Академия и Империя Азимов Айзек
От издателей
Предлагаемая читателям трилогия А. Азимова «Основание, Основание и Империя, Второе Основание» впервые увидела свет в Америке в 1961–1967 гг. К настоящему времени в США и Англии вышли уже продолжения азимовской саги — романы «Край Основания» (1982) и «Основание и земля» (1984).
В СССР сага ни разу не издавалась. Лишь с начала 1993 года ее частично планирует печатать журнал «Аврора» (Санкт-Петербург).
Издатели намерены также в текущем году опубликовать отдельными книжками роман А. Азимова «Камешек в небе», 5 малоизвестных повестей и сборник из 20 рассказов, только однажды промелькнувших на страницах советских газет и журналов.
Часть первая. Психоисторики
1
Хари Сэлдон… родился в 11968 г. Галактической Эры, скончался в 12069 г. Обычно эти даты даются в текущем исчислении Эры Основания: 79-1 год будущей эры/б.э.
Родился на Геликоне, зона Арктура. Его отец, если верить сомнительной легенде, занимался выращиванием табака на гидропонных плантациях планеты. С малых лет Сэлдон обнаружил незаурядные способности к математике. Многочисленные рассказы о том, как проявились эти способности, анекдотичны и часто противоречат друг другу. Говорят, что в возрасте двух лет…
… Несомненно, что самый большой вклад был сделан Сэлдоном в области науки, называемой психоисторией. Он представил ее как стройную статистическую дисциплину, замешанную на сложных математических уравнениях.
…Лучшей и наиболее полной биографией ученого является труд Гаала Дорника, который, будучи еще совсем молодым человеком, встретил Сэлдона за два года до его смерти. Рассказ об их встрече…
Галактическая Энциклопедия[1]
Его звали Гаал Дорник, и был он всего-навсего обычным юношей, который до сих пор никогда не посещал Трантор, но, конечно, много раз видел эту планету по гипервидению и изредка в гигантских трехмерных газетных репортажах о коронации императора или открытии Галактического Совета. И хотя всю свою жизнь Дорник провел на планете Синнакс, расположенной в созвездии Голубой Туманности, он вовсе не был оторван от цивилизации.
В то время Галактика насчитывала около 25 миллионов населенных планет, и все они составляли одну Империю с центром на Транторе. За последние полвека мощь Империи значительно возросла.
Для Гаала предстоящее путешествие вне всякого сомнения сулило блестящий поворот в его научной карьере. В космосе он бывал уже не раз, и полет сам по себе мало что для него значил. Правда, раньше путешествия Гаала не шли дальше спутника Синнакса, где он добывал необходимые данные по механике метеоритного скольжения, и по продолжительности были невелики — полмиллиона миль или полмиллиона световых лет.
Дорник лишь немного волновался перед прыжком через гиперкосмос — здесь совсем иные ощущения, чем при межпланетных путешествиях. Гиперскачок был и, по всей видимости, надолго останется единственным практическим способом полетов к звездам. В обычном пространстве скорость звездолетов не превышает скорости света (только эта часть давно уже забытых данных сохранилась со времен ушедшей зари человеческой истории), — а это значит, что даже от одной населенной звездной системы, до ее ближайшей соседки когда-то приходилось путешествовать долгие годы. Зато через гиперпространство — это недоступное человеческому пониманию явление, которое не является ни пространством, ни временем, ни энергией, — можно пролететь всю Галактику из конца в конец за считанные часы.
В ожидании первого прыжка Дорник почувствовал, как подкатывает к горлу тошнота. Но ничего не произошло, разве что появилось смутное ощущение внутреннего толчка, который кончился прежде, чем Гаал успел его зафиксировать. И это было все.
А затем остались лишь звездолет, большой и сверкающий, совершеннейшая продукция двенадцатитысячелетнего развития Империи, и он сам, Гаал Дорник, новоиспеченный доктор наук, получивший приглашение на Трантор от самого Хари Сэлдона. Молодому ученому предстояло принять участие в каком-то загадочном сэлдоновском проекте.
После разочарования, испытанного при гиперпрыжке, Гаал с нетерпением ждал, когда же наконец появится Трантор. Он ни на минуту не покидал комнаты общего обзора. В заданное время стальные покрышки иллюминаторов откатывались назад, и Гаал всматривался в звезды, наслаждаясь их россыпями, похожими на рой застывших на месте светлячков. Когда заслонки откатились в очередной раз, Дорник увидел примерно в пяти световых годах от звездолета газовое скопление, которое проскользнуло мимо иллюминатора, как выплеснутое молоко. На какой-то миг оно наполнило комнату обзора леденящим светом, исчезнув из вида после нового прыжка.
Сначала солнце Трантора показалось маленькой точкой, затерянной среди миллиардов других, — здесь, в центре Галактики, скопления звезд были густы. С каждым прыжком эта звездочка сияла все ярче и ярче, заслоняя собой остальные.
В комнате обзора появился один из офицеров корабля и объявил:
— Обсерватория будет закрыта все оставшееся время полета. Приготовьтесь к посадке.
— Может быть, вы все-таки позволите мне остаться? — просил Гаал. — Я бы очень хотел увидеть Трантор отсюда.
Улыбаясь, офицер посмотрел на него, и Гаал покраснел. Ему пришло в голову, что он говорит с провинциальным акцентом.
— Мы приземлимся на Транторе только утром, — сказал офицер.
— Но мне бы хотелось понаблюдать за планетой из космоса.
— К сожалению, это невозможно, молодой человек. Мы не на космической яхте и заходим на посадку с солнечной стороны. Ведь не захотите же вы ослепнуть, сгореть и получить смертельную дозу радиации одновременно, а?
Гаал повернулся и, не говоря ни слова, пошел прочь. Офицер окликнул его.
— Трантор из космоса похож на грязно-голубое пятно. Так что нечего жалеть. А когда вы будете на планете, купите себе билет на космическое турне. Это недорого стоит.
— Спасибо вам большое, — ответил Гаал, поворачиваясь к офицеру.
Получив отказ, Гаал почувствовал себя совсем маленьким — к его горлу внезапно подкатил ком. Он никогда не видел Трантора, но много знал о его необъятной мощи, поэтому не хотел оттягивать встречу с этим долгожданным зрелищем ни на минуту.
Звездолет приземлился в страшной сумятице: шумели кондиционеры, гудели тормозные двигатели, резали ухо мужские и женские голоса. Обслуживающий персонал готовил трапы, по которым пассажиры перебирались на особые разгрузочные платформы.
Гаал почувствовал легкий толчок и понял, что звездолет отключил двигатели. Теперь в течение нескольких минут гравитационное поле корабля будет уравновешиваться с гравитационным полем планеты. Тысячи пассажиров терпеливо ждали в дебаркационных помещениях. Наконец началась высадка.
У Гаала почти не было багажа. Он стоял на палубе, пока содержимое его чемодана быстро и со знанием дела разобрали и сложили вновь. Визу его тщательно обследовали и поставили штамп в паспорт. Сам Гаал не обратил на эти процедуры никакого внимания.
Это был Трантор! Воздух здесь казался чуть менее разреженным, гравитация чуть большей, чем на его родной планете Синнакс, но к этому легко будет привыкнуть. А вот привыкнет ли Дорник когда-нибудь к такой необъятности?!!
Огромное здание космопорта. Свод потолка почти неразличим. Противоположную стену тоже не просто было заметить — насколько хватало глаз, виднелись одни столы да люди за ними.
— Идите же, Дорник, — прогремел раздраженный голос одного из таможенников. Прежде чем назвать Гаала по фамилии, он открыл паспорт с визой.
— Но куда? — нерешительно спросил Гаал.
Таможенник ткнул пальцем в воздух.
— Стоянка такси направо и третий поворот налево.
Гаал отошел от стола и увидел, как прямо в воздухе из ничего формируется надпись: «Такси по всем направлениям».
Человек, возникший неизвестно откуда, подошел к столу, у которого только что находился Гаал Таможенник кивнул неизвестному, слегка наклонив голову. Человек ответил тем же и проследовал за Гаалом. Он приблизился как раз в тот момент, когда Гаал собирался назвать пункт своего следования. Гаал тяжело оперся о барьер. Небольшая вывеска гласила: «Супервизор». Человек, сидевший за этой вывеской, спросил, не поднимая головы:
— Куда?
Дорник не понимал, что даже секундная задержка была недопустима: сзади немедленно начала собираться очередь. Супервизор оторвался от своих бумаг и поднял голову.
— Так куда?
Денег у Гаала было немного, но оставалось перебиться только одну ночь, потом он уже устроится на работу. Дорник старался, чтобы голос его звучал бесстрастно:
— В хороший отель.
— На супервизора это не произвело никакого впечатления.
— Они все хорошие, в какой именно?
— В ближайший, — с отчаянием в голосе ответил Гаал.
Супервизор дотронулся до кнопки. Тонкая световая линия легла на пол, рассыпавшись разнообразными цветами и оттенками. В руке у Гаала оказалась слабо светящаяся карточка.
— С вас один-двенадцать, — сказал супервизор.
Гаал сунул руку в карман за мелочью. '
— Куда мне идти?
— За световой линией. Вот карточка. Она будет светиться, пока вы идете правильно.
Гаал расплатился и двинулся вперед. Сотни людей так же, как и он, шли по своим маршрутам, следя за светом карточек. Его собственная карточка внезапно погасла. Человек в сверкающей желто-голубой форме из сверхпрочного пластитек-столита поднял багаж Дорника.
— Прямая линия до Люксора, — сказал он.
Неизвестный, следовавший за Гаалом, все слышал, даже как тот, садясь в машину, ответил: «Хорошо».
Такси вертикально поднялось в воздух. Гаал смотрел в изогнутое прозрачное окно, наслаждаясь ощущением полета в машине и инстинктивно уцепившись за сидение водителя. Люди внизу стали походить на муравьев в растревоженном муравейнике. Затем они сделались невидимыми.
Впереди показалась стена. Она начиналась высоко в воздухе, а конца ее не было видно. В стене зияли широкие дыры туннелей. Такси подлетело к одной из этих дыр и нырнуло внутрь. На секунду Гаал удивился, как это водитель узнал, что нужно именно сюда. Темноту вокруг рассекали лишь одинокие сигнальные огни.
Таксист резко снизил скорость, и Гаал подался вперед, стараясь восстановить равновесие. Затем машина вынырнула из туннеля и затормозила на одном из уровней.
— Отель «Люксор», — сказал водитель.
Он помог Гаалу выгрузить багаж, с деловым видом получил десять кредиток на чай, взял очередного пассажира и тут же поднялся в воздух.
2
Трантор… в начале 13-го тысячелетия его возможности достигли больших высот. Являясь центром имперского правления в течение тысяч столетий, будучи расположенным в центральных районах Галактики среди наиболее плотно населенных и индустриально развитых миров системы, он не мог не стать самым значительным и богатым государством, которое когда-либо видела человеческая раса.
Урбанизация этой планеты достигла своего максимума. Вся поверхность Трантора протяженностью 75 ООО ООО кв. миль представляла собой один громадный город. Население превышало 40 миллиардов человек. Это огромное количество людей занималось исключительно административными нуждами планеты и Империи. Тем не менее их было недостаточно для решения многих насущных проблем. Каждый день целые флотилии, состоящие из десятков тысяч кораблей, привозили продукты с сельскохозяйственных планет на обеденные столы Трантора…
Зависимость планеты от внешних миров не только в сельскохозяйственной, но и в других областях, связанных с жизненной необходимостью, сделало Трантор исключительно уязвимым в случае нападения и долгой осады. За последнее десятилетия императоры хорошо поняли это, подавляя восстание за восстанием, и вся политика императорского двора свелась к тому, чтобы как-то защитить слабое место Империи…
Галактическая Энциклопедия
Гаал не понимал, светило ли на небе солнце, не мог даже определить, день сейчас или ночь, спросить же просто стеснялся. Казалось, вся планета была закована в металл. Правда, недавно Дорнику принесли консервы с этикеткой «Завтрак», но он по опыту знал, что существует множество планет, живущих по своему, особенному распорядку и не обращающих внимания на чередование дня и ночи. А с какой скоростью Трантор вращается вокруг солнца, Гаал не представлял.
В поисках билетной кассы Дорник наткнулся на дверь с короткой надписью «Солярий». В этой комнате, оказавшейся обычным помещением с искусственным солнечным светом, он задержался лишь на несколько минут, затем вернулся в главный холл «Люксора».
— Скажите, где я могу купить билет на космическое турне? — спросил Гаал у администратора.
— Здесь.
— А когда оно начинается?
— Оно уже началось, вы опоздали на несколько минут, но следующее турне завтра. Вы можете купить билет прямо сейчас, и мы зарегистрируем для вас место.
— Понятно.
Завтра будет поздно. С самого утра ему надо идти в Университет.
— Скажите, а у вас нет здесь чего-нибудь вроде наблюдательной вышки? — спросил Гаал. — На открытом воздухе?..
— Ну, конечно, есть! Если хотите, можете приобрести билет туда. Только сначала лучше проверить, не идет ли дождь.
Администратор двинул какой-то рычажок рядом со своим локтем и посмотрел на матовый экран, по которому заскользили цифры. Гаал с интересом наблюдал за его действиями.
— Хорошая погода, — сказал администратор. — Сам-то я не очень люблю выходить наружу, — добавил он доверительно. — Последний раз выходил года три назад. Один раз посмотришь, и сразу же все становится ясно… Вот ваш билет. Специальный лифт рядом с «черным ходом» отеля. На нем написано: «Башня». Садитесь в лифт, и всего вам доброго.
Лифт оказался новинкой: он поднимался, используя отрицательные и положительные гравитационные поля. Гаал вошел первым, остальные экскурсанты последовали за ним. Лифтер нажал на кнопку. На секунду, когда наступила невесомость, Гаалу показалось, что он опять в космосе. Но постепенно лифт набрал скорость, и все стало на свои места. Однако ненадолго. После резкого, правда, не очень чувствительного торможения ноги Гаала оторвались от пола, и он невольно вскрикнул.
— Засуньте ноги под скобы на полу, — проворчал лифтер. — Вы что, читать не умеете?
Все остальные поступили так с самого начала и сейчас, улыбаясь, смотрели на тщетные попытки Дорника спуститься на пол. Ботинки торчали из-под сверкающих хромом скоб, которые располагались на полу двумя параллельными рядами. Гаал увидел эти скобы, как только вошел в лифт, но не подумал об их назначении. Затем чья-то вытянутая рука потянула его вниз. Слегка задыхаясь, Дорник пробормотал слова благодарности. Тем временем лифт остановился.
Гаал вышел на открытый балкон, и слепящий свет больно ударил его по глазам. Человек, уверенная рука которого только что помогла ему, вышел следом.
— Здесь сколько угодно свободных мест, — сказал он покровительственно.
Гаал, все еще не отдышавшись, ответил:
— Да, мест более чем достаточно.
Он сделал несколько шагов в направлении кресел, затем остановился:
— Если вы не возражаете, я постою у перил. Хочется немного посмотреть.
Человек помахал рукой — он был явно благодушно настроен, — и Гаал оперся о перила. Земля терялась где-то внизу. Горизонта Гаал тоже не увидел, один лишь металл на фоне неба, серый металл. Дорник понял, что такое зрелище можно встретить в любом уголке планеты. Все как бы застыло, лишь несколько прогулочных машин лениво плыли по небу, но Гаал знал, что миллионы людей сновали и куда-то торопились там, под металлической оболочкой этого мира. «Где-то здесь, — думал он, — дворец императора, который стоит на живой земле, окруженный высокими зелеными деревьями и разноцветными цветочными клумбами. Это маленький островок среди океана стали». С балкона, на котором находился Дорник, дворец, конечно, не был заметен. Может, он располагался за десятки тысяч миль отсюда, Гаал не знал но молодого человека переполнял восторг, оттого что он наконец-то на Транторе — планете, которая является центром всей галактики и концентрированным воплощением человеческой расы. Дорник не видел ее слабостей, не видел, как приземляются на планету бесчисленные корабли с продуктами питания. Он видел только самое могущественное творение человека — планету, созданную его руками.
Гаал отошел от перил. Знакомый по лифту помахал рукой, указывая на свободное кресло, и Гаал занял его.
Человек улыбнулся.
— Меня зовут Джерилл. Вы впервые на Транторе?
— Да, мистер Джерилл.
— Я так и подумал. Кстати, Джерилл — мое имя, а не фамилия. Трантор вообще впечатляет, особенно людей с поэтическим воображением. Сами транториане, однако, сюда не ходят. Им здесь не нравится. Они, видите ли, нервничают здесь.
— Нервничают… а меня зовут Гаал… из-за чего же здесь нервничать? Ведь тут великолепно!
— Субъективное восприятие, Гаал. Если вы родились в инкубаторе, стали взрослым в коридоре, работали в подвале, а отпуск проводили в переполненном солярии, то, выйдя наружу и не увидев над своей головой ничего, кроме солнца и неба, вы можете серьезно заболеть. Транториане разрешают своим детям выходить сюда раз в год, после того как им исполнится пять лет. Не знаю, право, дает ли им это что-нибудь. Во-первых, этого явно мало, а во-вторых, когда детей приводят сюда первые несколько раз, они закатывают жуткие истерики. Следовало бы их приносить сюда сразу же после рождения и, по крайней мере, раз в неделю. В общем, это не имеет такого уж большого значения, — продолжал Джерилл — Что из того, что эти люди никогда не видели неба? Они счастливы там, внизу: они управляют Империей. По-вашему, на какой высоте мы находимся?
— Полмили, — неуверенно ответил Гаал, подумав, что со стороны он выглядит неопытным и наивным.
Джерилл улыбнулся.
— Вовсе нет, всего лишь в пятистах футах над землей.
— Что?.. Но ведь мы ехали на лифте больше чем…
— Все правильно. Но большую часть пути лифт прошел под землей. Сооружения Трантора расположены на глубине в милю. Он как айсберг — большую часть его, девять десятых, мы не видим. Более того, используя лишь температурную разницу между глубинами земли, где мы живем, и поверхностью, можно получить энергию для обслуживания всего комплекса. Вы этого не знали?
— Нет. Я думал, что вы используете атомные генераторы.
— Когда-то использовали, но так дешевле.
— Я думаю!
— И как вам все это нравится?
— Великолепно! — ответил Гаал.
— Вы здесь в отпуске? Путешествуете?
— Не совсем так… Хотя… всегда мечтал посетить Трантор. Я прибыл на работу.
— О!
Гаал поспешил объясниться.
— Я приглашен доктором Сэлдоном из Транторианского Университета.
— Вороном-Сэлдоном?
— Что вы, нет. Я имею в виду Хари Сэлдона… психоисторика Сэлдона. О Вороне-Сэлдоне я никогда и не слышал.
— Я и говорю о Хари. Его прозвали Вороном. Просто образное выражение. Он предсказывает, что впереди нас ждет великая разруха.
— Вот как? — Гаал очень удивился.
— Неужели вы не знаете этого? — Джерилл даже не улыбнулся. — Ведь вы собираетесь с ним работать.
— Да, конечно, но я математик. Однако почему он предсказывает эту… катастрофу? И что именно за катастрофу?
— А как вы думаете?
— Боюсь, что не имею об этом ни малейшего представления. Я читал все статьи, опубликованные доктором Сэлдоном и его группой, но они касаются только теории математики.
— Да, те, которые публикуются.
Гаал почувствовал легкое раздражение.
— Пожалуй, мне пора, — сказал он, — очень приятно было познакомиться с вами.
Джерилл безразлично помахал ему вслед.
Спустившись к себе в номер, Гаал наткнулся на незнакомца. На секунду он так удивился, что даже не догадался спросить: «А что вы тут, собственно, делаете?».
Незнакомец поднялся. Он был стар и почти лыс, при ходьбе хромал, но лицо его поражало ярко сверкающими синими глазами.
— Я — Хари Сэлдон, — сказал незнакомец за секунду до того, как фотографии этого человека, много раз виденные в различных газетах и журналах, вспыхнули в памяти Гаала Дорника.
3
Психоистория… Гаал Дорник, используя математические концепции, доказал, что психоистория является тем ответвлением математики, которое касается реакции человеческих обществ на стабильные социальные и экономические стимулы…
…Из всех этих выводов следовало, что, используя точные математические данные, можно определенным образом воздействовать на человеческие общества. Необходимые сведения о степени такого влияния могут быть определены Первой Теоремой Сэлдона, которая… Кроме того, человеческое общество не должно знать что-либо о психоисторическом анализе, чтобы реакция данного общества не направлялась этим знанием и не отражалась на его эволюции…
В основе всей психоистории лежит разработка функций Сэлдона, которые выражают отношения и определяют зависимость между личностями и социальными экономическими силами, такими, как…
Галактическая Энциклопедия
— Доброе утро, сэр, — сказал Гаал. — Я…
— Вы думали, что мы увидимся только завтра? В обычных условиях так бы все и получилось. Но наше дело не терпит отлагательства, и если вы нам подойдете, то мы немедленно включим вас в работу. Сейчас все труднее и труднее находить новые кадры, находить добровольцев…
— Простите, но я не понимаю, сэр.
— Вы с кем-нибудь разговаривали на обзорной башне?
— Да. С человеком по имени Джерилл. Больше мне о нем ничего не известно.
— Его имя не имеет никакого значения. Это агент Комитета общественной безопасности. Он следит за вами еще с космодрома.
— Но с какой целью? Боюсь, что я просто ничего не понимаю.
— Этот человек обо мне ничего не говорил?
Гаал заколебался.
— Он называл вас Вороном.
— Не объяснил почему?
— Он сказал, будто вы предсказываете катастрофу.
— Это правда… Скажите, много ли для вас значит Трантор?
Кажется, все, с кем бы Гаал ни встречался, интересовались его мнением о Транторе. Гаалу же пока ничего не пришло в голову, кроме одного: он великолепен!
— Вы ответили не подумав. А с психоисторической точки зрения?
— Я не применял ее к этой проблеме.
— Прежде чем мы с вами познакомимся поближе, молодой человек, вы научитесь применять психоисторию к любой проблеме и делать это будете автоматически… Посмотрите.
Из кармана пояса Сэлдон достал небольшой калькулятор. Ходили слухи, что он не расставался с ним даже в постели и доставал его из-под подушки в часы бессонницы. Серая матовая поверхность калькулятора была потертой от долгого пользования. Ловкие пальцы Сэлдона, узловатые от старости, забегали по клавишам. На сером экране засветились красные символы.
— Вот вам положение Империи на сегодняшний день. — Сэлдон вопросительно посмотрел на Гаала. Пауза затянулась.
— Но ведь это, безусловно, неполная картина, — сказал наконец Гаал.
— Да, неполная, — согласился Сэлдон. — Я рад, что вы не принимаете моих слов просто на веру. Однако это приближение, на основе которого можно сделать общие выводы. Так ведь?
— Согласно определению производной функции — да.
Гаал произносил каждое слово с большой осторожностью, стараясь избежать возможной ловушки.
— Замечательно, прибавьте к этому реальную вероятность преступлений в Империи, антиправительственный заговор, временные периоды экономического спада, понижающуюся кривую исследования новых планет…
Сэлдон продолжил перечисление. С каждым новым пунктом на экране увеличивалось количество символов, и основное уравнение росло.
Гаал прервал его только один раз.
— Я не понимаю значения этого трансформационного ряда.
Сэлдон повторил еще раз, медленнее.
— Но этот вывод сделан на основе запрещенной социальной операции, — возразил Гаал.
— Прекрасно. Вы действительно соображаете, но все же недостаточно быстро. В такой связке она не запрещена. Давайте, я раскрою этот ряд.
Операция заняла довольно продолжительное время, но в конце концов Гаал покорно произнес:
— Да, теперь я понял.
Наконец Сэлдон замолчал.
— Вот вам картина Трантора через пять столетий. Что вы на это скажете?
Гаал, не веря своим глазам, механически ответил:
— Полное разрушение! Но… но это невозможно! Трантор никогда не будет таким.
Сэлдон возбужденно крутился на месте, как мальчишка, несмотря на свой старческий вид.
— Перестаньте! Вы сами видели, как мы пришли к такому результату. Теперь переложите его на слова. Забудьте на минуту о символах.
— В то время как Трантор становится все более специализированной планетой, — смущенно начал Гаал, — он делается все более уязвимым и все менее защищенным. Далее, из-за того, что административное значение Трантора растет из года в год, планета представляет все больший интерес для захватчиков. Так как наследование императорского трона вызывает все более ожесточенные споры, а привилегии знатных фамилий неуклонно расширяются, социальная ответственность постепенно исчезает.
— Достаточно. А что вы скажете о численной вероятности полного разрушения на протяжении пяти веков?
— Я не могу этого сказать.
— Да? Вы не можете выполнить дифференциальное исчисление поля?
Под таким давлением Гаал чувствовал себя не совсем уютно. Калькулятор ему не предложили. Сэлдон держал его примерно в футе от глаз Дорника, который судорожно начал производить вычисления в уме и почувствовал, как лоб его покрывается испариной.
— Около 85 процентов? — спросил Дорник.
— Не плохо, — ответил Сэлдон, вытягивая нижнюю губу, — но и не хорошо. Точная цифра: 92,5 процента.
— И поэтому вас называют Вороном-Сэлдоном? — поинтересовался Гаал. — Я не видел в журналах всех этих вычислений.
— Ну, конечно! Это не для печати. Ведь не предполагаете же вы, что Империя когда-либо обнародует свое бедственное и шаткое положение? Для психоистории такие расчеты несложны. Но кое-какие результаты просочились и стали известны нашей аристократии.
— Это плохо?
— Не обязательно. Все было предусмотрено.
— Но неужели именно поэтому за мной следили?
— Да, все, что касается моего проекта, тщательно проверяется.
— Значит, вы в опасности?
— О, несомненно. Существует вероятность в 1,7 процента, что меня приговорят к смертной казни, хотя, естественно, она не помешает проекту. Все учтено. Да и не в этом дело. Насколько я понимаю, мы встречаемся завтра утром в Университете?
— Да, — подтвердил Гаал.
4
Комитет общественной безопасности… Аристократическая коалиция пришла к власти после удачного покушения на Клеона II, последнего из дома Энтуизов. В основном эта коалиция внесла элемент порядка в период нестабильности и беспокойств в Империи. В конечном итоге под предводительством великих князей Ченов и Дивартов она превратилась в слепой инструмент для поддержания существующего порядка…
Комитет не отошел полностью от государственной власти до отречения последнего из сильных императоров, Клеона II.
Первый начальник Комитета…
Крушение власти Комитета началось после процесса над Хари Сэлдоном, который состоялся за два года до начала Эры Основания. Этот процесс был описан в биографии Хари Сэлдона Гаалом Дорником…
Галактическая Энциклопедия
Гаал не выполнил своего обещания. На следующее утро его разбудил приглушенный звонок. Гаал снял трубку, и служащий гостиницы очень вежливо и внятным голосом сообщил, что по приказу Комитета общественной безопасности Дорник взят под домашний арест.
Гаал тут же подошел к двери, но та решительно не хотела открываться. Ему оставалось только одеться и ждать.
За Гаалом пришли. Это был самый настоящий арест. Вопросы задавали чрезвычайно вежливо. Все выглядело очень пристойно. Гаал объяснил, что он всего-навсего провинциал из Синнакса, учился в таких-то и таких-то школах и институтах, тогда-то и тогда-то получил степень доктора математики, его пригласили работать в группу Хари Сэлдона, и он согласился. Вновь и вновь Гаал повторял все сначала, но допрашивающие неустанно возвращались к вопросу о его присоединении к группе Сэлдона: как он узнал об этой группе, каковы его обязанности, какие тайные инструкции он получил, в чем заключается сэлдоновский проект?
Гаал ответил, что ничего не знает, что не получал никаких тайных инструкций. Он ученый, математик, и совершенно не интересуется политикой.
В конце концов Гаала спросили:
— Так когда же будет разрушен Трантор?
Дорник запнулся.
— Моих знаний недостаточно, чтобы ответить на этот вопрос.
— А кто может на него ответить?