Химия смерти Бекетт Саймон
— Я не хотел их подводить, — ответил он чуть ли не шепотом.
— Ничего, они и так уже вляпались по уши. Кстати, что-то не вижу, чтобы их волновала твоя судьба.
Я был готов давить до упора, но какое-то шестое чувство подсказало, что пока не стоит, что лучше дать ему время решиться самому.
— Они ставили силки на птиц, — признался он наконец. — На редких птиц. Ну и на зверьков тоже, типа выдры там… Короче, до кого могли добраться, на тех и ставили. Карл думал, что на эту живность покупатели найдутся. Ну и на яйца, а как же еще… Коллекционерам продавать, вроде того.
— Они сообща все делали?
— Да, я бы сказал… Хотя на зверей охотился по большей части Карл. Он их держит на болоте, на старой мельнице.
Голова моя работала очень быстро. Мельница окончательно развалилась, находится в удаленном месте и сейчас совсем заброшена. Хотя нет, получается, что не совсем…
Я принялся заново бинтовать ему ногу.
— Значит, именно там ты и попался в силок, — сказал я, припоминая его слова, когда они ввалились в «Барашек» той ночью. И еще вспомнилось, как Бреннер не дал ему проговориться о чем-то большем.
Он кивнул.
— Когда полиция начала искать тех женщин, Карл перепугался, что они станут шарить и на мельнице. Вообще-то он обычно с собой меня не берет — говорит, что я должен найти себе занятие и не совать нос в его дела. Но Дейл на той неделе отсутствовал, потому-то я и помогал все перетаскивать.
— Куда?
— Да в разные места. По большей части сюда, в сараи и так далее. Мамаша сильно ворчала, только мы-то думали, что шум продлится от силы пару дней, пока полиция не обыщет ту мельницу. А потом я угодил в ловушку и Карлу пришлось в одиночку таскать все обратно. — Скотт угрюмо уставился на пол. — Он так бесился… Так разве ж я специально?!
— Так, значит, тот силок он ставил?
Скотт отрицательно покачал головой:
— Да нет, он потом сказал, что это, должно быть, после того козла осталось… который женщин убивал.
Я старательно прятал лицо, делая вид, что все мое внимание поглощено перевязкой.
— А сейчас там что-нибудь есть?
— Да-а, есть кое-что… А куда ж деваться? Дейла разве заставишь перепрятывать, если из-за копов шагу ступить негде?
— И Карл все еще туда ходит?
— Каждый день. Птиц надо держать живьем, пока не продашь. — Скотт пожал плечами. — Хотя… я даже не знаю, сколько еще он собирается с ними возиться. Что-то вяло у них торговля идет…
Мне с огромным трудом удалось сдержаться. Стараясь, чтобы голос звучал ровно, я спросил:
— А перед полицией ты Карла прикрывал?
Он несколько растерялся.
— Чего?
К счастью, перевязка подходила к концу, а то уже начинали дрожать руки.
— Когда копы расспрашивали про похищенных женщин, Карл же не мог заявить им, что его алиби — это браконьерская вылазка, верно?
Скотт неожиданно развеселился.
— А то! Естественно, мы просто сказали, что он был с нами. — Вдруг его улыбка поблекла. — Слушай, ты ведь ему не скажешь, что я все выложил?
— Нет, — ответил я. — Не скажу.
Я и так уже слишком много наговорил Бреннеру. В голове всплыли слова, брошенные мной в лицо Карлу: «Он их держит живыми трое суток, а потом убивает». Сейчас он знал, что полиции известен его график. По моей вине у Дженни вообще могло не остаться теперь шансов.
Господи, что я натворил?!
Я встал и принялся неуклюже собирать вещи. В этот момент появилась мать Скотта с чашкой в руке.
— Прошу прощения, но мне пора.
Она с неудовольствием поджала губы.
— Мне казалось, вы хотели чаю?
— Извините, — ответил я на ходу.
Скотт следил за мной неуверенным взглядом, будто начиная сожалеть о своих словах. Мне тут же захотелось выбежать наружу, тем более что давило одно ощущение — вот-вот объявится Бреннер и попытается меня остановить. Кинув аптечку в кабину, я тут же включил зажигание, и «лендровер» вновь затрясся по рытвинам. Затылком я ощущал, как миссис Бреннер, стоя в дверях, провожает меня взглядом.
Скрывшись из глаз, я тут же полез за мобильником. Увы, не успел я дозвониться Маккензи, как антенный индикатор замерцал, побежал вниз и пропал окончательно.
— Давай, давай же!
Машина пулей вылетела на шоссе, и я свернул к старой мельнице, всей душой желая реанимировать сигнал. Мольба возымела успех, и я набрал номер.
Сработал автоответчик. «Черт, черт!»
— Семья Карла Бреннера соврала насчет его алиби, — выпалил я. — Он был…
В телефоне раздался резкий голос Маккензи:
— Да вы что, с ним встречались?!
— Не с ним! С его братом…
— Я вам приказывал не соваться!
— Да выслушайте же! — закричал я. — Бреннер ловил птиц и зверей, на продажу, вместе с двоюродным братом. Зовут брата Дейл Бреннер, он бывший военный. Они держали животных на разрушенной мельнице, милях в шести от поселка. Там, где Скотт Бреннер угодил в ловушку…
— Секунду. — Сейчас, когда я завладел его вниманием, инспектор стал воплощением деловитости. В трубке послышались приглушенные голоса. — Так, ясно. Я понял, о чем вы. Только там проверяли, никаких следов.
— Они все перетащили, пока вы искали Лин Меткалф, а потом вернули на место. Как раз в тот день его брат и поранился. Карл настолько не хотел связываться с полицией, что даже не отвез его в больницу.
— Да, он браконьер, мы и раньше это знали, — заупрямился Маккензи.
— Но вы же не знали, что его семья солгала насчет алиби. Или что некий охотник на пару с бывшим солдатом ставят силки на животных и держат их в заброшенном здании, причем как минимум у одного из них алиби нет. Мне что, вам все разжевывать надо?
В ответ прозвучала брань, из которой я понял, что жевать инспектор умеет и сам.
— Где вы сейчас находитесь?
— Только что выехал от Бреннеров, — сообщил я, утаив, что направляюсь к мельнице.
— А он где?
— Без понятия.
— Ладно. Значит, так: я сейчас в оперативном штабе. Немедленно приезжайте сюда.
Хм-м, это же в совершенно противоположную сторону…
— Зачем? Я и так сообщил все, что узнал.
— А мне хочется еще раз все услышать, поподробнее. И я не позволю, чтобы кто-то лез в дело, да еще без подготовки. Вам ясно или нет?!
Я решил не отвечать. Просто прижал плечом мобильник и наматывал километры. Асфальт шипел под колесами, и с каждой секундой я приближался к месту, где — ну конечно же, никакой ошибки! — душегубы держали мою Дженни.
— Вы слышали, что я сказал, доктор Хантер?
В голосе инспектора звякнула сталь. Скрепя сердце я снял ногу с педали газа. Меня словно разрывало пополам.
— Слышу, слышу! — прорычал я сквозь зубы.
И, круто развернувшись, поехал в обратную сторону.
Небо подернулось нездоровым блеском. Узкие струпья облаков затянули светило, придав солнечным лучам желтушный налет. Ветер, впервые за последние недели, нес с собой не только запах перегретого воздуха, но и намек на нечто новое. Где-то неподалеку уже копилась грозная мощь будущего ливня, хотя пока что жара просто давила духотой из-за подскочившей влажности.
Несмотря на открытые окна кабины, я был весь мокрый от пота, когда добрался до полицейского трейлера, служившего мобильным штабом. Вокруг него кипела деятельность доселе невиданного размаха. Поднявшись в трейлер, я увидел, как пестрая группа полицейских, с Маккензи во главе, кружком обступила стол, обсуждая какую-то карту. Те из сотрудников, что носили униформу, даже надели поверх нее баллистическую броню. Увидев меня, инспектор прервал речь на полуслове и шагнул навстречу.
Выражение его лица любезным не назовешь при всем желании.
— Я не собираюсь делать вид, что счастлив, когда вы лезете со своими инициативами, — заявил он, агрессивно выпятив челюсть. — За прежнюю помощь спасибо, но у нас полицейское расследование. Здесь гражданским не место, так что прошу не путаться под ногами.
— Я пытался вам рассказать про Бреннера, да только вы и слушать не хотели. Спрашивается, что мне оставалось делать?
Он явно намеревался спорить, однако сдержался.
— С вами хочет поговорить старший уполномоченный.
Маккензи подвел меня к столу и представил сотрудникам. Руку протянул высокий худощавый человек с властным взглядом и решительными манерами.
— Я старший следователь Райан. У вас, кажется, есть какие-то сведения, доктор Хантер?
Я вкратце обрисовал все, что мне рассказал Скотт Бреннер, стараясь придерживаться голых фактов. Выслушав, Райан обернулся к Маккензи.
— Полагаю, вы знаете этого Карла Бреннера?
— Да, мы уже его опрашивали. Под психологический профиль подходит, хотя оба раза, когда пропали Лин Меткалф и Дженни Хаммонд, он смог предъявить алиби. Его семья все подтвердила.
— Тут есть еще одно, — вмешался я. Сердце болезненно застучало, но они должны знать. — Вчера я проговорился Бреннеру, что жертв какое-то время держат живыми.
— Боже милосердный… — выдохнул Маккензи.
— Я просто хотел объяснить Карлу, что дело куда важнее, чем его зуб на Бена Андерса.
Моя попытка оправдаться прозвучала жалко. Полицейские рассматривали меня со смешанным чувством отвращения и враждебности. Райан сухо кивнул.
— Спасибо за информацию, доктор Хантер, — холодно сказал он. — А сейчас, с вашего разрешения, у нас масса дел…
Даже не успев договорить, он повернулся спиной. Маккензи подхватил меня под руку и молча повлек к выходу. Очутившись на улице, он дал себе волю:
— Какого черта! Что за муха вас укусила? Надо же — все разболтать Бреннеру!
— Да потому что я знал — вы допрашиваете не того человека! И поверьте, ничто сказанное вами не заставит меня пожалеть об этом еще больше. Я уже и так на себе волосы рву…
Сочтя мои слова справедливыми, он слегка остыл.
— Ладно, может, обойдется… До тех пор пока его брат держит язык за зубами, он не будет знать, что мы его подозреваем.
Слова эти облегчения не принесли.
— Вы сейчас собираетесь мельницу обыскивать?
— Как только, так сразу. Надо подготовиться, а не то нарвемся на ситуацию с заложниками…
— Да ведь там только Бреннер на пару с двоюродным братом!
— Ага. И оба, наверное, вооружены. Причем один с армейской подготовкой. Нельзя — вы понимаете, нельзя! — проводить операцию, не спланировав все заранее. — Он вздохнул. — Я понимаю, вам сейчас трудно. И тем не менее мы знаем что делаем, хорошо? Доверьтесь нам.
— Я хочу с вами.
Лицо Маккензи окаменело.
— Черта с два.
— Я останусь сзади, у машин. Не буду вертеться под ногами.
— Выкиньте эту идею из головы.
— Но она же диабетик, чтоб вам провалиться!!! — На мой дикий вопль начали оборачиваться люди. Пришлось сбавить обороты. — Слушайте, я врач. Ей немедленно понадобится инсулин. А может, она вообще уже ранена или в коме…
— Наличие бригады «скорой помощи» — это стандартное требование при облаве.
Я попытался еще раз:
— Я должен быть там! Ну пожалуйста!
Увы, Маккензи уже поднимался обратно в трейлер. Впрочем, в последний момент, словно что-то вспомнив, он обернулся:
— И не вздумайте отправиться туда сами, доктор Хантер! Ради вашей же девушки. Чтобы никаких помех нашей работе!
Он так и не высказал вслух то, о чем мы оба подумали: «Хватит. Уже достаточно наломали дров».
— Ладно…
— Дайте мне честное слово.
Я глубоко вздохнул.
— Да, обещаю.
Он смягчился. Правда, почти незаметно.
— Успокойтесь. Возьмите себя в руки. Как только появятся новости, я позвоню.
И с этими словами Маккензи скрылся внутри, оставив меня в одиночестве.
Глава 27
Тем летом, когда Дженни исполнилось десять, родители взяли ее в поездку на полуостров Корнуолл. Они остановились в кемпинге неподалеку от городка Пензанс, а в самый последний день отец отвез всю семью в небольшую бухточку на побережье. Если у этого места и было какое-то название, Дженни его так и не узнала. Она помнила лишь, что под ногами шуршал мелкий белый песок и что на скалах за спиной гнездилось множество птиц. День выдался жарким, и море влекло восхитительной прохладой. Сначала девочка поиграла на мелководье, затем на пляже, а потом легла загорать и принялась за купленную ей книжку. Называлась она «Хроники Нарнии», имя автора — К.С. Льюис, и Дженни чувствовала себя совсем взрослой, читая столь солидное произведение в школьные каникулы.
Они провели там целый день. На пляже отдыхали и другие семьи, однако в конечном итоге все потихоньку разъехались и в бухте осталась только Дженни со своими родителями. Солнце медленно садилось в воду, а тени становились длиннее и длиннее. Девочке не хотелось, чтобы такой замечательный день кончился, и она с тоской ждала, что вот-вот один из родителей лениво потянется, встанет и объявит: пора, дескать, возвращаться. Этого так и не случилось. Уже давно опустился вечер, но родители, кажется, не больше своей дочери желали положить конец выходным.
Когда похолодало, они надели свитеры, посмеиваясь над гусиной кожей, которой мать семейства покрылась после своей последней вылазки в море. Бухточка выходила на запад, и взгляду открывалась великолепная панорама гигантского золото-багряного мазка на небе. Все трое примолкли и просто смотрели, как закат темнеет, уходя в ночь. Лишь когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, отец шевельнулся и сказал:
— Пора ехать.
И они пошли назад по пляжу, сквозь густеющий сумрак, оставляя за собой томительное воспоминание о самом чудесном дне ее детства.
Сейчас она думала только об этом, пытаясь вновь почувствовать солнце на коже и услышать торопливый шелест песка, убегающего сквозь пальцы. Она уже начинала ощущать кокосовый запах маминого лосьона, терпко-соленый вкус моря на губах… Бухточка никуда не делась, и Дженни почти верила в то, что где-то во Вселенной по-прежнему живет ее юное, детское «я», навечно оставшееся в ладони того нескончаемого дня.
Боль от отрубленного пальца слилась с болью от других ран и, словно волной, накрыла несчастную девушку, распростертую на полу темницы. Но сейчас даже эти мучения казались отдаленными, будто она смотрела на себя со стороны. Дженни поминутно теряла сознание, все с большим и большим трудом проводя грань между бредом и жестокой реальностью. На одном уровне сознания она понимала, что дело плохо, что такие признаки говорят о начинающейся коме. Впрочем, не лучше ли действительно впасть в кому, чем пережить то, что уготовил ей ее похититель? «Смотри-ка, нет худа без добра!» Как бы то ни было, она знала, что умрет здесь.
О, если бы только это случилось до его прихода!
Затем ее память переключилась на родителей. Как они переживут страшную новость? Ей стало грустно при мысли об отце и матери, хотя и это чувство пришло как бы издалека. Воспоминания о Дэвиде расстроили гораздо глубже. Да только и здесь она ничего не может поделать. Даже страх и тот начал растворяться, расплываться, словно утопая в толще воды. Единственным ярким, лихорадочно пылающим чувством оставался гнев. Гнев на человека, готового лишить ее жизни походя, мимоходом, будто сбивая пылинку с рукава.
В одну из минут просветления Дженни попыталась хоть что-то сделать с узлом на щиколотке. Увы, силы уже покинули ее, а начавшийся вскоре озноб окончательно лишил всяких шансов на спасение. Вконец измученная, она осела на пол и опять погрузилась в полуобморочное состояние. Ей стало казаться, что в руках ее оказался нож. Тот самый нож, каким пользовался ее тюремщик. Этим огромным, сверкающим как меч клинком она запросто рассекла веревку и легчайшим перышком понеслась ввысь, к свободе и солнцу.
Затем сон оставил ее, и Дженни вновь очутилась на вонючем полу, забрызганная кровью и грязью.
Скрежет она поначалу приняла за продолжение бреда. Даже пролившийся в подвал свет плавно растекся синим небом, травой и деревьями. Лишь когда от хлесткого удара лопнула запекшаяся рана на щеке, пронзив лицо ледяным осколком, она вновь поняла, где находится. Ухватив за плечи, кто-то поднял ее с пола и грубо потряс.
— Дэвид?.. — спросила девушка, пытаясь рассмотреть неясную фигуру склонившегося над ней человека. А может, она просто хотела так сказать, потому что с губ сорвался только немощный, сухой стон. От нового удара по лицу голова безвольно дернулась в сторону.
— Давай! Просыпайся, ну!
Маячащая перед глазами физиономия медленно вплыла в фокус. «О, это не Дэвид…» Черты лица искажены злобой и разочарованием. Захотелось плакать. Получается, не удалось вовремя умереть. Какая же все-таки несправедливость… Впрочем, сознание вновь поплыло, и Дженни едва почувствовала боль, когда мужчина разжал пальцы и ее голова ударилась о твердый грунт.
От нахлынувшего вдруг холода она пришла в себя. Кажется, на секунду остановилось сердце. Дыхание перехватило, диафрагма в судорожном спазме превратилась в камень. Гортань будто когтями драло, но ей удалось протолкнуть в себя один вдох, затем еще один и еще… Смаргивая с глаз воду, она силилась разглядеть стоявшего над ней мужчину. В руке он держал ведро.
— Не смей! Рано тебе еще дохнуть!
Он отшвырнул ведро и, грубо схватив ее за голень, несколькими быстрыми движениями развязал узел. Вздернув хрипевшую девушку на ноги, мужчина то ли понес, то ли поволок ее к дальнему концу погреба. Здесь, возле кирпичной перегородки, он бросил Дженни на жесткий пол. В глазах все плыло, однако ей удалось заметить ржавый водопроводный кран, торчавший из стены. И тут она увидела нечто такое, что пробилось даже сквозь туман инсулинового голода. В полу, рядом с ней, был устроен круглый чугунный сток, и Дженни вдруг поняла, что именно прольется в эту трубу.
Пленницу принесли на забой.
Мужчина появился вновь, на сей раз с мешком в руке. Развязав горловину, он вытряхнул охапку перьев возле головы Дженни. Хотя нет, не перьев. Приглядевшись, девушка поняла, что желтыми обезумевшими глазами на нее смотрит сова.
Сейчас маньяк улыбался:
— Символ мудрости. В самый раз для учительницы.
Вынув нож, он нагнулся и ухватил несчастную тварь за связанные ноги. Та панически забила крыльями, и на какую-то секунду Дженни решила, что сова как бы присосалась к его руке. Тут по бетону забряцал нож, и мужчина с размаху ударил трепыхавшейся птицей об стену. Глухой взрыв, и в облаке перьев на пол упал комок. Мужчина безмолвно смотрел на кровоточащую ладонь, из которой птичий клюв выдрал кусок мяса. «Здорово!» — вскрикнул в Дженни чей-то голос, и картина подвала опять начала расплываться. Но тут ее глаза встретились со взглядом убийцы, лизавшего свежую рану. «Нет! Еще рано! Еще чуть-чуть, и мне будет наплевать, что ты сделаешь», — подумала она, заметив, как в его зрачках зреет решимость.
Увы, он уже двигался к ней.
— Ты ведь тоже немножко сова, да? Бедный, несчастный совенок…
Убийца некоторое время задумчиво постоял над Дженни. Затем, как бы прислушиваясь, склонил голову к плечу. И тут, через застилавший глаза туман, она увидела, как по его лицу расплывается тупое изумление. Секундой спустя, словно просочившись сквозь серую вату, звук донесся и до нее. Тяжелый грохот, идущий откуда-то сверху.
Кто-то пожаловал с визитом.
Глава 28
Лет сто пятьдесят назад старая мельница была гордостью Манхэма. Вообще-то она служила вовсе не для помола муки, а для осушения болот. Такие ветряные насосы сотнями усеивали территорию Большой Заводи. Сейчас мельница выглядела ветхой коробкой, не имевшей ничего общего с былой славой. Все, что осталось от ее внушительных крыльев, — это зияющий пролом в полуобрушившейся стене, сквозь которую некогда проходил мельничный вал. Окружающей местностью вновь завладела природа, и за минувшие десятилетия насыщенная влагой почва до такой степени заросла кустарником, что само здание практически полностью исчезло из виду.
Хотя, как выясняется, и продолжало выполнять определенную роль.
По рассказам Маккензи мне удалось реконструировать события того дня. План предусматривал три одновременных налета: на мельницу, дом Карла и коттедж, где проживал Дейл Бреннер. Идея состояла в том, чтобы захватить обоих мужчин врасплох, не позволив родственникам их предупредить. И пусть при этом на подготовку уйдет больше времени, полиция сочла, что таким образом повысятся шансы застать Дженни в живых. Разумеется, если все пойдет точно по плану.
Я мог бы им возразить, что такого не бывает.
Маккензи отправился вместе с группой захвата на мельницу. День уже клонился к закату, когда машины с полицейскими в бронежилетах приблизились к цели. В состав автоколонны входили фургон вооруженного спецподразделения, несколько санитарных машин и бригад «скорой помощи», готовых умчать Дженни и любых иных пострадавших в больницу. Поскольку единственный доступ к мельнице проходил по узкой и заросшей тропинке, было решено оставить автомобили на границе леса, а дальше двигаться самостоятельно.
Подойдя ближе, основные силы сосредоточились вдоль опушки, выслав вперед прикрытие для контроля за дверьми и окнами с тыльной стороны. Ожидая, когда бойцы займут свои места, Маккензи изучал руины здания. Впечатление полной заброшенности. Потемневшие кирпичи словно всасывают в себя мрак наступающей ночи. Зашипело радио, и чей-то голос доложил, что все готово. Маккензи бросил взгляд на командира тактической группы. Короткий кивок в ответ.
— Вперед.
Вышеописанные события протекали без моего участия, и единственное, что заботило меня в ту минуту, — это борьба с муками ожидания при полнейшем бездействии. Я знал, что Маккензи прав. Мне уже доводилось видеть сорванные полицейские операции, поэтому я понимал важность их планирования. К сожалению, на душе легче от этого не становилось.
Очевидно, что в полицейский трейлер мне дорога заказана, даже если бы я и хотел остаться. С другой стороны, нет никаких сил сидеть, пытаясь угадать ход событий по угрюмым, замкнутым лицам. Лучше вернуться к «лендроверу» и позвонить жаждавшему новостей Бену. Руки тряслись, пока я набирал его номер.
— Слушай, почему бы тебе не приехать и не подождать здесь? — предложил он. — Заодно помог бы прикончить виски. Тебе так и так лучше не оставаться пока одному.
Я оценил его заботу, но от приглашения отказался. Меньше всего мне нужен сейчас алкоголь. Или чья-то компания, если на то пошло. Я нажал кнопку отбоя и бездумно уставился на мир сквозь ветровое стекло. Небо над Манхэмом потускнело до цвета жженой меди, а с востока накатывали темные облака. Воздух пропитался предвкушением дождя. Все мое существо говорило, что волне необычного летнего зноя приходит, по счастью, конец. Как и многим прочим вещам.
Я резко выскочил из машины, твердо решив вновь воззвать к Маккензи и попробовать добиться разрешения приехать. На полдороге, впрочем, пришлось остановиться. Я заранее знал, каким будет ответ, да и вмешательство в ход событий на этом этапе ничем бы не помогло Дженни.
И тут внезапно пришло решение. Может, они и не взяли меня с собой, но что, если я тихонько приеду и стану поджидать в сторонке? На это никакого разрешения от Маккензи не нужно. Заодно захвачу с собой инсулин и окажусь наготове, когда они найдут мою девушку. Не самый безупречный план, конечно, да все равно куда лучше, чем ждать у моря погоды. Я и так потерял Кару с Алисой. Нет сил тупо сидеть, когда решается судьба Дженни.
Хотя в моем медицинском саквояже инсулина нет и никогда не было, я знал, где его можно найти: в нашем амбулаторном холодильнике. Прыгнув обратно в машину, я добрался до «Банк-хауса» и, не выключая двигателя, нырнул в дом. Хотя вечерний прием закончился, Дженис все еще сидела на месте и, когда я ворвался в дверь, изумленно округлила глаза:
— Доктор Хантер? Я вас даже не… А разве вы ничего не слышали?
Я просто помотал на ходу головой, вбежал в кабинет Генри и рывком распахнул холодильник. За спиной заскрипела коляска, но я даже не обернулся.
— Дэвид?! Что вы затеяли?
— Инсулин ищу, — буркнул я, роясь в склянках и картонных коробках. — Ах, чтоб тебя! Да где же он?!
— Дэвид, успокойтесь и расскажите, что случилось!
— Там этот… Карл Бреннер со своим кузеном. Они держат Дженни на старой мельнице. Сейчас туда полиция нагрянет.
— Карл Бреннер? — Генри умолк, переваривая новость. — А инсулин-то зачем?
— Я туда еду.
Инсулин нашелся сразу. Я схватил всю пачку и открыл металлический шкаф, чтобы достать шприц.
— А у них что, нет с собой врачей?
Я не ответил, упрямо разглядывая полки в поисках одноразовых шприцев.
— Дэвид, остановитесь на секунду и подумайте. С ними — отлично оснащенные медбригады, с инсулином и всем прочим. Ну примчитесь вы туда, и что толку?
Лихорадка, охватившая меня с головы до ног, словно напоролась на этот вопрос. Вытекла вся та неистовая энергия, что доселе двигала моими помыслами. Как дурак стоял я с инсулином в одной руке и шприцами в другой.
— Не знаю… — ответил я охрипшим голосом.
Генри вздохнул.
— Верните-ка все на место, Дэвид, — мягко предложил он.
Я потянул еще пару секунд, затем подчинился.
Он взял меня под руку.
— Давайте мы лучше присядем. Вы так ужасно выглядите…
Не сопротивляясь, я позволил ему подвести меня к креслу, хотя садиться не стал.
— Да не могу я сидеть. Мне надо что-то делать…
Генри сочувственно смотрел мне в лицо.
— Я понимаю, вам трудно. Но иногда, как бы страстно нам этого ни хотелось, никто ничего не может поделать.
В горле стоял комок. Из глаз, кажется, вот-вот брызнут слезы.
— Я хочу туда. Хочу быть там, когда они ее найдут.
Генри промолчал, а затем вновь заговорил.
— Дэвид… — осторожно, как бы нехотя начал он. — Я понимаю, вам не хочется этого слышать, но… знаете, может быть, вам следует как-то подготовить себя?..
Эти слова — словно удар под ложечку. Дыхание перехватило.
— Я знаю, как вы любите ее, и все же…
— Молчите!
Он устало кивнул:
— Ладно. Слушайте, давайте я вам налью…
— Не хочу я пить! — взвился я, хотя тут же взял себя в руки. — Не могу я просто сидеть и ждать. Не могу — и все!
Генри выглядел беспомощным.
— Даже не знаю, что сказать… Мне очень жаль…
— Поручите мне что-нибудь сделать. Что угодно…
— Да ведь у нас нет ничего. Из домашних визитов записан только один человек, и к тому же…
— Кто?
— Айрин Вильямс, и это не срочно. Вам лучше здесь поси…
Не дослушав, я вышел на улицу, даже не захватив с собой амбулаторную карту и едва заметив, каким встревоженным взглядом проводила меня Дженис. Надо двигаться, надо как-то отвлечься от мысли, что жизнь Дженни находится в чужих руках. По дороге к небольшому коттеджу на окраине поселка, где жила Айрин Вильямс, я попытался заполнить голову, припоминая, кем была эта пациентка. Довольно болтливая старушка, давно за семьдесят, со стоическим юмором поджидающая трансплантации артрического бедренного сустава. Обычно мне нравилось ее навещать, хотя нынешним вечером на светские беседы уже не осталось сил.
— Вы какой-то тихий. Язык проглотили? — спросила она, пока я выписывал рецепт.
— Просто устал, — ответил я и тут увидел, что вместо болеутоляющих пилюль назначил ей инсулин.
Миссис Вильямс хмыкнула:
— Можно подумать, я не знаю, что вас гложет.
Я вытаращил глаза на старушку. Та улыбнулась, показывая фальшивые зубы — единственную моложавую особенность своей физиономии.
Читать бесплатно другие книги:
