Железный король Дрюон Морис
Оберон коротко кивнул.
— И твои слуги также не причинят ей зла.
Королева скривилась, как от лимона.
— Да, муж мой.
Лесной владыка вздохнул.
— Поговорим об этом позже. Доброй ночи, госпожа моя. — Он отвернулся, взмахнув мантией, и покинул поляну в сопровождении своих рыцарей. Мне хотелось окликнуть его, но после размолвки с Титанией это выглядело бы, словно я бросаюсь за защитой к папочке.
Кстати, о птичках…
Я сглотнула и повернулась к королеве фейри. Та сверкала глазами, будто хотела взглядом вскипятить кровь у меня в жилах.
— Ты слышала его величество, полукровка, — ядовито прошипела Титания. — Убирайся с глаз моих, пока я не забыла своего обещания и не превратила тебя в слизняка.
Мне только того и надо было. Однако не успела я и шагу сделать прочь с поляны, как Титания щелкнула пальцами.
— Подожди! — приказала она. — Я придумала получше. Козочка, иди сюда.
Пижма в ужасе приблизилась; глаза миниатюрной сатирочки едва не выскочили из орбит, мохнатые ноги дрожали.
Королева ткнула в меня пальцем.
— Забери отродье Оберона на кухню. Передай Саре, что мы нашли ей новую подавальщицу. Раз уж полукровка останется, пусть работает.
— Н-но, моя госпожа… — заикаясь, пробормотала Пижма, и я восхитилась, как это ей хватило мужества перечить королеве. — Король Оберон сказал…
— Да-да, но короля Оберона здесь больше нет! — Титания сверкнула глазами и улыбнулась. — Чего он не видит, то его не обидит. А теперь иди, пока я окончательно не потеряла терпение!
Мы бросились прочь и побежали в туннель, подальше от грозного королевского ока.
Едва мы оказались в ежевичных зарослях, за нами что-то полыхнуло, громыхнуло, и феечки при троне разразились испуганным писком. В следующую секунду в туннель вспышкой красного меха ворвался лис, застыл в нескольких шагах перед нами и уставился на нас полными ужаса янтарными глазами. На шее зверя сверкнул золотой ошейник. Лис с перепуганным лаем отскочил в сторону и скрылся в зарослях.
Я молча последовала за Пижмой по колючему лабиринту, силясь осознать случившееся. Итак, Титания всерьез меня невзлюбила; это плохо, очень-очень плохо. Пожалуй, королева фейри способна возглавить список моих нечаянных врагов. Теперь придется вести себя как можно осторожней, иначе окончу свои дни мухомором в чьем-нибудь супе.
Мы с Пижмой подошли к массивным каменным дверям в шипастой изгороди. Клубы пара вырывались из щелей, в воздухе стояли жар и копоть.
Двери распахнулись; изнутри вырвался горячий и дымный воздух.
Я заморгала и слезящимися глазами уставилась на огромную кухню. В печах ревел огонь, на плитах что-то кипело в медных котлах, в нос ударили десятки запахов. Мохнатые человечки в фартуках сновали взад и вперед вдоль длинных столов, парили, жарили, пробовали еду на вкус. На одном столе лежала окровавленная туша кабана, над ней с разделочным ножом нависла огромная зеленокожая женщина с мощными клыками, каштановыми волосами, стянутыми в косу, и в фартуке, перепачканном кровью.
Повариха заметила нас в проходе и затопала к нам.
— Мне бездельники на кухне не нужны! — загрохотала великанша, размахивая у меня перед носом огромным бронзовым мясницким ножом. — Никаких объедков не получите! Нечего вынюхивать тут, крысы!
— С-Сара Шкуродерка, это Меган Чейз.
Пижма представила нас друг другу, и я просительно улыбнулась этой женщине-троллю, как бы умоляя ее: «Пожалуйста, только не убивайте меня!»
— Она будет помогать на кухне по приказу королевы.
— Мне не требуется помощь тощей человеческой девчонки, — проворчала Сара Шкуродерка и окинула меня неодобрительным взглядом. — Она нас только задержит, а мы и так стараемся изо всех сил, готовимся к празднику. — Она вздохнула и поскребла в затылке тупой стороной ножа. — Нет, занятие ей найдется, только передай ее величеству, что, если хочется еще кого-нибудь помучить, пусть отсылает неугодных на конюшни или на псарню. Мне тут помощнички не нужны.
Пижма кивнула и торопливо убежала, оставив меня с великаншей. Меня бросило в жар, но вовсе не от горячих плит.
— Ладно, крысеныш, — рявкнула Сара Шкуродерка, тыча в меня ножом. — Мне все равно, что ты отродье его величества, теперь ты — у меня на кухне! Правила простые: кто не работает, тот не ест. Видишь плетку в углу? Не зря меня зовут Шкуродеркой.
Всю ночь я терла, драила и чистила как заведенная. Я отмывала кровь и мясные обрезки с каменного пола, выметала золу из печей, перемыла горы тарелок, кубков, горшков и сковородок. Стоило остановиться и размять натруженные руки-ноги, как троллиха подскакивала ко мне, лаяла новые команды и давала новые задания. Ближе к утру, застав меня присевшей на табуретку, она проворчала что-то насчет «ленивых людишек», выхватила у меня из рук метелку и вручила свою собственную метлу. Едва мои пальцы сомкнулись на ручке, метла ожила и принялась стремительно подметать резкими и жесткими рывками. Ноги сами несли меня вслед за ней по комнате. Я попыталась отшвырнуть эту штуку, но пальцы как будто приклеились к ручке, и мне никак не удавалось их разжать. Я мела полы до тех пор, пока ноги не заныли от боли, руки жгло от усталости, а глаза ничего не видели от пота.
Наконец великанша щелкнула пальцами, и безумная метла остановилась. Колени у меня подогнулись, и я рухнула на пол, еле сдерживая желание зашвырнуть швабру-мучительницу в огонь.
— Понравилось, полукровка? — поинтересовалась Сара Шкуродерка.
Я так запыхалась, что не могла даже ответить.
— Завтра так же поработаешь и даже больше, это я тебе обещаю. Лови! — Повариха швырнула на пол два ломтя хлеба и кусочек сыра. — Вот что ты заработала на ужин. Небось не отравишься. Может, завтра что-то повкусней получишь.
— Ладно, — буркнула я, намереваясь доползти до своей комнаты и ни за что уже сюда не возвращаться. Назавтра я рассчитывала удачно «забыть» о навязанной трудовой повинности, а может, даже отыскать способ покинуть Благой двор. — До завтра.
Великанша перегородила мне дорогу.
— Куда же ты намылилась, полукровка? Ты теперь со мной работаешь, а это значит, ты моя! — Она указала на деревянную дверцу в углу кухни. — Комнаты для слуг забиты. Поспишь вот там, в кладовке. — Она осклабилась на меня жуткими желтыми зубами и иступившимися клыками. — Работать начинаем на рассвете. До завтра, крысеныш.
Я скудно поужинала и устроилась на ночь у полок с луком, брюквой и странными голубыми овощами. Одеяла не нашлось, но в кухне и так нещадно парило. Я попыталась прикорнуть на мешке с зерном, а потом вспомнила о своем рюкзаке и вылезла за ним из кладовки. В оранжевом мешке не осталось ничего, кроме поломанного плеера, однако это оставалось единственным напоминанием о прежней жизни.
Я схватила рюкзак с кухонной полки и только собралась вернуться в чулан, как внутри что-то заерзало. Я чуть не выронила рюкзак от удивления. Изнутри раздалось тоненькое хихиканье. Я подошла к столу, бросила на него рюкзак, схватила нож и расстегнула молнию, готовая пронзить то, что появится из мешка.
В рюкзаке лежал мой плеер, поломанный и беззвучный. Я со вздохом застегнула молнию, отнесла рюкзак в кладовку и пристроила его в уголке. Свернувшись клубочком на полу, я положила голову на мешок с зерном и задумалась — об Итане, о маме, о школе. Хватились ли меня дома? Ищет ли меня хоть кто-нибудь? Заявили ли в полицию? А может, осматривают с собаками места, в которых я бывала в последнее время? Или мама обо мне забыла, так же как наверняка забыл и Люк? Будет ли мне куда возвращаться, даже если я и разыщу Итана?
Я задрожала, в глазах затуманилось, по щекам потекли слезы, мешок под головой намок, волосы слиплись от влаги. Я уткнулась лицом в грубую ткань и зарыдала. Все, хуже быть не может: я заперта в темном чулане, без всякой надежды отыскать Итана, и впереди — ничего, только страх, боль и усталость. Я была готова сдаться.
Постепенно слезы высохли, дыхание сделалось ровнее, и я почувствовала, что в кладовке есть кто-то еще.
Приподняв голову, я сначала увидела свой рюкзак — там, где я его и бросила, в углу. Молния расстегнулась, словно открылась зияющая пасть.
Я заметила внутри айпод.
А потом… увидела глаза!
Сердце мое оборвалось; я торопливо села, стукнувшись затылком о полку. Сверху посыпалась пыль. Я обомлела и метнулась в дальний угол. Я ведь уже видела эти глаза — смышленые, светящиеся зеленым блеском. Маленькое создание, поменьше гоблинов, с глянцевой черной кожей и длинными тонкими конечностями, напоминало чудовищную помесь паука и обезьянки. Огромные гоблинские уши мелко подрагивали. Странное существо улыбнулось, от чего угол осветился бледным голубоватым отблеском его зубов.
Оно заговорило.
Голос его звучал как-то бестелесно, похоже на звук из радиоприемника сквозь помехи. Сначала я ничего не понимала. А потом, как будто переключили канал, помехи рассеялись, и стало возможно разобрать слова.
— …Ждут, — невнятно трещал радиоголос. — Приходи… к железному… там держат… твоего брата…
— Итан? — Я подскочила, снова ударившись затылком. — Где он? Что ты о нем знаешь?
— …Железный двор… мы… ждем…
Существо замерцало в темноте, подрагивая, точно слабый видеосигнал, и с шипением погасло. Чулан опять погрузился во тьму.
Я лежала в сумраке кладовки, прислушиваясь к бьющемуся сердцу и размышляя над словами существа. Я ничего не поняла из этого призрачного радиообъявления, только то, что брат мой — жив, а нечто, называемое Железным двором, ждет неведомо чего.
«Ладно. — Я сделала глубокий вдох. — Итан и отец еще живы. Сдаваться нельзя. Чего ты как плакса, соберись!»
Я схватила из рюкзака айпод и запихнула в задний карман джинсов. А вдруг нелепое создание вернется с новостями об Итане? Нужно быть готовой! Потом я улеглась на прохладный пол, закрыла глаза и принялась размышлять.
Следующие два дня прошли как в тумане. Я выполняла все приказы великанши: мыла посуду, терла полы, срезала мясо со звериных туш до тех пор, пока руки не покрылись мозолями. Никаких заклятий на меня не накладывали, а Сара Шкуродерка начала посматривать на меня с невольным уважением. Кормили меня просто: хлебом, сыром и водой. Женщина-тролль объяснила, что более экзотическая пища может нарушить слабенькое человечье пищеварение. По вечерам я без сил валилась на пол в чулане и немедленно засыпала.
Существо с паучьими конечностями больше не появлялось, и кошмары мне не снились.
Тем не менее я держала ушки на макушке, собирая по крупицам информацию, которая поможет мне при побеге.
Из-под орлиного взора Сары Шкуродерки не сбежишь. Великанша возникала у меня за спиной всякий раз, как только я помышляла о передышке, или врывалась на кухню, едва я заканчивала выполнять очередное поручение. Однажды ночью я попыталась ускользнуть из кухни, но за дверью вместо прохода в колючих кустах оказалась еще одна кладовка.
Я почти отчаялась, но заставила себя терпеть.
«Наступит время, — повторяла я себе, — и тогда… тогда уж нужно быть готовой».
По мере возможности я переговаривалась с остальными работниками кухни, с созданиями, которые назывались брауни и домашними гномами, но почти никакой информации от них не получила. Потом я выяснила нечто, от чего сердце радостно забилось. Празднество в Элизии — событие, из-за которого вся кухня сбилась с ног, — должно состояться через несколько дней. По традиции Светлый и Темный дворы сходились на нейтральной территории, чтобы обсуждать политику, подписывать новые соглашения и скреплять свой ненадежный союз. Весной Неблагий двор прибывал во владения Оберона, а зимой Темный двор традиционно принимал у себя. Приглашены были все придворные, а нам, работникам кухни, присутствовать полагалось в любом случае.
Я все так же тяжело работала, а в голове роились планы к празднику.
На третий день моей кухонной ссылки к нам явились гости.
Я стояла над корзинкой с крошечными перепелками. Мне полагалось ощипывать птичек после того, как Сара Шкуродерка сворачивала им головы и швыряла мне. Я старалась не смотреть на повариху, которая то и дело засовывала лапищу в клетку, хватала трепещущую от ужаса птицу и с громким хрустом откручивала ей головку. Потом она бросала безжизненное тельце в корзинку, точно сорванное с ветки яблоко, и вытаскивала следующую жертву.
Двери стремительно распахнулись, наполняя кухню светом, и в помещение вошли три рыцаря-фейри. Их длинные серебристые волосы, стянутые в пучки, мерцали в полумраке кухни.
— Мы пришли за полукровкой, — высокомерно объявил один из них; голос его звенел по всей кухне. — По приказу короля Оберона, она пойдет вместе с нами.
Сара Шкуродерка покосилась на меня, фыркнула и выхватила из клетки очередную перепелку.
— Я не возражаю. Эта дуреха только под ногами путается. Заберите ее из моей кухни с глаз долой! — Она убедительно закончила свою тираду, с хрустом свернув очередной птичке шею.
От плиты на замену мне кинулся какой-то домовой, шикнул на меня и вскарабкался на стул, чтобы быть повыше.
Я вспомнила о рюкзаке, который так и валялся на полу в кладовке, пробормотала какие-то извинения, вытащила рюкзак из чулана и торопливо вернулась на кухню. Никто из брауни не глядел на меня; Сара Шкуродерка не на шутку рассердилась. Я пошла за рыцарями прочь из кухни, испытывая облегчение вперемешку со странным чувством вины.
Провожатые вывели меня сквозь ежевичные заросли к новой двери и без всяких объяснений открыли. Я вошла в небольшую спальню, совсем не такую роскошную, как моя первая комната, но довольно милую. За дверью в соседнее помещение виднелся круглый, полный пара бассейн. Я с тоской подумала о ванне.
По ковру приглушенно зацокали копытца. В комнату вошли две козлоногие девушки-сатирки под предводительством высокой и гибкой женщины с очень бледным лицом и прямыми волосами цвета воронова крыла. Черное одеяние незнакомки словно поглощало свет, а длинные и цепкие пальцы напоминали паучьи лапки.
Одна из девушек выглядывала из-за спины у дамы и осторожно посматривала на меня. Я узнала Пижму. Она робко улыбнулась, как будто боялась моего гнева после всего, что случилось между мной и Титанией.
Я не сердилась: королева фейри считала и меня, и сатирку пешками в своей игре. Неожиданно высокая дама шагнула ко мне и костлявыми пальцами схватила меня за подбородок. Черные глаза, без белков и зрачков, изучали мое лицо.
— Какая гадость, — ядовито прошипела она. — Какая отвратительная грязнуля! На что рассчитывает Оберон? Чуда я не сотворю.
Я рывком высвободилась из противных пальцев, а девушки-сатирки пискнули. Дама же, напротив, развеселилась.
— Что ж, полагаю, придется нам постараться. Полукровка…
— Меня зовут не «полукровка», — огрызнулась я, порядком подустав от этого слова. — Мое имя Меган. Меган Чейз.
Дама и бровью не повела.
— Ты так легко выдаешь свое имя, дитя, — заявила она. Я непонимающе нахмурилась. — Тебе повезло, что это не истинное твое имя, не то быть беде. Ну что ж, Меган Чейз, зови меня Ткачиха. Король Оберон попросил, чтобы я сделала из тебя нечто презентабельное к сегодняшнему торжеству в Элизии. Он не желает видеть, как его дочь-полукровка расхаживает перед Неблагим двором в крестьянских обносках или, хуже того, в одежде смертных. Я пообещала сделать что смогу. Не надо ждать чудес, но мы попробуем. Теперь… — Она кивнула на примыкающую комнатку. — Все по порядку. От тебя воняет человечиной, троллями и кровью. Купаться! — Она хлопнула в ладоши, и две девушки-сатирки засеменили ко мне. — Пижма и Кларисса тебе помогут. А я должна придумать для тебя наряд, в котором ты не выставишь отца на посмешище.
Я хмуро покосилась на Пижму, которая старательно отводила взгляд, и последовала за ними к бассейну, где с облегчением сбросила грязные лохмотья и скользнула в горячую воду.
Блаженство… Я несколько минут побултыхалась в бассейне, отогреваясь в горячей воде, чувствуя, как боль и синяки, полученные за последние три дня, исчезают.
Интересно, потеют ли фейри? Пачкаются ли хоть когда-нибудь? Придворные всегда выглядели исключительно элегантно.
От жары меня клонило в сон. Должно быть, я задремала, потому что мне снились гадкие сны о том, как черные пауки ползают по моему телу, оплетают паутиной, точно огромную муху.
Когда я проснулась, почесываясь и вздрагивая всем телом, я лежала на кровати, а надо мной возвышалась Ткачиха.
— Что ж, — вздохнула она, когда я с трудом поднялась на ноги. — Это не лучшее мое творение, но, надо думать, подойдет. Иди сюда, девочка. Встань-ка перед зеркалом.
Я подчинилась и ошеломленно разинула рот при виде собственного отражения.
Мерцающее серебром платье из тончайшей ткани рябило как вода при малейшем движении, кружевные рукава трепетали, едва касаясь кожи. Волосы мои изящно завили и уложили в высокую элегантную прическу, закрепив сверкающими булавками. На шее мерцала синим огнем сапфировая пряжка размером с детский кулачок.
— Ну? — Ткачиха прикоснулась к моему рукаву, любуясь платьем, как художник — лучшей своей картиной. — Как тебе?
— Какая красота! — пролепетала я, разглядывая в зеркале принцессу фейри. — Я себя не узнаю! — Тут я кое-что припомнила и истерически хихикнула. — А я, случайно, не обернусь тыквой, когда пробьет полночь?
— Если разозлишь кое-кого, все возможно, — Ткачиха хлопнула в ладоши. Как по волшебству, явились аккуратно причесанные Пижма и Кларисса в простых белых нарядах. Из кудрей Пижмы торчали небольшие рожки. Она держала двумя пальчиками мой оранжевый рюкзак, словно боялась, что он ее укусит.
— Я велела выстирать твои человеческие одежды, — заявила Ткачиха, отходя от зеркала. — Оберон бы приказал их уничтожить, но мне это — только лишняя работа, так что я сложила человечьи вещи в твой мешок. Когда праздник закончится, это платье я у тебя заберу, поэтому прибереги свою одежду.
— Ладно, — ответила я, забирая рюкзак у Пижмы.
При беглом осмотре внутри обнаружились сложенные джинсы и футболка. Айпод по-прежнему лежал в боковом кармашке. Я подумала, не оставить ли рюкзак на время здесь, но решила взять его с собой — вдруг Оберон рассердится и прикажет сжечь мое имущество? Мешок по-прежнему мой, родной, в нем все, чем я владею в этом мире. Несмотря на некоторую неловкость, я закинула рюкзак на плечо: принцесса-деревенщина с ярко-оранжевым вещмешком.
— Идем, — выдохнула Ткачиха, закутываясь в черную полупрозрачную шаль, — Элизий ждет. И вот еще, полукровка: я славно потрудилась над твоим нарядом. Ты уж постарайся остаться в живых.
12
Элизий
Мы вышли через заросли на главный двор. Как и прежде, на нем толпились фейри, но общий настрой изменился, в воздухе словно потемнело. Гремела музыка, навязчиво и хищно, а фейри танцевали, подпрыгивали и кружились в безумной пляске. Какой-то сатир склонился над покорной краснокожей девушкой, схватил ее за талию и впился в губы. Две лисьеухие женщины с горящими золотом глазами теснили очарованного домового. Придворные кружились в завораживающем танце, их чувственные движения переполняла страсть.
Меня охватило безумное желание присоединиться к ним, запрокинуть голову и кружиться под музыку, куда бы она меня ни завела. На миг я закрыла глаза, чувстявуя, как звуки уносят мою душу в небеса. Дыхание перехватило, я начала раскачиваться в такт мелодии, и меня повлекло в круг танцоров.
Я сильно, до крови, прикусила губу и от острой боли опомнилась.
«Соберись, Меган! Будь начеку. Сейчас нельзя ни есть, ни танцевать, ни заговаривать с незнакомцами. Сконцентрируйся на деле».
За длинным столом, в окружении рыцарей и троллей Светлого двора, Оберон и Титания сидели бок о бок и старательно друг друга игнорировали. Оберон подпирал голову кулаком и разглядывал свой двор; Титания будто проглотила ледяную швабру.
Пака видно не было. Освободил ли его Оберон?
— Празднуешь? — промурлыкал знакомый голос.
— Грималкин! — воскликнула я при виде серого кота, устроившегося на каком-то столбике и кутавшегося в собственный хвост. Золотистые глаза уставились на меня с ленивым равнодушием. — Что ты тут делаешь?
Он зевнул.
— Хотел вздремнуть, но тут, похоже, вскоре станет интересно, так что покручусь пока поблизости. — Кот поднялся, потянулся, выгнув спину дугой, и искоса посмотрел на меня. — Ну что, человек, как живется при дворе Оберона?
— Ты знал! — упрекнула я, а кот уселся и принялся вылизывать лапу. — Ты с самого начала знал, кто я! Потому и согласился проводить меня к Паку — хотел шантажировать Оберона.
— Шантажировать?! — Грималкин томно подмигнул мне желтым глазом. — Какое варварское слово. Тебе предстоит еще много чего узнать о фейри, Меган Чейз. Думаешь, другие поступили бы иначе? Здесь все имеет свою цену. Спроси у Оберона. Или лучше спроси у Пака.
Я не успела уточнить, о чем он, потому что в этот миг у меня за спиной возникла чья-то тень. Повернувшись, я увидела нависшую надо мной Ткачиху.
— Вскоре прибывает Зимний двор, — выдохнула она, вцепившись мне в плечо костлявыми пальцами. — Ты должна занять свое место за столом, рядом с королем Обероном. Он потребовал, чтобы ты сидела с ним. Иди, иди!
Она повлекла меня к столу, за которым в ожидании сидели Оберон и вся знать Летнего двора. Оберон смотрел подчеркнуто бесстрастно, зато во взоре Титании горела такая ненависть, что захотелось повернуться и сбежать. Позади — жуткая, похожая на паука Ткачиха, впереди — королева Светлого двора… Похоже, к утру меня непременно превратят в мышь или таракана.
— Поклонись отцу, — прошипела Ткачиха и подтолкнула меня к Лесному владыке.
Я сглотнула и под пристальными взглядами знати приблизилась к столу.
Я понятия не имела, что говорить, как себя вести — словно должна была выступать с докладом перед всей школой, но потеряла шпаргалку. Хоть бы кто-нибудь подсказал! Я встретила бесстрастный взгляд Оберона и присела в неуклюжем реверансе.
Лесной владыка шевельнулся. Его глаза чуть сузились, и взгляд метнулся на оранжевый рюкзак. Я покраснела, но снять рюкзак уже не могла.
— Двор приветствует Меган Чейз, — церемонно произнес Оберон и умолк, ожидая, что я отвечу.
Слова застряли в горле. Тишина повисла между нами, а в толпе хихикнули. Оберон жестом указал на пустующее в дальнем конце стола место. Я присела, заливаясь багрянцем стыда на виду всего двора.
— Впечатляет… — промурлыкал чей-то голос у меня под ногами. Грималкин запрыгнул на соседний стул, как раз туда, куда я собиралась опустить свой рюкзак. — Ты определенно унаследовала отцовское остроумие. Ткачиха может тобой гордиться.
— Заткнись, Грим, — буркнула я, запихивая рюкзак под сиденье. Я бы еще кое-что добавила, но в эту секунду музыку сменили громкие фанфары.
— Прибыли, — объявил Грималкин, сузив глаза до золотистых щелочек, и улыбнулся. — Хм, очень интересно.
Фанфары зазвучали громче. С одной стороны двора привычная стена колючек дрогнула, заросли раздались в стороны и образовали высоченную величественную арку. Среди шипов распустились черные розы, в проходе засвистел леденящий ветер, и ближайшие деревья покрылись изморозью.
Я поежилась, но не от холода. Под аркой показался некто… Гоблин, зеленый и бородавчатый, в элегантном черном плаще с золотыми пуговицами, окинул всех хитрым взглядом, выпятил грудь колесом и прокричал, скрипуче и резко:
— Ее величество королева Маб, хозяйка Зимнего двора, Повелительница осенних владений и Владычица воздуха и тьмы!
В зал хлынули Темные.
На первый взгляд они походили на Светлых фейри. Маленькие человечки в нарядных плащах и красных колпаках, несущие стяг Неблагого двора, выглядели точь-в-точь как гномы. Однако, заметив их кривые ухмылки, острые зубы и глаза, блестящие безумием, я сообразила, что это вовсе не веселые садовые гномики.
— Красные колпаки… — Грималкин сморщил нос. — Держись от них подальше, человек. В прошлый раз какой-то оборотень-тупица затеял с ними игру в «наперстки», ну, естественно, смошенничал и выиграл. Это плохо кончилось.
— Что случилось? — поинтересовалась я, гадая, в каком это смысле «оборотень».
— Его съели.
Потом кот указал мне на огров, громадных тварей с жирными глупыми лицами и клыками, блестящими от слюны. Огры, ввалившись во двор, точно пьяные гориллы, размахивали лапищами, закованными в кандалы, грозно набычивали массивные шеи, обвитые толстыми серебряными цепями, подволакивали ноги и отталкивались кулаками от земли, не замечая убийственных взглядов, которыми их буравили местные тролли.
На поляну выходили все новые представители Темного двора. Тощие пугала, вроде того, что облюбовал себе шкаф Итана, крались, пригибаясь к земле, как огромные пауки. Гоблины рычали и шипели сквозь зубы. Мужчина с косматой грудью и черной козлиной мордой сверкнул острейшими рогами, оказавшись на свету. Из-под арки появлялись новые и новые создания, каждое чудовищнее предыдущих. При виде меня они ухмылялись, облизывали губы и скалились. К счастью, под суровыми взорами Оберона и Титании к столу никто из них не приближался.
Наконец, когда число гостей и придворных почти удвоилось, явилась королева Маб.
Я сразу почувствовала ее приближение: температура воздуха на поляне упала градусов на десять. Руки у меня покрылись мурашками, и я задрожала в тонюсеньком платье из паутины и тумана. Я решила отодвинуться вместе со стулом подальше от прохода, со сквозняка, как вдруг из туннеля запорошило снегом, и появилась дама такого облика, из-за которого другие женщины обливаются слезами зависти, а мужчины развязывают войны.
Она не была ни высокой, как Оберон, ни тонкой и гибкой, как Титания, но одним своим появлением привлекла к себе взгляды всех присутствующих. Ее иссиня-черные волосы волнами ниспадали по спине. В глазах светилась пустота, беззвездная ночь, резко контрастировавшая с мраморно-белой кожей и багровыми губами.
Платье тенью облегало даму как вторая кожа. Подобно Оберону и Титании, незнакомка излучала могущество.
На поляне собралось такое количество фейри, Светлых и Темных, что я чувствовала себя очень неуютно. Казалось, ничего более жуткого уже быть не может, но тут вслед за своей госпожой на поляну вышла свита Маб.
По обеим сторонам от Маб возникли два существа в серебристо-черных одеяниях, высокие и прекрасные, как и все фейри, с резко высеченными лицами и изящным телосложением. Держались они с непринужденной и аристократичной уверенностью; волосы цвета воронова крыла, стянутые на затылках, подчеркивали горделивые и жестокие черты. Точно темные принцы, выступали они вслед за Маб с тем же самым высокомерием, что и их королева; руки замерли на рукоятях мечей, плащи развевались за плечами.
Вслед за ними появился третий рыцарь, одетый в черное с серебром. На перевязи, обхватившей тонкую талию, сверкал меч, аристократичные черты лица выражали равнодушную скуку. Глаза его поблескивали в лунном свете, как серебряные монеты.
Я вся похолодела, сердце едва не выскочило из груди. Это он! Тот юноша, который мне приснился, тот самый, что преследовал нас с Паком в лесу. Я лихорадочно стала озираться по сторонам, выискивая, куда бы спрятаться, пока он меня не заметил. Грималкин озадаченно наблюдал за мной, помахивая хвостом.
— Это он! — прошептала я, вращая глазами в сторону рыцарей, приближающихся вслед за Темной королевой. — Он охотился за мной в лесу, когда я очутилась у тебя на дереве. Он хотел меня убить!
Грималкин мигнул.
— Это принц Ясень, младший сын королевы Маб. Говорят, увлеченный охотник и много времени проводит в Диком лесу, а не сидит со своими братьями при дворе.
— Мне все равно, кто он такой! — прошипела я и пригнулась пониже к столу. — Нельзя, чтоб он меня заметил. Как мне отсюда выбраться?
Грималкин издал какое-то фырканье, подозрительно похожее на смех.
— Человек, об этом я бы не тревожился. Ясень не станет нападать на тебя при дворе, не рискнет нарваться на гнев Оберона. Правила Элизия запрещают всякую жестокость. К тому же после той охоты столько дней прошло… — Кот презрительно засопел. — Вполне возможно, он вообще про тебя забыл.
Я нахмурилась, но прекрасного юношу из поля зрения не выпускала. Принц поклонился Оберону и Титании и пробормотал что-то неразборчивое. Оберон кивнул, фейри с поклоном отступил, а потом обернулся, окинул взглядом стол… и уставился на меня. Принц Ясень прищурился и коротко мне кивнул. Сердце у меня заколотилось, я поежилась.
Похоже, Ясень меня не забыл.
Вечер продолжался; я с тоской вспоминала дни, проведенные на королевской кухне.
Не только из-за принца Ясеня, хотя он представлял собой основную причину, по которой я старалась держаться как можно незаметней. Я дергалась и нервничала из-за свиты Зимнего двора, и, кстати, не только я. Темные и Светлые придворные держались в очевидном напряжении; похоже, все они издревле враждовали. Только приверженность традициям и правилам хорошего тона — и власть их владык ши — удерживала волшебных существ от смертоубийства.
Во всяком случае, так объяснил Грималкин. Я поверила коту на слово, а сама старалась даже не шевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания.
Оберон, Титания и Маб весь вечер провели за столом. Три принца сидели слева от Маб, причем Ясень, к моему облегчению, дальше всех. Нам подавали угощения и подливали вино, а владыки вели неторопливую застольную беседу.
Грималкин заскучал, зевнул и убежал от меня, затерявшись в толпе гостей. Затем — как мне показалось, через много долгих часов — начались развлечения.
Три мальчика в ярких костюмах с мартышкиными хвостами выскочили на сцену, установленную перед центральным столом. Они исполняли поразительные прыжки, кувыркались вперед, назад и друг через друга. Сатир играл на волынке, а смертная девушка танцевала под эту музыку, пока не стерла ступни в кровь, при этом на лице ее выражение ужаса то и дело сменялось бесконечным блаженством. Ослепительная женщина с козлиными копытцами и зубами, точно у пираньи, исполнила балладу о смертном, который последовал за любимой на дно озера, и больше его никогда не видели. Когда песня закончилась, я едва сумела перевести дух; легкие у меня горели, я пошевелилась и только теперь сообразила, что до этого даже не дышала.
В какой-то момент посреди праздничных торжеств Ясень исчез.
Я с опаской косилась вокруг, высматривая в пестрой толпе придворных пугающее бледное лицо и черные волосы. Кажется, на поляне принца не было, но и за столом при Маб и Обероне он уже не сидел…
Рядом со мной кто-то негромко хмыкнул, и я обмерла.
— Так ты и есть знаменитая полукровка Оберона… — задумчиво протянул у меня над ухом Ясень.
Я резко вскинула голову. В холодных нечеловеческих глазах принца плескалось веселое изумление. Вблизи он казался еще прекрасней: высокие скулы, темные непослушные волосы падают на глаза… Пальцы мои предательски задрожали, мне безумно захотелось взъерошить эту челку. Я в ужасе стиснула кулаки и прижала к коленям, а сама постаралась сосредоточиться на словах Ясеня.
— Подумать только! — с улыбкой продолжал принц. — Я упустил тебя в лесу и даже не догадался, кого преследовал.
Я съежилась, не сводя глаз с Оберона и королевы Маб. Они меня не замечали, увлеченные беседой. Мне не хотелось прерывать их разговор из-за того, что ко мне пристает Темный принц. К тому же теперь я сама была принцессой фейри. Даже если и не до конца в это верила, Ясень-то уж точно верил. Я сделала глубокий вдох, вздернула подбородок и посмотрела принцу прямо в глаза.
— Предупреждаю, — заявила я, радуясь, что голос не дрожит. — Только попробуй что-то сделать, мой отец отрубит тебе голову и выставит на стену дворца для всеобщего обозрения.
Фейри презрительно дернул изящным плечом.
— Бывает и хуже.
Я в ужасе уставилась на него, однако принц лишь уничижительно хмыкнул.
— Не бойся, принцесса, я не нарушу правил Элизия. Мне ни к чему позорить Маб и навлекать на себя ее гнев. Я здесь не за этим.
— Тогда что тебе нужно?
Он поклонился.
— Потанцуем?
— Что?! — Я недоверчиво уставилась на него. — Ты хотел меня убить!
— Строго говоря, я пытался убить Пака. Ты просто подвернулась под руку. Впрочем, если бы мне выдался случай выстрелить, я бы его не упустил.
— А почему ты решил, что я соглашусь танцевать с тобой?
— Прошлое осталось в прошлом. — Он любезно посмотрел на меня. — А теперь — настоящее. По традиции Элизия сын и дочь противоборствующих владык танцуют друг с другом, демонстрируя добрую волю своих дворов.
— Глупая традиция! — Я сердито скрестила руки на груди. — Я с тобой танцевать не собираюсь.
Он изогнул бровь.
— Неужели ты отказом оскорбишь мою владычицу, королеву Маб? Она воспримет это как личное оскорбление от самого Оберона. Маб способна затаить обиду надолго!
Вот же я попала! Сказав «нет», я нанесу оскорбление королеве Темных фейри и попаду в немилость к обеим — и к Маб, и к Титании. При таком раскладе шансов на выживание у меня не будет — ни одного.
— Значит, ты не оставляешь мне выбора?
— Выбор есть всегда, — Ясень протянул мне руку. — Я тебя не принуждаю, а всего лишь выполняю приказ моей королевы. Оба двора ждут от нас этого танца. — Принц улыбнулся горькой и насмешливой улыбкой. — А я обещаю до утра вести себя как истинный джентльмен. Даю тебе слово.
— Ну что такое! — Я сцепила пальцы, лихорадочно раздумывая, как бы выпутаться. — Я выставлю тебя на посмешище, — дерзко заявила я. — Я не умею танцевать.
— В тебе кровь Оберона. — В голосе принца послышалось веселое удивление. — Конечно умеешь!
Я еще какой-то миг боролась сама с собой.
«Он же принц Неблагого двора! — лихорадочно думала я. — Может, ему известно что-нибудь про Итана. Или папу! По крайней мере, стоит спросить!»
Я тяжело вздохнула. Ясень терпеливо ждал с протянутой ко мне рукой и улыбнулся, когда я неохотно коснулась пальцами его прохладной ладони. Он привычным жестом взял меня под руку, и я поежилась от нашей близости. От Ясеня остро пахло морозом и чем-то чуждым… не противно, но странно.
Мы сделали шаг от стола, и внутри у меня все сжалось: за нами жадно следили горящие глаза сотен волшебных существ. И Светлые, и Темные, как по команде, с поклонами расступились перед нами, и мы приблизились к опустевшей сцене.
Колени у меня подогнулись.
— Я не могу! — шепнула я, вцепившись в руку Ясеня. — Отпусти меня. Мне нехорошо.
— Ты справишься. — Ясень даже не удостоил меня взглядом.
Мы вышли на танцпол. С высоко поднятой головой и бесстрастным лицом принц повернулся к трем владыкам фейри. Я смотрела в море лиц и вздрагивала от ужаса. Ясень крепче стиснул пальцы.
— Я поведу.
Он поклонился столу Оберона, а я присела в реверансе. Лесной владыка благосклонно кивнул; Ясень повернулся ко мне и взял меня за руку.
Заиграла музыка.
Ясень сделал шаг вперед. Я запнулась и едва не грохнулась на пол, но, прикусив губу, старательно повторяла движения своего партнера. Мы с переменным успехом топтались на сцене; я думала только о том, как бы не упасть или не отдавить ногу принцу, а Ясень двигался с тигриной грацией. К счастью, нас не освистали. Я покачивалась под музыку, словно во сне, и не могла дождаться, когда закончится это унижение.
Посреди этого кошмара кто-то хихикнул у меня над ухом.
— Перестань думать, — пробормотал вполголоса Ясень и вдруг стремительно крутанул меня вкруг себя и тут же подхватил и крепко прижал к груди. — Зрители не имеют значения. Шаги не имеют значения. Просто закрой глаза и слушай музыку.
— Тебе легко говорить, — буркнула я, но он опять закружил меня так быстро, что сцена поплыла у меня перед глазами, и я зажмурилась.
«Вспомни, для чего ты это делаешь, — пронеслось в голове. — Ради Итана».
Точно! Я распахнула глаза и уставилась на Темного принца.
— Ты сын королевы Маб? — выговорила я как можно беспечней.
Читать бесплатно другие книги:
