Видящий. Лестница в небо Федорочев Алексей

ГЛАВА 6

Брать меня «на дело» пэгэбэшники категорически отказались, несмотря на юридическое совершеннолетие, наличие родовой печатки и личной заинтересованности. Поскольку «предатель» Баринов решительно встал на их сторону, пришлось заняться делами, о которых бойцам невидимого фронта знать не стоило. Взяв с меня самую суровую клятву, что не увяжусь следом, ни Бок, ни Рогов даже не подумали как-то ограничивать меня в остальных передвижениях, так что начинающаяся ночь была в полном моем распоряжении.

Обычный велик, валявшийся на складе агентства, благополучно довез меня почти до самого пригорода ничуть не хуже джипа. Самое смешное, я даже времени затратил меньше, чем тогда, потому что двигался напрямую, а не в объезд. Ну еще и сила мне в помощь. Когда можешь крутить педали со скоростью чемпиона и при этом почти не уставать, велосипед мало чем уступает по скорости машине.

В охране своего жилища патрульный гораздо больше надеялся на собаку, чем на нормальные запоры. То ли так верил в алабая, то ли не хотел выделяться из общей массы, то ли банально сглупил — теперь уже не узнаю. Ни в чем не повинное животное я просто усыпил, других домочадцев у сержанта не было. Тайник в подвале нашелся легко — это не весь дом обшаривать и обстукивать, а содержимое его меня порадовало: три спортивные сумки, доверху набитые заботливо уложенными пачками банкнот, обещали солидный куш. С сожалением оставив одну из них для улик пэгэбэшникам, покинул дом, приведя все в первозданный вид. Вряд ли от операции будут другие трофеи, но хотя бы в минусе не останусь. Попетлял для надежности, принял еще кое-какие меры и, спрятав сумки в наспех сооруженном тайнике неподалеку от города, налегке отправился домой. На все про все ушло чуть больше двух часов, даже устать не успел. Вернувшись, как мог успокоил Бориса и прислушивающихся китайцев — Шаман явно был их любимцем. А дальше мы так и просидели всю ночь около рации, ожидая вестей.

По иронии судьбы раненых «героев» вместе с помятым Костиным повезли в ту самую больницу № 15, где я когда-то стажировался. И это лишь для меня с тех пор вечность прошла, а контингент врачей там почти не изменился, так что стоило мне войти, как сразу оказался узнанным. Черт побери: Егора, оказывается, здесь очень даже любили и переживали, когда он пропал, а я про это даже не знал. В мои-Егоровы воспоминания больница врезалась как крайне неприятное место.

— Егор! Ты?! — облапывает и трясет меня могучий хирург со смешной фамилией Котенок, с бригадой которого я часто работал. Ударение в фамилии — на последний слог, при ошибке можно было получить в ухо или, как в моем случае, занудную нотацию, но как его звали за глаза — догадаться несложно. — Господи, живой, мы ж тебя похоронить уже успели! Леська, смотри, узнаешь паршивца?

— И-и-и! — счастливо верещит, несмотря на ранний час, сильно располневшая медсестра Олеся, повисая у меня на шее. — Вырос-то как! Вымахал! А красавчик-то, красавчик!!!

Константин Михайлович спасает меня от участи быть раздавленным и утаскивает в крохотную комнатку для дежурного персонала, где я попадаю в лапы остальной бригады. Бессвязные возгласы, тисканье и похлопывания продолжаются еще пару минут: меня, как эстафетную палочку, передают от одного к другому.

— Ну выкладывай, как жил, где пропадал? Я тогда в мае в училище ходил, мне сказали, у тебя источник перегорел и ты, скорее всего, сбежал, чтобы с собой покончить, — без обиняков выдает хирург узнанный расклад, получив меня обратно после круга обнимашек. Пытаясь незаметно оттереть с рукава крем от чьего-то куска торта, в который я умудрился вляпаться в процессе, отвечаю старой доброй классикой: — Не дождетесь!!! — но продолжаю уже нормальным голосом: — А так — да: и источник перегорел и сбежал. Много чего было…

— А правда, что в училище вашем заговорщики всем заправляли?

— Про всех не скажу, но парочка была. Они, гниды, меня и уработали.

— И как ты теперь? — Врачи, даже неодаренные, лучше других знали о проблемах с психикой магов при потере источника, так что сочувствие в голосе второго дежурного хирурга, чьи ФИО абсолютно выветрились из памяти, было неподдельным.

— Почти два года потребовалось, чтоб восстановиться.

— О, молодчага! Даешь! — со всех сторон посыпались поздравления, одновременно звучат вопросы:

— Чай с тортом будешь?

— К нам вернешься?

— Учиться теперь пойдешь?

Звонок от ворот спасает меня от необходимости отвечать, а вскоре в дверях появляется Бок и с облегчением восклицает:

— О, шеф! Ты уже здесь! Наших привезли!

— Уже иду!

— Шеф? — иронично спрашивает, натягивая шапочку, старший бригады.

— Так случилось, — пожимаю плечами.

— Ну пойдем посмотрим на твоих, — перестраивается на деловой лад Котенок, как будто эта шапочка послужила переключателем.

В приемном покое многолюдно и шумно, вместе с ранеными приехали остальные бойцы. Привычная обстановка, команды Котенка, другие знакомые голоса и запахи обрушиваются на меня, словно и не было этих двух с лишним лет. Первым делом бросаюсь к каталке Алексея, опережая врачей.

— Васин Алексей, одаренный; сломаны четыре ребра, имеются внутренние ушибы, ничего критичного, — с облегчением убираю руки от виновато скалящегося сквозь боль Шамана. Для светлого одаренного действительно не страшно, тугую повязку ему уже кто-то вполне профессионально наложил. Земеля, все это время неслышно стоявший рядом, отмирает и с хрипом выдыхает.

— У этих ерунда, царапины, — пока я занимался Лехой, медики успели осмотреть остальных, — посмотри вон тех! — указывает мне на Костиных хирург.

— Костин Бронислав; ранение в плечо, других ран нет. Сустав и кости раздроблены, нужна операция, — отзываюсь после диагностики.

— Я то же определил, готовьте его! — отдает Котенок команду медсестрам.

— Костин Ярослав Владимирович; ушибы, перелом правой руки, перелом челюсти в трех местах; жить будет… к сожалению, — выношу диагноз последнему из пациентов.

Врач окидывает меня удивленным взглядом, но никак не комментирует последнее заявление. Другой персонал начинает заниматься легкоранеными.

— В операционную пойдешь? Без тебя есть риск, что парень инвалидом может остаться! — зовет меня с собой Константин Михайлович, кивая на лифт, где скрылась каталка с Брониславом.

Возвращаюсь к Шаману, тратя еще часть сил на обезболивание и заживление. Костин-старший с мольбой смотрит на меня, другие наемники тоже замерли в ожидании ответа.

— Пойду, конечно, — тяжело вздыхаю. Запал прошел, а предстоящий вид раздробленных костей и мяса радости не внушает. Но Бронислав — не директор, к нему у меня претензий нет.

Освободившись, нахожу Алексея, его мы с Олегом сразу же забираем домой. Даже без моей помощи он восстановится за несколько дней, разве что еще с неделю навыки работы с источником разрабатывать придется — в местах заросших переломов должны образоваться новые каналы передачи энергии. Так и не поспавший Бок, доставив раненых, сразу же умчался в контору — он остался там за все руководство разом — отец и сын Костины заняли койко-места на несколько дней точно, все зависит от того, как будут лечить. По идее, хотя бы простейшие медицинские артефакты у них, с их профессией, должны быть, «лечилки» я им точно заряжал, но вот сколько штук у них теперь осталось — большой вопрос. А я делать для них что-то сверх уже оказанной помощи Брониславу не собираюсь.

Есть большое желание отпинать пилотов за самодеятельность, но вина в данном случае целиком и полностью на мне — не предупредил и не объяснил. А контролировать каждый шаг — это не дело, да и невозможно это со взрослыми людьми. Хотя одна громадная претензия у меня все-таки имеется. Дождавшись, пока страдалец устроится на родной кровати, начинаю разбор полетов по горячим следам:

— Леха! Вот объясни: ты — майор, всех в конторе старше по званию! — Про свои несуществующие здесь подполковничьи погоны упоминать бессмысленно. — Из боевых действий не вылезал с начала службы! Какого хрена ты планирование операции Костину отдал? А?! Если б у меня была уверенность, что ты во главе, я бы совсем по-другому действовать стал!

Шаман виновато пытается пожать плечами и тут же морщится от приваливших ощущений.

— Ярослав сказал… — вступается за друга Земеля.

— Да похрен, что он там сказал! Два боевых офицера проигрывают битву за свинарник, потому что не нюхавший пороху кэп напланировал какую-то хрень! Он же половину парней потерял на прошлом деле! Капитан, напомни мне, за что тебя из армии выперли?

Олег сердито сопит, но молчит, потому как знает, что виноват.

— Так какого лешего мы на те же грабли наступаем? А? Неужели не видели, что план хреновый?

— Костин вроде как начальник… Да и вводных было маловато, — все-таки подает голос Земеля.

— С какого перепугу он вам начальником стал? Вы что, в агентстве рядовыми бойцами записаны? Вы вместе с Боком были моими представителями как хозяина! Я Костина директором оставил только потому, что заменить не знал кем, плюс думал, что для конвоирования и охраны его хватит. И мне он, в отличие от вас — никто! Наемный работник, не самый лучший причем. — Пару минут перевожу дух, потому что материться на Ярослава можно долго, но опять же это и моя вина: считал, что наемник смирился со сменой статуса и будет нормально исполнять мои приказы.

— В общем, так! Что делать с агентством, точнее — с московской его частью, я еще подумаю, — сворачиваю разнос, — в Питере начальником — Бок: надеюсь, с ним проблем не будет и сработаетесь. Но очень вас прошу… точнее, нет, приказываю как глава рода: если увидите, что он или кто другой чушь несет, не стесняйтесь, разбирайтесь, требуйте полного расклада!

Даю парням время осознать сказанные мной слова, после чего перехожу к нормальному разговору:

— Есть идеи, кого вместо Костина назначить? Вы тамошних лучше моего знаете. Уж очень жалко будет сворачивать все на взлете.

— А Саша?

— Бок в Питер с нами хотел. Можно, конечно, его пока тут оставить, но как-то не по-человечески получится: обещали одно, а втюхиваем другое, да и кто тогда в Петербурге лямку тянуть будет?

— Я буду, — неожиданно твердо произносит Олег.

— Ты ж не хотел?

— Мало ли что не хотел! Ты прав, хватит с меня тупых начальников, лучше уж самому решать!

— Алексей, ты как?

— Я только за! Я хоть и старше по званию, но просто не хочу пока в такое впрягаться. Замом к Олегу пойду. А созрею — ты ж найдешь для меня дело?

— Думаю, найду. Есть у меня задумки. Как Бока радовать будем?

— Знаешь, ему в Москве, в общем-то, понравилось, может, и сам с удовольствием останется. Но ты тогда его в род прими или хотя бы дай твердое обещание. У него действительно с родней не сложилось, а за тебя он тогда зубами рвать будет и в авантюры без согласования точно не полезет. А если найдется дело именно для нас, так не на другой же край света переезжаем!

— Ладно, поговорю с ним. — Покидая жилище пилота, не забываю выдать лекарское напутствие: — Выздоравливай, завтра навещу, когда отдохну. О гареме пока забудь, тебе сейчас резкие движения противопоказаны!

— А если без резких? — И такой невинный взгляд!

Машу на него рукой: горбатого могила исправит.

Пэгэбэшники свою часть обещаний выполнили, прикрыв нас полностью. Для посторонних «Кистень» функционировал без перебоев, о нашем участии в «бойне у свинарника» не знал никто, кроме заказчика, которому это ведомство нашло чем укоротить язык. А прокатившаяся за выходные и начало недели волна самоубийств и несчастных случаев среди полицейских чинов и некоторых гражданских лиц давала надежду, что страна так и не узнает своих героев.

О том, что пришло время расплаты, мне напомнили весьма оригинальным способом. У нашего ангара лихо затормозил грузовик с самыми обычными номерами, хрюканье и визги из которого не оставляли простора фантазии о содержимом.

— Что это? — уже ничему не удивляясь, спрашиваю у довольно ухмыляющегося Рогова, выпрыгнувшего с пассажирского места.

— Твои трофеи! — и ржет, зараза, пока водила выпинывает из кузова несчастных животных.

— Боже! За что?! — спрашиваю у неба.

— Что случилось? — Подоспевший Борис в недоумении пялится на десяток свиней, вяло разбредающихся по тесному пятачку перед складом.

— Шашлык любишь?

— Э-э-э… Такие зажаренные кусочки мяса на шампурах?

— Угу. С доставкой на дом.

— Люблю, но, по-моему, здесь пропущена пара этапов в приготовлении…

Смотрю на приятеля — лицо абсолютно серьезное, но по глазам видно, что едва сдерживается. Все ясно, и этот туда же.

— И что мне с ними делать? — спрашиваю у оперативника, который, несмотря на веселье, не спешит подходить поближе.

— Что хочешь. — Внезапно капитан меняется, и вместо лихого рубахи-парня передо мной предстает весьма непростой человек с жестким взглядом. — Я свою часть сделки выполнил, как видишь — не зажал ничего, — взмах рукой в сторону привалившего счастья. — Туши, уж прости, тащить не стал, за эти дни они завоняли. Этих, кстати, тоже никто не кормил, только поили, так что советую позаботиться.

— Понял. — Вану и Ли даже не потребовалось отдавать команды, сами умчались соображать, чем поддержать угасающие силы неожиданных трофеев. Боря с опаской приближается к свину поменьше и трогает того за уши. Контактный зоопарк, мать его!

— Пойдем поговорим, — приглашаю капитана внутрь.

— Без обид? — уточняет он.

— Какие уж тут обиды! Расплатился честь по чести, а то, что не отказался подложить свинью ближнему, так я бы тоже не смог удержаться, наверное… — произношу задумчивым тоном.

Рогов настораживается и не спешит идти за мной, но я его успокаиваю:

— Да не жмись ты! Шутку я оценил, зачетная! Поросят найду куда пристроить, есть у меня кандидат на подарочек. Мешок семечек или орешков ему еще добавить, что ли? От себя?

Сообразив, о ком я, Василий усмехается: силовики оказались удивительно слепыми и глухими в момент разборок пилотов с Костиным, правда, и те грань не перешли, ограничившись рукой и челюстью, ну и попинав для порядка. Жаль только, что я остался лишен удовольствия приложить руку к орлиному носу наемника, второе избиение за тот же проступок будет перебором.

В ангаре располагаемся за столом, Борю прошу ненадолго нас оставить, хотя его любопытство зашкаливает.

— Как вы себе это видите?

— Мне приказано — на твое усмотрение. Но не меньше десяти человек.

— Москвичей или питерских?

— Тебе какая разница?

— Извини, туплю, — устало тру лицо, последние несколько дней выдались утомительными, даже Борис умудрился поучаствовать в нашей кутерьме, оформляя в конторе бумаги, — просто я через несколько дней в Петербург переезжаю, только с этой точки зрения спрашиваю, — объясняю свой неуместный интерес.

— Потом можно и в Питере, но первых двоих — здесь, специалисты уже ждут, — настаивает Рогов.

— Хорошо, пусть так и будут по двое за раз. Мои условия: полная анонимность, и я, и ваши — в масках и балахонах. Знать их в лицо нет ни малейшего желания, светить своим — тоже.

— Принимается.

— Блокирующая сбруя с вас, по количеству обучаемых. Помещение тоже на вас, мне все равно, но лучше бы нейтральное. И имейте в виду — будет шумно. — Вспомнив свои собственные ощущения, капитан понимающе кивает.

— И еще…

— Да?

— В Питере я не хочу знакомиться с кем-то еще из вашего ведомства, сделка была между нами лично, поэтому работать буду только с тобой.

Капитан зависает ненадолго, но потом молча соглашается, а в его глазах я вижу расчетливый блеск — последнее условие явно приходится ему по вкусу. Что ни говори, а маги моего уровня вряд ли баловали служивого своим вниманием, предпочитая иметь дело с людьми повыше рангом.

— Мне нужен будет твой питерский адрес.

— Как устроюсь — дам телеграмму или отзвонюсь, но если что — всегда через мать можно будет весточку передать. Только при условии — ее не пугать и не трогать, она не в курсе моих дел.

С этим требованием Рогов тоже соглашается — это в его интересах. Несмотря на неудачное начало знакомства, оперативник наверняка уже прикинул возможные плюсы от его продолжения. И это нормально, я сам такой. На сотрудничество с большими шишками в ПГБ пока не замахиваюсь, да и не нужно мне оно при наличии прямого выхода на Милославского, но там не успеешь оглянуться — окажешься жестко припахан, а здесь будет масса вариантов. Посмотрим теперь, как отреагирует на мои условия начальство капитана, от этого и будем танцевать.

Про передачу техники я думал долго, невзирая на загруженность. Каюсь, были мысли придержать, «не смочь» научить, но обдумав и взвесив, решил все же сдержать слово. Однозначно ясно, что рано или поздно это умение раскроют, как бы я ни противодействовал и ни тормозил. Идея на поверхности, так что в секрете уже не удержать. И если кому-то из агентов это умение спасет жизнь или свободу — тоже неплохо. А болевое — это вообще вряд ли является тайной для их сотрудников и просто целителей — люди издавна любую хорошую вещь приспосабливали для вреда себе подобным.

Урок описывать не буду, на двойку «привидений» в балахонах убил почти сутки, пока не добился понимания ими принципа. О том, что за время обучения запомнил их источники до мельчайших подробностей, никому, разумеется, не рассказал. С Роговым и Верещагиным, присутствовавшими на занятии в качестве наблюдателей, договорились, что при необходимости занятие еще один раз повторим, но на этом конкретно с этими людьми — всё.

Вторым по значимости, что вертелось у меня в голове в эти сумасшедшие выходные и начало недели, шел разговор с Бариновым-Боком, фрекен Бок ему… В мыслях я прокручивал самые разные варианты, но все не мог понять, как уговорить пилота остаться на нужном мне месте. И ключевое слово здесь именно «пилот»: оставляя его в Москве по сути одного, я не мог обеспечить ему то, к чему он рвался изначально, — небо. Но как ни откладывай, а время для беседы пришло: решать — быть или не быть московскому филиалу «Кистеня», требовалось быстро.

— Александр Владимирович, можете со мной поговорить? — В кои-то веки мы оба выспались; отдохнув, я ввел Шамана в строй, уж что-что, а сращивать кости я научился отменно.

— Догадываюсь, о чем именно.

— Александр Владимирович…

— Гор, переходи уже просто на имя, а? С Алексеем и Олегом ты же не церемонишься?

— Там немного ситуация другая, но я не против. Как предпочитаешь: Саша или Шура?

— Ради бога, только не Шура! Так меня только бывшая звала, так что ассоциации — не самые лучшие!

— Саша так Саша, — соглашаюсь я, устраиваясь на диване в кабинете начальника. Бок недолго думая составляет мне компанию, пересев из своего рабочего кресла на мягкий стул напротив.

— Ну уговаривай!

— А надо? — Доброжелательно-ироничный настрой Баринова мне нравится: кажется, разговор выйдет не таким трудным, как я ожидал.

— Алексей уже успел со мной поговорить, так что я примерно представляю, но хотелось бы твою версию услышать.

— Моя версия такая: ты бухгалтерские книги «Кистеня» за второй квартал видел?

— Видел.

— Тогда порядок сумм, что здесь крутятся, представляешь. Мы сейчас на волне, Костин просто придурок, что в эти несчастные двадцать тысяч вцепился.

— Согласен.

— Тогда сам понимаешь: сворачиваться мне не хочется. Но и без толкового и верного руководителя оставлять это я не могу. А в Питер я, к сожалению, еду однозначно.

— Просто для понимания — зачем?

— Давай я потом всем разом объясню, не хочется по десять раз пересказывать. Лучше скажи, на каких условиях ты согласишься здесь остаться?

Саша уже явно думал над ответом, но все-таки берет паузу, отвлекшись на разливание чая, принесенного Борисом.

Борька — молоток, сам вызвался помочь и теперь семимильными шагами проходил социальную адаптацию, замещая Бронислава, числящегося при «Кистене» секретарем. Всего за пару дней он разобрался почти со всеми бумагами, скопившимися на столе в нашей приемной, и удачно отшил пару мелких скандалистов, рвущихся с ходу к Самому Главному. Дискомфорт, испытываемый обычными людьми в присутствии гасителя, никуда не делся, так что запал у склочников очень быстро затухал, а вопрос решался как бы сам собой. По мне — бесценное подспорье для помощника руководителя.

— Про желание смены рода ты знаешь. Я немного тебя узнал, да еще видел твое отношение к Алексею и Олегу, так что не передумал, а, наоборот, хочу еще больше.

— А вдруг я чудить начну?

— А нахрена тебе это? Прости, конечно, но у меня сложилось впечатление, что тебе банально некогда чудить…

— Дурное дело нехитрое.

— Стать дурнее моего дядьки тебе при всем желании не удастся, так что не кокетничай!

— И в мыслях не было! Но, извини! Мне всего шестнадцать лет, у меня куча обязательств перед разными людьми и конторами! Я хочу понять, какого хрена ты в меня так веришь?!

— Потому что мне тридцать восемь! И я об этом титуле с двадцати лет мечтаю! Ты у меня печатку видишь? — внешне спокойно, но с заметно слышимым надрывом отвечает-спрашивает Баринов.

— И что?

— И то! Тебе всего шестнадцать, а ты уже пробил титул своей тетке и себе, за последний год, если я не ошибаюсь!

— Ну!

— Скажи, чье дворянство будет следующим?

Над ответом я зависаю. В том, что пилоты рано или поздно от меня уйдут, я не сомневался никогда. Но наша зародившаяся дружба, я надеюсь, это переживет, да и опыт создания родового союза у меня теперь имеется. И есть мои планы, которые я собираюсь озвучить всем на ближайшей встрече. Хотя бы просто для того, чтоб все были в курсе и знали, к чему мы стремимся.

— Земеля старше, плюс он мой наследник, как оказалось. Чисто случайно, но в род я его принял вперед всех, — пока у меня нет детей, в случае моей неожиданной кончины наследуют принятые в род в порядке очередности, — но я ставлю на одновременность Земели и Шамана.

— И что поставишь?

— Коньяк?

— Ящик, не меньше! Иначе спорить неинтересно.

— Да хоть и ящик!

— Принимается.

— Эй-эй! Бок! Фрекен Бок тебе в жены! Я чисто гипотетически! Хотя… Давай забьемся, согласен. Ящик коньяка! Только Шаману и Земеле ни слова!

— Идет! — скрепляем пари рукопожатием. — Кстати, давно хотел спросить: что за фрекен Бок ты все время упоминаешь?

— О! Легендарная дама! Домоправительница и домомучительница в одном лице! — Поняв, что большего от меня не добиться, Баринов сдается:

— Ладно, не хочешь говорить — не говори! А что касается меня, так я хочу стать третьим в этом списке!

Какое-то время мы молча пьем чай, думая каждый о своем.

— Про род понял: это, в общем-то, ты с самого начала озвучивал, просто понять хотелось. Что еще?

— Еще?.. Если насчет первого возражений нет, то имеется несколько условий по работе: хочу набрать штат под себя, все равно на все позиции искать людей придется.

— Принимается.

— Если что-то найдется интересное — вызываю вас, и наоборот, если что-то у вас — я присоединяюсь.