Чистилище для невинных Жибель Карин

— Ей же адски больно. Пожалуйста… Позвольте ей хотя бы лечь на диван. Она не сможет сбежать, вы же знаете!

— Ты переживаешь за нее? Правда?

Вильям кивнул.

— Ты бы лучше о себе побеспокоился, вот что я думаю, — предупредил папочка.

— Скажем так, я переживаю за нас обоих, так что… Прошу, развяжите нас. Обещаю, что мы будем сидеть смирно. У меня болит плечо и…

— Боль — отличный товарищ, сынок. Потому что она вернее всего на свете.

Патрик подмигнул ему перед тем, как выйти на кухню. Вилли услышал, как он насвистывает, готовя себе кофе.

Он вернулся через десять минут с огромной кружкой в руке, прошел перед заложниками, не обращая на них внимания, и закрылся в своем кабинете.

На это понадобилось время.

Около часа, чтобы распутать узлы, которые завязал Патрик. Двум девочкам. Каждой из них пришлось справляться одной рукой, зубами.

Но все же в конце концов Джессика и Орели смогли освободить Рафаэля.

Он в свою очередь попытался сделать то же самое для них. Но ничего не вышло.

Если бы у него были все его силы, он, конечно, смог бы сломать перекладины кроватей. Но тут он только напрасно себя измотал. Так быстро…

Тогда он попробовал вышибить дверь их камеры.

Папочка ничего не делал наполовину: дверь оказалась усиленной.

Вооруженный битой, Рафаэль разнес на куски оконное стекло. И тотчас обрушился на ставни. Крепкие как скала.

Он потерял массу времени и сил.

Осмотрев ванную комнату, он обнаружил, что там нет ни дверей, ни окон. Но он хотя бы смог вволю напиться и наполнить бутылки девочек. А еще он плеснул водой в лицо, смыл запекшуюся кровь.

Никакого зеркала, так что он не смог увидеть свою рожу, но это даже к лучшему.

Они не могли выйти, поэтому им придется ждать, пока кто-то не войдет.

Пусть.

Рафаэль был готов, как никто на свете. Он уселся у двери на стуле, с битой в левой руке. Он был правшой, но папочка все-таки отведает его яростной мощи, пусть только сунется в комнату.

— Вы думаете, он скоро придет? — прошептала Джессика.

— Ясное дело. Когда-нибудь он обязательно придет. И тогда…

— Вы его убьете?

— Возможно.

Я его порву, ты хочешь сказать! На куски настрогаю!

Орели вернула кровать к стене: войдя, папочка не должен видеть ничего необычного, если допустить, что у него вообще будет время, чтобы увидеть что бы то ни было.

Они продолжали ждать, окрыленные новой надеждой.

Папочка, ты наделал глупостей! — подумал Рафаэль, пытаясь согреться. Если честно, я думал, что ты умнее.

Теперь спустилась Сандра. Прямые джинсы, черная блузка, длинные волосы собраны в высокий пучок. Она весьма элегантна.

Помедлив мгновение, молодая женщина все же приблизилась к Вильяму. Но когда их взгляды встретились, она направилась к выходу.

— Сандра! Не уходите, прошу вас…

Вильям задержал дыхание.

И она осталась.

— Сандра… Я связан, почему же вы убегаете?

Она опустила голову, с неожиданным интересом разглядывая свои туфли.

— Сандра… вы же врач, разве нет?

— Ветеринар, — поправила она жестким тоном.

— В любом случае вы спасли мне жизнь. А теперь вы…

— У меня не было выбора. Ваш брат угрожал, что убьет меня, если я не помогу вам.

— Он ни за что не стал бы вас убивать, — прошептал молодой человек сдавленным голосом.

— Теперь я это знаю. Но когда он угрожал мне, я об этом не знала.

— Кристель тяжело ранена. Вы должны ей помочь.

— Какой в этом смысл? Она все равно умрет.

Вильям содрогнулся с головы до ног. Этот голос действовал на него как ледышка, которую сунули под футболку.

— Впрочем, как и вы, — добавила она. — Надо было уехать. Я говорила об этом Рафаэлю, но он меня не послушал.

Она поднесла палец ко рту и принялась нервно грызть ноготь.

— Мне больно, Сандра. Мне больно до смерти!

Она откусила краешек ногтя и сплюнула его к ногам Вильяма.

— Помогите мне, прошу вас!

Он сказал это негромко, зная, что папочка в соседней комнате. Но вложил в эти слова все свои силы.

— Зачем мне это?

— Я знаю, что вы не плохая, Сандра! Я прошу вас, не дайте нам умереть!

— Это не ей решать.

Вильям обернулся и наткнулся взглядом на недовольное лицо папочки. Он шумно сглотнул.

— Хочешь спасти свою шкуру, сынок? Может, ты думаешь, что моя жена тебе поможет? — Патрик уселся на диван и поставил ногу на плечо юноши. — Мечтай, мой мальчик!

Вильям закрыл глаза, сознавая свое поражение. Он должен был дождаться момента, когда этот псих выйдет из дому.

Какой болван!

Патрик толкнул его, и Вильям повалился на бок, увлекая за собой Кристель. Он услышал, как она кричит под кляпом, и это пробрало его до печенок.

Пока он пытался подняться, папочка наступил ботинком на его щеку:

— Моя жена меня слушается лучше, чем та собака… Понимаешь ты это, дурачок?

— Перестаньте! — простонал Вильям, задыхаясь.

— Она никогда ничего не сделает без моего разрешения, ясно?

— Да!

Папочка нажал сильнее. Вильяму показалось, что его челюсть сейчас треснет.

— Хватит, черт!

— Приказы здесь отдаю я. И я запрещаю тебе разговаривать с ней.

— Перестаньте, прошу вас! Я… я больше не заговорю с ней, клянусь вам!

— Так-то лучше, — заключил Патрик, убирая ногу. Он повернулся к Сандре, которая все это время стояла не двигаясь, словно ее здесь и не было. — Мой завтрак готов, дорогая?

— Еще нет. Я как раз…

— Поторопись, радость моя. Я умираю с голоду!

— Где его носит, этого ублюдка? — пробурчал Рафаэль.

Он вытер вспотевший лоб тыльной стороной руки, той, что держал биту. Правая, бесполезная рука лежала на колене. Распухшая, синяя и парализованная.

Его сотрясала дрожь, ему казалось, что у него лихорадка. Может быть, он все-таки подхватил заразу от Вилли? Головокружение накатывало на него через равные интервалы, так же как тошнота. Он выпил столько воды из-под крана, что ему захотелось отлить, но он не мог покинуть свой пост. Папочка должен нарисоваться с минуты на минуту, и эту встречу нельзя пропустить.

Кроме того, ему очень хотелось курить, он чувствовал пачку «Мальборо» в кармане. Но запах мог предупредить врага еще в коридоре: довольно затруднительно курить со связанными за спиной руками.

Это была плохая идея.

Так что он замер на своем неудобном стуле. Не двигался уже больше трех часов. Изувеченная нога посылала беспрерывные сигналы о помощи, голова, казалось, с каждой секундой все больше распухала. Сломанные ребра превращали каждый глоток воздуха в пытку.

Но все же он держался. Был предельно собран и готов дать бой.

Это, безусловно, их последний шанс спасти свою шкуру, спасти Вилли и девочек. Кристель, Джесси, Орели.

Так что у него не было права на ошибку.

— Шевелись, папочка, я разобью твою мерзкую рожу, — прошептал он. — Иди сюда, гнида, у меня для тебя сюрприз…

Патрик вышел из кабинета, где он провел около часа. Остановился перед Вильямом.

Молодому человеку все труднее было выдерживать его взгляд. Сулящий страдания, которым не видно конца.

— Ужасная боль, да, сынок? Мучиться так часами… Ты, наверное, много чего хочешь, не так ли?

— Пинка бы тебе дать, — бросил Вильям слабым голосом.

— Жаль, — ухмыльнулся папочка. — А я-то собирался разрезать веревки!

Если бы Вильям мог, он искусал бы себе пальцы.

— Но раз ты так со мной разговариваешь, оставлю-ка я тебя подыхать на месте!

— Нет! Простите… Простите! Отпустите меня, прошу вас…

Улыбка папочки стала еще шире.

— Ты хочешь, чтобы я тебя развязал?

— Да, пожалуйста, я больше не могу…

— Это вполне нормально, мой мальчик. Но зачем мне это делать? Давай назови мне хотя бы одну причину…

Вильям не смог найти ни одной. У него почти не осталось сил, он был уже в том состоянии, когда смерть кажется единственно возможным выходом.

Последним освобождением.

По его щеке скатилась слеза.

— Надеешься меня растрогать?

— Мне больно, сволочь… Если хочешь меня убить, давай, но сделай это прямо сейчас!

Папочка достал из кармана нож с выкидным клинком. Вильям узнал его: это нож Рафаэля.

— Ты хочешь, чтобы я перерезал тебе горло?

Вилли задохнулся от всхлипа, он не мог отвести взгляда от блестящего лезвия.

— Ты только что хотел умереть… У тебя осталось последнее слово.

Молодой человек замешкался.

— Ну, — поторопил папочка. — По-моему, ты хотел прекратить мучения. Давай попроси, чтобы я тебя прикончил, и я сделаю это. Клянусь.

Сердце Вильяма сжалось еще сильнее. Его губы задрожали.

Умереть прямо сейчас. Или продолжить страдать, возможно, еще много дней…

Умереть прямо сейчас. Оставив Кристель в его силках. Не отомстив за смерть Рафаэля.

— Это нелегко, да? — Патрик развеселился. — Конечно, боль заставляет тебя звать смерть на помощь. Но в роковой момент проклятый инстинкт выживания все усложняет. Ну так как?

Вильям услышал, как его голос произносит фразу, будто ее говорит кто-то другой:

— Убейте меня.

— Отлично. — Папочка не скрывал удовлетворения. — Я даю слово только один раз, сынок.

Нож все ближе, Вилли закрыл глаза. И вдруг наступило облегчение.

Патрик только что перерезал скотч, который сжимал ему горло. Вильям сделал глубокий вдох. Конечно последний.

Патрик перерезал полосы клейкой ленты, обмотавшей его тело, Вильям упал вперед, совершенно без сил.

Папочка освободил щиколотки и, наконец, запяс-тья.

Вильям попытался собраться с духом на полу. Он был удивлен, что до сих пор жив.

Сначала он не мог даже пошевелиться, руки и ноги затекли от долгой неподвижности. Это было так больно, хоть помирай.

Кристель, которая вдруг потеряла свою опору, тоже повалилась к дивану.

— Подъем! — подбодрил юношу Патрик. — На выход, мне не нужны лужи крови на моей плитке.

Вильям с ужасом посмотрел на него. Он готов был умолять.

«Продолжай, — подсказал ему знакомый голос. Голос Рафаэля. — Он хочет выйти наружу, чтобы тебя зарезать? Иди за ним и убей его».

— Дайте мне минуту, пожалуйста, — пробормотал он. — Я не могу встать.

— Подъем, — повторил папочка.

Вильям положил руку на диван, с трудом встал на колени. Ему казалось, что его ноги теперь из картона, а мышцы из ваты.

Наконец ему удалось встать на ноги. Чтобы тут же упереться носом в ствол кольта.

— После тебя, — скомандовал Патрик, указав на входную дверь.

Уже четыре часа, как Рафаэль превратился в ледяное изваяние.

Он был на грани, почти готов бросить свою затею. Он вот-вот ляжет на землю, ожидая последствий.

Но все же он встал, вытянулся, чтобы размять затекшие мускулы. Затем, с битой в руке, заковылял в ванную, чтобы облегчить мочевой пузырь.

Продолжая бороться с искушением закурить сигарету, он снова смочил лицо водой.

— Мсье! — прошептал перепуганный голос. — Он идет!

Рафаэль схватил биту, погасил свет и вернулся к двери так быстро, как только мог. Он подошел к ней как раз в ту самую секунду, когда ключ вставили в замочную скважину.

Он занял место недалеко от выключателя — войдя, папочка обязательно потянется к нему.

Замерев на одной ноге, он задержал дыхание, пытаясь придать себе храбрости.

Ручка двери повернулась, дверь открылась в темноту коридора.

Темнота против темноты.

Сумрак против сумрака.

Рафаэль смог различить какой-то силуэт. Он испустил крик ярости и одновременно обрушил на входившего биту, зажатую в левой руке. Он почувствовал, что попал в цель, услышал жуткий вопль и звук внезапно рухнувшего тела.

Это было ужасно.

Этот голос…

Свет зажегся, папочка держался у входа в комнату, наведя кольт на Рафаэля.

Свет зажегся, и Рафаэль с ужасом понял, что он только что разнес череп своему собственному брату.