Порри Гаттер. Всё! (сборник) Мытько Игорь
Неделя в Бэби-Сити пролетела как один день. Без всяких преувеличений – ни в одну из семи ночей Порри не спал, а если ночью не спать – то какая же это ночь? Сначала Хитрая Мордочка осчастливила весь детский сад шестью котятами, потом малышня до утра инсценировала ужасно понравившуюся им сказку о Всемирном потопе (Гаттеру на пару с долговязым практикантом Гудвином довелось побывать почти всеми тварями Ноева ковчега), потом со смехом и визгами ловили стр-р-р-рашное привидение Бэби-Сити – призрак Врачихи – и поймали-таки…
От полного истощения Порри спасли только краткие передышки во время тихого часа да мощное самозаклинание Не-спатус-ато-замерзатус, оказавшееся просто незаменимым. И действительно, не вовремя уснувший работник Бэби-Сити при пробуждении вполне мог обнаружить себя вмороженным в айсберг или, наоборот, поджаривающимся на раскаленной кровати.
К концу своего короткого срока Гаттер с изумлением открыл истину, которая до многих волшебников доходит лишь к глубокой старости, – даже если абсолютно все делаешь правильно, от неприятностей ты все равно не застрахован. Убедили Порри в этом магические дети, которые время от времени попросту игнорировали его несомненные педагогические достижения, и, как своенравные греческие боги, начинали безжалостно крушить все, что попадалось у них на пути.
И если бы не дядя А, всегда появлявшийся в нужном месте в самый критический момент, после чего вулканическая энергия детишек волшебным образом оказывалась направленной в безопасное русло, Гаттер из Бэби-Сити живым бы не вышел – в этом он был убежден на 100 %.
– А может, останетесь? – утром восьмого дня дядя А с надеждой заглянул в глаза Порри. – У вас хорошо получается. Редко кто так легко сходится с детьми.
– Так я и сам… не очень-то взрослый, – напомнил Гаттер.
– Не в этом дело. Вы добрый и не смотрите на детей как на обузу. Оставайтесь, а? Или, по крайней мере, возвращайтесь.
Порри почувствовал, что постепенно становится красным, как буряк.
– Давайте лучше вы к нам! Будете преподавать у нас в Первертсе, ну… хотя бы технику безопасности! А то, говорят, каждый год преподавателя приходится менять – то палец прищемит, то с крыши упадет… Ой… Или лучше какую-нибудь белую магию.
Дядя А вытаращил глаза, неожиданно фыркнул и начал хохотать, хлопая себя ладонями по животу:
– Ну… Уморил… Магию, значит, белую! – воспитатель вытер глаза и сказал уже спокойнее. – Порри, вы, видимо, не очень наблюдательны. Я ведь не волшебник. Как это говорят у вас? Мудл, да?
– Вы – не волшебник? – теперь настала очередь Порри выпучивать глаза в изумлении. – Но как же? Я же сам видел!..
– Видели – что? Я хоть раз произнес заклинание? Наколдовал что-нибудь? У меня даже этой вашей палочки нет! – дядя А театрально развел руками. – Если бы я был волшебником, то, наверное, смог бы работать в яслях. Видели в стороне здание за бетонным забором, колючей проволокой и стационарной сферой Фигвамера? Вот где настоящий бэбиситтинг! Дети, которые еще не умеют ходить, но уже могут до всего дотянуться и познают мир на вкус… По сравнению с ними бесенята старше года – сущие ангелочки. А вот и напарник ваш.
Гаттер оглянулся. Клинч представлял собой странное зрелище. Левую ногу завхоза заменял деревянный протез, почему-то в форме куриной лапы, правая нога вместо ступни заканчивалась игрушечным самосвалом. Черная повязка, быстро перемещаясь по лицу, попеременно закрывала то правый, то левый глаз. В одной руке Клинч держал оранжевый костыль, в другой – здоровенный сундук. Сквозь разодранную тельняшку было видно исхудавшее тело, сплошь усыпанное черными квадратиками.
– Черные метки, – буркнул Клинч. – Флибустьеры чертовы. Пятнадцать человек на сундук мертвеца, о-хо-хо, и все такое. Песня. Сам придумал. Пошли скорее, пока у нее завтрак.
И завхоз застучал костылем по дороге из желтого кирпича.
– Вашему другу еще повезло, – сказал дядя А. – С сегодняшнего дня Пеппи играет в военного врача.
– Это очень хорошо, что вы не волшебник, – сказал Порри. – Вы даже не представляете, как это хорошо. Прощайте, дядя А.
– До свиданья, Порри, – ответил дядя А и направился к гудящему на лужайке костру, на который группа ангелочков уже пыталась пристроить упирающегося практиканта Гудвина.
Когда Гаттер и Клинч наконец оседлали сброшенную с дракона лестницу (это удалось сделать только с пятой попытки – две лестницы разбились, а две не долетели до земли) и начали набирать высоту, далеко внизу раздался пронзительный голосок Анечки:
– А где Порри? Хочу к Порри! А-а-а-а-а-а-а!
Порри не удержался и оглянулся: Анечка лежала на траве и старательно молотила по ней руками и ногами.
Глава 10. Черная тень фиолетового цвета
Порри, конечно, не ждал, что его будут встречать с оркестром, но рассчитывал хоть на какое-то внимание. Когда при подлете к драконодрому он не обнаружил толпы встречающих, это его немного расстроило. Но когда Гаттер увидел, что у взлетной полосы нет вообще никого, стало по-настоящему обидно.
Клинч не разделял его чувств. Как только когти дракона коснулись бетона, завхоз, весь полет проболтавший о том замечательном времени, когда он отрастит ногу и «ого-го как загуляет», опрометью бросился в медицинскую башню.
– Нам года не беда, не помрем никогда!.. – донесся до Порри удаляющийся крик. – Мудрость! Сам придумал…
Войдя в замок, Гаттер вдруг понял, что соскучился по этим замшелым стенам, вечно обваливающимся лестницам, толпам студентов. Правда, толп студентов по непонятной причине не наблюдалось. Учащиеся проскальзывали мимо по одному или по двое, стараясь поплотнее прижаться к стенке. «Ладно, разберемся на месте», – решил Порри и двинулся к спальному корпусу.
Отсутствие встречающих на драконодроме было с лихвой компенсировано в спальне. Стоило Гаттеру открыть дверь, как на него, возбужденно хлопая крыльями и стуча клювами, набросились сразу пять почтовых сов: его собственный дюралевый филин Филимон, мамина Генриетта и три мелких, но тяжелых спамовых[48] сычика, обвешанных рекламными рассылками типа: «Это не спам, мамой клянусь», «Срочно нужен диагональный астралогенератор, можно б/у» и «Древнерумынский за три недели». Все птицы, включая Филимона, требовали еды.
Раньше такое массированное нападение поставило бы мальчика в тупик и, может, даже обратило в бегство, но неделя бэбиситтинга воспитала из Гаттера настоящего бойца. Порри молниеносно выхватил волшебную палочку и вскрыл стоявший в углу пакет «Совискаса»[49].
Совы, радостно клекоча, набросились на рассыпавшиеся по полу разноцветные квадратики. Возле Гаттера остался только тихо жужжащий и пахнущий озоном радиоуправляемый филин, который от полноты чувств взмыл к потолку, совершил несколько эффектных кульбитов и свалился на голову Порри.
– Эй, Филимон, спокойнее! – рассмеялся мальчик. – Ты меня без глаз оставишь, чучело электрическое!
Филин перебрался с головы на плечо. Порри почувствовал на мочке уха слабый, почти нежный электрический разряд. В дюралевых внутренностях птицы продолжало жужжать и искрить.
Гаттер подключил заурчавшего Филимона к аккумулятору, работавшему от солнечной батареи (электричество в Первертсе даже не было запрещено – его просто не было), и отцепил от Генриетты мамино письмо.
Мэри Гаттер писала, что у них все хорошо, папоротник в палисаднике расцвел по второму разу, папа из-за подготовки к выборам пропустил финал Кубка Среднеземья, а омоложенный Кисер третий месяц где-то шляется. На прошлой неделе кто-то выколдовал из погреба все варенье, скорее всего, соседский сорванец, так напоминающий Мэри маленького Порри, – «…ах, каким же славным мальчуганом ты был, надеюсь, тебя еще не отчислили, ты же не хочешь свести в могилу своего отца…»
В этом месте мамины изящные строчки прерывались, и начинались папины каракули, в которых тот хвастался, что уговорил финалистов Кубка показать матч в записи. При этом его любимый «МЮ» забил даже больше голов, чем в прямой трансляции, но все равно продул, и опять из-за судейства, потому что этот старый болван арбитр за сто семьдесят лет так и не выучил правила…
В дверь стукнули. Хорошо так стукнули, по-взрослому, – дверь распахнулась, грохнулась о стену и повисла на одной петле.
Дубль Дуб, нагнув голову, шагнул в дверной проем и остановился. Непривычное выражение грусти придавало его физиономии почти человеческий вид.
– Чего приперся? – спросил мальчик. – В смысле, как дела?
– Там Мергиона, – ответил Дуб. – Она заболела.
К своему стыду, Порри почувствовал, что ему полегчало. Так вот почему друзья его не встретили! Значит, все в порядке! Он расплылся в улыбке, но тут же спохватился.
– Мерги заболела? А что с ней?
– Это… – Дубль напрягся, пытаясь вспомнить нужное слово, но так и не смог. – Плохо ей.
– Понятно, – протянул Порри. – А Сен что, за ней ухаживает?
– Нет, – подробно разъяснил ситуацию Дуб.
– Я сейчас, – торопливо сказал мальчик. Он отложил мамино письмо, решив, что раз в первых строчках не сообщалось о чем-то действительно важном (например, «Здравствуй, сын, наш дом сгорел»), то и в конце ничего сверхсрочного не будет. Гаттер быстро черканул стандартный ответ: «У меня все в порядке, целую. Порри», пристегнул конверт к Генриетте и выбежал из комнаты. Дубль молча последовал за ним.
Возле преподавательской внимание Гаттера привлекло объявление, наклеенное поверх расписания занятий. После случая с Каменным Философом Порри дал себе клятву внимательно изучать все объявления, плакаты и даже лицензионные соглашения. Поэтому он подошел поближе и прочитал.
Категорически!
Запрещается применять волшебные палочки без санкции ректора. Во внеучебное время личные палочки должны находиться в опечатанных чехлах.
Если вы заметили, что кто-либо направляет палочку на другого мага, немедленно соваграфируйте в ректорат. Запрещается покидать спальные корпуса, кроме как для посещения занятий. И приема пищи.
Ректор Бубльгум Б. В.
Объявление объясняло многое: отсутствие встречающих, пустоту в коридорах, зашуганность встречных студентов. Но само объявление оставалось загадкой. Порри дважды перечитал его, но ничего не понял. Когда он взялся перечитывать текст в четвертый раз, за спиной раздался ленивый протяжный голос:
– Па-а-ачему не в корпусе? Па-а-апрошу документы! Пра-а-айдемте!
Порри испуганно оглянулся. К стене напротив прислонилась бесформенная фигура в пятнистой одежде. Вопреки распоряжению ректора, фигура направила на мальчика здоровенную волшебную палочку. Палочка была полосатой!
– Так, – довольно сказал ментодер, – нарушаем.
– Я ничего не нарушил! – попытался протестовать Порри, чувствуя, как тяжелая магия ментодера лишает его остатков мужества.
– Ничего?! Совсем ничего? – ментодер отклеился от стены, приблизился к Гаттеру, и пустые серые глаза, казалось, проникли в самое сердце мальчика. – Разбитая банка варенья двенадцатого апреля. Взлом базы данных ФБР двадцать четвертого мая. Драка с соседским гоблином двадцать пятого июня.
– Пустите! Что я вам сделал? Отпустите меня!.. – Порри почувствовал, что сейчас заплачет.
– Отпустить? Может быть. Гони пятьдесят штук.
Плохо соображая, что делает, Гаттер полез в карман и уже почти достал монеты, когда чья-то властная рука схватила его за запястье.
– Не вздумай давать ему деньги!
В другое время незапланированная встреча с мисс Мак-Канарейкл огорчила бы Порри, но сейчас он был вне себя от счастья. Открыв глаза («И когда только я их успел закрыть?»), мальчик увидел прямо перед собой рассерженное лицо декана.
– Не давай ему деньги! – повторила она. – Ни при каких обстоятельствах! Иначе твое астральное тело и твой кошелек попадут в вечное и беспросветное рабство!
В этот момент Порри отчаянно пожалел о том, что не отрастил себе приличные астральные мускулы, хотя отец сто раз повторял: «В здоровом астральном теле – здоровый астральный дух».
Сьюзан повернулась к ощетинившемуся ментодеру:
– Уходи! Пошел прочь! Или мне позвать адвокатусов?
Ментодер еще секунду попытался гипнотизировать МакКанарейкл, потом перевел взгляд на Дубля, пробормотал: «А, это ты», – и направился по коридору, небрежно постукивая палочкой по голенищу сапога.
Сьюзан перевела взгляд на Порри, и он отметил, что бесстрашная деканша тоже напугана, ну, может, чуть меньше, чем он сам.
– Мисс Сьюзи (МакКанарейкл очень любила, когда ее так называли), а кто такие адвокатусы?
– Это такие мифические существа, которые, по преданию, могут одолеть ментодеров в открытом поединке. У нас они не встречаются, только там, на Заокраинном Западе, – Сьюзан вздохнула. – Но эти твари их боятся.
– А почему они вообще здесь? И зачем отменили палочки? Что тут случилось? И что с Мергионой? И почему Сен…
– У тебя очень много вопросов, Гаттер, – сказала МакКанарейкл, – а у меня слишком мало ответов. Ладно, пошли, я тебя провожу до корпуса, заодно и расскажу, что тут творилось в последние дни. Дубль, ты можешь возвращаться к хозяйке!
Дуб послушно повернулся и быстро зашагал в сторону медицинской башни. Порри не понравилась его торопливость.
– Мисс Сьюзи! – попросил он. – А можно мы тоже заглянем к Мергионе? На секундочку! А то потом меня не выпустят из корпуса!
– Это уж точно, не выпустят. Ладно, только быстро. И аккуратней там, не сболтни лишнего, – МакКанарейкл решительно двинулась вслед за Дублем.
– Да, – согласился Порри, едва поспевая за преподавательницей, – если Мерги чего-нибудь сболтнуть, она и в жабу превратить может.
– Не может, – буркнула МакКанарейкл, – она теперь никого ни во что превратить не может.
Какое-то время Порри пытался переварить услышанное.
– Что вы имеете в виду? Она разучилась колдовать?
– Гаттер, не вздумай такое ляпнуть при ней! Она и так на себя не похожа, – мисс МакКанарейкл замедлила шаг. – Я ведь в ее годы такая же была. Лихая и отчаянная (Порри готов был поклясться, что в голосе Сьюзан появились нежные нотки). И рыжая!
– Правда? – не удержался Гаттер, который привык к тому, что деканша меняет цвет волос по три раза на дню.
– Еще какая! Это теперь приходится краситься, чтобы скрыть седину, – преподавательница подмигнула Порри, но тут же помрачнела. – Я-то могу себе представить, каково бедной девочке.
– Но как это случилось? Неужели… Мордевольт?
– Нет, не Мордевольт.
– А кто?
– Сен Аесли.
Порри остановился так резко, что чуть не упал.
– Мисс Сьюзи, – осторожно сказал он, – мы все восхищаемся вашим чувством юмора, но я серьезно спросил. Извините.
– А я серьезно ответила. Не извиняйся, я бы сама не поверила. Но я это видела собственными глазами. Позавчера, в тот же день, когда я вернула на место Каменного Философа. Ох и наслушалась я от него пророчеств, пока реставрировала! Кстати, благодаря твоему щекотанию нашего символа, Бубльгум сделал то, что ему не удавалось сорок лет – пробил фонды на капремонт. Квадрит пообещал прислать лучшую бригаду гномов. Обычное дело – пока что-нибудь не навернется, никто и не почешется[50]. Когда… Что-то я много болтаю не по делу. Короче. В тот самый день мы отрабатывали технику проведения волшебных дуэлей…
– А разве это есть в программе?
– В моей – есть. Я должна научить вас всему, что пригодится в жизни. Не хватало еще, чтобы мой ученик не мог поколотить какого-нибудь слезайблиннца только потому, что я не рассказала ему о правилах дуэли. Конечно, Мерги тут же вызвалась попробовать. И потянула с собой Сена. Ну ты представляешь себе мистера Аесли: «К вашим услугам, мадемуазель», «Я заранее признаю себя побежденным» и прочие ужимки. А потом наш чистоплюйчик вскидывает палочку, произносит заклинание Щас-как-дам… А вместо обычной оплеухи, от которой Мерги легко увернулась бы, из палочки вылетает ворох фиолетовой дряни! И Мергиона Пейджер, колдунья в восемнадцатом колене, стоит, как оплеванная, и не может наколдовать себе стакан сока!
К концу монолога мисс МакКанарейкл разъярилась настолько, что перестала себя контролировать. А поскольку у нее-то волшебная сила не пропала, Порри решил немного подотстать – иначе приходилось перепрыгивать через гремучих змей и уворачиваться от взрывающихся лягушек.
Преподавательница сама почувствовала, что хватила через край, сбила огонь с портьеры и продолжила немного потише:
– Аесли теперь под замком, но, по-моему, его просто подставили. Слишком мало каши ел, чтобы сварганить уменьшенную копию мордевольтовой Трубы. Министерство переполошилось, прислало этих пятнистых уродов. Бубльгум запретил волшебные палочки. Деканы от собственной тени шарахаются. Еще немного – и можно будет открывать филиал Безмозглона.
МакКанарейкл с ходу заколотила в ворота медицинской башни, проигнорировав и висящий рядом колокольчик, и аккуратную табличку: «Осторожно потяните за веревочку. Подождите. Если никто не вышел, значит, идет операция. Приходите завтра. Осторожно потяните…»
– Мадам Камфри! Это профессор МакКанарейкл! Впустите посетителя!
– А разрешение? – раздалось из-за двери. – У вас есть разрешение? Я никого не пущу без разрешения.
– Тереза, – проворковала преподавательница, – похоже, на распитие спиртных напитков в рабочее время у вас разрешение есть. Вы что, хотите неприятностей?
Дверь тотчас распахнулась. Мадам Камфри держалась молодцом, хотя и за косяк двери.
– Это не спиртные напитки, – с достоинством ответила она, – это чистый спирт, которым я протирала раны.
– Видимо, душевные, – хмыкнула Сьюзан. – Проведите молодого человека к мисс Пейджер, через пятнадцать минут я его заберу.
Порри вошел в больничный корпус, и вот тут-то ему стало по-настоящему страшно. Двери во все палаты распахнуты, все кабинеты и процедурные открыты – и нигде ни одной живой души.
– Всех выписали! – покивала головой мадам главврач. – Целая больница для одной-единственной пациентки. Даже этот, с куриной лапой, убежал. Говорит: «Ничего, рассосется!» Все боятся заразиться. И знаешь что, – старушка резко придвинулась к Порри, и тот уловил явственный запах спирта, – я тоже боюсь! Так что иди дальше сам. Тринадцатая палата.
Перед дверью палаты № 13 Порри постоял, собрался с духом и зашел внутрь.
На койке сидела девочка, смутно напоминающая Мергиону. Но это была совсем другая девочка. Серое отекшее лицо, безвольно свисающие руки и взгляд – пустой, как водопроводный кран в Тель-Авиве. И волосы какие-то блеклые, словно облитые ржавой водой, а не пылающая рыжая шевелюра Мерги.
– Эльфы низко летают, – тихо сказала пациентка, продолжая неподвижно смотреть в окно, за которым маячил затылок верного Дубля. – Скоро зима.
К кровати была прикручена табличка: «Мергиона Пейджер. 11 лет. Wizardus Anemia, острая форма».
– Мерги! – осторожно произнес Порри. – Мерги! Это ты?
Пациентка повернула голову:
– Нет. Это не я. Уходи.
– Мерги! – Порри чувствовал, что нужно что-нибудь говорить, нести любую чушь, лишь бы снова превратить эту пустую опухшую куклу в Мергиону – грозу всех мудлов и проблему всех магов. – А чего ты… не накрашенная?
– Вся моя косметика волшебная, – безжизненно ответила девочка, – я больше не могу ею пользоваться.
– Хочешь, я принесу тебе мудловской? Я могу послать за ней Филимона. Что тебе там надо? Помада… э-э-э, ну и всякое такое?
– Неси, – неожиданно злобно ответила Мерги, – мудловскую помаду, мудловскую одежду, мудловскую еду. Теперь у меня все всегда будет мудловское! А вы будете жить себе своей обычной волшебной жизнью! А я! Я!.. Уходи отсюда, тебе все равно не понять! Ты никогда не станешь простым мудлом, несмотря на все свои технические штучки! Оставь меня в покое!
Мергиона бросилась на кровать и накрылась с головой одеялом. Что-то маленькое и круглое покатилось к ногам Порри. Вглядевшись, он с огромным трудом узнал волшебную пудреницу Мерги, ту самую пудреницу, которую Пейджер когда-то так легко превратила в поисковую интернет-систему, а теперь – серую и безжизненную, как и ее хозяйка.
«Пр-р-ростым м-м-мудлом? – вдруг зазвучал в ушах Порри вкрадчивый голос. – Н-нн-не дум-ммм-маю».
Гаттер завертел головой. Никого. Вообще никого. А голос продолжил:
«Если и м-ммм-мудлом, то очен-ннн-нь непростым-ммм-м. Пр-ррр-равда, Пор-ррр-ри?»
Что-то мягкое коснулось щеки мальчика.
Порри пулей вылетел в коридор и бежал до самого выхода. Мадам Камфри сидела на посту и потягивала подозрительную коричневую жидкость из граненого стакана. Впрочем, теперь Порри понимал ее гораздо лучше, чем десять минут назад.
– Уже уходишь? – пробормотала колдунья. – Так быстро? Может, посидишь еще?
Мальчик забарабанил в дверь:
– Мисс Сьюзи! Мисс Сьюзи! Скажите ей, чтобы она меня отпустила!
– Камфри! – рявкнули из-за двери. – Считаю до трех! Если мальчик не выйдет, я наплюю на все ректорские декреты и расчехлю свою палочку. Раз…
– Ладно-ладно, что вы так разгорячились, – мадам Камфри, пошатываясь, подошла к двери и принялась тыкать ключом в замок. – Вот все кричат, нервничают, теряют этот… имутет, а потом лечи их неизвестно от чего…
Как только Порри оказался снаружи, МакКанарейкл быстро осмотрела его со всех сторон и вдруг сказала:
– Гаттер. Видишь вон ту форточку? Прикрой ее, пожалуйста.
– Но она очень высоко. Я не достану.
– А палочка? – вкрадчиво спросила мисс Сьюзан и почему-то отступила на шаг назад. – Разве ты не можешь использовать магию?
– Но в объявлении было сказано…
– В приказе было сказано не направлять палочку на людей. И хранить в чехле. Моя, например, как раз в чехле, поэтому я и прошу твоей помощи.
Тут Порри заметил, что преподавательница что-то судорожно сжимает под мантией.
– Ну ладно, если вы просите…
– Очень прошу.
Гаттер пожал плечами, извлек свою палочку, взмахнул ею и произнес: Клоуз-дуит. Форточка немедленно захлопнулась.
– Ф-ф-у! – облегченно вздохнула МакКанарейкл и выпростала руки из складок одежды. – Плюс сто баллов за… за… за все! – Преподавательница в порыве чувств чмокнула Порри в макушку.
– A-a-a! – мальчика осенило. – Так вы боялись, что я заразился?
– Не то чтобы я за тебя боялась, – откровенно ответила Сьюзи. – Как-то не представляю себе Порри Гаттера, подхватившего Wizardus Anemia, уж извини за комплимент. А вот твоя волшебная палочка меня действительно очень беспокоила. А теперь марш в столовую! Пропустишь ужин, придется ложиться спать на голодный желудок!
В столовой Гаттера немножко отпустило.
Во-первых, он смог снова спокойно заниматься едой, не ожидая ежесекундно атаки из-под стола или требовательного крика Анечки: «Порри, иди сюда, посмотри, как я тебя нарисовала!»
Во-вторых, соскучившиеся по хорошим новостям однокурсники тут же окружили его и потребовали рассказать, как ему удалось уцелеть. Особенно учеников интересовала судьба Клинча, который после прибытия и посещения врача заперся у себя в кладовке, на все вопросы грязно ругался и грозился всех вздернуть на реях.
Испортил настроение бестолковый Кряко Малхой, заявившийся с невинным вопросом:
– А раз теперь Пейджер не будет с тобой за столом сидеть, можно, я буду?
– Слушай, ты! – Порри тряхнул Малхоя так, что тот ударился подбородком о хилую грудь. – Мерги больна, но она скоро выздоровеет и снова будет сидеть здесь! А пока ее место займет… вот он! Дубль! Иди сюда! Пока Мергионы нет, будешь сидеть здесь.
Дуб послушно перебрался на указанное место и грустно уставился на оставшуюся в одиночестве недоеденную тарелку овсянки.
– Еду тоже можешь перенести сюда, – терпеливо объяснил ему Порри. – А ты, Кряк, вали отсюда, пока цел!
Несмотря на маленькую победу над Малхоем, настроение снова упало до нуля. Пообещав любопытствующим рассказать про Бэби-Сити «как-нибудь после», Порри кое-как дожевал ужин, запил теплым компотом и отправился спать.
У самого выхода из зала его догнал Дуб.
– А мисс Мерги когда выздоровеет?
– Не знаю, Дуб. Но я что-нибудь придумаю.
– А-а-а. Хорошо, – сказал Дубль и впервые в жизни улыбнулся.
Порри почувствовал себя сволочью и обманщиком. «Он ведь как ребенок, – подумал мальчик. – Дядя А говорит, что детям врать нельзя».
– Слушай, Дубби, – Гаттер схватил увальня за руку, – чтобы помочь Мерги, я должен знать как можно больше. Ты видел, как это было?
– Да, – сказал Дубль и внимательно посмотрел на Порри, ожидая дальнейших распоряжений.
– Расскажи мне, как все произошло. Начни с того момента, когда их вызвали изображать дуэль.
– Мисс Мерги смеялась. Она говорила, что мистер Сен промажет. А мистер Сен стоял там. Он поднял палочку. Оттуда вылетело… такого цвета…
– Фиолетового?
– Что?
– Ну… О! Смотри! Видел, какого цвета только что была мантия у профессора Лужжа?
– А, да, такого цвета. И мисс Мерги упала.
Дубль скорбно замолчал.
– Понятно, – сказал Порри. («Негусто», – подумал он.)
– А статуя сказала… – неожиданно продолжил Дуб.
– Что? Кто?
– Статуя. Которую мистер Порри уронил.
Сердце Гаттера на секунду остановилось. Слова Философа хрипло зазвучали у него в голове: «Зря ты сюда пришел, маленький мальчик. Именно здесь тебя и найдет В.В.»
– Дубби! Ты ничего не перепутал? Это было в Зале Трансцендентальных Откровений?!
– Что?
– Ну там, где стоит Каменный Философ?
– Там! – ответил Дубль после небольшого размышления. – Точно там. Учительница показывала, как она починила каменного… статую. А когда мисс Мерги упала, учительница сказала отнести ее в больницу. Я отнес. Я правильно сделал? – забеспокоился Дуб.
– Да, ты молодец, – Порри почувствовал, что голова у него сейчас пойдет кругом, – спасибо тебе. Теперь мы быстро вылечим мисс Мерги. Постой! А что… сказала статуя?
Дубль сморщил лоб, с минуту молчал, потом облегченно вздохнул и произнес:
– Она сказала: «Ну все, началось».
Как Гаттер оказался в своей комнате, он не помнил. Просто в какой-то момент Порри осознал, что сидит на краю кровати, сжимая в руке недочитанное мамино письмо и непонимающе глядя на ровные строчки Мэри Гаттер:
…Гинги пишет, что у тебя в школе все нормально, насколько это вообще возможно при твоем отношении к учебе. Боюсь она не хочет меня расстраивать. Твоя двоюродная тетка Чиингииха (помнишь, семь лет назад она гостила у нас и учила тебя красиво падать с метлы) открыла где-то в Азии[51] Центр приобщения мудлов к смыслу жизни магов, зовет меня читать лекции для новообращенных компьютерщиков (вот такая у меня репутация благодаря тебе, спасибо). Её любимый кот Пуховик забрался на дерево и сидит там две недели, не может слезть, Чиингииха уже думает, что он просто не хочет.
Ну, это все пустяки, главное, что ты еще жив.
Целую, твоя мама.
Ты, главное учись хорошо!
– поучаствовал в воспитательном процессе папа.
Дочитав родительское послание до оптимистичного финала, Порри собрался спрятать письмо в конверт, как вдруг увидел в самом низу страницы приписку:
P.S. Вчера приходил странный человек, по виду – типичный болгарский иммигрант. Он сказал, что я должна немедленно проверить, не лежат ли в комнате мальчика Порри какие-то трубочки, плюющиеся фиолетовыми искрами («Порчика Малли, – сказал этот тип, – плюбочки трующиеся искроветовыми фикрами»). Я решила, что это коммивояжер, торгующий фейерверками, и пригрозила спустить собак. Он убежал, а я вспомнила, что собак-то у нас и нет. Как легкомысленно с моей стороны.
В голове Гаттера, словно в чане с его любимыми реактивами, смешалось все: болгарский иммигрант, голос в палате, пророчество Каменного Философа, обезмаженная Мерги, арестованный Сен, вернувшаяся из прошлого труба Мордевольта, ментодеры, несуществующий старшекурсник в поезде, призрак на картофельном поле. Казалось, еще чуть-чуть – и кусочки этого странного пазла сложатся в простую и ясную картинку, но каждый раз что-то не стыковалось. Время от времени в памяти всплывал крик Мергионы: «Ты никогда не станешь простым мудлом!» – и в этом тоже был скрытый смысл.
Всю ночь Порри пытался соединить фрагменты то так, то эдак и только со звонком будильника понял, что делал это во сне.
Глава 11. Тайна Саддама Хусейна
Будильник сегодня был особенно настойчив. Сначала он долго и нудно звонил, потом кукарекал, потом подошел к Порри и принялся трясти его за плечо. Мальчик только отбивался подушкой и переворачивался на другой бок.
– Как знаешь! – продребезжал будильник. – Придется принять крайние меры. Или все-таки встанешь?
Ответом было мычание.
– Ты сам этого захотел! – сказал зловредный механизм. – Приступим. На чем я остановился в прошлый раз? Ага. Параграф 18 Постоянного уложения о правилах поведения в Высшей школе магии. Учащиеся имеют право употреблять только заклинания, указанные в учебной программе Школы и занесенные в утвержденные министерством пособия. Использование дополнительных заклинаний допускается только в присутствии…
Порри тихо взвыл, но глаз не открыл.
– …в присутствии! – с нажимом повторил будильник. – Специальной Комиссии, состоящей из декана факультета, преподавателя техники безопасности и медицинского работника…
– Надо потренироваться… – заметил Порри словно бы сквозь сон. – А то нам задали заклинание по разбиванию будильников, а я еще не потренировался.
Будильник поперхнулся:
– Врешь ты все, нет такого заклинания! Или есть? Нет, я бы знал. Ха. Продолжим. Кстати, в любом случае не советую. Если со мной что-нибудь случится, сюда повесят часы с кукушкой. А эта птица никого не будит…
– О! Отлично! – оживился Порри.
– …потому что никому заснуть не дает. Слушай дальше. Сейчас интересно будет. Категорически запрещается применять раскорючивающие заклинания типа Ревмарадикулитус по отношению к лицам, чей возраст превышает двести пятьдесят шесть лет. Думаю, понятно, на чем основывается этот мудрый запрет?
– Наверное, эти заклинания однобайтовые, – мстительно ответил технически грамотный Порри.
Будильник надолго задумался, копаясь в своей будильничьей памяти.
– Хм, – наконец произнес он, – тебе еще многому предстоит научиться. Но еще больше предстоит забыть. А ты, я вижу, встал? Я делаю успехи. Теперь умывайся, а я пошел.
– Куда?
– Какая разница? Часы должны ходить, в этом и состоит их высшее предназначение, – философски заметил будильник и скрылся в неизвестном направлении.
Мальчик нашарил на тумбочке часы марки «Флай» – механические, не разговаривающие и потому любимые. Часы молча показывали половину восьмого. Порри чертыхнулся и в очередной раз пообещал себе обязательно отловить и отключить будильник. Вставать в такую рань было совершенно незачем.
Читать бесплатно другие книги:
