Шахта Шепчущих Глубин Астахов Евгений

Тайные общества для начинающих

Ранг: Редкий

Безмолвное Братство ищет добровольцев в Элдертайде. Возможно, вы подойдёте им?

Задача: Найти члена Безмолвного Братства в Шипящей Тыкве 0/1.

Награда: Опыт, скрыто.

Принять да/нет?

Принял оба задания, не испытывая сильных надежд на успешное выполнение. Особенно в поисках серого кардинала. У задания с такими размытыми рамками явно не будет простого выполнения. Забрав деньги и журнал, покашлял, привлекая внимание клерка. Дворф появился почти мгновенно, словно только и ждал сигнала.

– Вы закончили свои дела, сир?

– Да, можешь забирать коробку.

– Не желаете ли открыть у нас счет? – поинтересовался бородач.

«Я просто смотрю» – собрался я отшутиться самой часто используемой в такой ситуации фразой. Даже здесь у продажников планы стоят. Ходят небось по Аскешу, совершая «холодные визиты».

– Нет, благодарю, может быть, позже.

Вежливо кивнув, собеседник проводил меня к выходу.

Причина для отказа проста. Банк принадлежал фракции, чьи интересы прямо противоположны моей. Хранить деньги в банке, который могут сжечь в случае войны, а то и использовать для экономических санкций, будет только умственно отсталый. Если обыкновенные дроу в массе своей не понимают этого, им же хуже. Пускай гоблины и предлагают не такие выгодные условия по словам Соверетта, я всё же лучше буду держать деньги у них.

Из банка я вышел задумчивый, с тяжестью на сердце. Вместо награды получил новые проблемы. Спокойный кач отменяется, так и не начавшись. Почему я второй раз влипаю в какую-то тёмную историю?

Заведение оказалось на редкость колоритным. Холодный рассеянный свет люминесцентных грибов, аккуратно культивированных вдоль стенок трёхэтажного здания, соседствовал с тёплым мягким светом небольших светильников, стратегически расставленных на столиках, что были рассредоточены по всему этажу, даря ощущение приватности и комфорта.

За комфорт приходилось платить. Цены в Сломанной Флейте кусались. За поздний завтрак пришлось отдать ползолотого. И это за место в общем зале, а не в обособленной комнате этажом выше.

Зато в общем зале в еду были включены и развлечения. У одной из стен пристроилось небольшое полукруглое возвышение – сцена, на которой сейчас выступал дуэт тифлингов-акробатов. Кроме классических прыжков и перекатов, они демонстрировали и весьма впечатляющие поддержки. Девушка взобралась на голову юноше, который застыл параллельно полу на одной руке, и закинула ноги к потолку, медленно уведя в сторону одну из рук. Её хвост в это время изобразил весьма грубое подобие флейты, явно отдавая честь названию заведения, но посетители остались в восторге и взорвались громом аплодисментов.

Назвать Флейту трактиром было бы преступным преуменьшением. Сочетая в себе черты и таверны, и гостиницы, и даже делового клуба, где вовлеченные в коммерцию стороны могли проводить переговоры и находить новых партнеров по бизнесу, она являлась чем-то большим. Заведением статусным и культовым для жителей Аскеша, как я успел узнать, но также и безопасным, а таких мест было катастрофически мало в Подземье. Пырнуть, отравить и похитить перешедших кому-то дорогу бедолаг могли практически, где угодно. Где угодно, но только не в Сломанной Флейте. Ценность нейтральной территории понимали даже самые отмороженные бандиты и главари подземного криминала.

Меня привлекли восторженные отзывы о местной кухне. Новый заработок жёг карман, а после слишком долгого сидения на диете из риса и лапши быстрого приготовления (лечение отца отнимало все деньги) я не мог упустить возможности попробовать что-то новое и поистине деликатесное. Следующей задачей по плану было раскидать таланты, и делать это следовало на полный желудок и, желательно, не на ходу. Так что, почему бы не совместить приятное с полезным.

Еда своих денег стоила с лихвой. Если ужин, приготовленный в Доме, что давно находился в упадке, подарил мне массу положительных эмоций, то сет из трёх блюд руки неизвестного мне гения ножа и сковородки поверг в форменный кулинарный экстаз.

Ульракх-а-Драшарай, дословно «Похлёбка из трёх чудовищ», на языке дроу звучало, конечно, интереснее. Теми самыми тремя чудовищами являлись: виверна, смещённый зверь и куролиск. Об этом сообщил официант – чопорный и сухой дроу, которого, казалось, оскорбляла моя необразованность. Чувствую, будь его воля, меня прогнали бы взашей или, минимум, плюнули бы в суп. Казалось, он вот-вот сейчас наклонится ко мне и сурово спросит: «А ты, мальчик, что здесь делаешь?» Как же, невежественный деревенщина явился в лучшее заведение в городе и задевает публику тупыми вопросами. Не поладили мы с ним.

Три разных типа мяса давали невероятно насыщенный вкус – от почти тающих во рту острых кусков до хрустящих словно сухари тонких полосок мяса, отдающих кислинкой, и венцом всего выступал душистый запах, который не позволял оторваться от блюда.

Наслаждаясь супом, я отвлёкся только на то, чтобы поискать информацию о монстрах, послуживших ингредиентами блюду. Если с виверной сразу всё было понятно: меньшая разновидность дракона с одной парой лап вместо двух, то остальные зверюги поставили меня в тупик. Куролиск оказался каким-то петухом-мутантом, плодом страстной любви василиска к краже и высиживанию яиц самых разных пернатых. В результате врожденное магическое поле изменяло зародыш, создавая трёхметровых монстров, совмещающих черты как рептилий, так и птиц, забравших худшее от обоих.

Но больше всего меня удивили Смещённые звери, очередной буквальный перевод с эльфийского – Кха’гремеер. Разработчики расстарались, создав огромную четырехметровую и двухсоткилограммовую пуму, добавив ей третью пару лап (передних) и щупальца с шипами-присосками на плечах, которые на два метра вокруг твари создавали зону поражения, натурально срывая куски плоти с любого, попавшего в неё. И когда я говорю «любой», я не шучу. Случайный бедолага, оказавшийся на пути Смещённого зверя, очень легко «терял голову», поскольку убивали они не от голода или, охраняя территорию, а из присущего скорее Разумным чувства жестокости.

Вишенкой же на этом торте из безжалостной злобы сидело то свойство, благодаря которому они и получили своё название. Кха’гремееры владели магией иллюзий, магией, ограниченной всего одним заклинанием, зато не требующим подпитки и отточенным до совершенства. Наблюдателю они всегда виднелись не там, где находились на самом деле, а на один-два метра в произвольную сторону. Поиск по форуму выявил десятки разъяренных сообщений, где бедолаги, наткнувшиеся на монстра, красочно и нецензурно рассказывали, как погибали, так и не нанеся единицы урона, потому что все удары уходили в пустоту. Более-менее успешной тактикой считалось заливать всё вокруг иллюзии АОЕ[10], пока из пустоты не вывалится настоящее измочаленное тело. Вот только атаками, бьющими по площади, владели не все, да и урон эти зверюги наносили дай боже.

Мне стало даже как-то неловко от того, что я отдал месячный заработок какого-нибудь крестьянина за еду, ради которой, возможно, погибло несколько человек. Тела всех троих чудовищ обладали огромной ценностью: и как источник мяса, считавшегося деликатесом, и как источник желаемых всеми магических и алхимических реагентов. Поэтому порции, как и полагается в дорогих ресторанах, размером похвастаться совсем не могли. Полагаю, из одного убитого монстра выходило несколько сотен тарелок роскошного, но мелкого блюда.

Следующим в сете подали горячее – нарезанное мелкими кусочками филе Чуула, какого-то огромного хищного ракообразного, приправленное икрой летучей рыбы с гарниром из редких водорослей с непроизносимым названием. Кирпичного цвета мясо с нефритовыми прожилками, лежавшее на двух видах водорослей – серых и зеленых, украшенное слоем оранжевой икры. Блюдо выглядело так, будто маленькому ребенку выдали кислотные мелки и разрешили пуститься во все тяжкие.

Пока я обхаживал своего внуреннего гурмана, на смену акробатам на сцену бочком протиснулось низенькое существо – метра полтора в прыжке, одетое в тёмно-бурое тряпье самого жалкого вида. Одну руку оно прятало под балахоном, а мятый капюшон скрывал лицо. Заинтересовавшись, я активировал расовую способность зрения в темноте. Полумрак отступил, открывая мне вид на чёрный клюв и такие же перья, покрывавшие существо буквально с головой. Виднеющуюся руку венчали острые коготки. Из-под нижней кромки тряпья торчали по-птичьи выгибающиеся назад колени и щуплые чешуйчатые лапы, перебинтованные на уровне голени. Четыре длинных когтистых пальца на ногах, один из которых смотрел назад, всё это до жути напоминало мне лапу какой-нибудь курицы переростка.

Отвлекшись от мыслей об анатомии пернатых, я с интересом наблюдал за первым, встреченным мной кенку. Окрас имени над головой бродяги сообщал, что это игрок, а не НПС. Маджестро[11], 22 уровень, архетип – разбойник.

Вытащив из-под одежды руку, странный товарищ явил белому свету лютню. Похоже когда-то это был добротный инструмент, который кормил своего владельца и знал заботу, сейчас же на лютню нельзя было взглянуть без слёз. Гриф её был частично сломан – извилистая трещина уродовала благородный инструмент – и неумело обмотан веревкой для сохранности. Одна из пяти струн лопнула. Колки ссохлись и ощутимо кренились.

Маджестро невозмутимо прижал лютню к себе и извлек из неё первый звук. Лютня родила неприятный визг, резанув публику по ушам. Негромкие разговоры в зале стихли. Администратор – расфуфыренный дроу, до этого говоривший о чём-то с одной из официанток, нахмурился и споро направился к горе-музыканту.

Липовый менестрель, тем временем, бережно поправил колки и дернул рукой, извлекая знакомую мелодию. Печальная и тягучая, она зазвучала в заведении, прежде не слышавшего ничего подобного. Устремив взгляд в никуда, кенку протянул прекрасно поставленным тенором:

– Is this the real life? Is this just fantasy?

Администратор замер на полпути к сцене. Все без исключения гости с удивлением смотрели на маленького музыканта.

– Mama, just killed man.

– Put a gun against his head

– Pulled my trigger, now he's dead.

Я даже жевать перестал. Голос исполнителя вместе с всё ускоряющимся перебором струн затягивали слушателей в мир музыкальной магии. Когтистые пальцы всё быстрее бегали по струнам, не нуждаясь ни в медиаторе, ни в мизрабе[12], а вместе с ними ощутимо менялся голос Маджестро.

Фальцет исполнителя заходился в лихорадочном экстазе.

– Gallileo, Gallileo,

– Gallileo, Gallileo,

– Gallileo Figaro – magnifico!

Настроение песни постоянно менялось, как лента Мёбиуса. Гитарные риффы, насколько музыкант смог изобразить их на лютне, дали бешенный толчок слушателям, создавая бушующий напор энергии.

На лицах окружающих меня дроу не было какого-либо недоумения. Похоже, они прекрасно понимали текст. Я готов был поклясться, что исполнял его кенку в оригинале, но дроу знать английский никак не могли. Видать, игра заботливо переводила любую речь на местный диалект. По крайней мере так ИИ поступал при общении с иностранцами. А, может, это наш собственный мозг воспринимал чужую речь так, как ему привычнее, и я слышал английский там, где его не было и в помине.

Баритон Маджестро, тем временем, подымал в сердцах публики что-то спящее, что невозможно выразить в словах, но что заставляет задыхаться от восторга. Стоп, баритон? Не может у него быть такого диапазона. Вероятность слишком мала. Да и голоса разительно отличаются. Его тенор словно принадлежит кому-то с комплекцией Паваротти, а баритон – существу лет на 20 младше и килограммов на 50 легче.

– So you think you can stone me and spit in my eye

– So you think you can love me and leave me to die

Сидящие за соседним столиком дроу неосознанно начали притоптывать в такт композиции.

Меланхоличный тенор менестреля вернулся, насылая на публику светлую грусть.

– Nothing really matters

– Anyone can see

– Nothing really matters – nothing really matters to me.

Когда смолк последний такт музыки, в Сломанной Флейте воцарились оглушительная тишина. Посетители неуверенно переглядывались, словно не зная, как реагировать на произошедшее.

Маджестро, всё так же не поднимая взгляда, неуверенно заметил:

– Наверное, вы к такому еще не готовы, но вашим детям это понравится.

Убелённый сединами дроу, сидящий через два столика от меня, вскочил на ноги и зашёлся в разъярённом вопле.

– Это возмутительно! Как можно издеваться так над благородным инструментом! Кто пустил сюда этого проходимца?! Я думал, что это элитное заведение!

Кто-то поддержал его, и вскоре комнату наполнил разгневанный гул. Несколько дроу пытались нерешительно аплодировать, но их хлопки потонули в коллективной ярости.

Словно опомнившись от музыкального гипноза, администратор одним прыжком оказался на сцене и, схватив не пытавшегося вырываться кенку под локоть, поволок его куда-то прочь из комнаты.

Мне стало как-то даже обидно за парня. Старался, изливал душу, действительно талантливо исполнил нетленную классику, а куча старых сухарей закидала его навозом. Вытерев губы салфеткой, я встал из-за стола и последовал вслед за удалившейся парочкой.

– Шаррам, как, Бездна тебя задери, этот бродяга проник в заведение?! – по коридору нёсся угрожающий рокот администраторского голоса.

– Сир Эбеннел, виноват. Он зашёл через подсобные помещения вместе с акробатами. Сказал, ему назначено.

– А если завтра сюда вломится, не дай Эстрикс, Тараск и скажет, что ему назначено, ты и его пустишь, иблитово семя?!

Я достиг технического коридора и, наконец, увидел говорящих.

Мелкая тушка Маджестро болталась вдалеке от пола. Его, как нашкодившего котёнка, за шкирку держал громила-тролль в кольчуге и при обитой металлом дубинке, которая удачно придётся при потасовке внутри помещения.

Распекаемый боссом тролль разве что ножкой по полу виновато не возил. Держа без каких-либо проблем кенку одной рукой, он смущенно принимал выволочку.

Заметив меня, Эбеннел сцепил зубы и покачала головой.

– В эту зону вход доступен только персоналу, уважаемый гость.

– Господа, я вижу, что у вас возникло какое-то недопонимание с моим другом. Давайте решим ситуацию, как разумные дроу, – я изобразил примиряющий жест рукой.

– Если вы друг этого оборванца, то вам, как и ему, точно не место в нашем заведении. И отвечать вы будете за его поступок сообща.

Репутация с Эбеннелом Ба’Энтар снижена на 2 000 (Равнодушие)

– Шаррам, от кенку избавиться, чтоб не марал больше Аскеш своим треньканьем. Этого, – ткнул пальцем в мою сторону, – выкинуть на улицу. Будет сопротивляться, можешь к дружку отправить.

Вот тебе и безопасная зона вне насилия. У тролля даже уровень не читается, на пять десятков выше моего. Решил помочь, называется. Во рту пересохло. Я лихорадочно пытался придумать, что делать, но дальше «скастовать Глубокую тьму, давая шанс мальцу, и бежать» дело не шло.

Тролль смерил меня взглядом и занёс дубину, явно собираясь превратить содержимое черепной колонки Маджестро в мягкий паштет.

Где-то за спиной раздалось неодобрительное женское покашливание.

– Мне казалось, что Сломанная Флейта по-настоящему престижное заведение. И что же я вижу? Даже здесь гостям собираются украдкой проломить голову и обобрать! – холодный надменный голос сказал, как отрезал.

Я обернулся, девушка-тифлинг в явно дорогущей мантии с уровнем в трёхзначных числах. Невысокая, с красноватой кожей, задорно торчащими рожками и непослушной гривой золотистых волос[13] – Персефона, аколит.

– Вы всё неправильно поняли, госпожа, – склонился в отточенном поклоне администратор. – Эти двое нарушили правила заведения.

– Тогда, что они всё еще делают на территории Флейты? Вели выставить их взашей. И я надеюсь, эта ситуация больше не повторится? Мы не можем допустить, чтобы репутация Буревестников ассоциировалась с какими-то забегаловками, где убивают гостей и наливают разбавленное пиво.

– Ну что Вы, госпожа, мы очень ценим патронаж Вашей гильдии. Смею Вас уверить, мы примем меры.

Пока Эбеннел расшаркивался, Персефона задержала на мне и Маджестро взгляд, словно пытаясь что-то мысленно сообщить, и еле заметно дернула щекой. Тролль толчками направил нас к черному входу, и вскоре мощная дверь хлопнула у нас за спиной.

– Привет, как у тебя дела? – доселе молчавший кенку похлопал по одежде, проверяя сохранность вещей.

– Ээ, нормально, а у тебя? – поинтересовался я, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Благодарю, уже лучше, – ответил странный парень, смотря куда-то мне в лоб.

– Это что сейчас было там?

– Публика не оценила выступление по заслугам, я уже привык, – глаза Маджествро блеснули, а голова по птичьи склонилась набок, видимо, его версия улыбки.

– Эй, Хендрикс, у тебя совсем черепица уехала? – женский окрик прервал наш разговор.

В переулке показалась Персефона. Сжав кулаки, она быстрым шагом приближалась к нам и похоже была на взводе.

– Мозгов не осталось или не было никогда?! – продолжила она натиск. Серые, как хмурое небо, глаза её при этом сверкали концентрированным возмущением.

– Мозгов? Почему? Они на месте, меня проверяли, – удивленно ответил горемычный музыкант.

– Ты бы хоть узнал немного о месте, где играть собираешься. Даглара Ба’Энтар ненавидит музыкантов! Тебе название ничего не сказало, умник? Последнему, кто пытался развлечь её музыкой, проломили голову его же флейтой. Угадаешь, какая тут связь или нужны ещё подсказки?!

Маджестро задумчиво поднёс руку к подбородку, по крайней мере тому месту, где находился бы подбородок, не будь у него вытянутая птичья физиономия.

– Заведение получило прозвище за убийство музыканта принадлежащим ему инструментом? – наугад выстрелил птиц.

Персефона закатила глаза.

– А ты – сообразительный малый.

– Спасибо! – просиял он.

Фыркнув и покачав головой, она удалилась, оставив нас наедине.

– Спасибо за помощь! – крикнул я ей вдогонку, только опомнившись.

– Да, спасибо, что вмешался, дружище, – затряс головой Маджестро. – Ненавижу улетать на кладбон. Брр.

– Часто приходится?

– Да что-то не везёт, – поник музыкант. – Где не выйду играть, вечно влипаю в неприятности. То ограбить хотят, то задание дать.

– А чем же задания плохи? – нахмурился я.

– Задания? Так отвлекают, старина. Мне нужно навык качать, а они хотят, чтобы я им дюжину почек какой-нибудь страхолюдины принёс.

– Понятно, а тебе кроме игры на лютне ничего не интересно.

Кенку воссиял, словно я открыл доселе неизвестный закон Ньютона.

– Именно, братишка, именно!

Я потёр переносицу.

– Не на лютне, нет, не совсем, – внезапно подобрался пернатый. – Классическая лютня будет слишком здоровой для меня. Это Миланская мандолина. Здесь, правда, она зовётся Оснийской. Всего пять двойных струн. Ты знал, что в эпоху барокко количество струн достигало четырнадцати, а иногда и девятнадцати? – огорошил он меня.

– Нет? – слабо выдавил я.

– Ничего-ничего, я много о старинных инструментах знаю. Спрашивай, если будут вопросы.

– Лихо ты с ней управлялся, кстати.

– Лихо, да. Это мастер научил. Его инструмент, – выставил он потерявшую товарный вид мандолину. – Стартовый сценарий, в который я попал – помочь актерской труппе добраться до Аскеша, а мастер Грашиок при ней числился. Сварливый, как чёрт! – Маджестро закаркал, как целая воронья стая.

Господи, это смех?

– Он же тифлинг! Как чёрт, дошло?!

– Угу, шикарный каламбур, – кивнул я.

– А то! – снова просиял кенку. – Мастер исполнял музыку для их театральных выступлений, еле уговорил его взять в ученики.

– И что дальше?

Музыкант вздохнул и неуклюже перевёл тему.

– Хожу вот, тренируюсь. Люблю музыку, – Маджестро нежно погладил деку. – Бардом я раньше 50 уровня не стану, а качаться толком не получается.

– Как же ты 22 уровень взял тогда?

– Уровень? Так опыт за выступление дают, дружище, – удивился он моей необразованности. – Ну и парочку заданий выполнил, где убивать никого не надо было. Подай-принеси и всё такое.

В голову закралось подозрение.

– А сколько опыта дают за выступление, говоришь?

– Опыта? Да, когда как, братишка. Чем сложнее композиция и выше благодарность публики, тем больше опыта. Сейчас вот почти ничего не дали. 400 опыта за тех нескольких ребят, что не освистали меня. В среднем около сотни за довольного слушателя.

В ступоре я залез в таблицу требуемого опыта на уровень в прикрепленной на форуме теме. Для 22 уровня нужно чуть меньше 1.6 миллиона опыта, то есть в среднем ему пришлось сыграть 16 тысяч раз из расчёта, что слушал его всего 1 человек. Так, конечно, поменьше. Хотелось себя ущипнуть. Более странного способа качаться я пока не встречал.

Маджестро, видя, что я отвлёкся, начал наигрывать какой-то бойкий мотив, издавая нечленораздельные звуки. Готов поклясться, что это женский голос. Стараясь уже ничему не удивляться, когда дело касается странного кенку, уточнил:

– Сопрано?

– Нет, старина, меццо-сопрано, – ответил он тем же протяжным женственным тоном. – У прачки увёл.

Господи, заберите меня из этой психушки.

– Голос. Увёл. У прачки.

– У прачки, ага. Сам удивился, откуда у неё такой талант. Сидит белье шкрябает на берегу озера и напевает.

Ну да, ведь именно прачка была самым невероятным в этой цепочке слов.

– Скажи-ка, дружище, а как ты «увёл» у неё голос? – боясь спугнуть призрак понимания, спросил я.

– Да я же кенку, братишка, – широко распахнул он клюв от удивления.

– Кенку, – согласился я.

– Мы расовой способностью обладаем – Пересмешник, каждые 5 уровней можем захватить новый голос. Имитация идеальная. Только в начале тяжело, пока 5-й уровень не получишь, приходтся жестами изъясняться. Ох и намучался я с Мастером.

– А почему? – я попытался обхватить руками огромный невидимый шар, – вот это всё, почему?

– Почему? Да спёрли они что-то, старина, – пожал плечами мой собеседник.

Я сморщился, как от зубной боли.

– Кто и что спёр? Объясни, пожалуйста. Короткими простыми словами. Тупой я.

Маджестро сердобольно похлопал меня по плечу, встав на цыпочки.

– Ничего, братиш, зато человек хороший.

Я не знал то ли плакать, то ли смеяться.

– Древние кенку, спёрли они что-то запретное. Великий Предок – Карасу – осерчал, проклял расу, – Маджестро изобразил жуткую гримасу и грозно, и весьма неодобрительно, помахал указательным пальцем неким умозрительным воришкам. – Теперь тянет их, нас, – поправился он, – на всё блестящее, даже голос красть приходится – своего-то нет.