Инструктор. Отчаянный воин Воронин Андрей
В телефонной трубке раздался взволнованный мужской голос:
– Ларик! Это ты?
Забродов огорченно вздохнул. Звонил его приятель Иван Павловец.
– Я, Ваня, я, – ответил он. – Что у тебя с голосом?
– Ничего особенного.
– А чем ты так возбужден?
На связи повисла короткая пауза.
– Ларик, нужно срочно встретиться! – озабоченно воскликнул художник и, не дождавшись ответа, спросил: – Ты слышишь меня, Забродов?
– Слышу.
– Так что?
Илларион Константинович нахмурился: ему после неудачного разговора с Маргаритой не хотелось ни с кем встречаться.
– А что случилось? – поинтересовался он.
– Да тут такое твориться, Ларик! – воскликнул художник-реставратор. – Такое…
– Что именно, Ваня?
– Ларик, это не телефонный разговор! – сообщил собеседник. – Давай встретимся, я тебе все расскажу, объясню, и мы решим, что делать.
– Ладно, Ваня, уговорил! – без особого энтузиазма согласился Забродов и поинтересовался: – Ты ведь сегодня будешь на дне рождения у Кости Гуреева?
– Буду.
– Ну вот, там в мастерской встретимся и поговорим, – предложил Илларион Константинович.
– Нет, Ларик, – возразил реставратор, – давай встретимся сейчас в музее на выставке.
Илларион Константинович недовольно поморщился и спросил:
– Что за срочность такая?
– Приезжай, на месте все объясню, – упрямо ответил Павловец. – Приедешь?
Забродов протяжно вздохнул, однако отказать не смог.
– Ладно, приеду, – пообещал он.
– Спасибо, Ларик, – облегченно выдохнул художник-реставратор. – Жду!
На том разговор и закончился. Илларион Константинович положил трубку на телефонный аппарат и бросил взгляд на часы. Стрелки часов показывали без пятнадцати десять.
– Опоздал, черт тебя подери! – недовольно пробурчал Забродов. – Придется завтра плестись в домоуправление!
Однако, немного подумав, он все же решил сходить в ЖЭС. Вернее будет сказать, что целью его вояжа в местную хозяйственную контору была уже не столько разборка с жировкой и остальными проблемными моментами, сколько желание привести свои разбежавшиеся мысли в порядок.
– Да, господин пенсионер, – пробурчал себе под нос седовласый полковник ГРУ в отставке, – пора тебе пройтись и подышать свежим воздухом…
Перебросив через плечо светлую куртку, Забродов открыл дверь и вышел из квартиры…
Весеннее солнце хоть еще и невысоко взошло над городом, но уже начинало припекать. Особенно ясно это чувствовал дворник Ахмет, который монотонно шаркал метлой по тротуару. Иногда он останавливался, чтобы поздороваться с кем-нибудь из жильцов, проходящих мимо него, или для того, чтобы смахнуть рукавом выступившую испарину на морщинистом лбу.
– Фу! Ну и париловка… – тяжело вздохнул татарин.
Из подъезда вышел седовласый отставной полковник и, заметив дворника, направился к нему.
– Ахмет, у вас каждый день разнарядка в девять часов? – спросил Забродов.
– Обычно оно так и случается, Илларион Константинович, – сказал Ахмет, – но не всегда.
– А председатель ЖЭСа сегодня принимает? – поинтересовался пенсионер.
Татарин неуверенно пожал плечами и склонил голову набок.
– А кто его знает, Илларион Константинович, он же начальник. Может, и принимает, а может быть, куда-нибудь возьмет и отлучится.
– Понятно, Ахмет, – произнес пенсионер, – спасибо за информацию.
– Не за что, Илларион Константинович, – ответил Ахмет и поинтересовался: – Так ты в ЖЭС?
– Да, нужно заскочить туда и решить некоторые проблемы.
– Удачи тебе!
– Спасибо, Ахмет, – сухо ответил Забродов.
Татарин грустно причмокнул губами и, уткнувшись взглядом в землю, снова стал мести тротуар, а пенсионер направился в конец двора, где находился арочный проход.
Там Забродов неожиданно столкнулся с возбужденным Говорковым, который едва не сбил соседа с ног.
– Петрович, ты куда это летишь сломя голову? – недовольно проворчал полковник.
– Извини, Илларион Константинович, – скороговоркой произнес спартаковский болельщик, – задумался. – И тут же с жаром сообщил: – Ты знаешь, Илларион, там такие дела закрутились с этим покойником…
– И какие же? – не сбавляя хода, сухо произнес Забродов.
– Да разные, Константинович, – семеня мелкими шажками, затараторил Иосиф. – Но главное – непонятно, отчего он ласты склеил: то ли сердце не выдержало, то ли…
– То ли? – усмехнулся Илларион.
– Он художник, – сообщил Говорков, – Варенцов Вениамин Александрович.
Илларион Константинович на мгновение замедлил ход и повернул голову в сторону спартаковца:
– Художник?
– Он самый! – подтвердил новоявленный сыщик. – Крупный и весьма известный в творческих кругах мастер живописи! А живет этот Варенцов где-то здесь…
Забродов, хоть и был вхож в круг художников, все же не был знатоком, а посему фамилия Варенцов ничего ему не сказала. Однако в сознании инструктора спецназа ГРУ мелькнула смутная картинка, и он подумал, что, возможно, видел этого человека на какой-то художественной выставке или вечеринке.
– Жил, Петрович, – поправил пенсионер разговорившегося соседа.
– Точно, товарищ полковник, – признал свою ошибку спартаковец. – Однако все это мелочи! После того как ты ушел, народу собралось в парке тьма! А этот старлей все меня пытает, как да что… Дотошный, сукин сын!
Отставной полковник ГРУ тряхнул головой, понимая, что сейчас начнется пустое излияние Говорковым досужих и бредовых предположений.
– Понятно, – кивнул пенсионер. – Я сейчас спешу, Петрович, а потом, когда вернусь, мы с тобой это обсудим.
– Договорились, Илларион Константинович! Как освободишься, жду тебя!
Забродов тряхнул головой:
– Заметано, Петрович! Как только освобожусь, так сразу и поговорим!
– Понял! Жду! – сбавляя ход, произнес спартаковец и, повысив голос, бросил вдогонку: – Кстати, следователь дал мне свою визитку. Чтобы, если мы с тобой что интересное нароем, сообщили ему.
– Непременно! – заверил соседа пенсионер и уверенной поступью направился вдоль зеленого сквера к домоуправлению.
Говорков растерянно посмотрел ему вслед и недоуменно почесал затылок, соображая, что же пообещал ему полковник ГРУ в отставке: то ли непременно сообщить нечто следователю, то ли непременно встретиться с Говорковым, то ли…
– Твою мать! – сочно сплюнув на асфальт, негромко и незлобиво выругался он. – Вот и пойми этих интеллигентов…
Впрочем, через мгновение Иосиф Петрович уже переключился на разгадку убийства пожилого художника, а в том, что это было убийство, он ни на мгновение не сомневался…
Глава 6. Странные намеки
Забродов недовольно покачал головой: возле музея было припарковано шикарных иномарок и персональных автомобилей с мигалками более чем предостаточно. Пенсионер припарковал свой черный бьюик чуть поодаль от здания музея.
– Интересно, что тут за праздник? – окинув взглядом скопление автомобилей возле музея, пробормотал инструктор спецназа Главного разведывательного управления. – Куда это меня заманил Ванька и чего ему так срочно понадобилось от меня?
Забродов направился в музей, однако на входе полковника остановили крепкие ребята.
– Простите, гражданин, – вежливо, но сухо произнес широкоплечий парень, – предъявите свой пригласительный билет.
– Мужики, да я тут к приятелю… – смущенно произнес посетитель.
– Извините, сегодня вход только по пригласительным билетам, – последовал ответ. – А с приятелем вы можете встретиться после двенадцати.
– Ребята, а с каких это пор такие предосторожности при входе на обыкновенную выставку? – поинтересовался Забродов.
Второй охранник, смерив скептическим взглядом Забродова, усмехнулся.
– В том-то и дело, мужик, – сказал он, – что сегодня до двенадцати часов выставка обыкновенная, да посетители на ней не совсем обыкновенные.
– Спасибо за разъяснение, дорогой товарищ, – язвительно поблагодарил инструктор спецназа ГРУ охранника, – приму к сведению.
Он достал из кармана мобильный аппарат и набрал номер телефона человека, который пригласил его на эту тусовку.
– Але… – раздался голос Ивана Павловца. – Кто это?
– Тот, кого ты приглашал к себе в гости на выставку, – усмехнулся Забродов.
– Илларион?!
– Он самый, Ваня, – подтвердил седовласый пенсионер.
– Ты где?
– На входе, – сообщил Забродов.
– Так чего ты там топчешься, – недовольно и даже с некоторыми нотками раздражения в голосе воскликнул Павловец, – давай проходи в зал.
Илларион Константинович в свою очередь недовольно фыркнул и произнес:
– Ваня, мне нужно не твое устное приглашение, а официальный пригласительный билет!
– О, черт! – зло воскликнул реставратор. – Совсем забыл! Извини, Ларик, я сейчас спущусь.
– Ладно.
– Только никуда не уходи! – встревоженно попросил художник.
– Не беспокойся, – успокоил инструктор спецназа ГРУ, – не для того я перся через весь город, чтобы лишь пообщаться с тобой по телефону у входа в музей.
– Извини, Ларик, – пробасил художник, – я уже бегу…
– Ладно… Жду!
Илларион, пообещав собеседнику обождать его, отключил сотовый аппарат и положил его в карман куртки.
– Илларион! – раздался радостный голос Ивана Павловца.
Полковник ГРУ в отставке, услышав свое имя, обернулся и увидел, как его приятель спускается по лестнице, размахивая пригласительным билетом.
Поравнявшись с охранниками, художник развернул пригласительный билет.
– Этот человек со мной, – показав пальцем на Забродова, произнес художник-реставратор.
Охранники, нахмурившись, кивнули.
– Пошли, Илларион, – сказал Павловец, – мне нужно тебе кое-что рассказать.
– Я слушаю…
Художник-реставратор испуганно осмотрелся по сторонам.
– Не сейчас, Илларион, – возразил он, – и не здесь!
Забродов посмотрел на приятеля, озабоченно нахмурив брови. Полковнику не нравились загадки, а Иван их начал задавать ему уже с самого утра.
Посетителей в залах музея было немного, что, впрочем, не удивило Забродова, так как выставка для всеобщего обозрения начинала работать только с двенадцати часов. Однако, бросив взгляд по сторонам, Илларион Константинович отметил, что здесь собрались не столько ценители высокого искусства, сколько высокопоставленные чиновники, крутые бизнесмены, а возможно, и теневые толстосумы…
– Знатная публика тут у вас, Ваня, – тихо прошептал инструктор спецназа ГРУ товарищу, чувствуя на себе пристальные взгляды крепких парней, по всей видимости телохранителей элитных посетителей художественной выставки.
– Сливки, Константинович, – коротко ответил реставратор Забродову.
– Я это уже понял, Ваня, – кивнул седовласый пенсионер и ухмыльнулся. – Тут, братишка, похоже, воровской сходняк.
– Тише, Ларик, – сконфузившись, прошептал реставратор. – Тут тусуются и художники, и чиновники из Министерства культуры… – Павловец кивнул в сторону лысого крупного мужчины в сером костюме с галстуком. – Да и сам министр тут бродит!
Илларион Константинович уважительно повел бровью. Однако его внимание привлек не министр культуры, а пожилой, с большими залысинами человек неброской внешности с воинской выправкой. Как показалось инструктору спецназа ГРУ, он узнал его, хотя прошло немало времени с последней их встречи.
– Понятно…
Подойдя к небольших размеров картине, висевшей на стене у входа, Забродов посмотрел на полотно: там была нарисована то ли женщина, то ли плакучая ива, то ли некое мистическое существо.
– Сюрреализм? – неуверенно поинтересовался полковник ГРУ в отставке. – Или какое-то новое веяние в искусстве?
– Фуфло, – небрежно ответил художник-реставратор.
– А как фамилия этого гениального художника? – спросил Забродов.
– Не помню, Илларион, – честно признался художник, – то ли Тюпкин, то ли Люпкин, то ли еще как-то в этом роде… А… – вдруг вспомнил он. – Аташинго!
Реставратор указал кивком в угол выставочного зала, где невысокий чернявый парень, прилежно размахивая руками, что-то рассказывал молодым симпатичным дамам с длинными от бедра ногами.
– Вот оно, это восточное дарование, – сообщил художник-реставратор.
– Фамилия соответствует содержанию, – слегка усмехнувшись, согласился Забродов.
– Да черт с ним! – сказал Павловец. – Я тебя не для того сюда пригласил.
– Это я уже понял, – с усмешкой произнес седовласый пенсионер.
Павловец шагнул к Забродову и, слегка поднявшись на носки, сказал:
– Давай-ка пройдем в другой зал, и я тебе кое-что покажу.
– Такое? – кивнув в сторону висевших на стене картин, тихо произнес седовласый полковник ГРУ. – Или нечто получше?
– Похлеще, Ларик! – заявил художник.
Инструктор спецназа ГРУ пристально посмотрел на светловолосого приятеля.
– Хорошо… – озадаченно произнес он. – Только я чего-то не пойму, куда ты клонишь? Какие-то намеки, словно в плохом романе.
– А вот мы спустимся в подвал ко мне в реставраторскую мастерскую, и тебе все станет ясно, – сказал Павловец. – Тут такое творится, такое…
Полковник ГРУ в отставке недовольно посмотрел на своего возбужденного приятеля и слегка скривился: ему надоели все эти недомолвки.
– Ну и какое? – не выдержав, потребовал ответа он.
– Недавно, Илларион, я заметил нечто странное, что происходит с нашими картинами, – тихо произнес художник-реставратор, – и обратился к Варенцову…
Илларион Константинович внимательно посмотрел на Павловца: ему вдруг показалось, что он уже слышал где-то эту фамилию, однако в данный момент не мог вспомнить где.
– К кому ты обратился? – с интересом переспросил он.
– К Варенцову Вениамину Александровичу, – повторил светловолосый художник, – это наш директор музея. Между прочим, очень порядочный и честный человек!
– Понял…
Художник откашлялся и, оглядевшись по сторонам, взял под руку Забродова.
– Так вот, я ему рассказал о творящихся в нашем музее безобразиях, – продолжал он, – и мы с ним решили пойти к министру культуры.
Илларион покачал головой и непроизвольно бросил взгляд на лысоголового министра культуры, который с жаром обсуждал какой-то вопрос с Аташинго.
– А где же твой директор? – поинтересовался полковник.
– А черт его знает! – пожав узкими плечами, недовольно прошептал художник. – Должен быть на работе еще с самого утра, а его, видишь, нет как нет! Я ему, пню старому, и на мобильник уже десять раз звонил – не отвечает.
– А может быть, запил твой директор? – спросил пенсионер. – Лежит где-нибудь на топчане и потягивает пивко…
Художник-реставратор решительно мотнул головой:
– Не может быть!
– Да ладно тебе, Ваня, – улыбнулся Забродов, – знаю я вашего брата!
– Нет.
– Что «нет»? Сам-то ты давно завязал с зеленым змием?..
– Это – я, – смущенно, но уверенно возразил работник музея, – а это – он! Он вообще не пьет, Илларион Константинович, не курит и даже мяса не ест!
Последние слова Павловца прозвучали уже в другом зале – российского изобразительного искусства, где, кроме смотрительницы и нескольких посетителей, никого не было. Приятели остановились у картины с натюрмортом. Забродов, посмотрев на дичь, изображенную на полотне, добродушно усмехнулся:
– Вегетарианец?
– Представь себе, да, – ответил Иван. – И еще он спортом занимается!
Илларион вдруг наморщил лоб:
– Спортом?
– Да… – ответил Павловец и указал на картину известного художника Гагарина. – Вот, Илларион Константинович, полюбуйся!
Забродов посмотрел на картину.
– Отличная работа, – с восхищением произнес он, – сразу видно – мастер писал!
– Вот именно, мастер! – раздраженно хмыкнул Иван Павловец.
Забродов еще раз внимательно посмотрел на картину и отметил про себя, что она отлично отреставрирована.
– И что тебя не устраивает? – полюбопытствовал он. – Мне кажется, Ваня, что эта прекрасная работа достойна только восхищения…
– Так в том, Ларик, и вся загвоздка! – воскликнул художник-реставратор. – Люди восхищаются и даже не подозревают, как их оболванивают! Даже Варенцов, уж на что прекрасный профессионал, и тот не сразу понял…
Чего не понял директор музея, полковник в отставке не дослушал: в его сознании вдруг кое-что прояснилось.
– Точно! – кивнул Забродов в ответ своим мыслям. – Варенцов Вениамин Александрович!
Иван недоуменно посмотрел на седовласого товарища, который витал где-то в облаках и, осторожно дернув его за рукав куртки, поинтересовался:
– Ты чего, Илларион?
– Варенцову на вид лет под шестьдесят? – вопросом на вопрос ответил полковник.
– На вид где-то так, – удивленно подтвердил художник, – хотя он намного старше.
– А на подбородке у него вот такой небольшой шрам, – уверенно сказал отставной офицер военной разведки, проведя указательным пальцем по нижней части своего лица.
Читать бесплатно другие книги:
