Что мой сын должен знать об устройстве этого мира Бакман Фредрик

Что тебе нужно знать о вещах

Тут ночью кто-то поцарапал ключом нашу машину. Ладно, окей. Все в порядке.

Я на этого кого-то не сержусь.

Хотя зря он, конечно. Очень даже зря. Но у кого-то наверняка имелись основания. У кого-то, видимо, выдался плохой день. Чья-то девушка дала кому-то от ворот поворот. Кто-то мог болеть за «Тоттенхэм». Людей нельзя осуждать. Надо стремиться к взаимопониманию.

И вообще, это как бы только машина.

Просто вещь.

Вещей человек за всю жизнь, да будет тебе известно, успевает собрать немало, так что особо привязываться к ним не стоит. Это неправильно. Иначе их станет очень много. Один страшно умный дядька по имени Джордж Карлин объяснил это твоему папе задолго до того, как ты родился. Так почему бы тебе не узнать это прямо сейчас?

Вещей становится страшно много.

Маленьких вещичек. Огромных вещей. Вещей, единственный смысл которых – производить еще больше вещей. Вещей, которые можно поместить внутрь других вещей. Вещей, которые не вполне вещи, вещей, с которыми ты стоишь возле кассы, а сидящий за ней старшеклассник на летней подработке, благоухающий перегаром и с фрагментами чипсов в шевелюре, смотрит на тебя и снисходительным тоном интересуется, нужны ли тебе «вещи для этой вещи». Ты изумлен: что еще за вещи? Он медленно качает головой – так медленно, что тебе приходится ждать, пока он не остановится и не фыркнет: «Прибамбасы! Без прибамбасов эта вещь не работает! Без прибамбасов это уже не вещь! Это… фуфло!»

Слово «фуфло» он произносит тем же тоном, каким твоя бабушка произносила самые грубые ругательства. Как бы плюясь. И ты принимаешь за чистую монету, что он разбирается в вещах, и просишь разрешения посмотреть, что это за прибамбасы; в ответ он шумно вздыхает и цедит сквозь зубы: «А сразу сказать?» Ведь ему теперь надо тащиться на склад! Тут тебя охватывает неприятное чувство: что-то не нравятся тебе подобные вещи. Но говорить о таких вещах вслух как-то не принято…

Потому что человек любит вещи. Новые вещи. Еще более новые вещи. Вещи, которые заменяют старые вещи, и старые вещи, которые стары до такой степени, что стали винтажными вещами и могут использоваться вместо новых. В качестве прикольных вещей.

Иногда от вещей приходится избавляться, чтобы освободить место для новых вещей, а потом мы так скучаем по старым вещам, что приходится стилизовать новые вещи под старые.

Примерно то же происходит в спортзале, когда во время тренировки запускают видео с деревьями, чтобы нам казалось, что мы бегаем по лесу. Да, знаю, что ты подумал: «А почему бы на самом деле не пойти бегать в лес?» Хорошо, что ты так подумал. Но ты не в курсе. Лес, видишь ли, вырубили, чтобы проложить шоссе, по которому удобно ездить в спортзал – что тут непонятного? Да, знаю, что еще ты подумал: «А зачем было вырубать лес?» Господи, а что нам, по-твоему, было делать? Он же рос НА ДОРОГЕ. Ни проехать, ни пройти. Такие вещи трудно поддаются объяснению.

Но ты постарайся, пожалуйста, понять, что в общем-то я не сержусь на кого-то за то, что он поцарапал нашу машину. Постарайся понять. Машина – это всего лишь вещь.

А вещи не должны быть важнее людей. Вроде тебя. Я выкинул все свои вещи, чтобы освободить место для твоих. Потому что твои вещи важнее. А у тебя этих вещей до фига. Нам, родителям малышей, нравится причитать: «БОЖЕ, сколько же у них ВЕЩЕЙ!» Так говорят все родители. Как будто это ваша вина. Как будто это вы их покупаете. Как будто это вы стоите в магазине, разглядывая кусок черной резины с нарисованным дурацким привидением за 659 крон и думаете: «Почему я не хочу покупать эту фигню? Неужели я плохой отец?»

А продавец ухмыляется, хлопает тебя по спине и заявляет: «Мы же не станем ЭКОНОМИТЬ НА БЕЗОПАСНОСТИ РЕБЕНКА, верно?» Но ты не ухмыляешься в ответ. Ты смотришь на ценник. 659 крон. Так там написано. И ты покупаешь фигню. Потому что кому же хочется быть плохим отцом?

Ты и вообразить себе не можешь, сколько на свете такой фигни! Самая чудовищная фигня – это та, которую мы закупили еще до того, как ты родился. Вроде овцы с динамиком, играющим песни китов, чтобы ты лучше спал. Почему бы не сделать эту фигню хотя бы в виде кита? А? Эта мысль до сих пор не дает мне покоя.

Короче, кругом фигня. Повсеместно. Ладно бы еще это была приличная фигня! Но нет – она фиговая! А как только у человека появляются дети, ему нужна фигня для всего. Нужна фигня, совместимая с той, что уже есть. Фигня для машины. Фигня для стола. Фигня для ванной. Знал бы ты, какое невообразимое количество фигни нужно для какашек!

Прихожу я домой в первый раз после твоего рождения, а твоя мама мне: «А подгузники купил?» Я такой: «Конечно, купил», а она (скептически) вынимает их из пакета и читает надпись на упаковке: «Для детей с шести до девяти месяцев». Ну, я сразу: «Это только рекомендация…», а она: «Ему всего девять дней!», а я: «Думаешь, я не в курсе?!», а она: «Видимо, нет!!!» А потом снова заглядывает в пакет, и такая: «Это ароматизированные влажные салфетки!», а я: «Нет!», а она: «Да!», а я: «Нет!», а она: «Там написано, что они ароматизированные!», а я: «Это нарочно написали, чтобы ТЫ ТАК ПОДУМАЛА!»

Тут она опять заглядывает в пакет: «А это что такое?», а я: «Вроде бы чехол для сферического гриля». А она: «Какого черта было покупать чехол для сферического г…», а я: «ПОТОМУ ЧТО ПСИХАНУЛ! ОКЕЙ?»

А она: «Оооокеей…» – и глаза закатывает.

А я: «Закатываешь глаза, да? Но ты не представляешь, что там! Там пятьсот сортов одних подгузников! Отдел товаров для новорожденных – как самолетный ангар, я искал те, которые ты хотела, но там их столько всяких!!! Ароматизированные, неароматизированные, с Винни-Пухом, без Винни-Пуха, на липучках, без липучек, на резинках, без резинок, в виде трусов, не в виде трусов, какие-то гипоаллергенные, какие-то в комплекте с компьютерной игрой, какие-то в комплекте с милями “Скандинавских авиалиний”… КАКОГО ЧЕРТА!»

А она: «Успокойся!», а я: «САМА успокойся!», а она: «С чего ты так завелся?», а я: «Потому что там была куча других пап. И они типа точно знают, что им нужно. Хоп – и в корзину! А я стою как идиот, и выбрать не могу, и чувствую, как все они смотрят на меня, и в конце концов Я СХВАТИЛ ПЕРВОЕ, ЧТО ПОПАЛОСЬ ПОД РУКУ!»

Твоя мама понятия не имеет, каково это. Сидит себе дома с подушкой для кормления и знай себе выдает указания… А здесь, на земле, все по-настоящему! В джунглях у человека на принятие решения считаные секунды!

Так вот, насчет фигни. Люди в ней тонут. Человек считает себя прикольным молодым отцом, который покупает все самое крутое, но в один прекрасный день он оказывается перед полкой с детским питанием, на которой стоит семь видов молочной смеси. И тогда он ложится на пол и плачет.

Ага. То-то.

Нет, я не злюсь из-за царапины на машине. Не злюсь, что придется звонить в страховую компанию и в автосервис. Не злюсь, что нам придется неделю жить без машины и ждать, пока ее заново покроют лаком.

Дело вот в чем. Половина всей фигни, которая нужна, когда у тебя родился ребенок, – это даже не готовая фигня. А фигня сборная. Ее надо свинчивать, скреплять и соединять, пока вся передняя не станет напоминать ванную в квартире той тетки в конце улицы, которая никогда не выкидывает газеты, после посещения обкурившегося афганским гашишем секретного агента Макгайвера.

Все мои выходные превратились в мультсериал про Умельца Мэнни, прекращенный Диснеем, потому что Мэнни слетел с катушек и начал угрожать «начистить рыло тому мудаку, который составлял эти долбаные инструкции!».

Так что я на этого кого-то, поцарапавшего нам машину, не злюсь.

Ни капельки.

Не злюсь, что этот кто-то взял, выражаясь словами агента страховой фирмы, «предположительно ключеобразный предмет» и со всей дури хренакнул по заднему крылу, по задней и значительной части передней двери.

Не злюсь на всю эту бюрократию.

Не злюсь из-за испорченной вещи.

Но есть одно крохотное обстоятельство, которое мне бы хотелось довести до сведения этого кого-то.

А именно: сегодня я угрохал ЧАС на ОЧЕРЕДНУЮ сборку детского автокресла, чтобы мы всей семьей могли выехать на взятой в прокат машине. Вот за это я этого кого-то найду.

И убью.

Вот и все. А так я не злюсь.

Пока ты сам не стал родителем, ты веришь, что все родители – супергерои. Ты допускаешь: да, с детьми трудно, но полон спокойной уверенности и знаешь: природа как-нибудь сама с этим разберется. Тебя покусает радиоактивная акушерка или ты попадешь в странную «аварию», чтобы, очнувшись в закрытом армейском госпитале, обнаружить, что теперь у тебя стальной скелет. Ну или что-нибудь еще в том же духе. Что так или иначе все само устроится.

Но так не бывает. Пока что единственная супер-способность, которую я наблюдал, – это сверхчеловеческая острота обоняния, появившаяся у твоей мамы во время беременности. Самая ненужная из всех суперспособностей, честно тебе скажу. Мне почти год было запрещено жарить дома бекон.

И вот человек без суперспособностей возвращается из роддома с младенцем на руках, беспомощный и до смерти перепуганный. Пока врач оформлял документы на выписку, его не покидало ощущение, что его бросают умирать в пустыне.

Человек возвращается домой, садится и смотрит на тебя спящего, пытаясь осмыслить, кому теперь за все это отвечать. Вряд ли мы с этим справимся. Я пью сок прямо из пакета, а твоя мама никогда не убирает диски в коробки. Мы не годимся для такой роли. Надо было сперва пройти соответствующий тест. Проверить себя. Когда вышло продолжение The Sims, я бросил в нее играть: испугался ответственности. Разумеется, родители из нас не получатся.

И что нам теперь делать?

Психовать. И покупать вещи. Вот что.

Эргономичные, органичные, педагогичные, экологически чистые. Тебе говорят: «Эта вещь нужна вам ОБЯЗАТЕЛЬНО!» И ты думаешь: «Наверное, и правда нужна. А что, разумно». Мягкие игрушки и лазерные термометры, прорезыватели для зубов и барьеры для плиты, горшок в виде Джаббы Хатта и пластмассовая черепаха, играющая Моцарта, если сунуть ей под хвост палочку. Примерно то же чувство испытываешь, когда смотришь в подпитии «Магазин на диване» и вдруг осознаешь, что твоя жизнь будет неполной без девайса, который нарезает лук-порей звездочками. Или когда на две недели едешь в Таиланд и почему-то решаешь, что тебе пошли бы дреды.

Вот и покупаешь всю эту фигню. А следом – дополнительную фигню: телефоны, видеокамеры, компьютеры, необходимые, чтобы задокументировать употребление фигни первого порядка. Твои дети становятся кем-то вроде участников научного эксперимента. Я не преувеличиваю: ничто другое не революционизировало стиль общения между моим и твоим поколением столь же необратимо, как появление четвертого айфона с селфи-режимом: теперь я могу сидеть с тобой рядом и при этом видеть тебя на дисплее.

Вот так оно все и идет.

Ты сам не замечаешь, как превращаешься в родителя, убежденного, что его ребенок – гений: дитя сообразило, как увеличить громкость в колонках. Покупаешь айфон за семь тысяч крон, а потом звонишь в «Менсу», потому что твое чадо, которому едва исполнилось полтора года, сумело подобрать к нему пароль. Дама на том конце провода в недоумении: похоже, вы обратились не по адресу. Но, судя по напряженному сопению в трубке, она с трудом сдерживается, чтобы не гавкнуть тебе: «Что? Он подобрал ПАРОЛЬ? Не генетический код для излечения рака простаты, а какой-то несчастный пароль? А вам не приходило в голову, что это не ваш ребенок гений, а вы – ДЯТЕЛ?!»

Конечно, она этого не скажет. Но точно подумает.

Порой таким, как я, кажется, что мы дали тебе слишком много вещей. И возможно, слишком много неправильной фигни. Я внушил тебе неправильные ценности. Был плохим примером.

Но боже мой. Я не стану убивать того, кто поцарапал машину. Я же не идиот.

Это ведь просто машина.

Я поступлю рациональнее. Отыщу этого кого-то и поговорю с ним конкретно. Выражу свое неудовольствие его поведением. В крайнем случае, проникну к нему в квартиру, когда его не будет дома, и цинично надругаюсь над всеми его кубками по карате.

Потому что я – взрослый человек.

А это всего лишь… Правильно. Всего лишь вещи.

Ты это уже понял. Еще бы – мы ведь о них и говорим.

Кстати, я тут вот о чем подумал. Через неделю, когда я заберу машину из ремонта, надо будет сдать прокатный автомобиль.

И мне придется снова разбирать и заново собирать это чертово детское автокресло, чтобы переставить его обратно в нашу машину.

Нет уж. Кого-то я все-таки убью.

Период адаптации

Я не утверждаю, что пристрастен. Нет у меня этого.

И ни в коем случае не собираюсь давить на тебя, внушая, с кем из ребят тебе дружить, а с кем нет. Это, разумеется, твой личный выбор.

Я просто хочу рассказать, что во время ознакомительной экскурсии по детскому саду воспитатели высказали нам свою просьбу: в период адаптации ребенка не уходить сразу, а немного побыть в другой комнате.

Один из родителей спросил: «А в какой?» После чего все отправились в эту самую комнату и обошли ее метр за метром с поднятыми айфонами, чтобы выяснить, где лучше ловится 4G.

Я совершенно ни на кого не давлю.

Но мне кажется, что с этим родителем мы поймем друг друга.

Вот и все, что я хотел тебе сказать.

Ты молчишь. Но явно думаешь именно это

Значит, так. Тебе примерно три месяца.

Я встаю рано. Точнее, в шестом часу утра. Беру тебя на руки. Выхожу в прихожую. Ушибаю босую ногу о порог. Ударяюсь головой о люстру. Иду в ванную. Стукаюсь коленом о дверь. Кладу тебя на пеленальный столик. Роняю коробку с влажными салфетками. Одной рукой придерживая тебя на столике, нагибаюсь и подбираю салфетки. Ухитряюсь попасть тебе пальцем в глаз. Тебе это не нравится. Ударяюсь головой о пеленальный столик. Поворачиваюсь открыть кран. Сшибаю с полки в раковину два флакона духов. Один разбивается. Роняю на пол твои ползунки. Одной рукой придерживая тебя на столике, другой пытаюсь намочить влажную салфетку, не порезаться осколками и не обрушить содержимое туалетного шкафчика. Одновременно пальцами ноги стараюсь поднять с пола твои ползунки. Не сразу, но это мне удается. Когда ползунки на тебя надеты, я вспоминаю, что забыл про памперс. Снимаю с тебя ползунки, надеваю памперс, нечаянно переворачиваю корзинку с кремами. Пальцами ног пытаюсь по одной поднять с пола баночки. Пальцем руки попадаю тебе в нос. Тебе это не нравится.

Управившись наконец с переодеванием, я закрываю кран, собираю все кремы, беру тебя на руки и через всю квартиру отношу в кроватку. И обнаруживаю, что надел памперс задом наперед. И забыл про ползунки.

Ты лежишь молча и задумчиво на меня смотришь. Наши взгляды встречаются.

Некоторые родители утверждают, что заранее знают, какие слова их ребенок произнесет первыми.

Лично я начинаю опасаться, что твоими первыми словами будут: «Вы самое слабое звено. Прощайте!»

Тонкое искусство розыгрыша

Допустим, мы с тобой встречаем в супермаркете моего приятеля с дочкой твоего возраста. Допустим, его жена на минутку отошла к рыбному прилавку. И тут нас с ним осеняет гениальная идея: поменять вас местами в колясках и посмотреть, как скоро она обнаружит подмену.

Допустим, я настолько увлекусь, что быстрым шагом пойду прочь, увозя в своей коляске их дочку.

Допустим далее, что я ни разу толком не видел жену моего приятеля. Допустим, что пять секунд спустя она оглянется от рыбного прилавка и увидит – вопреки нашим предположениям – не своего ухмыляющегося мужа, а незнакомого довольно упитанного типа южношведской наружности, который чешет вдоль молочного ряда с ее годовалой дочерью в коляске.

Тогда выяснится, что в теории наша идея выглядит значительно забавнее, чем на практике.

Но это неточно.

В общем…

…когда к нам с твоей мамой приходит в гости знакомая пара и сообщает, что половина этой пары беременна, то, наверное, нет ничего удивительного в том, что я разделю общее ликование по вышеназванному поводу. Как нет ничего удивительного в том, что я дам небеременной половине пять и предложу ей выпить. В сложившихся обстоятельствах считается вполне социально приемлемым хлопнуть эту половину по плечу и гаркнуть: «Сукин сын!»

Вполне допустимо поговорить о том, что в первые месяцы беременности женщины неважно себя чувствуют. И пошутить насчет «обдолбанной коалы» тоже практически окей, несмотря на присутствие как беременной половины, так и твоей мамы.

Более или менее окей даже довести до сведения пары, что твоя мама в первые три месяца беременности занималась главным образом тем, что спала.

Можно даже радостно воскликнуть: «Я никогда не тратил столько времени на видеоигры, как в те недели».

Но называть их «лучшими неделями беременности» не окей ни разу.

Последний момент очень важен. По крайней мере, я так понял.

Клеймо на всю жизнь

Многие отцы делают себе тату в честь детей. Портреты. Даты рождения. Прочее в том же духе. Я тоже об этом подумываю. Набить что-нибудь глубоко символичное. То, что по-настоящему выразит нашу с тобой связь. Скажем, небольшое этно на плече в форме пятна от срыгнутого молока.

Что тебе следует знать о мужском начале

Считается, что именно отец должен объяснить сыну, что значит быть мужчиной. Не знаю. Считается также, что большинство мужчин раньше или позже становятся похожими на своих отцов. Надеюсь, это не так.

Оба твоих деда – люди, слепленные из другого, чем я, теста. Суровые и гордые. Наделенные совсем другими талантами. Они умеют, например, оценить качество автомобиля, просто пнув ногой покрышку. Они за три секунды определят, стоит ли тот или иной новый гаджет своих денег, просто взвесив его на ладони.

Они с середины 70-х не проиграли ни одного спора (они и до этого не то чтобы проигрывали, скорее признавали в минуту слабости, что другая сторона тоже отчасти права).

Они не останавливаются спросить дорогу. Ни к кому не обращаются за помощью. Никогда не ругаются из-за денег – только из-за принципов. Им не понять, с какой стати платить кому-то за работу, которую с тем же успехом ты способен сделать сам. (А их сыновья не понимают, зачем мучиться самому, если можно нанять специалиста и не париться; именно в этом заключается причина большей части конфликтов между нашими поколениями.) Они просто-напросто другой породы. Они знают, что переноска – это уличный удлинитель. Их можно разбудить среди ночи, и они с точностью до десятых долей назовут процент невыплаченного остатка своего ипотечного займа. Что бы ты ни купил, они посмотрят на тебя с сожалением и поинтересуются, почем ты платил. И, хотя ты занизишь реальную цену на 20 процентов, они воскликнут: «379 крон?! Тебя НАДУЛИ! Я знаю, где то же самое продается за…»

Всякий раз, когда ты приходишь к ним в гости, они требуют подробно доложить, как ты до них добирался. Если ты признаешься, что и на этот раз не воспользовался рекомендованным ими «кратчайшим маршрутом», поскольку не испытываешь особого удовольствия от переезда через железную дорогу и имеешь все основания подозревать, что в туннелях водятся летучие мыши, они посмотрят на тебя так же, как в финале «Храброго сердца» Уильям Уоллес смотрит на предателя.

Вот какой породы эти мужчины.

Они могут с утра выйти во двор с пустыми руками, а к вечеру вернуться в дом с уже пристроенной веранды. Вернуться в дом, понимаешь? Единственное, что мне удалось сделать своими руками, – это пройти GTA IV. И то только потому, что я бессовестный читер.

Оба твоих деда построили себе дома, когда еще не было Гугла. Представляешь масштабы? Это не люди. Это живые швейцарские армейские ножи. Они горды и суровы и, возможно, не всегда говорят то, что нужно, там, где нужно. Потому что в то время, когда у них самих появились дети, тема отцовского отпуска по уходу за ребенком была не сказать чтобы самой актуальной. Да, иной раз они пасуют в споре о вещах, которые нельзя взвесить или пнуть ногой. Но они добывали свой хлеб в поте лица. Они себя обеспечивали. Они умеют заполнять налоговую декларацию и могут починить микроволновку, и разбить палатку, и поменять масло в «форде-эскорт». Эти мужчины укрощали природу. Выживали на заре цивилизации. В глухомани. Они росли без вай-фая. Представляешь? Их детство – это почти глава из «Робинзона Крузо».

Прикинь?

Ты знаешь, что пивную бутылку можно открыть квартирным ключом? Я чуть ли не до двадцати лет верил, что этот трюк придумал мой папа. Впервые увидев, как то же делает еще чей-то отец, я не подумал: «Черт, так это изобрел не мой папа». Я подумал: «Вау! Наш лайфхак пошел в народ!»

Не знаю, о ком это больше говорит, об отце или обо мне.

Но в какой-то момент отец утратил свой безоговорочный авторитет. В какой-то момент наше поколение стало посматривать на его поколение сверху вниз. У нас есть масса знаний в неведомых им областях, и абонемент на кроссфит, и бородка, подстриженная стилистом, и аккаунт в Фейсбуке, но мы понятия не имеем, как настелить дощатый пол или к чему крепится привод распредвала. Нам ни в жизнь не построить веранду.

Эволюция стремится сделать каждое новое поколение умнее, сильнее, проворнее предыдущего. Кое с какими вещами мое поколение управляется неплохо. С современными вещами. Ни один тридцатилетний не уступит шестидесятилетнему ни в чем, что касается гаджетов с тачскрином, это будь уверен. И в многопользовательской Call of Duty мы сделаем их на раз.

Но, допустим, случится апокалипсис. Разразится третья мировая война. Ядерные взрывы сметут с лица земли города и деревни. Много лет спустя уцелевшие ошметки человечества высунут нос из бомбоубежищ. Их взглядам откроется обращенная в пустыню планета. Что они станут делать? Искать среди выживших самых умных, надежных и рукастых, чтобы под их руководством возродить цивилизацию. К представителям моего поколения никто обращаться не станет.

Хотя нет, почему. Обратятся.

Чтобы спросить, где наши отцы.

Я не утверждаю, что знания моего поколения полностью обесценятся, – чего нет, того нет. Но воспользоваться даже малой их частью нам удастся не раньше, чем наши отцы соорудят электрическую розетку. Вот и все.

Имей в виду, это не так просто – объяснить тебе, что значит быть мужчиной. Я постараюсь сделать что смогу. Попытаюсь познакомить тебя с нашим невероятным настоящим – с его высокими технологиями, всемирной информационной сетью, демократическими революциями и достижениями медицины. Но я не смогу научить тебя и половине того, что умеют мужчины, понимающие, как мы к этому пришли.

Их чувства ты принимаешь как нечто само собой разумеющееся. Тебе не кажется странным, что они шепчут тебе на ухо, что любят тебя. Но этому слову научил их ты. С твоим появлением они стали другими. Они стали лучше. Да и мы тоже.

Вполне возможно, что мужчины поколения твоих дедов, наши родители, совершили пару ошибок, воспитывая нас. Но теперь они их исправляют – тем, что компенсируют наши проколы и недостатки.

В общем, научить тебя быть мужчиной непросто. Само это понятие меняется.

Говорить об этом с другими взрослыми почти невозможно. Для общества, настаивающего на отсутствии гендерных различий, мы тратим несообразно много времени на то, чтобы досконально выяснить, в чем эти различия состоят. Попробуй тут не растеряться. Чувствуешь себя хуже, чем в соседнем супермаркете, когда они там в очередной раз всё переставят. Или как в первом сезоне сериала «Остаться в живых», когда появляется белый медведь и все герои хором ахают: «ОЙ, ЧТО ЭТО?!»

Я знаю: мне только предстоит понять, что такое угнетение и сегрегация. Я учусь этому каждый день. Потому что я белый гетеросексуальный западноевропейский мужчина, образованный и имеющий работу. Во всей Вселенной нет организма, меньше знакомого с угнетением и сегрегацией.

Но надеюсь, ты будешь разбираться в этом лучше.

Ты никогда не спутаешь борьбу за равноправие с войной между полами. Никогда не поверишь, что женщина не заслуживает тех же прав или свобод, какими пользуешься ты, или равной зарплаты за такую же работу. Но тебе не придет в голову, что, раз она всего этого заслуживает, дверь перед ней придерживать не надо. Что равенство исключает джентльменство. Поскольку оба твоих деда объяснят тебе, что это чушь собачья. Можно что угодно говорить о мужчинах поколения твоих дедов, но у них не было бы времени научиться всему на свете, если бы все остальное не взяли на себя женщины.

А я сделал все, что смог, чтобы научить тебя не бояться сильных женщин. Я женился на самой сильной из всех, которые мне встретились.

Мир постоянно будет внушать тебе, что человеческие качества, таланты или черты характера делятся на «мужские» и «женские». Что тут сказать? В единоборстве я твою маму, пожалуй, победил бы. Только это не будет схватка медведя с гориллой. Это будет бой гориллы с коалой.

Но на шестидесятиметровке она меня обойдет. Она гораздо остроумнее, чем я. И я с легкостью назову сотню человек, которые не задумываясь впишутся за любое ее начинание. А у меня даже в Твиттере подписчиков кот наплакал. Есть о чем задуматься.

Что до хитрости, то тут трудно судить. Она умнее меня, это всем известно. Но, с другой стороны, я все-таки убедил ее выйти за меня замуж. Значит, одно очко в мою пользу.

Я вижу, ты уже понял: твоя способность заставлять ее смеяться дает тебе немалые шансы избежать ответственности за то, что ты устраиваешь мне. Держись за этот талант. С ним ты далеко пойдешь. Меня, например, он вон куда привел.

Когда твоя мама смеется!.. Господи! Я никогда не чувствовал себя мужчиной больше, чем в такие минуты.

В общем, это непросто – объяснить, что значит быть мужчиной. Для разных людей это означает разное. И с разными людьми.

Подростком я часто слышал: «Не отступай, ты же мужик». И только когда мне было уже хорошо за двадцать, я понял, что настоящий мужик может и отступить, и промолчать. И, если что, признать свою неправоту. Никогда не обзывай на спортивной площадке того, кто кажется тебе слабаком, «бабой». Однажды тебе придется держать за руку женщину, когда она рожает ребенка, и тебе станет стыдно как никогда в жизни.

Не слушай тех, кто уверяет, будто мужественность определяется сексуальной ориентацией. Если ты и правда хочешь понять, что такое быть мужчиной, спроси Гарета Томаса, который встал посреди раздевалки и перед всей своей сборной Уэльса по регби объявил, что он гей. Возможно, я не так много знаю о мире, но я знаю, что в той раздевалке не было человека мужественнее, чем он.

Я хочу, чтобы ты понимал: ты можешь стать кем захочешь, но это совсем не так важно, как помнить другое: ты имеешь право стать тем, кто ты есть. Надеюсь, что я – всего лишь бета-версия. Что ты станешь в большей степени мужчиной, чем я. А главное, в большей степени человеком.

Я не могу научить тебя быть мужчиной. Это тебе придется учить меня. Другого пути нет.

Говорят, что рано или поздно каждый мужчина становится похож на своего отца. Надеюсь, что это не так.

Надеюсь, что ты станешь намного лучше.

Что ты по-прежнему будешь с веселым смехом бежать к калитке, когда твой дед придет забирать тебя из сада. Что ты никогда не перестанешь смешить другого деда, и от его хохота будут ходить ходуном стены. Потому что единственное, что можно дать мужчинам, у которых все есть, – это еще один шанс. И этот шанс даешь им ты. Каждый день.

Оба они – суровые и гордые. Со своими минусами и недостатками. Но лучшему из того, что делают настоящие мужчины, я научился у них. Они и сами стали другими, когда появился ты.

Они стали лучше.

Как и мы.

Ну да…

…моя реакция может показаться чрезмерной. Я имею в виду торт, фейерверк и все остальное. Но сам пойми. Я сказал тебе: «Принеси пульт». И ты принес пульт.

Ты учился этому полтора года, и сегодня ты реально обошел лабрадора, который был у меня в одиннадцать лет.

На мой взгляд, это стоит отпраздновать.

Мы прерываем нашу трансляцию ради короткого сообщения для твоей мамы

Наверное, мне следовало более вдумчиво подойти к тому, что мы начали давать ребенку «прикорм». И да, согласен: когда ты объясняла, как конкретно это будет происходить, я, пожалуй, слушал недостаточно внимательно.

Но мало ли что ты говоришь. Если я вижу в холодильнике десять пластмассовых контейнеров с домашним картофельным пюре, то я его съедаю. Потому что такова моя природа. Потому что таковы законы эволюции. А главное – потому, что я люблю картофельное пюре.

Откуда мне было знать, что это для него? Еще несколько месяцев назад еда навынос из вьетнамской забегаловки на углу проходила у нас по разряду «домашней», а теперь ты стоишь у плиты и что-то там для него варишь. Разве это нормально? Разве к таким переменам можно быстро адаптироваться?

Не, серьезно: кто сегодня сам готовит детское пюре? Ты что, Мэри Поппинс?

Кончай обижаться и открой дверь.

Искусство не позволить собственной гордости стать преградой на пути к успеху

(Когда твоя мама была на сносях и не могла лазать по стремянкам.)

ДРУГ. Я смотрю, Фредрик починил лампу в туалете!

ТВОЯ МАМА. Да… Хотя вообще-то это не Фредрик. Это мой папа.

ДРУГ. О! Ну-у…

Я. Не надо так на меня смотреть! Я… У меня полно дел!

ДРУГ (прокашливаясь). Еще бы. Еще бы. На самом деле это круто – позволить тестю заниматься мелким ремонтом у тебя в доме!

(ПАУЗА.)

Я. В каком смысле?

ДРУГ. Ну, в каком? Не каждый мужик признает, что не способен починить какую-то там лампу. Мало кто переступит через собственную гордость, чтобы позвонить тестю и попросить помощи. Это бьет по мужскому самолюбию.

ТВОЯ МАМА. Ты не поверишь, но после того, как Фредрику пришлось три ночи подряд писать в кромешной темноте, сидя на унитазе, на свете почти не осталось вещей, которые бьют по его мужскому самолюбию.

Куда ни кинь, всюду клин. Есть такое ощущение

Знаешь, как бывает – заходишь в лифт с коляской и вдруг понимаешь, что забыл кое-что нужное? Я пулей влетаю в квартиру, хватаю это самое кое-что, и вдруг меня пробивает: «Черт, я ведь, кажется, нажал кнопку!» Тут я слышу, как двери лифта закрываются. И понимаю, что коляска вместе с тобой отправилась, блин, на первый этаж.

В полной панике я несусь вниз по лестнице, уговаривая себя: «Ничего, спокойно, я буду там раньше лифта». Но в тот самый миг, когда я как раз добегаю, кто-то из соседей вызывает лифт у себя на этаже. Двери закрываются у меня перед носом, и лифт идет наверх.

А я стою внизу.

И понимаю, что выбор у меня невелик. Либо я бегу вверх по лестнице, рискуя оказаться в роли папаши, который не только отправил ребенка одного в лифте, но еще и смылся в неизвестном направлении; доехав до первого этажа, соседи обнаружат, что там никого нет, и позвонят в социальную службу.

Либо я остаюсь внизу и жду. И тогда я – папаша, который не только отправил ребенка одного в лифте, но еще и решил не париться, гоняясь по этажам: типа куда он денется.

Представляешь, да?

Кстати, ты не мог бы чуть менее ехидно улыбаться нашедшим тебя соседям?

Что тебе нужно знать о Боге и аэропортах

Итак. Мы в аэропорту. Точнее говоря, перед багажной лентой. Супер, да? Знаю. Она нужна, чтобы пассажирам самим не тащить чемоданы из самолета. Мы просто стоим и ждем, хоп – и наши чемоданы-приезжают к нам сами. Как будто мы Гарри Поттер.

И да. Я понимаю, тебе, наверное, интересно, зачем мы здесь.

(Нет, честно, они приедут сами! Прикинь! Как по чемоданной беговой дорожке! В моем детстве одно это уже стало бы событием в семейном путешествии! В те времена дети не пожимали плечами, иронически поглядывая на родителя! Хотя, конечно, в те времена у детей не было айпадов и прочих гаджетов: с твоего позволения я не стану перечислять здесь все РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!)