Дронго молчит, или Охота на человека Абдуллаев Чингиз

Вена. Отель «Империал»

14 ноября 1988 года

– Вы хорошо устроились, мистер Саундерс, – вошедший чувствовал себя как дома, – это один из лучших отелей нашего города.

– Спасибо, комиссар. – Саундерс, улыбаясь, пожимал руку комиссара венской полиции. – Я рад видеть вас.

– Интерпол так богат, что может позволить себе такие затраты? – пожал плечами комиссар. – Вот уж не думал. Во всем мире экономят именно на полиции. А тем более на международной полиции, всюду сующей свой нос.

Саундерс рассмеялся:

– Я понял ваш намек, но это не моя вина, господин комиссар. Никто не предполагал, что в гостеприимной Вене я могу подвергнуться нападению.

– Как интересно. – Комиссар сел в кресло. – Значит, мы еще и виноваты.

– Я этого не говорил. Просто действительно никто не мог представить, что этот ненормальный захочет меня убить.

– Поэтому вы и ваша спутница ходите с оружием? – спросил комиссар.

Саундерс улыбнулся:

– Очко в вашу пользу, господин комиссар. Я отвык беседовать с комиссарами полиции.

– Вы еще мне скажите, что вы не профессионал. Я получил указания от своего руководства помогать вам.

– Я действительно не профессиональный агент Интерпола. А всего-навсего специальный эксперт ООН. И в качестве такового я благодарный гость вашего города.

– Зачем этот убийца полез в ваш номер? – спросил комиссар.

– Наверное, чтобы познакомиться со мной.

– Вы не собираетесь отвечать?

– А вы собираетесь меня допрашивать?

– Нет, конечно, – хмуро сказал комиссар, – просто попытка убийства и такой случай на моей территории.

– Подозреваю, что вы пришли попросить его досье, – улыбнулся Ричард.

– Счет равный. Мне действительно нужно его досье. Должен же я как-то оформить этот труп на своем участке.

– Я уже попросил прислать мне его данные, вы получите их в ближайшие три часа.

– Спасибо. – Комиссар достал сигарету, щелкнул зажигалкой. – А я распоряжусь насчет трупа.

– Буду вам очень благодарен.

– Мне звонила госпожа Энсти,[5] генеральный директор отделения ООН в Вене. Она попросила оказать вам всемерное содействие. Если вам что-нибудь будет нужно, я готов помочь.

– Большое спасибо, но я думаю, что завтра мы уже уедем.

– Как угодно. Вы всегда такой неразговорчивый? – спросил комиссар.

– С представителями полиции всегда.

– Благодарю вас. Кстати, подозреваю, что вы довольно хороший эксперт, – сказал на прощание комиссар.

– Почему?

– Плохого не поселили бы в «Империале», – подмигнул полицейский, – и не обеспечивали бы такой охраной, как премьер-министра. Здесь все-таки очень дорого. Счастливо оставаться.

После ухода комиссара Саундерс задумчиво потер подбородок. А ведь полицейский прав. Откуда у Интерпола столько денег на гостиничные номера в «Империале»? Нужно будет учитывать такие мелочи. Он решил принять душ и уже заканчивал раздеваться, когда раздался телефонный звонок.

– В этом городе телефон звонит не переставая, – недовольно проговорил он, поднимая трубку.

– Мистер Саундерс? – раздался в трубке далекий голос.

– Да, это я.

– С вами говорят ваши друзья. Мы хотим дать вам совет. Не нужно ездить в Америку. Там часто бывает плохая погода. Можно простудиться.

– А если я возьму таблетки от простуды? – пошутил он. Говоривший, не ожидая такого ответа, на мгновение запнулся.

– Лучше обратитесь к врачам. Они вправят вам мозги. И заодно напишите свое завещание, – зло бросил говоривший и повесил трубку.

Саундерс быстро набрал номер.

– Марк, это я. Вы слышали? Откуда звонили?

– Разговор был заказной. Из Парагвая.

– Хорошо, – положил трубку Ричард. «Однако довольно оперативно работают, – подумал Дронго. – Очень даже…»

Мадрид

14 ноября 1988 года

В комнате были зашторены окна, и только слабый свет лампы освещал лица сидевших за столом.

– Я же предупреждал вас, Грубер, – недовольным тоном говорил один из них, – с Интерполом шутки плохи. В результате вашей беспечности мы упустили Рубио и теперь вынуждены искать по всему свету, но, увы, его нигде нет. Хорошо еще, что инспектора Интерпола не вышли на нашего агента в шифровальном отделе. Мы внедряли его туда два года. А из-за вашего легкомыслия мы могли бы потерять ценный источник информации.

– Это наверняка упущение моих людей, мистер Торнер. Признаюсь, я недооценивал возможности Интерпола. Они слишком быстро вышли на след.

– Я уже начинаю беспокоиться и за нашего информатора в Интерполе. К его сообщениям следует теперь относиться крайне осторожно. Возможно, что Рубио сам подстроил свое «похищение». Просто решил выйти из игры. Но об этом я смогу навести справки. Мне должны скоро позвонить из Вены.

– Вы послали кого-то? – осторожно спросил Грубер.

Его собеседник неприятно усмехнулся:

– Это мое дело, я уже никому не верю. Если задуманная акция сорвется, мне и вам снимут голову.

– Не думаю, – тихо сказал Грубер, – насколько я знаю, предусмотрены все случайности. Операцию разрабатывал сам Россетти. По существу, это вызов всему цивилизованному миру.

– Вот-вот. Именно поэтому меня беспокоит этот Дронго. Мы предусмотрели все, кроме него. Он вполне может сорвать все планы. Что думаете предпринять?

– Пока не знаю. Для нейтрализации можно послать кого-нибудь из людей Вебера.

– Вы всегда были дураком, Грубер. Неужели вы еще не поняли, с кем мы имеем дело? Это лучший эксперт ООН, профессионал высшего класса. А вы хотите послать против него своих громил. Да он перещелкает их за одни сутки. И они вряд ли вернутся живыми.

– Я думал послать лучших людей, – обиженно парировал Грубер.

– Лучших, – презрительно хмыкнул говоривший, вытирая потные руки. – Знаю я ваших лучших. Уголовный сброд. Им бы только в безоружных политиков и журналистов стрелять. Вы помните, когда несколько лет назад нам нужно было уладить некоторые неприятности в Перу, мы вызвали Алана Дершовица?

– Конечно, помню, – оживился Грубер, – профессионал высокого класса. Можно пригласить его, если вас не устраивают наши люди.

– Уже нельзя, – сухо перебил его мистер Торнер, – два года назад Дронго застрелил Дершовица в Румынии. Нет, здесь нам не помогут даже наши лучшие боевики.

– Может, снять часть людей с операции? – предложил Грубер.

– Даже не предлагайте. Россетти придет в ярость, если мы ему такое предложим. Здесь нужен профессионал такого класса, как Дронго. И для большей гарантии даже не один. В одиночку с ним не справится никто. Мы сделали запрос по всем нашим линиям, но никто о нем ничего не знает. Его операции достаточно хорошо известны. Однако откуда он, сколько ему лет, его настоящее имя до сих пор неизвестно. Даже в Интерполе никто не знает его имени. Известно, что пять лет назад в Японии он сдал экзамен на пятый дан карате. Владеет несколькими языками. Обладает нестандартным мышлением, один из лучших снайперов среди специалистов Интерпола. Странно, что он не является штатным инспектором Интерпола, а всего лишь эксперт Постоянного комитета ООН. Его привлекают в самых крайних случаях. И он всегда, заметьте – всегда, умудряется находить правильное решение.

Раздался громкий телефонный звонок, и Грубер невольно вздрогнул. Хозяин кабинета поднял трубку.

– Да, я слушаю. Кто именно? Когда привезли в морг? Хорошо. А сегодня ночью никого не было? Один человек? Да, я понял. Нет, ничего не нужно. Но вы сами видели его? Да, да, до свидания.

Торнер положил трубку.

– Я думаю, вы уже догадались, Грубер. Это звонил мой человек из Вены. Мы хотели проверить достоверность сообщений нашего агента в Интерполе. К счастью, все в порядке. Вчера в центральном городском морге было зарегистрировано два трупа полицейских, а сегодня в морг привезли труп одного из ваших «стрелков».

Грубер поежился.

– Эти факты, – продолжал Торнер, – полностью подтверждают сообщения нашего шифровальщика и ваши донесения.

– Я был уверен, что все так и будет, – чуть обиженным голосом произнес Грубер. – По-моему, вы просто переоцениваете этого Дронго. Конечно, среди полицейских тоже встречаются неплохие профессионалы, а этот к тому же даже не сотрудник Интерпола, а всего-навсего эксперт ООН.

– Среди экспертов Постоянного комитета ООН нет дилетантов, – напомнил Торнер, – это всегда специалисты высокого класса. Дронго – профессионал, и мы должны быть готовыми ко всему. Профессионализм предполагает нестандартное мышление и нетрадиционные ходы. Конечно, его специально подключили к этой операции. И его главная цель – «день Х». Вы знаете, Грубер, какое значение мы все придаем этой операции. Она может оказаться, если уже не оказалась, на грани срыва. Нужны решительные ответные меры. Я вызову из Гонконга Миуру. Пригласим Луизу Шернер. Подключим «ястреба». Нужно организовать подлинную охоту на этого Дронго. Задействуем все наши силы для организации охоты на человека. Он не должен выйти живым из столкновения с нами. Это наш единственный шанс, Грубер. Постараемся его использовать. – Говоривший сжал в кулаке карандаш, и тот жалобно хрустнул, раскалываясь пополам.

Гонконг

15 ноября 1988 года

– Миура, теперь твоя очередь, – услышал он голос наставника и, коротко кивнув, вышел на середину площадки. Противник уже ждал его.

Миура внимательно пригляделся к стойке своего соперника. Немного расставлены ноги, стоит боком. Левая рука прикрывает лицо, правая – чуть в стороне. Кажется, «шуккай-шуань», стойка «богомола». Видимо, южанин. У них часто практикуется подобная манера боя. Его предупреждали, что этот противник особенно опасен. Но когда приз двадцать тысяч долларов…

Уже третий год в Гонконге проводятся подобные «нелегальные» чемпионаты. Полиция о них, конечно, знает, но предпочитает закрывать на все глаза. В соревнованиях обычно участвуют бывшие бойцы кунг-фу, айкидо и карате. Разрешены любые приемы, лишь бы они оказались достаточно эффективными для победы. Ни для кого не является секретом и тот факт, что организация подобных соревнований проходит при непосредственном участии и спонсорстве могущественных гангстерских синдикатов Гонконга – триад. Зачастую спортсмены, участвующие в соревнованиях подобного рода, являются профессиональными убийцами и бандитами.

Миура выпрямился, развел ноги на ширину плеч и чуть приподнял обе руки. Ему не нужно было скрывать свою манеру ведения боя. Все знали, что он один из лучших специалистов лаухонокуньбая – стиля «потерянной трассы», самого сложного и почти недоступного для дилетантов ведения боя.

Правый кулак соперника сделал вращательное движение, левая рука была согнута в локте. Миура чуть отступил в сторону, уклоняясь от удара. Его соперник подставил себя, начиная с «мавасиуши», давая возможность Миуре парировать удар. Миура блокировал правую руку противника, попытавшись нанести ответный удар круговым движением кисти, словно отталкивая руку от себя. Его соперник легко парировал этот удар кулаком и, развернувшись, попытался быстро провести прием «хице-кери» – удар коленом, один из наиболее эффективных приемов в манере «богомола». «Этот соперник действительно опасен», – мелькнуло в голове у Миуры. С кратким возгласом он присел на землю, смещая центр тяжести, и удар нападавшего повис в воздухе.

Но Миура потерял пространство. «Богомол» сразу подпрыгнул, пытаясь нанести удар двумя руками одновременно. Миуре пришлось блокировать сразу обе руки нападавшего, подставляя внешние части обеих кистей. «Богомол» попытался избежать блокировки, но Миура уже успел зацепить подъемом правой ноги лодыжку нападавшего, и «богомолу» пришлось перенести центр тяжести влево, чтобы не упасть на соперника.

Противник еще не успел опомниться, как Миура, прыгнув в двойном прыжке, нанес два мощных прямых удара ногами. Это был излюбленный прием стиля «потерянной трассы», когда удары в прыжке делаются из неудобных положений. Первый прыжок правой ноги пробил оборонную стойку противника, а второй удар был сделан в воздух, путем изменения положения корпуса. Но удар не достиг цели. «Богомол» успел подставить кисть левой руки, отводя непосредственную угрозу.

Однако он уже начал терять инициативу. Отбив несколько ударов противника, Миура попытался нанести еще один, в солнечное сплетение, – «чжонкоан». Но противник успел отклониться и внезапно вновь попытался провести свой грозный удар коленом. Нападавший на этот раз не рассчитал. Миура не стал уклоняться от удара, а, извернувшись, нанес быстрый удар пяткой в колено опорной ноги «богомола». Прием был проведен эффектно благодаря полной неожиданности. «Богомол» на мгновение растерялся. Этого было достаточно. Взлетев над соперником в высоком прыжке, Миура нанес «тобичери» – двойной боковой удар в прыжке. Первый удар «богомол» еще успел парировать, но второй достиг цели.

Соперник полетел на землю. Миура бросился к нему, нанося удары в прыжке. Через несколько мгновений все было кончено. «Богомол» с разбитым лицом неподвижно лежал на земле. Наставник молча поднялся и под восторженные крики немногочисленных зрителей кивнул в знак одобрения.

– Тебя ждет, – тихо произнес наставник, едва шевеля губами, – срочный вызов.

Миура наклонил голову. Как никто другой, он умел одним ударом руки убить человека, прорваться сквозь строй вооруженных людей и уйти невредимым. Для этого нужно было высокое мастерство, и Миура обладал им.

Западный Берлин

15 ноября 1988 года

Обычно он получал задания по почте: в конверте ему посылали фотографию и точный адрес жертвы. Его никогда не интересовали дополнительные подробности, если они не нужны были для дела. Даже имена своих «клиентов» Шварцман предпочитал не узнавать. Так было спокойнее, а Альфред Шварцман любил спокойную жизнь.

Свою работу Альфред делал мастерски, даже с вдохновением истинного художника. Он умел ждать даже тогда, когда нервы на пределе и обстановка требует быстрых нестандартных решений. Он умел выбирать нужный момент, проявляя должную выдумку и находчивость. Его ничего не подозревавшие жертвы получали пулю в самый неподходящий для этого момент. Однажды он даже умудрился застрелить министра одного африканского правительства, стоявшего в окружении пятерых охранников. В другой раз это был японский бизнесмен, приехавший развлекаться на Ямайку. Шварцман почти безупречно прострелил ему голову в тот самый момент, когда японец заканчивал свой «ритуальный танец» с очаровательной блондинкой. Женщина, не понявшая, в чем дело, не успела даже закричать, когда вторая пуля Шварцмана попала ей точно под левую лопатку.

В последнее время работать приходилось все чаще. У Альфреда подрастало трое детей – две девочки и очаровательный голубоглазый малыш. Ради них он и принимал грязные заказы, как тот, в Бразилии. Тогда пришлось убрать всю семью незадачливого конкурента, осмелившегося пойти на конфликт с местной мафией. Шварцман очень аккуратно подстрелил двоих детей, жену конкурента, прежде чем выпустил последнюю пулю в голову обезумевшего отца семейства. Но подобные дела он не любил. После них оставались мрачные воспоминания, которых он хотел избежать более всего. Да и платили за такие убийства по обычной ставке, не учетверяя гонорар. Очевидно, в расчет принималась несложность подобных заданий, а душевные страдания самого Шварцмана никогда не волновали его хозяев. Получив вызов на этот раз, Альфред Шварцман не поверил своим глазам. В конверт была вложена фотография, указан адрес и цена убийства – сто тысяч долларов. Так много «ястреб» никогда не получал.

Греция. Афины

Отель «Гранд Британия»

15 ноября 1988 года

– И все-таки я не понимаю, – не сдавалась Моника Вигман, – для чего нужен был весь этот маскарад? Прямо из Вены мы должны были лететь в Южную Америку, наши люди обязаны контролировать встречи Грубера с Торнером, искать связи Рабинада и Вебера, а вместо этого мы теряем время и летим в Афины.