Кельтские мифы Олдхаус-Грин Миранда
– Округ Динодиг.
В наши дни это Айвионит и Ардидуи.
В округе Динодиг, в том месте, которое называлось Мир И Кастехл, во дворце поселились Хлев Хлав Гифес и Блодайвет. Хлев Хлав Гифес был храбр и справедлив, и его подданные любили его и его жену.
Как-то раз, когда он гостил в Кайр Датиле у Мата, сына Матонви, Блодайвет шла по двору и, услыхав, что трубят в рог, увидала оленя, бежавшего из последних сил. Следом за ним появились собаки и охотники, а за собаками и охотниками – множество пеших людей.
– Пусть кто-нибудь помоложе сбегает и узнает, чье это воинство.
Юный гонец во всю прыть помчался исполнять ее приказание.
– Здесь Гронв Пебир, король Пенхлина, – сказали ему.
И гонец вернулся к своей госпоже.
Гронв Пебир загнал оленя и убил его на берегу реки Кинвайл, где он пробыл до темноты, отгоняя от оленя собак, а потом подошел к воротам замка, где жила Блодайвет.
– Наверно, вождь плохо о нас подумает и всем расскажет, если мы не пустим его на ночь.
– Ты права, госпожа.
Ворота отворили, гостя провели во дворец, и сама Блодайвет вышла поздороваться с ним.
– Госпожа, пусть Господь благословит тебя.
Они сели ужинать. Когда Блодайвет смотрела на Гронва Пебира, ее сердце переполнялось любовью. И его сердце, когда он смотрел на нее, тоже переполнялось любовью. Гронв Пебир не стал скрывать от Блодайвет своих чувств и прямо сказал ей, что любит ее. Блодайвет обрадовалась, и до утра они проговорили о своей любви, которая расцвела всего за одну ночь.
На другое утро им предстояло разлучиться, но Блодайвет попросила Гронва Пебира:
– Молю тебя, останься еще на один день.
День и ночь они провели в разговорах о том, как им поступить, чтобы больше не разлучаться.
– Есть только один способ, – сказал Гронв Пебир. – Ты должна выспросить у Хлева Хлава Гифеса, какой смертью ему предсказано умереть. Сделай это под видом заботы о нем.
На другой день Гронв собрался в путь.
– Молю, не покидай меня, – попросила его Блодайвет.
– Если ты не хочешь, я не поеду, но ты сама знаешь, король может сегодня возвратиться.
– Завтра я обещаю отпустить тебя.
И опять он собрался в дорогу, и опять Блодайвет не пожелала расстаться с ним.
– Ты помнишь, что я тебе сказал? – спросил ее Гронв. – Разузнай, какая смерть ему предсказана, только постарайся быть с ним понежнее.
Наконец возвратился домой Хлев Хлав Гифес. Весь день он и его жена провели за пиршественным столом в беседах и песнях, а ночью, ложась спать, он о чем-то спросил Блодайвет, но она ему не ответила. Он просил еще раз, но снова не получил ответа. Ни одного слова он, как ни старался, не смог из нее вытянуть.
– Ты заболела? Что с тобой?
– Я думаю о том, о чем мы никогда не говорим, потому что боюсь, как бы ты не умер и не оставил меня одну.
– Господь благословит тебя за твою заботу обо мне, но пока Он Сам меня не заберет, убить меня не так-то легко.
– Ради Бога и моего спокойствия, скажи мне, какой смертью ты умрешь. Я ничего не забуду и поберегу тебя.
– Пожалуйста, если хочешь. Мне суждено умереть от раны, нанесенной копьем, которое должны закаливать целый год и к которому нельзя прикасаться, разве что во время воскресного жертвоприношения.
– Это все?
– Нет, не все. Меня убьют не в доме, не вне дома, не на коне, не без коня.
– А как же?
– Я тебе скажу. Возле реки надо поставить чан для купания, над чаном возвести крышу и хорошенько укрепить ее, потом притащить убитого козла и положить его рядом с чаном. Когда я поставлю одну ногу ему на спину, а другую – на край чана, тот, кто ударит меня копьем, нанесет мне смертельную рану.
– Что ж, – сказала Блодайвет, – будем надеяться, небо нам поможет.
Едва она все разузнала, как послала к Гронву Пебиру гонца, и Гронв взялся калить копье. Ровно через год оно было готово, и в тот же день он сообщил об этом Блодайвет.
– Господин, – сказала Блодайвет мужу, – я все думаю и никак не могу представить то, о чем ты рассказал мне. Покажи, как ты должен встать на козла, а я приготовлю чан.
– Что ж, я покажу тебе.
Блодайвет немедля послала известить Гронва, и он тотчас примчался. Она спрятала его в кустах на горе, которую теперь называют Брин Кивергир, что на берегу реки Кинвайл. Еще она приказала собрать на другом берегу, прямо против Брина Кивергира, всех коз и козлов, каких только можно было отыскать в округе.
На другой день она сказала мужу:
– Господин, я приказала поставить чан и возвести над ним крышу. Все готово!
– Хорошо. Пойдем поглядим.
И они вместе отправились поглядеть на чан.
– Ты войдешь? – спросила она.
– Войду, – ответил он.
– Господин, – не унималась его жена, – ты говорил о каких-то зверях. О козлах, кажется?
– Правильно. Одного козла надо убить и принести сюда.
Принесли козла. Хлев поднялся в чане на ноги, оделся и одной ногой стал на козла, а другой на край чана.
Тут выскочил из своего укрытия Гронв и отравленным копьем ударил Хлева Хлава Гифеса в бок. Обыкновенно такое копье легко вытаскивается, но на этот раз наконечник намертво застрял в теле несчастного, который с громким криком обернулся орлом и взлетел в небо. Больше его не видели.
Едва он скрылся из глаз, как Гронв и Блодайвет вместе отправились во дворец и всю ночь не разлучались. На другой день Гронв вступил во владение Ардидуи и стал править там, захватив в свои руки и Ардидуи и Пенхлин.
Тем временем слухи о том, что произошло, достигли ушей Мата, сына Матонви. Но как ни велико было его горе, еще сильнее горевал Гвидион.
– Господин, – сказал Гвидион, – не знать мне покоя, пока я не доищусь правды.
– Господь тебе в помощь, – напутствовал его Мат.
Гвидион покинул дворец и отправился в путь. Он миновал Гвинет и Повис, а когда добрался до Арвана, то пошел в Майнор Пенат к вассалу своего воспитанника. Тот с радостью принял его в своем доме и пригласил переночевать.
Хозяин и вся его челядь спали в том же доме, и последним пришел свинопас.
– Эй, парень, твоя свинья вернулась сегодня домой? – спросил хозяин дома.
– Вернулась. Она сейчас вместе с остальными.
– А куда она уходит? – спросил Гвидион.
– Каждый день, когда открывают свинарник, она словно проваливается сквозь землю.
– Сделай одолжение, подожди меня, прежде чем открывать свинарник.
– С радостью, – ответил свинопас.
Ночью все разошлись по своим местам, а утром, едва рассвело, свинопас разбудил Гвидиона. Он встал, вышел во двор и замер возле свинарника. Едва свинопас открыл дверь, как свинья скользнула наружу и бросилась что было мочи прочь. Гвидион побежал за ней, а она – к реке и потом к ручейку, который теперь называется Нант И Хлев. На берегу ручья она остановилась и принялась за еду. Гвидион спрятался за деревом и увидел, что свинья ест сгнившее мясо и блевотину. Он посмотрел наверх. На вершине дерева то сидел тихо, то встряхивался всем телом орел, и тогда на землю падало гнилое мясо. Гвидион не усомнился, что орел этот и есть Хлев. Он запел:
- Дуб растет между двумя берегами,
- Темно стало на небе и на земле,
- Неужели по ранам не узнать мне,
- Что ты Хлев?
Орел немного спустился и вновь уселся на ветку. Тогда Гвидион опять запел:
- Дуб растет на холме,
- Разве не мочит его дождь? Не ломают его
- Девятью двадцать бурь?
- На ветке сидит Хлев Хлав Гифес!
Орел слетел на самую нижнюю ветку, и тогда Гвидион запел в третий раз:
- Дуб растет у подножия холма!
- Великий могучий дуб!
- Боюсь я просить,
- Сядь, Хлев, мне на колени.
Орел слетел с дерева и уселся ему на колени, а Гвидион, коснувшись его своей волшебной палочкой, вернул ему человеческий облик. Но как же он был жалок на вид! От него только и осталось, что кости и кожа!
Гвидион увез Хлева с собой в Кайр Датил и приставил к нему лучших лекарей Гвинета. Года не прошло, как Хлев Хлав Гифес оправился.
– Господин, – сказал он Мату, сыну Матонви, – настало время взыскать с того, кто причинил мне столько бед.
– Правильно, – ответил Мат. – Не должен он владеть тем, что ему не принадлежит по праву.
– Чем быстрее я восстановлю справедливость, тем лучше.
Мат, сын Матонви, и Хлев Хлав Гифес призвали к себе мужей со всего Гвинета и отправились в Ардидуи.
Первым в Мир И Кастехл прискакал Гвидион. Когда Блодайвет услыхала о нем, она призвала к себе своих девиц и убежала с ними за реку Кинвайл, а потом стала карабкаться на гору, чтобы спрятаться в замке, стоявшем там, но девицы были так напуганы, что все время оглядывались, и вскоре одна за другой попадали в озеро. Они все утонули, кроме Блодайвет, которую Гвидион вытащил на берег.
Он сказал ей:
– Я не убью тебя, но, видит Бог, ты пожалеешь об этом. Отныне быть тебе птицей, но не такой птицей, как другие, из-за позора, который ты навлекла на себя, убив Хлева Хлава Гифеса. Днем тебе придется прятаться, потому что другие птицы, едва завидев, будут гнать тебя отовсюду. Имя же ты сохранишь прежнее, и звать тебя будут Блодайвет, как теперь зовут.
И Блодайвет стала совой по-теперешнему, и ее ненавидят все птицы. До сих пор в Уэльсе сову иногда называют Блодайвет.
Гронв Пебир убежал в Пенхлин и сразу же послал гонцов к Хлеву Хлаву Гифесу спросить, заберет он обратно только свои земли, или прибавит к ним владения Гронва, или, может быть, удовольствуется золотом и серебром за то зло, которое Гронв ему причинил.
– Нет, клянусь небом, не это мне нужно, – ответил Хлев Хлав Гифес. – Пусть он явится на то место, где я стоял, когда он поразил меня копьем, а я буду стоять на его месте и метну в него копье – этого я хочу и на меньшее не согласен.
Гонцы все слово в слово пересказали Гронву Пебиру.
– Неужели мне придется согласиться? Мои верные воины, мои родичи и названые братья, неужели нет среди вас ни одного, кто пошел бы вместо меня?
– Нет, – ответили они.
До сих пор их называют третьим племенем предателей, потому что они отказались принять на себя удар, предназначенный их господину.
– Что ж, – вздохнул Гронв Пебир, – ничего не поделаешь.
Два врага встретились на берегу реки Кинвайл, и Гронв встал на то место, где прежде стоял Хлев Хлав Гифес, когда Гронв метнул в него копье, а Хлев – на место Гронва.
Гронв Пебир попросил Хлева:
– В нашей вражде виновата женщина с ее хитростями, поэтому позволь мне защититься плитой, что лежит на берегу.
– Пожалуйста, я не возражаю, – ответил Хлев Хлав Гифес.
– Господь вознаградит тебя.
Гронв притащил плиту и укрылся за ней, но это его не спасло.
Хлев Хлав Гифес метнул копье, и оно пробило и плиту, и грудь Гронва. Так умер Гронв Пебир. До сих пор на реке Кинвайл в Ардидуи лежит на берегу плита с дыркой. Ее и теперь называют Хлев Гронв.
Во второй раз Хлев Хлав Гифес отвоевал свои владения и стал жить, не зная горя, во дворце. Говорят, потом он стал господином над Гвинетом.
На этом заканчивается еще одно сказание.
Часть II
Сон Максена Вледига
Максен Вледиг, император Рима, был красивее, добрее и мудрее всех императоров, которые правили до него. Как-то раз он собрал на совет королей и сказал им:
– Завтра я собираюсь на охоту.
На другой день рано утром он вместе со своей свитой поехал в долину реки, что текла по направлению к Риму. До полудня охотился Максен и с ним тридцать два коронованных короля, которые были его вассалами. Но не ради удовольствия отправился император на охоту, а чтобы побыть на равных с королями.
Солнце стояло высоко в небе, и от жары императора разморило. Он заснул, а его подданные окружили его и подняли на копьях щиты, чтобы защитить от солнца. Один щит, покрытый золотом, положили ему под голову.
Максен спал и видел сон. Вот этот сон.
Он будто идет вдоль реки к ее истоку и поднимается на высокую гору. Он думает, что эта гора упирается в небо, а когда переваливает через нее, ему кажется, что перед ним лежит земля, красивее которой он никогда не видел. В море с вершины горы бегут широкие и могучие потоки. Он идет вниз, и в устье самой большой реки стоит огромный город, окруженный крепостными стенами с высокими башнями самых разных цветов. Еще он видит флот, равного которому ни у кого нет. Один корабль выделяется среди других размерами и красотой. Над водой обшивка у него с одной стороны золотая, с другой – серебряная. С корабля на берег перекинут мост из рога нарвала, и императору кажется, что он поднимается по нему. Ветер надувает паруса, и корабль плывет по морю-океану и приплывает к прекраснейшему на свете острову. Максен пересекает его из конца в конец и добирается до самых дальних уголков. Он видит долины и ущелья, скалы немыслимой высоты и крутые откосы. Потом он видит другой остров, а между ним и островом лежит земля, равнины на ней раздольны, как море, а горы бескрайни, как леса. С горы он видит реку, которая впадает в море, а в устье реки – замок, прекраснее которого еще не зрили глаза человека, и он входит в замок, потому что ворота открыты. Потолок в просторной зале золотой, стены сплошь украшены драгоценными каменьями, и двери тоже золотые. В зале серебряные столы и золотые скамьи. Прямо перед императором играют в шахматы два светловолосых юноши, одетые в платье из дорогого черного шелка. На головах у них золотые венцы со сверкающими бесценными бриллиантами, рубинами и другими драгоценными камнями. На ногах – котурны из великолепной кожи с застежками из красного золота.
Возле колонны император замечает седого старца в кресле из слоновой кости с двумя орлами красного золота. Все пальцы у старца в кольцах, запястья в золотых браслетах, на шее – золотое крученое ожерелье, и волосы прихвачены золотой диадемой. Осанка у него королевская. Перед ним на столе – золотая шахматная доска, рядом с ним – золотой жезл, а в руке он держит нож, которым вырезает шахматные фигурки.
Неподалеку в золотом кресле сидит девица, но из-за ее красоты смотреть на нее так же невыносимо, как на полуденное солнце. Белое шелковое одеяние украшено на груди красным золотом, красная накидка покрывает ей плечи, золотая повязка с рубинами и другими драгоценными камнями – лоб. Еще на ней золотой пояс. И она краше всех девиц на земле.
Девица встает со своего кресла, подходит к императору, и он обнимает ее за шею, а потом они вместе садятся в золотое кресло, которое оказывается вовсе не тесно для двоих. Он обнимает девицу за шею и прижимается щекой к ее щеке, но тут лай собак, и клацанье щитов, и удары копий, и ржание коней разбудили императора.
Он проснулся, но сердцем остался с девицей, потому что его переполняла любовь к ней.
– Господин, – услыхал он, – не пора ли тебе обедать?
Император вскочил на коня, и несчастнее его не было человека на земле, когда он ехал в Рим.
Прошла неделя. Все во дворце веселились, услаждая себя вином и медом из золотых кубков, а император тосковал в одиночестве. Все внимали песням и сказаниям, а император тосковал в одиночестве. Он старался заснуть. Когда ему это удавалось, он видел во сне возлюбленную девицу, а когда просыпался, то опять тосковал, потому что не знал, где ее искать.
Однажды его постельничий, который хотя и был постельничим, но был еще королем римлян, заговорил с ним.
– Господин, – сказал он, – народ Рима ругает тебя.
– За что же ему меня ругать? – спросил император.
– За то, что ты совсем забыл о нем. Даже не обращаешься к нему с речами, как должно господину. Вот они и заговорили о тебе плохо.
– Юноша, приведи ко мне мудрецов Рима, и я скажу им, отчего я тоскую.
Мудрецы Рима пришли к императору, и он сказал им:
– Я видел сон, мудрецы Рима, и во сне мне явилась девица, из-за которой я потерял покой.
– Господин, – ответили ему мудрецы, – если ты считаешь, что мы достойны советовать тебе, то слушай. Ты должен послать трех гонцов в три разные стороны, и пусть каждый из них ровно год ищет для тебя красавицу из твоего сна. Ты не будешь знать, в какой день и час тебе привезут добрые вести, и надежда поддержит тебя.
Ровно год гонцы путешествовали по свету, но, возвратившись, смогли сказать не больше, чем когда покидали Рим. Император опечалился еще больше, решив, что не видать ему девицы.
– Господин, – посоветовал ему король римлян, – поезжай на охоту той же дорогой, которой ты ехал во сне.
Император так и сделал. Вскоре он выехал на берег реки.
– Смотрите, здесь я был, а потом повернул на запад.
Тринадцать гонцов императора помчались в ту сторону и увидели высокую гору, подпиравшую небо. Не останавливаясь, они поскакали дальше, привязав к шлемам знаки гонцов, иначе враги могли бы их убить. Перевалив через хребет, они увидели прямо перед собой широкую равнину и стекающие с гор реки.
– Смотрите, эту землю видел наш император.
В устье могучей реки, вливавшейся в море, они увидели порт, и многочисленный флот, и один корабль, который был больше других.
На корабле они одолели море, высадились на острове Британия, пересекли его и оказались в Сноудоне.
– Смотрите, это видел наш император.
Они продолжали путь, пока не оказались в Англеси, а там и в Арвоне.
– Смотрите, это тоже видел наш император.
На пути у них был замок Абер Сайн, и ворота замка оказались открытыми, и зала была в точности такой, как рассказывал император.
– Смотрите, это он тоже видел во сне.
Они вошли в залу, и там, сидя за золотой скамье, двое юношей играли в золотые шахматы, седой старец в кресле из слоновой кости вырезал шахматные фигурки, и девица тоже была рядом в золотом кресле.
Гонцы упали на колени.
– Долгих лет жизни императрице Рима!
– Добрые люди, вы вроде бы с виду достойные мужи, и незачем вам так глупо шутить!
– Госпожа, мы не шутим. Император Рима увидел тебя во сне, и с тех пор жизнь ему стала не в жизнь. Придется тебе, госпожа, решать: или ты едешь с нами по доброй воле и становишься императрицей Рима, или император сам приедет сюда и возьмет тебя в жены.
– Ну нет, добрые люди, как бы я ни хотела, не могу вам поверить. Если император меня любит, пусть приезжает.
День и ночь гонцы гнали коней. Когда одни кони падали от усталости, они покупали других и наконец достигли Рима, предстали перед императором и попросили дозволения говорить.
– Мы проводим тебя, господин, – сказали они, – через море и через равнину к тому месту, где живет твоя девица, потому что теперь мы знаем, кто она и откуда и как ее зовут.
Император немедленно дал армии приказ выступать, и гонцы стали впереди воинов. По суше и по морю добирались они до острова Британия. Император завоевал остров, отобрал его у Бели, сына Маногана, и его сыновей и направился прямо в Арвон. Он узнал места, по которым проезжал, и когда увидал замок Абер Сайн, сказал:
– Смотрите, в этом замке я видел возлюбленную девицу.
Он въехал во двор замка и вошел в залу, а там Канан, сын Айдава, и Адеон, сын Айдава, играют в шахматы, и Айдав, сын Карадаука, восседает в кресле из слоновой кости и вырезает шахматные фигурки, а возле него девица в золотом кресле, которую император полюбил во сне.
– Долгих лет жизни императрице Рима!
Император обнял ее, и в ту же ночь она стала его женой.
На другой день утром девица попросила у императора свою девичью часть, и он сказал ей, чтобы она сама назвала, что хочет получить. Она попросила для своего отца Британию от Ла-Манша до Ирландского моря вместе с тремя близлежащими островами, с тем чтобы они подчинялись императрице Рима, а еще попросила возвести три замка в Британии в трех местах, на которые она сама укажет. Самый большой замок она приказала возвести в Арвоне, и римляне привезли туда много римской земли, благодатной для императора. Еще два замка – Кайрхлеон и Кайрмартен – построил для нее император.
Как-то раз Максен отправился поохотиться в Кайрмартен и оказался на вершине Брев Ваура, где приказал развернуть шатер. С тех пор это место называют Кадайр Максен. Императору потребовалось видимо-невидимо людей, чтобы возвести там замок, и он назвал его Кайрвиртин. Еще Елена надумала провести дороги от одного замка к другому через всю Британию, и их стали называть дорогами Елены Лиатаук. Она была британкой, и ни для кого, кроме нее, мужчины Британии не стали бы строить эти дороги.
Семь лет император жил на острове, а надо сказать, что в те времена у римлян был закон: если император семь лет живет на чужбине, он перестает быть императором Рима и ему даже запрещается въезд в Рим.
Народ избрал другого императора, и тот написал угрожающее письмо Максену, в котором была всего лишь одна фраза: «Приезжай, если собираешься приехать». Максен получил это письмо в Кайрхлеоне и написал ответ человеку, который мнил себя императором Рима: «Если приеду в Рим, то приеду».
Максен с армией все же отправился в Рим, покорив по дороге Францию, и Бургундию, и все прочие земли, и стал лагерем возле Рима.
Ровно год простоял он там и ни на шаг не продвинулся по сравнению с первым днем. Тогда к нему явились братья Елены Лиатаук с небольшим воинством, в котором могучих воинов было в два раза больше, чем во всей армии римлян. Императору сообщили о прибытии британского войска, ставшего лагерем рядом с его армией. Еще ему сообщили, что Рим не видел прежде столь красивого и обученного воинства, в котором все воины были под стать друг другу.
Елена захотела взглянуть на войско, хотя она не удивилась, услышав о красоте британцев. Канан, сын Айдава, и Адеон, сын Айдава, вышли вперед и приветствовали императора, а он, обрадовавшись им, обнял их обоих.
Британцы поглядели, как воюют римляне, и Канан сказал Адеону:
– Если мы не возьмем город, они этого и подавно не сделают.
Ночью братья измерили высоту стен, послали своих людей в лес рубить деревья и сколотили по лестнице для каждых четырех воинов.
Надо сказать, что в полдень оба императора садились обедать и сражение затихало до конца трапезы. Британцы же плотно поели утром, выпили столько вина, сколько было нужно, чтобы укрепить свои силы, и, пока императоры обедали, они приставили лестницы к стенам и вошли в город.
У нового императора не было времени даже взять в руки меч, когда они навалились на него и убили его и с ним многих других воинов. Три дня и три ночи британцы сражались за город, не пуская в него воинов Максена, пока не покорили его.
Тогда Максен сказал Елене Лиатаук:
– Госпожа, меня удивляет, что твои братья сражаются не за меня.
– Господин, – ответила ему Елена, – мои братья – самые мудрые мужи на земле. Иди в Рим и попроси у них город, и, если он в их власти, они с радостью отдадут его тебе.
Император вместе с Еленой отправился в Рим, и там он потребовал, чтобы ему отдали власть в городе, а ему ответили, что никто ее не брал и никто не может отдать ее, кроме воинов с острова Британия. Ворота Рима отворились, император взошел на свой трон, и народ Рима покорился ему.
– Теперь, когда вся империя в моей власти, – сказал Максен, обращаясь к Канану и Адеону, – я даю вам войско, чтобы вы могли завладеть любыми землями, какими пожелаете.
Братья покинули Рим и завоевали много земель, замков и городов. Они убивали всех мужчин и щадили всех женщин. Так продолжалось, пока самые юные воины не стали седыми старцами.
– Скажи, ты остаешься тут или возвращаешься в страну, откуда пришел? – спросил в конце концов Канан своего брата Адеона.
Адеон решил идти домой, и с ним ушли многие воины, а Канан с остальными воинами поселился на завоеванных землях.
Он держал совет с теми, кто остался, и они отрезали языки всем женщинам до единой, чтобы они не испортили их британскую речь. За это мужчин из страны Арморики прозвали бриттами, и посейчас у них в ходу язык с острова Британия.
Этот сон называют сном императора Максена Вледига, императора Рима. Конец.
Сказание о Хлите и Хлевелисе
Бели Великий, сын Маногана, имел трех сыновей: Хлита, Касвахлауна и Наниава, и, говорят, еще четвертого – Хлевелиса. После смерти Бели королевство Британия перешло в руки старшего сына Хлита, и он благополучно правил в нем, перестраивая стены Лондона и укрепляя их бесчисленными башнями. А потом он приказал своим подданным строить дома, с которыми никакие другие дома в других королевствах не могли бы сравниться. Он был воином и к тому же щедро раздавал мясо и вино тем, кто нуждался. А еще у него было много городов и замков, но один замок он любил больше остальных и жил в нем большую часть года, поэтому его называли Кайр Хлит, а потом Кайр Лондон.
Хлит любил Хлевелиса больше остальных братьев за мудрость и неболтливость. Прознав, что король Франции умер, не оставив наследника, и все свои земли и владения передал в руки единственной дочери, Хлевелис пришел к Хлиту, чтобы подать ему совет и предложить помощь. Вовсе не из собственной выгоды, а ради богатства и процветания всей семьи он решил ехать во Францию и просить девицу выйти за него замуж. Королю Британии пришлась по душе расторопность брата.
Когда корабли были готовы к отплытию, на них взошли многие вооруженные рыцари, и они, снявшись с якорей, поплыли во Францию. Сойдя на берег, Хлевелис тотчас послал гонцов известить знать Франции о своих планах.
Рыцари и принцы Франции собрались на совет и порешили отдать девицу в жены Хлевелису и с нею отдать ему королевскую корону, чтобы он мудро и счастливо правил Францией до конца своих дней.
Прошло время, и три бедствия поразили Британию, каких не знали в других землях. Первое бедствие – неведомое племя кораниан, захватившее остров. Кораниане владели таким знанием, что стоило кому-то поговорить даже шепотом, как ветер относил к ним произнесенные не для чужих ушей слова. Поэтому они были непобедимы.
Вторым бедствием был страшный крик, проносившийся над всей Британией в канун Майского дня. Он проникал в сердца людей и так всех пугал, что мужчины бледнели и теряли свою силу, женщины рожали недоношенных детей, юноши и девицы забывали о своей любви и все животные и растения на земле и в воде становились бесплодными.
Третье бедствие заключалось в том, что, сколько бы еды ни заготовили жители на год, все пропадало, кроме того, что съедалось в первый день.
От второго и третьего бедствия никто не знал избавления, потому что никто не знал их причин, зато от первого британцы все же надеялись избавиться.
Короля Хлита одолевали тоска и печаль, потому что он тоже не знал, как спасти свой народ от страшных бедствий, и, созывая на совет всех знатных мужей страны, он спрашивал у них, что же делать. В конце концов Хлит, сын Бели, отправился к Хлевелису, своему брату и королю Франции, просить совета.
Корабли готовили к отплытию тайно, чтобы чужое племя не проведало о том, что задумали король и его советники. Наконец они отплыли во Францию.
Когда до Хлевелиса дошла весть о приближении британского флота, он поначалу не понял, зачем явился его брат, и, снарядив вдвое больше кораблей, встретил его в море. Увидев это, Хлит приказал всем сопровождающим его кораблям стать на якорь, а сам поплыл навстречу брату, который тоже приказал своим кораблям остановиться. Они встретились и обнялись с братской любовью.
Хлит поведал брату о своих бедах, Хлевелис сказал, что ему все известно, а потом они заговорили о другом, боясь, как бы ветер не подхватил их слова и не отнес к коранианам. Хлевелис велел отлить большой медный рог, чтобы с его помощью вести беседы о бедствиях, постигших Хлита. Однако поначалу, какие бы слова они ни произносили в рог, до них доносились только грубые и враждебные речи, и Хлевелис догадался, что им мешает демон, поэтому он приказал промыть рог вином. Когда благодаря вину они избавились от демона, Хлевелис сказал брату, что у него есть насекомые, часть которых он сохранит для себя на всякий случай, а часть отдаст ему, чтобы он, как придет нужда, бросил их в воду. Хлевелис уверил Хлита, что насекомые в силах истребить племя кораниан, и посоветовал ему, когда он возвратится домой, собрать британцев и небританцев будто бы для заключения мира, а когда они придут, обрызгать всех водой с насекомыми. Хлевелис обещал Хлиту, что не пострадает ни один британец.
– Что же до второго бедствия, – сказал Хлевелис, – то в твоей стране живет дракон, а другой дракон из другой страны все время сражается с ним и хочет его одолеть. Поэтому твой дракон так страшно кричит.
Слушай же. Когда ты возвратишься домой, прикажи измерить остров в длину и в ширину и в самом центре его вырой яму. Помни, она должна быть точно посреди острова. Поставь в яму чан и налей в него самого лучшего меда, а сверху покрой чан куском шелка. Сам останься неподалеку и следи.
Ты увидишь, как дерутся страшные чудовища. Потом они поднимутся в небо и превратятся в драконов. Но и это еще не все.
Замучив друг друга до полусмерти, они в обличье свиней упадут на покрывало и провалятся в чан. Когда же они вылакают весь мед до самого донышка и заснут, ты не медли, заворачивай их в покрывало и закапывай в землю в таком месте, где они не смогут вылезти наружу. И радуйся, потому что, пока они под землей, Британия не будет знать беды.
– Причина третьего бедствия, – продолжал Хлевелис, – могущественный колдун. Это он, погружая всех в сон, отбирает у британцев мясо и вино. Поэтому тебе надо самому посторожить свои запасы. А чтобы он не усыпил тебя, поставь рядом чан с ледяной водой и, только почувствуешь, что засыпаешь, лезь в него.
Хлит возвратился в Британию и немедленно созвал на совет британцев и кораниан, а потом сделал так, как его научил Хлевелис. Бросил насекомых в воду и обрызгал этой водой британцев и кораниан, после чего кораниане погибли, а британцы даже ничего не почувствовали.
Потом Хлит измерил остров в длину и в ширину и в Оксфорде, как раз посередине, приказал вырыть яму и поставить в нее чан с отборным медом. Сверху он покрыл чан куском шелка. Ночью Хлит не пошел спать и через некоторое время увидел бьющихся насмерть драконов. Когда, полуживые от усталости, они упали в прикрытый шелком чан и, вылакав весь мед, заснули, Хлит связал их и зарыл в укромнейшем месте в Сноудоне, которое прозвали Динас Эмрайс, а до того звали Динас Фараон. С тех пор во владениях Хлита перестали слышать страшные крики.
Когда с драконами было покончено, король Хлит приказал накрыть столы к пиру, но сел за них один, а подле себя поставил чан с ледяной водой, в который то и дело нырял, чтобы не уснуть. Долго он ждал, но только после третьей стражи до его ушей донеслись радостные возгласы и песни. Наконец он увидел великана с мечом и корзиной, в которую тот побросал все, что было на столе, и собрался уходить. Король Хлит даже удивился, как много всего поместилось в корзину.
Король закричал:
– Подожди! Подожди! Много ты натворил бед, но больше этому не бывать! Выходи на поединок.
Великан поставил корзину на пол, и между ним и королем началась битва не на жизнь, а на смерть. В конце концов Хлит одолел великана: верно, судьба была к нему благосклонна, и великан запросил у него пощады, но король сказал ему:
– Ты принес столько бед, а я должен тебя пожалеть?
– За все зло, которое я причинил, я отплачу сторицей, – сказал великан. – И больше никогда не буду обижать людей. Отныне вернее меня ты не сыщешь вассала.
И король простил его.
Вот так король Хлит, сын Бели, избавил остров Британию от трех бедствий и до конца своих дней мирно правил в своем королевстве. Это и есть сказание о Хлите и Хлевелисе. Конец.
Килхух и Олвен, или Турх Труит
Килит, сын короля Келатона, пожелал взять в жены такую девицу, которая была бы ему помощницей в делах, и он выбрал Голайтит, дочь короля Анлаута. Сыграв свадьбу, молодые и их подданные стали молить Бога благословить их наследником, и Бог послал им сына. Едва Голайтит понесла, она словно лишилась разума и бродила где ни попадя, однако, когда пришел ей срок разрешиться от бремени, разум вернулся к ней. Как-то раз она отправилась гулять на гору, где был свинарник, и, испугавшись свиней, родила там мальчика, которого свинопас принес во дворец.
Мальчика окрестили и нарекли Килхухом, потому что его нашли возле норы, вырытой свиньями. Тем не менее он был славного рода и даже приходился двоюродным братом Артуру. Поначалу его отдали няньке.
Королева же Голайтит тяжело заболела и призвала к себе своего мужа:
– Скоро я умру, и ты возьмешь себе другую жену, которую даст тебе Господь, но не обижай ради нее нашего сына. Заклинаю тебя, не женись, до того как на моей могиле не зацветет двумя цветками шиповник.
Килит обещал.
Еще она просила его каждый год приходить на ее могилу, чтобы она не заросла травой.
Королева умерла, и король стал каждое утро посылать на могилу слугу посмотреть, не растет ли на ней что-нибудь. В конце седьмого года королю надоело исполнять обещание, данное им королеве.
Как-то раз он отправился на охоту и, подъехав к могиле, чтобы проверить, не пора ли ему подумать о новой жене, увидел там цветущий шиповник. Тогда король призвал на совет своих рыцарей, чтобы они сказали, где ему искать жену.
Поднялся один из рыцарей.
– Я знаю жену, которая тебе подходит, – сказал он, – но она жена короля Догеда.
Читать бесплатно другие книги:
