Беги, дорогая, беги Романова Архелая

Интересно, сколько раз ему приходится говорить эту фразу? Расписавшись, я вернула бумаги следователю и попрощалась, попросив захлопнуть дверь. На такую небрежность Тимофеев покачал головой, но ничего не сказал.

Я погрузилась в желанный сон, свернувшись калачиком под теплым одеялом. Снилась какая-то чепуха: снег, много снега, слепящее солнце, чей-то крик и темные глаза, неотрывно смотрящие на меня. Кто-то гладил меня по голове, и ощущения было таким ясным и четким, что я с холодом в груди осознала: это не сон. Кто-то действительно касается моих волос.

Рывком сев на кровати, я ошарашено уставилась на Игната, развалившегося в кресле. Тот, нисколько не смущаясь, улыбнулся и радостно заявил:

– С добрым утром. Как самочувствие?

– Что ты здесь делаешь? – взвизгнула я, оглядываясь в поисках предмета, которым можно было бы запустить в его голову. Как назло, под руку попался только градусник.

– Соня сказала, что ты заболела. Решил проведать.

– Проведал? А теперь иди, – огрызнулась я, натягивая одеяло повыше.

– У тебя даже лекарств нормальных нет, – внезапно сообщил Игнат. Я икнула, уставившись на него во все глаза: он еще и в квартире рылся? – Ты собралась «Терафлю» лечиться?

– Это не твое дело. Пошел вон.

– Обязательно. Как только ты выпьешь лекарства и примешь душ.

– Знаешь что… – рассердилась я. Игнат примирительно поднял руку вверх, вынуждая меня замолчать.

– Ева, ты в не том положении, чтобы спорить. Выгнать ты меня не сможешь, позвонить кому-то не успеешь. Обещаю, как только ты выпьешь таблетку, я сразу уйду. Но сначала прими душ.

– Нельзя мыться во время болезни.

– Чепуха, старые предрассудки.

Охая, как старуха, я осторожно выползла из теплого кокона и направилась в ванную, где немедленно закрылась на два замка. Теплые струи помогли освежиться, и я с удовольствием осознала, что мне действительно стало легче. На выходе из ванной меня тут же перехватил Игнат, бесцеремонно поднявший меня на руки. Не обращая никакого внимания на мои гневные вопли, он донес мое тело до кровати и скинул вниз, всучив мне в руки таблетку и стакан воды.

– Что это? – подозрительно спросила я.

– Лекарство от простуды.

Пить таблетку я, конечно, не стала, но послушно засунула ее в рот и задвинула ближе к щеке. Игнат, удовлетворившись этим, забрал стакан из моих рук и ласково, как и Сонька утром, накрыл меня одеялом.

–Я зайду вечером, – сказал он напоследок. Не чувствуя сил, чтобы спорить, я лишь махнула рукой. – И да, Ева… Еще раз не запрешь дверь, я тебя выпорю.

Я закрыла глаза, притворяясь спящей. Через минуту в прихожей послышалось шуршание, затем тихо закрылась дверь, со скрежетом повернулся ключ. Стоп, что? Ключ? Откуда у Игната ключи от моей квартиры?

Однако сил встать и проверить, закрыта ли дверь, у меня не было. Я заснула, а проснулась только вечером, в районе восьми. На удивление, голова была ясной, боль в горле – далекой, а градусник показывал 36,6. Я только изумленно цокнула: может, Игнат какой кудесник, что смог поставить меня на ноги своим визитом? Или все же «Терафлю» помог?

Не чувствуя себя в безопасности, я дошла до входной двери и задвинула защелку, а потом доковыляла до кухни, где заварила себе крепкий чай, бухнув туда половину лимона. Щурясь от пара, я медленно попивала сладкую жидкость, параллельно читая новости и просматривая ленту. Пара сообщений от родителей – им я ответила в первую очередь, какие-то поздравления от одногруппников, три звонка от Соньки. Ага. Пролистнув список уведомлений до конца, я грустно вздохнула – сообщений от Леши, конечно же, не было. Ну ладно, может, оно и к лучшему. Подумав, я сделала себе бутерброд и набрала Соньку.

– Ну как ты там, жива? – поинтересовалась подруга. – А я к тебе собираюсь. В магазине чего-нибудь взять?

– Помирать не собираюсь. Ничего не надо, мне уже лучше.

– Ага, – весело произнесла Сонька. – Знаю я тебя, лучше ей. Подыхать будешь, а помощи не попросишь. Короче, сейчас накуплю вкусностей и возьму вино – будем фильмы смотреть.

– Мне нельзя пить.

– А вино и не для тебя, – заржала Сонька. – Оно для меня, чтобы вытерпеть твое депрессивное лицо. Что с голосом, кстати?

– Игнат приходил, – сказала я и сделала еще глоток чая. Сонька шумно задышала в трубку от волнения.

– Как? Когда? Зачем?

– Сегодня, просто зашел в квартиру, хотел меня вылечить, – усмехнулась я. – Сообщил, что о моей болезни ему сказала ты.

– Что? – пораженно воскликнула Соня. – Я никому не говорила, а уже ему – тем более! Хотя… – в голосе подруги появились виноватые нотки, – я Егору сказала, когда с ним по телефону разговаривала…

– А Егор где был?

– Вроде с Игнатом, – потерянно пробормотала подруга. – Ев, я не специально! Ты не обижаешься?

– Нет, – успокоила я Соньку. – Не такая это уж и тайна была. Но приходить и правда не надо – я собираюсь спать лечь, что-то опять в сон клонит. А завтра утром родители приедут.

– Уверена? – с сомнением спросила Сонька. Я кивнула, потом, сообразив, что она меня не видит, подтвердила свое решение словесно.

– Про Марину есть новости?

– Нет. Отец ее рвет и мечет, Игнату хоть бы хны. Следователь сегодня приходил, бумажки какие-то подписать надо было.

– Да, ко мне тоже, – сообщила я. – А Егор что по этому поводу говорит?

– Сказал, что Марина безбашенная, и сама могла свинтить куда угодно.

– Игнат то же самое мне рассказывал, – задумалась я.

– На что намекаешь? – насторожилась Сонька.

– Ни на что. Ладно, Сонь, пойду спать. Полежать что-то хочется.

– Ну ладно, – пробормотала она. – Если что, звони. Окей?

– Окей.

Побродив еще час по квартире без дела, я уничтожила все съестное в доме и завалилась с книжкой на кровать. Спать не хотелось совершенно, однако как только я начала читать, как буквы поплыли перед глазами. Сладко зевнув, я устроилась поудобнее, собираясь погрузиться в сон и услышала характерный скрежет ключа в двери.

«А вот хрен тебе», – злорадно подумала я, поняв, что Игнат сдержал свое обещание и впрямь приперся ко мне вечером. Ключ безрезультатно повозился в замочной скважине, но дверь, запертая на защелку, осталась неприступной. Тут же зазвонил телефон.

– Алло? – вежливо ответила я.

– Ева? – голос Игната был каким-то потерянным, я бы даже сказала – испуганным. – Ты где?

– Дома, – сообщила я.

– А дверь…

– Закрыта на задвижку. Я чувствую себя прекрасно, и навещать меня не надо, – отрезала я. – А если ты еще раз попытаешься открыть мою дверь, то я позвоню в полицию.

– Послушай…

– Я все сказала, – рявкнув, я отключилась и отшвырнула телефон подальше. И со спокойной душой заснула, обняв подушку и включив телевизор. Хватит с меня этой непрошенной заботы.

На следующий день к обеду приехали родители, нагруженные подарками, разнообразными вкусностями и охапкой еловых веток из леса. Вдыхая густой аромат хвои, я бегала туда-сюда, расставляя вещи по местам и помогая маме готовить предстоящий ужин. Папу отправили сначала на рынок, потом – по магазинам, поскольку вечером к нам собирались прийти старые друзья семьи.

– С нами будешь или к Соне пойдешь? – спросила мама, ловко фаршируя утку. Я сидела рядом, жуя мандарин и болтая ногой.

– Не-а, – пробормотала я с набитым ртом. – Дома буду. Сонька с Егором, им хочется вместе побыть. Ну, ты понимаешь…

Покраснев, я сконфуженно замолчала. Мама у меня была понимающая, современная и лояльная, однако такие темы с ней обсуждать было не совсем удобно. Усмехнувшись, мама вытерла вымытые руки о кухонное полотенце, и задала вполне очевидный вопрос:

– А ты что? Разве никого не приглядела еще?

– Мам…

– Что: мам? Ты у меня такая красавица, неужто никто не ухаживает? Да в жизни не поверю!

«Ухаживает, но не тот», – подумала я. Как некстати вспомнилась песня «Мама, я полюбила бандита», и меня передернуло. Заметив мое настроение, мама отстала с расспросами, и остаток вечера прошел тихо-мирно: пришли друзья – семья Черенковых вместе с маленькой дочерью, и я провозилась с малышкой, пока взрослые самозабвенно распевали песни за столом и делились новостями.

Ночью позвонила Сонька. Трубку я, конечно же, незамедлительно взяла, слегка беспокоясь: мало ли что могло случиться? Но оказалось, Сонька больше переживала за меня.

– Евка, ты еще не спишь?

– Нет, – отозвалась я, прислушиваясь к папиному храпу. – Не сплю. Черенковы в гостях были, недавно ушли.

– Ага, – зачем-то сказала Сонька и спросила: – Новостей нету?

– Нету, откуда же им взяться?

– Ну, мало ли…

– Нет новостей, Соня, – решительно ответила я. – А у тебя?

– И у меня нет. Егор завтра с Игнатом поедет в баню.

– И что?

– Ну, просто сказала. Чтобы ты в курсе была.

– И зачем мне быть в курсе?

– Ну, мало ли…

– Сонь, – собралась я с силами, – ты чего хочешь, а?

– Да ничего, – зашуршала чем-то подруга, затем раздался характерный чавкающий звук – Сонька как всегда ела на ночь. – Просто странно все это.

– Что это? – рассердилась я.

– Да поведение Игната, Боже мой! – простонала Сонька. – То он ухаживает, то у него невеста, то снова ухаживает. Вот скажи на милость, зачем он к тебе вчера приходил?

– Совесть замучила? – предположила я.

– Ты, Ева, дура набитая, – рявкнула Сонька. – Мужик вокруг тебя вьется… А ты! Эх, Евка…

– Сонь, ты скажешь прямо или нет?

– Хорошо, скажу, – набралась смелости подруга. – Я считаю, что Игнат в тебя влюбился по уши, и лучше мужика тебе не найти. Вот так.

– Чего? – оторопело переспросила я.

– Того, – передразнила меня Сонька. – Поступки у него, конечно, не образец нравственности и морали, а сам он – не пример для подражания, но! Он же ради тебя на все готов! На все, понимаешь? О таком каждая девушка мечтает! Так что прекращай делать вид, что ты ничего не понимаешь. Скажи лучше, он тебе нравится?

– Не-а.

– Ни капельки? – расстроилась подруга.

– Ни капельки, – безжалостно подтвердила я. – Ты забыла, что благодаря Игнату я лишилась двух парней и спокойной жизни?

– Порой любовь толкает нас на необдуманные поступки, – пафосно изрекла Сонька.

– Это не любовь, а эгоистичность и распущенность. Ложись-ка ты спать, – назидательно сказала я, не желая больше слушать бред.

– Евка…

– Хватит. Сонь, Игнат мне основательно так жизнь попортил, так что я о нем слышать не хочу, и надеюсь больше никогда не увидеть. Так что все.

– Ладно, спокойной ночи, – сдалась Сонька, и положила трубку. А я еще долго лежала в темноте, пялясь в телевизор и думая о том, как было бы прекрасно, если бы Игнат просто взял и переехал в другой город. А лучше – вообще исчез, желательно еще до нашей с ним встречи, и чтобы никогда не попадался мне на глаза. Но мечты на то и мечты, что остаются далекими и туманными, а действительность всегда жестока и всегда рядом.

Еще два дня я наслаждалась покоем: мне никто не звонил, не надоедал расспросами, и наглое лицо Игната я не лицезрела. А на третий день ко мне домой заявился следователь вкупе с отцом пропавшей Марины. Слава Богу, родителей не было – погода была прекрасной и солнечной, и они решили покататься на лыжах. Дверь я открыла сразу, как только увидела в глазок знакомые рыжие усы, а вместе с их владельцем в квартиру вошел статный седовласый мужчина в дорогом пальто и кожаных перчатках.

– Это и есть она? – как-то брезгливо осведомился мужчина у Тимофеева.

– Она, она, – закивал тот. – Не сомневайтесь.

– А что вообще происходит? – решила задать я вопрос на правах хозяйки. – Вы, вообще, кто?

Ответом мне был резкий удар в нос, от которого я покачнулась, а перед глазами все поплыло. Всхлипнув от боли, я запрокинула голову, рукой вытирая струйку крови, и злобно закричала:

– Да вы охренели…

И взвизгнула, получив оплеуху справа. Щеку и ухо незамедлительно обожгло огнем, из глаз полились слезы.

– Слушай меня, дрянь, – прошипел мужчина в пальто, только что отвесивший мне пощечину. – Слушай внимательно и не перебивай. Моя дочь исчезла, и одному Богу известно, что с ней, и где она. Я больше чем уверен, что это дело рук этого сученыша, и ты поможешь мне, поняла? Ты мне поможешь, ты все сделаешь, а иначе я тебя уничтожу, сука. Я тебя и твою семью в порошок сотру, поверь, да так, что ты у меня в ногах валяться будешь.

Я, после удара севшая прямо на пол, только и могла, что утирать слезы и униженно слушать незваных гостей. Тимофеев, успокаивающим жестом схватив мужчину за предплечье, мягко протянул:

– Сергей Иванович, давайте успокоимся. Ева девочка не глупая, и так все поймет. Верно ведь, Ева Андреевна?

Я кивнула, по-прежнему ничего не понимая. Ко мне в дом только что вломился незнакомый мужик и следователь, который почему-то этого мужчину не остановил, когда он поднял на меня руку, более того – будто знал, что так будет. Моя гордость бушевала, призывая наорать на гостей и позвонить в полицию или родителям, а инстинкт самосохранения кричал во все горло затаиться и соглашаться со всем, что мне скажут. В итоге он победил, и я молча согласилась пройти на кухню вслед за неприятными гостями.

– Ева Андреевна, – нарочито ласково заговорил рыжий страж порядка, как только мы все расселись на стульях за столом, – это Сергей Иванович, отец Марины Федотовой. Как видите, он очень переживает за дочь, и желает ее найти. Целой и невредимой.

– Я понимаю, – осторожно начала я, отложив в сторону мокрое кухонное полотенце, которым до этого утирала кровь, – но я-то тут каким боком? Если вы предполагаете, что это Игнат что-то сделал с Мариной, так я полностью поддерживаю ваше мнение.

– Правда? – оживился усатый и рыжий мент.

– Конечно, – кивнула я, как китайский болванчик и с готовностью поведала: – Игнат такой, он может.

– Откуда вы знаете, что он может, а что – нет? Помнится, вы заверяли меня, что между вами нет никакой связи, – прищурился Тимофеев.

– Связи нет, а интуиция есть, – огрызнулась я. – И она мне подсказывает, что Игнат на такое способен.

– Нет связи, значит, – задумчиво пробормотал следователь. – А вот консьерж Волкова утверждает, что видела вас, недавно заходящей в квартиру к Игнату. Вы также сообщили ей, что беременны от него.

Недобрым словом помянув старушку, любящую подслушивать, я мысленно выругалась. И на кой черт я ляпнула ей про мою якобы беременность? Вот и объясняй теперь это следователю.

– Я просто пошутила, – жалко улыбнулась я, видя, что оба мужчины мне не верят. – Неудачно пошутила. Эта старуха подслушивала, и я решила, что это будет смешно. Никакой беременности нет, честно. Могу сделать тест. И вообще, – я набрала в грудь воздуха, понимая, что если уж позориться, то позориться до конца, – я еще девственница. Могу к гинекологу сходить.

– То есть вы с Игнатом не трахались? – спросил вдруг отец Марины. Я снова кивнула, а он расхохотался неприятным смехом, обнажив желтоватые зубы.

– Вот умора, – хлопнул Федотов себя по коленке, заливаясь смехом. – А я-то думаю, чего он так к тебе прилип… А оно вон что! Целка, значит. Ну-ну, понятно.

Что ему было понятно, я так и не поняла, а вот грубые словечки резанули слух, заставив поморщиться. Заметив мою гримасу, Тимофеев вздохнул и попросил:

– Сергей Иванович, давайте я объясню, чего мы хотим от Евы Андреевны?

– Валяй, – согласился судья. Прочистив горло, мент с чувством объявил:

– Сергей Иванович хочет, чтобы его дочь нашлась.

– Это прекрасно, – отметила я.

– Заткнись, – рыкнул Федотов. – И слушай.

– Я продолжу, – вкрадчиво зашелестел мент. – Возможно, я не так выразился, Ева Андреевна. Сергей Иванович хочет, чтобы вы помогли отыскать его дочь.

Я молча сидела, поочередно смотря то на одного, то на второго. Когда молчание затянулось, Тимофеев поинтересовался:

– Ну, так что скажете, Ева Андреевна?

– А уже можно говорить? – промямлила я. – Что? Вы же сами сказали: молчать и слушать.

Федотов выругался, а следователь закатил глаза.

– Можно, Ева Андреевна.

– Я не понимаю, как могу помочь вам, – незамедлительно начала я. – Сыщик из меня никудышный, а Марину я практически не знаю.

– Вам и не нужно знать Марину. Только Волкова.

– Но я и его почти не знаю, – вытаращила я глаза, – если вы предполагаете, что это он, почему не арестуете? Зачем вам я?

– Мы не можем просто так арестовать Волкова, поскольку никаких доказательств нет. Камеры видеонаблюдения засняли, как Марина покидает дом одна, затем другая камера зафиксировала, как она в одиночестве выходит на дорогу, и возле нее тормозит черная девятка с заляпанными номерами. Марина села в машину, и больше ее никто не видел. Игната с ней не было, его автомобиль оставался на парковке, камеры на улице его не засняли. У него есть алиби, Ева Андреевна.

– И потом, сученыш слишком верткий и умный, – оскалился Федотов. – Ему покровительствуют важные люди, с которыми я сейчас нахожусь в ссоре. Так что до Волкова мне не добраться, а вот до тебя я могу.

– Я не сомневаюсь в этом, – нервно взмахнула я рукой. – Но я все еще не понимаю, простите… Что вы хотите от меня?

– Все очень просто, Ева Андреевна, – заулыбался Тимофеев, – вы должны сблизиться с Волковым и узнать, где Марина. Пусть он вам расскажет?

– С ума сошли? С чего ему признаваться в преступлении? – обомлела я.

– Любимой женщине многое рассказывают, Ева Андреевна. Даже то, чего другим не говорят.

– Но я не любимая женщина…

– Так станьте ею, – посоветовал Тимофеев. – Это ради вашего же блага, поверьте. Вы ведь любите своих родителей?

Я настороженно молчала, переводя взгляд с нагло курившего на моей кухни судьи на довольного следователя. Угрозы, значит…

– Вы угрожаете?

– Ну что вы, – начал Тимофеев, но был перебит Федотовым.

– Ты совсем тупая? Да, я тебе угрожаю! Тебе и всей твоей семье! Думаю, не нужно расписывать, что я могу сделать, начиная от наркотиков, подброшенных твоему отцу в карман, до избиения твоей матери хулиганами? И это только первое, что пришло мне в голову. Так что оторви свою задницу от дивана и займись Волковым! Делай что хочешь, трахайся с ним, умоляй, в любви клянись, но узнай, где Марина!

– Я попробую, – нерешительно сказала я, сглатывая комок в горле. Боже, это какой-то кошмарный сон. Неужели они и правда способны на такое? Подставить ни в чем неповинных людей? – А если… Если у меня не получится?

– Лучше бы вам постараться, Ева Андреевна, – пожал плечами Тимофеев.

– Если не выйдет, выманишь Волкова в какое-нибудь безлюдное место без охраны. Уж он у меня заговорит, – осклабился Федотов. – Время тебе – неделя, не больше. Поняла? О нашем разговоре помалкивай. Узнаю, что сболтнула кому – первой мать убью. Потом отца, усекла?

– А почему бы мне сразу его не выманить? – робко предложила я. Особой любви я к Волкову не испытывала, но становиться его любовницей мне категорически не хотелось, и выбирая между малодушием и жизнью родителей, я склонялась к первому.

– Потому что этот гаденыш как чувствует, сука, охрану нанял, – скривился Федотов. – Да и принципиальный он, весь в своего отца. Тот тоже сукой был, сукой, но гордым. Пытать будут, в жизнь не признается. Ох уж я с ним намучился в свое время…

– Сергей Иванович, время уже… – намекнул следователь, видимо, понимая, что судья сейчас наговорит массу ненужных вещей. – До свидания, Ева Андреевна. Связь мы с вами держать будем, наши люди за вами присмотрят. Глупостей не делайте, никому ничего не говорите, если жизнь ваших родных вам дорога. Понятно?

– П-понятно, – прошептала я, глядя, как мужчины встают и покидают квартиру. На автомате закрыв за ними дверь, я спиной попятилась в ванную комнату, не отрывая взгляда от входной двери. Было такое чувство, словно они сейчас вернутся и пристрелят меня, передумав.

В ванной я присела на бортик и прикрыла глаза, молясь, чтобы все это оказалось страшным сном. Но это было не сон – по квартире отчетливо витал сигаретный запах, а в зеркале отражалось мое бледное лицо с кровавыми разводами над верхней губой. Аккуратно пощупав нос, я вздохнула с облегчением: не сломан, да уже и не болит. Умывшись, открыла все форточки, чтобы проветрить квартиру к приходу родителей и отправилась в спальню, где несколько минут гипнотизировала телефон.

Что мне делать? Позвонить Соньке и рассказать? Может, Егор сможет помочь? Или сразу пойти к Игнату и требовать, чтобы он отвадил от меня своего сумасшедшего свекра? А вдруг все ошибаются, и Игнату на меня плевать? Тогда он просто пожмет плечами и укажет мне на дверь. А если и нет, где гарантии, что он сможет защитить моих родителей? Захочет ли вообще это делать?

Опустившись на кровать, я бессильно застонала. Зачем я тогда поддалась на уговоры Соньки и пошла в этот чертов клуб?! Господи, будь проклят тот день, когда я встретила его!

Тимофеев позвонил через час. Я долго с опаской изучала незнакомый номер на экране телефона, а когда все-таки решилась ответить на звонок, мысленно простонала: не надо было брать!

– Ева Андреевна, вы уже наметили план действий? – вкрадчиво поинтересовался следователь.

– Как раз собиралась звонить Соне, чтобы пересечься с Волковым, – спокойно ответила я. В трубке хмыкнули, а потом мерзкий голос напомнил:

– Разумеется, ваша подруга не должна знать нашу маленькую тайну. Вы это понимаете?

– Более чем, – заверила я. Моя решимость не рассказывать все Соньке только окрепла – неизвестно, что эти двое могут ей сделать, а в силу своей открытости и эмоциональности подруга не сможет притворяться долгое время.

– Вот и отлично, – воодушевленно закончил разговор Тимофеев и отключился. Покусав губы, я набрала Соньку и изъявила желание встретиться.

– Сегодня вряд ли получится, – виновато сообщила подруга. – Если только…

– Что?

– Егор с Игнатом и Ванькой в баню собрался, ну, и нас с Катей решили с собой захватить. Если хочешь, поехали с нами? – неуверенно продолжила Соня. – Вот только там Игнат будет.

– Ничего страшного. Я поеду.

– Правда? – поразилась подруга и уже более радостно затараторила: – Круто! Давай собирайся, мы через час выезжаем! Возьми купальник и полотенце, остальное я прихвачу. За тобой тогда Ванька заедет, хорошо? Он как раз Катю будет забирать.

– Договорились, – ответила я.

Разумеется, за мной заехал не Ванька. Ровно через час я спустилась вниз и с тоской уставилась на знакомый автомобиль. Игнат, сидящий за рулем, приветливо помахал рукой, и мне ничего не оставалось делать, кроме как сесть внутрь.

– Привет. Как дела? – весело спросил он, будто бы не его невеста числится пропавшей.

– Хорошо, а твои как? – Я решила быка за рога не тянуть, и сразу дать понять, что настроена дружелюбно. В конце концов, мне надо лишь сблизиться с Игнатом, а дальше… Что делать дальше, я понятия не имела, поскольку спать я ним категорически не хотела – и дело даже не в самом мужчине, а в том, что сделаю я это не по любви. Но угрозы Федотова в адрес моих родных были не пустыми – я явственно ощущала исходящую от него угрозу, а ради мамы и папы я готова была сотворить все, что угодно.

– Пойдет, – отозвался Игнат. До выезда из города мы ехали молча, и опомнилась я только на окраине, с беспокойством посмотрев на окружающий нас лес.

– А разве мы не должны никого подхватить?

– Егор на своей машине, Ванька с Катей с ними, – объяснил Игнат.

– То есть пить вы не будете? – занервничала я. У пьяного человека что-то узнать куда легче, чем у трезвого – это все знают.

– Будем.

– Что? – возмутилась я, но Игнат разом пресек мои возгласы.

– Мы едем на два дня. Ты что, не знала?

«Не знала, конечно», – с досадой подумала я, решив дать Соньке по шее. Но вслух сказала обратное:

– Я забыла. Извини.

И мило улыбнулась. Опешивший от удивления Игнат на мгновение расширил глаза, но ничего не сказал. Вскоре мы вернулись каждый к своему занятию: я пялилась в боковое окно и подпевала радио, а Волков смотрел на дорогу.

Баня, в которую так все рвались, располагалась на территории базы отдыха. Мы подъехали к двухэтажному деревянному дому, возле входа в который уже стояла тачка Егора. Оказавшись снаружи, я с наслаждением вдохнула морозный воздух, и слегка попрыгала, чтобы размять затекшие ноги.

– Идем, – позвал меня Игнат, забирая из машины какие-то пакеты и сумки. Я покрепче перехватила свой рюкзак со скромным содержимым, и зашагала следом.

В доме обнаружилась Сонька, деловито раскладывающая еду по тарелкам, Ванька щелкающий пультом перед теликом и Егор, разговаривающий по телефону на повышенных тонах. Завидев нас, он кивнул, и скрылся за ближайшей дверью, а Сонька, блестя глазами, подскочила ко мне.

– Как доехали? Не заблудились?

– Нет, – ответил Игнат, присаживаясь в кресло рядом с Ванькой. Екатерины почему-то поблизости не наблюдалось. – Нормально доехали.

– Ой, ну хорошо, – причитала Сонька. Она уже заприметила мой взгляд, и понимала, что ничего хорошего лично для нее в ближайшее время ждать не придется. – Ева, а ты чего такая?

– Устала. Машина неудобная.

Игнат хмыкнул. Сонька, покосившись одним глазом в его сторону, прошептала:

– Точно все нормально? Он не приставал?

– Нет, – громко ответила я, садясь за стол. – Помочь?

– Да я уже все накрыла, – махнула полотенцем Сонька. – Баня уже готова, пора идти. Вань! Ванька, иди, тебя уже Катя там заждалась.

Вот и открылась тайна о местонахождении Екатерины. Налив себе сок, я взяла с ближайшей тарелки пирожок и надкусила. Видимо, сейчас в баню пойдут Ванька с девушкой, после Сонька и …

Стоп. Я перестала жевать и нахмурилась. Если Сонька пойдет с Егором, то с кем идти мне? Я-то наивно предполагала, что мужчины пойдут в баню вместе: ну. пива попить, о жизни потрещать, или что там они делают? А чего тогда Ванька с Катей пошел?

Этот же вопрос я угрожающим тоном задала Соньке. Глупо хлопая ресницами, она улыбнулась.

– Ну, я же сказала тебе купальник взять. Тише, тише, – замахала она руками, уловив мой взгляд, – ну, хочешь, я с Егором схожу, а потом – с тобой. Договорились? Или можешь одна пойти?

Тоскливо посмотрев на откусанный пирожок, я отложила его в сторону. Аппетит пропал. И, как бы мне не хотелось этого признавать, козни Соньки были мне на руку. Нужно ведь сблизиться с Игнатом, а где это сделать, как ни в сауне…

«Стой, дура», – одернула я себя. «Надо душевно сблизиться, а не физически».

– Ну, Евочка, не дуйся…

– И не думала, – я решительно посмотрела на Соню и громко объявила: – Пойду с Игнатом. Если он, конечно, не против.

Игнат, доселе лениво прихлебывающий что-то из стакана, удивленно вскинул бровь, а потом расплылся в улыбке.

– Разве я могу быть против? Да я всеми руками и ногами «за»!

Меня аж передернуло от самодовольства, сквозившего в его голосе. Из комнаты вернулся Егор, присел за стол, захватив с собой Игната, и следующий час они мирно о чем-то беседовали, пока мы с Сонькой вяло трепались на отдаленные темы. Вернее, трепалась она, а я лихорадочно думала, что же такое сделать, чтобы выйти сухой из воды.

– Кто следующий? – весело спросил Ванька, выходя из бани. Или сауны. Что точно скрывалось за этой дверью, я не знала, но судя по довольным и красным лицам Кати и Вани, что-то хорошее.

Едва я открыла рот, чтобы намекнуть подруге валить в сауну, как Игнат вызвался:

– Мы с Евой пойдем.