Так бывает Крилишина Ирина
– Твое кольцо? – его глаза были обращены то на мой палец, то на море. – Оно упало в воду!
– Я больше не ношу кольцо, – произнося это, я почувствовала, что из моих уст вышел каламбур.
Но Луи сам переспросил:
– Ты теперь не замужем?
– Да, не замужем.
Он еще что-то произнес, но перевода у меня не получилось.
– Не поняла. Объясни!
– Можно, я буду дружить с тобой?
Очевидно, предыдущий вопрос был в том же контексте.
– Хорошо, Луи, – смущенно ответила я.
Подул ветерок, и я поежилась. Мокрый купальник напомнил о том, что пора бы идти домой. Луи заметил, что мне становится холодно. Он снял с себя куртку и накинул ее на мои плечи. Сразу стало теплее: его куртка была горячей. Я посмотрела ему в глаза. Так получилось, что в куртке я была как в западне. Мои руки оказались скованны. Он крепко держал края своей куртки и тоже смотрел мне в глаза. Я ждала его губ. Почувствовав это, он немного наклонился, и, убедившись, что я не против, обнял меня, и мы слились в нежном поцелуе.
Сколько прошло времени, я не заметила, но, придя в себя, поняла: если мы сейчас не остановимся, то, возможно, и дружить-то не сможем.
– Мне нужно идти спать, – тихо и робко, как прежде, произнесла я.
– Мы завтра увидимся? – также тихо спросил он.
– Да, конечно.
Я стала вырываться из его плена. Он все же поймал мою руку и не хотел ее отпускать.
– Я так рад, что вижу тебя.
– Я тоже…
Тянуть дальше было невозможно. Вырвавшись из его объятий, я побежала в сторону отеля.
– До завтра, Кати, любовь моя! – крикнул он.
– До завтра, Луи! – откликнулась я.Глава 18
Уже в номере я поняла, что убежала в его куртке. Умылась, не переставая думать о Луи, легла в кровать. Повернулась лицом к стулу, где висела его куртка, и ощутила приятный запах его парфюма, его запах. Закрыла глаза, и передо мной поплыли картинки: как он меня обнимает, прижимает. Как я чувствую его желание быть со мной.
– Ужас, я хочу его, всем телом хочу! Нужно остановить себя, иначе сорвусь и побегу к нему!
У меня от волнения и разыгравшегося воображения пересохло в горле, пришлось встать, чтобы утолить жажду. Налив в стакан немного воды, я вышла с ним на балкон.
Взглянула на пирс – и увидела яхту Луи. Она красиво покачивалась на волнах. Едва я сделала глоток воды, как мое внимание привлекло чье-то движение на палубе яхты. Через секунду тот, кто двигался, спустился по трапу и оказался на пирсе. Это был Луи. Он осмотрел свою яхту со всех возможных сторон, после чего разделся и прыгнул в воду.
Не осознавая, что делаю, я надела сарафан, схватила полотенце и выбежала из номера. Закрывая дверь, обнаружила, что мои ноги босые. «Возвращаться нельзя, плохая примета», – напомнила я себе и на цыпочках побежала к лестнице.
Не замечая мелких камушков, я бежала к пирсу по знакомому мне уже пути. У пирса я остановилась. Его одежда лежала на мостках. Где-то вдалеке слышался плеск воды.
«Подожду его здесь», – подумала я и встала так, что меня в темноте было не видно. Свет от ламп на пирсе было очень яркий, и я не решилась выходить на мостки.
Пока я ожидала его, меня всю трясло. «Да, – пришла ко мне мысль, – а я уже без макияжа, даже без минимального, и волосы растрепанные…»
Не успев подумать, как следует, над своим внешним видом, я услышала всплески воды, прямо возле пирса.
Луи! Он оперся двумя руками о край мостков и рывком вспрыгнул на пирс.
Он был великолепен. Его мускулистое тело было мокрое, дыхание учащенное. Луи огляделся. Не найдя, чем вытереться, стал выжимать свои волосы. Его руки оказались поднятыми вверх, и я поняла, даже почувствовала, что сейчас, именно сейчас я должна подойти к нему.
Выйдя из темноты, я направилась к Луи. В руках у меня было полотенце, развернутое так, что мне было бы удобно собрать все капельки с его груди.
– Кати! – воскликнул он и застыл в этой позе.
Я ничего не ответила, просто подошла и стала вытирать его. Он быстро опустил руки и крепко меня сжал – так, что мне стало трудно дышать. Приподняв меня немного, он что-то проговорил, но это было на испанском, и, не отпуская, понес меня на яхту.
Обняв Луи, я ощутила пульс, который вырывался из его шеи.
Он пронес меня по трапу, занес в каюту и уложил на большой угловой диван.
Мне было немного неловко оттого, что я видела даже в темноте, насколько он меня желает. От этого по моему телу побежали мурашки.
И вот, наконец, началось то действо, которое мне хотелось ощутить всю мою жизнь. Луи был нетороплив. Безжалостно медлителен, что заставляло меня томиться в истоме.
Он провел своей рукой по моим волосам. Далее рука, не спеша, стала опускаться по шее. У меня вырвался непроизвольный крик души. И Луи принялся целовать меня по тому же пути, который прошла его ладонь.
Когда я поняла, что сарафан мне очень мешает, я решила снять его, начиная с плеч. Луи перехватил у меня инициативу и стал сам меня раздевать. Каждый открывающийся кусочек тела был награжден нежным поцелуем.
Дальше все пошло, как в самых моих сокровенных снах…
Проснулась я оттого, что всем телом ощутила прохладу. Открыв глаза, я увидела, что Луи смотрит на меня. Он заметил, что я поежилась, и спросил:
– Ты замерзла, моя Кати?
– Чуть-чуть.
Он встал и быстро нашел в каком-то шкафу плед. Я смотрела на его красивое тело и улыбалась.
Он укрыл меня пледом, а сам лег рядом.
– Иди ко мне, Луи, – шепотом сказала я и приподняла плед.
Он взял край пледа и сказал:
– Ты прекрасна, восхитительна. Я очень сильно тебя желаю.
– Иди ко мне, – повторила я.
Его тело горело. Пальцы были нежны, и все тело просило любви и нежности. От его прикосновений я стала уходить в забытье наслаждения.
Буря в наших телах улеглась, и, обнявшись, мы стали слушать шум моря. Я закрыла глаза, и мне было необыкновенно спокойно, я была умиротворена.
– Ты голодна? – спросил шепотом Луи.
– Да.
Он встал и начал одеваться.
– А-а-а… Ты коварная обольстительница! – не выдержал он и опять прилег ко мне на диван. – Я хотел тебе приготовить завтрак, а ты не отпускаешь меня от себя!
Я молчала, лишь потихоньку заигрывала с ним. Наконец, сказала:
– Я очень проголодалась, а еще я хочу купаться.
– О, это здорово. Мы сейчас отойдем в море. Там есть очень красивое место. Море на восходе удивительное. И там я тебя покормлю. Согласна?
– Конечно! – бодрым голосом ответила я.
Он медленно встал, будто с трудом оторвал себя от меня, подхватил ветровку и вышел из каюты, послав мне воздушный поцелуй.
Рассматривая предметы, которые находились в каюте, я услышала, что шум моторов стал сильнее. Яхта вышла в море. Она так приятно качалась на волнах, что я и не заметила, как опять уснула.
Вздохнув, я почувствовала запах хорошего кофе. Пахло тостами и яичницей. Я открыла глаза, а желудок заныл.
– Хочется кушать.
– Да. Я тоже жутко голодный, – произнес Луи и, поцеловав меня, встал, чтобы взять поднос.
Я закуталась в плед и уселась в углу дивана. Поднос Луи поставил так, чтобы я могла достать все, что захочу.
– У-м-м-м-м, – отпив кофе, восхищенно протянула я, прикрывая веки от удовольствия.
– Не соблазняй, а то не выдержу и сейчас на тебя наброшусь, – сказал он томным голосом и прищурил глаза.
Дословно это звучало: «Не надо так, а то я сейчас тебя покусаю», что вызвало у меня улыбку.
После пары тостов и яичницы мне стало еще лучше. Солнце почти поднялось, и было очень светло. Я дождалась, пока Луи доест, и сказала:
– А теперь можно и купаться!
– О-кей, пойдем покажу тебе это красивое место.
Выйдя на палубу, окинула взглядом небольшую лагуну. Цвет воды был изумрудным, песок белым, каменные глыбы просто великолепны.
– Красота! – сказала я по-русски и, засмеявшись, повторила то же самое на английском.
Мне было так хорошо, что хотелось петь и танцевать. Но, посмотрев на красивейшее море, я быстро сбросила с себя плед и прыгнула с яхты в воду. Через несколько секунд я услышала рядом всплеск – за мной прыгнул Луи.
Мы резвились среди волн. Сочетание теплой воды и нечаянных прикосновений еще больше дразнило нас. Я обняла Луи ногами за талию. Он подхватил меня и вышел вместе со мной на пляж. И в эти мгновения нас окружали только бесконечное море…
Через два часа мы уже подходили к пирсу отеля. Я немного переживала: вдруг Ирина Петровна будет меня искать, а я даже записку ей не оставила, убегая из отеля. Боже, о чем думаю, какая записка! И, подойдя еще ближе к Луи, который стоял за штурвалом, обняла и прижалась к нему всем телом.
Уже в номере, вдали от Луи, я ощутила всю полноту чувств и эмоций к нему, они были непередаваемые. Он не выходил у меня из головы.
В дверь постучали, и я быстро очутилась возле нее.
– Ты уже проснулась? – спросила Ирина Петровна, заглядывая в комнату.
И, увидев меня загадочной и улыбающейся, сказала утвердительно следующее:
– Тебя Луи нашел. Так и есть.
Я молчала и улыбалась.
– Не томи. Он просто красавчик. Подходил к нам с управляющим вчера ночью, искал тебя. Он уже был в курсе, что ты приехала.
Я кивнула, продолжая думать о нем.
Она все пытала, и мне пришлось сдаться и рассказать вкратце, что вчера и сегодня произошло.
– Ой, – вытирала она слезы радости, – даже если у вас в жизни будут только эти два-три дня, они будут незабываемыми всю жизнь.
Глава 19
Прошла неделя, как мы вернулись из Испании. За дни нашего отдыха с Ириной Петровной накопилось много работы. Я так уставала, что едва доползала домой; но от мыслей, что вот-вот позвонит Луи, у меня открывалось второе дыхание, и день заканчивался уже после полуночи. «Хорошо, что кто-то такой умный изобрел скайп, – подумала я. – Как это облегчает общение, даже увидеться можно!»
Мой английский продвигался. Учеба в институте шла своим чередом. Но на танцы времени не оставалось. Приехав домой, в Москву, мы попали в жуткую непогоду, было так холодно и ветрено, что это вскоре дало о себе знать. Привязавшаяся простуда просто допекала меня. Я разговаривала с Луи, а у меня то горло болело, то нос не дышал. Но было очень приятно слышать, как он заботится обо мне, даже за сотни миль отсюда. Он настаивал на лечении травами, чтобы никакой химии. Говорил, что я должна заботиться о своем теле и духе, так как это теперь и его тело и дух.
«Да, забота. Именно ее мне, возможно, и не хватало в отношениях с Семеном», – задумалась я, придя домой после очередного трудового дня. Забота Семена проявлялась в том, чтобы оформить мне, например, страховку, купить абонемент, дать денег на лекарства, а само чувство заботы и ответственности за меня у него отсутствовало. Зато я только и делала, что его опекала: не забудь то, выпей это, как дела, как ты себя чувствуешь. Конечно, когда мы расстались, у него проявилась забота обо мне. Он вспомнил, что я без денег, пытался помочь в этом, подарил квартиру. Но я уже не поверила в искренность его чувств, мне уже не хотелось в них верить. Подумав о Семене, я поморщилась: не хотелось снова так жить…
– Катюша, ты ужасно выглядишь. Ты что не лечишься? – нахмурилась Ирина Петровна, заметив мой плачевный вид.
– Уже месяц, как лечусь. Но что-то не помогает мне ничего, сил уже все меньше и меньше остается. Даже есть не хочется.
– Ну, это ты брось. Кушать надо. Как только начнешь кушать, придут и силы. Так что не дури, а идем обедать.
Мы отправились в кафе. Оно находилось недалеко от нашего танцевального клуба. Я прошлась по улице и почувствовала, что мне стало легче. Но когда мы уже сели за стол, у меня закружилась голова. Где-то вдалеке, очень-очень далеко слышался голос Ирины Петровны. Но что она говорила, я не понимала.
– Вам лучше? – спросил меня кто-то.
Я стала открывать глаза. Но все вокруг было, как в тумане.
– Катюша, не пугай меня, открой глаза, – услышала я голос Ирины Петровны.
– Что со мной? Не могу пошевелить ни руками, ни ногами, – растерялась я от неожиданных ощущений.
– Давай я «скорую» вызову! Где номер твоей страховой компании?
– Может, обойдется? Вот, я уже и пальцы чувствую.
– Нет, не обойдется. Давай говори, где телефон страховой.
– В кошельке есть карточка, зелененькая, там телефон.
Я почувствовала, что стали сгибаться пальцы и на второй руке. Кто-то рядом массировал мне их. Но через минуту я опять ничего не слышала.
Спустя какое-то время я стала видеть и слышать отрывками, и пришла в себя лишь после того, как машина «скорой помощи» привезла меня в больницу и меня поместили в палату.
– У нее скакануло давление. В ее состоянии это нормально, но странно, что она довела себя до такого истощения. Да еще и вирус – все губы обметаны герпесом. Анализы уже взяли, разберемся чуть позже, что и как.
– Ой, доктор, а можно я маме ее позвоню? Она приедет. Или подождать еще пару дней? – беспокоилась Ирина Петровна.
– Да, конечно, позвоните. Мы ее продержим здесь пока, предварительно, неделю, а после анализов уточним, отпустим или оставим. При ее сроке может быть все, что угодно.
«О чем они говорят, какой срок, чего срок?» – стала я размышлять, но спросить пока не могла, и это ощущение отсутствия сил меня пугало.
Я увидела, что доктор ушел, и Ирина Петровна повернулась в мою сторону.
– Катенька, ну ты что так меня напугала! Я думала, что тебя теряю!
И она заплакала. Я хотела ответить, но и в правду сил не было.
– Нет, лучше молчи и береги силы. Сейчас тебе сделают укольчик, ты поспишь, а потом мы поговорим. Я маму твою вызову, ты не против?
Я кивнула, соглашаясь. Пришла медсестра. Через катетер, который уже был у меня в вене, мне что-то ввели, и я уснула.
Утром меня разбудило чье-то прикосновение к моей руке.
– Вы проснулись? Вот теперь будет все хорошо, и силы даже появятся, – улыбнулась мне медсестра.
– А что со мной? – с трудом, но все же спросила я.
– Сейчас доктор обход делает, он с вами и поговорит. А потом и посетители пойдут, – поправив капельницу, она вышла из палаты.
Вот я попала, что же со мной? Стала вспоминать все то, что случилось за последний день. Про какой срок говорил доктор? Чего срок?..
«Срок! – осенило меня. – А когда же у меня были последний раз месячные? По-моему, перед Испанией. А сейчас их не было уже давно, – продолжала я размышлять. – Вернувшись в Москву, я так разболелась, что и не подумала о том, что их нет… А вдруг я…»
– Ну, здравствуйте, Екатерина, – сказал доктор, заходя в палату. – Напугали всех, кого только можно было.
Я в страхе смотрела на него и ждала приговора.
– Ну не стоит так переживать, – успокоил меня он. – Но себя беречь нужно, и не только себя.
– Я в положении? – робко спросила я.
– Да, представьте себе, вы ждете ребенка, у вас уже девятая неделя. И то, что вы до сих пор не знали об этом – так я понимаю по вашей реакции, – никуда не годится. Придется за это вас поругать. При таком сроке и с такими вирусами никак нельзя. Сейчас идет самый серьезный момент. Если плацента сформируется неправильно, вашему малышу будет трудно питаться и дышать.
Услышав такое желанное и долгожданное слово малыш, я не сдержалась: у меня потекли слезы.
– Этого делать нельзя, – строго сказал доктор и подал мне салфетку. – Нервы сейчас нужно спрятать. Вот переживем самый сложный отрезок, тогда можно. А сейчас вы остаетесь здесь на две-три недели. Будем вас сохранять. Не то, чтобы у вас очень сложные проблемы, но чтобы их избежать, мы вас подержим здесь.
– Но моя страховка заканчивается буквально на днях, – вспомнила я о том, что страховка была годовая, и Семен вряд ли оплатил ее еще раз.
– Ну, это не наши с вами проблемы, страховая компания дала добро. И сейчас забудьте обо всем. Ваша задача – хорошо питаться, справиться с вирусами и поправиться минимум на пять кило. Это приговор, и обсуждению он не подлежит.
«Веселый какой», – решила я, когда он ушел. Выходя, он сообщил, что внизу меня ждут посетители.
У меня в запасе было еще несколько минут. «Что же произошло? – попыталась я проанализировать создавшуюся ситуацию. – Я жду ребенка от Луи, вот счастье-то какое! Но как я ему скажу об этом, ведь скайпа у меня здесь нет, а номерами телефонов мы не обменялись?» И еще через секунду я подумала: «А может, ему и не надо знать о ребенке? Ведь еще не известно, хотел бы он от меня иметь детей. Мы не давали друг другу никаких клятв и обещаний. Мы просто любили друг друга и были счастливы». От этих мыслей мои глаза наполнилась слезами. Нервное напряжение стало нарастать.
Тем временем в коридоре послышался шум. Дверь открылась, и я увидела, что пришло больше народа, чем я ожидала. Первой появилась, конечно, мамочка. За ней Ирина Петровна. С мамой приехал и Михаил Максимович, а вслед за ним в палату вошел Семен.
Здесь стало шумно. Запахло цветами, как весной. Все что-то говорили. Мама и Ирина Петровна периодически вытирали слезы. Михаил Максимович сказал, что внуки – это счастье, которого долго ждут, но с появлением этого счастья жизнь становится непредсказуемой.
Только Семен не произнес ни слова. В какой-то момент я поймала его взгляд. Он не был жестким, он не был безразличным, в нем чувствовалось тепло и искренность. Мама пыталась заговорить с бывшим зятем, но он молчал. Прошло около часа. Семен подошел к моей кровати, наклонился и шепнул мне на ухо:
– Позвони, пожалуйста, как все утихнет. Очень тебя прошу.
– Хорошо, – пообещала я.
Он взял мою руку, поцеловал в ладошку и поспешил за дверь.
Примерно через полчаса и все остальные разошлись. Мама и Михаил Максимович поехали в мою квартиру. Ирина Петровна к себе домой. Но, выходя из палаты, она попросила связаться с ней по телефону завтра, приблизительно в двенадцать часов.
«Какая тишина!» – вздохнула я, когда ушла медсестра. Быть прикованной к кровати было не слишком привлекательно. Очень хотелось подойти к окну и посмотреть вдаль. Вид ночного города с красивыми огнями действовал на меня, как успокоительное. Много времени я так себя успокаивала, когда рассталась с Семеном. «Ах да!» – вспомнила я о его просьбе и взяла в руки телефон.
– Привет. Ты просил позвонить, как все разойдутся.
– Спасибо, что набрала. Я сейчас к тебе подойду, – как всегда строго и не давая времени на раздумья, проговорил он.
– Но тебя не пустят, уже не приемные часы, – попыталась я как-то отговорить его от этого поступка.
– Ты не хочешь меня видеть?
Его вопрос поставил меня в тупик.
– Нет, ну что ты, я была рада, что ты пришел. Но, может, мы все обговорим по телефону, я тебе должна что-то за страховку, – уже тихо добавила я.
– Господи, о чем ты сейчас думаешь, какая страховка! Я иду, несмотря на то, что ты этого не хочешь. Я хочу с тобой поговорить. И меня пропустят по любому.
Что тут можно было поделать? «Он не меняется, Семен есть Семен», – сказала я себе.
Он зашел в палату, сел на стул возле моей кровати и стал смотреть на меня, не отводя взгляда. А мне почему-то стало смешно, и, чтобы не смутить его и не обидеть его чувств, я решила обратиться к нему с просьбой:
– Подай мне, пожалуйста, водичку.
Он был как будто в забытье и, видно, не расслышал моих слов.
– Ты что-то хотела? – очнулся он.
– Подай, пожалуйста, бутылочку воды, – спокойно повторила я.
– А, да, держи.
Я отпила из бутылки немного воды, и отдала ему.
– Семен, спасибо тебе огромное, что оплатил мою страховку. Честно говоря…
Он не дал мне закончить, прервал:
– Катюша, пожалуйста, не надо меня благодарить. Если ты помнишь, я еще твой муж, а ты моя жена. Как ты думаешь, смог бы я не оплатить тебе страховку?
«Ах, да! Я же еще его жена! Это мне на руку, хотя не очень хочется пользоваться его деньгами», – промелькнула мысль.
– Возвращайся ко мне, – проронив это, он опустил голову, и мне даже показалось, что он покраснел.
Я молчала: хотелось переварить его слова. Через пару секунд он продолжил:
– Ты уже достаточно времени погуляла. Ты увидела этот мир с другой стороны. Но мы же были семьей, и мы можем еще раз попробовать.
У меня округлились глаза.
– Сема, о чем ты говоришь?! Я жду ребенка от другого мужчины. Какая семья?! – я начала нервничать, но, вспомнив о своем положении, сбавила обороты.
– Я готов стать отцом этого ребенка, – он произнес эту фразу очень быстро и замолчал, ожидая моей реакции.
– Нет, – четко ответила я.
– Подумай, не торопись. У тебя есть на это время.
– Нет, Семен. Я люблю именно того человека, от которого жду ребенка.
– Но его нет около тебя! Ты ему не нужна, раз его нет. А тебе будет не просто, а я рядом, я очень изменился и хочу сделать тебя счастливой.
Он так много сказал, что я не знала, на что ему в первую очередь ответить.
– Семен! Он не может в данный момент оказаться возле меня. Он живет не здесь, и даже не в этой стране. К тому же он еще даже не знает, что у нас будет ребенок. Поэтому твои обвинения в его сторону напрасны.
– Тем более. Давай этого ребенка оставим именно нам.
– Нет! – чуть не закричала я. И уже более спокойно опять повторила: – Нет.
У меня потекли слезы. Мне было тяжело осознать, что Луи рядом нет, что бывший муж, человек, которого я любила и который дважды предал меня, стал другим и хочет меня вернуть. А я не хочу его возвращать, мне тяжело делать людей несчастными.
– Не плачь. Я не буду тебя больше мучить. Я вижу, ты действительно стала взрослой. Но от этого я еще больше тебя люблю, помни это. И как бы ты не хотела, я буду приезжать к тебе каждый день, привозить фрукты, соки и что-нибудь вкусненькое – то, что ты любила.
Я ничего не ответила. Он поставил мне на кровать красивую коробочку, попрощался и вышел из палаты. Через секунду зашла медсестра и отключила капельницу.
– Какой настойчивый у вас муж, – заметила она.
– Он не мой муж, и уже давно.
– Простите, – извинилась она.
– Не стоит. Он хочет им быть, но быть им уже не сможет никогда, – сказала я, как будто рассуждала вслух.
– Спокойной ночи.
– И вам спокойного дежурства.
Ночь была жуткой. Мне снились страшные сны. То я ползла по лестнице вверх; то падала с каких-то гор песка; то пыталась опять залезть на них, а они осыпались; то эти горы становились каменными, и я поднималась к их вершине.
Утро наступило очень рано. Пришла медсестра и поставила очередную капельницу. Посмотрев в окно, я задумалась. Все мои желания потихоньку начали сбываться. Я учусь в институте. Я имею собственный автомобиль и квартиру. Я работаю. Я полюбила настоящего мужчину. Я жду от него ребенка. И сделалось как-то грустно. Неужели, когда исполняются все желания, жизнь становится неувлекательной и неинтересной? «Как с Семеном», – подумав так, я поежилась. Ведь, когда я с ним познакомилась, у меня тогда тоже были мечты, и они почти все исполнились.
Но тут же я себя поправила: нет, это не как с Семеном. Он мне дал многое, но из того, чего бы я хотела, очень мало. Только его капризы и желания исполнялись всегда со стопроцентной точностью. Мысленно прокрутив свой первый брак, я поняла, что моя жизнь, именно моя, началась только тогда, когда я стала ею управлять. Значит, моя жизнь только начинается. А у меня уже так много сделанного! Можно ставить новые задачи и цели, а их с появлением любимого мужчины и малыша прибавится. Я улыбнулась. Первым делом, когда я смогу выйти на работу, нужно оформить развод. После этой мысли мое настроение сразу улучшилось.
Прошла неделя, и врач отпустил меня под домашний арест, в заботливые руки мамы. Я клятвенно обещала выполнять все его предписания.
Ирина Петровна была в командировке, поэтому мне в офис можно было и не ездить. Вся текущая работа могла быть сделана мной на дому. Я подтянула все пропущенные занятия по английскому языку, подготовила курсовые к наступающей сессии. В общем, поработала плодотворно, пока поправляла свое здоровье.
Одно меня расстраивало, что Луи никак не выходил на связь. В скайпе его не было. На письмо по электронной почте он не ответил и даже его не открыл. Меня не покидало чувство тревоги. Ведь до того, как я попала в больницу, мы общались с ним через день-два. «Нельзя себя накручивать, нужно довериться судьбе и не думать о плохом! – говорила я самой себе. – Ведь если мои мысли способны материализоваться, а это факт, что такое происходит, уже убедилась на собственном опыте, то тогда Луи несдобровать…» «У него тоже есть дела, и не всегда у него под рукой Интернет», – пыталась я оправдать его молчание, но все же не верила ни в какие отговорки.
Глава 20
«Через месяц будет Новый год…» – я отложила ненадолго очередное письмо, над которым работала. Ирина Петровна попросила отправить его уже завтра утром, но оно почему-то давалось мне с трудом. Перевод складывался не так, как было нужно. Поэтому захотелось отвлечься и подумать о хорошем.
Но хорошее на ум не шло. «Да, как встретишь Новый год, так его и проведешь. И с кем встретишь Новый год, с тем и проведешь. Так всегда бывает, всегда… Взять хотя бы Семена. Как ни отгоняла его от себя, а он весь год на моих глазах», – я загрустила, вспомнив, что именно с ним встречала предыдущий Новый год.
«Вот уже два месяца, как Луи пропал, и мне ничего о нем не известно!» – накручивала я себя.
Вращаясь на стуле вокруг своей оси, я зацепилась глазами за экран. В правом нижнем углу мигала маленькая летучая мышка, которая оповещала меня о том, что пришла электронная почта.
Не подозревая, что меня там ждет, я открыла ее.
«Здравствуй, дорогая моему сердцу Кати!
Мой единственный и неповторимый, любимый человек на земле!
Ты прости меня за то, что я так надолго оставил тебя. Мне прощения нет».
У меня потекли слезы. Я так была рада этому письму, этой маленькой весточке от него, что у меня перехватило дыхание. Но, вытерев скатившиеся слезинки, я продолжила читать:
«Сегодня самый счастливый день за последние два месяца. Я смог тебе написать и надеюсь, мы сегодня вечером услышим с тобой друг друга.
Читать бесплатно другие книги:
