Путешествия Тафа (сборник) Мартин Джордж

10

— Ненавижу гравитацию, — говорила Толли Мьюн увеличенному улыбающемуся изображению Джозена Раэла, закончив свой отчет об обеде. — Она меня выматывает, и просто страшно подумать, что эта чертова тяжесть делает с моими мышцами и органами. И как вы, «червяки», можете так жить? А эта жуткая еда! Просто неприлично было смотреть, как он ее поглощает. А запахи!

— Начальник порта, лучше обсудим более важные вещи, — сказал Раэл. — Значит, дело сделано? Мы его взяли?

— Мы взяли его кошку, — угрюмо поправила она. — Точнее, я взяла его кошку.

Словно почуяв, что говорят о ней, Паника завыла и прижалась мордочкой к прутьям металлопластиковой клетки, которую люди из службы безопасности пристроили в углу комнаты Толли Мьюн. Кошка все время выла, она явно плохо себя чувствовала в невесомости и постоянно теряла равновесие, когда пыталась двигаться. Каждый раз, когда она ударялась о прутья клетки, Толли Мьюн виновато морщилась.

— Я была уверена, что он отдаст корабль, лишь бы спасти свою дурацкую кошку.

Джозен Раэл, похоже, расстроился.

— Не могу сказать, что твой план мне очень нравится. Неужели кто-нибудь откажется от такого сокровища, как «Ковчег», чтобы сохранить жизнь животному? Тем более что, как ты говоришь, у него на борту есть и другие особи этого же вида вредителей?

— Он привязан именно к этому вредителю, — со вздохом ответила Толли Мьюн. — А может быть, этот Таф хитрее, чем я думала. Он мог понять, что я блефую.

— Тогда уничтожьте вредителя. Покажите ему, что мы не бросаем слов на ветер.

— Не говори глупости, Джозен! — раздраженно воскликнула она. — Что нам это даст? Если я убью эту чертову кошку, я ничего не получу. Таф это знает, и он знает, что я знаю, что он знает. В этом случае по крайней мере у нас есть то, что ему нужно. Мы загнаны в тупик.

— Мы изменим закон, — предложил Джозен Раэл. — Например, введем наказание за незаконный ввоз в порт вредителя. Будет предусмотрена конфискация корабля, на котором животное привезли.

— Чертовски ловко, — усмехнулась Толли Мьюн. — Но, к сожалению, законы обратной силы не имеют.

— Посмотрим, что хорошенького придумаешь ты.

— У меня еще нет плана, Джозен. Но будет. Я его уговорю. Я его перехитрю. У него есть слабые места, я знаю. Еда, кошки. Может быть, и еще что-нибудь, что мы могли бы использовать. Совесть, либидо, алкоголь, азартные игры. — Она задумалась. — Да, он любит играть.

Она протянула палец к экрану:

— Ничего пока не предпринимай. Ты дал мне три дня, они еще не прошли. Так что подожди.

Толли Мьюн стерла лицо Джозена с огромного экрана, и на его месте появился космос, где на фоне немигающих звезд висел «Ковчег».

Кошка как будто узнала изображение и тоненько, жалобно мяукнула. Толли Мьюн взглянула на нее, нахмурилась И попросила соединить ее с диспетчером службы безопасности.

— Таф, — рявкнула она. — Где он сейчас?

— В игровом салоне отеля «Вид мира», Ма, — ответила дежурная.

— «Вид мира»? — простонала она. — О Господи, и пришло же ему в голову отправиться к «червякам»! Что там, полная гравитация? А, черт, ладно. Проследите, чтобы он не ушел. Я спускаюсь.

11

Толли нашла его в салоне, где он играл на пятерых с двумя пожилыми «червяками», кибером, которого она несколько недель назад уволила за ограбление систем, и круглолицым торговым посредником с Джазбо. Судя по горке фишек, высившейся перед Тафом, он выигрывал. Толли Мьюн щелкнула пальцами, и хозяйка салона, бесшумно ступая, поднесла ей стул. Она села рядом с инженером-экологом и тронула его за руку.

— Таф, — позвала она.

Он повернул голову и отпрянул от нее.

— Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне, Начальник порта Мьюн.

Она убрала руку.

— Что вы делаете, Таф?

— В данный момент я пробую применить интересную новую стратегию собственного изобретения против Негоцианта Деза. Боюсь, она не очень удачная, а впрочем, посмотрим. В более широком смысле: я пытаюсь заработать несколько жалких стандартов при помощи статистического анализа и прикладной психологии. Жить на Сатлэме отнюдь не дешево, Начальник порта Мьюн.

Джазбоец громко рассмеялся, показав полный рот черных полированных зубов, инкрустированных красными драгоценными камешками. Его длинные волосы сияли от радужных масел, толстое лицо покрывала татуировка.

— Вызываю, Таф, — сказал он, нажимая кнопку, чтобы осветить свое войско на подсвеченной поверхности стола. Таф быстро подался вперед.

— Несомненно, так, — произнес он. Одно движение длинного белого пальца, и в кругу загорелась его армия. — Боюсь, вы проиграли, сэр. Мой эксперимент оказался удачным, хотя, разумеется, по чистой случайности.

— Черт бы тебя побрал с твоей удачей! — воскликнул джазбоец, нетвердо поднимаясь на ноги. Горка фишек перед Тафом выросла.

— Значит, вы выигрываете, Таф, — сказала ему Толли Мьюн. — Но это вас не выручит. Так вы никогда не соберете тех денег, что вам нужны.

— Я это знаю, — ответил Таф.

— Давайте поговорим.

— Именно этим мы и занимаемся.

— Нам нужно поговорить с глазу на глаз, — настаивала она.

— Во время нашей последней беседы с глазу на глаз я подвергся нападению людей с нейропистолетами, словесному оскорблению, был жестоко обманут, лишен любимого товарища и возможности полакомиться десертом. Я больше не расположен принимать таких приглашений.

— Я закажу что-нибудь выпить, — предложила Толли Мьюн.

— Ну ладно, — согласился Таф. Он тяжело поднялся, сгреб фишки и кивнул своим партнерам. Они прошли в отдельную кабину в конце салона. Толли Мьюн тяжело дышала, борясь с гравитацией. Зайдя внутрь, она опустилась на подушки, заказала два нарка со льдом и задернула занавески.

— Прием наркотических напитков ограничит мои умственные способности, Начальник порта Мьюн, — заявил Хэвиланд Таф, — и хотя я готов принять вашу щедрость в знак прощения вашего недавнего извращения цивилизованного гостеприимства, моя позиция тем не менее не изменится.

— Чего вы хотите, Таф? — устало спросила она, когда принесли напитки. Высокие стаканы с кобальтово-синей жидкостью были покрыты изморозью.

— Как у любого человека, у меня много желаний. В данный момент я больше всего хочу, чтобы Паника вернулась ко мне.

— Я же сказала вам, я обменяю кошку на корабль.

— Мы обсуждали это предложение, и я отверг его как несправедливое. Зачем начинать все сначала?

— У меня есть новый аргумент, — сказала она.

— Надеюсь, что есть.

Таф потягивал свой напиток.

— Обсудим вопрос о собственности, Таф. По какому праву вы владеете «Ковчегом»? Вы его строили? Вы как-то участвовали в его создании? Нет, черт возьми!

— Я его нашел, — возразил Таф. — Правда, я это сделал в компании еще с пятерыми людьми и не могу отрицать, что их претензии на корабль в некоторых отношениях были более вескими, чем мои. Однако они погибли, а я жив. Это существенно укрепляет мои права. Кроме того, в данный момент я владею этим кораблем. Во многих этических системах факт владения — это важнейший, а зачастую и решающий критерий определения собственности.

— Это там, где все ценное принадлежит государству, где ваш чертов корабль просто захватили и вас бы не спросили.

— Я знаю об этом и избегаю посещения таких планет, — сказал Хэвиланд Таф.

— Если бы мы захотели, Таф, мы могли бы силой забрать у вас корабль. Может быть, право на собственность дает сила?

— Действительно, в вашем распоряжении целая команда преданных лакеев с нейропистолетами и лазерами. А я же, скромный торговец и начинающий инженер-эколог, — один, если не считать безобидных кошек. Но все же и у меня есть свои маленькие возможности. Теоретически я могу запрограммировать систему обороны «Ковчега» таким образом, что захватить его будет не так легко, как вы думаете. Конечно, это всего лишь гипотетическое предположение, но вы могли бы уделить ему должное внимание. В любом случае, по сатлэмским нормам, грубая военная акция была бы незаконной.

Толли Мьюн вздохнула.

— В некоторых культурах право собственности зависит от практичности. В других — от необходимости.

— Я знаком с этими теориями.

— Хорошо. Сатлэму «Ковчег» нужен больше, чем вам, Таф.

— Неправда. «Ковчег» мне нужен для того, чтобы работать по избранной специальности и зарабатывать на жизнь. Вашей планете нужен не сам корабль, а экоинженерия. Поэтому я предложил вам свои услуги — и что же? Мое предложение было с презрением отвергнуто.

— Потому что оно неразумно, — перебила Тафа Толли Мьюн. — На нашей планете до черта блестящих ученых. Вы же, по вашему собственному признанию, всего лишь торговец. Мы сможем лучше использовать «Ковчег».

— Ваши блестящие ученые — специалисты в основном по физике, химии, кибернетике и прочим точным наукам. На Сатлэме не особенно развиты такие науки, как биология, генетика или экология. Это очевидно по двум причинам. Во-первых, если бы вы обладали этими знаниями, вы бы так остро не нуждались в «Ковчеге». Во-вторых, вы никогда бы не довели свою экологию до ее нынешнего зловещего состояния. Поэтому я сомневаюсь, что ваши люди сумеют использовать «Ковчег» более эффективно. С тех пор как я нашел «Ковчег», отправился в путешествие и прибыл к вам, я усердно учился и смею высказать предположение, что теперь я единственный квалифицированный инженер-эколог во всем космосе, заселенном людьми, за исключением разве что Посейдона.

На бледном лице Тафа не отражалось никаких чувств; он точно формулировал каждую фразу и как будто выстреливал ими. И все же, каким бы невозмутимым он ни казался, Толли Мьюн почувствовала, что за спокойной внешностью Тафа кроется какое-то слабое место — гордость, самолюбие, тщеславие, — которое она могла бы использовать в своих целях. Она поднесла к его лицу палец.

— Слова, Таф. Одни пустые слова и больше ничего. Можете сколько угодно называть себя инженером-экологом, но это ни черта не значит. Да назовитесь хоть желейным фруктом, но в вазочке со взбитыми сливками вы будете выглядеть просто по-дурацки!

— Несомненно, так, — отозвался Таф.

— Могу поспорить, — сказала она, переходя в наступление, — что вы и понятия не имеете, что делать с этим дурацким кораблем.

Хэвиланд Таф моргнул и сложил руки на столе.

— Это интересно, — сказал он. — Продолжайте.

Толли Мьюн улыбнулась.

— Ставлю вашу кошку против вашего корабля, — предложила она. — Я описала вам нашу проблему. Решите ее — получите Панику, целую и невредимую. Не решите — мы захватим «Ковчег».

Таф поднял палец.

— В этом плане имеются изъяны. Хотя вы задаете мне очень трудную задачу, я был бы готов принять ваш вызов, не будь эти ставки такими неравноценными. И «Ковчег», и Паника — мои, хотя последнюю вы бессовестно присвоили, правда, на законных основаниях. Следовательно, если я выиграю, я просто верну себе то, что и так по праву принадлежит мне, в то время как вы можете получить бесценный приз. Это несправедливо. У меня другое предложение. Я прибыл на Сатлэм, чтобы сделать ремонт и модернизировать мой корабль. Если победа будет за мной, вы не возьмете с меня денег за эту работу.

Толли Мьюн поднесла бокал ко рту, чтобы дать себе время подумать. Лед почти растаял, но нарк еще приятно холодил нёбо.

— Пятьдесят миллионов стандартов? Это уж слишком, черт возьми!

— Таково мое условие, — сказал Таф.

Она ухмыльнулась.

— Кошка, может быть, и была вашей, но теперь она наша. Ну ладно, Таф, что касается ремонта, я дам вам кредит.

— На каких условиях и под какие проценты? — поинтересовался он.

— Мы сделаем ремонт, — сказала она, улыбаясь. — Начнем немедленно. Если вы победите — а это вряд ли, — вы получите свою кошку, и мы дадим вам беспроцентный кредит на стоимость ремонта. Можете расплатиться, когда заработаете там, — она махнула рукой в сторону Вселенной, — своей экоинженерией. Но мы оставляем за собой право на удержание «Ковчега». Если вы не выплатите половину суммы через пять стандарт-лет или всю через десять, корабль будет наш.

— Первичная оценка была завышена, — заметил Таф. — Очевидно, эта огромная цифра имела единственную цель: заставить меня продать корабль. Предлагаю остановиться на двадцати миллионах стандартов.

— Это смешно, — отрезала она. — Да за эти деньги мои «паучки» ваш корабль даже покрасить не смогут. Но я согласна на сорок пять.

— Двадцать пять миллионов, — предложил Таф. — Поскольку на «Ковчеге» я один, мне не нужно, чтобы вы полностью восстанавливали все палубы и системы. Некоторыми отдаленными палубами я не пользуюсь. Я сокращу свой заказ и включу в него только то, что нужно сделать для моей безопасности и комфорта.

— Хорошо, — сказала она. — Согласна на сорок миллионов.

— Тридцать, — настаивал Таф. — И это более чем достаточно.

— Не будем торговаться из-за нескольких миллионов стандартов, — примирительно сказала Толли Мьюн. — Вы все равно проиграете, так что какая вам разница?

— У меня несколько другая точка зрения. Тридцать миллионов.

— Тридцать семь.

— Тридцать два.

— Ну ладно, сойдемся на тридцати пяти, идет? — Она протянула ему руку.

Таф посмотрел на нее.

— Тридцать четыре, — спокойно сказал он.

Толли Мьюн рассмеялась и убрала руку.

— Хорошо, пусть будет тридцать четыре.

Хэвиланд Таф встал.

— Давайте еще по бокалу, — предложила она, — за наше маленькое пари.

— Нет-нет, — отклонил ее предложение Таф. — Прошу прощения, но я буду праздновать, когда выиграю. А пока что надо работать.

12

— Я просто поверить не могу, что ты такое сделала, — очень громко проговорил Джозен Раэл.

Толли Мьюн до отказа повернула ручку громкости, чтобы заглушить раздражающее унылое мяуканье кошки.

— Ты не можешь отказать мне в благоразумии, — проворчала она. — Это была блестящая идея, черт возьми!

— Ты поставила на карту будущее нашего мира! Миллиарды и миллиарды жизней! Ты серьезно думаешь, что я одобряю эту твою сделку?

Толли Мьюн отпила глоток пива из бутылочки и вздохнула. Потом медленно, как будто что-то объясняла очень непонятливому ребенку, сказала:

— Джозен, мы не можем проиграть. Подумай об этом, если мозги в твоей башке еще не совсем атрофировались от гравитации. На кой черт нам нужен этот «Ковчег»? Чтобы накормить себя, конечно. Чтобы избежать голода, решить нашу проблему, сотворить биологическое чудо. Накормить всех хлебами и рыбами.

— Хлебами и рыбами? — переспросил озадаченный Первый Советник.

— Это из классики, Джозен. Кажется, относится к христианству. Таф попытается приготовить сандвичи с рыбой для тридцати миллиардов человек. Я думаю, что он только измажется в муке и подавится рыбной костью и ничего больше, но это не важно. Если он проиграет, мы получим этот чертов биозвездолет — все по закону. Если он победит, «Ковчег» нам будет не нужен. Мы выиграем в любом случае. И при этом я так все устроила, что, даже если победа будет за Тафом, он все-таки останется нам должен тридцать четыре миллиона стандартов. Если каким-то чудом он выиграет, мы все равно получим корабль, когда Таф прибудет расплатиться с долгами. — Она отпила еще пива и криво улыбнулась. — Джозен, тебе чертовски повезло, что я не хочу занять твое место. Тебе никогда не приходило в голову, что я гораздо умнее тебя?

— Но ты никудышный политик, Ма, — ответил он. — И я сомневаюсь, что ты хотя бы день продержалась бы на моем месте. Я, однако, не могу отрицать, что свою работу ты делаешь хорошо. Надеюсь, твой план сработает.

— Надеешься? — удивилась она.

— Надо учитывать политические реальности. Да пойми же, что экспансионисты хотят иметь этот корабль к тому дню, когда они придут к власти. К счастью, их меньшинство. На голосовании в Совете мы снова их победим.

— Да уж, постарайтесь, пожалуйста, — сказала Толли Мьюн, паря в полумраке своей квартиры. Связь прекратилась, и на экране опять появился «Ковчег». Сейчас там работали ее бригады, возводившие временный док. Постоянный построят потом. Она рассчитывала, что «Ковчег» пробудет здесь не одно столетие, а эту чертову штуковину надо где-то держать. И даже если по какой-то невероятной случайности Таф на нем улетит, все равно давно уже пора было расширить «паутину», а тут получатся новые причалы для сотен звездолетов. Таф готов заплатить по счету, и она не видела смысла вновь откладывать это строительство. Рабочие собирали секции огромной полупрозрачной трубы, которая свяжет гигантский биозвездолет с концом ближайшей радиальной спицы, облегчая доставку материалов и «паучков». Внутри корабля уже работали киберы. Они подсоединились к компьютерной системе и теперь перепрограммировали ее в соответствии с требованиями Тафа, заодно выискивая команды внутренней обороны, которые он мог закодировать. Это было секретное распоряжение Стальной Вдовы, Таф о нем не знал. Дополнительная предосторожность на тот случай, если Таф не сумеет проиграть достойно. Она не хотела, чтобы из коробочки с призом, который ей достанется, посыпались чудовища и заразные болезни.

Что касается самого Тафа, агенты Толли Мьюн сообщали ей, что, после того как он покинул игровой салон отеля «Вид мира», он практически не выходил из своего компьютерного зала. С санкции Начальника порта банки данных Совета давали ему любую информацию, какую бы он ни попросил, а он, как ей передавали, просил много. Бортовые компьютеры «Ковчега» обрабатывали целый ряд прогнозов и моделей. Толли Мьюн могла отдать ему должное: он старался.

В углу комнаты Паника ударилась о стенку своей клетки и обиженно замяукала. Толли Мьюн было жаль кошку. Тафа ей тоже было жаль. Может быть, когда он проиграет, она постарается все-таки добиться, чтобы ему отдали корабль «Дальний Рейс Девять».

13

Прошло сорок семь дней.

Все сорок семь дней бригады техников трудились в три смены; вокруг «Ковчега» день и ночь кипела работа. «Паутина» дотянулась до звездолета и закрыла его; со всех сторон, словно виноградные лозы, его обвивали кабели; из люков торчало множество трубок пневмодоставки, как будто это был не корабль, а умирающий человек в палате реанимации; на корпусе вздувались серебристо-стальные пузыри; словно вены, переплетались струны из стали и дюросплава; с легким жужжанием туда-сюда сновали вакуумные сани, и везде внутри и снаружи расхаживали целые отряды «паучков».

Прошло сорок семь дней, и «Ковчег» был отремонтирован, модернизирован, отделан и снабжен запасами.

Все сорок семь дней Хэвиланд Таф ни на минуту не покидал свой корабль. Сначала, сообщали «паучки», он сидел в своем компьютерном зале: день и ночь работал с моделями, и на него обрушивались потоки информации. Последние несколько недель его чаще всего видели в тридцатикилометровом центральном туннеле звездолета, где он разъезжал на маленькой трехколесной тележке. На голове у него была зеленая кепка с большим козырьком, а на коленях — пушистая серая кошка. Он почти не обращал внимания на сатлэмских техников, а время от времени подъезжал к разбросанным по туннелю рабочим станциям и сверялся с приборами или же осматривал бесконечные ряды чанов, больших и маленьких, которые стояли вдоль высоких стен. Киберы отметили, что началось выполнение отдельных программ по клонированию и заработал деформатор времени, забирая колоссальные объемы энергии. Все сорок семь дней Таф провел почти в полном одиночестве, в компании одного лишь Хаоса. Он работал.

Все сорок семь дней Толли Мьюн не разговаривала ни с Тафом, ни с Первым Советником Джозеном Разлом. Все ее время занимали обязанности Начальника порта, которые она забросила с начала этой истории с «Ковчегом». Ей нужно было выслушивать и разрешать споры, рассматривать кандидатуры на повышение по службе, наблюдать за строительством, развлекать залетных дипломатов перед тем, как посадить их в лифт, составлять бюджеты, подписывать ведомости на зарплату. А еще ей нужно было заботиться о кошке.

Сначала Толли Мьюн опасалась самого худшего. Паника отказывалась от еды, похоже, никак не могла приспособиться к невесомости, портила воздух в квартире Начальника порта своими отходами жизнедеятельности и все время издавала самые жалобные звуки, какие Начальник порта когда-либо имела несчастье слышать. Толли Мьюн так беспокоилась, что даже пригласила своего главного специалиста по вредителям, который заверил ее, что клетка просторна, а порции белковой пасты более чем достаточны. Кошка же с этим не согласилась и по-прежнему ничего не ела, мяукала и шипела. Наконец Толли Мьюн решила, что кто-нибудь из них скоро сойдет с ума — либо Паника, либо она сама.

В конце концов она решила предпринять кое-какие меры, отказалась от питательной белковой смеси и стала кормить животное мясными палочками, которые Таф прислал с «Ковчега». Свирепость, с какой Паника на них накидывалась, стоило только просунуть их между прутьями клетки, обнадеживала. Однажды, проглотив палочку за рекордно короткое время, кошка полизала пальцы Толли Мьюн; ощущение было странным, но нельзя сказать, что совсем неприятным. Кошка часто терлась о стенку клетки, как будто желала общения. Толли осторожно потрогала ее и в награду услышала гораздо более приятный звук, чем те, что Паника издавала раньше. От прикосновения к черно-белому меху женщина испытала почти чувственное наслаждение.

Через восемь дней Толли Мьюн выпустила кошку из клетки. Более просторное помещение рабочего кабинета было не менее надежной тюрьмой. Не успела она открыть дверцу, как Паника стремительно выпрыгнула из клетки, но, пролетев через всю комнату, громко зашипела от страха. Толли Мьюн тут же подскочила и схватила кошку, но та отчаянно сопротивлялась и расцарапала ей все руки. Вызвав и отпустив медсестру, Толли Мьюн позвонила в службу безопасности.

— Закажите мне номер в отеле «Вид мира», — сказала она. — Комнату в башне с гравитационной установкой. Пусть поставят гравитацию на одну четверть.

— Для кого? — спросили у нее.

— Для пленника порта, — отрезала Толли Мьюн. — Он вооружен и очень опасен.

Переведя Панику на новое место, женщина ежедневно в конце рабочей смены посещала отель, сначала только для того, чтобы покормить свою заложницу и убедиться, все ли с ней в порядке. На пятнадцатый день она засиделась подольше, общаясь с кошкой, которая страстно этого жаждала. Поведение животного изменилось решительным образом. Как только Толли Мьюн открывала входную дверь, кошка мурлыкала от удовольствия (хотя до сих пор все время пыталась убежать), терлась о ее ногу, прятала когти и, похоже, даже толстела. Всякий раз, когда Толли Мьюн разрешала себе сесть, Паника тут же прыгала ей на колени. На двадцатый день Начальник порта проспала в отеле ночь. На двадцать шестой она туда переехала.

Прошло сорок семь дней, и под конец Паника привыкла спать рядом с Толли Мьюн, свернувшись на подушке и касаясь своим черно-белым мехом ее щеки.

На сорок восьмой день с ней связался Хэвиланд Таф. Он увидел, что кошка сидит на коленях у женщины, однако не подал виду, что его это поразило.

— Начальник порта, — обратился он к своей собеседнице.

— Ну что, еще не отказались от своего пари? — спросила она.

— Да нет, — ответил Таф. — По правде говоря, я готов объявить о победе.

14

Это было слишком важное заседание, чтобы воспользоваться телесвязью, хотя бы и защищенной, решил Джозен Раэл. У вандинцев, возможно, есть способы перехватывать такую связь. И потом, поскольку Толли Мьюн имела дело с Тафом лично и могла понять его лучше, чем члены Совета, ее присутствие сочли обязательным, а ее неприязнь к гравитации — несущественной. Она спустилась на лифте на поверхность планеты — она и не помнила, когда была там в последний раз, — и аэротакси примчало ее в зал на верхнем этаже башни Совета.

Огромное помещение было обставлено с античным величием. В центре его находился длинный, широкий стол заседаний, в зеркальную поверхность которого были вмонтированы мониторы. Джозен Раэл сидел на председательском месте в черном кресле с высокой спинкой. Над головой его возвышался глобус Сатлэма, выполненный в виде трехмерного горельефа.

— Начальник порта Мьюн, — приветствовал он ее в тот момент, когда она пробиралась к свободному месту в конце стола.

В зале собрались власть имущие, малый Совет, элита фракции технократов, высшие чиновники. С тех пор как ее последний раз вызывали вниз, прошло, наверное, полжизни, но Толли Мьюн регулярно смотрела программы новостей и сейчас узнала многих из присутствующих — молодого советника по сельскому хозяйству, окруженного своими заместителями, помощниками по ботаническим исследованиям, разработке недр океана, пищевой промышленности. Советника по войне и его главного тактика — киборга. Администратора по транспорту. Хранителя банка данных и ее старшего аналитика. Советников по внутренней безопасности, по науке и технике, по межзвездным отношениям, промышленности. Командующего Флотилией планетарной обороны. Начальника полиции. Все они безучастно кивали ей.

К чести Раэла, он сразу отбросил все формальности.

— В течение недели вы изучали прогнозы Тафа и образцы, которые он нам представил, — обратился он к Совету. — Что вы скажете?

— Пока о них трудно судить даже приблизительно, — ответил аналитик банка данных. — Возможно, прогнозы Тафа верны, а возможно, они основаны на ошибочных предпосылках. Я смогу решить, верны ли они, только тогда, когда у нас будет несколько опытных насаждений, скажем, за несколько лет. Растения и животные, клонированные для нас Тафом, новы для Сатлэма. Пока мы не проведем с ними жестких экспериментов, не увидим, как они поведут себя в условиях Сатлэма, мы не можем знать, насколько они нам помогут.

— Если вообще помогут, — вставила советник по внутренней безопасности, низенькая коренастая женщина, похожая на кирпич.

— Если вообще помогут, — повторил аналитик.

— Вы слишком консервативны, — вмешался советник по сельскому хозяйству.

Он был самым молодым в зале. Искренний и порывистый, он сейчас улыбался так, что казалось, его узкое лицо расползется пополам.

— У меня все отзывы просто восторженные, — сказал он.

На столе перед ним высилась целая горка информационных кристалликов. Один из них он вставил в отверстие своего монитора. На зеркальной поверхности стола побежали строки текста.

— Это наш анализ того, что он называет омнизерном, — объяснил советник. — Невероятно, просто невероятно! Гибрид, полученный при помощи генной инженерии, полностью съедобен. Полностью съедобен, уважаемые советники! Стебли злака высотой до пояса, как неотрава, они очень богаты углеводами, хрустящие, довольно вкусные, но пойдут главным образом на корм скоту. Колосья дают отличный урожай зерна, с меньшим процентом отрубей, чем у нанопшеницы или эсриса. Зерно удобно для транспортировки, хранится вечно без замораживания, не крошится и богато белками. А корни — съедобные клубни! Но это еще не все. Этот злак растет так быстро, что будет давать нам два урожая за сезон. Конечно, расчетов у меня еще нет, но я думаю, что, если мы посеем омнизерно на тех площадях, где сейчас выращиваем нанопшеницу, неотраву и эсрис, мы получим с них в три, в четыре раза больше калорий.

— Должны быть и какие-то недостатки, — заметил Джозен Раэл. — Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если это омнизерно так совершенно, то почему мы о нем раньше не слышали? Ведь не Таф же изобрел его за эти несколько недель.

— Конечно, нет. Оно существует сотни лет. Я нашел упоминание о нем в банках данных, хотите верьте, хотите нет. Оно было разработано Инженерно-Экологическим Корпусом во время войны как пища для военных. Злак растет быстро, он просто идеален для таких условий, когда ты не уверен, соберешь ли то, что посадил… гм… лично. Но у гражданских это растение так и не привилось. Считалось, что зерно уступает по вкусовым качествам. Понимаете, не отвратительное и не неприятное, а просто намного хуже, чем старые сорта. Кроме того, растение очень быстро истощает почву.

— Ага, — сказала советница по внутренней безопасности. — Значит, это своего рода ловушка?

— Само по себе — да. Лет пять обильных урожаев, а потом бедствие. Но Таф дает к нему в придачу удивительных вредителей — суперчервей и других аэраторов — и что-то вроде слизи или плесени, которая растет на омнизерне, не вредя ему, питаясь — только вдумайтесь! — питаясь загрязнением воздуха и различными отходами нефтехимии и восстанавливая и обогащая почву. — Он воздел к небу руки. — Это выдающееся открытие! Если бы его сделали наши исследователи, мы бы уже давно трубили о победе.

— Что вы скажете о других вещах? — сухо спросил Джозен Раэл. На его лице не было восторга младшего коллеги.

— Они почти такие же замечательные, — ответил тот. — Океаны — нам никогда не удавалось получать с них приличный, по сравнению с их размерами, урожай калорий, а последняя администрация практически лишила их рыбы, введя в употребление морские бороны. Таф дает нам десяток новых пород быстро размножающихся рыб, разнообразные виды планктона. — Советник пошарил перед собой, нашел еще один информационный кристаллик и вставил в отверстие. — Вот этот планктон. Он, конечно, засорит морские пути, но девяносто процентов грузов у нас перевозится по суше или по воздуху, так что это не важно. Рыба быстро на нем расплодится, и в благоприятных условиях планктон покроет моря слоем толщиной до трех метров, как огромный серо-зеленый ковер.

— Достаточно тревожная перспектива, — заметил советник по войне. — А он съедобный? Я имею в виду — для людей.

— Нет, — улыбнулся советник по сельскому хозяйству. — Но, отмирая и разлагаясь, он послужит прекрасным сырьем для наших пищевых фабрик, когда кончатся запасы нефти.

В самом дальнем конце стола Толли Мьюн громко рассмеялась. Все головы повернулись к ней.

— Черт возьми! — воскликнула она. — Все-таки он дал нам хлеба и рыб.

— Планктон — не совсем рыба, — заметил советник.

— Если он живет в этом паршивом океане, то для меня это все равно что рыба.

— Хлеба и рыбы? — переспросил советник по промышленности.

— Продолжайте доклад, — поторопил его Джозен Раэл. — Что еще?

— Еще съедобный лишайник, который может расти на самых высоких горах, и другой лишайник, выживающий даже без воздуха при жесткой радиации. Это все равно что новые Кладовые, — заявил советник по сельскому хозяйству. — Только не придется тратить десятилетия и миллиарды калорий на формирование почвы.

Еще были паразитические съедобные лозы, которые наводнили бы сатлэмские экваториальные болота и постепенно вытеснили местные ароматные ядовитые растения, растущие там в изобилии. Еще был злак под названием «снежный овес», который можно сажать в тундре; туннельщики, способные расти даже под ледниками и давать маслянистую ореховую массу. Еще были генетически улучшенные породы скота, домашней птицы, свиней и рыбы; новая птица, которая, по словам Тафа, уничтожит сатлэмских насекомых-вредителей, и семьдесят девять разновидностей съедобных грибов и грибков, которые можно выращивать в темноте подземных городов на подкормке из отходов человеческой жизнедеятельности.

Когда советник закончил доклад, наступило молчание.

— Он победил, — сказала, улыбаясь, Толли Мьюн. Все остальные ждали, что скажет Джозен Раэл, и дипломатично помалкивали, но ей-то эта дипломатия была ни к чему. — Он это сделал, черт возьми!

— Этого мы не знаем, — возразила Хранитель банка данных.

— Мы сможем получить надежную статистику только через несколько лет, — добавил аналитик.

— Может быть, это ловушка, — предостерег советник по войне. — Необходима осторожность.

— Да какого черта! — воскликнула Толли Мьюн. — Таф доказал, что…

— Начальник порта, — резко оборвал ее Джозен Раэл.

Толли Мьюн замолчала; она никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Все остальные тоже посмотрели на него.