Безграничный разум Боулер Джо

Сила сотрудничества: два кейса

Я сама оказалась жертвой травли и смогла справиться с этим благодаря сотрудничеству. Травля началась, когда я перешла работать из Королевского колледжа в Лондоне в Стэнфорд. Накануне я защитила докторскую диссертацию и теперь проводила исследование в двух школах с демографически схожим составом учащихся, но с разным подходом к преподаванию математики. Моя работа получила приз как лучшая докторская диссертация в области образования в Соединенном Королевстве. Монография, где я изложила свои гипотезы и привела доказательства, получила премию как лучшая книга года, посвященная проблемам образования.

В течение трех лет я проводила исследования в одном классе. В начале работы ученикам было по 13 лет, к концу исполнилось 16. Более трехсот часов я наблюдала за тем, как они занимаются математикой на уроках. Каждый год я брала интервью у учителей и детей. При тестировании школьникам давали также нестандартные прикладные математические задачи, и я тщательно анализировала ответы и подходы к решению заданий на государственном экзамене в Великобритании. Результаты оказались впечатляющими, их опубликовали чуть ли не все газеты страны. В той школе, где преподавание велось традиционными методами (как в большинстве британских и американских школ), учитель объясняет способы решения, а ученики просто набивают руку на примерах из сборника упражнений. Эти дети чаще всего не любят математику и показывают более низкие результаты на государственном экзамене, чем те школьники, которые осваивали математику через нестандартные прикладные задачи, не зная способа решения и открыто обсуждая варианты[148].

В школе с подобной методикой преподавания на изучение математики тратили меньше учебных часов, чем в традиционной. Дети должны были не просто знать, но уметь применять разные методы решения задач. В такой школе гораздо больше учеников любило математику; и на государственном экзамене они показывали более высокие результаты[149] и превосходили учащихся из обычных школ потому, что каждую задачу воспринимали как повод порассуждать и применяли разные методы решения, тогда как подростки, освоившие традиционную программу, решали задачи, извлекая из памяти ранее заученное. К тому же традиционный подход поддерживал неравенство между девочками и мальчиками и между учениками из разных социальных слоев. В экспериментальной школе подобное неравенство нивелировалось за три года наблюдений.

В рамках другого исследования я работала с двумя группами школьников, показавших одинаковый результат на государственном экзамене, а теперь уже взрослыми 24-летними людьми. По результатам исследования оказалось, что выпускники школы, изучавшие математику на основе проектно-ориентированного подхода, получили более квалифицированную и высокооплачиваемую работу[150]. Респонденты рассказали, каким образом они использовали в работе школьный подход к математике: задавали вопросы, применяли и адаптировали разные методы, осознанно и ответственно подходили к смене работы, если она им не нравилась, или добивались повышения. А выпускники обычных школ говорили, что им совсем не пригодились школьные знания по математике, и создавалось впечатление, что они перенесли пассивный подход из школы на всю свою жизнь.

Когда на следующее лето после написания диссертации я представляла результаты исследования в Афинах, ко мне подошли декан Стэнфордской школы образования и заведующий кафедрой математики. Оба слушали мой доклад. Они сообщили, что ищут профессора в области преподавания математики, и предложили мне поработать в Стэнфорде. В то время я прекрасно чувствовала себя в Королевском колледже как исследователь и преподаватель, поэтому сказала, что меня это не интересует. В течение следующих нескольких месяцев они присылали мне альбомы с видами Калифорнии и убеждали меня приехать на собеседование, а заодно посмотреть Стэнфорд и Калифорнию. Они хорошо знали свое дело, и я в конце концов согласилась провести несколько дней на калифорнийском побережье, была совершенно очарована и чуть позже переехала в Стэнфорд.

Спустя несколько месяцев я получила письмо от Джеймса Милгрэма с математического факультета. Он предлагал встретиться. Я мало знала о нем и согласилась пообщаться в его рабочем кабинете. Беседа меня обескуражила: он заявил, что учителя в США не понимают математику, и предупредил, что для меня будет опасно публиковать здесь свои работы. Разумеется, я начала оспаривать эти тезисы, но мое мнение его не интересовало. Из кабинета я вышла шокированной, но этот разговор поблек на фоне того, что произошло после.

Несколько лет я получала президентскую премию Национального научного фонда, которой награждали самых многообещающих ученых STEM-дисциплин. Этих средств хватило на проведение в США исследования, сходного с британским: в течение четырех лет мы вместе с группой аспирантов изучали около 700 старшеклассников, применяющих разные подходы к решению задач.

Результаты оказались аналогичны британским. Те, кто изучал математику в рамках проектно-ориентированного подхода, применяя разные способы при решении нестандартных задач, достигали существенно более высоких результатов, чем те, кто руководствовался заученными примерами и объяснениями учителя. Схожим образом у подростков формировалось разное отношение к математике. Среди тех, кто осваивал школьный курс математики по традиционной методике, даже успешные ученики говорили, что ждут не дождутся возможности расстаться с ней и планируют свое будущее так, чтобы исключить все, связанное с математикой. Те же, кто занимался по проектно-ориентированной учебной программе, в десять раз чаще признавались, что хотят и дальше изучать этот предмет[151].

Когда я начала публиковать результаты, Милгрэм обвинил меня в научной нечистоплотности. Это очень серьезное обвинение, которое Стэнфорд по закону должен был расследовать; оно могло полностью разрушить мою карьеру. От меня потребовали предоставить группе старших профессоров Стэнфорда все данные, собранные за последние пять лет. Университет расследовал обвинения, не нашел им подтверждения, не обнаружил причин поставить под сомнение наши результаты и закрыл дело. Но Милгрэм не успокоился, он начал распространять обо мне клеветнические утверждения в интернете. Сначала я по совету руководства университета игнорировала эти пасквили, однако такая цепочка событий меня не вдохновляла, и я решила вернуться в Англию.

Я получила престижную стипендию имени Марии Кюри, что позволило в течение следующих трех лет вести работу в Сассекском университете. Я надеялась, что, оказавшись по другую сторону Атлантики, позабуду последние месяцы, да и место казалось подходящим для того, чтобы спокойно растить дочерей, одной из которых к тому моменту исполнилось шесть месяцев, а другой — четыре года. Но в последующие три года я обнаружила, что люди читают измышления Милгрэма и верят им.

Милгрэм не одинок в своем порыве остановить реформу преподавания математики в школе: его сторонники также клеветали на меня на разных сайтах, утверждая, что мои данные поддельные, а школы, упомянутые в британском исследовании, «существуют исключительно в моей голове». На одном сайте, который они считали закрытым, доступном только противникам реформ, один из них написал: «Это худший из возможных сценариев: исследователь в топ-университете, собравший достоверные данные». Пол Блэк, под руководством которого я готовила диссертацию, выдающийся ученый, получивший из рук папы римского рыцарский орден за заслуги перед образованием, был возмущен нападками американских профессоров и написал им об этом, но все осталось по-прежнему.

Руководство школы образования неоднократно просило меня вернуться на остававшуюся вакантной позицию в Стэнфорде, и однажды холодным февральским днем, через три года после отъезда из Калифорнии, я решила еще раз рассмотреть это предложение. Рано утром под проливным дождем я отвела дочерей в местную школу. Вернувшись домой и обсохнув, открыла ноутбук и увидела письмо от одного из бывших коллег по Стэнфорду, где он снова спрашивал, не хочу ли я вернуться. Был ли тому виной холод или дождь — не знаю, но я впервые подумала: «А может, стоит?..» Но тут же пообещала себе, что вернусь, только если смогу остановить поток клеветы, направленной против меня.

Несколько месяцев спустя я снова оказалась на той же позиции в Стэнфорде. Многие предположили, что я просто сбежала от серого британского неба под солнечное калифорнийское. Отчасти это правда, но по-настоящему в Англии мне не хватало теплоты жителей Калифорнии и страны в целом. За годы, проведенные в США, очень многие учителя дали мне почувствовать, что моя работа действительно помогает им.

К счастью, на место декана школы образования в Стэнфорде пришел новый человек — блистательный Клод Стил, автор новаторских работ об опасности стереотипов. Он скрупулезно изучил все, что Милгрэм и его друзья написали обо мне, и прочие его измышления. Один из соавторов Милгрэма, Уэйн Бишоп, в одной из публикаций в СМИ назвал афроамериканских студенток «негритятами». Клод тут же понял, с людьми какого сорта мы имеем дело. Вместе мы разработали довольно простую стратегию: я детально опишу оскорбления в мой адрес и мою травлю и опубликую эту статью.

Хорошо помню вечер той пятницы. Вcе остальные сотрудники факультета отправились на вечеринку. Я осталась дома. Нажала на кнопку «опубликовать», и на моей страничке на сайте Стэнфордского университета появилась статья, где детально описывалась травля, устроенная несколькими мужчинами[152]. Этот день изменил все. В тот же вечер я создала аккаунт в Twitter, и мой первый твит был посвящен травле в академической среде. Он разошелся по Сети подобно лесному пожару, и буквально за один уикэнд мой пост стал самым часто цитируемым среди постов об образовании. В течение двух суток со мной связались журналисты со всех концов Америки, жаждущие узнать подробности этой истории.

Поднялась новая волна. Я начала получать электронные письма от других женщин — преподавательниц и исследовательниц. Всего за несколько дней мне пришло около сотни писем, все в мою поддержку, и в большинстве случаев женщины рассказывали о том, как их травили мужчины в университетской среде. Эта подборка писем стала настоящим обвинительным заключением академической культуре и четким указанием, что нам еще далеко до гендерного равноправия в сфере высшего образования. Думаю, все читатели книги уверены, что во втором десятилетии XXI века женщины на кафедрах больше не подвергаются дискриминации. Однако чтение этих писем убеждало, что на руководящих постах еще много мужчин, считающих, будто женщинам в STEM-дисциплинах не место. Возможно, они не осознают дискриминационность своих представлений и мои утверждения станут для них неприятным сюрпризом, но детально описанные действия по притеснению женщин раскрыли масштаб бедствия.

До этой публикации, рассказавшей о травле и дискриминации, я пыталась защититься, возводя стену, ограждающую мои мысли и чувства. Я старалась избегать мыслей об этих людях и даже упоминания их фамилий. В Стэнфорде мне рекомендовали никому не рассказывать об обвинениях Милгрэма. Но, последовав этому совету, я самоизолировалась от коллег и друзей (а также юристов!), которые могли бы мне помочь.

Прошло несколько недель или даже месяцев после того, как стали известны все их действия, и я начала ощущать теплоту — теплоту поддержки десятков тысяч учителей, математиков, ученых и других людей. Возведенные мной стены постепенно рушились, я становилась более открытой.

Несколько месяцев спустя я выступала перед коллегами, изучавшими преподавание математики в школе. Один за другим они вставали и рассказывали о нападках на них и их работу. Я слышала о том, как заставляли увольняться учителей, вовлеченных в научные изыскания, о кампаниях против таких исследователей, как я. Раздавались призывы найти человека, который решительно остановил бы эту травлю. Люди хотели, чтобы кто-то возглавил процесс, и благодарили меня.

Каждый месяц, каждый год я продолжала получать поддержку. Я все сильнее и сильнее осознавала масштаб мужской агрессии. Мужчины, увлеченные этой борьбой, провели кампанию в близлежащих школьных округах с целью не допустить никаких изменений в преподавании математики, травили учителей, руководителей школьных округов, родителей. В то же самое время мы вступили в новую образовательную эпоху благодаря инициативам президента Барака Обамы и осознанию обществом необходимости перемен.

Я уже пережила травму, вызванную нападками, и была готова делиться результатами исследований на онлайн-курсах и на канале Youcubed.org. К моменту написания этих строк прошло уже шесть лет с того вечера, когда я обнаружила, что стала объектом травли. Сайт насчитывает уже миллионы загрузок, просмотров, подписчиков; половина американских школ использовали наши уроки и материалы. По иронии судьбы частью успеха мы обязаны тому, что люди увидели, как мы противостоим травле. Мои друзья часто советуют послать Милгрэму букет цветов за его роль в распространении результатов моего исследования.

С публикации этой истории началось мое общение с другими новаторами в образовании, которое преобразило меня. До этого я в одиночку противостояла личным и профессиональным нападкам, а теперь ощутила поддержку многих людей. Благодаря им я укрепилась в правоте своих взглядов. Возможно, я еще глубже осознала это, потому что удар был очень болезненным и я все больше и больше замыкалась в себе, а затем прошла через период трансформации. Фраза «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее» оказалась справедливой по отношению ко мне. Я обрела силу и знаю, что ее источником стала моя борьба.

Контакты, возникшие после обнародования моей истории и моего опыта, помогли и мне, и моим новым единомышленникам. Благодаря общению с другими людьми я смогла сбросить груз с души и научилась открытости.

Нападки периодически настигают меня в силу анонимности, присущей социальным сетям. Люди считают, что могут бросаться оскорблениями и писать унизительные слова о женщинах, меняющих систему образования, но теперь я стала гораздо сильнее. Читая агрессивные выпады, я придерживаюсь такого принципа: «Если вы не получаете негативных откликов, вероятно, ваша деятельность недостаточно новаторская».

Прогрессивная система образования требует пересмотреть сложившиеся практики, носящие ограничительный характер. Когда я предлагаю альтернативы тому, что всегда по умолчанию считалось лучшим, а люди агрессивно преследуют меня, то я способна игнорировать их выпады, зная, что раз последовала такая реакция, значит, каким-то образом я их задела. Теперь я иначе воспринимаю негативные отзывы о своей работе. Для меня это новая возможность, а не повод унывать и сомневаться в себе.

Это ценное изменение в образе мышления. Если вы стремитесь к радикальным преобразованиям или предлагаете что-то новое — в обучении или на работе, а люди набрасываются на вас или смеются над вами, постарайтесь отнестись к критике как к знаку того, что вы отличаетесь от среднестатистической массы. Негативная реакция — позитивный знак. Она доказывает, что у идей, поначалу вызывающих раздражение и даже неприятие, огромный потенциал. Шоумен Финеас Барнум, основатель «Цирка Барнума и Бейли» (и герой фильма «Величайший шоумен» с Хью Джекманом в главной роли), однажды сказал: «Разве кто-нибудь принес что-то новое, будучи таким, как все?»

Мне нравится эта фраза. Благодаря ей я понимаю, что новые идеи никогда не принимаются легко, какими бы значимыми они ни были. Сложнее всего получают признание идеи, нарушающие привычный порядок вещей, а они, вероятно, и есть самые важные. Когда я рассказываю о новых методах преподавания, базирующихся на нейропластичности, то говорю слушателям, что им, возможно, придется столкнуться с негативной реакцией, когда они будут делиться этой информацией с другими. Люди настолько прониклись идеей, будто интеллект и способность к обучению заложены генетически, что сопротивляются любому слову против этого утверждения, особенно если они получают выгоду из своих представлений. Однако агрессивные нападки, пережитые в прошлом и продолжающиеся сегодня, не только сделали меня сильнее — они также помогли распространению моих идей и результатов научных исследований, и об этом не следует забывать.

Когда люди интересуются, как мне удалось справиться с годами травли, унижением моего личного и профессионального достоинства, перед моими глазами встает то, что изменило ситуацию, и я делюсь своим опытом. Именно общение с людьми — с одними лично, с другими онлайн — залечило мои раны. Когда меня спрашивают, что делать, если тебя клюют за твою работу, я всегда предлагаю найти тех, кто выслушает и поддержит. Онлайн-общение подходит не каждому, хотя в наши дни этот способ стал доступен как никогда ранее. Кому-то полезнее обратиться к коллеге или родственнику. В любом случае общение с другим человеком или людьми невозможно переоценить.

Прежде чем перейти к вопросу, как мы — родители, преподаватели, руководители — поощряем безграничный подход к общению и взаимодействию, расскажу еще одну историю о сотрудничестве, которое началось в средней школе, а сегодня превратилось в глобальное движение.

…Перейдя в выпускной класс, Шейн пал духом. У него было огромное желание учиться и постигать новое, но уже через несколько недель он понял, что никогда не чувствовал себя таким одиноким. В видео, набравшем десятки тысяч просмотров[153], Шейн описывает чувства аутсайдера — человека, оказавшегося за пределами своего круга общения. Именно всепроникающее ощущение пустоты привело его на встречу со школьным консультантом[154].

Шейн согласился на встречу, полагая, что это поможет ему перевестись в другую школу. Однако вышел он с рекомендацией вступить в пять школьных клубов. Сначала Шейн был преисполнен скепсиса, но, став их членом, отметил некоторые изменения. Теперь ему было с кем здороваться в школьных коридорах, и чем сильнее он погружался в школьную жизнь, тем сильнее ощущал себя частью школьного сообщества. Чем больше он делал, тем лучше себя чувствовал, чем более вовлеченным оказывался, тем прочнее ощущал связь с другими школьниками. Размышляя об этих переменах, он понял, что считал себя чужаком, потому что был в одиночестве. Но стоило ему оказаться внутри сообщества, как все изменилось. Шейн настолько вдохновился этим открытием, что решил поделиться опытом с другими и основал движение, со временем ставшее глобальным, — помощь молодым людям в том, чтобы завязывать личные контакты с другими людьми.

Шейну пришла в голову мысль организовать в своей школе конференцию, чтобы помочь ученикам узнать, что именно происходит, когда они устанавливают связи с другими людьми, а затем познакомить их с членами клубов, близких по интересам. Он ожидал увидеть полсотни человек, но слух о мероприятии прошел по всему округу и в зале собрались 400 учеников из семи разных школ. Через год количество участников увеличилось до тысячи и с каждым годом продолжало расти. Шейн стал основателем движения Count Me In («Включите меня в список»), которое в настоящее время объединяет более 10 миллионов человек. Его программа выступлений рассчитана на учащихся более чем в сотне стран.

В ходе интервью со мной юноша подчеркнул, с какими проблемами сегодня сталкивается молодежь, желающая сформировать осмысленную сеть личных контактов.

На мой просвещенный взгляд, сегодня подросткам в этом плане труднее, чем любому другому поколению. Им приходится справляться не только с теми проблемами, с которыми сталкивались все предыдущие поколения, но и с такими вызовами, как давление сверстников, буллинг, социальная изоляция. Все это может не лучшим образом повлиять на процесс взросления и жизненный путь. Развитие технологий, появление смартфонов, пребывание онлайн в режиме 24/7 приводят к тому, что каждый ребенок ощущает эти проблемы круглые сутки, а из реальной жизни сообщества он при этом выключен. Я думаю, что связи внутри сообщества служат ключом к новому горизонту — мы начинаем видеть мир совершенно по-другому, принимаем себя и испытываем чувство сопричастности.

Шейн совершил большое дело, а его движение, помогая налаживать связи между людьми, служит достижению столь необходимой цели.

Чем больше ты вовлекаешься во что-либо, чем больше погружаешься в жизнь сообщества, чем большим количеством связей обзаводишься и чем сильнее изменяются твои взгляды, тем мощнее становится «оптика» и тем легче я прохожу через непростые ситуации. Для меня поворотным стало осознание следующего жизненного принципа: «Моя жизнь больше, чем этот конкретный момент: не так важно, что происходит прямо сейчас и насколько глубоко я утонул во мраке и отчаянии». Во мне проросли убеждение и уверенность, что моя жизнь гораздо больше любого ее момента.

Движение Шейна помогает молодым людям, ощущающим себя в изоляции, тем, у кого сложные домашние обстоятельства, кто сталкивается с тысячью проблем, обычных для подростков. По его мнению, главное отличие тех, кто прошел через позитивные изменения, — новый взгляд на мир, новый тип мышления. Это движение напоминает нам, что даже — а возможно, в первую очередь — в мире, где столько онлайн-общения, каждому нужны близкие человеческие отношения, ведь они реально меняют нашу жизнь. Шейн обнаружил, что отношения с людьми помогают осознать: жизнь больше и важнее, чем нынешний сложный или негативный момент, и из любой, даже самой трудной, ситуации есть выход.

Безграничный подход к сети контактов и сотрудничеству

Я привела результаты ряда исследований и рассказала несколько историй, чтобы показать, как сотрудничество влияет на успеваемость учащихся и меняет жизни людей. Но какое отношение имеют эти соображения к другим ключевым навыкам, описанным в книге, — росту мозга, преодолению трудностей и многоплановости? Мои исследования последних лет и интервью, которые я брала для этой книги, убедили меня в существовании иного подхода к сотрудничеству и налаживанию отношений — подхода, снимающего все барьеры и ограничения. Когда мы учим этому в школе или любом другом месте, люди понимают, что контакты, встречи и работа в группе необычайно продуктивны и приятны. Давайте подробнее рассмотрим этот подход к сотрудничеству, а также его применение в школе, дома и на работе.

Педагоги знают, насколько сложной может оказаться групповая работа, если отношения в классе оставляют желать лучшего, особенно на фоне разного потенциала школьников и отличия в социальном статусе их семей. Учителей, которые понимают, насколько важно школьникам общаться друг с другом и обмениваться идеями, подобные обстоятельства нередко загоняют в тупик. С теми же трудностями сталкиваются и родители, если их дети постоянно конфликтуют, вместо того чтобы обсуждать свои идеи. Разница между позитивным и негативным взаимодействием зачастую определяется тремя факторами, на которые могут повлиять родители, педагоги или руководители: 1) открытость мышления, 2) открытость содержания, 3) принятие неопределенности.

Открытость мышления

Чтобы взаимодействовать с пользой, нужно иметь открытое мышление, развивать его и учиться ценить различия между людьми. Школьники начинают позитивно воспринимать одноклассников, если преподаватели подчеркивают значимость разных способов мышления в любой дисциплине — математике, физике или истории. Многие учителя сетуют на то, что ученики одного класса не взаимодействуют друг с другом, а ведь это происходит из-за закрытости мышления. Все они пытаются найти одну верную идею, получить один правильный ответ, поэтому различия и разнообразие не представляют для них ценности. Как только мы показываем детям или взрослым новую, более широкую перспективу, это незамедлительно начинает влиять на их общение с другими людьми как в учебной аудитории, так и за пределами школы / колледжа / университета.

Четыре года я наблюдала за учениками нескольких средних школ. В одной из них детям прививали умение взаимодействовать в группах. Их учили слушать и уважать чужое мнение, признавать ценность идей, которыми с ними поделились их одноклассники. В этой школе происходило нечто удивительное — я назвала этот процесс формированием «отношенческого равенства»[155].

Обычно люди думают о равенстве с точки зрения оценок: все ли учащиеся набрали одинаковые баллы? Я предположила, что есть более значимая форма равенства, в которой главное не одинаковые результаты тестов, а уважение и забота о других независимо от их культуры, расы, религии, пола и других характеристик. Как и многие мои коллеги[156], я настаиваю: школа должна воспитывать граждан, относящихся к другим с уважением, ценящих вклад в коллективный результат тех, с кем они взаимодействуют. В отношениях следует проявлять справедливость, учитывать нужды других членов общества. Первый шаг к этому — создание классов, где дети будут учиться взаимодействовать подобным образом, ведь в школе они усваивают не только программу.

Я заостряю внимание на этом в надежде, что заложенное в школе уважительное отношение к другим людям станет основой общения и за пределами школьных стен. Учителя данной школы работали над формированием среды, в которой ученики общались уважительно, привыкали обсуждать свои идеи и открыто высказывать мнения во время дискуссии. На вопрос интервьюера: «Как вы думаете, ребята, что требуется для успеха в математике?» — школьники дали следующие ответы.

Способность работать с другими людьми.

Открытость, умение выслушивать идеи каждого.

Важно прислушиваться к чужому мнению, потому что ты и сам можешь ошибаться.

Родители успешных учеников иногда жалуются, что их детей используют для обучения других, не предоставляют им возможности сосредоточенно работать в одиночестве. На самом же деле их учат, что быть частью сообщества, например класса, означает быть внимательным к другим. У детей развивается важное представление об ответственности за других. Один из учеников сказал так:

Я ощущаю это как ответственность, потому что если ты знаешь то, что положено знать, а другой этого не знает — мне кажется, ты вправе научить его. Будет честно, если другие получат столько же информации и те же знания, что и ты, потому что вы учитесь в одном классе.

Несмотря на страхи некоторых родителей, именно эта группа школьников максимально улучшила свои результаты[157] в сравнении с другими детьми из той же школы и сильными учениками из обычных школ, также участвовавших в исследовании. Столь высокие результаты пришли к ним благодаря тому, что они объясняли материал одноклассникам, ведь это самый эффективный способ освоить тему. Взаимное обучение стало важной частью формирования уважения друг к другу, понимания ценности чужого мнения и открытости мышления. Если информация о типах мышления помогает учащимся переходить от фиксированного мышления к мышлению роста, то уважение к разным мнениям формирует культуру, где ценятся различия и разнообразие. Умение ценить рост и различия — мощный инструмент на пути к открытому мышлению.

Учительница Холли Комптон, о которой я рассказывала в главе 4, говорила пятому классу: «У каждого свой подход к тем или иным вещам, и все вы можете учиться и расти». Это утверждение, по ее словам, позволило детям стать менее эгоцентричными. Постепенно они перестали акцентировать внимание исключительно на логике своих рассуждений или принципах выполнения заданий и больше не замыкались в себе, слыша, как другие высказывают иное мнение. Теперь они говорили так: «Знаешь, я вот так рассуждаю об этом, но понимаю, что другие думают по-другому». Приняв, что мыслить можно по-разному, школьники стали гораздо более толерантными и начали больше ценить друг друга. Холли так оценивает результат:

Дети знают, что толковые идеи приходят не только к ним одним, и понимают, что воспринять их можно исключительно благодаря открытости мышления, ведь у других они могут позаимствовать такую идею, о которой даже не подозревали. И подход «Слушай-ка, а твоя идея может кое-что добавить к моей!» — огромный шаг вперед для них.

Многие реформаторы сферы образования фокусируются на том, чтобы ученики по-другому занимались на уроках, перерабатывают контент, находя новые способы подачи материала, зачастую с использованием современных технологий. Но есть и еще один способ — мы только что рассмотрели его. Представьте, как поменяется жизнь детей в стенах школы и за ее пределами, если они научатся продуктивно взаимодействовать с другими людьми, вступать в разговор, готовые слушать и понимать сказанное. Это полностью изменит ход любого урока, а также повлияет на многие аспекты жизни школьников. Холли поделилась одним таким примером.

Я находилась в классе, когда ученики обсуждали свои идеи. Один мальчик не соглашался с другим, но сказал: «Похоже, я знаю, о чем ты думал. Мне кажется, ты думал… — и дальше пересказывает его идею, — а на самом деле это вот что!» И собеседник ответил: «Да, именно так я и думал». И это первоклассники! А ведь считалось, что в таком возрасте дети еще не способны воспринять точку зрения другого человека.

Первоклассники освоили новый тип мышления и многоплановость, что дало им возможность воспринять чужие взгляды — а это стало началом нового способа познания мира, без ограничений и барьеров.

В главе 3 я уже рассказывала об исследовании, показавшем, как благодаря мышлению роста люди становятся менее агрессивными. Любопытно, что корни этих изменений следует искать в новом отношении людей к самим себе. Человек с фиксированным типом мышления полагает, что сам не способен измениться, и потому гораздо сильнее стыдится даже самых пустяковых своих проступков, чем обладатель мышления роста, что, судя по всему, и провоцирует сильную агрессию. Когда люди осознают, что ничего неизменного нет и возможны любые изменения, они начинают гораздо меньше стыдиться своих ошибок и иначе оценивают чужие действия. Даже противников перестают воспринимать как изначально плохих людей: просто оппоненты сделали неправильный выбор, но они способны изменить его. Агрессивные проявления угасают, и на смену им приходит прощение.

Эта глубокая трансформация обусловлена новой широкой перспективой и открытостью мышления. Вероятно, мы находимся в самом начале пути осознания того, как смена установки — от сопротивления различиям к потенциальному их принятию — влияет на способ взаимодействия человека с миром. Когда студенты и школьники начинают сотрудничать, убежденные в том, что любому под силу измениться и вырасти, а чужие идеи, отличающиеся от ваших собственных, следует ценить, все последующие взаимодействия радикально меняются.

Открытость содержания

Я рассказала об открытости мышления, благодаря которой учащиеся начнут ценить различия и разнообразие. Важной вехой на пути освоения этого подхода служит более простое и открытое объяснение академических дисциплин. Схожим образом, когда представители бизнес-сообщества учатся ценить многообразие мнений и точек зрения, они начинают по-другому смотреть на себя и окружающих.

Впервые я серьезно задумалась о взаимосвязи между типом мышления, открытостью контента и способами взаимодействия людей во время работы летнего лагеря, куда приехали 84 ученика. Все лето мы наблюдали продуктивный групповой труд, в ходе которого ученики были уважительно настроены по отношению друг к другу и свободно делились мнениями. Совместная работа привела к росту успеваемости, ведь учащиеся помогали друг другу и размышляли над каждой изложенной идеей.

В интервью они говорили, что в школах групповая работа налажена не так хорошо, как в нашем лагере. На просьбу пояснить, в чем разница, они отвечали, что в школе работу за всю группу выполняет один человек, в то время как остальные обсуждают шмотки. А в нашем лагере обсуждение начиналось с того, что каждый задавал другому вопрос: «А как тебе такая идея? Как бы ты решил эту задачу?» При таком подходе все в группе ощущают себя включенными в общее дело.

Когда учащиеся в нашем лагере поняли, что многоплановый подход — прекрасный способ усвоить математику, то начали отмечать каждую точку зрения на решение задач, стали выше ценить друг друга и избегать негативных суждений, что имеет место в обычных классах, где мнение нескольких учеников оказывается весомее всех остальных.

Простой метод — задать каждому вопрос, что он думает по тому или иному поводу, как интерпретирует данные, — подходит для самых разных ситуаций. Если рабочее совещание начинается с предложения открыто высказывать идеи или мнения без ожидания конкретного ответа или последующего оценивания, то участники ощущают свою значимость и оказываются более вовлеченными, что трансформирует отношения между коллегами и повышает продуктивность их работы. Любой школьный учитель может использовать эту стратегию, чтобы увеличить вовлеченность класса. Важно отметить, что контакты, возникшие благодаря открытому обсуждению, ведут к более содержательным дискуссиям и в конечном счете к более продуктивным отношениям, зрелым размышлениям и эффективной работе. Позднее я опишу несколько приемов, которые помогут учителю сделать свой предмет открытым и поощрять школьников мыслить свободно.

Принятие неопределенности

Проводя интервью для этой книги, я нередко слышала об идее, которая раскрепощала людей в процессе общения с другими. Собеседники часто говорили о том, как им удалось отказаться от представления, будто последнее слово всегда должно оставаться за ними, и как стали себя комфортно чувствовать в состоянии неопределенности. В основе этого подхода лежит принятие ценности вызовов и ошибок для развития мозга. Понимая, насколько продуктивно преодоление трудностей, люди становятся более открытыми и свободомыслящими и с легкостью расстаются с идеей, что на каждую встречу они должны являться исключительно в качестве эксперта-всезнайки.

Об этом говорила Дженни Моррилл, учившая детей осознанности и написавшая совместно с Паолой Юмелл книгу Weaving Healing Wisdom («Как соткать исцеляющую мудрость»)[158]. В книге она делится своими методами фокусирования. В ходе интервью Дженни описала любопытные изменения, которые произошли в ней самой. Хотя осознанность у нее была достаточно прокачана, ее отношения с людьми значительно изменились, стоило добавить немного нейробиологии.

Раньше, рассказывая о ценности вызовов и росте мозга, Дженни ощущала себя «островом в океане». Она описывала свои представления, которые, допускаю, разделяют очень многие: в разговор следует вступать, только если ты обладаешь экспертными знаниями. И потому постоянно опасалась показаться недостаточно компетентной. А как школьная учительница Дженни чувствовала, что должна быть той, кто знает абсолютно все. Но затем ее точка зрения изменилась, ситуацию неопределенности она приняла как разновидность нормы и стала более открытой среди коллег. Частично эта перемена была связана с отказом от идеи, будто ее постоянно оценивают и судят. Дженни так описала свое новое мировосприятие.

Я готова испытывать неловкость из-за собственного незнания и понимаю, что мне нет смысла сдаваться только потому, что я не сразу все схватываю. У меня есть другие ресурсы, которые я могу использовать для улучшения своих преподавательских и личностных качеств. Я всегда ощущала себя островом в океане, мне казалось, что я должна демонстрировать знания. В этом плане мой образ жизни полностью изменился, теперь я держу курс на «слушать больше». В процессе сотрудничества я ощутила, что расту и учусь, открыла новый способ установления контактов в профессиональном сообществе. Я смогла лучше учиться, ведь делиться знаниями — это и значит учиться. Я справилась с зависимостью от чужого мнения и чужой оценки, осознала свою ценность, и это изменило меня как личность.

Не знаю, почему раньше Дженни ощущала себя «островом в океане», но новый, более открытый подход — через сотрудничество, слушание, готовность быть уязвимой и учиться у других — безмерно улучшил ее жизнь. Дженни перестала думать о себе как о единственном эксперте в классе и начала поощрять учеников становиться лидерами. Теперь она учится не только у взрослых, но и у своих подопечных.

Мои собеседники признавались: при столкновении с трудностями они ощущают, что теперь у них больше ресурсов для решения проблем, чем было прежде. Они больше не притворяются, будто знают все или досконально разобрались в ситуации, если это далеко не так, а ищут новые ресурсы. Дженни так рассказывает об этом.

Теперь я знаю, что могу не только демонстрировать знания. Я могу использовать интуицию, идеи коллег, поискать информацию в интернете, посмотреть видео, какой-нибудь YouTube-канал, где мне объяснят ту или иную математическую концепцию или процесс. Я постоянно учусь, тогда как раньше чувствовала себя обязанной входить в класс, зная ответы на все. Такова была моя установка. Я старалась производить впечатление, будто мне все понятно, все находится под контролем, теперь же это совершенно необязательно. Сейчас я реагирую на изменения с гораздо меньшим напряжением, стала более открытой новому. Я могу пережить ситуацию, в которой мне некомфортно здесь и сейчас, но и в состоянии понять, как с этим справиться. И чем больше я расслабляюсь, тем легче справляюсь.

Новый подход — принятие неопределенности вместо претензии на статус всезнайки, поиск ресурсов для обучения — укрепляет и сеть контактов и меняет образ жизни.

Я рекомендую учителям подходить к изложению материала с пониманием неопределенности и ощущением собственной уязвимости. Когда ученики видят, что учитель все время подает единственно верный материал, всегда знает ответы на все вопросы, всегда прав, никогда не совершает ошибок и не сталкивается с трудностями, у них создается ложное представление о том, что именно таким должен быть ученик, успевающий по всем предметам. Учителям следует принимать неопределенность и быть открытыми к тому, что они чего-то не знают или могут совершить ошибку.

Если вы педагог, поделитесь с учениками такими историями, из которых они бы уяснили, что ошибки — важная составляющая на пути к компетентности. Студентам в Стэнфорде я даю открытые задачи по математике. Они приходят к их решению самыми разными способами, причем о некоторых я и не подозревала. Я принимаю эти открытия и признаю, что чего-то не знала: «Надо же, как интересно! Не встречала такого раньше, давайте вместе разберемся».

Говорить о своих сомнениях или о том, что окончательного решения еще нет, — важный прием для педагогов, руководителей, учителей и родителей. Вы увидите: стоит признать свою уязвимость, непонимание какого-то момента, к вам тут же присоединятся остальные и вскоре все начнут открыто, свободно и продуктивно обсуждать свои идеи и обмениваться мнениями. Если вы родитель, разговаривайте с детьми не как опытный эксперт, а как вникающий партнер. Попросите детей научить вас чему-нибудь — им понравится роль учителя. Это придаст им гордости и станет стимулом для дальнейшего обучения.

Если вы чего-то не знаете, не скрывайте это от детей, но скажите, что у вас есть идея, как в этом разобраться. Никогда не притворяйтесь, будто вам что-то известно, если это не так. Гораздо лучше формировать мышление роста, ориентированное на открытия, поиск, любознательность, радость жизни в мире неопределенности, чем оставаться в узких рамках иллюзии всезнайства. Иногда я говорю своим студентам, что не знаю, как дальше решать задачу, и прошу показать их варианты решения. Они всегда с радостью делают это и многому учатся в процессе, в частности тому, что неопределенность вкупе с желанием узнать — хороший подход к любой ситуации.

Если у вас нет возможности обсуждать с кем-либо свои идеи лично, попробуйте делать это онлайн. Ищите чаты, присоединяйтесь к обсуждению в социальных сетях, задавайте вопросы. Недавно мы пригласили подписчиков канала Youcubed в нашу группу в Facebook. Сейчас в ней состоит 18 тысяч человек. Мне нравится то, как открыто люди задают вопросы, даже такие, на которые, казалось бы, каждый учитель должен знать ответ. Иногда учителя математики признаются, что не понимают какие-то темы, и человек 20 тут же порываются помочь им и обсудить непонятные моменты.

Я всегда восхищаюсь людьми, задающими вопросы, потому что они демонстрируют свою раскрепощенность, способность быть уязвимыми. Иногда участники просто делятся рабочими моментами и приглашают обсудить свои идеи. Они не считают коллег конкурентами, а видят в них товарищей, с которыми можно быть открытыми и с кем получится построить долгосрочные отношения. Открытое мышление и готовность принимать трудности, а также необходимость анализировать разные точки зрения — ключевые элементы подхода, который изменит вашу жизнь.

Стратегии, поощряющие безграничное сотрудничество

Преподавая учащимся самых разных возрастов, от школьников пятых классов до студентов старших курсов, я использую несколько методик для поощрения продуктивного общения, которые могут применять как педагоги и руководители, так и ученики в любой компании или школе. Первым делом я даю небольшое упражнение, чтобы выяснить, какие у аудитории предпочтения в отношении совместной работы. Затем я прошу учеников разделиться на небольшие группы и обсудить, что люди любят и не любят делать во время совместной работы. Я всегда с интересом слушаю, к чему они приходят. Очень важно дать возможность высказаться. Можно услышать, например, такие признания: «Меня раздражает, когда кто-то называет ответ», «Я не люблю, когда кто-то говорит: “Это легко”», «Мне не нравится, когда кто-то работает быстрее меня» или «Мне неприятно, когда люди отвергают мои идеи». От каждой группы я беру один тезис и так обхожу все группы в аудитории. В конце выписываю все утверждения на доске-флипчарте.

Затем я прошу обсудить внутри группы, какой стиль общения они предпочитают. И тогда можно услышать: «Я люблю, когда люди задают мне вопросы, а не показывают, как именно надо что-то делать», «Мне нравится, когда все начинают делиться идеями» или «Мне приятно, когда другие выслушивают меня». После этого я также выбираю от каждой группы по одному тезису и выписываю их на ту же доску-флипчарт, во второй столбец. И говорю, что этот лист будет висеть как напоминание для всех.

Второму приему я научилась у педагога и моей коллеги Кэти Хамфриз, а она, в свою очередь, почерпнула его у английских преподавателей математики. Я использую его на уроках математики, но вы можете применить его на занятиях по любому предмету. Такой подход помогает учащимся рассуждать и понимать истинные причины. Умение рассуждать — то есть излагать умозаключения, приводить аргументы в их пользу (и доводы против) и объяснять взаимосвязи между ними — важно для любой предметной области. Ученые часто доказывают свои гипотезы или опровергают их с помощью фактов, но математики, аргументируя свои соображения, обычно предпочитают метод рассуждения.

Я объясняю учащимся, насколько важно правильно рассуждать — формулировать умозаключения и устанавливать взаимосвязи между ними. Я учу их, как важно умение убеждать, и рассказываю о трех уровнях убеждения. Самое простое — убедить в чем-то себя, следующий уровень — убедить друга и самый высокий — убедить скептика (рис. 6.1).

Рис. 6.1. Три уровня убеждения

Я предлагаю занять позицию скептика и задавать вопросы типа «Как я узнаю, что это действительно работает?», «Можешь ли ты доказать это?». Ребятам в нашем летнем лагере понравилось быть скептиками, они вошли в эту роль, и аудитории оказались заполнены детьми, задающими вопросы и аргументирующими свои утверждения.

Сотрудничество может стать мощным инструментом для вовлечения, но я встречала немало людей, ненавидящих совместную работу. Причиной тому чаще всего был негативный опыт. Возможно, группы формировались по неверному принципу и потому их участниками становились слишком замкнутые, не умеющие слушать или уважительно относиться друг к другу люди, не обладавшие открытостью мышления. Для большинства материал оживал в процессе обсуждения — они видели разные способы решения, обсуждали аргументы и контраргументы, понимали, почему та или иная идея работает и как ее применить в каждом конкретном случае.

Многие полагают, что обучение сводится к упорной работе в одиночку. Художники часто представляют мыслительный процесс и процесс обучения аллегорическими фигурами одиночек, полностью ушедших в себя. Один из самых известных примеров — «Мыслитель» Родена. Мужчина сидит, подперев кулаком подбородок, очевидно, глубоко погруженный в свои мысли. Но размышление по сути своей — социальный процесс. Даже читая в одиночестве книгу, мы взаимодействуем с мыслями автора. Возможно, самое главное в обучении — развитие способности установить контакт с другим человеком и его идеями, встроить их в свой процесс размышления и использовать в дальнейшем.

Когда люди принимают неопределенность, перестают претендовать на всезнайство и начинают искать ресурсы для дальнейшего обучения, им открывается новый способ существования в мире. Мне кажется, в этом и заключается суть безграничности. Я часто наблюдаю за своими коллегами по Стэнфорду. Одни, сталкиваясь с проблемами, сдаются и говорят, например: «Я не знаю, как работать в этой программе». Другой подход можно обозначить так: «Я не знаю эту программу, но обязательно освою ее — посмотрю видео, послушаю советы, почитаю руководства. Нет проблем!» Оба подхода не редкость, но у меня всегда вызывают восхищение те люди, у кого новые вызовы пробуждают желание учиться. Они всегда достигают большего, потому что используют более широкий спектр возможностей.

Стремление знать все встречается довольно часто, но именно его, по признаниям многих, удается обуздать, если принять идеи роста мозга, ценности преодоления трудностей и открытости. Как часто ученики входят в класс со страхом, что они чего-то не знают? Насколько благоприятнее ситуация, когда люди принимают свое незнание и стремятся найти выход из сложной ситуации или решение трудной задачи? Избавляясь от иллюзии, будто они знают все, люди получают совершенно новые возможности проживать каждый день, наполняя его продуктивным взаимодействием. Если начинать диалог с такой позиции, компании будут работать слаженнее, дружба станет крепче, сотрудники расслабятся и начнут действовать эффективнее.

Математиков часто считают одиночками, но на самом деле эта дисциплина, как и любая другая, построена на взаимосвязях между разными умозаключениями. Новые идеи приходят в процессе рассуждения внутри группы, изложения тех или иных утверждений и обсуждения их связей друг с другом. Родители (особенно сильных учеников) часто говорят: «Мой ребенок получил правильный ответ. Зачем ему объяснять, как именно он к нему пришел?» Они упускают важный момент: вся математика состоит из коммуникации и рассуждения.

Конрад Вольфрам, известный благодаря сайту Wolfram Alpha — ресурсу, где собраны вычислительные алгоритмы, директор по стратегическому развитию Wolfram Research, говорит, что люди, неспособные донести математические концепции до других, бесполезны для него как сотрудники, потому что им не по силам стать частью команды, занятой решением проблемы. В ходе совместного обсуждения люди делятся мнениями и воспринимают чужие идеи. Критика со стороны нескольких участников уберегает команду от неверных или нерелевантных идей. Если человек не может изложить свою идею или объяснить, как он к ней пришел, в рамках подобной дискуссии от него мало пользы. Я уверена, этот принцип применим к любой области знаний. Те, кто умеет выразить свое мнение и обосновать его, более результативны при решении проблем в любой сфере, будь то математика, физика, химия, биология, искусство или история, и способны внести больший вклад в работу компании или любой другой группы.

Представленные шесть ключевых навыков очень важны для нового формата общения, благодаря которому для нас открывается множество возможностей. Не каждый может стать чутким собеседником — многие слишком замкнуты. Они боятся сказать неправильные вещи, опасаются, что их слова станут поводом для оценивания и мерилом их ценности. Когда они узнают о типах мышления, росте мозга, многоплановости и роли трудностей, то часто раскрепощаются, начинают видеть безграничную перспективу и избавляются от страха перед чужой оценкой. Взамен они принимают концепции открытости и неопределенности, обретают стремление делиться идеями и благодаря совместной работе с другими находят решение проблемы. Продуктивное сотрудничество обогащает жизнь людей, а наилучшее взаимодействие, как мне кажется, начинается с безграничного подхода к людям и идеям.