Путешествия Тафа (сборник) Мартин Джордж
Джозен Раэл достал носовой платок и вытер пот со лба.
— Хэвиланд Таф доказал, что «Ковчег» имеет для нас такую ценность, что мы ни в коем случае не должны выпускать его из рук. Сейчас мы обсудим, как нам лучше его захватить, чтобы человеческие жертвы и политические последствия были минимальными.
Джозен Раэл предоставил слово советнику по внутренней безопасности.
Толли Мьюн молча слушала доклад, а потом дискуссию. Спорили о тактике, о том, какую следует занять дипломатическую позицию, как эффективнее использовать биозвездолет, какой департамент должен за него отвечать и что сказать корреспондентам. Дискуссия грозила затянуться до полуночи, но Джозен Раэл твердо заявил, что перерыва не будет, пока все вопросы не будут решены. Заказали еду, послали за записями, вызвали, а затем отпустили помощников и специалистов. Джозен Раэл распорядился, чтобы им не мешали ни под каким предлогом. Толли Мьюн все слушала. Наконец она неуверенно поднялась на ноги.
— Прошу прощения, — сказала она, — это все проклятая гравитация. Я к ней не привыкла. Где здесь ближайший туалет?
— В коридоре налево, четвертая дверь, — ответил Джозен Раэл.
— Спасибо, — поблагодарила Толли Мьюн.
Пошатываясь, она вышла из зала, а остальные продолжали говорить. Через дверь ей были слышны их приглушенные голоса. В коридоре стоял один охранник. Она кивнула ему и, ускорив шаг, свернула направо.
Когда тот остался далеко позади, Толли Мьюн побежала.
На крыше она села в аэротакси.
— К лифту, — рявкнула она, — и побыстрее.
Она показала водителю свой приоритетный значок. Поезд вот-вот готов был отправиться. Свободных мест не было. Толли Мьюн подошла к одному из пассажиров звездного класса.
— На «паутине» авария, — сказала она. — Мне срочно нужно вернуться.
Подъем был рекордно быстрым, потому что она как-никак была Ма Паучиха. В «Паучьем гнезде» ждал транспорт, готовый в мгновение ока доставить ее к себе.
Она вплыла в комнату, запечатала дверь, включила связь, закодировав передачу изображения, и попыталась вызвать Джозена Раэла.
— Извините, — с кибернетическим сочувствием ответил компьютер. — Он на совещании, сейчас его нельзя беспокоить. Хотите что-нибудь передать?
— Нет, — сказала она.
С бригадиром на «Ковчеге» она связалась собственной персоной.
— Как там у вас дела, Фраккер?
Он очень устал, но ради Начальника порта изобразил на лице улыбку.
— Отлично, Ма, — ответил он. — Сделано около девяноста одного процента. Через шесть-семь дней все будет закончено, и тогда останется только уборка.
— Ваша работа уже закончилась, — сказала Толли Мьюн.
— Что? — изумился бригадир.
— Таф нам все наврал. Он мошенник, черт бы его побрал, и я отзываю рабочих.
— Я не понимаю, — сказал кибер.
— Извини, Фраккер. Это секрет, и я не могу все тебе рассказать подробно. Ты же знаешь, как это бывает. Вы должны уйти с «Ковчега». Все. «Паучки», киберы, охрана, все. Даю вам час. Потом я приеду и если увижу на этой развалюхе кого-нибудь, кроме Тафа и его вредителей, то отправлю их кишки на Кладовые быстрее, чем они успеют произнести «Стальная Вдова». Понял?
— Да, да.
— Я сказала — сейчас же! — рявкнула Толли Мьюн. — Пошевеливайся, Фраккер.
Она очистила экран, набрала код «особо важно» и последний нужный ей номер. К ее ярости, Таф распорядился, чтобы его не беспокоили, пока он отдыхал. Пятнадцать драгоценных минут ушло на то, чтобы найти правильное сочетание слов, которое убедило бы идиотскую машину в том, что дело не терпит отлагательства.
— Начальник порта Мьюн, — сказал Таф, когда перед ней наконец-то появилось его изображение; он был одет в нелепый ворсистый халат, толстый живот подпоясан. — Чему я обязан исключительным удовольствием говорить с вами?
— Ремонт на девяносто девять процентов завершен. Все самое важное сделано. С остальным вам придется смириться. Мои «паучки» немедленно возвращаются на «паутину». После того как они уйдут, вы покинете порт.
— Несомненно, так, — ответил Хэвиланд Таф.
— У вас все готово к вылету в космос, — продолжала она. — Я видела рабочие документы. Док, вы, конечно, поломаете, но сейчас некогда его разбирать, и к тому же это не большая плата за то, что вы сделали. Улетайте из нашей системы и не оглядывайтесь, если не хотите превратиться в пыль, черт возьми!
— Я не понимаю, — сказал Хэвиланд Таф.
Толли Мьюн вздохнула.
— И я тоже, Таф, я тоже. Не спорьте со мной. Готовьтесь к отлету.
— Могу ли я заключить, что ваш Высший Совет счел мои скромные предложения подходящими для решения вашего кризиса и я признан победителем?
Она застонала.
— Да, если вам так хочется услышать это, да! Замечательные вредители, чудесное омнизерно, плесень просто потрясающая, вы умница, просто гений. А теперь поторопитесь, Таф, а то кто-нибудь вздумает задать старой хворой Паучихе какой-нибудь вопрос, и все заметят, что меня нет.
— Ваша спешка привела меня в замешательство, — сказал Таф, спокойно сложив руки на животе и пристально глядя на Начальника порта.
— Таф, — стиснув зубы, проговорила Толли Мьюн. — Вы выиграли это чертово пари, но если вы не проснетесь и не запляшете, как карась на сковородке, то потеряете свой корабль. Поторопитесь! Черт возьми, мне по буквам, что ли, повторить? Предательство, Таф. Насилие. Обман. Сейчас, в эту минуту, Высший Совет Сатлэма в подробностях обсуждает план, как захватить «Ковчег» и избавиться от вас и под каким соусом это лучше сделать. Теперь поняли? Как только они покончат с говорильней, а это будет очень скоро, они отдадут приказ, и на вас набросятся офицеры безопасности с нейропистолетами. Сейчас в «паутине» стоят четыре корабля класса «протектор» и два дредноута Флотилии планетарной обороны, и если их поднимут по тревоге, вы даже не успеете улететь. А я не хочу, черт возьми, чтобы от космического боя сгорел мой порт и погибли мои люди.
— Понятное чувство, — сказал Таф. — Я немедленно начну программировать отлет. Однако остается одно маленькое затруднение.
— Какое? — спросила она, сгорая от нетерпения.
— У вас моя кошка. Я не могу покинуть Сатлэм, пока мне ее не вернут.
— Забудьте об этой паршивой твари!
— Выборочная память не входит в число моих достоинств, — сказал Таф. — Свою часть нашего договора я выполнил. Вы должны вернуть Панику, иначе нарушите договор.
— Да не могу я! — в ярости воскликнула Толли Мьюн. — Каждая «муха», каждый «червяк», каждый «паучок» на станции знает, что эта чертова кошка — наша заложница. Если я сяду на поезд с Паникой под мышкой, ее заметят, и кто-нибудь обязательно заинтересуется, куда это я с ней еду. Будете требовать свою кошку — рискуете потерять все.
— И тем не менее, — возразил Хэвиланд Таф, — боюсь, мне придется настоять на своем.
— Ч-черт бы вас побрал! — выругалась Толли Мьюн и одним яростным движением пальцев очистила экран.
Когда она появилась в величественном вестибюле отеля «Вид мира», хозяин приветствовал ее сияющей улыбкой.
— Начальник порта! — радостно воскликнул он. — Как я рад вас видеть! Вы знаете, вам звонят. Если вас не затруднит, пройдите в мой кабинет и ответьте.
— Извините, — перебила она, — у меня срочное дело. Я буду в номере.
Она бросилась к лифтам.
Перед дверью номера стояли охранники, которых поставила туда она сама.
— Начальник порта Мьюн, — обратился к ней тот, что слева. — Нам велели дожидаться вас. Вы должны немедленно позвонить в службу безопасности.
— Конечно, — ответила она. — Вы оба спускайтесь в вестибюль, и побыстрее.
— Что-то случилось?
— Да. Драка. Боюсь, что персонал не справится.
— Мы поможем, Ма.
Охранники убежали.
Толли Мьюн вошла внутрь.
В комнате она почувствовала себя легче, здесь была не полная гравитация, как в вестибюле и коридорах, а лишь четверть. Номер располагался в башне. За прозрачным пластикостальным окном тройной толщины виднелись огромный шар Сатлэма, скалистая поверхность «Паучьего гнезда» и блестящие нити «паутины». Можно было разглядеть даже яркую полоску «Ковчега», сияющую под желтыми лучами Салстара.
Паника спала, свернувшись клубочком на воздушной подушке возле окна, но когда Толли Мьюн вошла, кошка спрыгнула на ковер, и подбежала к ней, громко мурлыча.
— Я тоже рада тебя видеть, — сказала Толли Мьюн, взяв животное на руки. — Но сейчас мне надо увезти тебя отсюда.
Она посмотрела вокруг, отыскивая что-нибудь достаточно большое, чтобы спрятать свою заложницу.
Раздался звонок. Не обращая на него внимания, она продолжала искать.
— Черт возьми! — сердито выругалась она. Ей нужно было спрятать эту идиотскую кошку, но где? Она попыталась завернуть ее в полотенце; Панике эта идея совсем не понравилась.
Экран посветлел — это пробилась служба безопасности. На нее глядел начальник отдела безопасности порта.
— Начальник порта Мьюн, — обратился он.
Пока он говорил почтительно, но она мысленно задала себе вопрос, как он поведет себя, когда разберется в ситуации.
— Вот вы где! Кажется, Первый Советник думает, что у вас какие-то проблемы. Это так?
— Да нет. Никаких проблем, — ответила она. — У вас есть причины, чтобы нарушить мое уединение, Данья?
Он смутился.
— Извините, Ма. Приказ. Нам приказали немедленно разыскать вас и сообщить, где вы находитесь.
— Сообщайте, — сказала она.
Он еще раз извинился, и экран погас. Очевидно, никто еще не сказал ему, что с «Ковчега» все уходят. Очень хорошо, это даст ей какой-то запас времени. Она еще раз тщательно осмотрела номер, целых десять минут разыскивая что-нибудь, во что спрятать Панику, но в конце концов отказалась от этой мысли. Она решила действовать нагло: выйти на причал и реквизировать вакуумные сани, тонкий скафандр и что-нибудь, в чем везти кошку. Она подошла к двери, открыла ее, вышла и увидела, что к ней бегут охранники.
Она отпрянула назад. Паника протестующе завыла. Толли Мьюн заперла дверь на три замка и подняла щиток уединения. Они все равно стали стучать в дверь.
— Начальник порта Мьюн, — позвал один из них, — драки не было. Откройте, пожалуйста, нам нужно поговорить с вами.
— Уходите, — отрезала она. — Это приказ.
— Извините, Ма, — отозвался охранник. — Мы должны отнести эту кошку вниз. Это распоряжение Совета.
Позади нее снова засветился экран. На этот раз звонила сама советница по внутренней безопасности.
— Толли Мьюн, — сказала она. — Вы разыскиваетесь для допроса. Немедленно сдайтесь.
— Я здесь, — огрызнулась Толли Мьюн. — Задавайте свои дурацкие вопросы.
Охранники продолжали стучать в дверь.
— Объясните, зачем вы вернулись в порт.
— Я там работаю, — ласково ответила Толли Мьюн.
— Ваши действия не одобрены Высшим Советом.
— Это действия Высшего Совета мной не одобрены, — парировала Начальник порта.
Паника зашипела на экран.
— Вы арестованы.
— Как бы не так!
Толли Мьюн подняла небольшой, но массивный столик — при гравитации в одну четверть это было нетрудно — и запустила им в экран. Квадратное лицо советницы разлетелось на тысячу искр и осколков.
В это время охранники ввели в дверной замок код службы безопасности. Толли Мьюн успела вставить свою приоритетную карточку Начальника порта, и дверь не открылась. Один из охранников выругался.
— Ма, — сказал другой, — это вам не поможет. Откройте дверь, немедленно. Мимо нас вы не пройдете, а через десять — двадцать минут ваш приоритет отменят.
Он был прав, Толли Мьюн это понимала. Она в ловушке, и как только дверь откроют, все будет кончено. Женщина беспомощно огляделась вокруг, надеясь найти какое-нибудь оружие, выход, что угодно. Ничего такого не было.
Далеко отсюда, на краю «паутины», сиял «Ковчег», отражая солнечные лучи. Сейчас все рабочие должны были уже покинуть его. Она надеялась, что Таф догадался надежно запечатать корабль, когда ушел последний «паучок». Но сможет ли он улететь без Паники? Она посмотрела на кошку, погладила ее.
— Все это из-за тебя, — сказала она.
Паника замурлыкала. Толли Мьюн снова взглянула на «Ковчег», потом на дверь.
— Можно закачать туда какой-нибудь газ, — сказал один охранник. — Комната ведь не герметична.
Толли Мьюн улыбнулась.
Она опустила Панику на подушку, забралась на стул и открыла крышку аварийного сенсорного блока. Она уже давно не работала с электротехникой. Несколько секунд ушло на то, чтобы определить, где какая схема, еще несколько — чтобы придумать, как ставить сенсоры, дать сигнал о разгерметизации.
Когда она все это проделала, раздался пронзительный вой аварийной сирены. По краям двери что-то зашипело и запенилось: это включилась автоматическая герметизация комнаты. Наступила невесомость, циркуляция воздуха прекратилась, и в дальнем конце комнаты открылась дверца потайного ящика с аварийным комплектом.
Толли Мьюн быстро подплыла к нему. В ящике были кислородные мешки, аэроускорители и с полдюжины легких скафандров.
Она оделась.
— Иди сюда, — позвала она Панику.
Кошке не нравился весь этот шум.
— Теперь осторожно, не расцарапай ткань.
Она запихнула Панику в прозрачный шлем, пристегнула его к мягкому скафандру, прикрепила кислородный мешок и до отказа повернула ручку. Скафандр раздулся, как баллон. Кошка попыталась запустить когти в металлопластиковый шлем и жалобно завыла.
— Потерпи, — ласково попросила ее Толли Мьюн. Она оставила Панику парить посреди комнаты, а сама в это время вытащила из держателя лазерную горелку.
— Кто сказал, что это ложная тревога? — воскликнула она, бросаясь к окну с горелкой в руках.
15
— Не хотите ли подогретого грибного вина? — спросил Хэвиланд Таф.
Паника терлась о его ногу. Хаос сидел у него на плече, подергивая длинным серым хвостом и пристально разглядывая черно-белую кошку, как будто пытаясь вспомнить, кто это такая.
— Вы, наверно, устали.
— Устала? — переспросила Толли Мьюн и рассмеялась. — Я только что с помощью лазерной горелки выбралась из отеля и пролетела несколько километров в открытом космосе, пользуясь одними только аэроускорителями и пиная ногами кошку. Мне пришлось обгонять первый отряд Службы безопасности, который вылетел из дежурки в доках, а потом лазерной горелкой испортить сани, на которых мчался второй отряд, при этом уворачиваясь от их ловушек и таща вашу паршивую кошку. Потом целых полчаса я ползала по «Ковчегу», стуча в него как ненормальная. Я два раза теряла кошку и должна была гоняться за ней, чтобы она не улетела обратно на Сатлэм. А потом я еле дождалась, когда же вы наконец поднимете свою оборонную сферу. Когда появилась Флотилия и решила испытать ваши экраны, я насладилась незабываемым зрелищем салюта. Я была похожа на вредителя, который вцепился в шкуру какого-то паршивого животного, и долго боялась, что они меня увидят. Потом мы с Паникой посоветовались, что нам делать, если они догадаются послать отряд На санях. Мы решили, что я с ними сурово поговорю, а она выцарапает им глаза. А потом вы наконец-то нас заметили и втащили внутрь — как раз тогда, когда эта проклятая Флотилия открыла огонь плазменными торпедами. Так что я не просто устала, как вы изволили выразиться, меня почти нет, я еле жива.
— Ваш сарказм неуместен, — ответил Хэвиланд Таф.
Толли Мьюн фыркнула.
— У вас есть вакуумные сани?
— Ваша бригада в спешке забыла четыре штуки.
— Хорошо. Одни я заберу.
Взглянув на приборы, она поняла, что биозвездолет наконец-то взлетел.
— Что там происходит?
— Флотилия продолжает за мной гнаться, — сказал Таф. — Прямо за кормой идут дредноуты «Двойная спираль» и «Чарльз Дарвин» со своим эскортом, и все командиры вразнобой ругают меня, выкрикивают воинственные угрозы и пытаются соблазнить ложными обещаниями. Все их усилия бесполезны.
Теперь, когда ваши «паучки» так замечательно отремонтировали мои защитные экраны, для них не страшно никакое оружие из сатлэмского арсенала.
— И все же не стоит эти экраны испытывать, — нахмурилась Толли Мьюн. — Когда я уйду, выводите корабль с орбиты и летите подальше отсюда.
— Разумный совет, — согласился Таф.
Толли Мьюн посмотрела на ряды экранов по обе стороны длинного, узкого зала связи, переделанного в центр управления. Согнувшись в своем кресле под силой тяжести, она вдруг почувствовала свой возраст.
— А что будет с вами? — спросил Таф.
Она взглянула на него.
— О, это интересный вопрос. Позор. Арест. Увольнение с работы. Может быть, суд за государственную измену. Не волнуйтесь, казнить меня не могут. Казнь — это антижизнь. Скорее всего исправительная ферма на Кладовых. — Она вздохнула.
— Понятно, — сказал Хэвиланд Таф. — Может быть, вы подумаете о моем предложении помочь вам выбраться из сатлэмской системы? Я был бы весьма рад доставить вас на Скраймир или Мир Генри. Если вы пожелаете еще дальше удалиться от места своего позора, то, по-моему, Скиталец в период Долгих Весен — весьма приятное убежище.
— Вы бы обрекли меня на жизнь в гравитации, — возразила она. — Нет, спасибо. Это мой мир, Таф. Это мой народ, черт побери. Я вернусь, и будь что будет. И потом, вы так легко не отделаетесь. Вы мне должны, Таф.
— Тридцать четыре миллиона стандартов, насколько я помню.
Она криво улыбнулась.
— Мадам, — сказал Таф, — если я осмелюсь спросить…
— Я сделала это не для вас, — быстро ответила она.
Хэвиланд Таф моргнул.
— Я прошу меня извинить, если вам кажется, что я сую нос не в свое дело. Я этого не хотел. Боюсь, что любопытство когда-нибудь меня погубит, но все-таки не могу не спросить — почему вы это сделали?
Толли Мьюн пожала плечами.
— Хотите верьте, хотите нет, но я сделала это ради Джозена Раэла.
— Ради Первого Советника? — Таф моргнул еще раз.
— Да, и ради остальных. Я знала Джозена, когда он только начинал. Это был неплохой человек, Таф. Не злой. Все они неплохие. Это честные мужчины и женщины, и все, чего они хотят, — это накормить своих детей.
— Мне непонятна ваша логика, — заметил Хэвиланд Таф.
— Я была на том заседании, Таф. Я сидела и слушала, что они говорят, и я увидела, что с ними сделал «Ковчег». Они были честными, достойными, нравственными людьми, а «Ковчег» превратил их в обманщиков и лжецов. Они верят в мир, а говорили о войне, чтобы захватить ваш корабль. Вся их религия основана на святости человеческой жизни, а они спокойно обсуждали, сколько может быть жертв — начиная с вас. Таф, вы когда-нибудь изучали историю?
— Не могу сказать, что я большой в ней специалист, но кое-что о прошлом мне известно.
— Есть одна давняя поговорка, Таф, со Старой Земли. Власть разлагает, а абсолютная власть разлагает абсолютно.
Хэвиланд Таф ничего не ответил. Паника прыгнула к нему на колени и уютно там устроилась. Он погладил ее своей огромной бледной рукой.
— Одна только мечта о «Ковчеге» уже начала разлагать мой мир. Что бы с нами сделало фактическое обладание этим чертовым кораблем? Мне не хочется даже думать об этом.
— Несомненно, так, — сказал Хэвиланд Таф. — Следующий вопрос напрашивается сам собой.
— Какой?
— Сейчас я владею «Ковчегом» и, следовательно, имею почти абсолютную власть.
— О да, — согласилась Толли Мьюн.
Таф промолчал.
Она покачала головой.
— Я не знаю, — сказала она. — Может быть, я не все продумала. Может быть, я не права. Может быть, я самая большая дура, какую вы когда-либо встречали.
— Не всерьез же вы так думаете, — возразил Таф.
— Может быть, я просто решила, что пусть лучше разложитесь вы, чем наш народ. Может быть, я думала, что вы наивны и безобидны. А может быть, я действовала инстинктивно. — Она вздохнула. — Я не знаю, бывают ли честные неподкупные люди, но если да, то вы один из них, Таф. Последний наивный человек в этой Вселенной. Вы были готовы все потерять ради нее. — Она показала на Панику. — Ради кошки. Чертов вредитель. — Но, говоря это, она улыбалась.
— Понятно, — сказал Хэвиланд Таф.
Начальник порта устало поднялась на ноги.
— Теперь мне пора возвращаться и произносить такую же речь перед менее благородной аудиторией, — сказала она. — Покажите мне, где сани, и сообщите им, что я вылетаю.
— Хорошо, — ответил Таф. Он поднял палец. — Остается выяснить еще один вопрос. Поскольку ваши бригады не закончили всю работу, о которой мы договаривались, то, по-моему, несправедливо брать с меня все тридцать четыре миллиона стандартов. Может быть, вы согласитесь на тридцать три миллиона пятьсот тысяч?
Она изумленно уставилась на него:
— Какая разница? Вы ведь никогда не вернетесь.
— Смею с вами не согласиться, — возразил Таф.
— Но мы же пытались украсть ваш корабль.
— Верно. В таком случае, пожалуй, следует сойтись на тридцати трех миллионах, а остальное засчитать как штраф.
— Вы правда хотите вернуться? — спросила Толли Мьюн.
— Через пять лет, — сказал Таф, — именно тогда наступит срок выплаты первой половины кредита. Кроме того, к этому времени мы сможем увидеть, как мой скромный вклад повлиял на ваш продовольственный кризис. Возможно, вам опять понадобятся услуги инженера-эколога.
— Я вам не верю, — вздохнула она.
Хэвиланд Таф поднял руку к плечу и почесал Хаоса за ухом.
— Ну почему в нас всегда сомневаются? — с упреком в голосе спросил он.
Кот ничего не ответил.
Хранители
(Перев. с англ. ООО «Альтруист»)
1
Биосельскохозяйственная выставка Шести Миров принесла Хэвиланду Тафу большое разочарование. Он провел на Бразелорне долгий и утомительный день, бродя по просторным выставочным залам и то и дело останавливаясь, чтобы одарить своим вниманием новый злаковый гибрид или генетически улучшенное насекомое. Хотя клеточный банк его «Ковчега» включала клон-материалы буквально миллионов растительных и животных видов с неисчислимого количества миров, Хэвиланд Таф постоянно зорко следил за всякой возможностью где-нибудь что-нибудь высмотреть и расширить свой банк образцов. Но лишь немногие экспонаты на Бразелорне показались ему многообещающими, и по мере того как шло время Таф чувствовал себя в спешащей и равнодушной толпе все тоскливее и неуютнее. Повсюду кишели люди. Фермеры-туннельщики с Бродяги в темно-каштановых шкурах, украшенные перьями и косметикой землевладельцы с Арина, мрачные жители ночной стороны и облаченные в светящиеся одежды жители вечного полудня с Нового Януса, много было и туземцев-бразелорнцев. Все они производили страшный шум, окидывали Тафа любопытными взглядами, а некоторые даже толкали, отчего на его лице появлялось мрачное выражение.
Наконец, стремясь вырваться из толпы, Таф решил, что проголодался. С исполненным достоинства отвращением он протолкался сквозь толпу посетителей ярмарки и вышел из купола пятиэтажного птоланского павильона. Снаружи, между большими зданиями, сотни торговцев установили свои ларьки. Мужчина, продающий паштет из трескучего лука, казалось, менее других осаждался покупателями, и Таф решил, что паштет — именно то, о чем он мечтал.
— Сэр, — обратился он к торговцу, — я хотел бы паштет.
Продавец паштетов был круглым и розовым человеком в грязном фартуке. Он открыл ящик для подогрева, сунул в него руку в перчатке и вынул горячий паштет. Подняв взгляд от ящика на Тафа, он удивился.
— Ох, — сказал он. — Но ведь вы же такой большой.
— В самом деле, сэр, — ответил Таф. — Поэтому дайте мне две порции.
Со своими двумя с половиною метрами он почти на целую голову возвышался над всеми остальными людьми на этой планете, а со своим большим, выпирающим вперед брюхом он к тому же был вдвое тяжелее любого из них. Таф взял паштет и спокойно откусил.
— Вы — с другого мира, — заметил торговец. — И, вероятно, весьма отдаленного.
Таф в два приема съел свой паштет и вытер салфеткой жирные пальцы.
— Вы совершенно правы, сэр, но об этом нетрудно догадаться, — сказал он.
Таф не только был намного выше любого туземца, он и выглядел, и одет был совершенно иначе. Он был молочно-белым, и на его голове не было ни волоска.
— Еще один, — сказал Таф и поднял вверх длинный мозолистый палец.
Поставленный на место торговец без дополнительных замечаний вынул еще один паштет и дал Тафу относительно спокойно съесть его. Наслаждаясь корочкой из листьев и пикантным содержимым паштета, Таф оглядывал посетителей ярмарки, ряды ларьков и пять больших павильонов, возвышавшихся над окружающим ландшафтом. Покончив с едой, он с непроницаемым, как всегда, лицом опять повернулся к продавцу паштетов:
— Разрешите вопрос, сэр.
— Я вас слушаю, — скромно отозвался тот.
— Я вижу пять выставочных залов, — сказал Хэвиланд Таф. — И я посетил каждый из них по очереди. — Он показал рукой на залы. — Бразелорн, Вейл Арин, Новый Янус, Бродяга и Птола. — Таф опять аккуратно сложил руки на выпирающем животе. — Пять, сэр. Пять павильонов, пять миров. Несомненно, как чужак — а я здесь чужак — я не знаком с некоторыми щекотливыми деталями местных обычаев, но тем не менее удивлен. В тех местах, где я до сих пор бывал, от встречи, которая называется био-сельскохозяйственной выставкой Шести Миров, ожидают, что она будет включать экспонаты шести миров. А здесь этого нет. Может быть, вы сможете мне объяснить, почему это так?
— Никто не прибыл с Намории.
— В самом деле, — сказал Хэвиланд Таф.
— Из-за некоторых трудностей, — добавил продавец.
— Все ясно, — сказал Таф. — Или если не все, то по крайней мере часть. Может, вы возьмете на себя труд подогреть мне еще один паштет и объяснить природу этих трудностей? Я чрезвычайно любопытен. Боюсь, это мой большой порок.
Продавец паштетов опять натянул перчатку и открыл ящик.
— Знаете, как говорят? Любопытство делает голодным.
— В самом деле, — сказал Таф. — Но должен сказать, что до сих пор ни от кого этого еще не слышал.
Человек наморщил лоб.
— Нет, я не так сказал. Голод делает любопытным, вот как. Но все равно. Мои паштеты вас насытят.
Читать бесплатно другие книги:
