Мой Ангел-Хранитель Абрамович Н.

Сегодня ночью в моей квартире случился драматический конфликт. Между трубой и горячей водой. Кипяток победил. И если бы не мой друг Ярослав… Тут надо сказать о зависимости Ярослава. Ярик вышел покурить. В час ночи. В разгар шабаша. Вредные привычки иногда бывают полезными! Возня и матюки, взорвавшие мой блаженный сон, погнали меня в ванную. Мои белые норковые тапочки, которые я привезла из недавней поездки в Лондон, скользили в мутной воде потопа, будто парочка встревоженных уток в нашем пруду на Патриарших. Мой белый халат, смытый с крючка на пол, изображал дрейфующий айсберг. Ярослав боролся со стихией усердно, при помощи пластикового ведра. И мне вдруг показалось, что он парит, зависает над мраморным полом, освещенный каким-то сине-золотым сиянием. Закатив глаза, на манер княжны Таракановой, я чуть было не потеряла сознание. И вовсе не от невиданного сияния Ярика. Я уже привыкла к его чудачествам. Затопить наш элитный дом в центре Москвы! Подмочить его репутацию! Это катастрофа! Но женская стервозность оказалась сильнее здравого смысла. Я тут же поняла всю прелесть происшествия. На цыпочках, ступая, как цапля по воде, я присела на край ванной, поджав босые ноги и начала тихо радоваться. Ура! Наконец-то! Это не катастрофа. Это моя маленькая победа. Месть. Моему соседу снизу и одновременно председателю нашего ТСЖ «Патрик-Тюдор» Вовочке Черняеву. Настоящему ведьмаку, между прочим!

– Да не усердствуй так! Поделимся водичкой с дорогим соседом! – говорю я Ярику, выжимающему воду из моего халата, ставшего вдруг серым. Ярослав внимательно оценил мое настроение, сжал мою руку в своих бледных ладонях. И тихо сказал.

– Я за тебя… любого… Рассчитывай на меня!

–Такой надобности нет! -всмотрелась я в глаза друга. Глаза были бесстрастными. И я вдруг поняла, что совсем не знаю этого мужчину, который неотрывно живет рядом со мной в огромной квартире, уже который месяц. Только спит на террасе. Я тихо прикрыла за собой двери спальни. Потоп, оказывается, бывает даже в фешенебельном доме класса дека-люкс. Но только по причине исключительно мистической. Не иначе, как на Патрики снова пожаловала иностранная делегация ведьм. В гости к столичным демонам. На чай с баранками, так сказать. С давних времен на Патриарших прудах хозяйничали темные силы. Возможно, это были души убитых. Еще до появления Москвы, здесь, на болотах, топили жертв языческого культа. Места эти пользовались дурной славой и позже: следы грабежей и убийств терялись в трясине Козьих болот. И местные жители часто встречали здесь черного козла. А глаз у него был совсем дурной. Вперит козел свой дурной глаз на кого-то, и жди на завтра смерти! Жители кликнули патриарха, чтоб тот освятил это место. С тех пор оно и получило название Патриаршие пруды. Но думаете, темные силы исчезли! Где там! Бабки патриарх то взял, а дела не сделал. Убийства, удушения, отчленение головы трамваем продолжаются.

Черный козел и в наши дни иногда возникает на Патриках. И после его прихода тут же случаются злодеяния с лишением чьей-то жизни. Полиция окрестила такие преступления козлиными. И что интересно, ни одно такое убийство не было раскрыто. Обычные, текущие убийства раскрываются, с горем пополам. А козлиные никогда.

А с тех пор, как на Патриарших появился этот дом, с возвышающимся над ним донжоном, с высоты которого, как на ладони, видна вся столица, это место стало излюбленным не только для московской нечисти. На метлах, из ивовых прутиков, колдуньи со всего мира слетаются сюда на шабаш. Эти веселые ребята, несомненно, и устроили мне вальпургиеву ночь! Не помогли и растения, которых панически боится любая потусторонняя сила: сушеные клевер, вербена, укроп, щедро разложенные мною на подоконниках террасы.

Кипяток прорвался наружу, в час ночи, когда я уже давно сплю. Разлился девятым валом по моей роскошной ванной комнате. И грозился своим напором утопить весь наш элитный дом. Какая началась бы канитель! Представляю эту картинку. Соседи по стояку, кто в нижнем белье-в одних трусах, кто в стрессе-а потому без трусов, бегают по этажам в поисках виновника потопа. Частные и общие лифты сердито гудят. И оттуда сыплются перепуганные пассажиры «Титаника». В мою дверь колотят ногами, вопят на весь наш дом, звонок горит от напряжения… И это люди, занимающие высокое положение в обществе, очень богатые, имеющие дома в Европе! Но, это наши люди!

Утром меня разбудил резкий звонок в дверь. Конечно же, это был Вовочка Черняев, сосед снизу, и председатель нашего ТСЖ «Патрик-Тюдор». Я глянула в глазок. Вовочка что-то кричал, размахивал руками…А потом на всех наших подъездах появилось скверное объявление. В стихотворной форме. Стишки в плане поэзии имели жалкий вид. Но, героиней пасквиля была я. Милана Романова, живущая на 18 этаже, в квартире 96. Потерпевшей стороной-он, Черняев. Жуткой историей был потоп. Оказывается, я умышленно залила дикой драгоценности плюшевые диваны председателя!

Я же говорю, что Черняев – очень вредный ведьмак! Конечно, такой поворот просто непостижим для «Патрик-Тюдора». Особенно, когда персональные данные граждан охраняются законом! Но в тот день завывал ветер, и над донжоном нашей высотки метались летучие мыши, привидениями кружили крикливые вороны, которые, как мне казалось, одна за другой превращались в стервозных дамочек, сжимающих изящными ножками метлы из ивовых прутиков. Без них, родимых, тут не обошлось! Вдвоем с Ярославом, ночью мы срывали пасквили с подъездов дома. А утром они вновь являлись на том же месте. Черняев, верно, получал кайф от этого. Я очень страдала. Не помогла и родная полиция. Наряд, вызванный по «102», листовок на месте происшествия не обнаружил. Листовки были, но копы их в упор не видели. Это была нелепость, мистика! Меня чуть было не уличили в ложном вызове. Полиция укатила. А опусы Черняева продолжали красоваться на наших подъездах. Я чуть не расплакалась на плече Ярика. Я не видела выхода. Мой друг погладил меня по плечу, нахмурился.

–Ну, ты же видишь, поэзия то слабовата…– вяло утешил он.

Гламурные соседи по дому, казалось, тоже, как и полиция, ничего не замечали и, как и прежде, раскланивались со мной. Когда я сталкивалась с ними у подъезда, перед опусом Черняева, я начинала оправдываться. Мол, не по умыслу злому потоп, не виновата я. Но мои соседи не понимали, в чем дело. Они никакой листовки не видели! Я видела, а они нет.

–Да, вот, же она!

–Вы имеете в виду объявление о приеме бухгалтера? Или этот список должников по коммуналке?

Это была какая-то чертовщина. Незримая для других жильцов игра. Я сдирала листовки. Но Черняев клеил новые и победоносно посматривал на меня. Когда я в очередной раз съехала в лифте в наш двор, чтобы сорвать пасквили, я оторопела. Поверху, по всему белому листу пасквиля Черняева сияла надпись свежей кровью: «Жулик! Воюешь с леди?!»

Ух, ты! Это оказалось лучшим средством от листовок! Они сразу исчезли. Но, кто же этот герой, спасший меня? Я спросила у Ярика, не он ли этот рыцарь? Ярик равнодушно отмолчался.

Ярослав свалился мне на голову в начале одной заварушки в Москве. Вместе с двенадцатью гастролерами, как можно было назвать этих нежданных гостей из Калужской области. Просто позвонила моя одноклассница Тамара и неуверенно спросила, могу ли я приютить на несколько дней граждан оппозиционеров в своей квартире.