Последнее дыхание Брындза Роберт

Глава 48

Эрику разбудил телефон. Она попыталась нащупать его в темноте на кровати. Рядом никого не было, матрас был жесткий. Она дома. Ей приснилось, что она снова в Манчестере, снова в спецназе. Уже давно этот знакомый сон не беспокоил ее. Сон, в котором ей снова и снова приходилось проживать смерть мужа и пятерых коллег во время того злосчастного рейда на наркопритон.

Она была рада, что ее разбудили, но радость улетучилась, как только она увидела, кто звонит.

– Крейн, что случилось? Полшестого утра…

Она села и щелкнула выключателем прикроватного светильника. Когда она перестала жмуриться от яркого света, она увидела, что заснула прямо в одежде.

– Босс, в Бекенхеме только что было обнаружено тело молодой девушки. В мусорном баке. У нее темные волосы.

– Это Элла Уилкинсон?

– Мы еще не знаем, но все указывает на это.

Эрика почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Ей пришлось держаться за матрас, чтобы не упасть.

– Выезжаю.

Когда Эрика свернула на Коуперс-коуп-роуд в Бекенхеме, только начинало светать. Улица была широкая и зеленая, современные жилые комплексы соседствовали здесь с более старыми домами. Она проехала мимо двух старых домов с большими эркерными окнами, замедлила ход и увидела многоквартирный дом. Со стороны улицы уже выстроились патрульные автомобили с включенными маячками, сервисный автобус и минивэн судмедэкспертов. Эрика припарковалась в конце этой очереди и вышла из машины.

Дом из красного кирпича, рядом с которым нашли Эллу, был новостройкой. От проезжей части его отделял широкий вымощенный камнем проезд. Тротуар со стороны улицы огородили. От шумного бензинового генератора работали два больших прожектора. Справа от дороги была небольшая лужайка с насаждениями, а слева поставили огромный белый шатер, ограждающий место происшествия. Внутри горел свет. Эрика подняла голову и увидела, что точка, где она стоит, просматривается с двух сторон. В некоторых окнах горел свет и виднелись бледные лица жильцов, подглядывающих за происходящим.

Эрика предъявила удостоверение, надела голубой комбинезон и нырнула под ограждение. Первым она увидела Крейна, чей изможденный вид полностью отражал ее душевное состояние. Молча они подошли к шатру.

Внутри было жарко и тесно. Три мусорных бака под маленьким деревянным навесом освещали два мощных прожектора. На месте работал Айзек Стронг – он и два его помощника были одеты в комбинезоны и маски. Запах из мусорных баков, разогретых прожекторами, вызывал тошноту.

– Привет, – тихо поздоровался Айзек и показал на средний, черный, бак. Полукруглая голубая крышка была откинута назад.

Эрика и Крейн подошли ближе и заглянули внутрь. На спине лежала молодая жестоко избитая девушка – вся в грязи и засохшей крови. Темные длинные волосы висели паклями. Как и на предыдущих жертвах, ниже пояса одежды на ней не было. Темный топ прилип к телу и был пропитан кровью. На лбу была глубокая вмятина, левая скула пробита. Крейн отвернулся и закрыл рот рукой. Эрика заставила себя смотреть на несчастную жертву и впитывать в себя все произошедшее с ней.

– Это она. Это Элла Уилкинсон.

Глава 49

Когда они вышли из шатра сдавать комбинезоны, Эрика жадно вдохнула холодный воздух.

– Можем поговорить с Мартином Лейкерсфилдом, который ее нашел, – предложил Крейн, когда они вынырнули из-под оградительной ленты.

За патрульными машинами стояла «скорая помощь» с открытыми задними дверями. В ней кутался в красное одеяло Мартин – в джинсах и несвежей футболке «Манчестер Юнайтед» под джинсовой курткой. Эрика отметила, что выглядит он крайне подавленным: мешки под глазами, опухшее, небритое лицо.

– Я так понимаю, это вы нашли тело? – спросила она.

Мартин посмотрел на нее и кивнул.

– Я пошел выносить мусор и увидел его.

– Увидели его? – Эрика удивленно посмотрела на Крейна.

– Я плохо сплю. Всегда выхожу, когда тихо, и раскладываю мусор по контейнерам. Обычно в это время никого на улице не бывает.

– Кого вы видели на этот раз?

– Мужчину, как мне кажется, но он был в бейсболке.

– Какого роста?

– Невысокого. Кажется… плотного телосложения. Хотя все произошло очень быстро. Что-то в нем было странное.

– В смысле?

– Спокойствие, уверенность. Что-то пугающее.

– Вы уверены, что не видели его лицо?

– Уверен. Он убежал, но перед этим, мне показалось, он решал, не остаться ли ему и… не убрать ли меня.

– Он был на машине? – спросил Крейн.

– Он скрылся за углом. Кажется, я слышал звук двигателя. Он мог запарковаться за деревьями.

– Вы видели машину?

– Нет.

Эрика в бессилии провела рукой по волосам – как это возможно, чтобы убийца и на этот раз улизнул незамеченным?

– В какой квартире вы живете? – спросила она.

– Вот там, на третьем этаже. – Он указал на окно в левой половине дома.

– Это окно спальни или кухни?

– Ванной. Все эти окна на фасаде – окна ванных комнат.

Эрика насчитала три этажа по шесть окон.

– Вы не знаете, все ли квартиры окнами на улицу заселены?

– На первом этаже живет женщина, пожилая. Квартиру на втором этаже пытаются сдать. Я это знаю, потому что в прошлом месяце оттуда выехали шумные беспардонные жильцы. Девушка в мусорном баке совсем молодая…

Он закрыл рот рукой, чувствуя подступающую рвоту.

– Спасибо. Сейчас вам принесут чашку чая, и я кого-нибудь пришлю. У вас примут заявление.

Эрика и Крейн пошли назад, к бакам.

– Нужно поговорить со всеми, чьи окна выходят на парковку, и обойти квартиры рядом. Этот двор просматривается отовсюду. Не может быть, чтобы никто ничего не видел.

На тротуаре с другой стороны улицы начали собираться зеваки.

– Камер на этой улице нет, – сказал Крейн. – Чуть дальше есть частная камера спортивного клуба «Фитнес Ферст». Еще через четыреста метров – станция «Нью-Бекенхем», но ее камеры покрывают только подход к самой станции, до дороги не дотягиваются.

– Если он поехал в ту сторону, эти камеры тоже могли его засечь. Либо ему редкостно везет, либо он очень тщательно выбирает места, куда выбрасывает тела.

Глава 50

Когда Дэрил закончил с Эллой, она была почти неузнаваема. От побоев на ней не было живого места, и она кричала, как животное. Из-за сломанной челюсти этот крик был больше похож на крик пьяницы. К его крайнему удивлению, она все еще пыталась сопротивляться.

На этом этапе он посчитал, что время пришло, и достал скальпель, чтобы перерезать артерию. Он смотрел, как из раны вытекает кровь, и это зрелище доставляло ему самое невероятное наслаждение – словно электрические волны шли по венам. Наконец глаза Эллы потухли и она затихла.

Шатаясь, он вышел из сушильни в темную холодную ночь. Ноги сильно дрожали, и его начало рвать на снег рядом с замерзшим ручьем. Когда в желудке ничего не осталось, он лег лицом в снег. Уткнуться в холод разгоряченной кожей было необычайно приятно, и он лежал так долгое время, пока у него не успокоилось дыхание и снег не добрался до него сквозь одежду. По подземной трубе в сушильню поступала вода. К счастью, она не замерзла. Перетащив тело Эллы в машину, Дэрил вымылся под ледяной водой из шланга в печной камере, морщась от холода, и поехал по полю к воротам – и в Бекенхем, сбросить тело.

На ферму Дэрил вернулся незадолго до пяти, когда начинался утренний подой. Ему повезло, и он не столкнулся ни с кем из работников. Он поставил машину, принял долгий горячий душ и свалился в постель.

Проснулся он в час. Через голубые задернутые шторы светило яркое солнце. Тело ломило. В горле першило. Он потянулся к тумбочке за стаканом с водой. Между штор проник луч света и лег на потрепанный голубой ковер. Дэрил задумчиво смотрел, как в воздухе кружатся пылинки.

Вдруг тишину нарушил громкий звук, похожий на металлический перезвон, и Дэрил напрягся. Вскоре звук, похожий на тихий бой часов, повторился, и стало понятно, что он доносится из шкафа. Дэрил отбросил одеяло, спустил голые ноги на ковер и пошел к шкафу. Мебель в комнате не менялась с тех пор, как его прадед по отцовской линии построил этот дом. И кровать, и стол, и шкаф были из темного массива. Двустворчатый шкаф имел больше двух метров в высоту и возвышался почти до потолка. В левую дверь было встроено зеркало, покрывшееся черными пятнами, а в правой торчал маленький ключик с кельтским рисунком.

На третий раз Дэрил узнал звук – это был лязг металлических вешалок. Он остановился перед дверью и посмотрел на свое отражение. Бледные голые ноги в трусах, волосатое пузо. И тут он услышал скрип туго натянутой веревки.

– Нет, – прошептал он, отпрянув от шкафа.

Звук повторился, а за ним последовали удушливые хрипы и попытки откашляться.

– Нет. Это все происходит не на самом деле, это не правда, – убеждал себя Дэрил.

Маленький ключ в кельтском стиле повернулся, удушливые хрипы стали явственнее, и дверь с зеркалом стала медленно открываться.

Внутри, между длинными зимними куртками и офисной рубашкой Дэрила, в петле висел его брат Джо – в синих джинсах, белой футболке и кроссовках Nike. При жизни Джо был красив, но сейчас его лицо посерело и опухло, глаза с остановившимся взглядом наполнились кровью, а рот был растянут в широкой улыбке. Дэрил закрыл глаза, но это не помогло. Когда он их открыл, Джо продолжал висеть на туго натянутой скрипящей веревке. Ноги в кроссовках висели где-то в метре над дном шкафа. Вдруг из его неподвижного растянутого рта вырвался ужасающий смех, и Дэрил почувствовал, как что-то теплое и мокрое льется ему на трусы. Он посмотрел вниз. Джинсы Джо были расстегнуты, он держал в руках член и писал на Дэрила.

Вдруг лицо Джо оживилось, и он открыл рот.

– Обоссался, обоссался! – зашипел он, улыбаясь еще шире.

Дэрил резко проснулся и сел. В комнате было темно, в дверь громко колотили. Нетвердой походкой он подошел и открыл дверь. За ней стояли родители.

– Время полпервого, мать твою, – начал Джон. – Какого черта ты спишь?

– Я взял больничный, – ответил Дэрил, протирая глаза.

– Не взял, – вступила мать. – Только что звонила некая Брайони, сказала, что она твоя начальница, и спрашивала, где ты.

– Работа делает из обезьяны человека, – Джон тряс пальцем для пущей убедительности. – Работа есть работа, миллионы людей не могут ее найти.

– Я разберусь, пап.

Джон опустил взгляд.

– Да ты обос-с-сался!

Дэрил посмотрел вниз и, к своему ужасу, увидел, что все трусы у него мокрые.

– О, нет…

– Сколько ж тебе лет? Господи! – воскликнул Джон и, качая головой, пошел к лестнице.

– Мам, я не… я… – начал бормотать Дэрил, все еще во власти ночного кошмара.

Мэри обеспокоенно посмотрела на него, а потом нагнулась и начала стаскивать с него трусы.

– Нет! – запротестовал Дэрил, пытаясь отойти в комнату, но она уже схватилась за резинку.

– Перестань, мне надо их в стирку положить.

– Мама, пожалуйста.

В итоге мокрые трусы болтались у него где-то в области колен, и он задом пятился в комнату.

Мэри не сдавалась.

– Чего я там не видела. Положу их в стирку, – повторяла она, стаскивая их с его расставленных ног.

Дэрил оглянулся в поисках одежды. Ему ничего не оставалось, кроме как прикрыть наготу руками. Мать прошла мимо него в комнату, неся в руках трусы, с которых капало, и раздвинула шторы.

– Мам, уйди, – умолял Дэрил.

Она оглядела комнату – стол с компьютером, огромную ламинированную карту Большого Лондона на стене и большое желтое мокрое пятно на простыне. Дэрил лег на пол, прикрывая руками пах.

– Вымойся. Похоже, снова придется доставать пеленки, – бросила она, выходя из комнаты и на ходу размахивая мокрыми трусами.

Когда мать вышла, Дэрил встал и схватил со спинки стула полотенце. Его охватили стыд и смущение. Он посмотрел на шкаф. Последний раз он описался в шестнадцать лет, когда повесился Джо.

Глава 51

Поквартирный обход был проведен в полном объеме, но не принес никаких результатов. Никто не вспомнил ничего необычного за последние недели и никто ничего не видел в ночь происшествия. Камеры фитнес-клуба и железнодорожной станции не захватывали проезжую часть. А значит, убийце в очередной раз удалось приехать и уехать, не оставив и следа.

Эрика вернулась домой во второй половине дня и рухнула на диван в надежде поспать хотя бы несколько часов, но сон ее был неспокоен: ей снились побитые лица Джанель, Лейси и Эллы, а потом она оказалась на парковке, огороженной высоким забором. Дело было ночью, парковка была совершенно пустая, только в дальнем углу стоял черный мусорный бак. Над ним склонился мужчина невысокого роста в бейсболке. Она побежала к нему, поскальзываясь на снегу, схватила его за плечо, развернула к себе и сбросила кепку. Вместо лица у него было расплывчатое пятно. Она отпрянула и заглянула в бак. В нем лежала она сама – избитая, в крови, на мешках с мусором, в окружении яичной скорлупы и гниющей пищевой массы.

Эрику снова разбудил звонок. В темноте она нащупала телефон. Это был Айзек.

– Вскрытие завершено.

– Выезжаю.

Когда она подъехала к моргу в районе Пендж, шел мелкий дождь, и Эрика поскорее вбежала внутрь. На улице потеплело, мокрый снег перемежался с дождем. Айзек встретил ее у двери, и вместе они сразу пошли к телу Эллы. Его бригада – инспектор, криминалист, фотограф и хранитель личных вещей жертвы – уже собиралась уходить. Они кивнули Эрике, проходя мимо. Тело Эллы лежало на стальном столе под чистой белой простыней. Голова была открыта.

Эрика не находила в себе сил снова пройти через эту процедуру. Она уже знала, что ее ждет, знала, что эту девушку замучили самым жестоким образом.

– Постараюсь как можно быстрее, – тихо сказал Айзек, читая ее мысли. Он подошел к телу и снял простыню.

– Как и у Лейси Грин и Джанель Робинсон, у нее множество порезов, некоторые из них на момент смерти начали заживать. Рядом с левым соском рана, похожая на укус.

– Укус? Ведь предыдущих жертв он не кусал?

– Нет. К сожалению, след недостаточно четкий для более детального исследования. Левая скула, череп и правое запястье сломаны. Также сломано три левых ребра. На правом бедре перерезана артерия. Это и стало причиной смерти, как и в предыдущие разы.

Эрика закрыла глаза и положила руку себе на лоб. Когда она снова нашла в себе силы посмотреть на косой разрез на груди Эллы, аккуратно, но жестоко зашитый крупными стежками, у нее закружилась голова, и ей пришлось схватиться за край стола. Колени подкосились, и Айзек еле успел подхватить ее.

– Все хорошо, – ободряюще сказал он, крепко ее держа. Два ассистента недоуменно посмотрели на Эрику.

– Я в порядке, – сказала она. Но как только он ее отпустил, колени снова затряслись.

– Так, пойдем ко мне в кабинет, выпьешь стакан воды.

По сравнению с холодным моргом в кабинете Айзека было тепло и уютно. Эрика села в удобное кресло. Он подошел к маленькому холодильнику и достал бутылку воды. Она щедро отпила и откинулась на спинку.

– Ты бледная.

– Я всегда бледная, – пошутила Эрика.

Он взял ее запястье и стал считать удары.

– Какой у тебя пульс в состоянии покоя?

– Я не знаю.

– Спортом занимаешься?

– Я всегда куда-то бегу.

– Когда в последний раз здоровье проверяла?

– Где-то пару лет назад. Помнишь, когда меня ребенок укусил на Луишем-роу? Мне пришлось делать рентген, сдавать кровь и все остальное.

– И?

– Все нормально.

Айзек сел в кресло напротив.

– Ты нормально спишь?

– Иногда, но с этим расследованием не могу себе позволить такую роскошь.

– Так жить нельзя.

– А вот я так живу, – отрезала она и сделала еще несколько глотков воды. – Прости.

Тут, к своему ужасу, Эрика заплакала.

Айзек взял ее руку в свою, и она не стала ее отдергивать.

– Еще раз говорю, так жить нельзя, Эрика.

– Я больше не знаю, как надо жить. Когда я познакомилась с Марком, я отталкивала его. Не потому, что я не хотела быть с ним. Я быстро почувствовала, что мы стали одним целым. И у меня всегда было к кому вернуться домой. С кем куда-то пойти, с кем поделиться… Мне нужно это все, но даже тогда мне казалось это слабостью. Не знаю, понятно ли я говорю.

– Тебе казалось, что влюбиться – это слабость? – удивленно спросил Айзек, поведя бровью.

Эрика кивнула.

– Разве не проще, в итоге, быть одной? Ты неуязвима, никто не может у тебя ничего отнять.

– Это очень депрессивный взгляд на жизнь, Эрика.

– Ты же знаешь, каково это – терять близких. Стивен умер в прошлом году. Разве после этого ты можешь чувствовать себя в безопасности?

Айзек немного выпрямился, как будто его застали врасплох, и уже не выглядел так уверенно.

– Я любил Стивена, но мы были вместе всего пару лет, и, как ты помнишь, все было… бурно.

– Неважно, сколько времени ты его любил. От этого же ты не меньше скучаешь по нему.

Он кивнул. Эрика вытерла слезу.

– В том числе поэтому я и не хотела детей с Марком. То и дело откладывала… А он хотел детей.

Айзек сидел и молча слушал.

– А когда Марк умер, я пыталась просто жить. Мне казалось, если я проживу день, неделю, месяц, год, станет легче. Но легче не становится. И приходится смиряться не только с потерей – а она подтачивает меня каждый день, – но еще и как-то проживать всю эту жизнь, которая осталась впереди. Одной. И об этом никто ведь не хочет говорить?

Айзек кивнул.

– Люди как-то способны посочувствовать и понять, что ты пытаешься справиться с потерей. Но когда ты пытаешься заполнить пустоту, которую оставила потеря, – это просто невозможно. Знаешь, я где-то с Рождества встречаюсь с Питерсоном… то есть с Джеймсом.

– Он тебе нравится?

Эрика кивнула и потянулась за упаковкой бумажных платочков на столе.

– Он просто хочет быть со мной, а я его все время отталкиваю. Он такой хороший человек… как Марк – его все любили. Не понимаю, почему Марк должен был умереть, а я все еще здесь. Он был таким прекрасным человеком, а я просто сука.

Айзек засмеялся.

– Так и есть, ничего смешного.

– Ты не сука, но иногда тебе приходится ею казаться. Чтобы делать работу.

– Айзек, это дело… оно останется нераскрытым. Я это знаю. У меня нет ничего. И мне нужно везти сюда родителей Эллы Уилкинсон на опознание. А завтра надо ехать на похороны Спаркса. У него двое маленьких детей.

– Эрика, тебе нужно держаться. Хочешь у меня пожить несколько дней? Можешь уходить и приходить, когда захочешь. Иногда же нужно, чтобы кто-то был дома, когда ты возвращаешься. Я обещаю – руки распускать не буду.

Эрика засмеялась.

– Нет, спасибо, я просто хочу побыть одна.

– Нет, не хочешь. Я вскрываю людей каждый день, и многие из них очень молоды, им еще жить бы и жить. Я думаю, что, умирая, они жалели о многом, думали, что надо было быть добрее, больше любить, не так сильно нервничать. Езжай к Джеймсу. Кто знает – может, завтра ты уже будешь мертвая на том столе лежать.

– Жестко, но это правда, – сказала Эрика. – Тебе стоит чаще давать советы.

– Я так и делаю, но по большей части люди уже не могут воспользоваться моими советами. Они мертвы.

Эрика подошла к нему и от всего сердца обняла.

Глава 52

Питерсон сидел дома и смотрел телевизор. Около восьми вечера в дверь позвонили. Он выключил звук и пошел к двери. Увидев вымокшую насквозь Эрику с прилипшими к лицу волосами, он очень удивился. Несколько мгновений они стояли и молча смотрели друг на друга, только дождь барабанил по окнам.

– Дождь на улице? – спросил он.

– Немножко накрапывает, – ответила Эрика, и они оба рассмеялись.

– Заходи, женщина, а то замерзнешь насмерть, – отошел он в сторону, пропуская ее.

– Прости за то, что я сказала тогда.

Как только он закрыл дверь, она взяла его лицо в свои руки и поцеловала. От неожиданности Питерсон не сразу ответил ей. Стягивая друг с друга одежду, они добрались до спальни и упали на кровать.

– У тебя столько еды в шкафах, – удивилась Эрика, когда через пару часов они, проголодавшись, выползли из постели и взяли по холодному пиву.

Она ходила в его безразмерной футболке с истершимся изображением Скуби-Ду.

– Да? – переспросил он, сев в одних трусах на столешницу.

– У тебя тут даже есть листья кафир-лайма. Из них что – можно что-то приготовить?

– Карри. Блюда с лапшой. Кучу всего, – усмехнулся он и отхлебнул пиво.

– Видимо, мы зря заказали пиццу.

– В следующий раз я приготовлю тебе что-нибудь, – сказал он и спрыгнул, чтобы ее обнять.

Эрика провела руками по его гладкой мускулистой спине и ощутила тепло его кожи.

– Было бы здорово, – сказала она, положив подбородок ему на плечо. – Жаль, я такая высокая. Классно, когда можно положить голову на грудь мужчине. Это успокаивает.

– Хочешь, я положу свою голову тебе на грудь?

– Ха-ха, очень смешно.

Они стояли обнявшись, и Эрика рассматривала его квартиру. Это была классическая мужская берлога с черной кожаной мебелью и гигантским телевизором с игровой приставкой на ковре. Еще была его фотография в подростковом возрасте в окружении родителей, сестры и бабушек с дедушками. Когда-то он рассказывал, что его сестра покончила с собой, когда была подростком. Значит, она не единственная в этом мире потеряла близкого человека.

– Марк был немного ниже меня. И очень переживал из-за этого. Терпеть не мог, когда я носила каблуки. Я и так-то почти не носила, но иногда хотелось.

– Я не пытаюсь его заменить, – сказал Питерсон, заглядывая ей в глаза. – Я знаю, что это невозможно.

– Я знаю, что не пытаешься, но мне нужно жить дальше, и ты мне очень нравишься. И Марку бы ты понравился, мне кажется.

Питерсон снова прильнул к ней и поцеловал. В дверь позвонили.

– Это, наверное, пицца, – сказал он.

Они сели с горячей пиццей смотреть вечерние новости, открыв по новой бутылке пива. В национальных новостях не было упоминания о гибели Эллы Уилкинсон, но в новостях Лондона ее смерть стала темой номер один. Были и кадры из Бекенхема. К счастью, репортеры приехали на место уже после того, как судмедэксперты завершили свою работу, и засняли только полицейский кордон на парковке и одну-единственную патрульную машину. Им пришлось довольствоваться парой коротких интервью с жильцами – молодой женщиной с двумя маленькими детьми и пожилым мужчиной в кепке.

– Теперь я боюсь отпускать детей гулять одних, – сетовала женщина, держа за руки непоседливого сына и дочь.

– Это же ужас. Не ожидал, что такое может произойти в нашем районе, – жаловался пожилой мужчина в очках с толстыми линзами, жмурясь на камеру.

После этого показали женщину на фоне железных ворот. Вдали виднелся дом и дорога к нему. Дорога была в тени, а женщина, наоборот, попала под яркий свет прожектора. От порыва ветра ее волосы закрыли лицо, и она стала их убирать.

– Ночью полиция совершила рейд на ферму в тридцати километрах от Лондона, – с выражением докладывала корреспондентка. – Никого не арестовали, но местные жители недоумевают, связана ли гибель Эллы Уилкинсон со смертями Лейси Грин на севере Лондона и Джанель Робинсон – бездомной девушки, тело которой было найдено прошлым летом. Все жертвы были обнаружены в мусорных баках. Мы связывались с Лондонской полицией, но не смогли найти никого, кто мог бы это прокомментировать.

Дальше новости переключились на студию, где начался репортаж о нехватке велодорожек в районе Айлингтон.

– Терпеть не могу местные новости. Вроде бы им и сказать-то нечего, информации нет, но людей пугают изо всех сил.

– Может, людям как раз и нужно испугаться.

– И Мелани ведет себя непоследовательно… Мы сейчас чисто по-дружески беседуем, ладно? – оговорилась Эрика. Питерсон кивнул. – Сначала она активно включилась в дело, устроила для нас рейд, а сейчас опять куда-то запропастилась, и я не могу до нее дозвониться.

Словно в ответ на эту претензию у Эрики зазвонил телефон. Она вытерла руки и пошла к куртке, в которой он лежал.

– Не к ночи была помянута… – сказала она, показывая на телефон.

– Эрика, ты видела новости? – не здороваясь, спросила Мелани.

– Смотрю.

– Почему там сказали, что в полиции никто не смог прокомментировать?

– Потому что так и было. Я пыталась до тебя дозвониться. Колин все еще разгребает пресс-конференцию, а родители Эллы Уилкинсон только два часа назад опознали тело.

Мелани была вне себя от ярости.