След кроманьонца Щепетов Сергей

Глава 2

Поиск

Он лежал на топчане, курил и в который раз перечитывал текст на матовой поверхности. Собственно говоря, Николай давно знал его наизусть, но очень хотел понять, каким образом этот «прибор» (или как его назвать?) угадывает место, на которое смотрит читатель, и сдвигает строчки? Впрочем, это было заведомо бесполезно.

Тогда, в Питере, они задали посреднику вполне резонный вопрос:

— А как мы будем отчитываться? Как будем докладывать о грандиозных результатах нашей героической деятельности? Вы-то своих, а теперь и наших, работодателей в глаза не видели — общаетесь с ними через Интернет. Нам что, придется тащить в тайгу компьютер, электростанцию, спутниковую антенну — что там еще может понадобиться? Мы, между прочим, в этой технике ни ухом ни рылом — только кнопки нажимать умеем.

Александр Иванович улыбнулся и положил на стол темно-серый предмет, похожий на большой портсигар:

— Как мне объяснили, вам даже кнопок нажимать не придется.

— Это заказчики прислали по электронной почте? — пошутил Вар-ка.

— Зачем же? Мне передали только адрес и шифр ячейки камеры хранения.

— И что же это такое, а? — Николай покрутил в руках странный предмет. — Похоже на кусок жесткой резины или какой-то пластмассы.

— Не знаю, господа! Думаю, что любой анализ покажет, что это просто какой-нибудь всем известный полимер. С микропримесями, конечно.

Николай перевернул в очередной раз предмет и вздрогнул — на поверхности слабо светились буквы: «Активация состоялась. Турин Николай Васильевич, ждем Вашего сообщения». Он положил предмет на стол, и буквы погасли.

— Вот уж точно: волшебство если начнется, то его уже ничем не остановишь! Амулетики, приборчики какие-то… Черт знает что!

— Волшебства не бывает, Коля, — это я тебе как профессиональный маг говорю! — засмеялся Вар-ка.

Женька подошел к столу и взял предмет в руки. Через несколько секунд он довольно крякнул:

— Во! Оно и меня узнало: ждет моего сообщения! А инструкция где? Ну-ка, ну-ка… Пошла! Пошла инструкция! Зачитываю…

— Стоп! — Александр Иванович предостерегающе выставил вперед ладони. — Остановитесь, господа! Давайте это — без меня. Данный… э-э-э… прибор на меня не реагирует, из чего легко сделать вывод…

— …Что вы тут ни при чем, да? Меньше знаешь — крепче спишь?

— Совершенно верно!

«Инструкция» оказалась на удивление короткой. Начиналась она, конечно, с описания «тактико-технических данных»: прибор изготовлен с применением молекулярных технологий класса… (невоспронзводимая закорюка); демонтажу и исследованию не подлежит; при нахождении в воде или атмосфере земного типа в подзарядке не нуждается; механических повреждений, вплоть до расчленения, не боится; способен передавать информацию на любое расстояние в пределах пространства… (еще один «иероглиф»); может функционировать в диапазоне температур и давлений… Николай так и не удосужился залезть в школьный учебник и посмотреть, чему соответствуют эти цифры: кажется, температуре плавления алюминия и превращения азота в жидкость при нормальном давлении. В общем, не хило!

Николай полагал, что умеет анализировать тексты — читать, так сказать, между строк. Получалось, что авторы инструкции, не объясняя ничего по существу, вежливо ставят пользователя в известность, что прибор может быть использован только по прямому назначению — и ни для чего больше. Зато работать с этой «рацией» оказалось действительно просто: контакт с кожей любой части тела — и поехали!

Текст инструкции кончился, на поверхности светилась обычная надпись: «Ждем Вашего сообщения». «А собственно, почему бы и нет? — подумал Николай. — Кое-какие деньги мы уже потратили, и они вправе требовать отчета. Попробовать?»

Он расстегнул рубашку, водрузил «рацию» на голую грудь, заложил руки за голову и, глядя в потолок, начал бормотать: рассказывать, как они добирались из Питера сначала до Города, потом до сопки с отметкой 1242 м…

Время от времени Николай поглядывал на прибор: там теперь светилась надпись: «Принимаем Ваше сообщение». Поскольку было не ясно, что к делу относится, а что нет, он решил выкладывать все подряд в хронологической последовательности. Однако когда он дошел до закупки продовольствия и снаряжения, когда начал вспоминать истраченные суммы, его остановили: «Информация о затратах является излишней». «Ну как хотите — мне же легче!» — обрадовался Николай и продолжал рассказ.

Он добрался примерно до середины своих похождений в подземельях Зеленой Богини и… уснул.

А когда проснулся, рядом с ним на табуретке сидел Женька.

— Блин, Коля! Когда ты научишься спать по-человечески? Мы же не дома! Вокруг тебя хоть на танке катайся — ты только носом сопишь!

— Отстань — я уже старый! Надо же, и правда уснул… А ты мог бы и поздороваться для начала!

— Привет, Коля! Как дела?

— Спасибо, хреново! А у тебя?

— Еще хуже! Когда это ты успел отрастить волосы? И вид у тебя, прямо скажем…

— Да вот, понимаешь… Скучно мне стало, решил прогуляться. И нагулялся так, что до сих пор не могу прийти в себя. А здесь, оказывается, всего пара часов прошла!

— Так оно и бывает! Только ты, наверное, угодил в большой временной скачок. Несколько лет, да?

— Куда там! Кажется, мне хватило нескольких месяцев… Впрочем, я это все только что рассказал — давай тебе изложу попозже, ладно?

— Ты что, отчет заказчикам отправлял?

— Ну да… пытался. Только заснул на середине. Сейчас посмотрим…

Он поднял с пола «рацию» и потер ее ладонями. Появилась надпись: «Сообщение остановлено после описания Вашего возвращения в базовый лагерь». Николай недоуменно пожал плечами:

— Получается, я и во сне продолжал рассказывать?! Это ведь, собственно говоря, и все — больше пока ничего интересного не случилось.

Приборчик отреагировал через несколько секунд: «Сообщение принято. Благодарим Вас».

— Не за что, — усмехнулся Николай и положил «рацию» на стол. — Ну рассказывай, Евгений Иванович, что у тебя-то плохого в жизни?

— А поесть, попить, помыться сначала?

— Хм… Разве ступившие на тропу войны занимаются такими глупостями?

— Значит, так, — Николай пнул ногой табуретку и начал раздраженно ходить по жилому отсеку вагончика. — Можно признать, что кое-что полезное по нашей теме ты выяснил. Но! Но при этом ты умудрился сделать сразу две глупости — и какие!

— Почему две-то? Я только одну насчитал.

— Во-первых, ты потащил с собой девчонку — это каким же местом надо было думать?! Впрочем, я догадываюсь — каким. А во-вторых, ты умудрился с ней поссориться и потерять ее! У меня просто нет печатных слов — один мат!

— Не ссорились мы… Ну сказал ей, что надо возвращаться в Хаатику — там, наверное, прошло достаточно времени. А я с ней остаться не смогу — у меня дела. Ну она обиделась…

— Следить надо было!

— Как же, уследишь за ней… Сказала, что по нужде… Туман этот… Понимаешь, там как бы открывается проход сразу в две реальности — сунешься, и время пойдет. Это здесь оно как бы не движется. В общем, решил я сначала вернуться — тебя предупредить.

— Какое благородство! Какая нежная забота! Знаешь, что я тебе скажу, Женя?

— Знаю…

— Нет, ты не знаешь!!

— Неужели еще хуже?

— Гораздо хуже: мы пойдем вместе! Иначе ты, со своей юношеской гиперсексуальностью…

— Ну я-то не против, Коля. Ты сам только не сожалей потом.

Николай придавил на щеке сразу с десяток комаров и продемонстрировал ладонь спутнику:

— Теперь ты понимаешь, что ее здесь нет?

— Во всяком случае, Эллане бы здесь не понравилось.

— Вот и я думаю: удобных спусков только два, и если бы она попала сюда, то скорее всего сразу же и вернулась бы обратно. Логично?

— Пожалуй. Комаров она не любит. Но я бы проверил для очистки совести.

— Проверить, конечно, не помешает, но уж очень мне тут не нравится.

— Почему? Так похоже на твой мир.

— Вот потому-то и не нравится!

Они сидели на склоне сопки и созерцали безрадостный пейзаж: слабо освоенный кусок чужого мира в не самой лучшей климатической зоне. Все это смахивало то ли на Сибирь, то ли на Северо-Восток мира Николая. Сопка боком притыкалась к руслу довольно широкой реки, и вниз по течению вид открывался километров на пятьдесят: долина с меандрами и старицами, заросшая лесом, с обеих сторон к ней примыкает тундра с пятнами озер и участками то ли хилого леса, то ли кустарника. Склон сопки под ними покрыт зарослями чего-то, напоминающего кедровый стланик, только с короткими толстыми иглами. Наверное, в теплую солнечную погоду здесь было бы красиво, но сейчас пасмурно и промозгло. А больше всего Николаю не нравилось то, что располагалось внизу, в устье соседнего распадка. Собственно говоря, с того места, где они находились, весь объект не просматривался, но то, что было видно, уж очень было похоже на… зону. В общем, девочке из хорошей средневековой семьи, выросшей в холе и неге, делать тут совершенно нечего, но… Вот они сидят на склоне и пытаются уверить друг друга, что буча, которая творится внизу, никак не может быть связана с появлением здесь Элланы. Может быть, у них тут всегда так: крики, лай собак, выстрелы… Может быть, но идти все равно придется!

— Ты тут посиди, Коля, а я спущусь, посмотрю.

— Поспрашиваешь у прохожих: не видели ли они часом, девочку-брюнетку в серых штанишках, сапожках и свитерке в обтяжку? Да?

— Но согласись, Коля…

— Что ты половчее будешь? Соглашусь обязательно. Но! Ты, вероятно, плохо понял смысл вон того заборчика из колючей проволоки. Мне не разглядеть: эти столбы-стойки, они загнуты внутрь или наружу?

— Внутрь.

— Вот-вот! У меня устойчивое впечатление, что и забор, и вышки сооружены не для защиты того, что внутри, а наоборот. Если это место, где содержат заключенных (а в этом я почти уверен!), то те, кто их охраняет, безусловно, имеют специфический опыт, которому ты вряд ли найдешь, что противопоставить.

— Как это?

— А вот так! Еще со времен работорговли профессионалы умели справляться с сильными и ловкими рабами без особых усилий. В моей родной стране за такой вот колючкой сгноили миллионы народу, и я что-то не слышал, чтобы многим удалось разбежаться. Или ты не читал?

— Читал, но…

— В общем, пойдем вместе, а вещи оставим здесь.

— Нет, Коля, без вещей нельзя: вдруг придется уходить другим путем?

— Ох-хо-хо…

Спускаться решили по распадку, чтоб не маячить на склоне среди кустов. Николай брел за Женькой, давил комаров и размышлял о том, что экипировка у них, в целом, не самая плохая для этого случая: плотные хабэшные штаны и рубахи из его старых полевых запасов. Со своими потрепанными полупустыми рюкзачками они, наверное, вполне могут сойти за каких-нибудь таежных бродяг-работяг.

Метров через двести распадок превратился в неглубокий каньончик, а еле заметный ручеек — в довольно приличную струю, которая своим шумом глушила все звуки. Идти становилось трудно, и к тому же обзор резко сократился. Николай, пару раз поднимался наверх, но там были сплошные кусты, и приходилось возвращаться в русло. Он все еще надеялся сохранить ноги сухими и уже прилично отстал от Женьки. Тот закатал штаны по колено и особого внимания на воду не обращал, хотя чувствовалось, что парень чем-то сильно обеспокоен: озирается, прислушивается, что-то высматривает наверху.

Николай присмотрел относительно удобный участок русла и, шлепая по воде, стал догонять Женьку. Он почти догнал его, когда…

Метрах в тридцати впереди на перегибе правого борта одна за другой возникли три фигуры в серых балахонах и широких штанах до середины голени. Шатаясь и размахивая руками, они сбежали по склону, перешли ручей и стали взбираться на левый бepег. Первый уже скрылся наверху, второй полз следим на четвереньках, а последний застрял на середине подъема — камни из-под ног осыпались, человек упал, попытался встать, но снова упал и остался лежать. Второй выбрался наверх, поднялся на ноги и что-то спросил у лежащего, не получил ответа и скрылся в кустах.

— Женька, назад!! — выдохнул Николай, не решаясь кричать в полный голос. Парень не услышал или не захотел услышать — он уже бежал к человеку на склоне. До него оставалось метров десять, когда наперерез через ручей кинулась огромная черная собака. За ней, с трудом удерживая длинный поводок, бежал человек в темно-синей форме, с коротким ружьем за спиной. В два прыжка, разбрызгивая воду, собака перемахнула ручей, поднялась на осыпь и с ходу вцепилась в руку, которой лежащий человек прикрывал лицо. Он не сопротивлялся, только попытался лечь на бок и подтянуть ноги к подбородку. Подскочил хозяин, ухватил собаку за ошейник и с криком рванул в сторону. Это помогло не сразу, но, получив пинок сапогом в бок, собака отпустила жертву и неохотно, оглядываясь на хозяина, полезла вверх по склону.

У Николая, хоть и был он почти в шоке, хватило соображения оторваться от жуткого зрелища и поднять глаза. Еще двое солдат появились на перегибе правого борта между ним и Женькой. Они были без собак, но с ружьями в руках.

— Сзади!!! — заорал Николай и споткнулся.

Он даже не попытался сохранить равновесие, а просто упал. Его крик и выстрел прозвучали почти одновременно. Он сразу же оттолкнулся руками, перекатился в сторону (рюкзак мешает!) и замер: «Было два выстрела или один? Больше нет — почему?» Перекатился обратно, резко подался назад, подогнул ноги и встал.

Женька склонился над человеком в синей форме. Николай понял, чем занят его напарник, глянул наверх и полез на склон — там лежал еще один труп. Николай перевернул его на спину, выдернул ружье из скрюченных пальцев и попытался расстегнуть подсумок. Застежка не поддалась, пришлось вытащить нож из шеи солдата и разрезать ремень.

Весь ужас случившегося еще не проник в сознание, и мысли были какие-то заторможенные: «Это карабин калибром, наверное, миллиметров 9—11. Нож у Женьки тяжелый — как он умудряется бросать на такое расстояние? А подсумок, кажется, полный…» Николай распрямился и посмотрел поверх кустов. Синие фуражки мелькали метрах в двухстах. Внизу цепь, кажется, уже миновала ручей, а выше по склону обзора нет — да, собственно, и так все ясно.

Он спустился к воде и отдал нож Женьке. Парень качнул головой — беги первым.

Тогда, в Питере (как же далеко и как давно!)» он долго сопротивлялся, но в конце концов сдался и раскопал под вешалкой свои старые кеды. К началу лета Николай уже мог без особых мук пробежать «пятерку» и изрядно намозолил кулаки о кожаную грушу.

Хорошо весенним утром шлепать тапочками по асфальту. А в мокрых ботинках по камням, с рюкзаком за спиной, с тяжелым карабином в руках… Но, похоже, сил у него хватит — бежать им недалеко, ведь впереди тоже стреляют.

Николай, хоть и двигался первым, кроме собственного топота и камней под ногами, почти ничего не слышал и не видел, только старался не влететь в заросли. Он уже начал налаживать дыхание, настраиваясь продержаться как можно дольше, когда Женька остановил его, дернув за рюкзак сзади. Николай замер на одной ноге, не решаясь опустить вторую. Впереди на замшелых камнях курумника…

Человек в серой одежде лежал на боку. Верхняя часть туловища, голова, руки представляли собой месиво из клочьев одежды, крови и мяса, среди которого поло-розово светился кончик кости предплечья. Труп собаки был чуть в стороне: зверь успел проползти пиру метров, волоча кишки, прежде чем его добили выстрелом в голову.

Женьке хватило на осмотр нескольких секунд, а Николай все никак не мог отвести взгляд от предмета, явно выпавшего из перекушенной руки человека: это была заляпанная кровью металлическая столовая ложка с заточенной, как лезвие, ручкой.

Женька поманил его движением руки, и Николай прошел несколько метров вперед до границы кустов. Кажется, он окончательно впал в эмоциональный ступор, хотя восприятие окружающего стало удивительно четким и резким.

Они стояли на небольшом холмике у края поляны. Точнее, это была даже не поляна, а большая плешь на склоне — широкая пологая осыпь, не успешная зарасти кустами. Примерно в центре ее расположен небольшой полукруглый вал из камней и коряг, выбеленных дождями и солнцем, — след снежной лавины или оползня. В этом естественном окопчике шевелилось что-то серое, а от кустов через открытое пространство к нему приближался человек в почерневшей от пота гимнастерке, сдвинутой на затылок фуражке и с карабином в руках.

Солдат что-то прокричал, а Николай почему-то понял или догадался: приказывает серому вылезти из-за камней. Тот что-то ответил, но Николай не расслышал.

Обзор отсюда был хороший, но картина открывалась удручающая: цепь, что двигалась через заросли на той стороне, вот-вот должна была выйти на открытое пространство, а тем, кто приближался с этой стороны, оставалось пройти еще метров двести. Деваться некуда — выше осыпь переходит в открытый склон.

Когда до завала осталось метров двадцать, солдат остановился, снял левой рукой фуражку, вытер пот со лба и опять что-то прокричал. Кажется, он хотел взять беглеца живым — зачем-то ему это было нужно. Беглец что-то крикнул в ответ, но из-за камней не вылез. Солдат надел фуражку и вдруг… повернулся лицом туда, где стояли Николай и Женька.

Солдат почти успел поднять карабин, но выстрел грохнул раньше, и гимнастерка на его спине разлетелась клочьями.

Потом был рывок по камням. Николай чуть не налетел на Женьку, когда тот затормозил, чтобы подхватить карабин убитого. Они перелезли через завал и свалились в неглубокую яму. Николай сразу же сбросил рюкзак и попытался подползти к краю, но Женька рванул его за куртку сзади. Он перевернулся на спину, глянул в лицо напарника и… остался на дне. Он так и сидел там, пока все не стихло. Сидел и смотрел в безумные глаза изможденного человека в серой одежде. Эти глаза прикрывали очки в тонкой металлической оправе. Одно стекло было разбито.

Сколько это продолжалось? Пять минут? Вряд ли больше…

Собственно говоря, ни шквального огня, ни разрывов снарядов не было: десяток-другой выстрелов, пару раз брызнуло осколками камней, пролетела щепка, к ногам скатилась короткая толстая гильза. Женька лежал на боку и заталкивал в магазин патроны.

— Цел? — спросил Николай.

— Да.

— Мне можно? — кивнул он вверх.

— Попробуй.

Николай сел на корточки в центре ямы и начал медленно подниматься, пока глаза не оказались на уровне верхних камней. Их несуразный окопчик открыт вверх по склону, но там свободное пространство, на котором атакующим тоже негде укрыться. Вниз и в стороны до кустов метров 50—70, и на этом пространстве лежат три человека в синей форме и две собаки. Все.

Николай опустился на камни, вытянул из кармана отсыревшую сигарету. Пальцы почти не дрожали,

Со стороны кустов что-то прокричали.

— Ты понимаешь, чего они хотят? — спросил Женька.

— Кажется, да. Требуют, чтобы мы бросили оружие и вышли с поднятыми руками.