In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов Лебедев Сергей

Борис [Никодимович] Гельман (Школьный друг Сергея Николаевича): Третья школа была открыта в тысяча девятьсот сорок восьмом году. До этого я учил…, успел поучиться в двух школах – в восьмой и пятой, а Сергей тоже учился в двух школах, но мы друг друга до третьей школы не знали.

Анжелла Мартуниевна Евгущенко (Директор школы № 3. Заслуженный учитель Украины): Это храм Александра Невского, освященный в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году, при школе. Сейчас здесь – это актовый зал, вот в алтаре, видите, – сцена и восьмиметровые потолки.

Демонстрируются фотографии актового зала, интерьеров школы № 3, а также иных строений школы. Звучит отрывок песни «Легендарный Севастополь» в исполнении хора Черноморского Флота.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

В ходе рассказа С.Н. Лебедева демонстрируются фотографии: выступления С.Н. Лебедева на торжественном вечере в честь юбилея школы, школьного музея с витриной, посвященной истории школы и ее выпускникам (в том числе с информацией о С.Н. Лебедеве).

С.Н. Лебедев: …И вот они меня пригласили в Севастополь, я там выступал и я сказал, что я объездил очень много стран, много видел столиц, городов, но я продолжаю считать, что лучший город в мире – это Севастополь, с которым у меня и связано детство, я там закончил школу, получил аттестат зрелости.

Б.Н. Гельман: Могут быть любые мнения, но человек, проживший здесь определенное время, – он впитывает чувство принадлежности к этому городу. Понимаете, без высокопарных фраз, без восклицаний надо говорить: ты становишься частичкой этого города, этой территории, и это ощущение передается.

Демонстрируется отрывок из клипа с песней «Легендарный Севастополь» в исполнении хора Черноморского Флота.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: Это была очень интересная моя жизнь в Севастополе. Когда началась война, эти первые дни, очень тревожные, потом оборона Севастополя, потом, – конечно, я был еще мальчиком, семь лет – мы эвакуировались оттуда. Потом сорок четвертый год…

Б.Н. Гельман: Мы пришли в эту школу в тысяча девятьсот сорок восьмом году. Она уже была отремонтирована, но мебели еще не было, и когда мы приходили в класс, то, значит, собирали кирпичи там, накрывали их какой-то бумажкой и сидели на этих кирпичах. И преподаватели разгуливали между нами свободно. Это потом им стало тяжело, когда появились парты, вот. А еще до этого, сразу после освобождения Севастополя, не было ни тетрадей, ни бумаг. Газеты брали и писали между строк. Так мы учились в четвертом, пятом, шестом классах, а уже потом пришли сюда.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

В ходе рассказа С.Н. Лебедева демонстрируется верхняя часть аттестата зрелости С.Н. Лебедева.

С.Н. Лебедев: …жизнь там, в Севастополе, – это все! Всю жизнь, конечно, остается в памяти как моя школа, мои соученики, мои учителя, которых мы, встречаясь сегодня, выпускники нашего класса, всегда вспоминаем.

В ходе рассказа Б.Н. Гельмана демонстрируются фотографии строений школы.

Б.Н. Гельман: Ну в чем еще особенна эта школа и чем мы дорожили? Сейчас трудно это проверить… Она же была вся в осколках, все эти стены. И каждый раз, и когда Сергей приезжал, и когда мы просто общались: «Как там эти осколки? Они сохранились?» Они же должны нести этот, значит, дым, всю суть войны – потому что то, что сохранилось и не сумели разрушить немцы – враги наши, да, – все это у нас вызывало стремление того, чтобы, ну, внутренне, чтобы это как-то не случилось при нашей жизни.

<…>

Б.Н. Гельман: Потому что сначала он хотел стать моряком, знаете вы об этом или нет, вот. И его отец взял его однажды в море. Отец у него был капитан первого ранга, начальник учебного отряда черноморского флота. Он его взял в море…

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: …в пятьдесят втором году, во время зимних каникул, отец взял меня на корабль и мы совершили рейс из Севастополя в Одессу. Был очень небольшой, незначительный шторм, но я укачался вусмерть…

Б.Н. Гельман: И когда Сергей почувствовал по-настоящему, что такое штормит, и самочувствие, он эту мысль оставил, вот. А потом начались поиски.

Фрагмент программы «О личном» на канале «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: И пришлось мне тогда, вот, после окончания школы, выбирать другой путь. Я приехал в Москву и поступил на юридический факультет Института внешней торговли.

Б.Н. Гельман: И он сначала приехал в МГУ, и когда он пришел туда, где собрались ребята поступать, он увидел массу народу. И это его как-то так… Ну он посчитал, что он здесь только может потеряться.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: …верно, но там было такое обилие абитуриентов, что меня, провинциала, это просто напугало, хотя я получил медаль и я мог поступить туда без экзаменов. Но само обилие, вот, абитуриентов для меня было как-то не очень приемлемым.

Б.Н. Гельман: И пришел когда к своим знакомым, где он жил, они ему сказали: «Знаешь, что? Есть другой институт с юридическим факультетом – вот сходи туда». Он пошел туда и увидел, что там очень уютное здание в Москве. Значит, студентов не так уж и много, и попытался там.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: И мои знакомые, друзья здесь моих родителей, они посоветовали мне пойти в Институт внешней торговли, Бабушкин переулок, дом номер шесть – такое тихое место. Я пришел туда – очень немного людей, желающих поступить, со мной очень мило поговорили и обворожили меня просто…

Б.Н. Гельман: Он приехал сюда, вернулся, и три месяца занимался английским. И когда он поехал, то ему надо было один предмет сдавать. Приехал туда он и поступил без проблем. И учился сначала в Институте внешней торговли, который через год соединился с МГИМО, и он уже заканчивал МГИМО [Это не так. – Примеч. сост.].

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: …те, кто занимался приемом студентов в этот Институт и с которыми я встретился в пятьдесят втором году, приехавши в Москву, среди них были юристы. По крайней мере, двое молодых юристов. Они мне рассказали о том, как интересно быть юристом. Что это такое, я не знал совершенно, но, судя по их рассказам, мне это казалось самым-самым интересным, что может быть. Это чрезвычайно интеллектуальная деятельность, это конфликтная деятельность, что очень-очень привлекательно; это работа адвокатом, работа юрисконсультом, это ведение переговоров, это арбитраж – это так интересно! Даже не понимая еще до конца, что это такое, меня это интриговало, заинтересовало, привлекло.

Леонид [Петрович] Савицкий (В 1952–1957 годы сокурсник Сергея Николаевича в Институте Внешней Торговли): Ну он всерьез, конечно, занимался всеми юридическими проблемами, все время очень серьезно, очень серьезно относился, между прочим так, не в пример, как говорится, нам, студентам-лоботрясам, так. Он серьезно занимался очень всеми этими делами, вот подходил к учебе очень здорово и внимательно, и ну чувствуется, что он, ну его этот предмет очень интересует.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: …преподаватели в этом Институте были экстра-класса, экстра-класса. Это были в основном ученые, получившие образование еще в дореволюционный период: в Санкт-Петербурге, в Москве, в некоторых других учебных заведениях.

Л.П. Савицкий: Рассказывают, был случай, когда мы создавали… собирали деньги своему одному товарищу, который… У него было плохо с ботинками, и он такой был из не слишком, как говорится, обеспеченной семьи, так, вот. А на носу уже была где-то зима, вот собирали ему деньги. Сергей Кириллович наш [С.К. Май, известный преподаватель Института внешней торговли. – Примеч. сост.], значит, отвалил нам где-то 100 рублей, по тем деньгам довольно приличная сумма, вот. Все были в страшном восторге, как же так – профессор, то се, пятое, десятое, спасибо, спасибо! Произвело дикое впечатление, конечно, в студенческую пору на тех ребят.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: Это был шестьдесят первый год, и я очень тесно сотрудничал с Комитетом молодежных организаций наших и с Союзом студентов. И вот был заключен договор между нашим Союзом студентов и Союзом студентов Соединенных Штатов Америки – между ними был заключен договор об обмене информацией, о направлении на стажировку студентов из одной страны в другую и так далее. И вот впервые появилась возможность направить советского студента на стажировку по юридической специальности. До этого были очень широкие связи по этой линии между Советским Союзом и Соединенными Штатами, но по другим специальностям: по физике, по математике, по кибернетике – вот по этим областям, но не по праву, конечно, не по праву. И тут вдруг вот они предложили, американцы, и наш Комитет молодежных организаций согласился; ну и вот всплыло, очевидно среди многих других, всплыло мое имя, и американцы назвали имя своего студента – не по праву, кстати, а по какой-то другой специальности, мы с ним даже никогда и не встречались, – и я оказался, таким образом, в Соединенных Штатах. Это очень интересный университет, он входит в десятку лучших университетов в Соединенных Штатах. Он не самый, может быть, не самого высшего класса, но очень и очень уважаемый университет с прекрасным преподавательским составом и имеющий свой собственный кампус, студенческий город. Это Энн-Арбор – это небольшой студенческий город, где находится университет, основное учреждение этого города. Очень прекрасное старинное здание юридического факультета, где меня встретили весьма и весьма доброжелательно. Для них тоже было совершенно необычно, что приехал юрист из Советского Союза и будет изучать американское право.

Роман [Михайлович] Ходыкин (Партнер юридической фирмы Berwin Leighton Paisner (Лондон, Великобритания). Альтернативный член Суда ICC от России): Представьте себе: это первый советский студент-юрист, который по обмену едет в США. Естественно, он под пристальным контролем и, естественно, он боится, он боится сказать что-нибудь лишнее, он боится что-то сказать, что может быть не так истолковано и так далее. И поэтому он…, он начал там курить, потому что когда ему задавали сложные вопросы, он доставал пачку сигарет, прикуривал, и это давало ему время подумать над своим ответом. И один раз попался ему совершенно какой-то вот назойливый журналист, который… То есть Сергей Николаевич уклонялся от ответов, он старался не говорить, не давать ответы там на провокационные вопросы. И один из таких провокационных вопросов был: «Что вам нравится в США?» Вот. Потому что, по идее, он не мог сказать, что ему что-то нравится. И вот его он спросил раз, спросил два, спросил три и потом сказал: «Ну что, Вам вообще ничего не нравится в США?» И он сказал, Сергей Николаевич, – он уже к тому времени закурил, и бежать уже было некуда – и он сказал: «Мне нравятся ваши сигареты „Marlboro“». И эта была история опубликована, и Marlboro ему прислало несколько блоков этих сигарет как подарок просто, когда это облетело вот страницы газет, то есть они ему решили подарить сигареты.

Интервью дается на английском языке.

Кай Хобер (Член палаты Verulam Buildings (Лондон, Великобритания). Председатель Правления Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма. 1984–2014 годы: Партнер адвокатской фирмы Mannheimer Swartling (Стокгольм, Швеция)): Когда Лебедев оказался в США, он был, я думаю, первым советским юристом, который учился в Мичиганском университете. На тот момент он курил и как-то сказал мне, не знаю, насколько это правда, но он сказал мне, что когда обнаруживалось или кто-нибудь узнавал, что он курильщик, ему бесплатно давали сигареты «Мальборо» в качестве своеобразной коммерческой рекламы этой табачной продукции.

Съемка в квартире А.Н. Гальпериной.

В.В. Хвалей: Но он вам звонил оттуда?

Ася Николаевна Гальперина (Супруга Сергея Николаевича): Он писал, не звонил.

В.В. Хвалей: Что? Что писал? Что, какие у него впечатления были? А.Н. Гальперина: Мне кажется, что у него были хорошие впечатления, он очень много работал, очень много для диссертации. Если бы не Мичиганский университет, я думаю, он бы так вскорости не защитил бы ее, [приехав,] эту диссертацию. Он много материала собрал.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: Вот я провел год в этом университете. Вот здесь находилась библиотека, у меня был там отдельный бокс, ко мне очень доброжелательно там отнеслись; я слушал лекции, посещал семинарские занятия и, конечно, имел блестящую возможность работать в библиотеке. Мой бокс находился прямо в библиотеке, и я мог ходить в библиотеке, брать любые книги – не только американских авторов, но и там и французских, и… и на испанском языке – в общем, все было под рукой, и это мне дало очень-очень много. Я думаю, что я бы за год диссертацию в Москве и за два не написал бы…

Съемка в квартире А.Н. Гальпериной.

В.В. Хвалей: Несколько лет прошло после Карибского кризиса, да. Помните же, какое было обострение?

А.Н. Гальперина: Да.

В.В. Хвалей: Во-первых, как его отпустили отсюда?

А.Н. Гальперина: Вот обмен был студентов.

В.В. Хвалей: Вас, наверное, проверяли, да? Согласны ли вы уехать?

А.Н. Гальперина: Нет. Нет, нет. Никогда не было.

В.В. Хвалей: Никто не спрашивал?

А.Н. Гальперина: Нет. Единственное, когда ребенок гулял во дворе, его спрашивали: «А где твой папа?» Она говорила: «Папа мой в Америчке». А ей… Так смотрели на меня с сочувствием, что это я ребенку придумываю: папы нет, что папа уехал в Америку. Что в Америку как бы [тогда] никто не ездил.

В.В. Хвалей: Как летчик. Папа-летчик. Понятно.

Во время рассказа А.И. Муранова демонстрируются обложка автореферата кандидатской диссертации С.Н. Лебедева, крупный план отдельных страниц, книги в кабинете А.И. Муранова.

В.В. Хвалей: Когда Вы познакомились с Сергеем Николаевичем?

Александр [Игоревич] Муранов (Управляющий партнер юридической фирмы «Муранов, Черняков и партнеры» (Москва, Россия). Заместитель Председателя Морской Арбитражной Комиссии при ТПП РФ): Чисто визуально – в восемьдесят девятом году, когда студентом стал именно торгового отделения международно-правового факультета МГИМО, кафедра была профилирующей. А лично познакомился, когда поступал в аспирантуру.

В.В. Хвалей: Сергей Николаевич у Вас преподавал что-то как у студента?

А.И. Муранов : Да, международное частное право и международный коммерческий арбитраж – два курса. И экзамены принимал, я ему сдавал.

В.В. Хвалей: И что Вам попалось, не помните?

А.И. Муранов: Нет, не помню. Помню, что-то про исполнение решений, вот это помню. Помню, что «пять» поставил и там, и там – на каждом из экзаменов.

В.В. Хвалей: Я знаю, что Вы нашли в архивах автореферат диссертации Сергея Николаевича Лебедева.

А.И. Муранов: Да, в архивах, в библиотеках. Я даже видел и подлинную диссертацию, но она большая – я решил ее пока не копировать, попозже.

В.В. Хвалей: А в каком году Сергей Николаевич защитил свою диссертацию?

А.И. Муранов: В шестьдесят втором.

В.В. Хвалей: В шестьдесят втором. То есть между Вашей диссертацией и его диссертацией прошло…?

А.И. Муранов: Тридцать семь лет. Тридцать семь.

В.В. Хвалей: Сравнивая то, что было написано в шестьдесят втором году и в девяносто девятом году, насколько они принципиально отличаются?

А.И. Муранов: С одной стороны, достаточно серьезно, с другой – нет. В те времена, конечно же, требовалось всегда вначале приводить цитаты из классиков марксизма-ленинизма, из документов текущих партийных. Сейчас этого нет.

В.В. Хвалей: А классики марксизма-ленинизма что-то писали про международный арбитраж?

А.И. Муранов: Маркс, Энгельс, скорее так, в общем, в абстрактном ключе упоминали об арбитраже, этот институт же был известен в девятнадцатом веке. Вот Сергей Николаевич в своей работе… у него особенность в том, что ссылок на Маркса, Энгельса, Ленина нет в работе. Но вот ссылки на документы партийные, которые говорят о необходимости развития международной торговли… Советский Союз не мог жить без международной торговли – это общеизвестно. Вернее, мог, но не так хорошо, как мог бы. Он ссылается на эти документы, но это было необходимо и в любом случае это работу не портит, потому что это всегда подчеркивает, даже сейчас, что о вопросах международной торговли надо помнить во все времена, даже в тоталитарные. Из этого можно сделать вывод, что в России всегда найдется работа для юриста, который занимается либо уголовным правом, либо международной торговлей.

Второй момент. Работы тех лет, того времени, на мой взгляд, они были глубже, потому что стать кандидатом было тогда не так просто. Требования были высокие и поступить в аспирантуру, защитить диссертацию – эта была задача реально сложная, не так, как сейчас. Уровень был выше. Сейчас, конечно же, доступность [ученой степени] гораздо больше, но это неизбежно также сказывается на качестве диссертации. То есть, наверное, меньше десяти процентов по уровню можно сравнить, по качеству с уровнем хорошей советской диссертации. Еще одна особенность техническая: не всегда так четко в те времена тезисы формулировали, выносимые на защиту. Они могли быть изложены, например, в автореферате в менее четкой форме, [чем] сейчас, когда, например, они перечисляются прямо по цифрам с одного там до пятнадцати, или сколько-то из… В диссертации Сергея Николаевича этого, например, нет в автореферате, но это не портит [его]. У него зато это выражено в форме четкого, сжатого рассказа об особенностях исполнения иностранных арбитражных решений в разных юрисдикциях.

Язык отличается. Сейчас язык тоже не всегда… Он стал более таким суконным, что ли, такой птичий, научный язык, что отвлекает. Тогда в хороших диссертациях язык все-таки был, может быть, более близким к тому языку, который был у нас в классической литературе девятнадцатого века.

Интервью дается на английском языке.

К. Хобер: Еще одной характерной особенностью было то, что он говорил на очень красивом русском языке, очень четко проговаривал слова, прекрасно владел этим языком, его всегда было приятно слушать и речь его была всегда очень понятной.

Демонстрируются начальные титры, а затем фрагмент из фильма-балета «Спящая красавица» (Ленинградская ордена Ленина киностудия «Ленфильм», 1964 г. П.И. Чайковский).

В ходе рассказа Р.М. Ходыкина демонстрируются титульный лист учебника Л.А. Лунца «Международное частное право: Общая часть» (издание третье, дополненное. М.: Юридическая литература, 1973), а также с. 353 этого учебника, на которой рассказывается о решении ВТАК при Всесоюзной торговой палате по иску британской фирмы «Ромулус Филмс Лтд» к всесоюзному объединению «Совэкспортфильм».

Р.М. Ходыкин: У Сергея Николаевича было две, три страсти: у него была страсть «международное частное право», «международный арбитраж» и «морское право». Соответственно, международное частное право и была тема моей диссертации, в этой сфере. Поэтому вот я специально, сознательно шел в МГИМО, потому что я хотел именно быть его аспирантом. Когда я поступал в аспирантуру и поступил в аспирантуру к нему, мы с ним начали обсуждать тему диссертации, естественно. И одна из мыслей, которая у меня была, поскольку я всегда хотел писать в области МЧП и сознательно шел к нему… Я к нему пришел и мы начали обсуждать такую тему – «renvoi», то есть «обратная отсылка». Суть дела: обратная отсылка, что тебя отсылает коллизионная норма к праву одной стране, а право этой страны, коллизионная норма, отсылает тебя обратно. И нужно применять эту обратную ссылку или нет? Вот эта вот концепция, которая сегодня практически не применяется – «обратной отсылки», – она применяется только в личных, в некоторых странах, как правило, в каких-то личных законах, касающихся домицилия. То есть в коммерческих отношениях, особенно когда стороны выбрали право, этого нет. Но вот отголоски обратной отсылки они видны, когда ты читаешь оговорку в контракте и там написано: «применяется право Англии и Уэльса без учета его коллизионных норм»: это пытаются исключить вот эту обратную отсылку. И все знают, что классическим примером, где этот вопрос был разрешен, является дело «Совэкспортфильма». Это дело, которое называется часто «дело „Спящая красавица“», про фильм «Спящая красавица». Вот. И, в частности, первым про это дело написал Лазарь Адольфович Лунц, и, соответственно, все, значит, его вот начали там копировать, все ссылаются на это дело, то есть это дело – оно абсолютно-абсолютно хрестоматийное такое дело. Это было первое решение ВТАК (Внешнеторговой арбитражной комиссии), где вопрос обратной отсылки получил свое развитие, он был хрестоматийным в том, что там сказали, что в контрактных отношениях обратная отсылка не работает, то есть если стороны избрали право, я не знаю, Советского Союза, то несмотря на то, что коллизионная норма советского права будет отсылать тебя куда-то еще, ты все равно должен принять право Советского Союза, потому что это есть воля сторон. Так вот, я, естественно, об этом деле знал, о нем как бы любой поступающий в аспирантуру по специальности «международное частное право», конечно, знает это дело. И я пришел к Сергею Николаевичу Лебедеву и говорю: «Вы знаете, я бы хотел – я вот когда поступал, я хотел писать об обратной отсылке», ну и мы начали спорить про взгляды Лунца. И он сказал: «Мнение Лунца во многом формировалось на… по результатам одного дела, дела „Совэкспортфильма“, дела „Спящая красавица“». Я ему говорю: «Ну да, да, естественно». Он говорит: «Лунц был в этом деле арбитром, а я – представителем „Совэкспортфильма“». И тут я понял вот… для аспиранта, который приехал из далекого сибирского города, что я попал вот в самый центр, в самую Мекку международного частного права, то есть вот к одному из ведущих специалистов, да, который вот на таком хрестоматийном деле… оказывается, что он в нем участвовал.

Демонстрируется фрагмент из фильма-балета «Спящая красавица» (Ленинградская ордена Ленина киностудия «Ленфильм», 1964 г. П.И. Чайковский).

Интервью дается на английском языке.

Ван Вехтен Видер (Королевский адвокат, Essex Court Chambers (Лондон, Великобритания). Член Правления Международного Совета по коммерческому арбитражу (ICCA). Вице-президент Лондонского суда международного арбитража (LCIA). Правительственный делегат Соединенного Королевства и Советник Рабочей группы ЮНСИТРАЛ по арбитражу): С профессором Лебедевым я впервые встретился в Москве в начале 1980-х годов, когда работал по двум последовательным арбитражным делам для внешнеторговых организаций Министерства внешней торговли, и хотя он никогда не был экспертным свидетелем ни по одному из этих двух дел, он всегда был готов помочь и был очень интересным человеком, как для самого арбитражного дела, так и, с моей точки зрения, как историк права и специалист по сравнительному правоведению. Он проявлял жгучий интерес к различным системам права в области арбитража.

Во время первой или второй встречи в Москве он рассказал мне об одном арбитражном деле в отношении Lena Goldfields, которое рассматривалось в 1930 году и было явно значимым, но я о нем ничего не знал и когда вернулся в Лондон и начал работать там по специальности, включая получение магистерской степени по праву, коллеги тоже никогда не слышали об этом деле, о нем знали только специалисты по международному публичному праву, а мы совершенно упустили его из виду в области частного международного права и английского арбитража, а после того, как он рассказал мне о нем, я изучил это дело в московских архивах и нашел подлинное арбитражное решение, подписанное двумя арбитрами, за что был очень ему признателен, поскольку он всегда был исключительно полезен, когда дело касалось истории права как в России, так и за рубежом.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.С. Завриев: Почему появилась Морская арбитражная комиссия в Вашей жизни и почему именно это направление оказалось Вам особенно близким? Ведь, наверное, не только потому, что оно как-то связано с морем, которое так близко было Вашему папе, дедушке?

С.Н. Лебедев: Вообще говоря, моей специализацией является международное частное право – это моя специализация и это тот курс, который я читаю уже многие годы. В рамках его конкретным аспектом являются вопросы международного коммерческого арбитража. В связи с тем, что мне довелось работать в области не только арбитражного рассмотрения споров, но и в области регулирования арбитража, подготовки международных документов по вопросам арбитража, первоначально в рамках Совета Экономической Взаимопомощи. Ну вот я, конечно, всегда вспоминаю с большим удовлетворением работу вместе с моими коллегами по подготовке Московской конвенции по арбитражу семьдесят второго года. Я вспоминаю работу по подготовке Типового регламента по арбитражу для арбитражей в странах – членах Совета Экономической Взаимопомощи. Вот это оказалось очень и очень важным. Но вот потом, когда Александр Давидович Кейлин ушел из жизни, мне было предложено тогда заняться, занять его место в Морской арбитражной комиссии.

С.С. Завриев: Это произошло в тысяча семьдесят четвертом году?

С.Н. Лебедев: Да.

Тамара Евгеньевна Абова (Член Комитета по назначению арбитров Арбитражной Ассоциации (РАА). Доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки. С 1973 года арбитр Морской Арбитражной Комиссии при ТПП РФ [Sic!]): Вот и оголилось место председателя Морской арбитражной комиссии. Между собой были – ну как бы тебе сказать? – спорили Министерство морского флота и Министерство внешней торговли. У Министерства морского флота был другой кандидат. Кто – не скажу. А Минторг настаивал на Лебедеве и победил Минторг, не Лебедев, а именно Минторг, Минвнешторг, Минвнешторг. Министерство внешней торговли победило и председателем, почти бессменным, до самых последних вот времен был Сергей Николаевич Лебедев. Значит, это было уже, когда он был заведующим кафедрой.

В.В. Хвалей: То есть по сути… по сути – это интересно – при назначении председателя Морской арбитражной комиссии, то есть решение не Палата принимала? А там какие-то органы, которые между собой, там у них интриги были?

Т.Е. Абова: Да. Предложения вносили органы. Ну и они же не могут принести два предложения на голову Палаты, ты сам понимаешь. Поэтому они как-то договорились и таким образом стал Сергей Николаевич.

Андрей Иванович Лобода (Партнер юридической фирмы «Лобода, Филимонов и партнеры». Арбитр МКАС и МАК при ТПП РФ): Сергей Николаевич на протяжении многих лет возглавлял МАК, и, конечно же, Морская арбитражная комиссия многих лет – это к тому времени, когда я туда пришел, это, вероятно, было около двадцати лет уже – Морская арбитражная комиссия, конечно же, имела уже большой отпечаток его личности. Он никогда прямо не вмешивался в рассмотрение дел: это было невозможно в рамках той системы, которую он создал, по существу, и которую он возглавлял. Но он имел возможность всегда следить за общей средой в Морской арбитражной комиссии. Он не допускал пришествия в эту систему, в этот рабочий механизм, людей, которые могли его испортить, которые могли сработать некачественно или сработать не в соответствии с высокими стандартами иного свойства, которые были очень важны для Сергея Николаевича.

Интервью дается на польском языке.

Анджей Тынель (Заместитель Председателя Арбитражного Суда при Торговой Палате Польши. Почетный Председатель Польского Товарищества Третейского Разбирательства): Это был неплохой суд. Лебедев, Каргальцев [Возможно, имеется в виду Д.Ф. Рамзайцев. – Примеч. сост.], Розенберг были прекрасными специалистами и не ввязывались в какие-то неясные ситуации. Помню, как на том разбирательстве (с польским истцом) представитель ответчика распереживался, что дело не идет так, как ему хотелось бы, и в связи с этим возмутился: «Что вы тут! Мы за вас кровь проливали, а вы хотите от нас договорную неустойку получить?» И председательствующий сразу же его осадил, и его выпроводили из зала слушаний.

А.И. Лобода: Люди, на которых он опирался в работе, вот этой вот не прямой работе, это не было командование людьми. Это были люди, которым он мог доверять и которые всецело доверяли ему, как я увидел это.

Виктор [Сергеевич] Толкунов (В 1952–1957 годы сокурсник Сергея Николаевича в Институте Внешней Торговли. С 1990 года арбитр Морской арбитражной комиссии при ТПП РФ): В Морскую арбитражную комиссию, в список арбитров я попал именно по рекомендации или по протекции, скажем так, Сергея Николаевича. Я вернулся из загранкомандировки, работал, опять же уже не по специальности, конечно, юридической. Ну как-то встретились, и он говорит: «Слушай-ка, давай-ка ты приходи в Морскую арбитражную комиссию. Мне нужны арбитры».

В.В. Хвалей: А когда это было? В каком году?

В.С. Толкунов: Это было, это было… после девяностого года.

В.В. Хвалей: И много было дел в Арбитражной комиссии?

В.С. Толкунов: У меня в те времена, вот, когда я там был и он был председателем Морской арбитражной комиссии, у меня по шесть, по семь, по восемь дел в году было. А потом, когда он [нет звука] уже понемножку начали отодвигать с должности председателя, стало гораздо меньше: два, три дела, а последние годы вообще ни одного. Это я сейчас числюсь в списках, но, как говорится, пассивно.

А.И. Лобода: И вот этот довольно узкий круг, круг морских арбитров – это очень специфическая среда, она во всем мире… Морские арбитры являют собой, некоторые, как мне представляется, изъятие из правил общих об арбитраже. Даже я обратил внимание: в правилах о беспристрастности Международной ассоциации юристов сделано общего свойства изъятие о количестве дел, которые могут рассматривать морские арбитры, что может явиться основанием к их отводу. Морских арбитров и морских юристов очень немного, и для нашей практики тем более это актуально. Морских арбитров практикующих, ну их всегда можно… пальцев двух рук много для исчисления настоящих специалистов в этой области.

Т.Е. Абова: Вот как я стала морским арбитром – это я могу рассказать. Я же работала всегда в Институте государства и права. Но однажды один из наших профессоров, который, видимо, у нас работал на полставки – Яичков Константин Константинович – мне сказал: «Тамара Евгеньевна, Вы не могли бы у нас, в МГИМО, почитать транспортное право?» Их лектор уехал в командировку в длинную, в Англию. Я говорю: «Но я же только железнодорожное знаю». Он говорит: «Ну и читай железнодорожное!»

И так я пришла в МГИМО со своим железнодорожным правом, а остальное – морское право, автомобильное – читали другие люди. Но вскорости другие люди отказались читать, они посчитали, что им мало платят. И пришлось читать все уже мне. И так постепенно я вникала в морское право, не так, как я его знала – как студенткой, допустим, там, а уже вникать в морское право значительно больше. Но это было уже позднее, это были уже семидесятые годы. Шестьдесят девятый, да, в семидесятые годы.

И вот однажды, в семьдесят третьем году я прихожу, прихожу в МГИМО, как всегда, читать лекции. И вот я прихожу на работу, он мне говорит: «Тамара Евгеньевна, мы вот Вас единодушно, значит, включили в число морских арбитров». Я говорю: «Сергей Николаевич, побойтесь Бога, ну какой я морской арбитр? Вы бы меня сначала докладчиком сделали!» А он мне говорит: «Нет, Тамара Евгеньевна, – арбитром!» И так я стала арбитром Морской арбитражной комиссии. Но очень быстро освоилась.

Я потом говорила, рассказывала тоже, как я стала вот морским арбитром… Я говорю, что, когда я начинала, я была юнгой. А один ехидный у нас научный сотрудник был, профессор, он мне говорит: «А что, сейчас капитаном стала?» Я: «Нет, боцманом!»

А.И. Лобода: Конечно же, этот круг людей – он формировался в большой степени если не под влиянием Сергея Николаевича, то при том или ином его участии. Потому что, конечно же, многие люди, которые до сих пор, многие из которых, по счастью, работают в Морской арбитражной комиссии, – они ничуть не уступали авторитетом Сергею Николаевичу. И он наверняка в свою очередь испытывал большое влияние со стороны их личностей и профессиональное влияние.

В.В. Хвалей: Были какие-то интересные дела, в которых Вы участвовали вместе с Сергеем Николаевичем?

А.И. Муранов: Да. И вот до сих пор не могу [забыть], как я, просмотрев все дело, совершенно не заметил одну небольшую надпись на коносаменте. Ну просто не обратил внимание, невнимательный был, а он мгновенно ее заметил, и вот именно наличие этой надписи во многом предопределило исход дела. То есть вот это умение видеть сразу, одним взглядом найти сущностный момент в документе, который я пролистал и так и не увидел, – меня это впечатлило. И сейчас я понимаю, что для того, чтобы этому научиться, нужно просмотреть сотни таких документов, сделать многое, несколько ошибок – и тогда научишься.

Александр [Сергеевич] Комаров (Доктор юридических наук, профессор. С 1993 по 2010 год: Председатель МКАС при ТПП РФ. Консультативный Член Международного совета по коммерческому арбитражу (ICCA)): Поэтому и получилось, что самая популярная в нейтральном, в кавычках, так сказать, в «нейтральном» с точки зрения сторон арбитража, стал, стал Стокгольм. И вот во второй половине шестидесятых годов появились первые дела, первые дела в Стокгольме, когда реально, реально необходимо было рассматривать эти споры. И вот Сергей Николаевич Лебедев был представителем советского внешнеторгового объединения в разбирательстве, которое имело место в Стокгольме. Я очень хорошо это помню почему? Потому что я в то время был студентом его, он преподавал в Институте международных отношений, и я помню, что он был приглашен специально вот выступить перед студентами и перед другими преподавателями и рассказать о том, как все это происходит, потому что это было настолько ново, интересно, что, конечно, это вызвало у многих очень-очень большой, так сказать, интерес. И я очень хорошо, так сказать, помню, хотя я тоже помню, что мало из того, что он говорил, я тогда понял, вот, поскольку есть действительно вещи… и он очень обычно рассказывал очень подробно, вот. Но было, так сказать, приятно ощущать, что вот имеешь дело с человеком, который в реальном международном коммерческом арбитраже участвовал, и все это казалось, так сказать, вот, так сказать, будущим каким-то.

Интервью дается на английском языке.

К. Хобер: Я бы хотел отметить следующую его характерную особенность: он был не только профессором и выдающимся теоретиком, но и юристом, имеющим практическую направленность. Из своего опыта я помню, что он всегда пытался найти практические решения тех проблем, с которыми сталкивался, я имею в виду проблемы с разработкой документов рабочей группы арбитража ЮНСИТРАЛ, составлением арбитражных решений или поиском решений для урегулирования конкретного спора. Мне кажется, именно эти характеристики несколько отличают его от других профессоров права.

В.С. Толкунов: Меня всегда поражало в нем умение, умение в самой, казалось бы, ну… мутной, запутанной ситуации найти вариант решения. Вот, так сказать, некоторые дела, когда рассматривали, когда дело, казалось бы, ну зашло в тупик, ни одна, ни другая сторона ну… ни туда и ни сюда – Сергей Николаевич находил всегда варианты: «А вот давайте так!»

Т.Е. Абова: Его очень часто, очень часто выбирали суперарбитром. И вот он как человек – ну крупный специалист, во-первых, – он всегда стремился к тому, чтобы был какой-то компромисс, понимаешь? Он всегда старался как-то примирить стороны.

Мы тоже всегда предлагали, конечно, помириться и все, но он именно вот, будучи суперарбитром, старался вот эти все разногласия свести как-то, мнения сблизить и всегда принимал решение в конце концов он, когда удовлетворенной оказывалась и та, и другая сторона.

Галина Жукова (Председатель Комитета по назначению арбитров Арбитражной Ассоциации (РАА). Партнер юридической фирмы Belot Malan & Associes (Париж, Франция). С 2008 по 2012 – Советник, руководитель отдела секретариата Международного арбитражного суда ICC по работе с Центральной и Восточной Европой, Россией и странами СНГ (Париж, Франция). Доцент Высшей школы права (Рига, Латвия)): Первое общение было, когда я стала работать в Секретариате ICC и он был арбитром по одному делу, и надо было обсудить какие-то вопросы. Вот у нас состоялся первый звонок с ним, да. То есть я, конечно же, слышала о нем. Я у него не училась, так как я не из России, то есть для меня это имя было очень известное, огромное, ну и я тут, конечно, была новый человек в Секретариате ICC, который занимался делами из Восточной Европы. И очень приятное было общение, видно было, наверное, уважение больше к институции, то есть ну как бы очень приятно и очень легко мы обсудили все административные вопросы и вот так вот мы расстались на том звонке.

Второй проект, по которому мы работали вместе, это был Комитет по назначению арбитров в составе Российской арбитражной ассоциации и мы, то есть мы вдвоем были, оба были членами этого комитета, и надо было принимать вопросы, кого-то включаем в список арбитров, кого-то не включаем в список арбитров. То есть иногда вопросы могут быть такие, ну дипломатические, немножечко политические, не всем может понравиться решение, не все соглашаются по всем заявкам и так далее, и тому подобное. Что мне нравилось с ним? Он всегда отвечал, то есть вот никогда не было вот такой тишины и ты не знаешь, что же человек решил, не решил, что он думает по этому поводу. И когда надо было принять решение, вот когда, может быть, были какие-то сомнения – он умел написать, так очень дипломатически, или высказать дипломатически свою точку зрения, никого не обидев, но тем не менее приняв решение. То есть было понятно, что же он хочет сказать. Такой вот фразой, таким вот поворотом головы.

Интервью дается на английском языке.

Алексис Мур (Президент Международного арбитражного суда ICC (Париж, Франция). 1984–2014 годы: Партнер адвокатской фирмы Mannheimer Swartling (Стокгольм, Швеция)): Несколько лет назад мне посчастливилось быть арбитром в суде вместе с профессором Лебедевым. Я был председательствующим арбитром и вспоминаю профессора как самого подготовленного и в то же время самого мягкого и приятного человека из всех, с кем мне доводилось работать.

В ходе рассказа А.С. Комарова демонстрируются фотография С.Н. Лебедева, а также письмо-согласие проректора МГИМО по кадрам И.Н. Устинова в адрес и.о. начальника управления Министерства внешней торговли Е.К. Медведева с согласием на поездку С.Н. Лебедева в Вену в марте 1980 г. на Конференцию ООН для рассмотрения проекта Конвенции о договорах международной купли-продажи товаров.

А. Комаров: Ну а ЮНСИТРАЛ, да, – это особая, как говорится, особая, что ли, глава в жизни Сергея Николаевича. Потому что Сергей Николаевич практически участвовал в работе ЮНСИТРАЛ с самого начала, вот. И он, как я сказал, практически вот с самого начала принимал решения, принимал участие в разработке документов. Не только по линии арбитража, потому что он считался и был одним из, так сказать, ведущих экспертов в области международного частного права у нас, в Советском Союзе. И он всю, так сказать, палитру, всю гамму, вот этих проблем в области международного частного права, он, так сказать, хорошо знал, и поэтому его Министерство внешней торговли привлекало в качестве эксперта в делегацию ЮНСИТРАЛ, практически по всем направлениям, по которым шла вот эта работа по унификации международного… права международной торговли. Он был, я бы сказал, мэтром, и он был живой хранитель, так сказать, вот той памяти и практически он всегда, если он, так сказать, говорил, он обращался вот к предшествующей работе, что давало ценность – потому что многие люди там оказывались ну если не случайно, то по крайней мере они не обладали таким глубоким познанием вот этой материи. И поэтому в ЮНСИТРАЛ Сергей Николаевич, конечно, был, наверное, я бы сказал, что чуть ли не, может быть, самым авторитетным.

А.И. Лобода: История такая. Это… на дворе был девяносто шестой год, команда МГИМО впервые, исторически первый раз поехала на Венский конкурс по международному торговому арбитражу имени Виллема Корнелиса Виса. Мы никаких призовых мест не заняли в ту поездку, хотя команд было, повторюсь, немного, кажется, пятнадцать, и встретили Сергея Николаевича, который приехал специально из Женевы, на два дня вырвался, поддержать работу нашей команды. Работой команды руководил Алексей Александрович [Костин], а Сергей Николаевич просто приехал вот презентовать команду. Это была его идея: направить команду МГИМО для участия в конкурсе. Он представил команду и руководителя команды устроителям конкурса. Уже позже, когда я на протяжении нескольких лет выступал в роли тренера, руководителя команды МГИМО, которая ездила в Вену для участия опять же в Венском конкурсе, – это, кажется, случилось уже лет через десять, может быть даже, больше, [после] той поездки в девяносто шестом году – Сергей Николаевич снова добрался до Вены. На сей раз он добрался до Вены для того, чтобы судить финал, кажется, – финал Венского конкурса в качестве арбитра. И я запомнил, что Сергей Николаевич в Вене очень изменился. Сергей Николаевич ходил абсолютно в состоянии абсолютной радости, вот я его в таком состоянии, близком к абсолютному довольству, здесь [в Москве] почти не видел, – может быть, и совсем не видел. Он шел по Вене, мы шли по Грабену, шел, кажется, разговор о согласовании текста конвенции восьмидесятого года, как он вырабатывался, и мы обсуждали кофейню, в которой шло обсуждение этого вопроса.

В ходе рассказа Р.М. Ходыкина демонстрируются три фотографии С.Н. Лебедева с иными лицами на различных мероприятиях.

Р.М. Ходыкин: В воспоминании, когда писал он про Венскую конвенцию, как она… он участвовал в составе советской делегации при разработке Венской конвенции, и был тупик. Тупик был в том, что, естественно, англосаксонские страны хотели, чтобы была устная форма договора, а страны советского лагеря – они стояли жестко, что должна быть абсолютно вот непререкаемая, письменная форма, им нужен был государственный тотальный контроль. И в воспоминаниях он написал, как родилась статья девяносто шестая в Венской конвенции, которая стала компромиссом. И он написал, что когда вот зашли уже совсем переговоры в тупик, они пошли с профессором Фарнсворсом, который был представителем американской делегации, они пошли в какое-то кафе. И он говорит, буквально на салфетке они написали за обедом текст этой нормы, которую они после этого принесли ну на заседание пленарное, озвучили и с незначительными там доработками она и была принята. И в конечном итоге это послужило основой для Венской конвенции. То есть Венская конвенция в результате была принята и стала такой успешной конвенцией вот из-за… благодаря тому, что им за обедом на салфетке удалось написать такой компромисс интересный.

[Вот как об этом писал С.Н. Лебедев: «Вспоминая совместную работу тех, кто участвовал в подготовке Венской конвенции, нельзя не отметить в целом дух конструктивизма, внимательное отношение в ходе подчас острых дебатов к иным позициям, стремление к поиску сбалансированных нормативных решений. Во время недавней встречи мы вспоминали с руководителем американской делегации проф. А. Фарнсворсом о том, как был разрешен один из очень „больных“ вопросов касательно формы договора, которая, по мнению многих делегаций, должна была быть свободной, а по мнению некоторых делегаций, в том числе и нашей, – непременно письменной. Когда работа над проектом на сессии ЮНСИТРАЛ в Вене в 1978 г. подошла к концу, а этот вопрос оставался открытым, несколько делегатов, оказавшись во время перерыва между заседаниями за чашкой кофе в кафе „Аида“ на Кертнерштрассе, стали думать-гадать, что делать; и тогда он набросал на салфетке краткий текст, который после некоторых модификаций с нашей стороны после перерыва был предложен на заседании и стал тем компромиссом, который выражен ныне в ст. 12 и 96 Венской конвенции. Понятно, что при всей неординарности презентации этот „экспромт“ явился продуманным итогом многократных дискуссий» (Лебедев С.Н. Листая страницы истории // Венская конвенция ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров. К 10-летию ее применения Россией / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2001. С. 5–6). – Примеч. сост.].

В ходе рассказа А.И. Лободы демонстрируется письмо главы делегации СССР на Конференции ООН по договорам международной купли-продажи в Вене, и.о. начальника Договорно-правового управления Министерства внешней торговли СССР Е.К. Медведева в адрес начальника управления кадров МИД СССР И.И. Ипполитову и ректору МГИМО профессору Н.И. Лебедеву с благодарностью С.Н. Лебедеву за работу на Конференции ООН, принявшей указанную Конвенцию.

А.И. Лобода: Был момент, когда переводился один сложный вопрос английского языка, как… то, что сейчас в тексте, если мне не изменяет память, в русском тексте конвенции получило название «коммерческое предприятие стороны». В английском тексте это, кажется, «business establishment», нет?

В.В. Хвалей: Place of business.

А.И. Лобода : Place of business, place of business. И тогда вот буквально на салфетке в кафе вот группа наших специалистов, которая включала Сергея Николаевича и Виталия Алексеевича [Кабатова], буквально на салфетке якобы изобрели термин, который сейчас стал частью русского текста конвенции [Данное указание не является точным. Вопрос о переводе понятия «place of business» на русский язык – отдельная интересная история. – Примеч. сост.].

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: А затем это, конечно, тридцать девять лет моей работы в Комиссии ООН по праву международной торговли. И за это время – участие в выработке очень большого количества документов: международных конвенций, регламентов, правил. Вот одна из самых значительных конвенций – это Венская конвенция восьмидесятого года о договорах международной купли-продажи…

А.И. Лобода: И вдруг он сказал такую совершенно удивительную вещь – я даже не знаю, почему она запомнилась. Он сказал: «Вена – город радости!» Сказал он, улыбаясь, глядя на весенний Грабен, на вот это вот ласковое солнышко, и вот так он обвел руками, показывая, – это где-то в районе кофейни «Юлиус Майнл» произошло, – показывая вот здание, залитое красивым весенним солнцем в Вене.

И Ася Николаевна сказала довольно строго, она сказала: «Сержик, надень шапочку». И вот этот вот контраст между вот этим вот Сергеем Николаевичем, который довольно крепко руководил и кафедрой, и Морской арбитражной комиссией, и Сержиком, который безропотно надел шапочку, он, конечно же, мне очень запомнился. Вот это вот тоже была вещь вторая, которая меня и удивила, и порадовала. И я понял, что у Сергея Николаевича очень теплые отношения с его супругой.

Диалог ведется на английском языке.

В ходе рассказа демонстрируются вход в Арбитражный институт Торговой палаты г. Стокгольма, дверь с надписями на разных языках.

В.В. Хвалей: В каком году Вы были назначены Генеральным секретарем?

Ульф Франке (Почетный Председатель Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма. 1975–2010 годы: Генеральный секретарь Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма. 2013–2015 годы: Председатель Правления Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма): В 1975 году. Я занимал должность Генерального секретаря до 2010 года, то есть на протяжении 35 лет. В то время я занимался другими вопросами, поскольку в 1975 году дел рассматривалось очень мало, порядка пары-тройки дел за год. Я знаю, что еще до меня Исполнительный директор Торговой палаты Стокгольма рассматривал возможность отказаться от функций арбитража, потому что дел было действительно очень мало.

Диалог ведется на английском языке.

В.В. Хвалей: Может быть, Вы помните, в каком году состоялась Ваша первая встреча с профессором Лебедевым?

К. Хобер: Возможно, в 1982 году, когда мы организовали, под «мы» я подразумеваю ТПС, организовали семинар в Москве совместно с действующей на тот момент ВТАК (Внешнеторговая арбитражная комиссия); я же в то время был молодым юристом в фирме Wetter & Wetter. Он был одним из спикеров на том мероприятии, а я в основном был занят тем, что помогал Гиллису Веттеру.

В.В. Хвалей: И с того момента, я думаю, Вы виделись неоднократно?

К. Хобер: Да, много раз, я имею в виду во время арбитражных разбирательств мы сидели вместе в качестве арбитров. Мы совместно принимали участие в семинарах и работали бок о бок в составе рабочей группы арбитража ЮНСИТРАЛ.

У. Франке: Кроме того, я много раз бывал в Советском Союзе в 70-х, 80-х и 90-х годах, посещая различные конференции и семинары.

Сьемка в квартире А.Н. Гальпериной.

А.Н. Гальперина: Он [К. Хобер] говорит: «У русских есть кухня?» Я говорю: «Конечно, есть».

В.В. Хвалей: Еще раз, про что он спрашивал?

А.Н. Гальперина: Про меню, есть ли русская кухня и что относится к русской кухне.

В.В. Хвалей: А!

А.Н. Гальперина: Да.

В.В. Хвалей: То есть он сомневался вообще в существовании русской кухни?

А.Н. Гальперина: Не знаю, сомневался он или нет.

В.В. Хвалей: Но он все время от вас требовал: «Скажите, что такое русская кухня?»

А.Н. Гальперина: «Что такое русская кухня?» – не требовал, но задавал вопрос. Я ему говорю: «Вот вы приедете, когда в Москве будете, я обязательно вас приглашу домой и создам русскую кухню». Ну вот, и тут была какая-то конференция в Москве, в арбитраже, и они приезжали. Их было человек семь – шведов. И Сергей Николаевич привез их всех на дачу.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

С.Н. Лебедев: Вот это наша дача, которую мы строили семь лет, в тяжелое время, когда не было никаких ни материалов – ничего абсолютно. И вот как это было сделать в нашем поселке?

Интервью дается на английском языке.

К. Хобер: Я был там однажды вместе с господином Франке и другими шведскими юристами, если не ошибаюсь, лет 10 тому назад. Так вот, его жена приготовила почти что «шведский стол» с множеством русских закусок.

Сьемка в квартире А.Н. Гальпериной.

В ходе рассказа А.Н. Гальпериной демонстрируются кадры из фильма «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ» (дача Лебедевых, снято зимой)

А.Н. Гальперина: А я готовилась, значит, к этому их приезду. Сделала холодец, сделала пирожки жареные с мясом, борщ. Уже забыла, что я там на второе подавала. Ну, в общем, все, что знала в русской кухне, все им подавала. Они были очень довольны.

В.В. Хвалей: Убедился, что есть русская кухня?

А.Н. Гальперина: Да, убедился, да, да. Вот и они когда… Я приезжала после этого в Стокгольм и они меня видели – они всегда говорили, посылали воздушный поцелуй, каждый из них, и говорил: «Дача, дача!» Это было все на даче, для них это слово «дача» было новое. Они говорили: «Дача!»

Диалог ведется на английском языке.

В.В. Хвалей: Ася научила Вас каким-нибудь словам на русском языке?

У. Франке: Да, я знаю слово «дача». Я был у них на даче под Москвой, мы провели некоторое время вместе, когда я приезжал в Москву. Конечно, я знаю такие слова, как «спасибо» и «добрый день».

А.Н. Гальперина: Ему очень понравилось. И я была очень довольна, потому что испытываю после того, как Сергея Николаевича наградили этим орденом… Сам король вручал, и у меня к шведам особое отношение.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

В ходе рассказа С.Н. Лебедева демонстрируется также видеозапись ожидания церемонии награждения шведским королем орденом Полярной звезды.

С.Н. Лебедев: …конечно, мне очень приятно, что у меня есть два ордена. Один орден Дружбы народов, который, я думаю, очень и очень символичен, и он как-то мне очень и очень близок, потому что действительно моя деятельность связана с интернациональным подходом в сфере права. И в этом смысле это очень важно. А с другой стороны, конечно, орден, которым меня наградил и вручил мне этот орден шведский король, вот – кавалер Полярной звезды. Это тоже очень и очень символично.

С.С. Завриев: А за что он Вам вручил этот знак?

С.Н. Лебедев: Это было вручение трем специалистам в области арбитража: это был китайский профессор, это был американский адвокат и я. И это было связано с нашим участием в разработке соглашений между нашей Торгово-промышленной палатой и Арбитражным институтом при Стокгольмской торговой палате по поводу арбитражной оговорки, которая рекомендовалась для контрактов между американскими и советскими в тот период, а потом и российскими компаниями.

Интервью дается на английском языке.

В ходе рассказа У. Франке демонстрируются фотографии в связи с упомянутой арбитражной оговоркой (на них изображены в том числе С.Н. Лебедева и У. Франке); также крупным планом шведский орден Полярной звезды в футляре.

У. Франке: В 1977 году между США и СССР была подписана так называемая факультативная арбитражная оговорка. Когда в 1975 году я приступил к работе в ТПС, это соглашение было уже более-менее подготовлено, переговоры велись непрерывно с 1970–1973 годов, и одним из первых, с кем я познакомился почти сразу, был профессор Сергей Лебедев. Мы обсуждали различные темы о том, как максимально широко информировать общественность об этом документе, и время от времени просматривали список арбитров, который к нему прилагался. На самом деле мы обсуждали различные варианты городов, одним из которых был Стокгольм. Мне известно, что в качестве еще одного возможного места проведения подобных арбитражных разбирательств рассматривалась Вена. Я думаю, Советский Союз считал Швецию удобным местом для арбитража, и в конце концов американцы согласились на Стокгольм. В то время отношения между Швецией и США были довольно натянутыми из-за того, что Швеция жестко критиковала войну во Вьетнаме и прочие действия со стороны США. Среди представителей американской стороны было некоторое количество несогласных, но в конечном итоге они согласились выбрать Стокгольм. Ключевой персоной советской делегации был именно профессор Лебедев. Он принимал участие во всех переговорах, а также присутствовал при подписании этого судьбоносного документа. Так что со стороны СССР основным представителем был он, а интересы американской стороны представлял Ховард Хольцман. С этим соглашением возникла любопытная ситуация: оно ссылалось на арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ, при этом и профессор Лебедев, и г-н Хольцман принимали участие в переговорах и в работе Комитета ЮНСИТРАЛ относительно регламента ЮНСИТРАЛ, так что они оба прекрасно знали новый регламент. Можете назвать эту награду орденом. Он был удостоен титула [К]омандора Королевского ордена Полярной звезды, одной из самых престижных наград, которую можно получить из рук самого короля Швеции. Эту награду король вручил ему лично.

Демонстрируется церемония награждения: шведский король и награждаемые; объявление о награждении и диалог (цитируется далее по русским субтитрам):

Его Величество награждает [профессора] Сергея Лебедева титулом [К]омандора Королевского ордена Полярной звезды.

[Король] Швеции Карл XVI Густав: Большое Вам спасибо за это!

С.Н. Лебедев: Благодарю.

Диалог ведется на английском языке.

В ходе рассказа У. Франке демонстрируется церемония награждения: профессор Танг Худжи из Китая и Ховард Хольцман из США получают орден из рук короля Швеции. Затем король Швеции беседует с награжденными.

В.В. Хвалей: Сколько человек получили эту награду?

У. Франке: Три человека (первые и они же последние): профессор Лебедев, профессор Танг Худжи из Китая и Ховард Хольцман из США. Когда в королевском дворце я встречался с королем, там были только эти 3 человека, удостоенные данного титула. Он достиг больших высот в области международного коммерческого арбитража, об этом говорил не только я, но и многие другие, он проделал поистине фантастическую работу для Комитета ЮНСИТРАЛ по арбитражному регламенту ЮНСИТРАЛ, Комитета по разработке Типового закона о международном коммерческом арбитраже и ряда других комитетов, и его вклад всегда был выдающимся. Он принимал участие во многих конференциях и семинарах, был одним из тех, кто имел самое непосредственное отношение к разработке Соглашения между США и СССР о факультативной арбитражной оговорке, занимал пост вице-президента Международного совета по коммерческому арбитражу (ICCA) и вообще проделал очень качественную работу. Вы знаете, я был Генеральным секретарем ICCA, когда он являлся его вице-президентом, поэтому в ICCA мы тоже довольно тесно сотрудничали. Сергей Лебедев внес действительно весомый вклад в развитие международного коммерческого арбитража в Швеции и по праву заслужил присвоенное ему звание.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

В ходе рассказа С.Н. Лебедева демонстрируются королевский дворец в Стокгольме, караул у дворца, шведский орден Полярной звезды на ладони С.Н. Лебедева.

С.Н. Лебедев: Это происходило в его приемных покоях. Обычно эта процедура длится где-то минут пятнадцать-двадцать, но мы, как мы потом между собой говорили, – вот китайский коллега, американский, я, – что мы ему, очевидно, очень понравились. И наши рассказы об арбитраже, о том, чем мы занимаемся, видимо, его заинтриговали, потому что в общей сложности больше сорока минут продолжалась наша аудиенция. И потом он дал согласие, чтобы нас еще проводили по внутренним покоям, так что все это было, конечно, чрезвычайно, чрезвычайно занимательно.

Интервью дается на английском языке.

У. Франке: Он очень часто бывал здесь. Как я уже сказал, одной из целей его пребывания была работа над Соглашением между США и СССР о факультативной арбитражной оговорке и над списком арбитров. Также он думал о том, как популяризировать это соглашение, так что он довольно часто ездил сюда. Более того, он работал здесь в качестве арбитра, не по делам, предусмотренным Соглашением о факультативной арбитражной оговорке, а по другим делам, рассматриваемым в соответствии с регламентом арбитража МТП и в рамках специального арбитража.

Интервью дается на английском языке.

К. Хобер: Первое дело, когда я выступал перед ним… состоялось в 1986 или 1987 году, и я думаю, что это было первое дело, ответчиком по которому выступала советская сторона, которое дошло до стадии слушания в Стокгольме. Я представлял интересы внешнеэкономического объединения «Судоимпорт», которое представляло собой одну из внешнеторговых организаций, и мы назначили его. Истцом же являлась турецкая компания, и это было довольно странное дело, потому что в нем участвовал турецкий бизнесмен по имени Алтинель, который приобрел у объединения «Судоимпорт» рыбопромысловое судно для рыбной ловли в Черном море. Он выловил немало рыбы и заработал на этом много денег. Когда рыба ловиться перестала, он сделал вывод о том, что с судном что-то неладно. Поэтому он обратился в арбитраж с иском против «Судоимпорт», после чего турецкая сторона назначила капитана судна арбитром, поскольку он точно присутствовал на судне и был одним из тех, кто лучше всех знал обстоятельства дела. Моим первым желанием было заявить ему отвод, но потом я еще раз подумал и решил, что на самом деле он лучший свидетель происходившего, и мы не стали заявлять отвод. То есть он сидел в панели арбитров по сути как заложник и обстоятельства, о которых он мог сообщить как свидетель, он не мог о них рассказать[.] Так что это было весьма странное дело. «Судоимпорт» выиграл это дело, после чего возникла проблема с приведением арбитражного решения в исполнении в Стамбуле. Но в любом случае, это было первое дело, в котором советская внешнеторговая организация закончила арбитражное разбирательство в Стокгольме, вот что я могу сказать.

Демонстрируются фотографии разных лет С.Н. Лебедева совместно с А.Н. Гальпериной из ее личного архива. Звучит романс «Отцвели уж давно хризантемы в саду».

Съемка в квартире А.Н. Гальпериной.

А.Н. Гальперина: В пятьдесят седьмом году мы познакомились, в этом году это как бы шестьдесят лет. А поженились в пятьдесят девятом – я заканчивала школу, а Сергей заканчивал институт.

Фрагмент из телепрограммы «О личном. С.Н. Лебедев» телеканала «Закон-ТВ».

В ходе рассказа А.Н. Гальпериной демонстрируется коллективная фотография 50-х годов, где присутствует также А.Н. Гальперина (из ее личного архива).

А.Н. Гальперина: …вот. Мы как-то всегда с подружкой страдали, что мы плохо одеты. В те времена одеться было очень сложно. Ну у портнихи там мама что-то заказывала, какое-то платьице там, что-то было.

Съемка в квартире А.Н. Гальпериной.

Элина Фаритовна Ахметзянова [сотрудница Ассоциации участников по содействию в развитии третейского разбирательства]: Как вы познакомились?

А.Н. Гальперина: А познакомились… очень забавно, конечно. У меня сестра старшая вышла замуж, а муж закончил МИХМ [Московский институт химического машиностроения], и у них был вечер встреч в клубе имени Зуева. И он мне все время говорил: «Ну что вот тебе звонят мальчишки из класса, а ты познакомься со взрослым мальчиком, сходи к нам на вечер». Я говорю: «Нет, нет, я не пойду, ни в коем случае». «Пойди!» И принес пять билетов мне, на всех моих подружек, мы впятером и отправились на этот вечер. Танцы. Нас никто не приглашал. Мы по углам ходили, потому что одна из подружек пользовалась успехом и ее приглашали на танцы, но ей не нравились те молодые люди, которые приглашали ее. И она говорила: «Пойдем в другой угол» – мы шли в другой угол. А в последний танец вдруг ко мне Сергей подходит. А Сергей, оказывается, ехал по эскалатору вниз, а его приятель-друг из МГИМО – он еще учился в МГИМО – Сергей уже заканчивал, он еще учился, – а он ехал вверх по эскалатору и кричит ему: «Сергей, пойдем на вечер в клуб имени Зуева!» Тот: «Пойдем!» И они соединились и пришли в этот клуб. На последний танец Саша подошел к моей подруге близкой – мы с ней родились в одном доме, – а Сергей ко мне. И мы поженились вот так, и с тех пор так все… Были вместе всегда.

Интервью дается на английском языке.