Колдун Кук Глен

2

Все мятежники были выданы Грауэл до окончания контрольного срока.

– Но девять из них были мертвы, Марика, – сообщила она.

– Я ожидала этого. Они сопротивлялись, да?

– Так мне сказал Багнель.

– Спорим, те, что мертвы, могли бы рассказать нам кое-что о связях мятежников с братьями из этого квартала?

– И спорить не буду. Где-то же им надо было доставать оружие и взрывчатку. Багнель передал мне письмо, Марика. Сказал, что личное.

– Письмо?

Марика была удивлена. После всего, что она ему наговорила?

– Посмотрим, что он хочет мне сказать.

Всего в нескольких строчках письма Багнель сумел сказать очень много. Он извинялся за своих братьев, нарушивших существующие соглашения. Тогда, у ворот, он ей не поверил, но теперь у него нет выбора. Ему очень стыдно. В знак своего искреннего раскаяния Багнель приписал еще две строчки:

«Нефтяные месторождения в Зотаке. Урановая смолка в Западном Понате».

Что означала нефть, Марика поняла сразу же. Со вторым словом пришлось повозиться.

Марика поспешила в апартаменты Верховной жрицы.

– Мое общение с торговцем Багнелем дало наконец результаты, госпожа, – доложила она. Она не стала рассказывать, что братья выдали преступников, – об этом Градвол и без нее уже доложили. – Он сказал мне, чем же так важны наши северные провинции.

– Ты расколола его? Но как? Я начинала уже было думать, что он такой же упрямец, как ты!

– Ему стало стыдно, когда он узнал, каким был дураком. Я рассказала ему, как его начальники использовали его в своей игре – причем игре настолько грязной, что он бы ко всему этому и когтем не притронулся, если бы знал. Но речь не об этом. Багнель выдал преступников и объяснил мне причину всего этого многолетнего ужаса. А причина эта нефть и урановая смолка. Наши природные ресурсы. Судя по тому, как сильно они рискуют, месторождения там богатые.

– Насчет нефти я поняла, – сказала Верховная жрица. Нефть была редким товаром, и на юге, в высоких технологических зонах, она всегда была нужна. – А что такое урановая смолка? Никогда о ней не слышала.

– Мне и самой пришлось долго искать ответ, – призналась Марика. Это радиоактивная руда. Содержит редкие тяжелые элементы – уран и радий. Данных о них у нас очень мало, но все же нам известно, что радиоактивные элементы могут служить гораздо более мощным источником энергии, чем обычное топливо вроде нефти или угля, Братья уже используют радиоактивное топливо на некоторых своих спутниках.

– Космос. Интересно… А зачем тогда Серк…

– Вот-вот. Мы, как оказалось, видели все шиворот-навыворот, точно?

Я долго считала, что Серк используют братьев в своей игре. А теперь я думаю, что это братья используют Серк, как Серк – кочевников. Серк обещали дикарям поддержку и хорошее вознаграждение. А у кочевников на самом деле и выбора-то не было, ведь с севера наступал ледник. Братья со своей стороны показали Серк приманку – зотакскую нефть. И Серк кинулись на нее, как отек – на кусочки жирного хлеба, который охотницы кладут в ловушки у берега реки. Простите, я увлеклась. Так вот, братство. Я думаю, их интересует урановая смолка.

– У тебя есть доказательства?

– Нет, это только интуиция.

Силты относились к интуиции так же серьезно, как к проверенным данным. Градвол кивнула.

– И как тебе кажется, какие у них могут быть мотивы?

– По-моему, это возвращает нас туда, откуда мы начинали. Я считаю, что их главная цель – уничтожение всех силт. Не Рейгг, Рейгг – всего лишь маленькая община, а всех силт, сколько их есть в мире.

– Опять ты строишь самые дикие предположения, Марика. То, что ты говоришь, – не правдоподобно.

– Возможно. Но ведь и в связь между братством и мятежниками тоже почти никто не верил. Нет доказательств? Так и доказательств обратного тоже нет! Разве хоть что-нибудь свидетельствует в пользу большой любви братьев к нам? Да кто вообще нас любит, когда даже мы сами друг друга ненавидим!

– Я не позволяла тебе разговаривать в таком тоне, Марика.

– Извините, госпожа. Иногда мне становится так горько, что трудно бывает сдержаться. Можно мне продолжать действовать, исходя из своих предположений?

– Продолжать? По-моему, ты полностью контролируешь ситуацию. Градвол смотрела на Марику с подозрением, чувствуя, что юная силта не хочет останавливаться на достигнутом. – А теперь нам пора назначить дату твоего Тогара.

– Будут и другие происшествия, госпожа. Мы позволили братьям создать альтернативное общество. Гораздо более привлекательное для большей части метов. И силты в этом обществе – ненужный анахронизм. В природе все ненужные виды вымирают, и очень быстро.

– Я начинаю опасаться за твой рассудок, Марика. Интуиция – это прекрасно, но то, что ты делаешь, – это уже не интуиция. Ты строишь самые дикие предположения и относишься к своим фантазиям как к фактам.

Это опасная привычка.

– Госпожа, братья действительно создали жизнеспособное альтернативное общество. Пожалуйста, подумайте об этом. Только не лгите себе, и вы поймете, что я имею в виду. Их технология – это демон, которого уже выпустили из бутылки. И надолго оставили на свободе, так что теперь нет никакой возможности загнать его обратно.

Мы слишком долго предоставляли ему полную свободу. Теперь у него хватит сил нас уничтожить. И силы эти нам неподвластны. Братья столько времени удерживали технологию в своих лапах, что теперь эта традиция обрела силу закона. А наша собственная традиция – не пачкать лап унизительной для силт работой – погубит нас окончательно.

– Головой я понимаю твои аргументы, но сердце мое не хочет их принимать. Однако не всегда следует прислушиваться к голосу сердца. Я буду думать.

– Мы не можем позволить себе только реагировать на угрозы, госпожа.

Как говорится, демоны плодятся быстрее, чем их можно истребить. И они так и будут отгрызать от нас по кусочку, если не пойти и не убить тех, кто их порождает.

Градвол сумела отвлечься от того раздражения, которое неминуемо должны были вызвать у силты подобные еретические идеи. Именно эта ее способность и вознесла Градвол на самый верх силтской иерархии – на должность Верховной жрицы общины. Одних талантов силты для этого не хватило бы.

– Хорошо, Марика. Я приму твои предположения в качестве рабочей гипотезы. А ты скоро займешь место Утиэль. Ведь если немного напрячь воображение, именно Четвертая Советница должна решать поставленные тобой задачи. Ты можешь заняться этим. Но будь осторожна и помни, кто твой противник. Пройдут годы, прежде чем Рейгг смогут отстоять независимость от братьев.

Марика постаралась, чтобы ликование никак не отразилось на ее лице.

Слова Градвол на деле означали гораздо больше, чем можно было ожидать.

Она верила Марике! И каким-то образом втайне старалась ослабить узы, связывавшие их с братством.

– Воля ваша, госпожа. Но нельзя же все-таки ценить удобства больше самой жизни!

– Тебе надо пройти церемонии, Марика. Все твои рассуждения, все твои желания и честолюбивые планы останутся лишь разговорами, если ты не пройдешь Тогар. Когда ты наконец перестанешь увиливать и менять тему? Мы намерены обезопасить твое будущее? Или мы хотим отдать его в лапы тех, кто только и мечтает о твоем падении?

– Да, госпожа, – вздохнула Марика.

– В таком случае когда? Скоро?

Страх холодной лапой сжал внутренности Марики. Что с ней происходит? Тогар – простейшая церемония. Бесчисленное множество силт прошло через это испытание. Никто еще не умирал от этого – по крайней мере Марика о таких случаях не слышала. Это совсем не так страшно, как вступать в борьбу с братством из-за дюжины жалких преступников. Почему же ей так трудно побороть себя?

– Да, госпожа. Я немедленно начну готовиться к церемонии.

Может, что-нибудь случится, и ей еще удастся протянуть время.

3

– Грауэл… Мне страшно!

– Многие тысячи прошли через это.

– А многие миллионы рожали щенков!

– От этого еще никто не умирал.

Последней реплики Марики Грауэл как будто не заметила. Ох, не стоило заговаривать с охотницами о деторождении!

– Нет, не в этом дело. Даже не знаю, как объяснить. Я просто испугана. Испугана сильнее, чем в тот день, когда кочевники напали на наше стойбище. Сильнее, чем во время осады Акарда, когда мы все знали, что живыми нам не уйти. Сильнее, чем в тот день, когда я блефовала, говоря Багнелю, что мы атакуем их летательные аппараты, если они попробуют взлететь.

– Ты не блефовала.

– Думаю, что нет. Я бы действительно приказала это сделать, если бы меня вынудили. Но мне этого очень не хотелось. Как сейчас не хочется проходить Тогар.

– Я знаю. Вижу, что ты испугана. Когда ты действительно боишься, у тебя пасть не закрывается. Болтаешь и болтаешь.

– Что, серьезно? – спросила Марика. – Неужели меня так легко раскусить?

– Иногда.

– Вам придется научить меня скрывать свои эмоции. Нельзя же, чтобы всем было видно, что у меня на уме!

Барлог выступила вперед, держа в лапах белую нижнюю рубашку первую из многочисленных одежд послушницы, проходящей Тогар. Барлог была гораздо менее сентиментальна, чем Грауэл. Но когда Марика послушно наклонила голову, старая охотница обняла ее.

Обе они, и Грауэл, и Барлог, хорошо понимали, как дорого надо платить за то, чтобы стать силтой. У Грауэл никогда не было щенков.

Барлог запретили рожать их с тех пор, как она поселилась с силтами Рейгг.

– Еще не поздно уйти, Марика, – сказала Барлог.

– Поздно, Барлог. Уже слишком поздно. Нам некуда идти. Да нас никто и не отпустит. Я слишком много знаю. И врагов у меня много – как внутри общины, так и вне ее. Единственный путь отсюда – это смерть.

– Она права, – согласилась Грауэл. – Я слышала, как разговаривали сестры. Многие надеются, что Марика не захочет проходить церемонию.

Существует большая группировка, члены которой жаждут нашей крови.

Марика подошла к окну и посмотрела на монастырь.

– А помните те времена, когда нам полагалась только келья в подвале Акарда?

– С тех пор много воды утекло, – согласилась Грауэл. – А ты сделала много такого, чего мы не можем одобрить. Я даже сомневаюсь, что мы сможем простить тебя, хоть и знаем, почему ты так поступала. Иногда мне кажется, что ты все-таки Джиана. Но думаю, ты поступала так, как хотел Всесущий, и выбора у тебя было не больше, чем у нас.

– Выбор есть всегда, Грауэл. Но вторая возможность обычно еще чернее, чем первая. Сегодня выбор простой: Тогар или смерть.

– Поэтому я и говорю, что выбора на самом деле нет.

– Я рада, что ты понимаешь. – Марика повернулась, чтобы Барлог надела на нее следующую рубашку. Их будет еще полдюжины, а потом придет очередь сложного верхнего облачения. – Надеюсь, что ты и дальше будешь это понимать. Потому что мы еще много раз будем стоять перед выбором. Проходя Тогар, я вступаю на путь, с которого никуда нельзя свернуть. Возможно, это дорога во тьму. Один опрометчивый шаг – и мы рухнем вниз вместе со всей общиной. А тогда даже сама Верховная жрица не сможет предсказать наше будущее.

– Ты действительно думаешь, что торговцы хотят уничтожить силт? спросила Грауэл. – Или это только довод, а ты просто хотела добиться еще большей власти?

– Это действительно аргумент в споре, Грауэл, и цель у меня была именно такая. Но это к тому же еще и правда. Очевидная истина, но силты закрывают на нее глаза. Они не хотят верить, что их хватка слабеет. Но сейчас не время. Давайте быстрее собираться. А то они придут выяснять, почему я еще не готова!

– Мы закончим как раз вовремя, – сказала Барлог, приводя в порядок верхнее облачение.

Грауэл обвила талию Марики ритуальным поясом из черепов арфтов.

Барлог надела ей на голову красную шапочку кандидата. Грауэл протянула инкрустированный золотом посох, увенчанный сморщенной головой кэга. В таком состоянии ее было не отличить от головы мета. В древние времена это и была бы голова мета, убитого самой Марикой.

Грауэл принесла горшочки с красками. Марика принялась наносить на открытые части шкуры заранее выбранный узор. Это не был традиционный узор силт или Рейгг. Такие разводы наносила себе на шкуру охотница племени Дегнан, когда собиралась вступить в смертельную схватку.

Щенком Марика разучивала этот узор, но никогда не видела его собственными глазами. Грауэл и Барлог тоже никогда ничего подобного не видали и не помнили, чтобы кто-нибудь из Дегнанов видел. Марика была уверена, что никто из силт не поймет значения ее узоров. Она осмотрела себя в зеркало.

– И это мы – силты! Лучшая часть цивилизованного мира!

– Марика?

– Я чувствую себя дикаркой, охотницей кочевого племени. Ты только взгляни на меня! Эти черепа! Эта сушеная голова! Да еще боевые краски!

Уже несколько недель, как Марика забросила все свои занятия и занималась только подготовкой к церемонии. Она целыми днями охотилась на арфтов и кэгов и недоумевала, как же справляются остальные кандидатки? Ведь охотиться юных силт давно уже не учили.

Охота была нелегкой. В мире наступила зима, и зверей стало гораздо меньше. Их просто трудно было найти. А Марика должна была их найти, убить, отрезать головы, а дома сварить головы арфтов, чтобы остались только голые черепа, и высушить голову кэга так, чтобы она уменьшилась. Грауэл и Барлог могли помочь ей ровно настолько, насколько это позволял обычай. То есть почти не могли.

Зато охотницы помогли ей готовить краски и шить многочисленные одеяния. Шить они умели гораздо лучше, чем Марика, а делалось это без свидетелей.

– Хочешь еще раз повторить все вопросы? – спросила Грауэл. Барлог порылась в груде бумаг на Марикином столе и вытащила нужный лист.

– Нет, не хочу. Хватит уже повторять. Я просто постараюсь отвлечься и буду надеяться, что все получится само собой.

– У тебя не будет никаких проблем, – сказала Барлог.

– Да, – сказала Грауэл. – Можно и переучиться… Помню, я слишком много училась, когда сдавала экзамены на воктора.

Слово «воктор» на языке силт означало что-то вроде дегнанского «охотница», но, кроме того, еще и «стражница», и «та, кому доверено носить оружие в присутствии силт».

– На некоторые вопросы я так и не смогла ответить.

– У тебя, – сказала Барлог, – по крайней мере была возможность отвечать еще раз. А у Марики такой возможности не будет.

В принципе, если Марика сегодня пару раз и ошибется, ничего страшного не произойдет – лишь бы исход церемонии был правильным. Но Марика не могла позволить себе хоть на шаг отступить от совершенства это дало бы ее врагам слишком сильное оружие против нее. Стоит только проявить слабость, и они начнут кричать, что Марика не соответствует образу идеальной силты.

Как всегда у силт, форма значила больше, чем содержание.

– Барлог! Ты еще хранишь наши Хроники?

– Да.

– Когда-нибудь я выкрою немного времени и почитаю, как ты описываешь все то, что с нами произошло. Что бы сказала Скилдзян, да и остальные тоже, если бы каких-нибудь пятнадцать лет назад сумели прочесть то, что ты тут понаписала? Если бы они смогли заглянуть в будущее?

– Они бы меня камнями закидали.

Марика нанесла на шкуру последний мазок растительной краски.

Добывать ингредиенты для красок было, пожалуй, еще труднее, чем звериные головы. Некоторые из них пришлось просто купить – наступающий холод уничтожил все подходящие растения в окрестностях Макше.

Марика снова подошла к окну и повернулась на север, туда, где остались ее корни. Небо было ясным, что случалось теперь крайне редко.

Линия горизонта поблескивала – яркий солнечный свет отражался от огромных дальних снежных полей. В семидесяти милях к северу от Макше зима уже не кончалась никогда. Через год то же самое будет и здесь.

Марика взглянула на небо. Именно там была скрыта разгадка, она была в этом уверена. То, что враги силт так тщательно скрывали от них. Но Марика еще много лет не сможет добраться дотуда. Она вообще больше никогда и ничего не сможет сделать, если не пройдет сегодняшние обряды.

– Готова я?

– С виду – вполне, – ответила Грауэл.

– Мы ничего не пропустили, – сказала Барлог, просматривая приготовленный Марикой список.

– Тогда идем.

Растерянность в ее душе сменилась ожесточением.

Охотницы сумели проводить Марику только до двери того здания, где должна была проходить церемония. Это событие вызывало такой интерес, что Градвол перенесла место проведения обряда в большой зал собраний.

Послушницы оттеснили Грауэл и Барлог назад. Обычно Тогар был открытой церемонией, и прийти посмотреть на него мог всякий, кто пожелает.

Впрочем, никто не приходил, кроме самих участниц и их друзей. Но здесь был особый случай. Марика давно уже не была простой послушницей.

Враги Марики надеялись, что она не пройдет обряда, хотя раньше такого никогда не случалось. Расчет был на то, что присутствие такого количества недругов настолько испугает Марику, что она перепутает ответы или церемониальные приветствия. Вдруг она совершит какую-нибудь ужасную, непростительную ошибку! Такого зрелища нельзя упускать!

Те, кто сочувствовал Градвол, а тем самым и ее фаворитке, пришли, чтобы слегка развеять зловещую атмосферу, нагнетаемую врагами Марики.

Противники постарались, чтобы на церемонию не смог проникнуть никто, кроме силт. Марику гораздо больше любили вокторы, чем силты.

Она обращалась с ними как с равными, ей они были обязаны своими победами. Вокторы были нужны Марике, а она – им.

Марика шагнула через порог, и тут же на нее уставились сотни глаз.

Она физически чувствовала разочарование тех, кто надеялся, что она не придет. Марика сделала несколько шагов вперед и застыла, дожидаясь, пока все рассядутся.

Стало еще страшнее.

Градвол и Дортека неоднократно говорили Марике, что нельзя полностью полагаться на Сущих. Но даже зная, что не следует сейчас этого делать, Марика все равно потихоньку скользнула в темный мир и разыскала там сильного призрака. Это ее немного успокоило.

С помощью призрака Марика внимательно изучила весь зал, чтобы убедиться, что никаких изменений в проведении Тогара сегодня не предвидится. Мир призраков был холодным. Ни одной эмоции. Эфир был полон страха – если та среда, в которой плавают духи, это действительно эфир. Марика почувствовала внутри себя то же ледяное спокойствие.

Теперь Марика готова сделать все, что от нее требуется. Забыть о том, чего ей это будет стоить, забыть свое воспитание будущей охотницы и матери Дегнанов. Она выпустила призрака, благодарно прикоснувшись к нему на прощание, и вернулась в обычный мир – мир ненависти, страха и непрекращающейся борьбы. Холодными глазами обвела зал. Все силты уже заняли свои места.

Марика невозмутимо шагнула вперед и выпрямилась, элегантная в своем наряде. Подождала, пока две послушницы закроют за ней дверь. Потом повернулась направо и нагнулась поцеловать край древнего горшка с дарамом. На вид это был просто старый горшок, такой изношенный, что стоило бы его выбросить. Марика окунула палец внутрь и помазала сладкой вязкой массой язык и губы.

Горшок был очень древним – древнее, чем Рейгг. Даже древнее, чем Серк, община, породившая Рейгг. Он был сделан когда-то на заре времен.

Край горшка был истерт прикосновениями бесчисленных губ, внутренняя сторона стала шершавой от остатков присохшего дарама, тонны которого прошли через этот сосуд. Это был самый древний предмет в мире Рейгг, символическая связь между общиной и доисторическими силтами древности, сосуд Всесущего, дающий силтам возможность ощутить вкус Вечности, вкус Великой Силы. А до того, как Всесущий создал себя, горшок служил семи другим богам и богиням – с той же целью.

Тепло дарама побежало по жилам, вызывая легкое онемение, как от чэйфа. Но у дарама было еще и другое действие: сознание Марики начало расширяться, пока не охватило всех, кто находился в зале. Они тоже лизнули дарама, поэтому от их мысленной защиты почти ничего не осталось. Прикосновения присутствующих слились в единое сознание, нечто большее, чем индивидуальное сознание каждой силты. Сознание Марики тоже стало каким-то расплывчатым и менее индивидуальным.

Существовала легенда, что когда-то в древности, до начала цивилизации, силты сливались в единый разум, принимая большие дозы дарама.

Часть ее разума, большая часть, – то, что оставалось Марикой, несмотря на дарам, не переставала удивляться. Как же так получается, что в каждом из этих слившихся в единое сознание разумов таится столько страха, злобы и ненависти?

Верховная жрица Градвол – поручительница Марики – и главные жрицы ждали ее в дальнем конце зала. Марика нараспев произнесла первую песнь – просьбу послушницы разрешить ей приблизиться и смиренно подать свое прошение. Где-то справа от нее одна из силт что-то спросила. Марика отвечала автоматически, не задумываясь. Только потом она заметила, что первой, кто задал ей вопрос, оказалась Утиэль, старая силта, которую она собирается сменить в четвертом кресле Совета. Все Советницы Макше приняли участие в этой церемонии, даже старшая жрица, которую было не видно и не слышно с тех пор, как она впала в немилость у Градвол.

Не успела Марика осознать, что происходит, как предварительный ритуал закончился. Она подошла к жрицам. Снова начались вопросы.

Марика действовала совершенно бессознательно. Она отвечала четко и ясно, в нужные моменты подчеркивая свои слова жестами. Она была как танцовщица, грациозно кружащаяся в сложном танце, причем действующим лицом этого зрелища был уже не актер, а сам танец – идеальное творение совершенной магии. Точность ее движений и слов, ее артистичность настолько захватили жриц, что они тоже оказались во власти этого ритма.

Сначала, в результате присутствия многочисленных врагов, в зале чувствовалось напряжение, но сейчас оно пропало, развеянное дарамом, тем всеобщим единением, сердцем которого была сейчас Марика. Это чувство стало расти, разбухать, заполнять собой все.

И все же где-то в глубине души Марика не хотела подчиняться тем обязательствам, которые накладывал на нее этот обряд.

Ритуальные вопросы кончились. Марика начала снимать с себя облачение кандидата и по одному предмету кидать их в жертвенный огонь, возле которого стояли жрицы. Сначала – посох, потом пояс с черепами, шапку и все до одной одежды. К потолку поднялся столб вонючего дыма, наполняя зал смрадом. Через несколько мгновений Марика стояла перед жрицами в наряде из одних только боевых красок.

Теперь осталось самое худшее. Камень преткновения. Последняя надежда тех, кто жаждал поражения Марики. Сейчас ее положат на алтарь, и сестра-целительница призовет Сущих. Призрак коснется простертого тела, навсегда лишая прошедшую Тогар силту возможности рожать щенков.

Марика посмотрела прямо в глаза Градвол и кивнула. Верховная жрица обошла вокруг дымящегося жертвенника и протянула Марике облатку.

Марика осторожно взяла ее в зубы.

И повернулась лицом к собравшимся. Это был ее собственный штрих, маленькое дополнение к церемонии. Марика разжевала и проглотила облатку, ощущая всей шкурой волну невольного восхищения.

Концентрированный чэйф разошелся по всему ее телу. Это было приятное ощущение. Жрицы подхватили Марику на руки и уложили на алтарь, над которым склонилась сестра-целительница – Марика видела ее как в тумане.

Что-то внутри нее хотело вырваться, закричать, убежать как можно дальше. Но Марика подавила это желание.

Она почувствовала, как призрак движется в ее теле, уничтожая яичники и трубы. Это было не больно – только отчаянно ныло сердце. Ей говорили, что потом будет немного неприятно.

Марика ускользнула в мир призраков, чтобы отвлечься от происходящего хоть на несколько мгновений.

Когда она вернулась, все было кончено. Зрители гуськом потянулись к выходу. Жрицы и их помощницы наводили порядок. Над Марикой склонилась Градвол, и лицо ее было довольным.

– Ну что, Марика, все не так уж плохо, а?

Марика хотела сказать, что рана в ее душе еще долго будет кровоточить, но не смогла. Слишком много было съедено чэйфа и дарама.

Марика вспомнила о стае, которую так никто и не оплакал, и подумала, простят ли ее когда-нибудь духи погибших. И сможет ли она простить Градвол, которая заставила ее пойти на это преступление против себя самой.

Это пройдет. Душевные раны всегда заживают.

– Ты все проделала очень хорошо, Марика. Это был впечатляющий Тогар. Даже твои враги вынуждены были признать, что ты выдающаяся личность.

Марика хотела возразить, что этого они никогда и не отрицали, а просто боялись и ненавидели ее по каким-то причинам. Но рот опять не открылся.

Градвол потрепала ее по плечу.

– Теперь ты – Четвертая Советница. Утиэль официально отказалась от должности с того момента, как завершится твой Тогар. Управляй мудро, Марика. Сейчас сюда придут твои вокторы. Когда ты оправишься, они напомнят тебе, что нам надо поговорить. Я дам им соответствующие указания.

Градвол снова дотронулась до Марики – нежно, почти с любовью. Ее родная мать, Скилдзян, никогда так не делала. На мгновение Марика заподозрила, что Верховная жрица думала не только о будущем Рейгг, когда взяла ее под свою опеку.

Эту мысль она заставила себя отбросить. Нетрудная задача после такого количества наркотиков.

– Ну, будь здорова, – шепнула Градвол и вышла.

Грауэл и Барлог вошли в зал всего через несколько минут после того, как его покинула последняя силта. Марика, несмотря на свое состояние, улыбнулась, глядя, как обе охотницы крадутся по комнате, подозрительно оглядывая все углы и тени. Это они-то, которые верят, что силты умеют становиться невидимыми с помощью колдовства! Наконец они подошли к Марике и помогли ей спуститься с алтаря.

– Ну, как все прошло? – спросила Барлог. В ее тоне чувствовалось внутреннее напряжение.

– Отлично, – хрипло каркнула Марика. От наркотиков в горле у нее совсем пересохло.

– Как себя чувствуешь?

– Физически… Все прекрасно… Но душа… В душе очень мерзко.

Грауэл и Барлог снова оглядели все темные места.

– Ты можешь говорить о деле? У тебя не кружится голова? – спросила Грауэл.

– Могу. Да. Но сначала… Заберите меня отсюда.

– Сторет нашла тех рабочих, – сказала Марике Грауэл, когда они трое добрались наконец до дома. – Она доложила об этом, когда ты была там.

Они не хотели разговаривать, но Сторет убедила их, что пришла от тебя.

Они признали свой долг. Знают они очень мало, но сказали, что ходят упорные слухи, будто бандиты нашли себе сильного верлена. Такого, что сможет побить силт их же оружием, когда придет его время. Так что, как ты и думала, не все кончено.

Все пленные мятежники, которых они допрашивали, верили в то, что с их движением скоро должно произойти нечто важное. Природу этого «нечто» Марика так и не смогла определить. В конце концов она решила разыскать в Макше тех двух рабочих, которые служили у нее в Понате много лет назад, рабочих, поклявшихся вернуть ей воображаемый долг.

– Колдун, – пробормотала она. – И конечно же, великий колдун. Иначе он не смог бы внушить им эту сумасшедшую надежду.

Марика не стала рассказывать всего этого Верховной жрице. Интуиция подсказывала ей, что лучше сохранить эти сведения у себя. По крайней мере пока.

– Мы должны найти этого колдуна и уничтожить. Если, конечно, нельзя будет его использовать.

В кои-то веки Грауэл и Барлог совпали во мнениях. Уничтожить. Обе они хорошо помнили верлена, который когда-то привел кочевников из Зотака.