Инструктор. Отчаянный воин Воронин Андрей
Охранник, кашлянув в кулак, вопросительно посмотрел на художника:
– Так шо случилось, Ваня?
– Шо-шо, – передразнил художник-реставратор охранника, – спать меньше надо!
Хохол удивленно посмотрел на раскрасневшегося художника, а тот, ничего не объясняя, раздраженно махнул рукой и зашагал прочь из музея.
– Вот же Иванушка-дурачок, – незлобиво прошептал здоровяк и, достав из ящика журнал, стал листать его, рассматривая фотографии.
Однако спокойно посмотреть журнал охраннику не удалось. Завидев спускавшегося по лестнице Белявского – заместителя директора музея, Микола спрятал журнал и встал из-за стола.
– Закончили, Анатолий Алексеевич? – улыбнулся он невысокого роста лысоватому мужчине.
– Добили! – сказал Белявский и тут же добавил: – А куда денешься? Завтра столько народу понаедет в первой половине дня… Сам министр культуры обещал быть!
– Это серьезно, Анатолий Алексеевич, – почтительно покачал головой Микола.
– Еще бы, – сказал Белявский и положил на стол ключ от своего кабинета. – Кто-нибудь звонил?
Микола не понял вопроса.
– В смысле, Анатолий Алексеевич? – спросил он.
– Что значит «в смысле»? – переспросил Белявский.
– Ну, сюда звонили или отсюда? – пояснил охранник.
– И сюда и отсюда, – не вникая в суть, нахмурился Анатолий Алексеевич.
– Сюда никто не звонил, – сообщил Микола, – а отсюда звонил Павловец директору…
Белявский покосился на охранника:
– А чего он звонил?
Микола замялся на мгновение, но тут же выложил то, что слышал:
– Он жаловался на какую-то картину, которая висит…
Анатолий Алексеевич посмотрел на охранника и угрожающе сдвинул брови.
– На какую картину?
– Кажется, на картину Гагарина, – ответил охранник, – но точно не помню.
Белявский бросил на подчиненного ему работника музея пренебрежительный взгляд и укоризненно покачал лысоватой головой.
– Микола, Микола… – протяжно и раздраженно сказал он, – почти целый год работаешь в музее, а не знаешь художников, которые выставлены у нас!
Парень виновато развел руками:
– Я ж, я ж… – передразнил украинца заместитель директора.
Однако он не стал распекать охранника, а, перекинувшись с ним еще несколькими пустыми фразами, быстрым шагом направился к выходу из музея…
Пожилой, но спортивного телосложения мужчина собирался было уже лечь спать, но его планы неожиданно поменялись. Накинув черный махровый халат на голый торс, директор музея сел за письменный стол.
– Черт возьми, эдак можно и в тюрьму угодить! – обеспокоенно произнес он.
Варенцов был сильно встревожен звонком художника-реставратора Ивана Павловца и лихорадочно соображал, что ему предпринять в данной ситуации.
– Это ж надо так по-глупому вляпаться! – заскрежетав зубами, гневно прошептал Варенцов. – Что же делать?!
Однако ничего путного в тот момент в голову Варенцову не пришло, и, он недолго думая, достал сотовый аппарат и набрал номер телефона министра культуры Российской Федерации…
Глава 4. Таможня
Автолюбители и туристы в тот день выбрали не самое удачное время для пересечения белорусско-польской границы на Брестской таможне. Автомашин было не очень много, и поэтому таможенники могли позволить себе добросовестную проверку автомобилей и людей.
Капитан Макаревич в этот поздний вечер была не в духе. Впрочем, такое ее настроение никогда негативно не сказывалось на ее профессиональных обязанностях.
Макаревич сидела в служебном помещении за столом и просматривала документы. Вошел молодой таможенник.
– Янина Руслановна, – произнес парень, – нужна ваша помощь.
Капитан подняла светловолосую голову:
– В чем?
Таможенник кивнул в сторону окна, где стоял на терминале микроавтобус:
– Московский театр едет на гастроли, а там у него картины. Говорят, что это декорации, а я в изобразительном искусстве не очень-то разбираюсь. Вы ведь, как-никак, в Суриковском училище учились… Может быть, посмотрите на эти декорации, а то вдруг что-нибудь ценное вывозят.
– Не можете вы без меня, Виталий, и шагу ступить, – со вздохом произнесла Макаревич.
– Так куда же от такой красивой женщины денешься, – улыбнулся паренек.
– Ладно, Виталий, вы там подготовьте эти картины-декорации, чтобы я не лазила, как мартышка, по салону автомашины, – сказала Янина Руслановна, – а я через пару минут подойду.
– Слушаюсь!
Виталий вновь улыбнулся и вышел.
– Вот черт! – вздохнула женщина. – Нужно этого красавчика подвязать на поводок, пока я еще совсем не развалилась.
Макаревич отложила бумаги и, достав из сумочки зеркальце, посмотрелась в него. Потом поправила белокурую прядь и, удовлетворенная своим видом, встала из-за стола.
– Ну что, пани Янина, ваш выход, – слегка усмехнувшись, произнесла она, – кавалеры заждались!
Когда женщина подошла к микроавтобусу, где находились картины, стоявшие рядом с машиной мужчины повернулись к ней.
– Девушка, ну что это за волокита! – обиженно воскликнул пожилой толстый водитель. – Театр едет на гастроли, а вы тут из нас контрабандистов творите. Это обычные декорации для интерьера спектакля…
Янина Руслановна смерила толстяка строгим взглядом и сказала:
– Во-первых, гражданин, я вам не девушка, а госпожа капитан… А во-вторых, не волнуйтесь, разберемся.
Водитель микроавтобуса сглотнул слюну, однако придержал язык и, достав сигарету, закурил.
– Разбирайтесь… – только и выдавил он. Янина Руслановна и в самом деле училась в Суриковском художественном училище, но по причине беременности была вынуждена оставить учебу, однако, как говорится, талант не пропьешь, и навыки и знания у способной, но несостоявшейся художницы имелись в достатке.
– Разберемся, – рассматривая полотна, предназначенные для интерьерного сопровождения сцен в спектакле, спокойно повторила Макаревич.
Туристы и водители без особого интереса наблюдали за тем, что происходило возле микроавтобуса, просто убивали время. Однако были две пары внимательных глаз, хозяева которых были весьма заинтересованы в положительном разрешении спорного вопроса.
– Чего она прицепилась к нему? – дымя сигаретой, спросил плотный рыжеволосый мужчина у своего узкоглазого и смуглолицего товарища.
Смуглолицый вышел из салона черного джипа и недовольно поморщился.
– Работа у нее такая, – сказал он, не отводя пристального взгляда от микроавтобуса.
Рыжеволосый бугай осклабился.
– Видно, никто не топчет эту курочку, – мечтательно вздохнул он, – вот и зверствует баба на работе!
– Сейчас я посмотрю, как ты будешь себя вести на работе, – произнес узкоглазый. – Приготовься-ка на всякий случай!
Рыжеволосый по тону товарища понял, что дело пошло не столь гладко, как ожидалось, и, смахнув с лица ухмылку, стал наблюдать за таможенниками и нервным водителем.
– Виталик, подай-ка мне этот сверток, – заметив нечто, небрежно завернутое в тряпку, попросила капитан таможенника.
Молодой человек подал требуемое:
– Держите…
Женщина развернула полотно и, протяжно вздохнув, кивнула:
– Гагарин!
– Что? – переспросил молодой человек.
– Я говорю, что это работа художника Гагарина, – пояснила капитан.
У таможенника округлились и загорелись хищным огоньком глаза.
– Подлинник?
– Ну откуда, Виталик, тут будет оригинал мастера, – усмехнулась симпатичная таможенница, – подделка, а иными словами копия.
Капитан Макаревич скрутила полотно в трубочку, и вдруг ее нежные пальчики дернулись. Текстура холста обратной стороны картины не очень-то походила на новую, и это насторожило бывшую студентку Суриковского училища.
– Странно…
Янина Руслановна снова развернула полотно и внимательно посмотрела на изображение, однако ей не хватало света, и капитан сказала коллеге:
– Виталик, я думаю, что этот холст нужно отправить на экспертизу…
Парень улыбнулся:
– Так я был прав?
– Не знаю, – ответила капитан Макаревич, – здесь тусклый свет. Я заскочу на минуту в помещение, получше рассмотрю и позвоню командиру.
Виталий мотнул головой:
– Хорошо.
– А ты присмотри за этим водителем, – кивнула в сторону толстяка женщина.
– Понял.
Янина Руслановна улыбнулась молодому человеку и направилась к пункту, слегка покачивая крутыми бедрами.
– Да… – проводив взглядом аппетитную фигуру Янины Руслановны, тихо прошептал симпатичный молодой человек. – Вот это женщина!
– Служивый, вызывай «скорую помощь», человеку плохо! – раздался вдруг глухой бас рыжеволосого мужчины.
Виталий обернулся и увидел, как толстый водитель, схватившись рукой за сердце, жадно хватает прохладный ночной воздух пухлыми губами.
– Да че ты стоишь, командир?! – повысил голос узкоглазый. – Действуй! Ты что, не видишь – человек умирает!
Таможенник молча тряхнул головой и побежал к таможенному пункту…
Янина Руслановна, войдя в служебное помещение, развернула холст и пристально вгляделась в картину.
– Странно… – задумчиво прошептала миловидная таможенница. – На безделицу непохоже…
Макаревич потерла уголок холста, потом подковырнула ногтем кусочек краски с краю, но так и не пришла ни к какому определенному заключению.
– Тут, голубушка, на глаз не определишь, – сказала она себе, – пусть эксперты голову ломают! Как говорится, лучше ошибиться, чем проморгать шедевр.
Янина Руслановна сняла трубку с телефонного аппарата, чтобы позвонить начальнику, однако не успела этого сделать. Дверь отворилась, и в помещение влетел бледный Виталий:
– Товарищ капитан, там водитель…
Макаревич удивленно посмотрела на побелевшего таможенника.
– Что «водитель»? – недоуменно переспросила она.
– Умер! – воскликнул молодой человек и тут же добавил: – Кажется…
Блондинка сдвинула брови:
– Так умер или кажется?
Виталий неуверенно пожал крепкими плечами:
– Не знаю…
Капитан Макаревич раздраженно махнула рукой и, надев пилотку на голову, скомандовала:
– Идем!
Таможенники быстро вышли на улицу и увидели бездыханное тело толстого водителя, возле которого постепенно скапливались люди. Однако узкоглазого азиата и рыжеволосого бугая рядом не было видно. В ночной тиши исчез и черный джип…
Часть вторая
Глава 1. На зарядку всей толпой
Весеннее солнце неторопливо просыпалось на востоке. Узкая и длинная полоска света медленно, но неукоснительно ширилась и разрасталась на горизонте, все ярче освещая просыпающийся мегаполис. Город, как и небесное светило, жил по определенным законам. Сбрасывая ночную прохладу, темноту и оцепенение, златоглавая столица наполнялась шумом, людской суетой и нарастающим движением автотранспорта. Гасли городские фонари, потухали ночные рекламные щиты и витрины. Зато на смену искусственному освещению пришло естественное, отчего на душе у столичных горожан и приезжих гостей становилось веселее и теплее…
Предстоящий день обещал быть по-настоящему теплым и светлым. Легкий северный ветерок, покачивая верхушки зеленых деревьев, пытался освежить воздух, но с каждой минутой силы его иссякали, уступая поле боя напористым солнечным лучам.
На столичных магистралях и широких проспектах города к легковым автомобилям частников прибавился общественный пассажирский транспорт: троллейбусы, автобусы и трамваи. Горожане кто группами, кто поодиночке выходили из подъездов своих домов и, слегка поеживаясь от утренней прохлады, спешили по своим делам…
Седовласый мужчина крепкого телосложения, сладко потянувшись в теплой постели, неспешно приоткрыл слипшиеся ото сна веки, шумно выдохнул из легких воздух, вздохнул полной грудью и резко встал с кровати. Подойдя к раскрытому окну, он посмотрел на занимавшийся рассвет и с удовольствием отметил, что сегодня будет прекрасный весенний денек.
– Лепота! – тихо прошептал Илларион Константинович, еще раз с удовольствием потянулся и стал одеваться.
Через несколько минут отставной полковник ГРУ уже был готов к утренней зарядке, которую обычно делал в ближайшем сквере. Положив ключи, мобильник и пачку сигарет с зажигалкой в карман футболки, седовласый пенсионер вышел из квартиры и, захлопнув дверь, зашагал по ступенькам лестницы. Не прошло и минуты, как Забродов толкнул входную дверь подъезда и оказался на улице. В лицо повеяло прохладным ветерком, и пенсионер с наслаждением вдохнул свежий воздух.
– Весна, весна, товарищ пенсионер, – вдруг раздался над самым его ухом громкий и хриплый голос, – а с утречка холодок пощипать любит, зараза!
От неожиданности Забродов резко дернулся и повернулся. Скрипучий хриплый голос принадлежал соседу полковника – Говоркову Иосифу Петровичу, законченному алкоголику и фанату футбольного клуба «Спартак». Его огромная кудлатая голова вместе с худыми костлявыми плечами только что высунулась из форточки окна на первом этаже и теперь монотонно покачивалась в воздухе.
– Тьфу ты черт! – недовольно сплюнул Забродов. – Что за манера так орать Говорков?!
Заспанно-помятое лицо алкоголика растянулось в глуповатой улыбке.
– Виноват, Илларион Константинович, – извинился Говорков, – не рассчитал…
– Ты, Петрович, хоть иногда спишь!? – поинтересовался у соседа полковник.
Раскрасневшееся лицо спартаковского болельщика насупилось. Красные рыбьи глазки тускло блеснули, и Говорков печально вздохнул.
– Иногда сплю, – ответил он, – да и то скорее дремлю… Смысл жизни испарился куда-то, Илларион Константинович, как запах первых весенних цветов.
Покачав головой, Забродов пробурчал:
– Сам виноват! Пить меньше надо, дорогой сосед! Все ведь зависит от тебя, Иосиф Петрович! Ты же хозяин своей жизни! Возьми себя в руки и начни новую жизнь!
Говорков тряхнул кудлатой головой.
– Да разве это жизнь, Константинович?! – горячо воскликнул он. – Одна рутина… Вот раньше было – это да! Помнишь, как мы с тобой злыдней ловили?
При воспоминаниях о лихой и опасной жизни у старого алкоголика просветлились рыбьи глазки и на сморщенном лице мечтательно расплылась широкая улыбка, которая оголила кривые и пожелтевшие от табачного дыма зубы. У инструктора спецназа ГРУ также всплыли некоторые эпизоды из прошлой жизни, однако они не доставили такого удовольствия отставному полковнику, как его собеседнику.
– Было – да сплыло! – нетерпеливо бросил седовласый пенсионер, который уже и сам был не рад, что ввязался в разговор, теряя попусту время на глупую болтовню.
Константинович… – печально произнес несчастный и одинокий человек. – Ты понимаешь меня? Может быть, раскрутим еще какое-нибудь дельце? У тебя, случайно, на примете ничего такого нет?
– Я тебе что, частное сыскное бюро? – раздраженно ответил Забродов. – Я, Петрович, – пенсионер и разной ерундой не собираюсь заниматься! Понял?
– Я понимаю, Константинович, бы оправдываясь, произнес сосед, – это я так, к слову… Понимаешь?
Забродов недовольно мотнул головой.
– Не понимаю, Петрович! – резко возразил он. – И вообще, лучше бы ты делом занялся и не отвлекал, Пинкертон чертов, попусту людей своей глупой болтовней от дела!
– А может быть, Илларион, ты и прав! – вдруг воскликнул сосед. – Нужно начинать новую жизнь!
– Правильно! – приободрил собеседника Забродов. – Начинай, Петрович, не откладывая! Иначе снова погрузишься в бездну своих пессимистических фантазий и пропадешь ни за грош!
– Не пропаду, Илларион Константинович! – заверил полковника спартаковский болельщик и поинтересовался: – Ты сейчас на пробежку в парк?
Забродов кивнул:
– Да.
– Так я с тобой, Константинович, – «обрадовал» пенсионера новоиспеченный физкультурник, – чего тянуть! Правильно?
Илларион Константинович был уже и сам не рад, что подвиг своего непутевого соседа на сей подвиг, однако отступать было поздно, и он только протяжно вздохнул.
– Правильно, – недовольно согласился он. – Только времени у меня ожидать тебя нет! И так я с тобой тут задержался…
– А ждать и не нужно, товарищ полковник, – ответил Говорков, – я уже почти готов! Сей момент, Константинович!
Пенсионер хотел было сказать пару ласковых слов настырному собеседнику, однако тот уже скрылся в глубине квартиры, и Забродову ничего не оставалось делать, как его дожидаться.
– Твою мать! – выругался вполголоса инструктор спецназа ГРУ. – И зачем я ввязался в разговор с этим непутевым дуралеем?
Однако слово не воробей: вылетит – не поймаешь. Оглядевшись по сторонам, Илларион Константинович заметил дворника Ахмета, который трудолюбиво шаркал метлой по тротуару.
– Доброе утро, Илларион Константинович! – вежливо поздоровался пожилой татарин. – Опять на пробежку?
«Еще один прицепился!» – раздраженно подумал Забродов, однако вежливо улыбнулся и кивнул дворнику.
– Здравствуй, Ахмет! – произнес он. – У каждого свои привычки и обязанности, уважаемый: тебе мести, а мне на пенсии пыль и ветер гонять.
– Да, каждому свое… – философски изрек пожилой человек и, уткнувшись глазами в тротуар, еще энергичнее замахал своим орудием труда.
Забродов не стал вдаваться в обсуждение данного вопроса, а, бросив взгляд на дверь своего подъезда, решительно махнул рукой и попросил бородатого дворника:
– Ахмет, когда появится Петрович, скажи ему, что я побежал в сквер! Пусть догоняет!
– Скажу! – пообещал пожилой человек, продолжая работать метлой.
Однако Ахмету не пришлось исполнять просьбу седовласого мужчины. Не успел Забродов тронуться с места, как из подъезда выскочил футбольный болельщик.
– Константинович, – «обрадовал» он своего компаньона. – Я здесь! – и, повернувшись к татарину, громко заявил: – Ахмет, свободен!
Увидев своего сподвижника по здоровому образу жизни, Забродов оторопел… Тощий маленький мужичок с огромной нечесаной головой был одет чудаковато, если не сказать более! Короткое и сильно растянутое трико болталось на худых ногах, странно трепыхалась на плечах светлая грязная майка с эмблемой футбольного клуба «Спартак», а на ногах красовались обутые на босу ногу растоптанные штиблеты на пару размеров больше нужного размера.
– Ну, чего стоим, Константинович? – недоуменно поинтересовался Говорков. – Солнце, считай, уже встало, а мы топчемся на одном месте!
Инструктор спецназа ГРУ молча тряхнул седой головой, мысленно проклиная свой альтруизм, и, неуклюже повернувшись, побежал мелкой рысцой к арочному проходу в конце двора, который вел через дорогу в небольшой зеленый парк…
Глава 2. Дружеский совет
Тревожный звонок прозвучал в полночь. Заспанный мужчина с трудом поднялся с постели и, взяв со стола мобильный телефон, включил его.
– Да…
– Спишь?
Мужчина не понял, с кем разговаривает, и помотал головой, чтобы поскорее сбросить оцепенение.
– Кто это?
– Тот, кто тебя кормит и прикрывает твою задницу, – последовал жесткий ответ.
Мужчина тут же узнал строгий голос своего патрона.
– Нет, не сплю… – солгал он.
– Ладно, тогда слушай и делай выводы, – сказал собеседник. – Директор слишком много знает. Ты понял, о чем я?
Мужчина кивнул:
– Да.
– Тогда действуй! – приказал патрон.
Мужчина озадаченно почесал взъерошенную голову.
– А когда? – спросил он.
– Сейчас! – воскликнул собеседник. – Он не должен встретиться с Артистом. Или утром забудь о моем существовании!
Мужчина вытянулся:
– Есть, товарищ…
Однако большего он не успел сказать: на телефонной связи уже назойливо звучали короткие гудки. Мужчина отключил телефон и крепко задумался.
– Допрыгались, твою мать! – воскликнул он, достал из пачки сигарету и нервно закурил, глубоко затягиваясь горьким дымом.
Однако, привыкший незамедлительно выполнять приказы, мужчина тут же затушил сигарету и набрал хорошо известный ему номер телефона…
Глава 3. Труп в парке
Двое любителей здорового образа жизни, бросив по сторонам взгляды, чтобы не попасть под колеса внезапно выскочившего автомобиля, пересекли проезжую часть и оказались у входа в небольшой, но уютный, утопающий в весенней молодой зелени парк. Как только они оказались в парке, инструктор ускорил шаг. Темп, заданный отставным полковником ГРУ, был, увы, не под силу прокуренным легким футбольного фаната «Спартака»
– Илларион Константинович, дорогой ты мой, – шаркая по асфальту огромными штиблетами, жалобно произнес спартаковец, – не гони ты так, а то у меня сейчас выскочит сердце наружу!
Забродов, не снижая взятого темпа, небрежно бросил через плечо:
– Не выскочит!
– Выскочит, Константинович, ей-богу выскочит! – взмолился алкоголик.
– Догоняй, Петрович, у меня нет времени на посиделки! – сурово крикнул пенсионер. – А ты, если устал, отдохни на скамейке в парке.
Полковник ГРУ в отставке резко вскинул руку и небрежно махнул ею, словно прощаясь с Говорковым. Неуклюже разминувшись на входе с двумя крепкими мужчинами, Забродов с быстрого шага перешел на бег.
«Ну и козлы, – скрежетнув зубами, подумал инструктор спецназа ГРУ, – ходят тут разные, хари наглые, сытые и посторониться им лень!»
– Константинович! – выдавил из себя Иосиф Говорков вслед седовласому пенсионеру, однако его слабый призыв повис в воздухе и по назначению не дошел.
Спартаковский фанат недовольно покачал кудлатой головой и, сердито пробурчав себе под нос нелестные отзывы в адрес Забродова и жизни в целом, повернулся и скользнул взглядом по двум крепким мужичкам, которые шли к черному джипу.
– Парни, прошу прощения, – виноватым тоном произнес он, – у вас, случайно, закурить не найдется?
Парни на мгновение задержались. Один из них, что был поменьше ростом, – узкоглазый и смуглый – промолчал. Зато его товарищ – высокий рыжеволосый богатырь с пухлыми губами, ехидно и пренебрежительно усмехнулся и, сочно сплюнув на тротуар, назидательно заметил:
– Не курим, дед, и тебе курить не советуем!
Дав дельный совет, крепкие парни сели в салон «внедорожника». Азиат нажал на газ, и черный джип с визгом рванул с места. Иосиф Петрович тихо пробурчал ему вслед:
– Не учи жить, говнюк, а помоги материально!
Эту фразу рыжеволосый верзила, разумеется, не услышал, и спартаковец раздраженно, подражая своему недавнему собеседнику, сплюнул, вернее сказать, попытался сплюнуть наземь, но чего-то не рассчитал и попал слюной на свою не первой свежести спортивную футболку.
– Тьфу, твою мать! Этого еще не хватало… – громко выругался Говорков и, вытерев рукавом слюну, вошел в парк. – Коль не везет, дружище, значит, это надолго!
Он осмотрелся по сторонам, желая убедиться в том, что его промах остался незамеченным и, увидев, что в парке никого нет, кроме нескольких бегунов, облегченно вздохнул.
– Хорошо, что Забродов не видел, – усмехнулся Говорков, – не то бы он, подлец, целый месяц вспоминал и подкалывал меня при каждом удобном случае! Кстати, – недоуменно почесал он пятерней кудлатый затылок, – а где же Илларион Константинович?
Читать бесплатно другие книги:
