След кроманьонца Щепетов Сергей
— О, мудрейший Озра, не следует слышать это ничтожному страннику, который не принадлежит даже к народу иревов!
Прозвучало не очень убедительно, но книжник возражение принял. У него явно была какая-то другая цель, к которой он двигался медленно, но неуклонно. Озра внимательно посмотрел на Намию, Сеймона и взял свиток, лежащий чуть в стороне. Читал он все так же медленно и монотонно:
— «…И сказал Всемогущий устами пророка: „Пусть не будет осквернена дарованная вам страна мерзостью народов, поклоняющихся богам каменным и деревянным. Женщин их не берите себе и своих не отдавайте им. Не ищите мира с чтящими мертвых богов, чтобы не усилились они и не пожрали вас в земле этой. Ничтожество и слабость ваши оттого с вами, что смешали семя с языческой мерзостью не только пасущие и сеющие, но и священники, и начальствующие. Удалите же от себя всех жен народов чужих, всех детей, что рождены ими в домах ваших…“»
Дальше следовало подробное описание репрессий, которые следует применить к тем, кто не согласен.
На сей раз чтение вялым жестом прервал Намия:
— Мудрейший, ты не убедишь меня, даже если прочитаешь этот свиток еще десять раз! Прошло два года, а храм и столица только начали подниматься из пепла. Нужно золото, серебро — и много, а ты отталкиваешь руку дающих! После оглашения свитка ни Аходы, ни Тураги не дадут ни монеты!
— Зато Элоды и Манивы откроют свои хранилища: в этих кланах нет языческой крови! Или ты озабочен судьбой своих?
— Ломевы чисты перед лицом Всемогущего! Среди нас нет людей с чужой кровью… Почти нет. Но дело не в этом: я понимаю, что ты хочешь усилить кланы священников, которые поддержали тебя. Не возражай! Пусть так и будет, но сделай это позже. Пока царь Айлона милостив к народу иревов, мы должны отстроить хотя бы несколько основных городов, восстановить храм. Правитель стар, и неизвестно, как на все это посмотрит новый владыка. Сейчас на стройках работают все, кто согласен трудиться за деньги, а ты хочешь…
— Нет! Твой труд и потраченное золото имеют смысл, только если это будет делом народа Единого Бога!
— Да где же ты видишь его?! Ты же никогда не был в Наахе! Это давно уже не наша страна, и те, кто живет в ней, — они кто угодно, только не… Ты же знаешь, что настоящих иревов остался десяток кланов, да и они живут в Айлоне, и сюда их не заманишь!
— Не может исчезнуть народ наш без воли на то Всемогущего! По моим сведениям, в Наахе еще остались люди, помнящие клятвы своих предков. Мы призовем их, и они станут нашей опорой!
— Хочешь устроить войну с соседями, как когда-то Ноедег? В то время это дало хороший результат, но сейчас здесь все изменилось.
— Я внимательно слушал рассказы о жизни в Наахе — и твои, кстати, тоже. Здесь не с кем воевать, потому что враг внутри нас! Ты еще молод, Намия, глаза твои остры, но видишь ты лишь то, что лежит перед тобою. Дарованная нам земля иссохла. Она десятки лет пребывает в мерзости запустения. Если оросить ее, она вновь наполнится жизнью, но среди сорняков ты уже не отыщешь хлебного колоса! Так отделим же сейчас…
Спор продолжался еще минут двадцать. Впечатление было такое, что оппоненты не в первый раз повторяют друг другу свои доводы. Вар-ка уже начал догадываться, зачем Озре понадобился и Мишод-Сеймон, и он сам — весы! Ничего хорошего в этом не было.
— …не так ли поступил когда-то пророк Мишод, сын Рагеба, благословивший Ноедега на битву?
Вопрос был обращен к Сеймону, и тот, поколебавшись, ответил:
— Обливается кровью сердце мое, и исполнена скорби душа. Жестоки слова Священного Свитка, но… Всемогущий водил рукой написавшего это!
«Та-ак! Вот и гирька на чаше весов! — безрадостно утвердился Вар-ка в своей догадке. — Интересно, Сеймон вполне искренен, или надеется получить признание и авторитет за поддержку Озры? Скорее всего тут и то, и другое, и чего больше — не ясно, хотя мужик откровенно страдает. Но это, в конце концов, его проблемы, а мне-то что отвечать?!»
— Что же скажет нам странник Вар-ка?
— Понимаешь, мудрейший Озра… Мой разум слаб и полон сомнений, но я уверен: не угодны Богу ни горе, ни кровь — ни своих, ни чужих! Все ходят пред ликом Его, и познавшие истину должны нести ее свет тем, кто прозябает во тьме.
Книжник был откровенно разочарован, но еще не потерял надежды:
— Говори, странник, говори!
— Мне кажется, что и мудрейший Озра, и почтенный Намия, и великий Сеймон просто неправильно поняли смысл, заключенный в словах этого свитка. Речь идет не о том, чтобы изгнать всех чужих и отгородиться от них. Этих чужих нужно делать своими, не терпеть рядом мерзость язычества, а истреблять ее проповедью истинной веры!
— Разве? — усмехнулся старик. — Наверное, ты невнимательно слушал. Что ж, я готов прочитать еще раз!
Вар-ка и сам понимал, что говорит ерунду, что ничего он никому не докажет, но не мог удержаться и продолжал:
— Я долго жил в другом мире, похожем на этот. То понимание божественных слов, которое предлагает мудрейший Озра, называется там «геноцид» или «этническая чистка». Эти слова означают величайший грех пред лицом Всемогущего! Я молю вас: не преступайте путей Его, ибо проходят они сквозь все сотворенное!
Книжник сокрушенно покачал головой:
— Обидно и горько мне, почтенный Намия, но ты оказался прав: эти люди — жалкие колдуны и мошенники. Ты догадался, конечно, что я лишь проверял их, — и все равно мне обидно и горько!
С этими словами Озра слегка приподнял указательный палец. Что-то мелькнуло перед глазами и едва ощутимо коснулось шеи: «Диспут окончен, господа!»
С безошибочностью настоящего пророка Вар-ка понял, что немедленно умрет, если сделает хоть малейшее движение. Он скосил глаза на Сеймона и обнаружил, что тот оказался в точно таком же положении. С самого начала светской беседы темнокожие охранники расположились за их спинами, где и стояли неподвижно, как статуи. Сначала это слегка раздражало Вар-ка, но воины не излучали никаких эмоций, и он в конце концов перестал обращать на них внимание.
Неизвестно, как там у них в Айлоне принято обходиться с самозванцами, но сейчас Сеймон застыл с выпученными от ужаса глазами: на шею ему была накинута тонкая удавка, концы которой держал в руках охранник за его спиной. Это была или струна, или нечто подобное, чем можно даже не пережать, а просто перерезать шею.
Немая сцена длилась не более трех-четырех секунд, потом в палатку вошли еще два воина. Прежде чем на голову Вар-ка надели мешок, он успел увидеть, как мудрейший Озра брезгливо швырнул к ногам Сеймона… зажигалку!
Мешок плотно завязали на шее чуть выше удавки. Потом стали вязать руки и ноги, а когда с этим закончили, струну с шеи убрали. Вар-ка попытался сосредоточиться и внушить тому, кто вязал его, что он, мол, хилый, слабый и никуда не денется, но не успел — вязка получилась плотной и жесткой.
Из палатки его выносили в четыре руки, а потом, похоже, взвалили на спину кому-то одному и потащили дальше. Дышать с передавленной шеей было и так трудно, а в мешке к тому же оказалась то ли пыль, то ли какая-то труха. Вар-ка терпел сколько мог, а потом все-таки чихнул. Чужая спина под ним дрогнула, две сильных руки ухватили его за плечи, подняли, поставили на связанные ноги и… Скорее всего это был удар кулаком в основание черепа.
Когда он очнулся, вплотную перед глазами был серый шершавый камень. Вар-ка лежал лицом вниз, и мешка на голове не было. Он прислушался к окружающему миру и понял, что пребывает в полном одиночестве. Голова сильно болела, и пришлось долго внушать себе, что с ней все в порядке. Это помогло, но не сразу и не полностью. Потом он перевернулся лицом к небу и не увидел его: вокруг было знакомое белесое марево.
«Все понятно: мудрейший Озра не решился меня убить, а просто приказал выбросить пришельца туда, откуда тот пришел. Интересно, что он сделал с Мишодом-Сеймоном?»
Веревка на руках оказалась удивительно прочной, и пришлось изрядно помучиться прежде, чем удалось перетереть ее о зазубренный край большого обломка андезита. С ногами было уже проще.
Глава 3
Примитивный мир
Вар-ка смотрел в даль нового мира и с наслаждением дышал полной грудью: «Вот это по мне, вот это мне нравится!» Он только сейчас понял, как сильно соскучился по настоящим горам и лесу. Пора, конечно, возвращаться на базу, но так хочется хоть немного пожить в нормальной реальности, чтобы не город и не пустыня! Он не станет здесь задерживаться — просто немного отдохнет.
Нежаркое солнце освещало пологие отроги гор, поросшие лесом, за ними вдали расстилалась равнина. Прямо под ногами начинался каменистый водораздел, свободный от растительности, — иди себе да иди! «И люди тут, кажется, есть, но немного и далеко. Чем-то даже напоминает родную реальность. А что? Может быть, вон по тому гребню мы с Зик-ка когда-то уходили от погони? Только горы тогда были выше, ущелья глубже, а настоящий лес кончался где-то там, а здесь уже и кустов почти не было. Впрочем, в параллельных мирах, по идее, все и должно быть похожее».
Что ж, раз такое дело, раз сами горы его приглашают, то он пойдет! Обувь цела, одежда, в общем, по сезону, нож и спички на месте. Он будет идти по этому гребню до вечера, а потом спустится вниз к воде и добудет еду: птичку, рыбку, зверька. Или лягушку, или улитку — не настолько же он одичал за последние годы, чтобы не прокормиться в летнем лесу!
Близость людей Вар-ка почувствовал к вечеру второго дня: они где-то тут, за последним водоразделом. Он заночевал у ручья, а утром поднялся наверх. Открывшийся вид его озадачил, и он не меньше часа бродил по гребню, пытаясь понять, что же это такое. А когда понял, начал спускаться так, чтобы его услышали и увидели издалека. Это были раскопки! На склоне, обращенном к равнине, велись археологические раскопки!
Вар-ка шел по лесу и специально наступал на сучки, обламывал по пути сухие ветки — пусть никто не подумает, что он крадется! В итоге оказалось, что старался он напрасно: никакой охраны вокруг участка не было и в помине, заметили его только у самых домиков.
Судя по общему удивлению, пришельцу здесь неоткуда было взяться, а его внешний вид всем казался странным. В ответ на вопросы Вар-ка нес чушь на разных языках, жестикулировал, улыбался, ласково заглядывал в глаза и изо всех сил старался внушить окружающим, что ничего необычного в его появлении нет. В конце концов ему это удалось: собравшийся народ постепенно утратил к нему интерес и вернулся к своим делам. Высокий мускулистый парень в пыльных шортах провел его в один из домиков, выложил на стол несколько коробочек с едой, указал на пустую кровать и ушел. Вар-ка осмотрел помещение, вскрыл одну из коробочек, съел нечто, похожее на котлету, и отправился бродить по территории, тепло улыбаясь всем встречным.
Возле неглубокой широкой ямы два загорелых парня отгребали подальше от края отвал земли. Вар понаблюдал за ними, потом взял свободную лопату и тоже начал откидывать землю. Ребята одобрительно закивали, оставили свой инструмент и полезли в яму, где на плоском дне из грунта торчали края каких-то черепков и костей. Вар-ка снял рубашку, завязал рукава на поясе и продолжал работать один. Через полчаса он закончил, кивнул парням и пошел дальше.
Крупная полногрудая девица в узких шортах и символическом лифчике уныло перетаскивала какие-то свертки из большой груды к низкому прямоугольному контейнеру. Обворожительно улыбаясь, Вар-ка жестом показал, что, мол, давай я буду таскать, а ты только укладывай. Девушка согласно тряхнула выгоревшей на солнце гривой, и процесс пошел веселее. Потом она потащила его к другой яме и стала показывать, как упакованные в прозрачную пленку обломки нужно обкладывать ватой, заворачивать в бумагу и надписывать на ней тот же значок, вероятно, инвентарный номер, что и на внутренней упаковке. Через некоторое время девица что-то проговорила, встала и скрылась в одной из ям. И не вылезла оттуда, пока Вар не подписал последний сверток.
В общем, нетрудно было понять, что тут масса всякой скучной работы, которую никто не хочет делать добровольно. Это Вар-ка вполне устроило, и вскоре он был уже нарасхват: отгрести, перетаскать, снять верхний слой грунта, упаковать. Молодежь, учуяв халяву, звала его то туда, то сюда и даже спорила, кому он будет помогать раньше. Вар-ка всем улыбался и демонстрировал свою сноровку. Через несколько часов он заговорил, и это было воспринято как нечто само собой разумеющееся.
По окончании рабочего дня молодые люди дружной гурьбой отправились купаться, а Вар-ка удалился в лес и попытался обобщить свои впечатления: «На раскопках задействовано человек пятьдесят, большинство из которых составляет учащаяся молодежь, парии и девушки. Ими командуют дяди и тети среднего возраста, являющиеся, вероятно, преподавателями и научными сотрудниками. Общее руководство осуществляют три седовласых патриарха, перед которыми все трепещут. О деньгах или каком-то материальном вознаграждении за работу разговоров практически не ведется, еда не нормируется. Бытовой мусор на участке и в окружающем лесу отсутствует. Непонятно, откуда берется энергия, но в жилых домиках есть электричество и даже горячая и холодная вода.
А еще деталь, которая не сразу бросается в глаза: похоже, что все постройки, оборудование помещений, бытовые предметы и рабочие инструменты выполнены из одного и того же материала, который почему-то обладает разными свойствами. Привычные швы, стыки и крепления отсутствуют: даже обычная лопата кажется отлитой (или выращенной?) целиком».
Все это очень забавно и мило, но гораздо интересней было другое. Вар-ка провел целый день в окружении людей, в почти постоянном общении с ними, но не чувствовал обычной в таких случаях усталости: «Наверное, это из-за чрезвычайно низкого уровня взаимной агрессивности, отсутствия подозрительности и темных страстей. Можно предположить, что я оказался в кусочке очень продвинутого общества, в котором мало что препятствует удовлетворению людских потребностей».
Кроме того, ему не давал покоя пейзаж. Никак не покидало ощущение, что и этот склон, и эту равнину, и даже эту речку он уже где-то видел, видел, когда все это было таким же, но… не таким: «Река была большой и полноводной, вон из того увала торчали скалы, там был обрыв, а на месте леса вдали простиралось бескрайнее болото, заросшее кустами. Прямо наваждение какое-то!»
В общем, Вар-ка решил здесь остаться — на несколько дней, конечно.
За годы жизни в цивилизованном мире он так и не увлекся археологией, хотя кое-что, конечно, прочитал. Николай тоже не был специалистом в данной области, но упорно доказывал, что Вар-ка и Женька являются выходцами то ли из позднего палеолита, то ли из раннего неолита своей реальности. В ответ парень смеялся и демонстрировал стальные метательные ножи, добытые когда-то в бою с воинами Горного племени. С другой стороны, в мире Николая, где давно изобрели атомную бомбу и летают в космос, сохранилось несколько племен, живущих именно в условиях каменного века, причем даже не позднего. В общем, разбираться во всем этом Вар-ка быстро надоело, да и другие дела появились. Тем более он не надеялся что-либо понять в местной древней истории и собирался ограничиться освоением современности. Казалось, у него вполне могут получиться маленькие приятные каникулы, но первый эксцесс произошел уже на третий день: наверное, он слишком расслабился в здешней благостной атмосфере.
Вар-ка с утра занимался просеиванием возле одного из раскопов: цеплял лопатой грунт и бросал его на крупноячеистую сетку. Поблизости на земле были разложены обломки полусгнивших досок, возле которых собралось несколько парней и девушек. Вероятно, намечалось какое-то учебное мероприятие — он чувствовал их тревогу и желание находиться где-нибудь в другом месте. Вар-ка уже неплохо знал этих ребят: им еще не надоело то, чему их учат, а многим, наверное, не надоест никогда. Но сейчас лето, стоит прекрасная погода, а они молоды, красивы, полны сил и, кажется, готовы заниматься сексом круглые сутки. Кроме того, многим не терпится поскорее сделать какое-нибудь научное открытие или найти в древней помойке бесценное произведение искусства, которое будет красоваться в музее с его именем на табличке.
К группе подошел один из ученых среднего поколения:
— Все в сборе? Тогда не будем терять время. Кто озвучит датировку?
Молчание, потупленные взоры. Наконец одна из девиц решается:
— Эра камня, поздняя эра камня, э-э-э… железный период, э-э-э, раннеиндустриальная эпоха, век… век…
— Ну! Давайте, девушка, давайте!
— Э-э-э… Век первых полимеров!
Народ облегченно вздыхает.
— Слава Создателю! Я уже думал, что вы будете мекать и экать до вечера! Идем дальше. С чем мы имеем дело?
А в ответ тишина… Вар-ка бросает грунт на сетку.
— Я вас спрашиваю: вас, вас — и не делайте вид, что это относится не к вам!
Кто-то вздрогнул, кто-то почесался…
— Молодые люди, среди вас, как мне известно, нет троечников, но, кажется, на сессии с вами поступили слишком либерально. В конце концов, этот разговор мы можем продолжить и осенью. Очень обстоятельно продолжить! Ну я слушаю!
— Э-э-э, ну… вот… эта… альковный культ в смысле — альковного типа… деревянное зодчество, эта… реликтовое, как его?.. архаичное явление…
И опять тишина. Нет, не волнуют ученого ни крутые бедра, ни пышные полуголые груди — это вам, девушки, не поможет! Под его сверлящим взглядом жертвы переминаются с ноги на ногу, вздыхают и как-то так невнятно передвигаются, пытаясь оказаться за спиной друг у друга.
— Ладно! Начнем сначала. Но я вас предупреждаю: чтобы больше никакого мычания или молчания вместо ответов. Не хотите заниматься — переходите на экономический факультет, учитесь на менеджеров, на дистрибьютеров, в конце концов!
Вар-ка бросает грунт на сетку. Грунт просыпается, в сетке ничего не остается. Светит нежаркое солнце, шелестит листва, чирикают птички, стрекочут кузнечики…
— Значит, так: перед нами однозначное доказательство того, что языческий альковный культ пережил промышленную революцию и благополучно существовал в раннеиндустриальную эпоху. Первые сооружения такого типа появляются в захоронениях середины периода железа в лесной и лесостепной зоне. Позже, с развитием торговли и систем коммуникации, они получают широкое географическое распространение. Параллельно с этим наблюдается усложнение их конструкции, возрастает морфологическое разнообразие. Практически в каждом из регионов наблюдаются всплески развития этого культа и, соответственно, увеличение количества построек. Каждый раз всплеск сменяется упадком. Есть желающие рассказать о классификации построек? Так я и думал…
Существует несколько классификаций, некоторые из которых еще не получили достаточного подтверждения. Так, например, предпринята неудачная попытка делить постройки на созданные с использованием рубяще-режущего инструмента и без него. Не получила развития и классификационная схема, в основу которой было положено крепление дверного полотна: установлено, что в одновозрастных захоронениях однотипные постройки часто обладают различным креплением. Более того: в ряде захоронений были обнаружены сооружения, где у одного полотна верхнее и нижнее крепления различны. Общепринятой в настоящее время является классификация, основанная на количественном принципе — по числу резных овалов…
Грунт падает на сито. После очередной порции там остается какой-то комок. Вар-ка счищает землю — болт, большой и ржавый. Он откладывает находку в кучку, где уже лежит несколько ржавых гаек.
— Наиболее распространенными являются одноовальные постройки. Их морфология практически не изменилась за тысячу лет: сооружение представляет собой параллелепипед со сторонами 2х1,5х1 метр. Это, конечно, среднестатистические размеры, реальные же варьируются в довольно широких пределах. На одной из сторон постройки обычно располагается так называемое дверное полотно с соответствующими креплениями. В ряде случаев, скорее как исключение, чем правило, встречаются постройки без такого полотна и следов его крепления. Одну из торцевых стенок в большинстве случаев прикрывает настил из материала, аналогичного стенам. Этот настил располагается асимметрично, и существует гипотеза, что он представлял собой односкатную крышу. Есть данные, не вполне, правда, достоверные, о находках построек, лишенных такой «крыши»…
Вар-ка бросает и бросает землю на сито.
— Неотъемлемым элементом сооружений является так называемый резной овал. В наиболее древних постройках этот элемент имеет совсем не овальную форму, а скорее прямоугольную или квадратную. Известно несколько местонахождений, где сооружения имеют просто гигантские размеры, но, к сожалению, их сохранность оставляет желать лучшего. Не вызывает сомнений, что увеличение размеров как-то связано с увеличением количества резных овалов. Известны случаи обнаружения элементов конструкций с тремя, пятью и даже десятью овалами! Нельзя, конечно, исключать, что в последнем случае мы имеем дело с наложением — с мультипликативным эффектом. Теперь рассмотрим материал, из которого…
Вар-ка продолжает работать — отвал большой. Какой-то предмет, кажется, зацепился, а потом провалился в ячейку. Вар-ка достал, почистил — обломок гаечного ключа на десять. Отложил в кучку…
— С самого начала и, как вы видите, почти до конца постройки возводились в основном из дерева. Это, безусловно, имело культовый, мистический смысл. В последние годы в науке довольно широко распространилось мнение, что фрагменты листового металла и целлюлозно-бумажные пластины, встречающиеся в поздних слоях вместе с деревянными элементами, также являлись фрагментами конструкций рассматриваемых сооружений. Наиболее ранние постройки составлялись из жердей или тонких стволов деревьев, концы которых обрубались топором, а позднее — отпиливались. Известны находки построек, стены которых выполнены в технике плетения из ветвей кустарников. Позднее повсеместное распространение получили строительные элементы, изготовленные методом продольной распиловки древесных стволов на пластины толщиной от одного до пяти сантиметров. Из таких пластин собраны практически все элементы большинства сооружений. Как вам, надеюсь, известно, в слоях, подстилающих даже самые древние продуктивные горизонты с остатками сооружений, широко распространены предметы, изготовленные из металла, главным образом — железа. Причем новейшие исследования однозначно показали, что к этому времени из железа в массовом порядке изготавливались не только культовые и символические предметы, но и орудия труда, инструменты.
Вар-ка все работал лопатой, но больше ничего не попадалось. Зато в ребро начал толкаться бес. Да-да: толкать в ребро и тянуть за язык!
— Наиболее распространенным креплением деревянных пластин является металлический, обычно железный, стержень, который с одного конца заострен, а с другого имеет расширение. По-видимому, по этому расширению наносили удары, которые заставляли стержень погружаться в древесину. Он прокалывал две, реже — три древесных пластины и, вероятно, за счет трения скреплял их. В ряде случаев заостренный конец стержня, оказавшийся снаружи, загибался, что увеличивало прочность крепления. В раннеиндустриальную эпоху получили распространение крепления в виде металлических стержней с винтовой нарезкой, которые погружались в древесину не ударами, а путем надавливания и проворачивания их вокруг продольной оси. Я не удивлюсь, если при детальном исследовании вот этих отверстий окажется, что на внутренней поверхности они несут следы винтовой нарезки.
Наиболее загадочными и, не побоюсь этого слова, таинственными элементами являются так называемые резные овалы. Вот эти две деревянные пластины, будучи сложены вместе, образуют просвет в форме неправильного круга. Я не стану утомлять ваши изможденные организмы перечислением всех гипотез и версий относительно происхождения и назначения этого элемента. Отмечу лишь крайние точки зрения: он символизирует солнечный диск или, наоборот, представляет собой окно в потусторонний мир. Вполне вероятно, что в этом окне поклонники культа надеялись увидеть лики своих божеств, не исключено также, что через него духам или демонам передавались жертвоприношения. Наиболее перспективным путем решения проблемы представляется расшифровка надписей на внутренних поверхностях сооружений. Как известно, надписи и рисунки в древности делались углем, графитом или обломками мягких известковых пород, а также вырезались острым инструментом. Сохранилось значительное количество изображений, которые однозначно свидетельствуют о том, что культ включал в себя оргаистические и фаллические элементы. В этом вы легко можете убедиться сами: перед вами хорошо сохранившиеся стилизованные изображения мужских и женских половых органов, выполненные на дереве тонким графитовым стержнем. Сопутствующие им надписи после расшифровки позволят узнать…
— Нет, не позволят!
Вар-ка воткнул лопату в отвал и безмятежно улыбнулся.
— Что вы сказали, молодой человек?
— Ну я уже не очень молодой, но вам, наверное, виднее. По-моему, все, что там нарисовано и написано, науке должно быть давно известно.
— Смелое утверждение! Может быть, вы расскажете нам, что это такое?
— Это? Вот ЭТО? Сортир, конечно…
— ??
— Ну туалет такой, типа «сортир». Место для отправления естественных надобностей организма: дефекации там, мочеиспускания… А что? Не похоже?
Преподаватель хотел что-то сказать и не смог. Студенты тоже молчали. Пауза затягивалась. Вар-ка уже жалел о содеянном, но отступать было поздно. Он выдернул свою полуштыковую лопату и стал лезвием изображать на земле:
— Вот смотрите: в грунте выкапывается яма, а сверху сооружается деревянный домик или будочка. Внутри над ямой делается настил с дыркой, в которую все и отправляется. Когда яма наполняется, ее очищают или просто засыпают землей, а будочку переносят на новое место. Вы такими туалетами давно не пользуетесь, и унитазы у вас какие-то хитрые — с программным управлением, но похожие рисунки и надписи я кое-где здесь видел.
Студенты загомонили, но преподавателю было не до них: он напряженно сопоставлял схему, нарисованную Вар-ка, и разложенные обломки. Кажется, все сошлось — лицо его просветлело, а в глазах появился азартный блеск:
— М-м-м… Занятие мы продолжим завтра. Надеюсь, вы сможете подготовиться и внятно ответить на вопросы!
Он повернулся и торопливо зашагал к домикам. Кто-то лихо подмигнул Вар-ка, кто-то хлопнул его по плечу, а одна из девиц поцеловала в лобик:
— Ты просто прелесть, Вар!
В нижней части склона у самой реки были вскрыты совсем уж древние слои. Наверное, в них не ожидалось ценных находок, поэтому народу здесь было мало. Вар-ка бродил между раскопами, рассматривал кости, черепки, обломки бревен, и на него таинственно-тоскливой волной накатывало предчувствие разгадки. В одной из ям старичок-профессор орудовал совком и щеткой — освобождал от грунта обломки наклонно торчащих бревен. У него, конечно, не было необходимости самому работать руками, но он, похоже, просто получал от этого удовольствие. Когда неровный ряд пеньков различной толщины был очищен на протяжении метров трех, старичок отложил инструмент, присел отдохнуть и заметил Вар-ка, сидящего наверху на корточках.
— Молодой человек, вы интересуетесь древней историей?
Вар-ка пожал плечами:
— Когда-то я слышал присказку: человека спросили, любит ли он помидоры; человек ответил, что кушать их он любит, а так — нет… Вот и у меня с историей дело обстоит примерно так же.
— Забавно, забавно! Это не вас ли недавно выловили в лесу?
— Меня не выловили, я сам пришел.
— Ладно, это не важно! Скажите лучше, вы представляете себе, как были устроены эти жилища?
«Ну вот, опять влип: профессор явно желает общаться», — подумал Вар-ка, но решил идти до конца — не пристрелят же…
— Конечно, представляю — вздохнул он. — К естественному уступу на склоне прислоняют палки и бревна — все подряд, которые удастся найти поблизости. Обычно их приносят с берега после паводка. Под ними образуется свободное пространство, а снаружи их накрывают кусками шкуры. Чтобы места было больше, основание обрывчика иногда подкапывается. Собственно, это может продолжаться очень долго — и подкапывание, и добавление новых бревен на крышу-стену. Если несколько лет подряд еды всем хватает, то народу становится много, и строятся новые жилища или удлиняются старые. В голодные годы часть землянок пустеет, и соседи разбирают их на дрова. Когда место выбрано неудачно или уступ подкопан слишком глубоко, он обваливается и засыпает все, что там было. Иногда вместе с людьми. Вот, наверное, что-то такое вы сейчас и раскапываете.
Ученый слушал с напряженным вниманием.
— Так, так, молодой человек… А вход? А очаг?
— Ну вход… Если землянка маленькая, то вход обычно с торца — там шкуру можно повесить. Если же старая и длинная, то прямо в стене раздвигают или убирают несколько бревен. Вон, видите просвет между пеньками — тут, наверное, и лазили. Костер жгут внутри, и дым идет наверх, где концы бревен, — там обычно дыра такая, что небо можно рассматривать. А над костром — котел. Толстый такой, глиняный. В смысле — из обожженной глины. Он на ремнях к бревнам подвешен. Ремни ссыхаются, перегорают и рвутся — тогда подвязывают новые, а обрывки старых так и свисают, горят и воняют. Котел висит всегда, его не снимают, пока не развалится, а трещины глиной замазывают.
— Керамика местная?
— Нет, такие посудины здесь не делали. Их получали от соседей в результате обмена. Впрочем, котлы были не у всех: некоторые обходились каменными или деревянными корытами, в которые наливали воду и опускали раскаленные камни.
— Давайте вашу «зачетку»: оценку «отлично» вы заработали! — улыбнулся профессор. — Неужели вы читали мои работы? А студенты еще жалуются, что они слишком сложны для понимания! Вы знакомы со статьей в…
Вар-ка сделал останавливающий жест и виновато качнул головой:
— Честно говоря, я и читать-то не умею. А что, по вашим данным, так все и было, да?
— Именно так. Но откуда такие сведения? Можно подумать, что вы здесь жили!
— Нет, я жил не здесь… Скорее, где-то вон там — выше по склону.
— Не говорите глупостей! Вы знаете, как датируются эти слои?
— Нет, конечно. А как?
— Двенадцать с половиной — тринадцать тысяч лет! — выдал профессор и стал внимательно рассматривать собеседника. Сопоставив факты, он, вероятно, пришел к выводу, что является не первой жертвой странного пришельца.
— Это вы сорвали семинар по альковному культу? Коллега Торхунар уже сутки не встает от компьютера — не ест, не пьет, не спит! Ведь это вы были?
Вар-ка кивнул, и старичок начал выбираться из ямы:
— Так, молодой человек, кажется, проблема переходит совсем в другую плоскость! — Он многозначительно посмотрел в сторону гор. — Извините, но я должен вас покинуть. Желаю здравствовать!
Вар-ка, не сменив позы, смотрел ему вслед: «И что теперь делать?»
Он отправился к себе в домик, пожевал что-то из коробочки, запил соком. Потом помылся в душе, лег на койку и стал ждать дальнейшего развития событий.
Был уже вечер, далеко внизу молодежь с визгом и воплями мутила воду в несчастной речушке. Вар-ка сидел на ступеньке и наблюдал, как на площадку недалеко от домиков садится странный летательный аппарат — помесь дельтаплана с вертолетом. Люк открылся, и на землю спрыгнул невысокий худой парень в шортах и белой футболке. Следом появился еще один человек, полностью упакованный в комбинезон и маску. Судя по пропорциям фигуры, это была женщина, только она, пожалуй, на голову выше парня и раза в полтора шире его в плечах. Эти двое, не задерживаясь и не оглядываясь, прямым ходом направились к домикам ученых. По дороге женщина что-то расстегнула у себя на шее и стянула с головы маску. Ей на спину упала волна густых ярко-рыжих волос.
Его позвали минут через тридцать. Вар-ка грустно усмехнулся: «Нож и спички на месте, одежда в порядке…»
— Вы будете с нами работать? — задал главный вопрос Кеннат.
За несколько минут знакомства Вар-ка успел понять, что творить насилие над ним пока никто не собирается. Парень какой-то ученый, причем из категории фанатиков. Он что-то затеял, и обнаружение пришельца из иной реальности воспринимает как удачу, которую нельзя упускать. Все, что не относится к делу, которым он занят, его волнует очень мало. Красивую рыжую женщину зовут Вилма, и ее, судя по всему, в этой жизни по-настоящему интересует только Кеннат. Она похожа на прирученную пантеру, готовую лизать руки хозяину и способную растерзать любого, кто только попробует причинить ему зло. Забавная парочка.
Вар-ка постарался ответить точно и честно:
— В данный момент я не вижу причин отказываться от этого.
— Хорошо, — парень облегченно откинулся на спинку кресла. — Вы способны воспринимать большие объемы информации визуально и на слух? Работа с нашей техникой требует специальной подготовки, а у нас очень мало времени.
— Трудно сказать. Я же не знаю, что вы понимаете под «большими объемами».
— Я постараюсь быть кратким. Мы являемся сотрудниками организации, которая занимается изучением области пространственно-временного перехода. Работа ведется по двум направлениям: физические свойства самой области и механизм ее влияния на социум.
— А что, такое влияние имеет место? Кое-кто, по-моему, в этом сомневается.
— Да, суммарное воздействие действительно почти равно нулю. Знания или технические новшества, попавшие в наш мир из других реальностей, практически никогда не приживаются, а если и оказываются принятыми на вооружение, то только тормозят развитие общества или даже поворачивают его вспять. Вокруг каждой области пространственного перехода исторически складывается нечто вроде буферной зоны, защищающей остальной мир от чужого влияния. Вы уже познакомились с нашими археологами и, если будет желание и время, можете поинтересоваться у них, как это все происходит. Обычно для иллюстрации используют историческую судьбу одного из племен, живших здесь около двенадцати тысяч лет назад. Эти люди овладели технологией обработки железа примерно на тысячу лет раньше, чем все остальное население планеты. Наверное, это дало им какие-то временные преимущества, но, в результате многовековой борьбы с соседями, они были уничтожены и никому ничего передать не сумели.
— Да они к этому, наверное, и не стремились, — усмехнулся Вар-ка и потрогал свое ухо, изуродованное когда-то стрелой воина Горного племени. — Надеюсь, переданные мной сведения об устройстве древнего туалета не приведут к подобным результатам?
— Я тоже на это надеюсь, — рассмеялся Кеннат. — Собственно говоря, проблема общечеловеческой безопасности считается давно решенной: все подобные районы просто окружены пространством, свободным от населения. Вам крупно повезло, что вы встретили здесь ученых. Но и у них, насколько я знаю, это последний полевой сезон — больше подобных работ проводиться не будет.
— Что, все уже изучили?
— Нет, конечно, но большинство всемирных организаций настаивают на полном прекращении исследований межпространственных переходов. Они считают, что сама информация о них может быть потенциально опасной.
— А вы с этим не согласны?
— Я слишком много сил отдал этому. У меня довольно узкая специализация: свойства…
В следующих нескольких фразах Вар-ка понял, пожалуй, только предлоги, но кивнул и поинтересовался:
— Ну хорошо, а я-то чем могу быть вам полезен?
— В первом приближении ситуация очень проста: в настоящий момент есть возможность провести эксперимент с минимальными затратами энергоресурсов. Если окажется, что время и точка в пространстве выбраны правильно, если приборы не подведут, мы сразу получим такой объем данных, который в ином случае придется копить десятилетиями. Планируется использовать малый купол импульсной активизации… Впрочем, вам это, наверное, неинтересно. Мы надеемся, что вы сможете помочь нам в ориентировке векторов полей, что тем самым сократит время поиска…
За спиной Кенната тихо тренькнуло — принтер сообщил, что закончил свою работу. Парень водрузил на стол большой лист плотной бумаги.
— Вы разбираетесь в топографии? Взгляните на карту: интересующий нас район первоначально оконтурен по геофизическим данным, потом была задействована техника поникающего сканирования с орбитальных спутников.
То, что Кеннат разложил на столе, было даже не картой, а топографической основой: большинство условных знаков отсутствовало, только отмывка и горизонтали — линии, соединяющие точки одинаковой высоты над уровнем моря. Обычно они никогда не пересекаются, в крайнем случае сливаются друг с другом на слишком крутых и высоких обрывах. Здесь же, в самом центре горного массива, горизонтали разных цветов раздваивались и троились так, что рябило в глазах. А по периферии все нормально: обычный горный рельеф, точнее — предгорья, переходящие в равнину.
— Вот это — зона пространственно-временной неопределенности. Попытайтесь выбрать вариант рельефа, который был в пространстве, из которого вы прибыли. Сможете, хотя бы примерно, проследить свой маршрут? Не напрягайтесь: просто назовите цвет, и я распечатаю это отдельно.
Энтузиазм молодого человека завораживал, а Вар-ка к тому же было грустно и не хотелось сопротивляться: родная реальность перестала быть ЕГО реальностью, теперь он чужой везде. Интересно, эти люди понимают, что делают?
— Ладно, хорошо… — Он потер лоб, собираясь с мыслями. — Может быть, у вас так принято, но для меня ситуация смахивает на какую-то авантюру. Так далеко в будущее я еще не забирался, но не могу поверить, чтобы какое-нибудь серьезное мероприятие можно было организовать без согласований, утряски, получения всевозможных разрешений. А чтобы получить разрешение, нужно доказать начальству, что с участниками ничего плохого не случится. Вы же не частное лицо, правда?
Кеннат несколько смутился, но уверенности своей не утратил:
— Ни вам, ни Вилме ничто угрожать не будет. Я рискую только собой, да и то в минимальной степени. Впрочем, вы правы: в данном случае эксперимент будет проводиться без санкции руководства. На согласование уйдет слишком много времени, и благоприятный момент будет упущен. У меня есть право самостоятельно принимать такие решения.
Парень почувствовал недоверие во взгляде собеседника и продолжал:
— Наверное, я кажусь вам молодым и не очень солидным. Тем не менее моя скромная персона года три назад была признана достоянием человечества. Помимо массы обязанностей такое положение дает возможность распоряжаться значительными энергетическими и техническими ресурсами. Кроме того, — Кеннат улыбнулся и подмигнул женщине, — теперь я могу использовать и семейные связи: мой личный охранник устроился по совместительству ко мне в жены.
— Боюсь, Кен, что в результате твоих экспериментов меня просто выгонят с основной работы, — вздохнула Вилма.
Николай сидел в вагончике, пил чай и размышлял о том, как по-свински поступил с ним Женька: отправился с Элланой в Хаатику, а его взять с собой категорически отказался. «Ну да, конечно: они молодые, здоровые, а я старый и больной…»
Вдруг вагончик дрогнул и начал тихо вибрировать. Вибрация почти сразу прекратилась, но полупустая кружка с чаем успела рухнуть на пол. Николай решил, что это было землетрясение, матерно выругался и полез под стол поднимать посудину. Когда он вновь принял вертикальное положение, дощатой стены со старой картинкой из эротического журнала перед ним не было. Зато почти впритык к его столу располагался какой-то хитрый пульт с множеством всяких кнопок, экранов, циферблатов и прочего непонятного. За пультом сидел парень в белой футболке и навороченном шлеме, из которого во все стороны торчали проводки.
— Пр-ривет! — сказал гость по-русски.
— Здорово! — ответил Николай.
Парень улыбнулся:
— Ты меня хорошо видишь? Я не просвечиваю?
— Вроде нет. Ты что, из моей реальности?
— Из другой, конечно. Русский выучил специально для этого случая. Трудный язык — почти целый вечер мучился.
— Ну тогда давай перекурим это дело! — Николай протянул открытую пачку.
— Давай, пока жена не видит, — согласился парень и вынул сигарету. — Огонь есть?
— Где-то был… — Николай стал шарить на столе, но зажигалка уже успела куда-то спрятаться: «Вот всегда так: только что была здесь!»
Он нашел ее за банкой с окурками, чиркнул и потянулся дать прикурить, но… Окружающее пространство вновь содрогнулось, а рука ткнулась в изображение голой девицы, висящее на двух ржавых кнопках.
Пару минут Николай сидел, тупо глядя перед собой. Потом встал, подтянул трусы, надел телогрейку и вышел на улицу. Он обогнул вагончик и обнаружил, что у задней стенки на камнях лежит тот самый парень — в футболке и шортах, только без шлема. Глаза его закрыты, а на лбу наливается шишка. Рядом валяется так и не прикуренная сигарета.
— Однако! — вздохнул Николай.
«…Ну еще! Еще три (уже две с половиной!) минуты, и она даст отбой! К черту, к разэтакой матери всю эту науку, только бы Кен, ее Кен!..»
Раздался шорох, потом тихий треск — купол стоял на месте, по его полированной поверхности бегали бледные искры.
— Ке-е-ен!!!
Она оказалась рядом в три прыжка, крутанула штурвал замка, рванула на себя крышку…
Кабина была пуста. На полу валялся шлем.
Вилма уселась на край люка.
Подойти к ней Вар-ка решился только минут через десять:
— Вызывай свою леталку, Вилл! Здесь опасно долго находиться. Если он жив, то выберется сам — мы ему ничем не поможем. А вот если ты угробишь аппаратуру… — он осекся под ее взглядом и замолчал.
Кеннат ушел через час. Даже раньше. Ушел, как был — в футболке и шортах. Не взял ни еды, ни одежды, ни оружия. Николай почти насильно скормил ему полбанки тушенки, кружку сладкого чая… Парень очень спешил, пытался объяснять по-русски про поля, векторы, время, массы, про карту, которую он помнит, про Вилму, которой нельзя или которую нельзя… В общем, он ушел, скрылся внизу, в тумане — маленький, тощий и фанатично упрямый. Казалось, он все понимал, но почему-то ничего не боялся.
— Ну какого черта лысого ты осталась, а?! И что теперь с тобой делать?! Объясни мне, женщина из светлого будущего, на что ты рассчитываешь? — в который раз запоздало и безнадежно возмущался Вар-ка.
Когда прибыл летательный аппарат, Вилма приказала людям грузить оборудование и приборы, ничего не сказав им об исчезновении Кенната. Место, где проводился эксперимент, располагалось в приграничной зоне, и возвращаться обратно Вар-ка не было никакого резона. Он попрощался и отправился вверх по склону, рассчитывая выбраться на гребень, ведущий к центру горного массива. Впрочем, далеко идти не пришлось: оглянувшись на шум двигателя, он обнаружил, что летающая машина уже в воздухе и направляется в сторону равнины, а на площадке кто-то остался. Кто именно, догадался сразу.
Возвращению Вар-ка Вилма не удивилась. Она сидела перед небольшим пластиковым контейнером:
— Здесь три комплекта легкого полевого вооружения. Выбирай, что понравится, а остальное я уничтожу. Впрочем, ты, наверное, не знаешь, как с ним обращаться. На самом деле ничего сложного тут нет: вот это…
Он дождался конца объяснений и длинно выругался на нескольких языках, исключая местный. Тем не менее Вилма поняла и ответила по-своему.
Они ругались довольно долго, временами переходя на крик. Потом почти помирились, потом снова стали ругаться. В конце концов они пошли. Точнее, шла Вилма, а Вар-ка плелся за ней следом. Казалось, эта женщина не знает усталости, но после особенно тяжелых подъемов они останавливались и продолжали препираться. Почему-то особенно бесил Вар-ка комбинезон, делавший его спутницу почти невидимой.
— Послушай, я тебе уже сто раз говорил и скажу еще раз: у вас своя свадьба, а у нас — своя! Вы предложили мне участвовать в вашем эксперименте по пронзанию пространства и времени. Ладно, фокус почти получился — твой Кеннат, кажется, переместился куда-то. Может быть, в искомую точку лямбда-5, или как там она у вас называется. Может быть, он туда переместился целиком, а не частями. Я допускаю даже, что эта ваша лямбда-5 действительно совпадает с нашей горушкой 1242 м. Я допускаю все что угодно, кроме одного — твоего присутствия! Видишь туман вон в том распадке? И выше по склону? Ты понимаешь, что это вовсе не туман? Рано или поздно мы вляпаемся в эту муть, и тогда без всяких приборов, без всякой техники окажемся где угодно — тут фантазия бессильна! Это другие миры! Понимаешь? ДРУГИЕ! Перемещаться между реальностями могут только некоторые и, похоже, очень немногие. Пойми, женщина: НЕКОТОРЫЕ! Например — я. А вот можешь ли ты? Желаешь проверить? И выключи, наконец, свой дурацкий комбинезон! Перестань мерцать!
Ни один мускул не дрогнул на красивом лице Вилмы.
— Я не могу отключить мимикрию. Костюм, наверное, поврежден и работает в аварийном режиме. Хватит на меня орать: Кеннат исчез, и я буду его искать! Понял? БУДУ ИСКАТЬ! В конце концов, мне официально разрешено применять оружие… в экстренных случаях, конечно.
— Но где? Где ты будешь его искать?!
— Есть по крайней мере три точки, в которых его присутствие наиболее вероятно, и я его найду — живого или мертвого! Все остальное — неважно. Ты можешь делать что угодно, можешь идти куда хочешь, а я…
«Бесполезно, все бесполезно, — Вар-ка был почти в отчаянии. — Она же спецназовец, супербоец: уровень ее физической и психической подготовки не оставляет никаких шансов. Драться с ней заведомо бесполезно, а мое „колдовство“ отскакивает от нее, как мячик от стенки. Остаются только доводы разума, но она уперлась, зациклилась, сопротивляется и ничего не хочет понимать. Все-таки это неправильно: женщина должна быть покорной и мягкой. И что теперь делать? Смириться с тем, что не в силах изменить?»
— Ладно, Вилма! Успокойся! Дыши глубоко и ровно…
— Сама знаю, как мне дышать!!
— Уф-ф-ф! Хорошо, хорошо: пусть так! Доставай свою карту, посмотрим хоть, где эти ваши точки.
Ох, как не хотелось Вар-ка ничего смотреть и никуда с ней идти! Весь его опыт, все его предчувствия вместе с интуицией сопротивлялись: ну нехорошо, неправильно это! Но что, что делать?! Не мог он насильно запихнуть ее в самолет-вертолет, не мог отправить ее обратно! Она сама любого отправит, а его — просто одной левой! И бросить теперь ее нельзя…
— Если я правильно понимаю, рельеф прорисован по фотоснимкам из космоса? И по ним получается, что вот здесь и здесь он все время меняется? А попасть нам надо сюда или сюда?
— Все ты правильно понимаешь! И не надо меня запугивать: мы только что пересекли одну из самых вариабельных зон, и ничего с нами не случилось!
— Если не считать того, что ты превратилась в привидение! В рыжее привидение!
— Дался тебе мой комбинезон! Это снаряжение нового поколения: в нем вмонтировано столько всякой аппаратуры, что тебе и не представить! Лет двадцать назад для нее понадобился бы целый лабораторный корпус. Не может же при таком количестве хоть что-нибудь не сломаться!
— Ладно, последняя попытка: скажи, Вилл, есть какая-нибудь возможность или способ сделать так, чтобы ты кратчайшим путем отправилась в свой мир? И никуда больше?
— Как ты меня достал, Вар-ка!! Есть, есть такая возможность: это если вот прямо сейчас из-за вот этого камня выйдет Кеннат и скажет: «Привет, ребята!» И тогда мы с ним пойдем обратно! А если нам будут мешать, я разнесу в клочья все и всех! Понял? Все и всех!!!
Вар-ка вздохнул и покорно склонил голову.
Читать бесплатно другие книги:
