Чистилище для невинных Жибель Карин

Глава 25

С помощью своего верного выкидного ножа Рафаэль принялся резать скотч, сковывающий Патрика. Работа ему предстояла долгая — этой ночью он очень постарался, чтобы не сказать переусердствовал, перетягивая его клейкой лентой. В конце концов хозяин дома обрел свободу движений.

— Спасибо, — сказал он.

— Ну валяй, рожай, папочка.

— Вы позволите мне сперва сходить в туалет? Я не смогу долго терпеть.

Рафаэль кивнул:

— Я тебя провожу…

Патрик ухватился за стол и под немного встревоженным взглядом Сандры пошевелил ногами. За этим последовало растягивание рук.

Что-то вроде утренней гимнастики.

— В моем возрасте не так-то просто, — извинился он.

— Давай пошевеливайся! — приказал налетчик, закатив глаза.

Хозяин отправился в туалет, Рафаэль — за ним. Патрик поспешно опорожнил мочевой пузырь, после чего оба мужчины вернулись в кухню и вместе с Вильямом уселись за стол.

— Подай своему мужу завтрак, — разрешил Рафаэль.

— Еще раз спасибо!

Кончай вылизывать мои сапоги, папочка. В конце концов, надоело.

— Теперь я тебя слушаю. Ты предлагаешь сделать из нас копов, я тебя правильно понял?

— Совершенно верно.

Сандра поставила перед мужем кружку кофе с молоком и два тоста с маслом. Патрик не только не подумал поблагодарить ее, но даже не удостоил взглядом.

— Рядом с домом есть пристройка, куда я сваливаю всякую всячину…

Рафаэль закурил и заказал своей любимой официантке еще кофе.

Забавно, но вот он не забыл поблагодарить ее.

— Полагаю, вы не смогли проникнуть туда, — продолжал Патрик. — У нас всего один ключ, и он на моей связке.

— Давай покороче… Ты уже начинаешь мне надоедать. Так что скоро опять пойдешь в угол.

Патрик прокашлялся.

— Я могу обеспечить вас двумя полными комплектами полицейского обмундирования: один — рядового стража правопорядка, другой — командира жандармского отделения. Обращаю ваше внимание на слово полными… Брюки, мундиры, нашивки, «хольстеры»… И даже наручники. — Патрик взглянул на босые ноги Вильяма. — У вас есть черные ботинки?

— Есть, — подтвердил молодой человек. — Продолжай.

— Итак, две полные формы. С «зиг-зауэрами», которые тоже входят в комплект. Очень кстати у меня в шкафу имеется по крайней мере одна форма большого размера. К тому же, если у вас есть паспортные фотографии, мы можем изготовить трехцветные удостоверения.

— Супер! — воскликнул Рафаэль. — Два копа при полном обмундировании в «ауди» не привлекут внимания. Нам предстоит покрыть не меньше десяти километров, рискуя быть схваченными как полные идиоты!

— Пожалуйста, дайте договорить, — заискивающим тоном попросил Патрик. — У меня также есть все необходимое, чтобы превратить белую машину в оттрафареченный полицейский автомобиль: ленты, эмблемы, мигалка. Даже номерные знаки.

— Ты шутишь? — удивился Рафаэль.

— Ни в коем случае.

Братья озадаченно переглянулись, а Патрик принялся за тосты.

— И где же ты взял все это снаряжение? — с подозрением продолжил расспросы Рафаэль.

— Это долгая история, — вздохнул жандарм. — Впрочем, признаюсь вам: это не должно было попасть ко мне. Военные трофеи… Конфисковано у людей вашего склада.

— Только вот наша тачка, даже замаскированная, никак не может сойти за автомобиль копов, — заметил Вильям.

— Ваша — нет, — согласился Патрик. — Зато моя — да. Это белый «Пежо-308».

— Ну и где же эта машинка?

— Во втором гараже. В том, рядом с которым вы должны были, я предполагаю, поставить свой автомобиль. Вдобавок она только что прошла техосмотр. Вы редкостные счастливчики!

Патрик с отвратительным хлюпаньем втянул кофе; Вильям скривился:

— Ну?

Братья снова переглянулись. И обменялись заговорщицкими улыбками.

— Это могло бы нас очень заинтересовать, папочка!

— Я так и знал.

— А можно спросить, почему ты нам это предлагаешь?

— Чтобы вы как можно скорее уехали из моего дома, не причинив нам никакого зла. Вот почему. И, кроме того…

Он вытер рот салфеткой, тщательно сложил ее вшестеро и положил возле кружки.

— Что — кроме того? — Рафаэль потерял терпение.

— И, кроме того, мне кажется, что это заслуживает кое-чего… Единственный налет, о котором я слышал за последнее время, был совершен на Вандомской площади. Так что я догадываюсь, что вы располагаете довольно соблазнительной добычей.

— Постой-ка… Мне снится или ты только что сказал, что хочешь, чтобы мы с тобой поделились?

— Всякий риск заслуживает награды, разве нет?

Рафаэль недобро улыбнулся ему.

Да я тебя сырым сожру, папочка.

— Сожалею, но ты ничего не получишь. Ни цента. В любом случае я ума не приложу, что бы ты мог с этим сделать. Мы не пачки банкнот увели, а драгоценности, каждая из которых стоит от трехсот тысяч до трех миллионов евро. Ты не сможешь втюхать такие вещички местному ювелиру, если ты въезжаешь, о чем я.

— Разумеется… Но возможно, у вас есть немного наличных денег?

Улыбка исчезла с лица Рафаэля. Медленно.

— Слушай меня внимательно: я обдумаю твое предложение. Но единственное, что ты получишь взамен, — это то, что, когда мы уедем, вы еще будете целы: и ты, и твоя жена. И ничего больше. Потому что я мог бы забрать твою тачку, твои полицейские формы, прострелить вам башку и закопать вас в вашем же саду. Что ты на это скажешь?

— Мы совершенно согласны, — поспешно вмешалась Сандра. — Нам не нужны ваши деньги или драгоценности по три миллиона евро. Только оставьте нас в покое.

— Видал, — буркнул Рафаэль, — твоя девчонка благоразумнее тебя, папочка…

— Конечно. Но попытаться стоило, ведь верно? — с загадочной улыбкой ответил Патрик.

Рафаэль толкнул дверь ванной, перед которой дежурил уже добрых пятнадцать минут.

— Закончила?

Кристель сидела на табурете. Одетая. Вперив глаза в пустоту.

— Ты закончила? — повторил Рафаэль.

— Да.

— Тогда шевели задницей.

Она не шелохнулась, даже не моргнула. Соляной столб, чей тонкий профиль изящно вырисовывался в пыльном свете.

— Тебе помочь?

— Почему ты меня не убил?

Рафаэль вздохнул:

— Поторапливайся.

— Почему ты меня не убил? — снова повторила Кристель.

— Потому что он никогда не убьет женщину, — раздался ответ от двери в ванную.

Рафаэль обернулся к Сандре:

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Мне нужно дезинфицирующее средство, которое находится в шкафу… Для твоего брата.

Сандра проникла в помещение так тихо, как будто опасалась кого-то потревожить. Схватила непочатый флакон антисептика и сразу же вышла. Кристель следила за ней взглядом. Будто лазерным прицелом пушки с запасом патронов.

— Ты должен был убить меня, хоть я и женщина, — прошептала она, едва оставшись с ним наедине.

— Без всякого сомнения, — с судорожной улыбкой ответил Рафаэль. — А пока вставай.

Пристально глянув в стальные зрачки налетчика, она наконец повиновалась.

— Что ты со мной собираешься сделать?

— Увидишь, когда придет время.

— В любом случае я не знаю, как я теперь без Фреда…

— Об этом надо было думать до того, как вы решили меня надрать. А теперь уже немного поздновато.

— Мы не хотели застрять здесь, вот и все. Фред пытался сказать тебе об этом, но ты ведь его не слушал…

— Идем вниз, — приказал Рафаэль. — Перекусишь, выпьешь кофе, и я снова приклею тебя к креслу.

— И вообще, все из-за этой твари!..

Ее монотонный голос вдруг изменился. Чтобы зазвучать с искренней ненавистью.

— Что ты плетешь?

— Фред рассказал мне, как ты застал их в спальне. Ты решил, что он хочет ее изнасиловать, но…

— Я вообще ничего не решал, — возразил Рафаэль. — Я всего лишь констатировал очевидное.

Этот разговор уже начинал выводить его из себя. Он схватил Кристель за руку и силой вытащил в коридор.

— Он рассказал мне, что она сама на него бросилась, а потом принялась орать! Он бы никогда…

— Замолчи! — отрезал Рафаэль, толкнув ее к лестнице.

— Она с самого начала старалась разобщить нас. На следующий день после нашего приезда она призналась мне, что подслушала, как ты сказал Вилли, что собираешься от нас избавиться. Чтобы не отдавать нам нашей доли.

Рафаэль замер:

— Это еще что за чушь?

— Она поклялась мне, что ты говорил это своему брату ночью, а она услышала. Я передала Фреду. Вот почему он решил делать ноги. Он думал, что ты нас прикончишь.

Рафаэлем овладела глухая ярость. Которая из двоих лжет? Как ни странно, но он был склонен поверить Кристель. Потому что знал за Сандрой способность к подобному манипулированию.

— Если бы она мне этого не сказала, мы бы никогда не попытались обмануть тебя. Все из-за нее… Фред мертв из-за нее! Не из-за тебя.

Рафаэль со странным выражением смотрел на Кристель с желанием столкнуть ее с лестницы, чтобы она сломала себе шею. И заткнулась. Навсегда.

Желанием обнять ее. Чтобы утешить в потере ее мужчины.

— Сегодня ночью мы уезжаем, — неожиданно признался он. — На тачке копа.

— А я?

— Оставлю тебе свою «ауди» и немного бабок. И я больше никогда даже слышать о тебе не хочу.

Он схватил ее за плечи и посмотрел ей прямо в глаза:

— Я дарю тебе шанс, Крис… Так что не сдавай меня копам. Иначе, клянусь, я найду тебя и заставлю заплатить по полной. И даже если я окажусь в тюряге, ты не будешь в безопасности…

— Я тебя никогда не выдам. В любом случае я даже не знаю, где вы будете скрываться…

— Точно.

— И не знаю, где буду скрываться я.

— Тебя нет в картотеке, — напомнил ей Рафаэль. — Если сумеешь справиться, ты выкрутишься.

— Возьми меня с собой! — внезапно взмолилась она.

— Не может быть и речи. Ты мне не нужна.

Она попробовала приблизиться к нему, он удержал ее на расстоянии:

— Между нами труп Фреда. Не забывай об этом.

Она потупилась, он отпустил ее:

— А теперь спускаемся.

Она пошла вперед, но вдруг обернулась:

— Спасибо, Рафаэль. Ты мог бы меня убить, я знаю.

Он промолчал и знаком велел ей спускаться.

Теперь Кристель не привязана к креслу. Она вновь заняла свое место в банде. Или почти. Разве что у нее нет оружия и она сидит в своем углу, обдумывая неистовое желание убийства.

Убить Сандру. Задушить ее, размозжить ей голову о стену. Зарезать, как скотину.

Или убить ее мужа. Пусть испытает такие же муки, как она.

Вильям, убрав «беретту» под подушку, снова улегся на диван. Боль вернулась, а вместе с ней и усталость. Ему непременно надо быть готовым к отъезду. Брат и так уже многим рискнул. Ради него, ради спасения его жизни.

Хотя уже мог бы быть далеко. Обменять их неудобную добычу на чемодан банкнот и покинуть страну.

Он мог бы уже быть далеко, не обагрив кровью Фреда своих рук. И своей совести.

Но нет, он здесь…

…Стоит на пороге, курит и вбирает в себя хоть немного этого невероятно чистого воздуха.

Туман едва рассеялся. Ему нравятся здешние медленные утра.

Рафаэль вернулся в дом, где царила гнетущая тишина. Схватив куртку Патрика, он обшарил карманы и наконец обнаружил связку ключей.

— Я загляну в кладовку, а ты пойдешь со мной, — сказал он Сандре.

В ее глазах разгорелась тревога.

— С вами пойду я, — заявил Патрик, вставая со скамьи.

Рафаэль бросил на него убийственный взгляд:

— С каких это пор ты раздаешь здесь приказы?

— Это не приказ. Просто Сандра никогда туда даже не заглядывала. Так что она не знает, где находятся формы.

— Я прекрасно и сам их найду.

— Не думаю. Там пять комнат. Набитых коробками и разным барахлом. Вам потребуется целый день, чтобы найти то, что вы ищете. Да еще если повезет!

Рафаэль изо всех сил старался сдерживаться. Этот тип определенно чертовски действовал ему на нервы.

— Тогда все просто, папочка: ты говоришь мне, в какой комнате и в какой коробке я могу найти свое счастье. И поскорее.

— Проблема в том, что я и сам не слишком хорошо помню.

— Ты надо мной издеваешься?

— Нет, уверяю вас. Только прошу вас, не нервничайте… Я знаю, как ыглядят нужные нам коробки. Но уже не точно помню, куда их поставил… Прошло два или три года, с тех пор я столько всего туда навалил.

— О’кей, — уступил Рафаэль. — Пойдешь со мной… Вилли, поручаю тебе Сандру. Хочешь, чтобы я ее связал?

— Нет, все в порядке, — заверил его молодой человек. — Не беспокойся.

— Я тоже пойду с вами, — неожиданно решила Кристель.

— Даже не думай!

Она положила ладонь на его руку.

— Я не уверена в этом типе, — вполголоса объяснила молодая женщина. — Он псих.

Рафаэль бросил ей презрительную улыбку:

— А ты, что ли, хочешь быть моим телохранителем? Оставайся здесь и заткнись.

Глава 26

По субботам Джессика обычно просыпалась немного позже.

К восьми часам отец отвозил ее в находящуюся поблизости музыкальную школу на урок сольфеджио, за которым следовало занятие по фортепиано.

А что она будет делать сегодня? Да и спала ли она?

И жива ли еще?

Ты не имеешь права так думать, упрекает себя Лоранс Дюрье. Она жива, я чувствую, я знаю. Иначе сейчас я тоже уже умерла бы.

В растерянности сидя в кухне перед остывшим кофе с осунувшимся от тревоги и бессонницы лицом, мать бесконечно перебирала в уме вопросы без ответов.

Стоя на краю пропасти, на вершине головокружительного утеса.

Где ты, моя дорогая? Где ты, мой ангел? Ты уехала по своей воле? Мы сделали что-то не так?

Позвонишь ли ты сегодня? Вернешься ли ко мне? Войдешь ли в эту дверь и крикнешь: «Мама, это я! Я вернулась…»

Лоранс Дюрье встала возле окна. Сад и улица тихи. Пустынны.

Тогда она задумалась о малышке Орели. Тоже пропавшей.

Может, это она уговорила Джесси бежать вместе с ней?

Если это так, когда они найдут девочек, надо будет разлучить их. Избавить свою дочь от ее дурного влияния…

Вдруг Лоранс услышала, как открылась, а потом захлопнулась входная дверь; в долю секунды где-то у нее в животе вспыхнула надежда, поднялась к голове, подобно оргазму.

От переполняющей ее огромной радости она едва не задохнулась.

Она обернулась и наткнулась взглядом на осунувшееся лицо мужа.

Их глаза тотчас же затопили слезы.

Где ты, моя любимая?

Я здесь.

Папа, мама… Я здесь!

На помощь!

Почему за мной никто не приходит?

Потому что никто не может знать, что ты здесь.

Это просто. Это жестоко.

Сперва ты будешь страдать, наверняка долго.

А потом ты умрешь.

Это просто жестоко.

Это твоя участь. Каждому свое.

Тебе не повезло, вот и все. Ты поставила не на счастливое число.

Впрочем, я тоже.

Я представляю, как ты говоришь сама с собой… Все лучше, чем эта невыносимая тишина, которая великолепно сочетается с чудовищным страхом.

С тем самым, что опорожнил твой кишечник и мочевой пузырь к тебе в джинсы.

С тем самым, который мешает твоим глазам закрыться, твоим мышцам расслабиться — пусть даже на краткое мгновение.

С тем, что будет неустанно преследовать тебя. Все то время, которое тебе осталось жить, или… Остаток твоей жизни, если ты когда-нибудь выберешься. Потому что — кто может знать…

Как нескончаемый кошмар, который только начинается.

Ради тебя я надеюсь, что он тебя убьет. Что не позволит тебе агонизировать всю жизнь.

Как он поступил со мной.

Орели не сводит глаз с тонкой полоски света.

С единственного ориентира, за который она цепляется. Здесь, посреди ничего.

Я не умру. Я не могу умереть.

Это невозможно.

Кто-нибудь придет. Освободить меня. Освободить нас, меня и Джесси.

Ее сухие глаза воспалились из-за того, что непрестанно смотрят на эту простую светящуюся черту.

Кто-нибудь придет. О нас не могут забыть. Не так скоро.

Мы не можем умереть.

Я не могу. Я слишком молода, чтобы сдохнуть. Мне еще так много предстоит сделать. Увидеть, прожить.

Орели распевает во все горло, даже если услышать может только она.