Запасной путь Тумановский Ежи
Крупнокалиберный пулемет загрохотал так, как ему и было положено: солидно и оглушающе. Вдали цепочкой поднялись фонтанчики земли и ринулись наперерез бегущим оленям. Костя навел камеру на губернатора, но один из «костюмов» решительно положил ладонь на объектив. Марина прикрыла глаза, показывая, что сейчас лучше не спорить, и Костя послушно выключил камеру.
Грохот пулемета оборвался так же внезапно, как и начался.
– Смотри, вроде попал, а? – возбужденно спрашивал губернатор у кого-то за своей спиной.
Снова надрывно завыл тепловозный гудок.
– Да что они там рассигналились? – с досадой спросил Кудыкин неизвестно у кого.
Снова загрохотал пулемет – на этот раз у станка стоял один из людей губернатора, причем полы его расстегнутого пиджака живописно развевались на ветру. Хватило его, правда, тоже ненадолго: потирая руки, он отошел в сторону и принялся что-то радостно объяснять губернатору и двум солдатам, стоящим рядом.
Рядом с Костей прошел машинист и остановился перед Кудыкиным, всем своим видом пытаясь обратить на себя его внимание.
– Ты чего, Иваныч? – озабоченно спросил полковник.
– Как чего? – удивился машинист. – Вызывали – вот и пришел.
– Кто тебя вызывал? – в свою очередь удивился Кудыкин.
– Так вы же и вызывали. Мне Петька сказал. Так мол и так, товарищ полковник поговорить зовет.
– Да ты в своем уме, Иваныч? – слегка раздраженным голосом спросил Кудыкин. – Мы сколько раз с тобой тут ездили – я тебя хоть раз из кабины во время движения дергал?
– Дак Петька же сказал…
– Вот иди и разбирайся со своим Петькой, – нетерпеливо сказал Кудыкин. – Сам за него хлопотал, вот и думай, что у парня с головой приключилось. Не звал я тебя.
– Отличный спец, – забормотал машинист, делая шаг назад, – все равно надо было еще людей в спецсоставе обкатывать.
Но Кудыкин демонстративно отвернулся от него. За разговором отчетливо чувствовался какой-то недавний конфликт.
– Костя, Марина, – оказалось, что, пока он прислушивался к чужому разговору, сзади к нему подошла Наталья в сопровождении Вадика. – Роман Андреевич готов сказать речь, но только внутри вагона. Наружу, сказал, не пойдет.
– Не пойдет, – подтвердил телохранитель.
– Давайте, пока он в настроении, все снимем и закончим эту историю, – просительно продолжала Наташка. – А то найдет на него еще что-нибудь…
– Вы нас простите, если мы ненадолго отвлечемся от нашей увлекательной беседы? – улыбнулась Марина Ломакину.
– Да конечно, какой вопрос! – быстро ответил тот. – А я пока навещу нашу лабораторию, проверю кое-что.
Все вместе они двинулись в сторону люка в крыше, причем впереди всех оказался машинист, наконец очнувшийся от своих мыслей.
Вдруг вагон ощутимо качнулся, и поезд начал резко забирать вправо. Машинист в недоумении остановился и принялся озираться по сторонам. Вадик с Наташкой чуть было не налетели на него и тоже были вынуждены остановиться. Несколько секунд ничего не происходило, и лишь машинист был похож на человека, внезапно получившего удар по голове.
– Эй, уважаемый, тебе плохо? – участливо хлопнул его Вадик по плечу.
– Куда это мы едем? – тупо спросил машинист неизвестно у кого.
Вадик на мгновение застыл, пытаясь осмыслить услышанное, и вдруг заржал. Рассмеялся и Костя – настолько странным показался ему вопрос человека, лучше других знавшего, куда именно он ведет свой состав. Но в этот момент все звуки перекрыл мощный голос Кудыкина:
– Иваныч, растудыть тебя под хвост! Это что такое?!
– Щас разберусь, товарищ полковник! – растерянно крикнул в ответ машинист. – Щас остановимся и все выясним! Петька!!
Несмотря на возраст, он рванул вниз по лестнице, как заправский спортсмен.
– Что происходит? – тревожно спросил губернатор у Кудыкина, и его голос отчетливо прозвучал в мгновенно наступившей тишине, нарушаемой лишь стуком колес.
– Все в порядке, не волнуйтесь, – тут же громко ответил Кудыкин. – У нас несколько путей, и мы решили показать вам, как легко наш состав маневрирует между ними. Прошу не обращать внимания, скоро доедем до станции и вернемся обратно.
Внезапно оказалось, что лес держался не так уж и далеко от поезда. Не прошло и трех минут с момента перехода на другую ветку, как он оказался совсем рядом, приближаясь сразу с обеих сторон, словно загоняя железнодорожное полотно в узкий темно-зеленый коридор.
– Брешет, – уверенно сказала Марина на ухо Косте. – Пойдем-ка быстрее разберемся с трясущимся замзамом. И бегом обратно – чую: скоро тут интересно будет.
Они начали спускаться по лестнице вслед за Вадиком и Наташкой. Судя по участившемуся стуку колес и более интенсивному покачиванию вагона, поезд набирал скорость.
Внутри складского вагона два солдата выглядывали наружу сквозь смотровые щели рядом с пулеметами. Наташка и Вадик успели сразу же пройти в соседний вагон охраны следом за машинистом, а Марину один из солдат остановил вежливо, почти подобострастно, но твердо.
– Извините ради всего святого, – сказал он с чуть заметным говором, выдававшим в нем жителя глубинки, – но не сказали ли вам: куда мы свернули?
– А разве это не обычный ваш маршрут? – тут же спросила Марина, не только останавливаясь, но увлекая солдата подальше от лестницы.
«Словно суслика, что выбрался из норки в поисках зерна, но вдруг оказался в цепких когтях хищника», – подумал Костя.
Он тоже остановился и, поскольку вопрос задавали не ему, принялся разглядывать бесконечные стеллажи складского вагона. На одной из полок, почти незаметный среди ящиков и тюков, завернутых в брезент, «косил» от исполнения обязанностей один из охранников бронепоезда, видимо на практике проверяя народную мудрость «солдат спит – служба идет».
– Нееет, – робко протянул солдат, не ожидавший такого напора.
– Ну хоть раз-то вы этим маршрутом ездили? – продолжала добиваться своего Марина.
– Вообще-то, это военная тайна, – неожиданно встрял второй солдат.
– Завянь, стручок, – небрежно кинула ему Марина. – Если происходит что-то выходящее за обычные рамки, то при таком скоплении важных людей ваше молчание может быть истолковано как военное преступление.
– Не ругайтесь, – жалобно попросил первый солдат. – Никакой тайны в этом нет – мы ничего не подписывали про маршруты. У нас одна-единственная ветка отремонтирована: до станции, пару сотен метров вдоль перрона, и с полкилометра после него. А сейчас мы еще даже до остатков водокачки не доехали, но ушли вправо. И скорость. Чувствуете? Мы набираем скорость. Мы никогда здесь с такой скоростью не ездим.
– А пару дней назад, – внезапно встрял второй солдат, видимо нисколько не обидевшийся на резкую отповедь, – сталкеры снова слышали призрак старого поезда. Вам этого не понять, а мы немного послужили здесь и скажу честно: побаиваемся.
– Вы что, всерьез верите в призрак поезда? – поразилась Марина.
– Он своими глазами видел его! – с неприятным возбуждением в голосе сказал первый солдат, кивая на второго.
– Видел, – подтвердил тот. – Только начальство не поверило. Сказали, что почудилось мне со страху. А мне не почудилось. Мы в сумерках шли малым ходом, я стоял наблюдателем и видел вдали силуэт паровоза и двух вагонов. Он просто проехал по чистому полю и ушел в лес. Как растворился. И сталкеры не раз слышали звуки последнего поезда Зоны. Говорят, кто такое слышит, у того кровь в жилах стынет!
По лестнице протопали ботинки и рядом с дверью в соседний вагон появился Кудыкин. На мгновение Косте показалось, что полковник сейчас накричит на Марину, но тот лишь смерил солдат и шуструю репортершу тяжелым взглядом и резко качнул головой. Когда ситуация того требовала, Марина не просто умела заткнуться, но, казалось, могла читать мысли. Не говоря больше ни слова, она быстро прошмыгнула мимо Кудыкина в вагон охраны. Костя заторопился следом. Позади хлопнула дверь и невнятно взревел полковник, явно воспитывая разговорчивых солдат.
Снять интервью, впрочем, не получилось. Роман Андреевич сидел, забившись в угол, и неподвижно смотрел в одну точку. Загораживая его от незримой пока опасности, внушительно пошевеливал плечами Вадик. На вопросительный взгляд Марины он лишь состроил кислую мину и едва заметно покачал головой, одновременно показывая пальцем в сторону следующего отсека.
Почти в ту же секунду с другого конца вагона донеслись приглушенные дверями крики машиниста. Марина рванула вперед по коридору, словно собака, учуявшая дичь. Костя припустил следом. В следующем отсеке он увидел Наташку, отрешенно смотрящую в окно, но окликать не стал и просто прошел мимо.
– Петька, гад! – надрывался кто-то в переходе между вагоном охраны и тепловозом. – Ты что же удумал, поганец?! Открывай! Немедленно открой, а то хуже будет!
Фоном этому ультиматуму звучали тяжелые удары в металлическую дверь.
Помешкав лишь долю секунды, Марина решительно вышла в тамбур. У дверей, ведущих в тепловоз, стояли Миха, машинист и один из солдат-охранников, с коротким автоматом наперевес.
– А что происходит, мальчики? – невинным голосом поинтересовалась Марина.
Машинист бросил в ее сторону неприязненный взгляд и снова заорал, видимо надеясь, что его слова преодолеют бронированную дверь и достигнут ушей помощника даже сквозь рев дизелей:
– Петька! Последний раз прошу! Потом пеняй на себя!
– Закрылся его помощник в кабине, заблокировал дверь и ходу прибавил, – пояснил Миха. – Видать, крыша потекла у пацана. И ведь не достать его там – защита сработана на совесть. Такую дверь не всякая взрывчатка возьмет.
– Что ж делать-то? – жалобно спросил машинист. – А если он там помрет? Надо же как-то его оттуда извлекать. Спасать надо парня!
– А он когда по крыше тепловоза лазил, – подал голос из-за спины Марины Костя, – он как туда попадал? Я не видел, чтоб он на складской вагон переходил.
– Так он в окно, – светлея лицом сказал машинист. – Только кто ж полезет? Я не управлюсь, годы не те…
– Да нет проблем, отец, – хмыкнул Миха. – Я залезу. Нас этому учили, да и практика есть. Надеюсь, он окошко не додумается закрыть? Психи – они того, умные бывают.
– Иванов! – завопил из глубины вагона Роман Андреевич. – Немедленно сюда!
– Вот упырь, – проворчал Миха. – Сейчас ведь еще не пустит. Я рядом с ним, по инструкции, должен сидеть.
– Я ему все объясню, – успокаивающе сказала Марина и нехорошо усмехнулась.
Солдата с автоматом оставили на всякий случай в тамбуре, а сами двинулись обратно. Туда, откуда доносились полные ужаса крики Романа Андреевича.
За окнами по обеим сторонам от вагона убегали назад плотные стены совсем уже близкого леса. Стало заметно темнее. И Костя против воли ощутил, как где-то глубоко внутри шевельнулся страх. Экспедиция шла совершенно не так, как было запланировано, и могла в любой момент закончиться банальным крушением. Скорость у состава, конечно, все равно была относительно невысока, но сама мысль о возможности оказаться в лежащем на боку вагоне вызывала неприятный дискомфорт.
Возле Романа Андреевича и Вадика уже стоял полковник Кудыкин.
– Успокойтесь, ситуация под контролем, – говорил он, коротко поглядывая на приближающуюся по коридору процессию. – Тепловоз выполнит маневр по запасному пути и вернется обратно на станцию.
– Где мой второй телохранитель? – с надрывом, почти стонал чиновник. – Иванов!
– Товарищ полковник, – быстро сказал Миха. – Помощник закрылся изнутри. Разрешите, я через окно его достану? У меня есть подготовка. Вряд ли ваши солдаты умеют штурмовать вагоны на ходу.
– Хорошо, давай, – сказал Кудыкин. – Вон там за дверью есть пара толковых солдат – бери в помощь.
– Роман Андреич. – Миха оттеснил Вадика. – Разрешите, я отойду минут на пятнадцать – надо помочь машинисту кое с чем.
– Твое дело меня охранять, а не шляться где попало, – неожиданно грубо ответил Роман Андреевич.
Кудыкин в это время слушал торопливое бормотание машиниста, и с каждой секундой лицо его становилось все мрачнее. Стоящий рядом Костя отчетливо услышал, как полковник тихо сказал машинисту на ухо:
– Ты хоть примерно понимаешь, как далеко мы ушли с основной ветки? Если через пять минут не разберешься со своим придурковатым помощником, я прикажу пристрелить его через окно.
Машинист отпрянул в сторону и с испугом посмотрел на полковника.
– Иваныч, ты понимаешь, что мы в любой момент можем уйти под откос? – значительно громче спросил Кудыкин, и Костя вдруг понял, что свои слова полковник неофициально адресует испуганному чиновнику.
– Ну что, ваше благородие, – с презрением в голосе сказала Марина, наклоняясь так, чтобы посмотреть на Романа Андреевича, почти целиком спрятавшегося за спиной Вадика. – Дашь телака на десять минут или предпочитаешь в канаве сгнить?
– Пусть идет, мне что – жалко что ли?! – истерично взвизгнул чиновник и закрыл лицо руками.
– Все, быстро наверх, – тут же принялся командовать Кудыкин. – И побыстрей, побыстрей! Господа журналисты, оставайтесь здесь – мне совсем не нужны расследования с этим ЧП на уровне министерства.
Миха и машинист быстро зашагали в сторону перехода к складскому вагону.
– Вы не можете нас ограничить в получении информации, – запротестовала Марина. – Все отснятые материалы вам потом покажем и удалим все, что скажете.
– Марина, – проникновенно сказал Кудыкин, – поищите идиотов для своих манипуляций среди гостей нашего поезда. Позже. А пока я запрещаю покидать вагон. И никто вас ни в чем не ограничивает. Вы же пришли брать интервью у Романа Андреевича? Вот и берите себе на здоровье.
Когда за полковником закрылась дверь тамбура, Марина дернула Костю за рукав:
– К тепловозу, живо!
Они вернулись по коридору к оставленному у перехода в тепловоз солдату.
– Ну что, слышно что-нибудь? – спросила Марина, прикладываясь ухом к бронированной двери.
– Не, тишина, – ответил тот. – Вы бы голову от двери убрали. Она сюда открывается. Как бы не досталось вам, если изнутри ее резко откроют.
Марина послушно отступила в сторону и вперила требовательный взгляд в солдата:
– А что, служивый, давно у Кудыкина с машинистом конфликт?
– Не знаю, – равнодушно ответил тот. – Мне вообще-то обсуждать с вами начальство не положено.
– Ну, машинист тебе не начальник, – парировала Марина.
– Да все равно не положено, – спокойно сказал автоматчик, и Костя отметил про себя, что, в отличие от большинства совсем молодых солдат на бронепоезде, этот выглядел возрастным.
Несколько минут прошло в напряженной тишине. Продолжали торопливо отстукивать рваный ритм колеса. За дверью в вагоне охраны слышались голоса – видимо, Кудыкин прогнал зевак с крыши.
Внезапно поезд начал замедлять ход.
Заскрипели тормозные колодки, тело ощутимо потянуло вперед, и Костя даже уперся рукой в стену, чтобы не упасть.
– Похоже, Миха все-таки забрался в тепловоз, – подмигнула Марина автоматчику, но тот лишь слабо улыбнулся в ответ и ничего не ответил.
Вдруг откуда-то снаружи раздался резкий хлопок. По вагону прошел гул, по крыше прокатился металлический звон. Марина с непониманием уставилась в потолок, Костя растерянно закрутил головой. И лишь солдат, до того расслабленно стоявший у стены, весь сжался, оскалился и шагнул к внешней двери.
Снаружи кто-то сильно забарабанил в бронированный борт тяжелым молотком, да так быстро, что оставлялось только удивляться крепости рук бегущего вдоль состава хулигана. Поезд перешел на экстренное торможение: почти весь шум теперь перекрывался свистом тормозных колодок. Солдат выглянул в смотровую щель, а затем отодвинул небольшую заслонку и выставил наружу автоматный ствол.
– Это что? – громко спросила Марина. – Нападение?!
Откуда-то сверху, едва слышимый, но все-таки отчетливо различимый, раздался пронзительный человеческий вопль. И тут же загрохотало сразу несколько пулеметов. Судя по звукам – из вагона охраны и с крыши складского вагона. А затем, сперва в один в борт бронепоезда, а следом и во второй, словно сыпануло металлическим горохом.
Марина испуганно присела и отползла к противоположной стене. Автоматчик прижал приклад к щеке и дал короткую очередь куда-то наружу. Грохот автомата в тесном помещении оглушил и заставил Костю закрыть руками уши. На пол посыпались дымящиеся гильзы. Воздух мгновенно пропитался запахом горячего металла и пороховой вонью. Костя сперва боялся подняться, но потом любопытство пересилило и он, схватившись руками за какой-то выступ, осторожно выглянул в смотровую щель на второй внешней двери. Прижался коленями к двери, всмотрелся…
На фоне медленно уползающей вправо стены леса, длинными перебежками перемещались фигуры людей в камуфляжной одежде. Судя по вспышкам выстрелов и новой порции тяжелых ударов в борт, они стреляли по бронепоезду. Причем было их достаточно много, и, судя по всему, они загодя рассредоточились вдоль путей: впереди по ходу движения, на темном фоне леса, также начали сверкать вспышки выстрелов.
Россыпь гулких ударов в броню совсем рядом со смотровой щелью заставила Костю отпрянуть в сторону. Он прижался к стене тамбура и с надеждой посмотрел наверх. Как раз в этот момент почти синхронно оборвался оглушающий грохот пулеметов на крыше и в вагоне охраны, и стала слышна хаотичная стрельба автоматов.
– Что происходит?! – закричала Марина, испуганно озираясь по сторонам.
– Ложитесь на пол и лежите, – быстро оглянувшись, сказал автоматчик. – Первый раз такое вижу: нас вроде как пытаются взять штурмом. Эх, напрасно начали поезд тормозить!
Он отвернулся и дал несколько коротких очередей. Снова откуда-то сверху донесся рокот пулемета. А затем жуткий грохот на несколько секунд оглушил людей. Вагон ощутимо вздрогнул и словно бы даже накренился, заскрипев всеми своими сочленениями.
– Ого! – заорал автоматчик. – Это чем же по нам вдарили?!
Со стороны тепловоза послышались пистолетные выстрелы, а следом – душераздирающий вопль. Межвагонная дверь распахнулась и на пороге появился тот самый молодой парень, которого Костя недавно видел на крыше тепловоза. Его искаженное лицо было похоже на кровавую маску, на плече, быстро пропитывая ткань спецовки, расплывалось темное пятно. Парень обвел тамбур безумным взглядом, закатил глаза и рухнул на пол. Следом в дверном проеме возник взъерошенный Миха с пистолетом в руке. Его галстук был наполовину распущен и лежал на плече, лицо походило на звериный оскал, а поперек белой рубахи, прячась под костюмом, набухал ярко-алым длинный порез.
Заметив Костю, Миха кивнул ему, плюнул на лежащее тело и лишь после этого хрипло сказал:
– Прикинь, пытался поезд остановить, паскуда. А если встанем – каюк, возьмут нас штурмом. Тепловоз водить умеешь? А то машинист может и не добраться сверху-то.
– Неееет, – слабым голосом сказал Костя. – Я никогда не пробовал даже…
– Что происходит, Миша? – испуганно спросила Марина. – Кто на нас напал?
– Да какая разница? – бросил Миха. – Выскочили из леса, обстреляли толпу на крыше и бегут следом, видимо надеются, что остановимся. А этот гад как раз тормоза зачем-то врубил. Свяжите руки козлу, а то вдруг очухается. А я попробую ходу прибавить этому аппарату.
Он вернулся в тепловоз, хлопнула дверь.
– Эй, я умею! – запоздало крикнул автоматчик, потом вытащил из кармана и бросил Косте пучок пластиковых стяжек. – Вяжи ему руки. А я Мишке помогу.
Костя взял одну стяжку и принялся неумело ворочать раненого. Тот застонал, но глаз так и не открыл. На полу медленно растекалась темно-красная лужа. С обеих сторон в бронированные борта поезда снова посыпались тяжелые удары. В соседнем вагоне загрохотали пулеметы, глуша все прочие звуки. Марина испуганно закрыла голову руками и замерла. Поезд перестал тормозить и, кажется, снова принялся набирать ход. Еще несколько минут гремели выстрелы и жутко долбили в борта пули, но вскоре все стихло.
Дверь из вагона охраны открылась и на пороге появились машинист и Кудыкин. Следом за ними в тамбур протиснулись двое солдат. Голова полковника была небрежно перевязана окровавленным бинтом, но голос не утратил твердости.
– Иваныч, ты давай тут не застревай, – скомандовал Кудыкин, заметив лежащего на полу помощника машиниста. – Мы тут и без тебя разберемся. Так, дамочка, оператор – дуйте в вагон, нечего вам тут делать. Бойцы, этого тащите в ближний отсек и зовите медика. Если гнида сдохнет, я медика сам удавлю.
Машинист горестно сказал «Эх, Петька», но послушно бросился в тепловоз.
9
Вагон охраны оказался заполнен людьми. Видимо все, кто недавно любовался видами на обзорных площадках, теперь теснились в коридорах или выглядывали из отсеков. Марина и Костя протолкались к тому отсеку, где недавно видели Наташку, но там теперь был организован мини-лазарет: несколько человек сидели и лежали в разных позах, перевязанные наспех бинтами. Одного из них как раз заканчивали бинтовать два солдата.
Наташка, Роман Андреевич и Вадик обнаружились в той части вагона, где еще совсем недавно должен был состояться праздничный обед. Людей здесь оказалось поменьше: за большим столом было немало свободного места на скамейках – наверное, несмотря на случившееся, большинство «костюмов» старались избегать большого начальника.
Роман Андреевич представлял собой жалкое зрелище. За какие-то четверть часа он растерял всю свою уверенность и лоск и теперь выглядел настолько непрезентабельно, что вызывал желание сказать что-нибудь утешительное. Он сидел в самом углу на длинной скамье, а рядом с ним разместились хмурый Вадик и напуганная Наташка. Правда, стоило Косте встретиться с ним глазами, как всякое желание разговаривать с чиновником испарилось, даже не успев окончательно оформиться. Несмотря на нештатную ситуацию, затравленный взгляд Романа Андреевича выглядел, мягко говоря, несоразмерным возможной опасности.
Напротив чиновника – через стол – никто не садился. «Костюмы» делали вид, что им гораздо интереснее стоять и сидеть рядом с проходом, чем по соседству с трусливым начальством. Тревожные взгляды, которыми съемочную группу встретили присутствующие, отбили всякое желание о чем-то спрашивать: было очевидно, что люди напуганы и сами ничего не понимают.
Костя решительно протолкался в дальний угол. Водрузив кофр с камерой на стол, он устроился на широкой скамье. И тут же мысленно пожалел об этом: рядом уселась, уже успевшая прийти в себя, Марина. Которой, разумеется, требовалось излить на кого-нибудь свои переживания. Причем жертва как раз была полностью готова к «разделке». Костя, зная жесткость, и даже черствость Марины в уличении чужих недостатков, заранее содрогнулся.
– Ну что, Роман Андреевич, – ядовито сказала Марина, – опасность почти миновала, можно начинать придумывать торжественную речь о вашем героизме, с которым вы отстояли поезд, набитый женщинами и детьми…
Костя понимал, что Марину понесло. И что авторитету большого чиновника сейчас наносится сокрушительный удар, который он вряд ли забудет по возвращении в столицу. Тем удивительней оказалась реакция Романа Андреевича.
– Какая же ты дура, – сказал он тихо, но отчетливо. – Ничего не миновало. Все только начинается.
Сказано это было так горько и с таким убеждением, что Марина остановилась на полуслове, а все, кто только что тихо переговаривались и вроде бы ничего не слышали, – разом замолчали. В полной тишине постукивали, судя по звуку, снова замедляясь, колеса вагона. Протяжно засвистел гудок паровоза. Роман Андреевич положил руки на стол и уронил на них голову. Да так и застыл в позе полной безнадежности.
– Не только слушать – смотреть противно! – презрительно сказала Марина, встала из-за стола и протиснулась между «костюмами» в коридор.
На нее смотрели с осуждением, но она проигнорировала все взгляды и уставилась в окно, словно демонстрируя, что в отличие от большого начальника сумела сохранить присутствие духа. И только Костя видел, что опытной самоуверенной репортерше просто нечего больше сказать.
Он перевел взгляд на Наташку. Та смотрела на него большими глазами, но, кажется, не видела. Он подмигнул ей и даже потянулся через стол рукой в ее сторону, но она так и сидела, даже не моргая. Момент для проявления заботы был не самый подходящий, и Костя убрал руку.
Только теперь он осознал, что совсем недавно подвергся самой настоящей опасности. По ногам и спине до сих пор пробегала нервная дрожь, а спину холодила мокрая от пота ткань майки. Теперь слова майора, который рассказывал им о бронепоезде перед экспедицией, уже не казались ему смешными, а многократный «запас прочности» состава воспринимался, как прозорливая предусмотрительность.
В томительном ожидании прошло несколько минут. Поезд постепенно замедлял ход, но не останавливался.
– Господа журналисты, – прервал его размышления голос Кудыкина. Полковник уже стоял возле двери, ведущей в складской вагон. Лицо его оставалось невозмутимым, несмотря на большое алое пятно, расплывшееся на белых бинтах. – Прошу вас следовать за мной в штабной вагон на совещание. Будете вести хронику событий и все тщательно записывать.
10
Первое удивление от перемены отношения к съемочной группе быстро прошло. В штабном вагоне их ждал губернатор, и лицо его не предвещало ничего хорошего. Он прохаживался из угла в угол, сцепив руки за спиной «в замок», и напоминал хищника в клетке. На угловом диване расположились Ломакин, майор, командующий охраной поезда, какой-то человек в спецовке, видимо представляющий ремонтно-обслуживающий персонал экспедиции, и два человека в костюмах, из числа заместителей губернатора.
– Может быть, вы объясните нам, что здесь происходит?! – немедленно обрушился губернатор на Кудыкина, с каждым словом, впрочем, сбавляя тон. Но увидев входящих следом Марину и Костю, он буквально взбеленился: – А эти что здесь делают?! Полковник, вы в своем уме?
– Насколько я помню, – сухо сказал Кудыкин, – вы совсем недавно говорили, что присутствие журналистов на поезде согласовано с министром. Я командую экспедицией, и с этого момента репортеры тринадцатого канала будут тщательно фиксировать все происходящее. У меня нет желания потом годами доказывать, что я все сделал и сказал именно так, как написано в моем рапорте. Константин, будьте добры включить камеру и начать запись. А вы, Марина, записывайте все, что посчитаете важным, как можно тщательнее.
– Ваше право, – с вызовом сказал губернатор, враждебно глядя на съемочную группу, – но мне кажется, что вы допускаете огромную ошибку. Если информация о том, что здесь произошло, просочится наружу, пострадаю не только я. Ваша голова тоже, знаете ли…
– А вы не волнуйтесь за мою голову, – холодно оборвал его Кудыкин. – Вот выведем состав из Зоны, сдадим раненых в госпиталь – тогда подумаем о головах и карьерах.
– Ну смотрите, дело ваше.
Марина с иронией посмотрела на губернатора и прошла к пустующему креслу. Костя включил камеру и направил на Кудыкина.
– Товарищ полковник, – гундосо проскрипела рация на поясе у Кудыкина голосом машиниста, – никого сзади давно не видно. Давайте тормознем.
– Тормози, – сказал Кудыкин в рацию. – Но будь наготове.
– Есть!
– Сафроненко, охранение на обзорной поставил?
– Так точно, товарищ полковник, – поднялся с дивана майор.
– Сиди, не до субординации сейчас. Рации людям раздал?
– Так точно, все на одной частоте.
– Отлично. Кто там у тебя за старшего остался?
– Сержант Козлов.
– Козлов, слышишь меня? – спросил Кудыкин в рацию. – Козлов!
– Слышу, товарищ полковник, – чуть прошипев, разродилась рация бодрым голосом сержанта.
– Приказываю открыть хранилище и подготовить спецсредства.
– Есть, взять спецсредства!
– Итак, господа, – сказал Кудыкин, подходя к столу и раскладывая на нем большую топографическую карту, – произошло невозможное. То, чего не могло произойти в принципе. В итоге, мы потеряли двух человек убитыми. Пятеро ранено. Один пропал без вести. Рядовой Ерохин. Вроде бы, сослуживцы видели, как его сбросило с поезда взрывной волной. Итого, восемь человек личного состава выведено из строя. Это, разумеется, самая настоящая беда. Но для того, чтобы беда не превратилась в катастрофу, мы не должны паниковать или совершать необдуманные поступки.
Поезд весьма ощутимо начал тормозить, и Костя присел на край дивана, продолжая снимать Кудыкина.
– Попробую теперь объяснить, что именно случилось, – продолжал тем временем полковник, не спеша прикрепляя карту магнитами к белой металлической доске. – Вот здесь поезд внезапно ушел с единственно возможного пути и оказался на старой ветке, которую мы только планировали начать разведывать в следующем году. Я поговорил с Иванычем – похоже, что там кто-то оборудовал скрытую «стрелку» и даже восстановил пути. Это значит, что поезд атаковали не просто какие-то случайные бандиты. Нападение готовили долго и тщательно. А помощник машиниста был в сговоре с нападавшими. Его еще предстоит допросить, как следует, но главное он уже и так рассказал.
– Товарищ полковник, – прогундосила рация. – У нас ЧП. Помощника машиниста перенесли в лабораторию, как в самое надежное место. Профессор Ломакин сам предложил. Но когда я отошел к другим раненым, помощник машиниста, видимо, очнулся и зачем-то сунул руку в преобразователь напряжения. Откачивали, но ничего сделать не смогли. Помощник машиниста умер от сочетания пулевой и электротравмы.
– Дьявол, – с досадой сказал Кудыкин. – Как сглазил.
– Я ничего не понял про «стрелку», – сказал раздраженно губернатор. – Вы можете объяснить без этих дурацких ребусов?
– Бандиты сумели проложить недостающие рельсы от нашего основного пути до другой уцелевшей ветки дороги, – терпеливо сказал Кудыкин. – И поставили свою стрелку. Мы здесь ездили не один раз, и ничего не видели. Значит, все было хорошо замаскировано. А сегодня они перевели стрелку и пустили состав по своей ветке. Помощник машиниста должен был просто остановить поезд в условленном месте, чтобы штурмовые группы бандитов могли забросать охрану гранатами. Помните, тепловозные гудки? Это помощник подавал сигнал бандитам.
– Не понимаю, – сказала вдруг Марина. – Мы ведь в любом случае остановились бы, обнаружив, что поехали не туда. Зачем эта затея с помощником машиниста?
– Вы наблюдательны. Но вот, смотрите. – Кудыкин наконец расправил карту на доске и принялся показывать кончиком карандаша. – Вот Периметр, вот старая станция, куда мы должны были попасть. Ложная «стрелка» была устроена здесь. С учетом нашей обычной скорости, мы бы остановились примерно здесь. И если раньше тут был заболоченный участок – видите эти обозначения? – то сейчас там, скорее всего, малопроходимые поля аномалий. Поэтому предатель и разогнал сперва поезд. Чтобы мы остановились немного подальше. Примерно тут. На взгорочке. Но мы не дали ему остановить поезд в нужном месте. И забраться к нам на состав штурмовая группа не смогла. Бандиты, правда, все равно нас обстреляли, но и сами получили хороший урок на будущее.
Вслед за протяжным скрипом тормозных колодок последовал толчок, и поезд остановился. В наступившей тишине все начали переглядываться, а губернатор сказал:
– Это все прекрасно. Но что дальше?
– Об этом я и хотел поговорить на совещании, – ответил Кудыкин, – поскольку на борту нашего спецсостава слишком много посторонних людей.
– Надеюсь, вы не планируете нас высадить, – с нервным смешком сказал губернатор.
– Дело вот в чем. – Кудыкин медленно осмотрел всех присутствующих. – Мы можем, конечно, проехать на скорости в обратную сторону. Но если они подорвут рельсы или выведут из строя стрелку – состав уйдет под откос. Поэтому я предпочел бы вызвать подкрепление, немного подождать и только потом осторожно вернуться к развилке. Чтобы с той стороны нас было кому подстраховать. Может быть, я слишком осторожен и бандиты давно разбежались. Но рисковать в сложившейся ситуации я не имею права.
– И долго потребуется ждать? – спросила Марина.
– Думаю, что часа четыре будет вполне достаточно. Я все это вам говорю только для того, чтобы вы осознали: другого варианта нет. Но и ничего страшного в этом нет. Осознали и доходчиво объяснили это всем остальным.
– То есть вы хотите, чтобы мы застряли в этом ужасном месте на несколько часов? – поразился губернатор. – Полковник Кудыкин, у вас самая настоящая крепость на колесах, полно солдат с автоматами, а вы боитесь каких-то уголовников?
– Эти уголовники, – спокойно ответил Кудыкин, – только что сделали по нашему составу два выстрела из гранатомета. По счастью, бронеколпак с орудием необитаем, а лаборатория имеет слишком солидную защиту. Но попади они в складской вагон, вы бы сейчас не говорили мне о моих ресурсах, а лежали бы где-нибудь в тамбуре. И медленно остывали.
– Как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне? – вспылил губернатор. – Немедленно примите меры к возвращению поезда на базу! Я не собираюсь тут ждать! У меня здесь чиновник из министерства между прочим!
– Вот этого я и боялся, – скривившись, сказал Кудыкин. – Послушайте меня внимательно. На этом поезде командую я. И будет здесь только так, как я говорю. Поэтому прошу вас пройти в вагон охраны, объяснить ситуацию нашим гостям. А потом можете возвращаться. И Романа Андреевича с собой возьмите. Для вас я готов предоставить спальные места в штабном вагоне.
– Вы ответите за это свое самоуправство, – злобно сказал губернатор, бессильно сжимая кулаки.
– А что будет, если мы поедем дальше? – неожиданно спросил Костя, о существовании которого все давно уже забыли.
– Примерно через четыре-пять километров, – впервые подал голос Ломакин, – железнодорожные пути разрушены. У нас есть средства дистанционного контроля, с помощью которых можно оценивать целостность рельсовых ниток на расстоянии до десяти километров.
– Так давайте проверим целостность путей в другую сторону, – сказал Костя. – И если окажется, что дорога цела, – вернемся.
Несколько секунд все молчали, «переваривая» услышанное. Потом Ломакин сказал:
– Молодой человек прав. А я – старый кретин.
Кудыкин, казалось, смутился, а губернатор подошел и пожал Косте руку:
– Молодчина, оператор! Военные даже до такой элементарщины додуматься не смогли.
– Это не совсем элементарщина, – подал голос Ломакин. – Надо будет кое-что перенастроить, хотя это и займет не более получаса.
– Полчаса я готов подождать, – великодушно согласился губернатор.
– И это не исключает риска подрыва путей прямо под колесами состава, – вкрадчиво добавил Кудыкин.
– Знаете что! – «взорвался» губернатор. – Хватит нас пугать! Вызывайте свое подкрепление, но поедем, как только профессор разберется с аппаратурой!
– Вы забываете – здесь командую я, – сдержанно напомнил ему полковник.
– А это ненадолго, – хамовато ответил губернатор. – Как только мы пересечем Периметр, я тут же поставлю вопрос о вашей компетентности в роли руководителя экспедиции!
– Ваше право, но пока…
– Хватит болтать! Включайте свою рацию и зовите подмогу! Это давно уже надо было сделать, вместо того, чтобы лясы точить!
– В Зоне дальняя радиосвязь не действует, – спокойно сказал Кудыкин, но Косте показалось, что полковник сдерживается из последних сил, и он даже слегка испугался, что прямо здесь и сейчас губернатора могут арестовать, а то и стукнуть прилюдно в глаз. – Сигнал бедствия сейчас подадим.
Полковник открыл высокий металлический шкаф, в котором обнаружились ряды автоматов, закрепленных в вертикальном положении, и стопки снаряженных магазинов, и вытащил с верхней полки несколько сигнальных ракет.
– Товарищ майор, товарищ полковник, – в шуме и треске помех «ожила» рация. – Видимость падает, туман! Какие будут указания?
– Проклятье, – выругался Кудыкин. – Господа, возвращайтесь в вагон охраны. Поверьте: все будет сделано наилучшим образом и никому ничего не угрожает. Сейчас мы подадим условный сигнал и можно будет вообще никуда не двигаться.
Быстрым шагом Кудыкин двинулся в дальний конец вагона. Немного помедлив, Костя выключил камеру и поспешил следом. Перед выходом в тамбур, соединяющий штабной вагон с лабораторией, наверх уходила почти вертикальная металлическая лестница. Полковник ловко поднялся по ней и откинул в сторону потолочный люк. Костя полез следом и оказался на совсем небольшой обзорной площадке штабного вагона.
Поезд стоял посреди леса. Когда-то здесь справа и слева от железнодорожного полотна деревья были вырублены человеком, а теперь, судя по всему, какая-то другая сила не подпускала древесное воинство слишком близко к рельсам. Вокруг виднелись следы многочисленных пожаров, лежали тонкие деревца, разбитые в щепу и успевшие превратиться в странные длинные гнилушки, но молодая поросль продолжала в изобилии расти вдоль незримой границы аномального поля. Солнце над головой тонуло в белесой мути, а в той стороне, откуда поезд недавно пришел, неспешно плыли над самой землей неряшливые белые клочья тяжелого тумана.
Читать бесплатно другие книги:
