Сказано было по-русски и почти без акцента. «Однако, дамочка не так проста, как показалось!» — взял себе на заметку Давыдов.

Номер, вопреки его ожиданию, был самым обычным: гостиная, спальня, ванная комната. Обстановка тоже роскошью не блистала, вполне современная, без излишеств. Денис осторожно прошел на середину гостиной и остановился возле круглого обеденного стола. На темно-лиловой атласной скатерти белел лист бумаги с заковыристым то ли гербом, то ли вензелем — какие-то буковки, крылышки… или шарики?..

— Добрый день, месье, — раздалось у Давыдова за спиной. Он медленно обернулся. В дверях ванной комнаты стояла, кутаясь в пушистый халат до пят, невысокая темноволосая и бледнокожая девушка. «Ей не больше двадцати! — удивился про себя Давыдов. — И уже — шпионка?!»

— Здравствуйте, мадемуазель Бетенфельд. Капитан Давыдов, старший инспектор московской сыскной полиции.

— Что-нибудь случилось, капитан? — Девушка стремительно и одновременно грациозно пересекла комнату и села в кресло у полуоткрытого окна, взяла со столика рядом золотисто-черную коробочку, вынула оттуда такого же цвета длинную пахитоску.

Денис не имел сей пагубной привычки, потому не сразу сообразил, чего ждет от него француженка, держа на отлете руку с пахитоской. Девушка поняла ситуацию раньше, мило улыбнулась и прикурила сама.

— Пока нет, — сохраняя хмурое выражение лица, Давыдов уселся в кресло напротив. — Но мы имеем сведения, что о вашей делегации узнали местные уголовники и вознамерились «прощупать»…

— Что, простите?..

— Ну, это у них так называется… По-другому, обокрасть вас или ваших друзей.

— А откуда же господа уголовники узнали о нашей миссии?

— Это нам предстоит еще выяснить. А пока я уполномочен предупредить вашу делегацию о возможном… инциденте, а также должен обеспечить минимальную охрану.

— И каким же образом вы намерены нас охранять? — Француженка в упор уставилась на Давыдова, вернее, на пресловутый белый локон, и вызывающе томно вздохнула. При этом отвороты халата несколько разошлись, образовав весьма аппетитное декольте. Денис с трудом заставил себя не смотреть туда.

— Я должен организовать негласное сопровождение моими сотрудниками ваших коллег.

— А я? — Француженка пошевелилась, отчего пола халата сползла с колена, и оказалось, что ножки у мадемуазель весьма и весьма стройные. — Кто будет сопровождать меня?

— Я подберу вам самого опытного…

— Нет, капитан. Я желаю, чтобы это были вы. Кстати, зовите меня просто — Марта.

— Хорошо, мадемуазель… Марта… Я подумаю.

Давыдов почти не притворялся, испытывая самую настоящую растерянность. Он-то строил хитроумные планы, как обаять незнакомку, а получалось, это она его обворожила?! Его, любимца женщин от пятнадцати до пятидесяти? Черт! Надо что-то срочно придумать, как-то разорвать внезапно возникшие путы, иначе добром это не кончится… Ну же!.. «Элис!» — Денис ухватился за представший перед глазами нежный образ и сразу почувствовал облегчение.

«Вот ведь зараза! — уже почти спокойно подумал о француженке. — Специально их там этому обучают, что ли?.. Бедная Мата Хари, — вспомнил он и невольно усмехнулся, — вот у кого тебе учиться нужно! А то, понимаешь, Индия, храмы, Камасутра…»

— Извольте сообщить мне план ваших передвижений на ближайшие сутки, — деловито и строго попросил Давыдов. — И своих коллег — тоже.

— Что ж, пожалуйста, — повела плечиком, как ни в чем не бывало, мадемуазель Бетенфельд. — Записывайте…

* * *

Денис лежал не раздеваясь у себя в номере на кровати, глядел в потолок и пытался в который раз разобраться в том странном состоянии, что не отпускало его последние недели.

Есть вещи, которые не спрячешь и не сыграешь по-актерски, как корыстолюбивая балетная фигуранточка играет страсть в объятиях влюбленного генерала-балетомана. Генерал, может, и знает правду, да только раз и навсегда от нее отмахнулся.

То, что случилось между ним и Элис Веллингтон, не укладывалось в правильное понятие о любовном романе. Как будто четыре человека его вели — два дневных и два ночных.

Ночных бешено тянуло друг к дружке, они обо всем забывали — стоило оказаться наедине. Были мгновения, когда Давыдов отчетливо понимал: это — любовь, та истинная любовь, которой он до сих пор не знал. Наступало утро — дневной Давыдов и дневная Элис продолжали прерванную вечером игру. Она, рассказывая ему о своих путешествиях, понемногу убеждала в правоте Британской империи и в великой чести служить Британии. Он же, слушая и задавая вопросы, позволял не слишком быстро втянуть себя в интригу. Такая шахматная партия длилась и в присутствии хохотушки Кэти, которая вовремя вмешивалась, если вопросы Давыдова ставили Элис в тупик.

Девушка весело осваивала роскошные московские магазины, даже уговорилась с мастером из фотографического ателье, чтобы сделал снимки торговых залов и расположения товаров на полках. Ее забавная деловитость веселила Давыдова, но он постоянно держал в уме, что Кэти — надежная помощница Элис, исполнительница ее распоряжений.

А Элис… Элис была прекрасна!

Она умела быть прекрасной. И простота ее прически из безупречных золотистых волос, и дорого стоящая элегантность костюмов и платьев, и свежесть кожи, и даже отполированные ноготки — все было овеяно ароматом привычного, из поколения в поколение передаваемого аристократизма. Аристократизма того уровня, когда неудачное сочетание цветов вызывает почти физическую боль. С Давыдовым тоже иногда случалось нечто подобное.

Но Элис ночная все же помнила о том конверте, что должен быть отправлен Чуркину. Ночной Давыдов забывал, а она — нет. И, приходя в себя, он видел особым, ночным зрением, как меняется ее лицо — только что было отрешенно-счастливым, а в следующий миг стало озабоченным…

Он был уверен, что в ночные мгновения эта женщина принадлежит ему вся целиком. Каждую ночь — сперва был уверен, потом вспоминал, что все не так просто.

И они ни разу не сказали друг другу короткого «люблю», ни на одном известном им языке…

Неожиданно вклинившееся в их непростые отношения новое задание Дениса еще более усложнило ситуацию. Давыдов теперь вынужден был сопровождать, хоть и на расстоянии, шуструю мадемуазель Бетенфельд. А она будто бы специально развила настолько бурную деятельность, что Денис буквально приползал вечером в свой номер, предварительно убедившись, что француженка уединилась у себя и сегодня уже никуда не отправится.

Потому дневной Давыдов и не мог уделять Элис столько внимания, сколько хотел бы, но это только шло на пользу делу. Красавица, видя, что кавалер смеет заниматься чем-то кроме амуров, не почивала на лаврах, а старалась укрепить свои завоевания. Денис наслушался всяких историй про американские деньги — до того наслушался, что сам мог бы при желании изобразить посланца американского дядюшки.

Правда явилась на свет самым неожиданным образом.

Давыдов не был ревнив, по крайней мере, до сих пор. Он полагал, что мужчина и женщина, которые не довели друг друга до алтаря, в сущности, свободны и имеют право предпочесть другую любовь. Сам он влюблялся не всей душой и без рассудка, а именно так, как положено красавцу-офицеру, любимцу дам: радостно и без страданий.

И вот на третий день после очередного многочасового хождения за неуёмной француженкой, возвращаясь в «Метрополь» довольно поздно вечером, Денис решил встретить у колонн Большого театра Барсукова. Тот, как Давыдов доподлинно знал, по-прежнему пропадал с Шереметевым в ложе и за кулисами. Достаточно было при разъезде публики высмотреть синий «Руссо-Балт» и спросить шофера (экзотическое высокомерное создание в кожаной, несмотря на погоду, куртке, новомодном кепи и преогромных защитных очках) о планах барина. Если эти два балетомана не затеют очередной ночной гулянки, то можно бы и поужинать с ними — мирно, по-холостяцки. Расслабиться… хоть на полчасика!

Высматривая приметный автомобиль, Давыдов шел вдоль Петровки, где дорогие авто стояли вереницей. Подкатило еще одно, и, увидев его, Давыдов присвистнул.

Барсуков, собираясь приобрести роскошную игрушку, все уши прожужжал названиями и махал перед давыдовским носом газетками с рекламой, как взбесившаяся модница — веером. Денис поневоле вспоминал семейное предание, когда курносый прадед ворвался к Багратиону с криком: «Ваше сиятельство, неприятель у нас на носу, надобно немедленно отступать!», а генерал хладнокровно ответил: «На чьем? Если на твоем, то он близко, а если на моем, так мы успеем еще отобедать». А вот окажись перед Барсуковым Багратион, пожалуй, его мужественный профиль немало бы пострадал.

Автомобиль с белыми колесами, с просторным пятиместным салоном, с двигателем, внутри которого сидело шестьдесят лошадиных сил, — большая редкость на российских просторах — подкатил к краю тротуара. Именно про сие чудо Барсуков Денису все уши прожужжал. Давыдов, узнав заморскую игрушку по картинке, удивился — до чего ж этот «Руссо-Балт» похож на «Олдсмобил-Лимитед», что обслуживал французских воздухоплавателей! — и поспешил к ней, дабы разглядеть в подробностях и доложить приятелю: видел-де твое «чудо-юдо» вблизи, ничего особенного, нарисованный он лучше…

Но в пяти шагах от авто Денис резко остановился и попятился. На тротуар вышел не кто-нибудь, а граф Рокетти де ла Рокка, роковой красавец. По логике, далее следовало ожидать явления Маты Хари. Вот уж без кого Давыдов охотно бы обошелся!

Не успел он подумать, для чего бы танцовщице с медведем приезжать к Большому театру, когда публика уже расходится, как из автомобиля показалась стройная и почти до колена открытая женская ножка. Туфелька с неизменным французским каблучком (два дюйма соблазна!) уверенно встала на ступеньку. Граф протянул руку, дама оперлась и легко выскользнула из салона.

Это была Элис Веллингтон!

И без подруги, исполнявшей роль компаньонки…

Она ехала одна с Рокетти де ла Рокка, великим умельцем использовать дам в своих целях. Ехала неведомо откуда, вопреки всем правилам хорошего тона, одинаковым что в Британии, что в России, остановилась на тротуаре, чтобы завершить беседу, и ее рука так и осталась в руке треклятого графа!

Тут с Давыдовым случилось то, чего при его ремесле случаться вообще не должно ни при каких обстоятельствах: раздвоение личности. Давыдов-дневной и Давыдов-ночной чуть было не сцепились, как пьяные хитрованцы.

Ночной едва не лишился рассудка от внезапной и страстной ревности. Он был готов оттащить Рокетти от Элис, надавать графу пощечин и бросить его под конские копыта, благо к театру как раз летел припозднившийся лихач. Дневной же беззвучно восклицал:

«Стой, дурак, стой! Из этого можно извлечь пользу!»

«Из ревности?!» — спросил ночной.

«Да, да!..»

Рокетти поцеловал Элис руку, и она быстро-быстро пошла в сторону «Метрополя».

Давыдов, проклиная себя за малодушие и соперника за наглость, забежал вперед и заступил ей путь. Он не собирался ссориться с Элис посреди Театрального проезда, но его английская речь была чуть громче, чем полагалось бы вышколенному джентльмену.

Конечно, Давыдов-дневной понимал, что Элис, при всем ее аристократизме, такая же международная авантюристка, как и де ла Рокка, который, вполне возможно, был настоящим породистым графом. Им было о чем побеседовать без посторонних и, может статься, заключить оборонительно-наступательный союз против самого Давыдова. Но Давыдов же ночной забеспокоился, что испанско-итальянский (а может, и бразильский) красавец уведет у него женщину. И какую женщину!

— Добрый вечер, — невозмутимо сказала Элис. — Как насчет того, чтобы поужинать в ресторане?

— Добрый вечер. Неужели ваш рыцарь отпустил вас без ужина? — весьма натурально удивился Денис.

И понеслось!

Они все же зашли в ресторан — на этом настоял Давыдов-дневной. Он видел, что Элис злится, а если женщину разозлить, от нее можно услышать много любопытного.

Элис сперва утверждала, что Рокетти — давний знакомец, и ничего странного в их путешествии на авто нет: кавалер подвез даму, и только.

— Но почему не к дверям «Метрополя»? Почему там, где в суете никто не обратит на кавалера и даму внимания? — удивлялся Денис.

К тому часу, когда оба оказались в номере Давыдова, спор уже дважды заходил в тупик и дважды разгорался снова.

— Репутация графа тебе, конечно же, неизвестна! — выпалил Давыдов, запирая дверь. — Если бы на Всемирной выставке в Париже устроили конкурс донжуанов, этот занял бы первое место! И его бы показывали, как породистую скотину, в особом вольере.

— Говорю же тебе, тут нет ни малейшего повода для ревности. Давнее знакомство!.. Расстегни мне, пожалуйста, туфли, — ответила Элис.

Это адресовалось к Давыдову-ночному и показывало: красавица тоже поскорее хочет стать ночной и прекратить перебранку. Но Давыдов-дневной жестко заявил ночному собрату, что сцену ревности прекращать рано.

— Ты не представляешь себе, что это за человек! И если ты думаешь, что он в тебя влюблен, то сильно ошибаешься. Запах денег он чует за десять миль. И начал ухаживать за тобой не раньше, чем навел справки о твоем дядюшке. Ладно, графа я беру на себя. Он вылетит из Москвы, да и из России тоже, со скоростью и свистом револьверной пули! Сейчас же иду на телефонную станцию…

— Не делай этого! — воскликнула Элис.

— В России ему ничего не светит! Пусть ищет богатых наследниц в Австралии! Пусти, дорогая, я не позволю…

Но Элис не желала выпускать любовника из номера.

— Дэн, дорогой, я тебя умоляю, никуда не ходи, я все объясню!..

— Ты уже объяснила! — рявкнул Давыдов-ночной, а Давыдов-дневной приготовился слушать.

— Дорогой, я должна сказать тебе правду: у меня нет богатого дядюшки…

— И, значит, этому прощелыге незачем ухаживать за тобой? Не верю!

— Я клянусь тебе! Дядюшка тут ни при чем…

— Значит, через тебя граф подбирается к твоей Кэти, а у нее-то как раз богатая родня. И ты позволишь, чтобы подлец воспользовался твоей наивностью? Нет, я просто обязан вмешаться!

Элис в отчаянии повисла у Давыдова на шее.

— Дэн, остынь! Сейчас я скажу тебе всю правду. Понимаешь — всю! Садись и слушай. Да садись же!..

Ей удалось усадить Давыдова на кровать — да он и не слишком сопротивлялся.

— Графу сейчас нельзя уезжать из Москвы, потому что он выполняет важное поручение. Послушай, раз уж ты знаешь, что я не собираю сведения для своего дядюшки-банкира, то ты, конечно, пытаешься понять, что за письмо о предателях адресовано секретарю министра внешних сношений господину Чуркину. Не забывай: это письмо отвезешь ты, собственноручно…

— И что же?

— Ты выполняешь задание британской разведки, дорогой. Да, я англичанка, я служу своему отечеству, и я убеждена: Россию толкают на опасный путь. Ваш Столыпин — злейший враг российского престола, какого только можно вообразить. Вот правда. А вот другая правда: я люблю тебя! Я не думала, что способна так полюбить. Если теперь ты бросишь меня, я… умру, клянусь тебе!..

Элис опустилась перед Денисом на колени, запрокинула голову, и золотистые волосы, словно вырвавшись на свободу, рухнули ей на плечи.

Давыдов-ночной подумал: «Пропади все пропадом! Я люблю эту женщину, и будь что будет!»

Давыдов-дневной задал себе вопрос: «Любопытно, когда же она успела вытащить шпильки? Обычно женщина, распуская дневную прическу, не меньше пяти минут сидит перед зеркалом…»

Не давая ему и слова вымолвить, Элис стала рассказывать о своей любви, о первой встрече, о головокружении, о неутолимой жажде. Она говорила быстро, сама себя перебивала, вдруг вспоминая некие подробности, потом взяла Дениса за руки и прижалась к его коленям. Наконец, поклялась, что между ней и Рокетти никогда ничего не было и быть не могло, — он не имеет возможности тратить свое драгоценное время на роман с товарищем по оружию. А сейчас вплотную занят танцовщицей — и это очень важно!

— Но ведь Мата Хари — любовница Бабушинского? — с трудом вставил Давыдов.

— Нет, дорогой, Бабушинский только бегает за ней и делает подарки. Она морочит ему голову, а выбрала графа. Ты же сам сказал, он умеет нравиться женщинам.

— Но на что графу эта… это…

Давыдов никак не мог определить по-английски, что такое Мата Хари, да и по-русски не сумел бы. Дура. Но ведь не только дура. У нее несомненный талант, и тело явно умнее головы…

— Так все дело как раз в Бабушинском и его приятелях, — объяснила Элис.

— Но зачем графу наши купцы?!

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Персональный брендинг – лучший способ добиться признания и большего заработка, получая при этом удов...
Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовк...
Успех любой компании зависит от способности ее менеджеров правильно действовать в кризисных ситуация...
Сборник юмористических рассказов, веселых размышлений о жизни, новелл о любви и уморительных афоризм...
Чего стоит давняя дружба мужчин, если между ними встает женщина? А две женщины? Куда убежать от зави...
Твои новые друзья попали в грамотно расставленную ловушку, и только от тебя зависит, кто останется ж...