Чистилище для невинных Жибель Карин
Возможно, это был вопрос жизни и смерти.
Бакалавриат окончен с отличием. А потом общежитие в ветеринарной школе.
На выходных, раз в две недели, поездки к папе. Все остальное время — учеба. Снова и снова.
Никаких подружек, тем более парней. Некоторые пытались, но она оказалась не способна на сближение.
Она не хотела их обнимать. Не хотела чувствовать их на своей коже.
Он был единственным, кто имел на нее право. Он хорошо ей это объяснил.
А потом однажды папу арестовали. И осудили за нападение на несовершеннолетнюю.
Доказательств было недостаточно, преступление случилось слишком давно. И правосудие поколебалось. Его приговорили к небольшому сроку.
Два года тюрьмы за то, что он кого-то там потрогал. Самое время, чтобы решить, что в будущем ни за что нельзя позволить жертвам в один прекрасный день дать против него показания…
Сандра поднимала взгляд всякий раз, как машина приближалась к мосту. К одному из многих мостов, что пересекали автостраду.
Какой была бы моя жизнь, если бы ты не бросилась вниз? Если бы ты, ты тоже меня не бросила?
Папочка сказал, что ты была больна. Что по твоим венам текло безумие. Безумие или отчаяние?
Единственное, что я знаю, — ты не дорожила мной. Иначе ты никогда не оставила бы меня одну бороться с этим проклятым миром…
Она выбрала профессию ветеринара. Папа ей не препятствовал, даже благословил. Потому что она предпочитала проводить время среди животных, нежели среди людей.
После того как она получила диплом, он решил переехать сюда. В Мермезан, в Бренн.
— Ты сможешь завести лошадей, моя дорогая. И заниматься своим делом. Теперь тебе придется нас кормить. А я… я заслужил уйти на покой, как ты считаешь?
— Да, конечно, папа.
Папа был механиком по точным приборам в инструментальном цехе. Он оказался решительно не способен к длительному обучению. Но коллеги звали его книгочеем. Потому что у него всегда в кармане была книга. Во время обеденного перерыва, вместо того чтобы пойти вместе со всеми перекусить в соседнюю забегаловку, Патрик ел свой сэндвич, сидя на скамье нога на ногу.
Он читал.
Иногда он пропадал. Он уходил прогуляться, подышать воздухом.
Занимал другую скамейку.
Напротив какой-нибудь школы.
«У нас одна фамилия, пусть все думают, что мы женаты, что скажешь?»
Она сочла это забавным. Особенно когда они выбирали обручальные кольца.
Она больше не была сиротой. Она была замужней женщиной.
Она сразу полюбила это пустынное место. Эти огромные пространства. Эти глубокие пруды, где она могла утопить свои страхи и свои горести. Эти пугающие легенды, эти заколдованные леса.
Этот туман, точно такой же, что отравляет ее разум.
Иногда он поднимается. И всегда возвращается. Чтобы скрыть то, от чего по-настоящему больно.
Она заменила ветеринара в Мермезане, который ушел на пенсию. Она стала нужной этим людям. Нужной в этой деревне и во всей округе.
На нее рассчитывают, ее уважают. Она стала кем-то.
Просто кем-то.
Сандра ехала на скорости сто тридцать километров в час. Всегда уважать закон. Этому научил ее папа.
Мосты следовали один за другим, призрак ее матери появлялся на каждом из них. Там, сразу за перилами.
Жизнь шла своим чередом.
Похоронить своего первого ребенка. Без церемоний.
Как и следующего.
Никто даже не заметил, что она была беременна.
Впрочем, никто никогда ничего не замечал. Разве что некоторые, но они предпочитали не обращать внимания.
Только не Рафаэль, нет. Он увидел ее. Он ее понял, разгадал, почувствовал.
После двух тайных родов папочка почти не прикасался к ней больше.
Патрик просто не спеша отвернулся от этого тела, которым обладал лишь он один. И которому теперь суждено было неумолимо иссохнуть.
«Наша любовь преобразилась, — говаривал он. — Но она все так же сильна».
«Стала менее грязной», — говорит она себе.
Теперь ее место заняли другие девочки. Но он не дорожил ими. Потому что он их не любил.
Он принес себя в жертву ей. Так что вполне нормально, что она приносит в жертву себя.
Нормально, что он приносит в жертву их. Одну за другой.
— Это нормально, — пробормотала Сандра, глядя на ленту асфальта, которая исчезала под капотом машины.
Но однажды…
Однажды появился Рафаэль.
— Теперь надо, чтобы он исчез.
Теперь.
Прежде чем не рухнуло все, что она так терпеливо строила. Эта броня, эта крепость. Этот нержавеющий доспех.
Теперь, пока все не развалилось. И пока она сама не умерла, задохнувшись в собственной боли.
До того, как плотину окончательно прорвет, а ее саму поглотят ужасы собственной жизни.
Глава 55
Вильям продолжал упорствовать.
— Джессика, ты меня слышишь? Ответь, пожалуйста…
Рафаэль уже давно перестал пытаться. Он смотрел на окно, застыв в тяжком молчании.
В молчании, которое Вильям больше не мог выносить.
— Джесси? Почему ты не отвечаешь?
Видимо, ей было слишком плохо, поэтому она и молчала. Если только он ее не убил.
— Подай мне знак, пожалуйста! — заклинал юноша. — Мы очень волнуемся за тебя, ты же знаешь… Если ты не хочешь говорить, хотя бы пошуми.
Он напряг слух и вдруг услышал, как она постучала по металлической перекладине своей кровати. Он улыбнулся, Рафаэль тоже.
— Спасибо, Джессика, как приятно тебя слышать. Скажи нам, как ты…
Из-за перегородки не донеслось ни слова. Она потеряла дар речи? Или он заткнул ей рот кляпом?
— Ладно, сделаем вот как, — предложил Вильям. — Я буду задавать вопросы, а ты отвечай одним ударом, если «да», и двумя ударами, если «нет», согласна?
В соседней комнате раздался один удар в знак того, что она готова поговорить хотя бы таким образом.
— Отлично… Тебе заткнули рот?
Два удара.
— Ох… Ты можешь говорить, Джессика?
Один короткий удар. Явно нервозный.
— Хорошо, мне уже спокойнее!.. Ты ранена?
Один удар. И почти сразу второй. Она, похоже, не была уверена.
— Мы с братом сделали что-то плохое?
Джессика не спешила с ответом, Вильям задержал дыхание.
Два удара наконец.
Вильям выдержал паузу, пытаясь понять эту загадку. Почему она не хотела с ними разговаривать?
За дело взялся Рафаэль.
— Может быть, ты сделала что-то плохое? — спросил он.
Один резкий удар.
Братья обменялись горестными взглядами. Рафаэль продолжал:
— Тебе стыдно и поэтому ты не хочешь с нами говорить?
Один удар.
Вильям опустил взгляд.
— Послушай-ка меня, Джессика, — снова заговорил Рафаэль, — это ему должно быть стыдно, а не тебе. Ты не сделала ничего плохого, слышишь меня?! Ты просто подчинилась ему, чтобы спасти свою жизнь. У тебя была на это причина.
— У тебя не было выбора, — подхватил Вильям.
— Это ему должно быть стыдно! — отчеканил Рафаэль. — Не тебе, малышка! Слышишь меня?
— Да, — ответила наконец Джессика.
— И не верь тому, что он сказал: не все мужчины такие, как он, поверь мне! Твой отец не такой, мой брат и я тоже не такие. Согласна?
— Да. Согласна…
Вильям снова улыбнулся. У них получилось. Но в следующее мгновение они услышали, что девочка горестно зарыдала. Исступленно.
— Так лучше, — пробормотал Рафаэль. — Надо, чтобы это вышло наружу…
— Ты веришь в Бога, голубка моя?
Сегодня завтрак принес папочка. Джессика посмотрела на кусок хлеба с ломтиком сыра, но не прикоснулась к нему. Этот хлеб резал он, трогал его.
Мысль о том, что он брал его в руки, вызывала у нее тошноту.
— Отвечай на мой вопрос, — велел Патрик, закидывая ногу на ногу. — Ты веришь в Бога?
— Да, мсье.
— Ты ходишь в церковь по воскресеньям?
— Нет, мсье.
— И ты все еще продолжаешь верить в Бога после того, как оказалась здесь?
— Да…
Она в нерешительности, он почуял это в ее голосе.
— Если Он существует, можешь мне объяснить, почему Он не помешал мне тебя похитить?
— Не знаю.
— Ты все еще веришь, что Он защитит тебя от меня?
— Не знаю.
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ?
Теперь она уставилась на свои ноги. Грязные.
— Бог не защитит тебя от меня. Потому что Его нет.
Рука Джессики сжалась на перекладине, к которой она была прикована.
— Никто тебя не защитит. Я выбрал тебя из миллиона девочек твоего возраста. Я тебя захотел, и я тебя получил. И никто не помешал мне в этом. Так же, как никто не помешает тому, что будет дальше… — Он посмотрел на ее дрожащие губы; на его лице появилась улыбка, которая не сулила ничего хорошего. — А теперь ешь.
— Я не голодна.
— Ешь сейчас же. Я не хочу, чтобы ты отощала. Ты будешь не такой соблазнительной.
Джессика закрыла рот рукой. Ее почти пустой желудок только что передернуло.
— Я не хочу есть! — рассердилась она.
Она ждала пощечины, как всякий раз, когда позволяла себе повысить голос. Но он не шевельнулся.
Пока нет.
— Ты считаешь, что можешь говорить со мной в таком тоне? — пригрозил он. — Да кем ты себя возомнила?
Она не ответила, только закрыла глаза.
Когда он стал снимать наручники, она закричала. Она вопила, проклиная свою судьбу.
Вопила что было сил, чтобы там, за стеной, они ее услышали. Чтобы они разделили ее муки, чтобы она была не единственной, кому больно и страшно.
Он стащил ее с кровати, она оказалась в сидячей позе на полу.
Папочка стоял перед ней, руки на бедрах. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом.
«Ты должна ему позволить, иначе он сделает тебе еще хуже».
Я больше не хочу этого, Рафаэль. Пусть он меня убьет. Пусть это закончится.
— Ты хочешь поиграть? Отлично, это мне нравится! — бросил Патрик. — Я вижу, ты не усвоила последний урок; хорошо, повторим главные правила вместе!
Папочка сделал вид, что разгневан, в то время как он чувствовал себя счастливейшим из людей. Чем больше она сопротивлялась, тем острее было его удовольствие.
Он схватил ее поперек тела и бросил на кровать Орели. Одной рукой он удерживал ее за запястья и одновременно блокировал ноги своими.
Она испуганно смотрела на него, пытаясь воззвать к его разуму:
— Пожалуйста, мсье!
Он порылся в кармане своих вельветовых брюк и достал оттуда маленький швейцарский нож. Зубами открыл клинок.
— Перестаньте! — закричала девочка.
Слишком поздно.
Он уже был в трансе.
Рафаэль вскочил. Он попытался освободиться, будто это было возможно, когда на запястьях стальные наручники. Он даже попробовал вырвать кольцо, вмурованное в стену.
С рыком раненого зверя он метался словно одержимый. Вильям обескураженно смотрел на него. Он так плечо себе вывихнет.
— Перестань, Раф! — сказал он с полными слез глазами. — Перестань, ты себе руку оторвешь.
Рафаэль не мог остановиться. Он больше не мог сидеть на полу, как собака, в то время как этот сумасшедший терзал девочку.
И он продолжал биться. С такой силой, что в какой-то момент Вильяму показалось, что он сможет вырвать кольцо из стены.
Что произойдет чудо.
Но все же Рафаэль упал совершенно без сил, побежденный.
Лезвие прочертило следы геометрической формы с внутренней стороны ее левого бедра. Папочка нашел, что это красиво.
Он слизал кровь, которая сочилась из многочисленных ранок, чтобы лучше рассмотреть свой шедевр.
Джессика больше не кричала. Она плакала, она дрожала, она умоляла.
Папочка убрал нож, но не отпустил жертву. Джессика видела в его глазах, что это еще не все. Что это далеко не закончилось…
Он коснулся ее рта губами, спустился к горлу. К ее горлу, которое страшно сжалось, затрудняя доступ воздуха.
Затем он задрал ее рубаху, обнажил живот. И вдруг укусил ее до крови.
Перед тем как потерять сознание, Джессика почувствовала, что он пожирает ее.
Сандра страшно проголодалась, она заехала на стоянку. Но на пороге гриль-кафе она вдруг застыла в нерешительности. Вдали от своего обычного маршрута, за пределами привычной территории она почувствовала себя растерянной.
Папочка не водил ее по ресторанам; они никогда не выбирались из своего логова.
Забегаловка была переполнена, она сделала шаг назад. С ужасным ощущением, что все взгляды одновременно обратились на нее. Будто они знали, кто она такая. Что она сделала.
Будто все ее ошибки и ее вина красными буквами были напечатаны у нее на лбу.
Она устремилась прочь, потом все же зашла в магазинчик на заправке, купила салат в пластиковом контейнере, сэндвич и бутылку минеральной воды. И поскорее укрылась в машине, припарковав ее как можно дальше от толпы.
Увидев на пассажирском сиденье свой мобильный, она вдруг испытала желание позвонить Патрику.
В действительности это было вовсе не желание.
Это была обязанность.
Но он не ответил. Ни по домашнему, ни по сотовому. Сандра спросила себя, где он, чем занят. Пытает братьев? Или, может быть, Джессику?
Всей душой Сандра надеялась, что он сейчас терзает Джессику.
Когда папочка вошел в их камеру, братья одновременно повернули к нему голову.
Рафаэль открыл рот, чтобы обрушиться на него с оскорблениями, но слова застряли у него в горле. Остолбенев, он смотрел на лицо этого человека.
Кровь повсюду. На лице и вокруг рта.
Как у зверя, который только что насладился своей добычей.
— Что ты с ней сделал, кусок дерьма? — пробормотал грабитель.
Папочка подошел и улыбнулся. На зубах тоже была кровь. Как обычно, он сел на корточки лицом к пленникам:
— Я проголодался. А эта маленькая сучка хороша на вкус… — Он разжал кулак. — Хочешь попробовать, Чемпион?
Вильям вытаращил глаза, его мозг отказывался верить.
Маленький кусочек мяса в его ладони, это же не могло быть…
— А ты, Вилли, ты же все время голоден, хочешь попробовать? Хочешь знать, какова на вкус наша милая маленькая Джессика?
Это настолько ошеломило братьев, что они не отреагировали. Совсем. Пока Вильям не отвернулся и его не вырвало на пол рядом с матрасом.
— Бедный малыш! — ухмыльнулся Патрик, глядя на него с удрученным видом.
Рафаэль, собрав последние силы, использовал момент, чтобы рвануться вперед и обрушить на папочку сильнейший удар головой.
Палач упал как подкошенный, растянулся на спине. Рафаэль попытался его достать, но помешали наручники. Патрик, оглушенный, уязвимый, все же остался вне досягаемости.
Рафаэль изо всех сил старался дотянуться до его тела, пытаясь зацепить его ногами. Но папочка, осознав наконец, что оказался на полу, отреагировал и вырвался, забравшись чуть ли не на окно.
Там он медленно пришел в себя. На этот раз он был перепачкан собственной кровью. И собственными слезами.
Рафаэль только что разбил ему нос.
— Сволочь! — выкрикнул грабитель. — Дерись с мужчиной ради разнообразия!
Патрик все еще прятал лицо в руках. И когда поднял голову, он посмотрел на Рафаэля сверлящим взглядом.
— Ты заплатишь за это… Очень дорого.
— Ну, давай! — попробовал спровоцировать его Рафаэль. — Отцепи меня — и я раскрою твою мерзкую рожу!
Папочка попытался выпрямиться, ему пришлось хвататься за стену, чтобы не упасть.
Он скрылся в ванной комнате, братья слышали, как он смывает кровь с лица.
Он появился через несколько минут:
— Ты пожалеешь об этом, я тебе гарантирую…
— Иди сюда! — приказал Рафаэль. — Иди сюда, я с тобой посчитаюсь!
Патрик в спешке вышел из комнаты, дверь в коридоре скрипнула, потом хлопнула.
Он вернулся в дом.
Рафаэль упал на матрас. Ярость, которую он не смог полностью выплеснуть, заставила его дрожать с головы до ног, потекла по его щекам.
— Ты был силен, брат, — негромко и восхищенно произнес Вильям.
Вилли, 22 года
Он едет с самого утра.
Он уезжает из Марселя, надолго.
Может быть, навсегда, но об этом он пока не думал.
Это, пожалуй, было бы слишком страшно.
Он собрал все свои вещи. В конечном итоге все уместилось в паре чемоданов да большом матросском вещмешке. Потому что он взял только самое необходимое, бросив все остальное.
Прежде чем покинуть родной город, он заехал на кладбище. Проведать мать, которая присоединилась к Энтони в прошлом месяце.
«Гольф» глотает километры, Вильям не снимает ноги с педали газа.
Он в машине один: Матильда отказалась поехать с ним. Они сдали ключи от квартиры, и она вернулась к родителям. Он не может на нее злиться, хотя у него и была безумная надежда, что она бросит все ради него.
Вильям один в машине.
Он плачет всю дорогу.
Потому что он только что потерял свою первую любовь. И учебу тоже.
Читать бесплатно другие книги:
