Кожаные капюшоны Басов Николай
— Ну, я надеюсь…
Дальше он не сумел ничего добавить, потому что цахор, который убежал добивать Сухмета, вдруг обрушился на него сбоку, и пришлось крутиться как юла. В конце концов он прижался спиной к стене храма.
Неужели Сухмет погиб? “Странно, — подумал Лотар, — я ничего не почувствовал, а должен был. Нет, этого не может быть…”
Цахоры, атакуя Лотара вдвоём, стали чуть более уверенными и чуть более беспечными. Желтоголовый вдруг заметил, что тот, с кем он разговаривал, слишком далеко проносит свой меч после удара. Это давало возможность… Лотар пока сам не знал, какую именно.
Вдруг двое других цахоров с оружием в руках затопали к дерущимся. “Они не хотят упустить свою долю моей жизни, — решил Лотар. — Боятся, что приятели их обделят… Всё, пора уходить”.
Он сделал несколько обманных движений, раскачивая устоявшуюся “вилку” своих противников, а потом кинулся на того, с кем разговаривал, когда противник в очередной раз не подтянул меч. Гвинед прошелестел в воздухе, словно обрёл собственный разум.
Голова цахора покатилась по полу. Чёрный капюшон, тоже разрубленный этим ударом, откинулся назад тяжёлой бесформенной пеленой. Лотар проводил голову взглядом… Это был череп, тёмная кость, окружённая вместо плоти странной, неяркой, красноватой аурой.
— Как тебе удалось? — удивился без тени сожаления тот, что был повыше.
Впрочем, о чём сожалеть, если через два-три часа его приятель будет снова рядом, целый и невредимый?.. “Это может продолжаться бесконечно”, — решил Лотар и повернулся к выходу из храма.
— Жмарун, держи выход! — заорал один из тех, кто подковыливал сзади.
Кажется, это был левый, тот, кому разбили сердце. Или не сердце, ведь у него не было сердца… “Я уже плохо понимаю, что тут происходит”, — решил Лотар.
Он атаковал Жмаруна, главаря компании, который сумел всё-таки загородить дверной проём. Биться с ним было очень трудно, но пока возможно. Вот только сзади, шаркая по грязным плитам храма, подбирались двое других, и нужно было что-то делать…
Лотар усилил давление на левый фланг противника, тот отреагировал и стал медленно поворачиваться, стараясь принять наиболее надёжную стойку Лотар тоже повернулся. Двое рубак, гремя мечами так, что чуть копоть со стен не осыпалась, прокрутились на месте, и Лотар оказался спиной к выходу. Теперь он понял, что Сухмета в храме не было.
Зато был Бошинак. Он и в самом деле стоял совсем рядом со статуей, вжавшись в каменную стену, и расширенными глазами следил за всем, что тут происходило. Кажется, он стал понимать, что шансов уйти отсюда живым у него нет. Если только Лотар победит… Но даже Желтоголовый вынужден был бежать, он проигрывал бой двум уставшим после часовой рубки цахорам и ещё двум едва живым. Какими бы они были, если бы не первая драка с отрядом на дороге?
Внезапно на глаза Лотару попался безголовый. Вернее, тот, кому он отрубил голову. Шатаясь, он поднялся на ноги и вскинул меч. Он был готов отрастить новую голову — его бескровный капюшон надувался в том месте, где должна быть голова. Этого просто не могло быть! Но это было.
Лотар засмотрелся на эту невероятную процедуру, и Жмарун поймал его, усыпив внимание на каком-то повторяющемся приёме. Так или иначе, но после трёх выпадов цахора Лотар получил три удара подряд — в живот, в левое плечо и в правую, слишком далеко отставленную ногу. Да, пожалуй, он стал уставать.
Но, несмотря на раны, он всё-таки сделал выпад… Это был странный выпад — кривой и не очень сильный, но глубокий. В конце концов, нанося подряд три удара на поражение, Жмарун тоже поступил самонадеянно, забыв об обороне.
Гвинед туго вошёл в живот цахора, и тот согнулся, словно был живым — из плоти и крови — человеком.
Он прошептал что-то на непонятном языке и упал на колени. Лотар занёс меч, чтобы добить противника, насколько это было возможно, но Гвинед в воздухе встретил другой меч, не очень быстрый, но достаточно твёрдый, чтобы с ним считаться. Ещё один такой был уже занесён слева, и потребовалась вся сила Акифа и раненой руки, чтобы сдержать его удар.
Двое раненых всё-таки вмешались в драку. Они были готовы биться, пока не восстановится Жмарун или пока Лотар не падёт от их атак. “Я так ничего и не сделал, — подумал Лотар, — остаётся только бежать. Я не могу с ними справиться… А есть ещё и другие тринадцать, как с ними совладать?”
Волна какой-то дикой, неестественной магии пронеслась мимо Лотара откуда-то сзади. Желтоголовый даже не понял, что она должна сделать. Он оглянулся. В полусотне шагов на крохотном пригорке у пруда, где они купались после перелёта, стоял Сухмет. Он, кажется, был ранен, но жив. И гнал какой-то наговор или просто волну мысленной энергии… “Нет, этого я прочесть не в силах”, — решил Лотар.
Однако наговор Сухмета принёс плоды: что-то вдруг треснуло, и уже знакомый могучий голос донёсся из тёмного провала храма:
— Вы, бездумные людишки, опять меня будите? Второй раз?..
Земля под ногами дрогнула. Пирамида, которую было видно в узком и высоком окошке над головой, качнулась. Если бы Лотар сам не видел, как контуры её сначала размазались в воздухе, а потом установились как-то по-другому, он не поверил бы, что пирамида может качаться.
Из храма вдруг раздался крик. Это был дикий, неестественный крик ярости, боли и ужаса. Зод не могла так кричать, но голос… Наконец Лотар понял.
— Бошинак, уходи! Уходи оттуда! — заорал Желтоголовый и бросился на цахоров, закрывающих ему вход в храм.
Но куда там! Эти двое даже не отступили. Они встретили Лотаровы выпады, не сходя с места, а потом сами попытались использовать сократившееся между ними расстояние и достать его мечами. “Так я получу какой-нибудь действительно серьёзный удар и ничего не добьюсь”, — решил Лотар.
Он уже примерился обойти и этих двоих, как вдруг новый удар выкинул его из дверей, и Желтоголовый оказался в десятке футов от порога.
Как ни странно, из храма вылетели и те двое цахоров, с которыми он бился, а следом показались ещё три фигуры. Первым шёл Жмарун, тащивший того цахора, которому Лотар отрубил голову, а позади всех семенил нетвёрдыми ногами Бошинак. И сразу за ним в дверном проёме заполыхало разгорающееся с каждым мгновением красное кровавое зарево. Земля сотрясалась уже так сильно, что трудно было правильно рассчитывать движения.
Бошинак дрожал, кажется, плакал и всё время что-то говорил своим оглушительным шёпотом, который был слышен далеко вокруг.
Жмарун, увидев Лотара, тоже закричал:
— Останови это, иначе я прикончу его! Вдруг позади них в мареве, как в топке печи, на миг показалась фигура Зод. Она заговорила громче и яснее других:
— Я обещала покарать и сдержу слово…
Земля в десятке саженей от храма вдруг лопнула, как лопается кожа на хорошо припекаемом огнём поросёнке, насаженном на вертел. Из трещины полилась мягкая, пышущая неумолимой и ужасной смертью лава. Лотар и не думал, что огненные слои планеты могут находиться так близко от поверхности.
Цахоры опустили мечи. Один из них сделал жест, будто собирался бежать, второй, наоборот, бросился к Жмаруну с раненым.
Сам Жмарун сделал одно неуловимое движение рукой, и тело Бошинака странно дёрнулось. Настоятель упал, его громоподобный шёпот и плач стихли. Жмарун подхватил безголового второй рукой и попытался прибавить шагу.
Но земля треснула под его ногами, её куски, как небольшие льдины на северных реках во время ледохода, стали погружаться в лаву, и Жмарун со своим приятелем заскользили назад, к смерти, под несмолкаемый говор Зод.
Цахор, который собрался бежать, уже отошёл на десяток шагов от неминуемой смерти, но тут на него насел Лотар. Теперь задача его была гораздо проще — только сдержать противника, чтобы он не убежал, и подождать, пока раскалённая смерть под ногами станет неотвратимой, а потом… Желтоголовый не знал, что будет потом. Он надеялся, что сумеет убежать — ведь двигался он чуть быстрее, чем ещё не полностью восстановившиеся цахоры.
Кожаный Капюшон, которого атаковал Лотар, разгадал его замысел. И понял, что впервые за многие годы, если не века, он бьётся за свою жизнь. И показал, что умеет драться.
Чтобы удержать его, Лотару потребовалась предельная концентрация внимания, сил и самообладания.
Поэтому он не видел, как погибли остальные трое цахоров, которые застряли у храма. Он только различал их вопли, прорывающиеся сквозь рёв Зод, слышал отвратительное шипение, как будто огромного быка разом попытались сжечь на костре, да чувствовал отвратительную вонь, разлившуюся в воздухе… Потом крики смолкли.
Лишь теперь Лотар ощутил, что ноги его пылают, словно он тоже провалился в лаву Он даже покосился вниз, чтобы понять, насколько его ощущения соответствуют действительности. Оказалось, что они с последним из этой четвёрки Капюшонов стоят на самом краю, и земля уже колышется под ногами, вспучиваясь и рассыпаясь, как живая.
Он заставил цахора оставаться на месте ещё долгих десять ударов сердца, и лишь потом, когда почувствовал, что жар становится невыносимым даже для него, бросился к бугорку, где стоял Сухмет. Он отбежал шагов на десять, когда вдруг перед ним появилась и стала расширяться залитая горячей кровью Земли новая трещина. Он перепрыгнул её, а когда приземлился, вдруг понял, что цахор вот так же перепорхнуть её не сумеет.
Желтоголовый сделал ещё несколько шагов и упал на колени. Ступни болели, ноги ниже колен почти ничего не чувствовали, даже в лёгких клокотала боль при каждом вдохе, обожжённое горло протестовало против немыслимого жара. Он попробовал подняться, оглянуться.
Цахор пытался выбраться из лавы. Но куда там! До ближайшего островка твёрдой почвы было саженей пять, никто не мог бы добрести до него, разве что слуги самой Планы. Но и Лотару тоже грозила смерть: трещина, которую он перепрыгнул, приближалась…
Сухмет подхватил его, поднял на ноги и почти поволок в безопасное место. Они добрались до ближайших кустов, листья на которых почернели и скрутились, но, по крайней мере, не загорелись. Тут Сухмет отпустил Лотара и произнёс, вытирая пот:
— Всё, сюда она вряд ли доберётся. Она уже уходит.
— Куда… уходит? — спросил Лотар
— Куда-то вниз, к своей госпоже. Она решила, что должна уйти.
Лотар оглянулся. Цахоров не было видно. Раскалённые камни храма до середины стен погрузились в лаву и мерцали тяжёлым жаром. Пирамида стала маленькой, не выше обычной сторожевой вышки.
— Что тут будет?
Сухмет положил руку на плечо Лотару:
— Лужа остывшего камня. Это уже не важно. Важно лишь то, что их стало меньше. Лотар снова оглянулся.
— Ты уверен, что этого жара хватит?
Сухмет медленно, устало улыбнулся обожжёнными губами. От этого его лицо стало чуть более морщинистым и старым, чем обычно.
— Если этого не хватит, тогда я не знаю, что их вообще может остановить.
Лотар ещё раз оглянулся. Да, дело было сделано, жара Зод хватило. Цахоров тоже можно было убивать.
Глава 12
Сухмет сидел впереди в позе восточной медитации и был неподвижен, словно древняя статуя. Неровный, ворсистый, пахнущий грязью и какой-то экзотической травой ковёр-самолёт тёк по воздуху, переливаясь на воздушных струях, как плавучая водоросль. Иногда казалось, что усидеть на нём невозможно. Но под седалищем он слегка прогибался, получалось, что сидишь в ямке, и это помогало сохранять равновесие.
После битвы в храме и гибели четырёх цахоров с Южного континента прошло три дня, вернее, третий день подходил к полудню. А в нынешней ситуации это был огромный срок. И Лотар не знал — успевают они ещё или уже нет. Он только надеялся, что успевают.
С высоты даже не совсем спокойное море казалось абсолютно ровным. Иногда солнце отражалось от воды, словно огромное, туманное, светлое облако. Но теплее от этого не становилось. Встречный ветер пробирал до костей, даже Сухмет мучился насморком, а Лотар и вовсе уже не раз думал, что отдаёт Кроссу душу.
Раны не заживали или заживали так скверно, словно клинки цахоров были смазаны какой-то особенной дрянью. Те мутации, которые он попробовал было провести, чтобы побыстрее восстановиться, ни к чему не привели; даже рука, сломанная Зод, ещё болела. А когда он, отчаявшись, решил для тепла отрастить дополнительный слой плотной роговой ткани на своей груди и плечах, она сковала его таким панцирем, что он едва сумел от неё избавиться, и потом ещё целый день казалось, что он двигается как-то не так.
К тому же при постоянном встречном ветре практически невозможно было разговаривать. А Лотару так хотелось расспросить Сухмета, как ему удалось добиться, чтобы этот ковёр появился у них на рассвете следующего за поединком с цахорами дня.
Море неожиданно стало более мелким. Густая, со стальным отливом синева посветлела, оттого что солнце проникало теперь через всю толщу воды до самого песка. Лотар представил, что ему предстоит, и поёжился. Дело было очень трудное, и он вовсе не был уверен в успехе. Кроме того, он не знал, стоит ли вообще за это браться. Но Сухмет сейчас даже не задавал вопроса о целесообразности их поступков — он считал, что это единственный их шанс и его следует использовать.
Ночью, мучаясь болями выздоровления, Лотар вдруг подумал, не пора ли кончить свой путь под этими звёздами. Сухмет неожиданно вскочил, разжёг огромный, выше человеческого роста, костёр, вскипятил очень крепкий и замечательно вкусный чай, а потом вдруг произнёс, глядя на прозрачную пелену пламени:
— Ты ещё должен сделать главное, господин мой.
— А что может быть главным для меня?
Старик ушёл к пруду сполоснуть чайник, кружки и принести смоченные водой повязки. Он так ничего и не ответил.
Берег появился, как всегда бывает в ясный денёк на Северном море, из низкого серого облака. Обычно Лотар любил тот удивительный миг, когда кипа невесомого пара, пронизанная лучами преломлённого света, вдруг становится твёрдой землёй, обещая надёжную опору под ногами. Но сегодня он пропустил этот момент узнавания — слишком уж быстро летел ковёр.
Потом Сухмет стал ворочаться, собирая мешки, проверяя, не упало ли что от покачиваний. Как только он всё проверил, ковёр вдруг пошёл вниз. Скоро сделалось заметным волнение, а скалы на берегу выступили вперёд, как гребень зарывшегося в землю гигантского дракона. Теперь они полетели гораздо медленнее, и ветер уже не заглушал слова. Лотар тут же спросил:
— Как ты управляешь этим летуном, Сухмет?
— Я не управляю ковром, господин, я просто думаю, чего мне бы хотелось. И он делает. Это как во сне, но очень изматывает, сосредоточенность требуется предельная, иначе мы оба можем вывалиться на большой высоте.
Оказывается, не только из-за ветра Сухмет был в продолжение всего полёта так молчалив.
— Не очень удобная штука, — признал Лотар.
— Зато быстрая.
— А как ты её достал? Я спал, а когда проснулся, она уже была.
Сухмет рассеянно посмотрел на Лотара, мельком улыбнулся, даже не кивнув, как обычно, и ответил:
— Договорился со Студоей. Скоро ты её увидишь и сможешь сам поблагодарить.
— Кто она?
— Один из элементалов воздуха с более покладистым, чем у других, характером.
“Интересно, — подумал Лотар, — не знал, что он может общаться с такими изменчивыми сущностями, как элементалы воздуха”.
Ковёр заходил на посадку Лотар оглянулся. Вот ряд скал, где они и должны были оказаться. Когда-то, много лет назад, он уже был тут и получил одно обещание. Пришла пора напомнить об этом тому, кто его дал.
Ряд обыкновенных диких камней напоминал лестницу, ведущую к воде. Лотар очень хорошо знал, что это и в самом деле была лестница, которая уходила в глубину, под воду, на многие мили от берега. Правда, на самом дне она превращалась в широкую удобную дорогу, которой пользовались морские существа, живущие в этих краях. Тянулась она бесконечно далеко, может быть, не в силах человеческих было дойти до её края…
Сухмет закашлялся, ковёр закачался из стороны в сторону, как падающий кленовый лист, и опустился на песок, смешанный с мелкой галькой. Лотар вздохнул. Сухмет с облегчением тоже перевёл дух. Старик имел на это право, он поработал на славу и завершил полёт точно в требуемом месте.
Лотар встал на нетвёрдые, затёкшие от долгого сидения ноги и походил по хрустящим камешкам. Стянул с ковра свой мешок и обратился к Сухмету, тоже вышагивающему нетвёрдо, как страус на сильном ветру:
— Почему мы никогда раньше не пользовались этим способом? Нет, я и сам люблю полетать, но я устаю, а эта штука… К ветру можно притерпеться, а в остальном она незаменима.
Сухмет подошёл к воде, снял свою шапочку, умылся, потом вытерся рукавом халата. Губы его были всё ещё бледны от перенапряжения и холода.
Едва исчез пронизывающий ветер, леденивший на большой высоте, оказалось, что на берегу даже жарковато. Конечно, не так, как на Южном континенте, и не так, как на побережье Западного, но всё-таки изрядно.
— Увидишь её, сам поймёшь, господин мой. Кроме того, она не даёт ковёр просто так, за всё требует немалую цену. Для элементала она на редкость меркантильна.
— Да кто же она?
Вдруг Сухмет дрогнул и напряжённо посмотрел куда-то за спину Лотара. Желтоголовый оглянулся: один угол ковра стал сам собой заворачиваться, удивительным образом исчезая при этом из виду
— Можешь сам её спросить.
Лотар тут же перевёл своё видение в магический спектр и только тогда понял, что видит нечто.
Это была женщина, не очень большая для элементала, всего-то саженей пять — семь. Совершенно прозрачная, лёгкая, с удивительно изменчивым лицом. Лотару приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы просто видеть её, а чтобы разобрать все гримаски на красивом, правильном, как у всех духов природы, лице и уловить все изменения её эмоций, ему не хватило бы и предельных способностей.
Он поклонился, с удовольствием ощущая, что Гвинед качнулся за спиной, словно тоже кланялся. Впрочем, к чему Гвинед против женщины, способной одним вздохом поднять его на неизмеримую высоту и бросить вниз, на скалы?
— Я благодарен тебе, Студоя. Мне доставляет особую радость самому выразить благодарность тебе.
Женщина рассмеялась и приблизилась к Лотару на расстояние в пару ярдов. Вблизи её лицо казалось не таким уж красивым, даже грубоватым. Кроме того, от её близости в лицо Лотара ударилась такая тугая струя воздуха, что даже его короткие волосы над налобной пластиной полегли назад. Но этот ветер имел очень приятный запах — нежный и душистый, свежий и бодрящий. Лотар поневоле рассмеялся. Теперь, когда перелёт окончился и он стоял на земле, он снова стал любить ветер, тем более не очень сильный.
— Желтоголовый, ты интереснее других.
Её голос возникал в сознании словно бы сам по себе и рассыпался лёгкими раскатами. Чувствовалось, что она себя изрядно сдерживает. Это было высшим признаком вежливости у элементала.
— Ты так говоришь, Студоя, словно знаешь меня.
— Я иногда обращала на тебя внимание. — Она отлетела подальше.
Ковёр исчез из виду, Лотар не мог даже предположить, куда он делся.
Внезапно Студоя унеслась вверх с огромной скоростью, случайно захватив немного морского песка и высохших водорослей. Лотар оглянулся на Сухмета — у того не дрогнул ни единый мускул. Желтоголовый снова поискал взглядом элементалку. На этот раз её голос раздался с другой стороны, от ближайших скал. Она сделалась чуть меньше и приняла чуть более определённую человеческую форму. Конечно, изумительно правильную, совершенную, женскую.
Испугавшись, что Студоя вот-вот снова улетит, а он не успеет задать вопрос, Лотар закричал:
— Я хотел спросить тебя, почему ты нам помогаешь? Мы же тебе ничего не сделали, не сослужили никакой службы!
Но оказалось, что, хотя расстояние между ними было довольно велико для человека, кричать не следовало. Её голос зазвучал в сознании, словно она стояла у самого уха, только теперь в нём появились грозные раскаты. Наверное, она устала от этого разговора, а раскаты были чем-то вроде акцента, прорывающегося при усталости.
— Вы потревожите гораздо более могучие силы, чем моя скромная особа. Мне бы хотелось, чтобы они знали, на чьей я стороне. Впрочем, всё может измениться.
Последние её слова прозвучали уже сверху Лотар так и не понял, как она исчезла из его поля видения. Наверное, на этот раз она передвигалась с такой скоростью, что глаз не успевал уследить. Или вышла из доступной Лотару части спектра, а уже потом улетела…
Сухмет сдержанно кашлянул. Он, кажется, всё же простудился.
— Ветреница, господин мой. Не обращай внимания. К тому же и ковёр унесла.
— Но ковёр-то принадлежал ей?
— Ещё вопрос, насколько он ей принадлежал. То, что она его у себя держит, вовсе не значит, что она им владеет.
Лотар махнул рукой. Эти двухтысячелетние знакомства и взаимозависимости Сухмета были так сложны, что не стоило и вникать.
— А жаль. Ковёр показался мне… Но у Сухмета было другое мнение:
— Да не жалей ты о нём, уж очень трудно им управлять. Покашливая, Сухмет пошёл к воде. Лотар затопал следом. Откуда-то с запада бесконечной чередой по морю шли валы прозрачной чистой воды и разбивались о берег, в котором не было бы ничего необычного… Если бы не эта лестница.
Она служила входом в подводное царство. Именно туда Лотару с Сухметом и нужно было попасть на этот раз.
Глава 13
Вода показалась очень холодной. Всё-таки здорово они намёрзлись, пока летели на этом ковре. Или вода тут, на Севере, и впрямь холоднее, чем та, к которой он привык. Но ведь было же время, когда он стоял под ледяным водопадом и даже удовольствие получал. Да, было время, когда он получал удовольствие буквально от всего, теперь это кажется необычным.
Лотар встряхнулся, настроил своё термальное чувство и опять не угадал. Теперь вода показалась чуть ли не парным молоком, от которой только по недоразумению не валил пар. Впрочем, когда они вошли поглубже, это ощущение исчезло: внизу, под слоем толщиной фута в два, вода оказалась ещё холоднее.
Они спустились ещё глубже. Вода доходила уже до плеч Сухмета. Два каменных столбика, обточенные волнами до диаметра не очень больших секвой, поднимались над поверхностью сажени на две, не больше. На вид в них не было ничего необычного. Но если погружаться в воду именно между ними, море превращается в радушного хозяина, заботливо опекающего почти любого гостя. И можно дышать водой, разговаривать с морскими обитателями, пока не выйдешь очередной раз на берег. Хотя, как это происходит, даже Сухмет не мог объяснить. Ну и, конечно, могло напасть какое-нибудь морское чудище.
Когда Лотар впервые отправился этой дорогой, сразу же, они ещё из залива не вышли, на них напала хищная манта. А чуть дальше от берега — полосатая акула. Лотар содрогнулся. Он не любил хищников моря, хотя в целом к хищникам относился доброжелательно, должно быть потому, что они красивые, уязвимые, несмотря на силу, как и все воины, к тому же их чрезвычайно мало и работа их необходима согласно какому-то, не очень понятному закону Создателя.
Но морские чудовища ему не нравились. Впрочем, он надеялся, что магическая сила посоха Гурама, который Сухмет теперь не выпускал из рук, и на этот раз защитит, как защитила в первый их поход сюда.
Ворота приняли их несильным, но чувствительным толчком. И сразу мир воздуха, всё огромное пространство над водой показалось пустым и чрезмерно разреженным. Захотелось скорее спрятаться от него…
Первый раз вдохнуть воду после воздуха показалось чуть ли не блаженством. Лотар с удовольствием ощутил, как она прохладной освежающей струёй вливается в горло, как пузырьки воздуха выходят из носа, как глаза, ставшие немного выпученными, начинают видеть в воде далеко вперёд и по сторонам.
Вдохнув ещё раз до самого донышка лёгких, Лотар окончательно погасил чисто психический порыв всплыть и зашагал по лестнице немного шире, чем по земле, наклонившись вперёд, чтобы легче распарывать воду. Сухмет с интересом оглядывался по сторонам. Любопытству старика можно было позавидовать.
— Никто нас тут схарчить не собирается? — спросил Лотар. — Приняли нас за своих?
— Одно другому не помеха, господин.
Голоса их теперь стали визгливыми, как скрип старой оси на телеге. Но Лотар по опыту знал: очень скоро они даже думать об этом забудут. Путь им предстоял долгий, может быть, не один десяток миль придётся пройти, прежде чем они найдут того, кто им нужен.
— На этот раз мы тут недолго пробудем, — вдруг произнёс Сухмет.
— Откуда ты знаешь?
— Предчувствую.
“Ответ настоящего восточного мудреца”, — решил Лотар и ещё энергичнее заскользил вперёд.
Дно постепенно опускалось. Теперь они вышли к самому центру песчаной отмели, которую Лотар так отчётливо видел сверху, с ковра. Песок поднимался вокруг их подошв лёгкими, долго не опадающими облачками. Дорога, которая по воспоминаниям представлялась Лотару удобной и широкой, на деле оказалась даже не очень ровной. То и дело встречались огромные вымоины. Почему их не заносило песком, понять было трудно.
Всё чаще стали попадаться кусты водорослей. Некоторые были такими густыми, что казались плотной, едва ли не монолитной массой. Даже светлые скалы, сложенные из песчаника, рядом с ними выглядели невесомыми. И поднимались они так высоко, что почти доходили до залитой солнцем, лазурной, переливающейся плавной рябью поверхности воды.
В одном месте Лотар увидел полузасыпанный песком маленький каменный якорь — из тех, которыми у этих берегов пользовались рыбаки. В другом месте их испугал косяк рыбы, который стремительно пронёсся мимо, не обратив на них никакого внимания, хотя некоторые рыбки уткнулись в них тупыми мягкими носами. Причём длилось это так долго, что они уже и сами перестали обращать на него внимание, а косяк всё летел куда-то, подгоняемый неизвестно чем.
Лотар даже забеспокоился немного и спросил:
— Ты ничего не чувствуешь? Может, они от здешнего зверя убегают?
— Никакого зверя нет, а вот нас уже кое-кто поджидает. Лотар положил руку на рукоять Гвинеда, но Сухмет только отрицательно качнул головой:
— Нет, это тот, кто нам нужен.
Лотар вдруг почувствовал, что у него зуб на зуб не попадает. Какой тёплой и замечательной ни казалась вода, но его кровообращение в первые часы пребывания под водой не очень хорошо реагировало на изменение среды обитания.
Лотар по привычке поднял голову вверх. Солнце, должно быть, светило уже над самой водой, скоро и этот день канет в небытие. А жаль, всё стало происходить слишком быстро. Особенно после того, как за ним начали охотиться цахоры.
— Оказывается, мы идём почти весь день.
— Да, и скоро нужно будет перекусить. Иначе совсем замёрзнем, — отозвался восточник.
Перекусить? Лотар и забыл об этом. Вот ведь что значит спасать свою жизнь. Впрочем, нет, он не чувствовал принципиального отличия от остальных своих дел, которыми занимался последние двадцать шесть лет. Сходства было гораздо больше, чем он хотел бы признать. Так же противостоит он тёмным силам, так же подвергает опасности свою жизнь…
Лотар вздохнул. Он уже настолько углубился в это дело, что не знал, хорошо или плохо то, что он не чувствует его особенностей. Пожалуй, плохо. А может, и хорошо, меньше забот о себе, больше практицизма. Как в поединке.
Да это и есть поединок, вся его жизнь — поединок. Противостояние тому, чей облик он увидел посредством магического кристалла Ди, кто ему так не понравился, несмотря на красоту, — архидемон, Повелитель Зла.
Внезапно Сухмет толкнул его в бок. Лотар поднял голову.
Прямо на него огромными, немного рыбьими глазами насмешливо смотрела Гирра. Она была прекрасна. Зелёные волосы, ярко-синие, горящие необъяснимым блеском глаза. Тонкие, почти прозрачные руки, совершенное тело под тонкой, почти прозрачной хламидой. Лотар даже смутился от её совершенства, так много в ней было женской прелести.
От смущения он поздоровался довольно небрежно:
— Здравствуй, Гирра. Вот я пришёл к тебе снова. Она улыбнулась. Лотар посмотрел на её белозубую улыбку и позавидовал, как по-юношески легко она проявляла эмоции.
— А я рассчитывала, ты забудешь моё обещание помочь. Сколько лет прошло?
— Тогда я получил заказ на Бродильника, значит, это было… Больше десяти земных лет.
— Ну, морские годы равны земным.
— Но ты совсем не старишься.
— Это потому, что я живу в другом мире. Годы тут ни при чём.
Как и в прошлый раз, Лотар сразу почувствовал, насколько эта магическая женщина превосходит его умом и внутренней силой. Поэтому-то он и не знал, как с ней разговаривать.
Он казался себе таким неловким и неуклюжим. Хвала Кроссу, это случалось не чаще, чем раз в десять лет.
Тогда Лотар сказал, отчётливо произнося слова, показывая, что перешёл к деловой части беседы:
— Я прошу у тебя помощи. От этого зависит моя жизнь. Гирра поморщилась:
— Плохо говоришь, Желтоголовый. Что значит твоя жизнь?
Лотар подумал, понял, где он ошибся, и поправился:
— Прости, ты права. От исхода этого дела зависит моя душа. Её хотят забрать в Тартар навечно.
Бровь на прекрасном лице Гирры дрогнула, она оглянулась. Где-то там, куда уже не способен был заглянуть не очень совершенный взор Лотара, что-то происходило. Но не опасное, иначе он уже услышал бы колокольчики. Кроме того, Гирра не могла их предать. Понятие чести у этих жителей морского дна было более развито, чем у изменчивых обитателей воздушного мира.
— Это лучше.
Она снова оглянулась. Определённо, она чего-то ждала. Или спрашивала подтверждения, или советовалась с кем-то, кто решил остаться сегодня невидимым. Может быть, с тем, кто был выше рангом, чем Гирра. Хотя таких особ в водных глубинах осталось уже немного. Ведь Гирра происходила из царской семьи и была принцессой, правда довольно почтенной по возрасту, хотя по виду её этого никак не скажешь. Стало быть, она ещё могла сохранить родственное влияние на высших правителей дна, которое тут было тем сильнее, чем ближе к стадии икринки находилась принцесса.
Лотар вздохнул. Он не любил напоминать о долгах, но сейчас надо было торопиться, и он произнёс:
— И потом, ты дала обещание, и я тебе поверил. Помнишь, когда ты выкупала Рыболовного Бродильника?
Гирра неожиданно заговорила мягче, спокойнее, уверенней. Решение, кажется, было принято:
— Да, я обещала. Зато ты отказался жить тут, когда я предлагала тебе.
— Я человек, мне здесь тяжко.
— Люди жили тут, хоть недолго — три-четыре века, но жили. — Внезапно Гирра подошла к Лотару вплотную и даже положила руку ему на плечо. — Ты не представляешь, как много моих подруг уже имели мужей-смертных. И как они были счастливы с ними. Говорят, любовь смертного — возвышенна. Я бы выбрала тебя.
Лотар опустил голову. Он знал, что разговор может этим и кончиться, и тогда у него будет очень сложное положение. Но он всё-таки ответил:
— Я просил о помощи. — Он посмотрел на неё, она смотрела на него с печальной улыбкой. Отказ она восприняла как каждая женщина. — Впрочем, если бы я всё-таки женился, моя жена была бы похожа на тебя. Только она непременно была бы земной женщиной, в этом всё дело.
— Согласна. В этом всё дело.
Она отошла и щёлкнула пальцами. Небольшая рыбка с необыкновенно умным лицом выплыла из зеленоватой, уже темнеющей дали и оказалась рядом с Гиррой. Значит, с ней принцесса и советовалась? Похоже, очень похоже. Ведь эта рыбка могла оказаться вовсе не советником, а замаскированным правителем морских глубин, по влиятельности и силе не уступающим иным земным богам.
Осторожно, сомневаясь, что его способности тут подействуют, Лотар коснулся разума этой рыбы, и ему стало не по себе. Это была не просто умная рыба… Вернее, она была даже не очень умна. Но она умела видеть будущее, как живой эквивалент Яйца Несбывшегося. Поспешно, стараясь избежать неприятных новостей, Лотар отдёрнулся от сознания странной рыбы.
Гирра, кажется, ничего не заметила, потому что совершенно бесстрастно спросила:
— У тебя есть план?
Впрочем, за этим вопросом могло стоять и её, Гирры, предложение. Но так как план у него всё-таки был, Желтоголовый стал торопливо, чтобы принцесса не перебила и не сочла его предложение невыполнимым, выкладывать свою идею.
Гирра выслушала, не прервав ни разу, потом, чуть выпрямившись, словно отдавала приказ целой армии, твёрдо произнесла:
— Неплохо, может и получиться, Желтоголовый. Тебе помогут Двая и Сая.
Сухмет низко согнулся в благодарном поклоне. Гирра снова щёлкнула пальцами. Из той же мглы, откуда выплыл личный провидец Гирры, появились две морские девы.
С виду они были совсем как обычные женщины, вот только ростом чуть не семи футов.
— Ты не поняла. Я хочу, чтобы они выглядели матросами. А женщин-матросов не бывает. По крайней мере, не в этой части света. Я просил морских мужей.
— Морские мужи стали редкостью. А эти девы… Они примут вид матросов. Ну, разве что длинные волосы у них останутся, но у матросов бывает и такое. За них не беспокойся. Где вы планируете начать?
Впервые за всё время разговора с морской принцессой подал голос Сухмет:
— Они должны быть в Крилау. Это такой порт на северо… Гирра рассмеялась:
— Я знаю, где находится Крилау, маг. — Она взглянула на обеих своих служанок, те поклонились так, как могут кланяться скорее подруги, чем подчинённые. Потом Гирра очень внимательно посмотрела на Лотара, легко коснулась своего оракула, словно благодаря его за что-то, и добавила: — Я тебе больше ничего не должна, Желтоголовый.
Лотару тоже ничего не оставалось, как поклониться. Гирра величественно вздёрнула подбородок и пошла по подводной дороге вдаль, в мглистую тьму.
Желтоголовый не сомневался: как только она поймёт, что Лотар её больше не видит, она отрастит себе рыбий хвост и понесётся в свой дворец в тёмных прохладных глубинах моря, меняясь с каждой минутой, превращаясь из прекраснейшей женщины в неизвестно что.
К Лотару подошла одна из дев, которым Гирра приказала участвовать в его затее. Кажется, это была Двая.
— Смертный, расслабься. Мы доставим тебя куда нужно. То же самое произошло и с Сухметом. Восточник запротестовал:
— Нельзя ли проделать это как-нибудь цивилизованно? Но Двая уже подхватила Лотара под мышки, прижала к себе совершенно железным, борцовским захватом, отрастила, как и предполагал Желтоголовый, рыбий хвост и понеслась на северо-восток, постепенно наращивая скорость. Давление воды становилось болезненным, но морская дева не обращала на это ни малейшего внимания.
И тогда через сознание Сухмета, как через ретранслятор, Лотар разобрал ответ Саи, которая проделывала с восточником то же самое, что и Двая с ним:
— Интересно, зачем тебе требуется какая-то цивилизация?
Глава 14
Лотар вышел из воды и оглянулся. Он не мог избавиться от ощущения, что за ним следят. Однако интерес этот почему-то не вызывал настороженности. Скорее наоборот, хотелось за него поблагодарить.
Двая и Сая перед выходом на берег приняли вид двух сильных, рослых богатырей. Только очень придирчивый взгляд нашёл бы в этих юношах что-то женственное. Лотару осталось только подивиться силе, которой были наделены эти существа.
Сухмет очень долго выплёвывал воду, набравшуюся в лёгкие. Он уже и брюхо себе сжимал, и просил Саю ему помочь, но по-настоящему задышал, только когда полежал на горячем песке и остатки воды вышли из него, должно быть, вместе с потом.
Не успели они отправиться в город, который уже был виден в трёх милях на противоположной стороне залива, как Лотар почувствовал горячий, пристальный взгляд из-за соседнего холмика. За ними опять следили. Только на этот раз с неподдельным интересом и каким-то бараньим, любопытством, нисколько не маскируясь, в отличие от того, первого взгляда.
Читать бесплатно другие книги:
