Незнакомец Day Mary
«Это в тридцати минутах езды и от „Букэндса“, и от „Старбакса“», – прикинул Адам.
– Она рассказала мне, что родила мертвого ребенка. Едва ли это правда, хотя чего не бывает. Но вообще-то, история Сюзанн наверняка проще. Некоторым женщинам нравится быть беременными. Не из-за гормонального сдвига или потому, что они ощущают, как внутри растет плод. Причины гораздо основательнее. Это единственный период в их жизни, когда они ощущают себя особенными. Люди придерживают для них двери, спрашивают, как прошел день, интересуются, когда им рожать и как они себя чувствуют. Короче, они пользуются всеобщим вниманием. Это как быть известным человеком. Сюзанн – обычная девушка, ничего особенного в ней нет. Она не произвела на меня впечатления ни умом, ни какими-то другими качествами. Беременность дала ей почувствовать себя знаменитостью. Это было как наркотик.
Адам покачал головой. Он вспомнил рекламный слоган на сайте «Подделай беременность»: «Ничто не сделает вас центром внимания так, как беременность!»
– Значит, она подделала беременность, чтобы забраться на эти высоты?
– Да. Она похлопывала себя по фальшивому животу, ходила по кофейням. Постоянное внимание.
– Но ведь она совсем недолго могла безнаказанно морочить людям голову, – заметил Адам. – Нельзя же быть на девятом месяце беременности больше месяца или двух.
– Правильно. Поэтому она меняла обеденные места. Кто знает, сколько времени она занималась этим или, может, до сих пор занимается. Она сказала, что мужу нет до нее дела. Он возвращается домой и садится к телевизору или торчит с приятелями в баре. И я снова не знаю, правда ли это. Не имеет значения. О, Сюзанн проделывала свой трюк и в других местах. Например, ездила в супермаркет не в своем городе, а отправлялась куда-нибудь подальше, улыбалась людям, и люди улыбались ей в ответ. Если она шла в кино и хотела сидеть на хорошем месте, ей это легко удавалось. То же самое с местами в самолете.
– Вау, – произнес Адам. – Это смахивает на безумие.
– Но до тебя не дошло?
– До меня дошло. Ей надо к психиатру.
– Не знаю. Это выглядит довольно безобидно.
– Прицеплять фальшивый живот, чтобы привлечь к себе внимание?
Коринн пожала плечами:
– Я признаю, это крайность, но некоторые люди привлекают к себе внимание тем, что красивы; другие – богатым наследством или работой, о которой мечтают многие.
– А некоторые получают свою долю внимания, когда лгут, что беременны, – продолжил мысль Адам.
Тишина.
– Итак, я полагаю, что твоя подружка Сюзанн рассказала тебе о сайте «Подделай беременность»?
Коринн отвернулась.
– Коринн?
– Это все, что я хотела сказать тебе сию секунду.
– Ты шутишь?
– Нет.
– Погоди, ты намекаешь, что жаждешь внимания, как Сюзанн? По-моему, это не вполне нормально. Ты сама это знаешь, правда? Это, наверное, какое-то психическое расстройство.
– Мне нужно все обдумать.
– Что обдумать?
– Уже поздно. Я устала.
– Ты сошла с ума?
– Стоп.
– Что?
Коринн повернулась к нему:
– Ты тоже это чувствуешь, верно, Адам?
– О чем ты говоришь?
– Мы на минном поле, – сказала она. – Как будто кто-то закинул нас в самую середину, и если мы пойдем слишком быстро в любом направлении, то наступим на взрывчатку и все взлетит на воздух.
Коринн посмотрела на него. Он – на нее.
– Я никого не забрасывал на минное поле, – процедил Адам. – Это сделала ты.
– Я иду спать. Поговорим об этом завтра.
Адам преградил ей путь:
– Ты никуда не пойдешь.
– Что ты собираешься сделать, Адам? Выбить из меня правду?
– Ты должна объяснить.
Она покачала головой:
– Ты не понимаешь.
– Чего я не понимаю?
Она заглянула ему в глаза:
– Как ты узнал, Адам?
– Это не имеет значения.
– Ты даже представить себе не можешь, какое это имеет значение, – тихо сказала она. – Кто посоветовал тебе проверить счета по карте «Виза»?
– Незнакомец, – ответил Адам.
Она сделала шаг назад:
– Кто?
– Я не знаю. Какой-то тип. Я никогда его раньше не видел. Он подошел ко мне в Американском легионе и рассказал, что ты сделала.
Коринн потрясла головой, будто прочищая мозги:
– Я не понимаю. Что за тип?
– Я тебе только что сказал. Незнакомый.
– Нам нужно об этом подумать, – проговорила Коринн.
– Нет, ты должна мне объяснить, что происходит.
– Не сегодня. – Она положила руки ему на плечи. Он попятился, как будто прикосновение его обожгло. – Это не то, что ты думаешь, Адам. Все гораздо сложнее.
– Мам?
Адам обернулся на голос. На лестнице стоял Райан.
– Поможете с математикой?
Коринн не замедлила с ответом. Улыбка мгновенно вернулась на ее лицо.
– Я сейчас поднимусь, дорогой. – Она повернулась к Адаму и шепнула: – Завтра. В ее голосе звучала мольба. – Ставки слишком высоки. Пожалуйста, дай мне время до завтра.
Глава 10
Что ему было делать?
Коринн просто молчала. Позже, когда они остались одни в спальне, он испробовал все – злился, молил, требовал, угрожал. Он применял слова любви, насмешки, стыдил, взывал к достоинству. Она не отвечала. Это доводило до бешенства.
В полночь Коринн аккуратно сняла юбилейные бриллиантовые гвоздики и положила их на ночной столик. Она выключила свет, пожелала мужу спокойной ночи и закрыла глаза. Он растерялся, подошел к ней – может быть, слишком близко, – чтобы сделать с ней что-нибудь. Он прикидывал, не сорвать ли с нее одеяло. Но что это даст? Он хотел – посмел бы он признаться себе в этом? – встряхнуть ее хорошенько и заставить говорить или, по крайней мере, вести себя благоразумно. Но когда Адаму было двенадцать, он увидел, как отец набросился на мать. Та раззадоривала его – уж такая она была, к несчастью. Она обзывала отца по-всякому, оскорбляла его мужское достоинство, пока он не сломался. Однажды вечером Адам увидел, как отец схватил мать руками за шею и начал душить.
Странно, но он не испытал особого страха и не ощутил опасности, видя, как отец применяет силу. Нет. Его больше всего беспокоило, каким жалким и слабым выглядел отец, исполняя этот акт превосходства; как, несмотря на положение жертвы, мать манипулировала им и вынудила опуститься до такого ничтожества, чтобы совершить поступок, вовсе ему не свойственный и противный его натуре.
Адам никогда не мог поднять руку на женщину. Не просто потому, что это плохо, а из-за того, что такой поступок сделал бы с ним самим.
Не зная, что предпринять, Адам улегся рядом с Коринн, поправил подушку и закрыл глаза. Он дал себе десять минут. М-да, ничего не вышло. Тогда с подушкой в руке он спустился вниз и попытался уснуть на диване.
Он поставил будильник на пять утра, чтобы гарантированно вернуться в спальню, пока дети еще спят. В этом не было нужды. Если страдальца и посетил сон, то визит был слишком краток, чтобы Адам его заметил. Когда он поднялся наверх, Коринн крепко спала. По дыханию он определил, что это не игра – она в отключке. Забавно. Он спать не мог. Она спала. Адам вспомнил прочитанное где-то: полицейские часто определяют, виновен подозреваемый или нет, по сну. Теория гласила, что невиновный человек, оставленный наедине с собой в камере, не ляжет спать, потому что сильно нервничает из-за возможности быть ложно обвиненным. Виновный же засыпает. Адам никогда не покупался на теории, они звучат красиво, но проверки не выдерживают. Однако вот он, невиновный, не может уснуть, тогда как его жена – виновная? – спит как младенец.
У Адама возникло искушение встряхнуть ее и разбудить, застать врасплох в момент перехода от сна к бодрствованию, выпытать у нее, полусонной, правду, но он пришел к заключению, что это не сработает. У нее есть причины соблюдать осторожность. Но еще важнее то, что она намеревалась действовать в своих временных рамках. Он не мог торопить ее слишком активно. И может быть, это к лучшему.
Вопрос состоял в том, что ему делать сейчас.
Он знал правду. Ведь знал? Нужно ли ему ждать подтверждения, что она подделала беременность и выкидыш? Если бы она этого не совершала, то он уже услышал бы отпирательства. Она тянула время – может быть, чтобы придумать разумное объяснение или, возможно, чтобы дать ему время успокоиться и обдумать варианты развития событий.
Что он мог предпринять?
Готов ли он уйти? Развестись?
Ответа Адам не знал. Он стоял у кровати и смотрел на жену. Что он чувствовал? Он сказал себе, что должен прямо сейчас, не раздумывая, ответить на вопрос: если подозрения верны, то продолжает ли он любить жену и хочет ли провести с ней остаток жизни?
Чувства были в раздрае, но нутро отозвалось: да.
Сделаем шаг назад. Какое значение имеет этот обман? Огромное. Тут нет вопросов. Огромное.
Но разрушится ли из-за этого их жизнь? Или они сумеют смириться и продолжить совместное существование? Все семьи пропускают мимо сознания слонов в гостиных. Сможет ли Адам когда-нибудь перестать замечать своего?
Адам не знал. А потому нужно быть осторожным. Придется подождать, выслушать ее объяснения, даже если эта история кажется почти непристойной.
«Это не то, что ты думаешь, Адам. Все гораздо сложнее».
Так сказала Коринн, но он представить не мог о чем. Он скользнул под одеяло и на мгновение закрыл глаза.
В следующий раз он открыл их через три часа. Усталость навалилась на него и утянула в сон. Он похлопал по постели рядом с собой. Пусто. Свесил ноги, ступни с глухим стуком уперлись в пол. Снизу доносился голос Томаса. Томас – оратор. Райан – слушатель.
А Коринн?
Он выглянул в окно спальни. Минивэн жены стоял на подъездной дорожке. Адам тихо спустился по лестнице. Спроси его, он и сам не смог бы внятно объяснить почему. Может, подстерегал жену, пока не уехала на работу. Мальчики сидели за столом. Коринн приготовила для Адама его любимый – она была большая мастерица состряпать что-нибудь вкусненькое – сэндвич с беконом, яичницей и сыром на хлебе с сезамом. Райан ел из миски рисовые шарики – здоровое питание – и читал текст на коробке так внимательно, словно это было Священное Писание.
– Привет, ребята.
Два хрюка. Какими бы ни становились его дети позднее по ходу дня, болтать с родителями перед школой они склонны не были.
– Где мама?
Два пожатия плечами.
Адам вошел в кухню и посмотрел через окно на задний двор. Коринн была там. Он видел ее со спины. Она прижимала к уху телефон.
Адам почувствовал, как к лицу приливает кровь.
Когда он распахнул заднюю дверь, Коринн обернулась и подняла палец, как бы говоря: погоди минутку. Он не стал ждать. Решительно зашагал к ней. Она прервала звонок и сунула телефон в карман.
– Кто это был?
– Из школы.
– Врешь. Дай посмотреть.
– Адам…
Он протянул руку:
– Дай его мне.
– Не устраивай сцен на глазах у детей.
– Не валяй дурака, Коринн. Я хочу знать, что происходит.
– Сейчас нет времени. Через десять минут я должна быть в школе. Ты отвезешь мальчиков?
– Ты серьезно?
Она подошла к нему ближе:
– Я пока не могу сказать тебе то, что ты хочешь знать.
Он чуть не ударил ее. Почти уже занес кулак и…
– Что за стратегию ты выбрала, Коринн?
– А ты?
– Что?
– Какой у тебя худший сценарий? – спросила она. – Подумай, бросишь ли ты нас, если все это правда.
– Нас?
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Ему потребовалась секунда, чтобы выдавить:
– Я не могу жить с человеком, которому не доверяю.
Коринн вскинула голову:
– И ты мне не доверяешь?
Он ничего не ответил.
– Согласись, что у всех есть свои секреты. Даже у тебя, Адам.
– Я от тебя ничего подобного не утаивал. Но, честно говоря, у меня есть свое объяснение.
– Нет, у тебя его нет. – Она придвинулась ближе и заглянула ему в глаза. – Но скоро будет. Я обещаю.
Он отпрянул и спросил:
– Когда?
– Давай сегодня поужинаем. В бистро «У Джанис» в семь. Дальний от входа столик. Там и поговорим.
Глава 11
На верхней полке стояли хаммелевские[3] фарфоровые фигурки: маленькая девочка с осликом, три ребенка, игравшие в пятнашки, мальчик с пивной кружкой и, наконец, паренек, качающий девочку на качелях.
– Евнис любит их, – сказал Адаму старик. – А я терпеть не могу эту дребедень. Меня от них тошнит. Я, знаете ли, все время думаю: кто-нибудь должен снять фильм ужасов с этими персонажами. Использовать вместо страшного клоуна или лепрекона. Представляете эти фигурки ожившими?
Кухня была отделана старыми деревянными панелями. На холодильнике висел магнит с надписью «Виват Лас-Вегас!» На выступе над раковиной стоял снежный шар с тремя розовыми фламинго; подставку украшало набранное витиеватым шрифтом: «Майами, Фло». «То есть „Флорида“, добавили для сомневащихся, о каком Майами речь», – подумал Адам. Коллекционные тарелки с росписью по мотивам «Волшебника из страны Оз» и часы в виде совы с подвижными глазами занимали верхнюю часть стены справа. Стену слева украшали многочисленные, хотя и потускневшие полицейские сертификаты и почетные грамоты – ретроспектива долгой успешной карьеры подполковника в отставке Майкла Рински.
Старик заметил, что Адам заинтересовался «украшениями», и проворчал:
– Евнис настояла, чтобы мы их повесили.
– Она вами гордится, – сказал Адам.
– А-а, все равно.
Адам повернулся к старику:
– Расскажите мне о визите мэра.
– Мэр Рик Гашеровски. Арестовывал его дважды, когда он учился в старшей школе, один раз за вождение в пьяном виде.
– Его наказали?
– Нет, позвонили отцу, чтобы тот его забрал. Это было лет тридцать назад. Мы в те годы часто так поступали. Считали вождение под мухой незначительным нарушением. Глупость.
Адам кивнул, чтобы показать, что слушает.
– Теперь с пьяными водителями обращаются очень строго. Спасает жизни. Но как бы там ни было, Рик появился у моих дверей. Мистер мэр нынче. Одет в костюм с американским флагом на лацкане. Не служи в армии; не помогай маленьким людям; не думай об изможденных, бедных, ютящихся в трущобах массах; но если ты носишь флажок, значит патриот.
Адам старался сдержать улыбку.
– Так, значит, Рик вошел, выпятив грудь и сияя улыбочкой. «Застройщики предлагают вам кучу денег», – говорит он мне. И все продолжает петь о том же: какие они щедрые.
– А вы что сказали?
– Пока ничего. Я просто пялюсь на него. Даю наболтаться.
Рински знаком пригласил Адама сесть к кухонному столу. Адаму не хотелось занимать стул Евнис – почему-то это казалось ему неправильным, – и он спросил:
– Куда прикажете?
– Любой сойдет.
Адам взял стул. Потом сел Рински. Виниловая скатерть была старой и немного липкой, а как иначе? У стола по-прежнему стояли пять стульев, хотя трое сыновей, которых Майкл и Евнис растили в этом доме, стали взрослыми и разъехались.
– Потом он начал мне пенять пользой для общества. «Вы стоите на пути прогресса, – говорит. – Из-за вас люди потеряют работу, возрастет преступность». Вы же знаете суть дела.
– Да, конечно, – сказал Адам.
Такие истории он слышал неоднократно, и они не оставляли его безразличным. С течением времени этот район по соседству с центром пришел в запустение. Некий застройщик, получив огромные налоговые льготы, по дешевке скупил все здания в квартале. Он захотел снести все полуразвалившиеся дома, частные и многоквартирные, торговые центры и лавчонки и построить сияющие новизной кондоминиумы, магазины с модной одеждой и рестораны с изысканной кухней. Вы можете смеяться над идеями джентрификации,[4] но городам тоже нужна свежая кровь.
– И он все говорил о новом сверкающем Кассельтоне, как преобразится вся округа, станет безопаснее, люди снова захотят здесь жить и все такое прочее. Потом мэр решил подсластить пилюлю. Застройщик, мол, возвел новый жилой дом для престарелых на высотах, а потом он, Рик, имел наглость склониться ко мне и сказать с грустью в глазах: «Вам нужно подумать и о Евнис».
– Вау, – сказал Адам.
– А то я не знаю? Потом он сказал, что мне нужно соглашаться на сделку, а не то следующее предложение будет хуже и меня могут просто вышвырнуть отсюда. Это правда?
– Могут, – кивнул Адам.
– Мы купили этот дом в семидесятом на то, что мне выплатили как участнику войны. Евнис… с ней все хорошо, но временами ее немного сносит с катушек. Иногда она сильно пугается в незнакомых местах, начинает плакать и даже дрожать, но потом возвращается домой, верно? Она видит эту кухню, эти мерзкие фигурки, этот старый ржавый холодильник, и с ней снова полный порядок. Вы понимаете?
– Понимаю.
– Вы можете нам помочь?
Адам откинулся назад:
– О да, думаю, что могу.
Рински изучал его несколько мгновений, сверля взглядом. Адам заерзал на стуле. Он подумал, какой это, наверное, был знатный коп.
– У вас забавное выражение лица, мистер Прайс.
– Зовите меня Адам. Что в нем забавного?
– Я старый коп, вы не забыли?
– Конечно нет.
– Я горжусь своим умением читать по лицам.
– И что вы видите в моем? – спросил Адам.
– Вы обдумываете нечто отчаянное, убийственное.
– Может, и так, – сказал Адам. – Думаю, я могу быстро покончить с делом, если у вас хватит духу.
Старик усмехнулся:
– Я похож на человека, который боится драки?
Глава 12
Адам вернулся домой в шесть вечера. Машины Коринн на дорожке не было.
Удивило ли это его? Черт его знает. Коринн обычно возвращалась домой раньше его, но нынче, вероятно, мудро рассудила, что не исключена бурная сцена, если они встретятся до ужина в бистро «У Дженис», и лучше избегать общества мужа. Адам повесил пальто и поставил в угол портфель. Рюкзаки и толстовки сыновей валялись на полу, как после авиакатастрофы.
– Привет! – крикнул он. – Томас? Райан?
Нет ответа. Было время в этом мире, когда такая тишина могла что-то означать, даже стать поводом к беспокойству, но при наличии видеоигр, наушников и постоянной тяги мальчиков-подростков «душиться» – эвфемизм? – в смысле, мыться под душем – любая тревога очень быстро развеивается. Адам начал подниматься по лестнице. Конечно, вода в душе лилась. Наверное, Томас. Дверь в комнату Райана закрыта. Адам быстро постучал по ней костяшками пальцев и приоткрыл, не дожидаясь отклика. Если музыка в наушниках включена достаточно громко, Райан мог вообще не ответить, но взять и открыть дверь Адам не мог: это было бы грубым вторжением в личное пространство сына. Метод постучать и сразу войти был честным родительским способом разрешить эту дилемму.
Как и ожидалось, Райан лежал на кровати в наушниках и возился с айфоном. Он стянул с ушей «закрывашки» и сел.
– Привет.
– Привет.
– Что на ужин? – спросил Райан.
– Хорошо, спасибо. Было полно работы, конечно, но в целом, я бы сказал, у меня выдался неплохой день. А у тебя как?
Райан молча глазел на отца. Он делал так часто – просто смотрел.
– Ты видел маму? – спросил Адам.
– Нет.
– Мы с ней сегодня пойдем к Дженис. Заказать вам пиццу из «Пиццайолы»?
Трудно задать вопрос более риторический: хочет ли сын, чтобы отец заказал ему пиццу? Райан не удосужился даже ответить «да», а перешел сразу к делу:
– Можно с начинкой из куриных крылышек «Баффало»?
– Твой брат любит пеперони, – сказал Адам, – так что я закажу по половинке.
Райан нахмурился.
– Что?
– Всего одну?
– Но вас только двое.
Райана это не утешило.
– Если мало, возьмете в морозилке чипвичи[5] на десерт, – предложил Адам. – Так сойдет?
Ворчливо:
– Сойдет.
Адам прошел по коридору в спальню, сел на кровать и позвонил в пиццерию, добавив к заказу палочки с моцареллой. Кормить мальчиков-подростков – все равно что наполнять ванну ложкой для поедания грейпфрута. Коринн постоянно жаловалась – большей частью со счастливым видом, – что ей приходится ездить за продуктами как минимум раз в два дня.
– Привет, пап.
Бедра Томаса были обернуты полотенцем. С волос капала вода. Он улыбнулся и спросил:
– Что на ужин?
– Я только что заказал вам пиццу.
– «Пеперони»?
– Половину пеперони, половину с курицей-буйволом. – Адам поднял руку, чтобы предупредить дальнейшее. – И порцию палочек с моцареллой.
Читать бесплатно другие книги:
