Обратный процесс: Реки крови Оулсен Крейг

– И что они сказали?

– Что это карантинные меры. Ну ладно, давай лучше осмотрим твою ногу.

Старик положил ступню на стул, чтобы разрезать штанину. Джеймс в этот момент вскрикнул:

– А, черт, больно!

Вопль не помешал мужчине закончить начатое.

– Да-а-а, – с досадой выдохнул старик. – Сломана. Придется обработать и наложить шину. Думаю, вправлять кость не требуется, да если бы и надо было это делать, я бы не взялся. Не умею.

После необходимых процедур с ногой старик сказал:

– Ладно, ты храбро держался, а теперь отдыхай. На улице уже давно ночь и пора баю-бай. За животными я присмотрю, об остальном поговорим завтра.

– Вы встречали здоровых людей после пандемии?

– Нет, не встречал, а прогнал я вас, потому что хорошо знаю людей и знаю, что можно ожидать от них чего угодно. Но, сложив все обстоятельства, понял, что ты парень адекватный, поэтому и помог, да и животные твои понравились.

– Может, вы просто как я, соскучились по человеческой речи, по беседе, по людям.

– Я никогда особо не любил людей, но признаюсь, когда они исчезли, почувствовал безграничную пустоту… Так, – сам себя остановил мужчина. – Хватит этих задушевных тем, завтра наболтаемся.

Старик прикрыл дверь и, судя по топоту, удалился на второй этаж. Джеймс же остался в гостиной. Парень расположился поудобнее и, рассуждая о словах пожилого мужчины, всматривался в потолок. Последние произнесенные слова зеркально отражались в сознание самого Джеймса: «Я никогда не любил людей, но когда они исчезли, почувствовал безграничную пустоту». С подобными застрявшими в голове мыслями он лежал, терпя пронзительную боль в ноге. Через некоторое время парень уснул.

– Подъем, воин, подъем! – закричал голос вблизи Джеймса и тут же наигранно продолжил: – А-а-а, – протянул он, будто только что вспомнив. – Ты же не способен ходить… Да расслабься, это была утренняя шутка-прибаутка.

– Да вы юморист, – сменив испуганно-сонный взгляд на лояльный, сказал парень.

– Я всегда любил подурачиться, подшутить над кем-нибудь, наверное, поэтому был трижды женат, а может и потому, что не мог завести детей. Хотя сейчас я этому очень рад.

– Первый вариант я считаю более приемлемым.

Старик усмехнулся и, никак не парируя слова Джеймса, сменил тему разговора:

– Ну что, вот тебе завтрак, сударь. И пока ты наслаждаешься беззаботной жизнью, я обойду периметр, а после раздобуду кресло-каталку. И потом заставлю тебя, засранца, что-нибудь делать, без дела ты сидеть не будешь. Ты понял меня?

Обозначив свою беспрекословность, Джеймс поднял руки вверх и, ухмыльнувшись, сказал:

– Меня все устраивает.

– Слушай, парень, ты не против, если я возьму твоих зверюг с собой?

Джеймс посмотрел на забежавших вместе со стариком животных и, оценивая их реакцию, по-доброму произнес:

– Думаю, они не против. Пес, кот пойдете с… Кстати, как ваше имя?

– Меня зовут Дэн…

После обхода старик показал Джеймсу кресло-каталку.

– Ну вот, – с долей грусти произнес старик. – Это твой транспорт на ближайшие месяцы.

Джеймс посмотрел на мужчину. Кресло явно напоминало ему о каких-то прошлых моментах, но парень не хотел затрагивать тревожные темы в первый же день.

– Хорошо. Я буду аккуратен с ним.

Дэн помог Джеймсу сесть в кресло, а после разрешил осмотреть первый этаж самостоятельно.

Уже вечером оба мужчины наслаждались закатом, попивая пивной напиток, вкус которого Джеймс успел позабыть. Оговаривая планы на ближайшее время, они постепенно перешли в разговоры о жизни до начала эпидемии.

– Как случилось, что вы остались одни в этом поселении? – спросил парень, сидя в кресле-каталке.

– Здесь я прожил много лет. Родился я в другом месте, но в этой деревне мне пришлось по душе все: природа, люди приветливые, нет суеты этой городской, понимаешь?

– Еще как понимаю, Дэн.

– Так вот, мое переселение началось после второго развода и окончательно завершилось тогда, когда я уже жил со своей третьей супругой. Да, я чертов ублюдок, изменщик, негодяй, так говорила Бека, моя вторая жена, и, скорее всего, она была права. Но с возрастом я все же остепенился и следовал всем правилам семейной жизни с Кэрол. Это моя третья. И хоть мне и было далеко за сорок, я по-настоящему влюбился в эту женщину. Она была красивым и очень мудрым человеком. Я буквально сходил с ума по ней, с годами, конечно, все утихло, но я всегда уважал ее за благоразумие. Она была умнее меня, хоть старалась и не выказывать это. Вот… – с грустью протянул Дэн. – А как ты здесь оказался?

Джеймс заметил, как бодрая интонация старика с течением рассказа начала угасать. Он стал печальным. Почувствовав это, старик решил увести разговор в другую сторону. Парень это понял и не стал заострять внимание на недосказанности.

– Моя судьба немного схожа с вашей… И одно из самых ярких отличий заключается в том, что я разводился единожды.

Оба улыбнулись, и Дэн прокомментировал:

– Это потому что ты еще не дожил до моих годков.

– Возможно, но, если честно, я никогда не изменял своей жене.

– Причины для развода бывают самые разные, – прервал старик. – А измены это лишь последствия не удачных отношений в паре. Давай не будем о грустном, лучше расскажи про то веселье, которое началось после.

– Никого веселья, к сожалению, не было. Была депрессия и одиночество, которое очень даже начало меня привлекать. А потом настал конец света.

– И все? И это твоя история жизни? В твои годы нельзя так скучно жить.

– Я не стремился тусоваться, гулять ночами напролет. Беспорядочные знакомства с женщинами меня не особо привлекали. Я просто жил в дачном доме несколько лет, погружаясь в пучину бессмысленного бытия, – растягивая последние слова, наигранно произнес парень.

– О-о-о, лучше заткнись, парень… А людей убивать тебе приходилось? Я имею в виду здоровых людей.

– Да, я… Однажды я столкнулся с военными…

– Сколько их было?

– Трое.

– И ты всех убил?

– Обстоятельства сложились так, что я убил лишь одного, второго загрыз пес, а третий попал под огонь своего коллеги.

– Я надеюсь, эта была самооборона?

– Они хотели куда-то увести меня и, судя по разговору, не в райские кущи. Называли меня иммунным. Я отказался уходить, но меня, как оказалось, никто не спрашивал. Пришлось дать отпор.

– Ясно, а я вот полдеревни перебил собственноручно.

– Вы сейчас серьезно?

– Когда все началось, я и Кэрол не обратили на предупреждение о вирусе особого внимания. Мы надеялись, что он не коснется нас, обойдет стороной. Да если даже заразимся, мы понимали, что прожили интересную жизнь и если умрем на несколько лет раньше, ничего не изменится. Мы как бы смирились и морально подготовились к любому исходу. И вот прошло несколько месяцев после объявления о том, что разносчиками являются животные, к этому моменту я уже долгое время наблюдал за не совсем адекватным поведением людей, соседей и… жены. И все это время меня терзали сомнения, может, и я так же себя виду, просто не замечаю этого. Ведь дурак не знает, что он дурак. Но это оказалось пустым суждением. Как я говорил ранее, до всеобщего помешательства приезжали военные и перебили весь скот, после чего ситуация нисколько не улучшилась, наоборот, стало еще хуже. Кстати, все жители среднего и малого возраста покинули деревню, кто-то ушел сам, кто-то добровольно решил уехать с военными. В общем, остались одни старики. Мы тут варились сами по себе. Магазины встали, продукты перестали завозить, и тут началось самое «интересное». Изо дня в день пожилые знакомые люди вели мерзкое, жуткое сосуществование. Голод повлиял на их поведение, но кроме голода была еще и зараза… В один прекрасный день мое имя исчезло из памяти жены, ее речь стала невнятной, но она знала о неизбежности такого момента и предупредила меня заранее. Еще когда мы наслаждались ясностью ума, прямо на этом месте, где сейчас сидим мы, она увидела сумасшедшую, которая проходила мимо и которая была совсем недавно нормальным человеком. Видя симптомы этой болезни на живом примере, она взяла обещание с меня… Кэрол сказала, чтобы я лишил ее жизни, когда с ней произойдет то же самое, и после ее долгих уговоров я согласился. Я подписал обещание своим словом. Так вот, события продолжали развиваться и однажды к нам в дверь начали ломиться несколько жителей, я их знал, открыл дверь, и они словно оголтелые разбежались по дому в поиске пищи. У нас был запас продовольствия, но мы не могли позволить себе делиться. Мне пришлось достать винтовку и пригрозить стрельбой, но это не помогло. Их не испугала винтовка и даже разозлила… Я выстрелил, потом еще раз, потом еще. Я убил их. Наутро я похоронил три тела возле церкви, а после сел на стул перед входом в наше с Кэрол жилище в ожидании новых гостей. Я приступил к круглосуточному дежурству и охране дома. Порой приходилось спать по два, три часа в сутки и, как оказалось, не зря. В поиске пищи пришли другие, и я поступил с ними так же, как с предыдущими. Потом пришло еще несколько знакомых, и когда не осталось сил и терпения, я понял, что нужно делать. Я вышел на улицу и приступил к отстрелу оставшихся. После многочасовой охоты на людей, я… я рыдал, а затем хоронил каждого, копал могилы каждому. Но в деревне оставался еще один человек, человек, которому я когда-то давал обещание. Кэрол окончательно сломалась, и мне пришлось ее привязать. После того, как я откопал еще две могилы, для нее и для себя, я сел напротив потерянного взгляда жены. Вновь заплакал и поднес ствол к лицу дорогому мне человека. Я выстрелил, представляешь? Я, – медленно повторил Дэн, – выстрелил…

Джеймс сидел пообок от старика и не мог вымолвить ни слова. Дэн, вытирая слезы, дрожащим голосом продолжил:

– Иди в дом, парень. Мне нужно побыть одному.

Джеймс удалился на кресле, оставив старого Дэна один на один с калечащими душу воспоминаниями.