Видящий. Небо на плечах Федорочев Алексей
– А здесь наша безусловная гордость! – торжественно произнес Петр Ильич, открывая собственным ключом очередную массивную дверь.
Войдя в новое помещение, первым делом я отказался от видения – марево от алексиума слепило. Источником излучения служила громадная футуристического вида конструкция в центре зала, больше всего смахивающая на танк.
– Единственный в мире аппарат, настроенный на поиск алексиума! Только неделю как закончили сборку! Я вам сейчас продемонстрирую его работу, – вынув из кармана осколок характерной пористой структуры, он предложил мне: – Разместите в любой точке!
Пожал плечами и положил алексиум у ближайшей стены, разницы не было никакой.
– Готово!
– Давайте поднимемся на балкон, оттуда будет нагляднее.
На террасе, опоясывающей зал, Грушин принял из рук ассистента пульт и начал набирать серию команд.
– Запомнили место? Теперь смотрите!
«Танк» ожил и завертел башней в поисках цели. После чего «дуло» безошибочно навелось на меня, а сама конструкция медленно двинулась в нашу сторону, игнорируя выложенную приманку. О боже, они ее еще и шагающей сделали?
– Что за черт?! – Академик остервенело забил по клавишам пульта. – Черт! Черт! Черт!
А эта махина уже скребла… лапами?.. ходулями?.. по стене в безуспешной попытке достать меня с балкона.
– Да что за чертовщина-то происходит?! – С Петра Ильича разом слетела вся надменность, и он уже просто колотил пультом по перилам, в то время как его помощники с воплями суетились вокруг нас, создавая панику. Взбесившаяся под нами машина, судорожными порывами тянущаяся ко второму ярусу, очень этому способствовала.
Отобрал у Грушина пульт и нажатием клавиши «вкл/выкл» прекратил весь этот балаган. Я, может, и не гений, но читать умею. А для тупых кнопка еще и покрашена в красный цвет была. Секунды тишины показались раем.
– Впечатляюще, – ничуть не покривил я душой, спрыгивая к «танку», Грушин механически спустился следом. – Я, как практик, все же посоветовал бы гусеницы к нему приделать или вообще сделать водоплавающим. Надеюсь, императорской фамилии вы вашего монстра еще не показывали? Хотя о чем я? Мы бы тогда с вами не разговаривали. Нескромный вопрос: вот он нашел алексиум, и что дальше?
– Простите за этот инцидент, до сих пор программа сбоев не давала… – все еще пребывая в прострации, проговорил академик.
– Она и сейчас не дала, разве вы не поняли?
– Что?..
– Во мне алексиума немного побольше, чем в вашем образце. Собственно, в любом сильном одаренном его около килограмма, плюс-минус, для вас же это не новость? Так что машина отработала как надо. Но я так и не услышал ответа: что этот агрегат должен был сделать, когда добрался бы до цели?
– Воткнул бы… колышек… Пометил бы место… – белея на глазах, произнес академик.
– Колышек? Видимо, вот этот? – указал я на связку металлических прутьев, притороченных на боку успокоившегося монстра. Теперь что-то и мне поплохело. – Знаете, это счастье, что вы пока не показывали свое детище никому в верхах. Не у всех мои нервы. А живым вы мне намного симпатичнее.
– Это же… но я же… – заело у академика.
Молча сделав глоток, я протянул ему фляжку с коньяком, которая была со мной почти всегда. Этот скотина выхлебал ее с ходу (а там, между прочим, не поддельный «Наполеон» плескался!), зато резко порозовел и начал соображать.
Комплекс я покидал чуть ли не лучшим другом Грушина. Пьянущий академик – а мы с ним продолжили снимать стресс в его кабинете – с искренними пожеланиями «заходить запросто» проводил меня до самой проходной, чего, как мне потом сказали, только император и удостаивался. Клялся в вечной любви и уважении под тявканье все тех же «одаренных» псов. Изливал душу. Обещал охранникам тонну мяса, а собакам – премию. Не то чтобы я принимал всерьез все эти пьяные бредни, но вот то, что назначенный на завтра императорский показ «Компаса» был отменен, я успел уловить. И это успокаивало. Члены августейшей фамилии по праву считались одними из самых сильных одаренных в стране, а значит, алексиума содержали немало. А выжить с «колышком» в груди… которых у машины было много…
Зевок, что не смог подавить, мигом придал презрительное выражение лицу девушки, которая до этого весьма заинтересованно стреляла глазками в мою сторону. Не пообещай я Лине встречу, мог бы спокойно дрыхнуть в своей берлоге вместо того, чтобы сидеть в Летнем саду и глазеть на проходящих мимо барышень.
– Ты уже здесь! – обрадовалась сестра, подходя к скамейке.
– Я же не женщина, чтобы опаздывать!
– Ладно тебе! Подумаешь, пришла на пять минут позже!
– На пятнадцать, – уточнил я, сверившись с часами.
– Все, прости-прости-прости! Я осознала всю степень своей ничтожности, возникшей в результате…
– Лина! – прервал я словесный поток, который мог изливаться еще несколько минут безостановочно. – Не валяй дурочку, давай по существу!
– По существу… – вмиг стала серьезной она. – Что не так с Мишей?
– Мм?..
– Для начала: почему он не наследник?
– А ты не находишь, что задаешь вопросы несколько не по адресу?
– Я спрашивала и у бабушки, и у дяди с тетей, все отделываются невнятными отговорками. Если честно, то мне просто не у кого больше спросить.
Посмотрел на княжну, нервно дергающую украшения на крохотной дамской сумочке. А ведь она уже не девочка: незаметно, но выросла, превратившись в весьма интересную девушку. В старые времена могла уже замужем быть. Так стоит ли скрывать то, что все равно когда-нибудь выползет на белый свет? И если рассуждать цинично, то плюс один к доверию от дочери рода Потемкиных мне не помешает.
– Там грязная история. Ты уверена, что хочешь ее знать?
– Хочу! – упрямо набычилась сестра.
Очернять в глазах Лины ее мать не хотелось, поэтому постарался обойтись без ненужных подробностей:
– Ты уже знаешь, что наш отец… скажем так, не очень внимательно относился к жене?
– Не просто знаю, я с этим выросла. Они вдвоем словно соревновались, кто кому больнее сделает, и нас постоянно в это втягивали. Тогда я этого не понимала, а сейчас даже… Извини, перебила, продолжай.
– Елизавета Михайловна до замужества к отцу неплохо вроде бы относилась. Сама понимаешь – свидетелем не был, но на свадебных фотографиях несчастной она не выглядит. Наверно, поначалу стремилась углы как-то сгладить, а когда не получилось… В общем, после Катиного рождения один из ваших людей проявил к ней чисто мужской интерес. И она ответила ему взаимностью. Миша не сын нашего отца.
«Фух!» – мысленно вытер я воображаемый пот, вроде справился.
– Не сходится, – спокойно возразила Лина. – Миша – вылитый отец, как и ты, кстати.
– Ага, а отец, в свою очередь, – вылитый дед. Только дед наш тоже… хм… до свадьбы погуливал. Потом, если верить Полине Зиновьевне, влюбился в нее и остепенился, но и у него имелся как минимум один внебрачный сын – Упилков.
– Гаврила Акимович? – недоверчиво переспросила Лина.
– Он самый. И он же Мишин отец, так что семейное сходство в данном случае не показатель.
– А показатель, видимо, анализ крови и… – Княжна замялась.
– Тоже в рот и нос ватными палочками лазили? – понимающе уточнил я. Сестра смущенно кивнула. – И мне. Вот вроде и неприличного ничего нет, а почему-то унизительно!
– А тебе когда?
– Как только с дедом и отцом познакомились. В первый же визит в ваш дом.
– А нам всем, когда отец погиб. Ты знаешь, как он погиб?
– Упилков застрелил, когда до цели добрались. Отец же ему доверял как брату. Что за цель – не спрашивай. На мне подписок и блокировок, как… много.
– А папе орден посмертно дали… Император на похоронах такую торжественную речь произнес. Папа… герой? – сдавленным голосом спросила Лина.
– Герой, герой, – обнял я плачущую сестру, злясь на Потемкиных.
Уж за столько времени могли бы и сочинить для девчонки приемлемую версию, самим же легче было бы. Насторожившимся охранникам сделал знак не приближаться, а когда один из них не послушался – ударил недовольством. Фамильный «шарм» мне пока не давался: слишком хрупки были положительные эмоции – моментально пропадали, стоило на них сосредоточиться, хотя небольшие подвижки в этом направлении у меня имелись. Зато отрицательные прекрасно получалось транслировать окружающим, а недавно вообще научился делать эти посылы адресными. Тоже результат. Вот и Линкин телохранитель сбился с шага и отступил обратно к товарищам под смешки остальных. Новенький, наверное, – остальные меня уже знали.
– Господи… какой позор! – разобрал я среди тихих всхлипов.
– Ты о чем?
– Мама… с… с дядей! За спиной отца… Незаконнорожденный брат!..
– Тогда почему ты все еще здесь? – зло встряхнул я Потемкину.
– Егор, прости-прости-прости… – зачастила она в попытке оправдаться. – Я не тебя имела в виду. Егор, прости…
Срываться на глупой девчонке не стоило, поэтому, взяв себя в руки, произнес:
– Красавица, я тебя предупреждал, что история грязная. Там все хороши! И то, что Павлу Александровичу дали посмертно орден, не делает его ни добрым человеком, ни любящим семьянином, ни тем более святым – сама же только что говорила! И я тебе другое скажу: Упилков ваш, который Гаврила Акимович, не в пустоте вырос. Мне, если честно, непонятно, какого… какой интерес у него был под родню прогибаться, он наверняка и без них мог небедным человеком стать. Но, допустим, любил он своего отца, хотел его, а может, и всей вашей семьи одобрение заслужить. А его раз за разом в грязь макали: дескать, знай свое место, выродок! А вы сейчас ту же ошибку с Михаилом собираетесь повторить. Скажи мне: в чем мальчишка-то виноват? К нему-то эта грязь как могла пристать?
– Ирина Воронцова сказала… что меня замуж никто не возьмет, потому что я теперь не из семьи наследника…
Господи, дай мне сил!
– И ты, конечно, останешься теперь старой девой навеки! Лина! Опомнись! Пусть ты не дочь нынешнего главы клана, но ты его племянница! Дочь и внучка предыдущих глав! Выше тебя по происхождению только дочери императора, которых, скорее всего, распихают по заграницам! Да, клановую долю отца вы не наследуете – не я писал ваш устав – но приданое за тобой все равно внушительное дадут. Или, может, ты уродина какая, что ничто твои богатства не перевесит? – повернул к себе зареванную мордашку. – Нет вроде. Красавица, сильная одаренная воздуха и жизни. Ну конечно! Кто ж на такую позарится-то! Только голь перекатная!
– Правда, красавица?
– Да нет, я все вру: нищенка, уродина и слабосилок!
– Егор! – Девичий кулачок ткнулся мне в печень.
– Вот, реветь хоть перестала! Не слушай чушь от всяких-разных. Твою Ирину мне уже год пытаются втюхать в жены всеми возможными способами, устал изворачиваться. И заметь, мое происхождение их абсолютно не волнует!
– Мужчинам многое прощается… – задумчиво произнесла Лина, пытаясь привести себя с помощью салфетки в порядок. Посмотрев на ее мучения, провел по лицу сестры ладонью, возвращая на место первозданную красоту.
– Спасибо, я не догадалась.
– Знаешь, мне странно, что ты, имея способности, почти их не применяешь.
– А как? Отец с нами в детстве занимался, но его тренировки больше на подготовку кланового бойца похожи были. Я хоть сейчас ураган могу создать. Хочешь?
– Спасибо, верю и так! Но ты же не только воздухом владеешь?
– Могу молнией поджарить. Водой залить.
– Тебя что, в коммандос готовили?
– Не знаю, а спросить теперь, сам понимаешь… – В разговоре повисла пауза. – Егор, что с Мишей будет?
– Не надо ко мне ничего применять, – попросил я, заметив, что Лина собирается воздействовать на меня техникой жизни, – да, не вовремя я напомнил сестре о ее возможностях. – Раз ты так хочешь правды – убьют его. В ближайшие четыре года. Закосят, конечно, под несчастный случай, но в живых вряд ли оставят.
– И ты так спокойно об этом говоришь?!
– Лина, давай начистоту! Для меня твой брат – абстрактная величина. А если вы, его родные люди, не собираетесь ничего предпринимать, то какое дело мне до него?
Сестра промолчала, а я продолжил:
– Парень может остаться в живых одним-единственным способом – сменив род на внеклановый. Причем настолько сильный, чтобы даже твои дядя с тетей побоялись с ним ссориться. Хочешь ему помочь – ищи, все в твоих руках!
– Спасибо, – произнесла сестра, выслушав мою сердитую отповедь.
– За что спасибо? – все еще на взводе спросил я.
– Что сказал правду. И дал подсказку.
Разговор у нас дальше плохо клеился, но и распрощаться мы почему-то никак не могли. Сестра словно специально задерживала меня, на ходу выдумывая новые причины.
– А насчет великих княжон ты не прав, – заявила она, когда все возможные темы для беседы окончательно иссякли.
– То есть?..
– Маловероятно, что их по заграницам выдадут. У императора одни дочери, государыня, дай бог ей здоровья, вряд ли подарит уже сына. А Юрий Алексеевич, племянник государя, который раньше наследником считался… там какая-то темная история зимой произошла, и даже пошли слухи, что он… – оглянувшись по сторонам, она шепотом произнесла мне на ухо: – из этих! Которые не женятся! – и уже снова нормальным голосом: – Есть мнение, что Ольгу Константиновну вскоре наследницей объявят.
– И как это связано?
– Самым прямым образом. Ее муж станет консортом, а на эту роль иностранца… вряд ли. Так что Ольгу Константиновну выдадут за имперца. И Анну Константиновну наверняка тоже.
– Выдадут и выдадут. – Вот делать мне нечего, как рассуждать о брачных перспективах великих княжон, когда меня дома недомятая кровать ждет! – Пойду я. То, что ты хотела знать, я тебе рассказал, а эти сплетни нам с тобой потом Полина Зиновьевна обязательно передаст. Еще и, будь уверена, как всегда, наши будущие свадьбы приплетет! Сами не рады будем.
Очередную попытку задержать себя под нелепым предлогом я решительно пресек, но, как оказалось, поздно: на аллее появилась знакомая личность в обществе еще одной знакомой личности. А виноватый взгляд Ангелины выдал ее с головой.
– Объясниться не хочешь? – спросил я у сестры.
– В чем? – Святая невинность!
– Например, что здесь делает Мария Задунайская?
– А что, гулять в Летнем саду уже преступление?
– Лина!..
– Да, я назначила ей встречу! Мы подруги!
– Тогда не смею мешать!
Раскланявшись с приближающимся Петром Волконским и его спутницей, несколько теснее положенного прижимавшейся к молодому человеку, отправился домой. Сумасшедшие дни подошли к концу, оставив мне в сухом остатке звание мастера, новые знакомства, новые связи и контракты, разрыв с нынешней пассией и страшный недосып, помноженный на усталость. Но, остановившись прямо на трапе «Касатки», чем удивил своих, я внезапно понял, что таки да, появление Маши в обществе Петра не оставило меня равнодушным! То, что я подсознательно привык считать своим, имело наглость взбрыкнуть! Эта мысль стоила более детального обдумывания на свежую голову.
Глава 2
Назло любой логике первым мы потеряли Шамана.
В конце зимы я нанял в помощь профессору сразу четырех хорошеньких ассистенток, мотивируя подготовкой к докладу и предстоящим выходом в свет его научных работ. Девушки были как на подбор (хотя почему как? – именно что на подбор!) – из достойных, но небогатых семей, а биография их была проверена до пеленок, чтобы никаких сюрпризов не содержала. Еще и постарался, чтобы с источниками все были, из-за этого даже от одной претендентки отказался – уж очень мне хотелось бушаринские гены как-то понадежнее пристроить.
Парням на этом огороде я строго-настрого пастись запретил. Ну-ну…
– Сердцу не прикажешь! – виновато провозгласил Алексей, ставя меня в известность о предстоящем бракосочетании.
Ага! Судя по скорости событий, еще кое-чему – тоже. Едва удержал эту реплику при себе.
Глядя на то, какими коровьими глазами Леха смотрит на свою избранницу, мысленно фыркнул: конец котенку, минус один! Личные дела четырех барышень я изучил вдоль и поперек, пока тасовал папки на столе, потом и на своем «детекторе лжи» не постеснялся всех прогнать. Ничего криминального или подспудного не нашел кроме вполне нормального желания как-то устроить свою судьбу, что, собственно, мне и требовалось. Зато теперь точно знал, что за фасадом милого Викиного личика скрывается стальной стержень характера. С такой женой не забалуешь. Профессору она стала бы верной подругой, помощницей и – я бы даже сказал – соратницей. Кем она станет пилоту – поглядим.
Хотя это я тут молодой и зеленый для семейной жизни, а Леха недавно тридцать три разменял, не мальчик уже, да и с тех пор, как ему вернули звание и награды, стал серьезнее и собраннее. Вроде бы тот же раздолбай, но… уже не тот. Бумаги на собственные рода они с Земелей чуть ли не на следующий день, как нас наградили, наперегонки в канцелярию отнесли. Бок в их забеге был третьим. Ордена, что нам всем вручили, давали такое право. И печатки свои они без лишних проволочек одновременно получили, так что проспоренный ящик коньяка занял положенное место в моем винном погребе (а у меня теперь был такой!). С фамилиями только поизгалялись: Ведов-Васин, Земелин-Васин и Боков-Васин, кто есть кто, надеюсь, объяснять не надо. Сказали, что мы теперь будем маленьким, но гордым кланом. Наверное, мне должно было польстить, но меня гораздо больше обрадовало, что ни один из них в армию не вернулся, хотя предлагали, и даже настойчиво. А эти заморочки с фамилиями… как тут бедная полиция с такими обычаями работает – вообще не представляю. Почему-то все время вспоминается знаменитое жегловское: «Она же Анна Ефидоренко, она же Элла Кацнельбоген, она же Людмила Огуренкова, она же Изольда Меньшова, она же Валентина Панеяд».
Но я отвлекся, а парочка уже нервничает.
– Рад за вас! – одобрил предстоящее действо, чем вызвал заметное облегчение у волновавшихся до этого голубков. – Мальчишник, надеюсь, не зажмешь?
А вот этот вопрос невесте не понравился.
– Если ты не против, я бы у Бушарина поляну накрыл. Посидим, как в старые времена?.. – В отличие от Лехи я стоял лицом к ним обоим, так что заметил многообещающий взгляд на профиль пилота от его подруги. Ну точно, конец парню!
– Нормальная идея! – Что бы ни думала о нас Вика, но никакого непотребства на этих междусобойчиках мы не устраивали. – Когда теперь соберемся!
– Ну я же не на войну ухожу! – продолжил оправдываться неделей позже счастливый жених, развалившись на любимом продавленном диване бушаринского ангара, из которого профессор собирался в скором времени съезжать. Новый корпус для лаборатории ударными темпами достраивался на участке неподалеку. Здание будет замечательное: светлое, просторное, но почему-то сомневаюсь, что в нем можно будет так же душевно посидеть.
– Хуже, брат, все значительно хуже! С войны есть хотя бы шанс живым вернуться. По ранению там или по инвалидности. Отпуск получить! – измывался над Лехой Олег. – А ты? Сгинешь в пучине семейного быта! А ведь таким парнем был! Помянем!
– Помянем! – подхватили мы, чокнувшись кто чем.
– Да ну вас! – ничуть не обидевшись, отмахнулся Шаман от наших подначек. – Посмотрю, как вы сами потом жениться будете!
– Э нет, Алексей! – неожиданно для всех возразил ему Александр Леонидович. – Пусть сами вы дезертируете с нашего холостяцкого фронта, но нас этими упадническими настроениями не заражайте! Мы сильны в единстве!!! – гордо окончил он свою речь под наши поощряющие выкрики и аплодисменты.
– Что значит дезертирую?! Я заманиваю врага в ловушку! Чтобы изучить и победить!
– Ты сдался в плен, слабак! И вот-вот капитулируешь! У твоей невесты даже имя говорящее – Виктория!
Чем полагается заниматься на мальчишнике? Повеселиться за счет жениха и напомнить ему напоследок все прелести холостой жизни, которой он лишается. Самым трудным делом при подготовке для меня было найти стриптизершу, согласную выпрыгнуть из торта, – идея оказалась новаторской. Потому что нашествия проституток в святая святых нашей базы, как предложил поначалу Метла, я в непечатных выражениях не согласовал. Да и сам Ваня, уверен, не стал бы пользоваться услугами местных путан – с Ириной у него по-прежнему было все серьезно, а свадьба планировалась по окончании учебы.
– А ведь я, Александр Леонидович, угодил в капкан, расставленный на вас! – выдал меня Леха с потрохами спустя добрый десяток тостов.
– Читайте, Алексей! – порывшись на стеллаже, протянул ему Бушарин папку с газетными вырезками, посвященными его выступлению в Академии наук.
– Проф! Вы что?! Человек, который собрался жениться, резко глупеет! Я не уверен, что алфавит ему теперь под силу! – перехватил Земеля бумаги у Шамана. – А что читать? «Величайший ум нашего века…»
– Вот! Достаточно! – прервал его тот самый величайший ум. – Все слышали?! И вы, Алексей, почему-то думаете, что такая простейшая задачка была мне не по силам? Я отдаю должное деликатности нашего главы, – насмешливый поклон в мою сторону, – но, заметьте, в капкан попал все же не я!
От стыда мне захотелось провалиться сквозь землю, не думал, что вечно витающий в эмпиреях профессор так легко разгадает мой план.
– Не смущайтесь, Егор, я оценил вашу заботу, – добил меня проф. – Просто эти барышни оказались не в моем вкусе. Но я с нетерпением жду нового набора, у нас же теперь Олег на очереди!
Земеля, хихикавший до этого над моим неловким положением, раскашлялся и отчаянно замахал руками под наш дружный хохот.
Немного успокоившись, я решил, что есть в этой идее рациональное зерно: медовые ловушки далеко не сегодня изобрели, а мой ближний круг, ведущий несколько свободный образ жизни, в этом плане доставлял беспокойство. Так что женить не только Бушарина на заранее проверенной и лояльной девушке весьма заманчиво. Вот только сам себе усмехнулся: все-таки я тоже Потемкин – планировал свести одних, а результат получил с другими, и дальше наверняка пойдет так же.
Но все равно профессор – тролль!
А почти под конец вечера сюрприз преподнес Саша, вырвавшийся в столицу специально ради этого сборища:
– Я, наверное, тоже женюсь…
– О-о-о! – раздался хор нетрезвых голосов. Захмелеть нам было вообще-то сложно, но поскольку мы уже несколько часов хоть и не старательно, но прикладывали к этому усилия, то результат к полуночи появился.
– На ком? Мы ее знаем? – азартно накинулись мы на нашего москвича.
– На Аленке… – Бок так прятал глаза, что я заподозрил худшее и не ошибся. – На бывшей своей.
– Э-э-э… А как же «никогда-никогда» и «чтоб я еще раз!»? – Метла, как всегда, что думал, то и говорил, но и остальным было не менее любопытно.
– Ну-у-у, – сконфуженно протянул пилот, – так случилось! – Это реально гениальная отмазка!!! – Они с Туськой летом должны ко мне приехать. Туське в старшую школу нынче идти, а чему ее в нашем городишке толком научат? Это ж дыра дырой, и школы там соответствующие! Меня самого в тринадцать родители в Благовещенск учиться отправили, но я-то парнем был, да и мамина сестра тогда еще там жила – все не один! Пусть уж лучше в Москву перебираются.
– Насчет дыры категорически не согласен! – громко возразил Шаман, бывший родом из тех же краев. – Места у нас красивейшие, а охота вообще лучшая в империи! Медведи сами под ружье выскакивают!
– Охотничек! – упрекнул его бывший сослуживец. – Тебе явно хватит! Где охота, и где Туська?!
– Да, это я не подумавши…
– А жениться-то снова зачем? – непосредственный Ваня никак не мог успокоиться.
– Молодые вы еще… не поймете… – вздохнул «аксакал», взмахом руки закрывая тему.
Мы не сговариваясь переглянулись, включая профессора, который так-то был на год старше Бока, и молча согласились: молодые, не поймем. А как целитель в категории мастера от себя добавлю: идиотизм не лечится, но кто ему доктор?
– Бок! Фрекен Бок тебе в жены! – надо же! Проклял, похоже! – Так теперь и ты нам мальчишник должен! Зажмешь – уроем! – разрядил я обстановку. – А сейчас внимание! Торт для жениха! – По моему сигналу Ван и Ли, то садившиеся со всеми за стол, то порывавшиеся нас обслуживать, унеслись за подарком для Шамана. Только бы стриптизерша не уснула, пока ждала!
Наблюдая за потрясенными поначалу от развернувшегося представления лицами товарищей, подвел итог: мальчишник удался. Но танцовщицу, между прочим, увел с собой Бушарин, не дав жениху даже шанса на последний загул. Однозначно, тролль!
Пока мы весело издевались над Шаманом, наперебой выдавая ему все более бестолковые напутствия на грядущую семейную жизнь, в Москве зверски убивали успешного предпринимателя Гавриленкова Ивана Ивановича. Проломленный череп, восемь ножевых ранений, из которых половина смертельных, и все это – из-за жалких пяти сотен рублей и часов. Грабителям не повезло: практически из той самой подворотни они выскочили на патруль, оказали сопротивление и были перебиты. Но остывающему телу купца было уже все равно.
Наташка…
Недолгим было ее счастье, а с мужем, как я знал, они жили нормально. Не сказать, чтобы так уж тщательно следил за ее судьбой, но раз в пару месяцев сжатые доклады получал.
Первым порывом было бросить все и сорваться в Первопрестольную, но получил жесткий отпор от Земели:
– И в качестве кого ты собираешься появиться на похоронах?
– Ну, она же вроде как тетка мне…
– Тетка она, причем неблизкая, позволь тебе напомнить, провинциальному мальчику Гене Иванову! Который, если ты забыл, вдрызг с ней разругался и съехал домой как раз из-за свадьбы с Иваном! – Эту историю мы с Наташкой выдумали тогда, чтобы заткнуть рты всем любопытным кумушкам. Иначе началось бы: «а что-то давно Геночку не видно?», «а почему он больше Гавриленкову не помогает?» и прочая. А так поскандалил и получил указание на дверь, скатертью дорога. Дело житейское. – Вдобавок на похороны может и настоящая ее семья приехать. Им ты тоже в родственники набиваться будешь?
– Нет уж, спасибо! У меня и так родня за последние годы в геометрической прогрессии прибывает. То ли дело в детстве – только мама с братом да дед, не то что теперь… А если под собственным именем?
– Ты сам-то как себе это представляешь? Граф Васин, любимчик императора…
– Достали уже подкалывать этим!
– Столичный светский щеголь… – ничуть не обратил внимания Олег на мое возмущение.
– Еще скажи – щегол! – буркнул я, уже понимая, что никуда не поеду.
– …на похоронах мелкого дворянчика, где десятки людей опознают его как…
– Да понял я уже! Не надо нотаций! – Иногда Олег становился занудой почище Бориса. – Не сердись! Я сглупил, но теперь понял. Жалко Наташку…
– Наталью и мне жаль, она хорошая женщина. Боялась нас до чертиков, но все-таки помогла тогда. Я, наверное, с Алексеем и Ваней договорюсь: попросим Сашу, чтобы передал ей наши соболезнования. Венок еще закажем. Гавриленков, при всей своей неотесанности, все же неплохим человеком был.
– Наталья?! Боялась?! – Моему удивлению не было предела, из всей фразы я вычленил только этот момент.
– До дрожи! – подтвердил он. – А ты разве не замечал, что простые люди нас чаще всего опасаются?
– Нет…
– Тогда обрати внимание как-нибудь хотя бы на своего Рогова – он в этом отношении очень показателен. Как он ведет себя с обычными людьми и как с нами – очень много нового узнаешь. И, Василь, кстати, больше недолюбливает темных вроде меня, на Шамана с Боком он не так реагирует.
– Честно, не обращал… Но логика же есть, типа огненные вспыльчивы сами по себе!
Земеля так выразительно посмотрел на меня, что я сразу вспомнил, кто в нашей компании является истинным флегматиком.
– Да… – признал заблуждение. – Но знаешь, это иногда даже забавно.
– Что?
– Что от меня никто в страхе не разбегается только потому, что мне не так много лет и я выбрал профессию целителя. А ведь я, в отличие от вас, могу убить кого угодно абсолютно незаметно. И Наташка об этом если не знала, то догадывалась. А уж Рогов-то знает гораздо лучше любого. Но при этом меня почти не опасается.
Скептической миной Олег изобразил все свое отношение к моему заявлению:
– Почему не боялась Наталья – сказать не могу, вероятно, ваши совместные приключения давали ей такое право. А вот как раз Василий-то тебя боится больше всех, просто хорошо скрывает. И еще азартен, нравится ему тигра за усы дергать. Но ты прав, остальные этого парадокса не замечают. Наверное, тоже стереотипы.
– Ладно, стереотипы стереотипами, а что с Наташкой делать?
– Ничего. Соболезнования Бок передаст и присмотрит заодно, если надо – поможет. А сам не порть ни себе, ни вдове репутацию, ей и без тебя несладко теперь.
Как ни рвалась моя душа в Москву утешить хорошенькую вдову купца (и честно скажу: не знаю, чего больше было в этом порыве), но Олег был прав – мне там не место. А вскоре и собственная круговерть захлестнула. Май, приближающаяся сессия, предстоящая свадьба Алексея с Викой и бал выпускников гимназии, на который я когда-то пригласил княжну Задунайскую. Кто кого тогда ангажировал – еще неизвестно, но сейчас мне это было на руку. Отдавать свое я пока был не готов!
– Шер, скотина, ты линяешь! – попытка отделаться от персонального почитателя вышла безуспешной – скотине было пофиг. Весом мы сравнялись, но четыре опорных лапы против двух давали преимущество – пришлось чесать подставленную спину от ушей до хвоста.
– Шер, фу! – раздался окрик Маши, вышедшей меня встречать.
Пес укоризненно посмотрел на нее, всем видом изображая: «Хозяйка, это не то, что ты думаешь!» Но все же отошел в сторонку, адресуя мне взглядом: «Извини, брат, служба!»
– Рад видеть вас, Мария Кирилловна! – поприветствовал я княжну.
С недавних пор наши отношения снова переродились в нарочито официальные.
– Здравствуйте, Егор Николаевич! Отец вас ждет, – даже излишне равнодушно произнесла княжна, поворачиваясь, чтобы сопроводить меня в кабинет. И это показное безразличие говорило больше тысячи слов и жестов.
Пользуясь случаем, пока мы наедине, поторопился спросить:
– Ваше согласие быть моей партнершей на балу все еще в силе?
– Вы сомневаетесь в моем слове?! – Вот теперь стало заметно, что в предках у нее сплошь аристократы – настолько яростно блеснули ее глаза.
– Я приглашал на бал маленькую симпатичную девочку, а теперь вижу перед собой чудесную красавицу! – Произнося эту фразу, я развел руки в беспомощном жесте.
Прогиб был засчитан, княжна смягчилась:
– Слово от возраста не зависит, уж вы-то это должны знать!
– Благодарю, я заеду за вами в два.
Поднимаясь за Марией по их роскошной лестнице, прокручивал про себя всю историю своих взаимоотношений с Задунайскими в свете нового интереса. И выводы получались… неоднозначные.
Помимо той самой пресловутой «дружбы», что существовала между мной и этой семьей, гораздо прочнее нас связал совместный проект – строительство промежуточного терминала для кораблей торгового флота клана. Специально или нет – а я все же думаю, что с умыслом, – в качестве родовых земель император подарил мне почти идеально подходящий для этой цели остров. Я до сих пор плохо разбираюсь в морской навигации – это за гранью моих интересов, а уж два года назад был откровенно дуб дубом, поэтому долгое время даже не рассматривал ничего подобного, предполагая устроить на Багряном базу каких-нибудь орнитологов и метеостанцию. Хорошо, что успел договориться только с синоптиками: устав ждать от тупоумного графа предложений, князь Кирилл Александрович сам вышел на меня со своим проектом. По-дружески.
Соблазн просто сдать остров в аренду на девяносто девять лет был велик. Основной плюс – никаких тебе забот! Зато на счет будут ежегодно приходить денежки. Из которых, правда, львиная доля уйдет на те самые налоги за родовые земли. Остатка вместе с потемкинскими отчислениями мне вполне хватило бы на безбедную жизнь, но…
Во-первых, в моем окружении имелся такой полезный человек, как Борис, у которого был калькулятор вместо мозга и нюх на прибыль. И я никак не мог принять подобное решение, не посоветовавшись с ним.
Ведь это именно Черный тогда, в две тысячи девятнадцатом, увидев накорябанный мной вариант контракта с Потемкиными, высказал много разных слов, мало вяжущихся с его строгим воспитанием, но, окончив свою эмоциональную речь уже ставшей классикой фразой: «Ты безнадежен!» – перечеркал бумагу и составил практически с чистого листа новое соглашение. И именно Борис не давал залежаться капающим по договору процентам. Он, по-моему, особый кайф ловил от всех этих сделок, еще и заставляя отца им гордиться и немного досадовать при встречах – не того сына он наследником объявил. Артем Ярцев, закончив учебу, честно впрягся в управление семейной империей, но звезд с неба не хватал.
А во-вторых, в полный рост встал на дыбы личный хомяк – бессмысленный и беспощадный. Я сам удивился, когда осознал, что скорее совсем оставлю остров в покое, чем дам на нем наживаться чужим людям. Пусть и «друзьям».
Торговались и утрясали формальности мы долго, почти три месяца. И это была ошибка Задунайских – чем больше времени проходило, тем лучше я узнавал, что за сокровище попало мне в руки. На своих землях я мог все! Нет, одно-единственное исключение имелось: необходимо было полностью обеспечивать и соблюдать права граждан империи, постоянно проживающих на моей территории. Но их-то на Багряном и не было! Не подходил он для постоянного проживания!
А это – всего-навсего! – означало, что строительство порта ни с кем согласовывать не надо. Просто оцените масштаб:
Порт, огромный терминал – представили себе, все же видели хотя бы по телеку?!
Ни с кем – ни с имперскими службами, а бюрократия и здесь наше все, ни с экологами, ни с пожарными, ни с архитектурой, ни с единым человеком, кроме меня любимого, но уж с собой-то я как-нибудь договорюсь!
Согласовывать – тонны бумажек в ста экземплярах, потраченных нервов, взяток, откатов, да просто убитого времени, в конце концов!
Читать бесплатно другие книги:
