Чистилище для невинных Жибель Карин

Глава 23

Давно уже Рафаэль не спал так хорошо.

Всего несколько часов, да еще в кресле. Но сном глубоким и восстанавливающим.

Было светло, часы показывали восемь тридцать.

Он потянулся, зевнул, едва не свернув челюсть, и улыбнулся, увидев уже проснувшегося Вильяма. А главное, брат сидел.

— Выспался?

— О да! — подтвердил Рафаэль. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше.

Рафаэль несколько озадаченно взглянул на несущее следы болезни лицо младшего брата:

— Ты уверен?

— Я, разумеется, не в суперформе, но если ты не потребуешь от меня пробежать марафон… Я готов отправиться в путь.

— А что с температурой?

Рафаэль приложил ладонь ко лбу Вилли, как сделала бы мать.

Как это делала их мать.

— Да ты горишь…

— Не преувеличивай! Говорю же тебе, все в порядке!

— Гм… В любом случае у тебя еще есть целый день, чтобы набраться сил.

— Мы не уезжаем? — забеспокоился Вильям.

— Только после того, как стемнеет. Так будет более осмотрительно, ты не находишь?

— Да, конечно.

Рафаэль склонился к уху брата:

— Я запру их в сарае или в конюшне… Если повезет, они не смогут поднять тревогу до понедельника, что даст нам сорок восемь часов, чтобы свалить подальше отсюда.

— А Кристель?

— Я об этом думаю, — заверил Рафаэль.

Уже несколько часов. Со вчерашнего дня.

Вильям улыбнулся и положил ладонь на плечо брата:

— Спасибо за все, что ты сделал для меня.

Рафаэль не ответил, он просто сжал его руку в своей.

— Пойду разбужу наших друзей, — сказал он.

Начал он с жандарма. Который, судя по положению, в котором он находился, похоже, спал недолго. Рафаэль присел перед ним на корточки и заглянул ему в глаза.

Такие же невыразительные, как накануне. Даже не утомленные и не обведенные кругами.

— Выспался, коп?

— Не особенно, — признался Патрик. — Но это не важно.

Смесь мозгляка с половой тряпкой. Лучшего он и желать не мог.

— И правда, это совершенно не важно. Пойду теперь взгляну на твою девчонку… Принесу ей весточку от тебя… Она, должно быть, о тебе беспокоится, как ты думаешь?

— Наверняка.

— А ты за нее переживаешь?

Патрик улыбнулся. Впервые. Легкое движение тонких бесцветных губ.

— Во всяком случае, виду не подаешь, — добавил налетчик.

— Не доверяйте моему виду…

— Это угроза?

— Совет.

— Ой, сейчас я наделаю в штаны, папочка…

— Я прекрасно знаю, что нет. Но однажды — возможно.

— Кроме шуток?

— Сандра сильная. У меня нет оснований переживать за нее, — заверил Патрик.

— Ты прав, она чертовски приятная женщина. Вдобавок очаровательная… Немножко слишком молодая для тебя, как говорится. Конкуренции не боишься? Я мог бы пойти завершить ночь в ее постели. Что ты на это скажешь?

Рафаэль вызывающе улыбнулся, стараясь заставить копа наконец хоть как-то отреагировать. Превратить этот автомат в человека из плоти и крови. Вынудить его сорваться с петель и показать свое истинное лицо.

— Если вам хочется, — непринужденно ответил Патрик, — ни в чем себе не отказывайте.

Рафаэль едва не рухнул навзничь.

— В жизни не встречал такого типа, как ты, — неожиданно для самого себя признался он. — У тебя внутри ничего нет, это невозможно… Ничего: ни в портках, ни где-нибудь еще!

— Для чего мне вступать в вашу игру? Что мне даст, если я начну орать или изрыгать угрозы? Только тронь мою жену, и я прикончу тебя! Смешно… Я привязан к столу, не способен сделать ни малейшего движения, — продолжал Патрик. — Так что вам легко обыграть меня.

Ясное дело. Не отвечать на провокации, вести себя так, будто его ничего не касается. Впечатлительности и чувствительности у этого мужика — как у глыбы мрамора. А решительности — как у мокрой курицы.

Но он умен.

— Однако, если мне будет дозволено дать вам еще один совет, следите за своими мужскими причиндалами, — доверительным тоном добавил Патрик.

Налетчик онемел.

— Может так случиться, что, побывав в ее постели, вы вернетесь оттуда без них. А ведь они всегда могут пригодиться, верно? Пусть даже для того, чтобы напустить в штанишки…

Рафаэль ощутил, как по затылку пробежал озноб. Похоже, холод — заразная штука.

Он оставил жандарма и направился в спальню. Воздух там был ледяной, Сандра лежала под одеялом с широко открытыми глазами и дрожала. Сколько часов она спала за эти три дня? Даже не десять.

Рафаэль присел на край постели — она не отвернулась.

На разбитом лице — потеки запекшейся крови.

Сперва синяк на ее щеке оставила пощечина. Затем удар рукояткой кольта рассек кожу над левым глазом, и вокруг него появился фиолетовый ореол. Рафаэлю очень хотелось бы стереть эти подлые следы с ее лица, которое начинало казаться ему родным, но по-прежнему сохраняло странную противоречивость. Притягивающее, беспокоящее.

— Ты поспала?

— Нет, — призналась молодая женщина.

— Зато я спал как младенец!

— Я… я ждала тебя.

Ее слова прозвучали приятно для его слуха.

— Я хотела тебе сказать… В общем, поблагодарить тебя.

Странно было слышать, как эта женщина, с отметинами его ударов на лице, говорит ему спасибо. Что-то здесь не сходилось.

— Спасибо, что оставил его в живых.

— Я не убийца. Я тебе это уже говорил.

В воображении Сандры вновь возник разлетевшийся у нее на глазах череп Фреда. И тем не менее она ответила:

— Я знаю. Отвяжи меня, пожалуйста… У меня запястья болят.

Он заколебался, но не уступил; ему доставило удовольствие выслушать ее небольшую просьбу. Нынче утром он был в веселом настроении. И хотел немного развлечься.

Предстояло как-то убить еще долгие часы, прежде чем они наконец исчезнут отсюда…

Он хотел, чтобы эта история закончилась, но осознавал, что ему будет не хватать этой женщины. Что он бы с удовольствием провел последнюю ночь в этой спальне. Рядом с ней. Самое поразительное, что сейчас, перед отъездом, у него не складывалось впечатления, что он освобождает ее от мучений, — наоборот, было ощущение, что он оставляет ее с ними.

С какими именно? Этого он не знал.

Он потянул одеяло вниз; Сандра задрожала еще сильней:

— Что ты делаешь?

— Спокойно, — прошептал Рафаэль. — Я вот о чем думаю…

Он сдвинул шерстяное одеяло в изножье кровати и положил руку на бедро молодой женщины:

— Что ты в нем нашла, в этом типе?

Сандра прикрыла глаза. Ей было вовсе не до игр.

— Тебя это не касается!

— Точно. Но ты не в том положении, чтобы отказывать мне в чем бы то ни было. Если только ты не желаешь провести весь день привязанной к этой койке! Выбор за тобой.

— Да пошел ты! — процедила Сандра сквозь зубы.

— Мне больше нравится, когда ты меня благодаришь! — улыбнулся Рафаэль. — Это гораздо приятнее слышать…

Его ладонь медленно поползла вверх и замерла между бедрами молодой женщины, которая негромко вскрикнула и оцепенела.

Любезности закончились, пора снова вступать в бой, колеблющийся между притяжением и отталкиванием.

— Во всяком случае, непохоже, чтобы он сильно дорожил тобой.

— Тебе-то откуда знать?

— Это видно, это чувствуется…

— Ничего ты не знаешь! Ни обо мне, ни о нем! И убери руку…

— Ответь на мой вопрос, а там посмотрим.

Он принялся расстегивать джинсы, Сандра старалась отпихнуть его ногами. Прижав молодую женщину к кровати, он продолжал истязать ее. Нежно.

Его пальцы проникли ей в брюки. У Сандры перехватило дыхание. Но она пыталась контролировать себя.

— Ну так что же ты находишь в этом ничтожестве?

— Не прикасайся ко мне, дерьмо!

— А ведь ночью ты хотела совсем другого… Выходит, ты изменила мнение потому, что твой мужик вернулся в лоно семьи?

Похоже, Рафаэль от души веселился. А главное, ему хотелось знать. Понять.

— Он только что разрешил мне воспользоваться тобой. Разумеется, на мой страх и риск, но его согласие у меня имеется…

Сандра не отрывала от него непонимающего взгляда. Ей становилось все сложнее справиться со своим дыханием и нервами.

— Не прошло и пары минут, как я признался ему, что хочу тебя, — объяснил Рафаэль. — И вообрази: он сказал, чтобы я себе ни в чем не отказывал. Ты мне веришь?

— Негодяй!

— Он или я?

— Убери руку, иначе закричу!

— И что дальше? Давай кричи, если тебе так хочется! Уж твой-то герой точно не придет на помощь. Даже если бы он был свободен в движениях, он ради тебя и пальцем бы не пошевелил!

— Чего тебе надо? — простонала Сандра.

— Чтобы ты ответила на мой вопрос.

Она снова прикрыла глаза, снова попыталась дернуть ногами. Но Рафаэль давил на них всей своей тяжестью.

— Он меня понимает…

— И все? Хорошенькая история любви, трогательная и романтичная! Однако я по-прежнему не въезжаю: ну что тебе может нравиться в этом типе, который тебе в отцы годится?.. Ведь я же лучше, чем он, верно?

— Ты мизинца его не стоишь! — выкрикнула Сандра. — Мне от тебя блевать хочется!

— О… Осторожно, прелесть моя!.. Он ведь твой раб, да? Ты из него веревки вьешь? Или он тебя кое на чем вертит? Нет, здесь что-то не так. Потому что ты явно его боишься.

Рафаэль обрел уверенность: похоже, он затронул запретную тему. Сандра испустила вопль.

— Тебе это не нравится?

— Прекрати! Прекрати, прошу тебя!

— Я убежден, что ты такое любишь…

— Прекрати! Сжалься надо мной!

От панического страха у нее перехватило горло, она начала задыхаться. Теперь она уже ничего не контролировала. Рафаэль наконец убрал руку, Сандра разразилась рыданиями. Ее легкие издавали звук мчащегося со всей скоростью паровоза.

— Эй! Спокойно, док… Что на тебя нашло? — с насмешливой улыбкой поинтересовался Рафаэль.

Но сделал только хуже. Он понял, что она по-настоящему страдает, как будто у нее ожог третьей степени. Тогда он освободил ее ноги, а потом и запястья. Она свернулась калачиком и горестно заскулила.

— Зачем ты доводишь себя до такого состояния?

Она залилась слезами, продолжая укорять себя.

— Все-таки странная ты женщина…

Сандра вдруг выскочила из постели и бросилась к дверям. Рафаэль схватил ее за рукав, но не смог удержать: она вырвалась. Он кинулся следом и настиг ее в гостиной, вцепившуюся в мужа, словно в якорь спасения. Она рухнула перед ним на колени, обвила руками его шею и уткнулась лбом ему в плечо.

Рафаэль, скрестив руки на груди, стоял перед этой странной парой. Оскорбленный тем, что его так облапошили.

— Ты закончила свою мелодраму?

— Она явно не захотела принять вас в своей постели! — осклабился в отвратительной улыбке Патрик.

— А ты заткнись! — приказал Рафаэль, подхватив Сандру под мышки.

— Оставь меня, кретин несчастный!

Он оторвал ее от пола, прижал к столу:

— Ты со мной так не разговаривай!

У нее снова началась истерика, она даже попыталась ударить его. Схватив молодую женщину за запястья, Рафаэль грубо встряхнул ее. Она плюнула ему в лицо, ему захотелось отвесить ей затрещину. Но он сдержался.

— Или ты успокоишься, или я размозжу башку твоему драгоценному мужу.

Она мгновенно прекратила дергаться. Он нашел по-настоящему действенную угрозу.

— Чего ты ждешь, чтобы приготовить нам кофе? — рявкнул он.

— Сейчас, уже иду, — прошептала Сандра.

— Тебе придется еще сделать перевязку моему брату. А заодно и мне.

— Хорошо-хорошо… Прости, сама не знаю, что на меня нашло…

Он отпустил ее, и она тут же убежала в кухню, а на лице Патрика по-прежнему играла его такая странная улыбка.

Мерзостная.

После завтрака Рафаэль закурил, сидя за столом напротив брата. Сандра благоразумно занималась посудой.

— Сделай-ка чашку кофе и что-нибудь поесть для Кристель, — распорядился он.

Сандра взяла стоящий на холодильнике поднос.

— Может, ты согласишься отвязать Патрика? — неожиданно спросила она. — Наверное, он тоже проголодался.

— Мне плевать, — сухо ответил Рафаэль.

Сандра ненадолго задумалась в поисках слов, которые могли бы переубедить его. Но внезапно ей на помощь пришел Вильям:

— Ладно тебе, Раф… Развяжи этого бедолагу!

Старший брат поднял на него ледяной взгляд:

— Напоминаю тебе, что этот бедолага — жандарм. Ты что, уже забыл?

— Он не выглядит слишком опасным, — усмехнулся Вильям. — Даже наоборот, вид у него совершенно безобидный!

— А тебя-то почему заботит, что он связан?

— Бедный старик. Должен тебе сказать, мне его даже немного жалко.

— Жалко? Передай мне платок, я сейчас расплачусь, — буркнул Рафаэль.

Сандра кинула ему рулон кухонных полотенец:

— На! Но меня бы удивило, что ты плачешь о ком-то или о чем-то. Ведь для того, чтобы плакать, надо иметь в душе хотя бы остатки человечности. Но вполне вероятно, ты не отвязываешь Патрика, потому что боишься его!

Вилли хихикнул и сразу зашелся в приступе кашля. Его брат вздохнул и поднялся из-за стола. Сандра мгновенно отступила, чтобы оказаться подальше от него.

— Я его боюсь? Ты что, думаешь, эта убогая хитрость заставит меня освободить твоего муженька? Милочка, ты и впрямь принимаешь меня за кретина! Наоборот, похоже, что это ты умираешь от страха… С чего это ты так попятилась?

Сандра оказалась припертой к холодильнику, и ему доставило злое удовольствие подойти и прижаться к ней. Точно на линии прицела ее мужа, которому была видна часть кухни.

— А что ты мне дашь, если я его отвяжу? — слащавым тоном поинтересовался Рафаэль.

— Способ, как избежать заграждений, — раздался спокойный голос у него за спиной.

Рафаэль улыбнулся, запустил руку в волосы Сандры и только потом наконец развернулся, медленно двинулся в столовую и навис над Патриком:

— Это ты мне, папочка?

Он присел и раздавил окурок о его ботинок:

— Так что ты сказал?

— У меня есть кое-что, что может позволить вам с ошеломляющей легкостью обойти все кордоны. Потому что они еще стоят — на всякий случай, если вы не в курсе. Я проезжал один из них прошлой ночью, когда возвращался домой.

— Интересно. Полагаю, ты говоришь о радио на частоте полиции, верно? Потому что если ты об этом, то такая штуковина уже и без тебя есть в моей тачке… Сожалею, папочка, но ты проиграл! Но у тебя есть право сыграть еще разок! Попозже.

Рафаэль поднялся и сокрушенно покачал головой. Он уже развернулся, решив позволить себе еще чашку кофе, когда коп вдруг снова заговорил:

— У вас нет воображения.

Рафаэль опять развернулся к Патрику.

— Речь идет не об обыкновенном гражданском диапазоне[5]. А кое о чем более эффективном. Что позволит вам совершенно спокойно проехать через всю Францию. Потому что, напомню вам, в настоящее время вы в этой стране являетесь человеком, привлекающим наибольшее внимание.

Рафаэль скрестил руки на груди:

— Продолжай, папочка, уж больно ты интересно рассказываешь. Но тебе придется сообщить мне об этом побольше…

— Отвяжите меня, разрешите вместе с вами выпить кофе, и я скажу все, что вы захотите знать.

— Чтобы ты разговорился, мне совершенно не обязательно тебя отвязывать. К тому же рукояткой кольта я могу обрабатывать твою рожу до тех пор, пока у тебя не развяжется язык.

— Это верно. Но вы потратите много времени и сил. К тому же ничто не гарантирует того, что под пыткой я расколюсь.

— Под пыткой все становятся разговорчивыми, — вздохнул Рафаэль.

— Но только не вы, верно? Не такой человек, как вы, Рафаэль. Знаете, в моем распоряжении имеются сведения обо всех полицейских методах… Вам уже случалось под пыткой выдать сообщника?

— За кого ты меня принимаешь?

— Так я и думал. Я и сам такой же, как вы.

— Ты — такой же, как я? — осклабился Рафаэль. — Протри очки, папочка! Срочно.

И он вернулся за стол, к Вильяму.

— А что, если вам стать копами? — внезапно предложил Патрик.

Глава 24

Она знает, что сейчас светло.

Благодаря выбивающемуся из щели над ставнями тонюсенькому лучику. Но этот слабый свет не позволяет ей разглядеть место, в котором она находится.

Она знает, что еще жива.

Хорошо это или плохо? Вот этого она не знает.

Она знает, что ей холодно.

В этой черной дыре, где ничто не позволяет надеяться на тепло.

У нее стучат зубы, мышцы содрогаются и сжимаются через равные интервалы времени.

Она знает, что не одна.

Она слышит, как вертится Орели, как она сучит ногами по полу или по стене.

Наверняка пытается освободиться от своих пут.

Если бы только они могли разговаривать или хотя бы видеть друг друга. Если бы только…

Но нет, они вдвоем разделяют одно одиночество. Один беспредельный ужас. Каждая.

Светло.

Сейчас он вернется. Чтобы прикончить их или, того хуже, истязать.

Ни один звук не проникает сквозь плотную стену их каменного мешка.