Абсолютное доказательство Джеймс Питер
– Привет! Как ты?
– А ты как?
– Я на задворках Бирмингема. Запутался в чертовой развязке, пытаюсь отсюда выбраться. Что стряслось?
На экране снова появилась карта; женский голос строго велел свернуть на первом повороте налево. Росс так и сделал – и оказался там же, откуда приехал: шоссе М6, направление на юг. Да чтоб тебя!
– Ко мне в офис сегодня приходил один человек… – начала Имоджен.
Неужели Стюарт Ивенс и с ней побеседовал?
– Кто он и чего хотел? – поинтересовался Росс, вглядываясь в залитое дождем ветровое стекло в поисках следующего съезда.
– Зовут его монсеньор Джузеппе Сильвестри. Приехал на машине с шофером, сказал, что представляет Ватикан и хочет поговорить со мной наедине. Я отвела его в переговорную.
– И?..
– Он сказал: если ты можешь доказать, что имеющиеся у тебя артефакты – не подделки, то он готов их купить. И ясно намекнул, что ты можешь сам назначить цену.
– Он из Ватикана?
– Росс, по-моему, отличное предложение! Продаем им эти штуки, получаем кучу денег – и выходим из игры!
– И цену я могу назначить сам?
– Да! У меня сложилось ощущение, что он готов заплатить серьезные деньги. Очень серьезные.
– Имо, послушай, я не…
– Росс! – взмолилась жена. – Это ты, пожалуйста, послушай меня! Я не понимаю, во что ты… во что мы ввязались. Я испугана до полусмерти. Ты у меня очень умный, ты замечательный репортер. Но ты же сам видишь: эта история – чем бы она в результате ни обернулась – опасна! Слишком опасна. Пожалуйста, хотя бы встреться с ним завтра и выслушай!
– Знаешь, давай я сначала встречусь с поверенным в Бирмингеме, а дальше подумаю. О'кей?
За окном приближалась следующая развилка.
– Росс, я не хочу больше во всем этом участвовать!
– Как только выйду от Энхолт-Сперри, я перезвоню тебе. Договорились? А сейчас извини, мне надо следить за дорогой.
– Ладно… – Имоджен вздохнула. – Когда будешь дома?
– Думаю, в семь или около того.
– Значит, ты вернешься раньше меня. Пожалуйста, выведи Монти погулять. Я буду не раньше десяти: в город приехала на конференцию моя старая школьная подруга, и мы договорились вместе поужинать.
– А что за подруга?
– Дженни Элкингтон. Мы с ней с шестого класса не виделись.
– А… ну ладно, хорошо вам повеселиться.
Имени Дженни Элкингтон Росс никогда раньше не слышал, и на задворках сознания вновь комариным писком зазудела мерзкая старая мыслишка: интересно, с кем встречается Имоджен на самом деле?
Он не ловил ее за руку, не мог ткнуть пальцем во что-то конкретное, однако в последние несколько месяцев потерял покой. В поведении Имоджен снова появилось что-то неуловимое, неопределимое, но очень знакомое – и предвещающее беду. Тогда, после его возвращения из Афганистана, она в конце концов призналась, что уже довольно долго крутила роман на стороне; и, задним числом вспоминая эти месяцы, Росс понимал, что были признаки. Определенно были. Он просто их не замечал. Не желал замечать.
И те же признаки – несмотря на ее беременность – замечал и сейчас.
Глава 73
Вторник, 14 марта
Двадцать пять минут спустя Росс припарковался на стоянке неподалеку от конторы Роберта Энхолт-Сперри. Вышел и, втянув голову в плечи – дождь все усиливался, – поспешил к подъезду. На тротуаре стоял мотоцикл «Дукати» с двумя сумками, притороченными к седлу. Почти бегом Росс пробежал мимо него, шмыгнул под козырек и нажал кнопку звонка.
Послышался щелчок, и массивная черная дверь распахнулась. Наружу выскочил человек, с виду похожий на курьера, весь в черной коже и в мотоциклетном шлеме с опущенным щитком, закрывающим лицо. Под мышкой он нес небольшой портфель. Мотоциклист толкнул Росса, не извинился и пронесся мимо. На миг журналист испытал странное чувство: его словно потянуло к этому человеку, каким-то неощутимым ветром толкнуло в его сторону – и медальон со святым Христофором на шее, давний подарок Имоджен, вдруг сам собой шевельнулся на груди и натянул рубашку. Или все это ему только почудилось?
Приемная была битком набита, словно у врача в приемный день. Все стулья заняты. Индусская семья, что-то бурно обсуждавшая; угрюмая парочка – эти двое сидели, не разжимая рук, и уныло смотрели перед собой; нервный человек лет пятидесяти, украдкой прикладывающийся к электронной сигарете; женщина в чадре с вопящим младенцем на руках…
Старая карга, памятная Россу по предыдущему визиту, сурово взирала из-за конторки на это столпотворение. Когда Росс подошел, она смерила его ледяным взглядом.
– Да?
– У меня назначена встреча.
Она зашуршала листами журнала.
– На три часа?
– Да.
– Прошу простить за беспорядок. Видите ли, секретарша мистера Энхолт-Сперри сегодня не вышла на работу. Впрочем, предыдущий посетитель только что ушел. – Она нажала на кнопку интеркома, затем, словно что-то вспомнив, покачала головой. На суровом лице проступила тень улыбки. – Ах да, ведь мистер Энхолт-Сперри так и не освоил интерком! Думаю, лучше вам просто подняться наверх. Дорогу вы знаете.
– Да, благодарю вас.
Одолев три пролета по узкой выщербленной лестнице, Росс оказался у знакомой двери и постучал.
Ответа не было.
Он постучал еще раз, погромче. Подождал. Снова нет ответа. Тогда осторожно толкнул дверь – и увидел все тот же кабинет, памятный ему по предыдущему посещению, тесный, заставленный мебелью и загроможденный бумагами. Как и в прошлый раз, папки и стопки бумаг лежали и на столе, и на стульях, и на полу.
Роберт Энхолт-Сперри сидел за столом – очень прямо, положив обе руки на столешницу. Все такой же: с гладко зачесанными седыми волосами, обвисшим морщинистым лицом и брылями, словно у бульдога. Одет, как и в прошлый раз, в клетчатую рубашку и плохо завязанный галстук с символикой школы Хэрроу. Сидел неподвижно, глядя перед собой, и на его губах играла легкая улыбка.
– Э-э… прошу прощения за вторжение, леди внизу попросила меня подняться…
Поверенный молчал.
Сидел очень прямо, очень тихо. Молчал. Не двигался. И не мигал.
– Мистер Энхолт-Сперри!
Росс шагнул вперед – и только тогда заметил, что старик не дышит.
Развернувшись, журналист выбежал из кабинета и бросился по лестнице вниз.
Глава 74
Вторник, 14 марта
За долгие годы, проведенные под крышей монастыря, брат Ангус никогда не бывал в кабинете аббата. И теперь, войдя, в изумлении остановился на пороге. С трепетом взирал он на ряды полок, уставленные книгами, на удобные кожаные кресла, компьютер, принтер и телевизор с экраном во всю стену.
Так мог бы выглядеть кабинет директора какой-нибудь международной корпорации, а не начальника двадцати трех монахов, удалившихся от мира! Все это напомнило брату Ангусу то, от чего он отказался много лет назад, приняв святые обеты. Впрочем, снова вспомнив об этом, вспомнил он и о том, что не тяготится своими потерями и не тоскует по утраченному.
Ни ревущие толпы фанатов, ни беспорядочный секс, ни наркотики не давали того мира и успокоения, что обрел он здесь, в простой жизни, всецело преданной созерцанию и молитве. В те времена мысль о смерти его страшила. Но все изменилось с тех пор, как Ангус побывал на Святой Горе и обрел там веру; а после того, как вернулся в Англию и похоронил мать, вера его только окрепла.
Не было больше ни страхов, ни тревог, ни обязанностей, кроме долга ежедневно молиться за мир. Скоро, совсем скоро тело его – пустая оболочка, лишенная души – ляжет в землю, как и тело его матери. А дух отправится в иные сферы, повинуясь своему предназначению.
– Брат Ангус, – заговорил аббат приятным баритоном, – твое молчаливое уединение было сегодня прервано. И теперь ты просишь у меня разрешения сделать телефонный звонок. Присаживайся, пожалуйста, за стол. Как видно, что-то происходит в твоей жизни?
– Да, отец Рафаэль. Кое-что происходит.
Ангус тяжело опустился на стул, благодарный за приглашение садиться; долго оставаться на ногах ему было тяжело.
– Я тоже это чувствую, брат Ангус. Сегодня утром, во время молитвы, я услышал глас Господень. Господь сказал мне, что на твои плечи легла задача, чрезвычайно важная для всех нас. Скажи, это так?
– Думаю, что так, отец Рафаэль.
Несколько мгновений оба молчали. Настоятель не требовал объяснений; он знал, что брат Ангус сам исповедается во всем, если пожелает. Если же не пожелает, пусть это остается между ним и Богом.
– Брат Ангус, моя дверь для тебя всегда открыта. Теперь же я тебя оставлю. Если захочешь поговорить, приходи ко мне в любое время. Не медли с этим, чтобы не стало слишком поздно. Ты ведь так и сделаешь?
– Так и сделаю, отец Рафаэль.
Настоятель вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Несколько секунд брат Ангус смотрел на современный беспроводной телефон. Много, много лет прошло с тех пор, как в последний раз он пользовался этим устройством! Монах развернул сложенную бумажку с номером, которую сжимал в кулаке, положил ее на стол, с трепетом поднял трубку и набрал международный номер.
Долго длилась тишина. «Быть может, номер устарел и больше не используется?» – спрашивал себя Ангус.
Наконец в трубке послышался гудок. Второй. Третий.
Затем щелчок, и донесся хриплый неприветливый голос, ответивший по-гречески.
В годы пребывания на Афоне, в монастыре Симонопетра, брат Ангус выучил греческий – настолько, что мог разговаривать с другими монахами на их родном языке.
– Здравствуйте. Меня зовут брат Ангус, я жил в вашем монастыре несколько лет назад. Мне необходимо срочно переговорить с одним из ваших насельников, американцем по имени брат Петр. Он еще с вами?
По-прежнему неприветливо, даже раздраженно собеседник ответил, что да, брат Петр по-прежнему спасается с ними, в монастыре Симонопетра, и в его обязанности входит принимать гостей.
– Я должен поговорить с ним, – повторил брат Ангус. – Это очень важно. Этого хочет Бог.
Наступило долгое молчание; затем монах на другом конце провода сказал:
– Позвоните сегодня вечером, без десяти семь, после вечерней трапезы. Я передам брату Петру, что вы звонили, и дам дозволение поговорить с вами – разумеется, если он сам этого захочет.
Брат Ангус рассыпался в благодарностях, а затем дал отбой.
Глава 75
Вторник, 14 марта
Сидя в номере отеля в Лидсе, в компании верного Ланселота Поупа, пастор Уэсли Венцеслав просматривал окончательную редакцию еженедельного выпуска своей видеопередачи для «Ютьюб»-канала «Церковь Уэсли Венцеслава ТВ». Перед пастором стояла в ведерке со льдом бутылка шампанского; Поуп попивал мелкими глотками односолодовый виски. На тарелке лежали остатки гамбургеров – их сегодняшний ужин.
На экране под проникновенную музыку разворачивалось красочное действо. Церковь в Лидсе, вмещающая семнадцать сотен прихожан, замерла в ожидании. Миг – и перед алтарем появился сам Венцеслав в элегантном черном костюме от Армани, черной рубашке и с белым пасторским воротничком; волосы, преждевременно окрашенные благородной сединой, аккуратно подстрижены и безукоризненно уложены. Изображение пастора, повторяемое на больших экранах у него за спиной, сменялось крупными планами паствы: люди обоих полов, всех возрастов, разных рас пели гимны, молились или просто с восторгом взирали на своего поводыря.
– И сказал Господь: не произносите имя Бога, Господа своего, всуе! И сказал Господь: любите богатство – это не грех! Верно, Первое Послание к Тимофею, глава шестая, стих десятый гласит, что сребролюбие есть корень всех зол. Но читайте внимательно, как написано! В Святом Евангелии от Марка, глава десятая, стих тридцатый, Господь обещает нам: если будем мы жертвовать на дело Господне, то Господь, не желая быть у нас в долгу, воздаст нам во сто крат более, чем мы отдали!
Наступила пауза: пастор молчал, меряя шагами пространство перед алтарем, давая слушателям время усвоить эту ценную мысль.
– Богом нам заповедан брак – святое и достойное соитие между мужчиной и его женой. Всякое иное соитие, говорит нам Бог, есть мерзость пред лицом Его!
Снова короткая пауза; снова пастор прошелся по «сцене», а затем повернулся к восторженно внимающей ему пастве. Лицо его сияло вдохновением и энергией.
– Возьмитесь за руки! – приказал он звучным голосом. – Соедините руки во имя Иисуса! Слава Господня снизойдет на нас сегодня. Хотите ли вы этого? Беритесь за руки, смелее! – И начал петь: – Аллилуйя! Аллилуйя!
Толпа, как один человек, подхватила песнопение.
– Кто хочет сегодня быть помазан Духом Святым? – вопросил Венцеслав.
Из толпы вышел вперед немолодой человек в синем костюме.
Тут же беззвучно шагнули вперед двое телохранителей Венцеслава, и один из них встал у человека за спиной.
– Твое имя? – спросил пастор.
– Брайан.
– Брайан, ты готов сегодня принять Иисуса?
Мужчина кивнул.
Плавно помавая руками над его склоненной головой, Венцеслав заговорил:
– Брайан, то, что совершит сегодня над тобою Бог, останется с тобой до конца жизни. О преславный Иисус, приготовь в нас храм Себе! – Он легко похлопал мужчину сперва по одному плечу, затем по другому, и тот склонился еще ниже. – О, Брайан, сколь драгоценно то, что вещает мне сейчас Господь! Верь Духу Святому! – Пастор поднял голову, обвел глазами толпу. – Верьте Духу Святому – он сегодня с нами!
Венцеслав обернулся к алтарю, сверкающему, словно рождественская елка, в разноцветных лучах прожекторов. Сбоку от алтаря располагался оркестр из пятнадцати инструментов.
– О преславный Иисус, сделай нас храмами Своими! – глубоким звучным голосом провозгласил пастор, а затем щелкнул пальцами, и оркестр заиграл гимн.
Когда музыка смолкла, Венцеслав повернулся к Брайану, опять плавно похлопал его по плечам. Тот присел и согнулся почти вдвое; его лицо выражало безумный, почти идиотический восторг.
– Брайан, готов ли ты принять Его? О, сколь драгоценно то, что говорит мне Господь! – В голосе пастора Венцеслава дрожали слезы. – О, сколь драгоценно! Драгоценно, как ничто на свете!
От нового прикосновения Брайан рухнул на пол, перекатился на бок и остался лежать неподвижно.
– Сколь драгоценно то, что творит с ним сейчас Бог! – дрожащим от волнения голосом возгласил пастор.
Он обошел вокруг недвижного тела Брайана, смахивая слезы с глаз. Затем промокнул глаза белоснежным платком и снова обратился к пастве:
– Прошу вас, возденьте руки и молитесь! Бог еще не закончил. Ну же! Возденьте руки и молитесь Святому Духу, ибо не всегда все получается так, как мы планируем. Порой Бог изменяет наши планы. Сегодня Бог спас Брайана; но сможет ли он спасти всех нас? Только тех, кто хочет быть спасен. Тех, кто этого хочет, Бог, Иисус и Дух Святой попросят выйти вперед. Но сначала выслушайте меня. Я объясню вам, что происходит. Великий Зверь, Антихрист, быть может, уже среди нас. В Библии сказано, что он явится на землю, приняв облик нашего Спасителя. И мне предстоит вступить с ним в борьбу – ради Брайана, ради вас, ради всего человечества. Кто поможет мне разоблачить Зверя?
– Я! Я! Я! – раздались восторженные крики среди публики.
– Евангелие от Матфея, глава двадцать четвертая, стих двадцать четыре гласит: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных». – Пастор распростер руки. – Избранные – вы! Все вы! Я знаю, что на вас можно положиться, ибо вы – воины Господни! Сегодня вечером, когда вернетесь домой, пусть каждый отправит мне почтой носовой платок и с ним двадцать пять фунтов. Я помолюсь над платком и отошлю его вам. Всегда держите его при себе: он станет вашим щитом. И не забывайте о нашей услуге «Плати и молись». Деньги, пожертвованные вами, мы направляем на поддержание и развитие церкви. Помните, всегда помните: сея пожертвования, вы пожинаете благословения Божьи.
На большом экране высветился телефонный номер и надпись: «Плати и молись». Принимаем все кредитные карты».
– А теперь помолимся вместе Господу и защитнику нашему!..
Когда видео закончилось, Поуп покосился на своего шефа.
– Недурное представление, по-моему.
– Неплохо, неплохо, – проворчал Венцеслав; он еще злился на верного помощника за вчерашний провал. – Знаешь, о чем я сейчас думаю?
– Я весь внимание, о величайший.
– Думаю, я заслужил провести остаток вечера в приятной компании.
– Что ж, само Провидение идет тебе на помощь! В номере двумя этажами выше совершенно случайно остановились две милые юные леди, готовые скрасить досуг состоятельному джентльмену.
В первый раз за сегодняшний день пастор Уэсли Венцеслав улыбнулся. Но тут же, нахмурившись, спросил:
– Уверен, что они не знают, кто я такой?
– Разумеется, знают! Тебя зовут Морис Уинтерс, ты успешный лондонский торговец недвижимостью, приехал в Лидс по делам и хочешь развлечься.
– Хвала Господу! Дорогой мой Весельчак, ты реабилитируешься в моих глазах!
– Осталось тебе реабилитироваться в глазах Божьих, – проворчал Поуп, а затем процитировал то немногое из Библии, что знал наизусть и что порой использовал, чтобы поддразнить своего нанимателя: – Как сказано в Откровении: «И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле»[13].
– Пошел на хрен!
– Именно этим я и надеюсь заняться, пока ты будешь развлекаться с девицами. – Поуп мечтательно улыбнулся и закатил глаза. – Каждому свое.
Глава 76
Вторник, 14 марта
«Дукати» взревел на холостом ходу; мотоциклист наклонился вперед и нажал кнопку на панели рядом с высокими белыми воротами дома на Ричмонд-Хилл, в юго-западной части Лондона. Понимая, что сверху на него смотрит камера, он не поднимал щиток шлема.
– Алло! – произнес женский голос.
– Доставка, – коротко ответил мотоциклист, стараясь, насколько возможно, скрыть американский акцент. Шлем помог приглушить голос и сделать его невнятным – неподходящим для опознавания.
Ворота распахнулись. Черт, гравий! Большой Тони ненавидел гравий. Настроение его, и без того неважнецкое, упало ниже нуля. На шоссе М40 он застрял на два часа – спасибо какому-то идиоту с прицепом, перевернувшемуся посреди дороги, и копам, полностью перекрывшим движение. Пришлось делать объезд по раскисшим проселкам, рискуя застрять в грязи или поскользнуться на мокром асфальте и полететь вверх тормашками.
Спешившись у дверей, он заглушил мотор, поставил мотоцикл на боковую стойку, проверил, не упадет ли. Наклонившись, еще раз убедился, что монакские номера надежно прикрыты фальшивыми английскими. Своим байком Тони дорожил. Лишь убедившись, что всё в порядке, он поднялся по широким ступеням крыльца, прямо-таки кричащего о больших деньгах, и позвонил в дверь.
Над головой сверкнула вспышка. Еще одна камера.
В доме послышался яростный собачий лай. Дверь приотворилась, на порог вышла рыжеволосая женщина лет сорока.
– Курьер? – спросила она.
Вот эта леди говорила как истинная англичанка – с аристократическим (насколько Тони в этом разбирался) выговором. За спиной у нее по-прежнему яростно лаяла собака.
– Для мистера Брауна. То, чего он ждет, – ответил Тони.
– Мой муж рассчитывал, что вы приедете раньше.
– Правда? Тогда мог бы для меня дорогу расчистить.
– У него сейчас важный телефонный разговор. Могу расписаться я. Что вы привезли?
– Мне нужны не вы, леди, а ваш муж, – ответил Тони, уже не скрывая американского акцента. – И я не привык ждать, пока клиент поговорит по телефону. Похоже, то, что я привез, ему не так уж нужно.
С этими словами он двинулся по ступеням вниз. У подножия крыльца обернулся и крикнул:
– Скажите мистеру Брауну, что заезжал Большой Тони. Он знает, как со мной связаться.
– Подождите! – крикнула она. – Он уже идет… Как вы сказали? Мистер Браун? Но ведь моего мужа зовут не…
В следующий миг на крыльцо вылетел долговязый человек в рубашке, брюках от костюма, подтяжках и модных очках в красной оправе – человек, которого Большой Тони знал как мистера Брауна.
– Тони, здравствуйте! Извините, что заставил вас ждать! Как добрались?
Повернувшись к нему спиной, тот перекинул ногу через седло. Человек подбежал к нему.
– Вы привезли то, что я просил? Листок бумаги с координатами?
– Ага, привез. Думал, вы и вправду хотите получить их поскорее. Трясся три часа под дождем, промок, замерз, как собака… Но, похоже, никакой срочности нет. Пожалуй, заберу-ка я эту бумажонку с собой, а вы подъезжайте за ней сами, как будет свободная минутка.
– Нет-нет, прошу вас! Мне действительно нужна эта бумага…
– Или, может, мне повысить цену?
– Я приготовил для вас деньги! Уже из сейфа достал. Они в кабинете. Подождите всего минуту!
– Я уже сказал даме: я никого и никогда не жду. Минута, ясно? Ровно одна минута. – И, вздернув манжету перчатки, он засек время на наручных часах.
Мужчина бросился вверх по ступенькам, однако поскользнулся и упал на крыльце. Модные очки слетели с носа. Когда он поднялся, Тони заметил, что по щеке у него течет кровь.
Тони ухмыльнулся. Этот так называемый мистер Браун сразу ему не приглянулся – и чертовски не приглянулся! Дурных людей Тони встречал в жизни множество, да и сам, правду сказать, был не слишком-то хорош; но таких, как этот «мистер Браун», еще не видел. Этого человека словно долго мариновали во зле, так что он пропитался им весь. Как от иных воняет потом или гнилыми зубами, так от него воняло злом.
Большой Тони взглянул на часы. Пятьдесят пять секунд. Пятьдесят восемь. Шестьдесят.
Он нажал стартер, развернул мотоцикл, включил первую скорость и, взметнув фонтан гравия из-под колес, помчался прочь.
Глава 77
Вторник, 14 марта
Усталый, голодный и глубоко потрясенный сегодняшними событиями, во тьме, под проливным дождем тащился Росс домой по шоссе М40. В дополнение к дождю и пробкам путь его замедляла еще одна напасть – сгущающийся туман. Чтобы хоть немного взбодриться, Росс включил любимый альбом Глена Кемпбелла и сейчас слушал «Ковбоя со стразами»: «Что с того, что дождь… Улыбка скроет боль…»
«Извини, Глен, – думал Росс, – у меня этот дождь в печенках сидит! А улыбаться… боюсь, я уже забыл, как это делается».
А еще не отвечала на звонки жена. Росс уже оставил ей два сообщения и отправил эсэмэс.
Он прибавил скорость и обогнал грузовик; фонтан грязной воды из-под огромных колес брызнул на ветровое стекло, но в следующий миг грузовик остался далеко позади, а «дворники» стерли грязь. Впереди показались габаритные огни следующей машины, и Росс притормозил, чтобы на скользкой мокрой дороге невзначай в нее не врезаться.
В голове снова и снова прокручивались события сегодняшнего дня.
Услышав о том, что случилось, секретарша вызвала «скорую помощь», а также полицию: быстрота, с которой ушел предыдущий клиент, показалась ей подозрительной. Росс остался в приемной, затем поднялся вместе с ней и с парамедиками в кабинет. Парамедики делали искусственное дыхание, секретарша, растеряв всю свою суровость, безутешно рыдала, а Росс смотрел на это с порога.
Пока санитары тщетно старались привести мертвеца в чувство, журналист, улучив момент, проскользнул за стол и бросил взгляд на лежащие на нем папки. Была среди них и зеленая папка с его именем. Ее Росс увидел сразу и, не задумываясь, распахнул. Папка была пуста.
Минут через десять парамедики прекратили усилия и объявили, что поверенный мертв. Каких-либо следов насилия на теле не нашлось, и первое предположение гласило, что он умер от инсульта или сердечного приступа.
Несмотря на естественную, по-видимому, смерть поверенного, предыдущий клиент возбудил подозрения у полиции – как и у Росса, хотя распространяться об этом он не стал. Возможно, Роберт Энхолт-Сперри умер, пока клиент-мотоциклист был в кабинете? Почему же в таком случае он ускользнул, никому ничего не сказав? Кроме того, почти сразу выяснилось, что с личностью этого человека не все понятно. Он записался на прием к поверенному под именем Теренс Данн: новый клиент, желающий проконсультироваться по поводу спорного завещания. Оставил номер мобильного телефона. Быстрая полицейская проверка показала, что телефон «одноразовый»; на звонки он не отвечал.
Росса, который видел уход мотоциклиста и нашел поверенного мертвым, пригласили проследовать в полицейский участок и дать там показания. Он как раз размышлял о том, что сказать, когда к нему подошел человек в штатском, щеголевато одетый, лет тридцати пяти.
– Рад снова вас видеть, мистер Хантер. Я – Мартин Старр, детектив-суперинтендант из отдела убийств полицейского управления Бирмингема. Похоже, у вас вошло в привычку ходить на встречи с мертвецами!
Детектив старательно заверил Росса, что его ни в чем не обвиняют, не подозревают, не собираются задерживать, а хотят лишь, чтобы он рассказал как можно подробнее все, что сможет вспомнить. Однако его помощница, констебль по имени Мария Стивенс, как видно, придерживалась иного мнения. Она бросала на Росса хмурые взгляды и ясно давала понять, что в ее глазах он главный подозреваемый.
Прежде всего Старр спросил: видел ли Росс, как кто-либо выходит из кабинета Роберта Энхолт-Сперри? Нет, ответил Хантер, этого он не видел. Когда он входил в здание, человек в черной коже и мотоциклетном шлеме, с виду похожий на курьера, пробежал мимо, толкнул его и не извинился. Описание совпадало с описанием предыдущего клиента, данным секретаршей. О внешности мотоциклиста Росс не мог сказать ровно ничего – даже мужчина это был или женщина; только то, что он не очень высокого роста, среднего телосложения и под мышкой держал небольшой портфель. Снаружи возле здания стоял мотоцикл «Дукати». Да, «Дукати» – это он запомнил точно, потому что когда-то мечтал о таком мотоцикле.
Затем, помявшись, Старр спросил, что известно Россу о связи между покойным поверенным и мистером Куком.
Еще в Школе журналистики Хантер узнал, что отношения поверенных с клиентами охраняются строгими правилами конфиденциальности, и решил при необходимости сослаться на адвокатскую тайну.
– Значит, между заявлениями доктора Кука о том, что он может доказать существование Бога, и вашим визитом к мистеру Энхолт-Сперри никакой связи не было? – недоверчиво спросила Мария Стивенс.
– Я решил встретиться с мистером Энхолт-Сперри в надежде больше узнать о его покойном клиенте. Это необходимо мне для будущей статьи в «Санди таймс», – уклончиво ответил Росс.
Затем он подписал показания, согласился, если возникнет необходимость, приехать еще раз для более подробного допроса, и ближе к восьми вечера отправился в долгий путь домой, в Брайтон.
«Связана ли смерть старого поверенного со всем происходящим? – спрашивал он себя. – Или это просто совпадение?» Энхолт-Сперри был стар, толст, с больным сердцем; явно не слишком здоровый человек. Вполне возможно, это действительно обычный сердечный приступ.
Несколько лет назад Росс опубликовал статью о поверенном, которого убил недовольный клиент. Что, если и Роберт Энхолт-Сперри кого-то сильно разозлил?
Хотя вряд ли. В глубине души Хантер был уверен: смерти Кука и Энхолт-Сперри связаны между собой. Однако у поверенного не было никаких внешних повреждений; значит, если это и убийство, то хитро замаскированное.
Снова вспомнилась пустая папка на столе – папка с его именем. Быть может, содержимое ее увез с собой мотоциклист? Или поверенный собирался положить что-то в эту папку, но не успел?
И что там должно было лежать? Третий, важнейший набор координат?
Имоджен предупреждала, что встречается с подругой и вернется домой поздно; вспомнив об этом, Росс снова набрал ее номер. К его облегчению, она ответила почти сразу.
– Привет! Я беспокоился: и звонил, и писал, ты не отвечала… Все нормально?
– Нет, Росс, – ответила жена дрожащим голосом, в котором ясно слышалась близость слез. – Не нормально. Совсем нет. – И вдруг сорвалась на истерический визг: – Ничего не нормально, совершенно не нормально, слышишь?!
Глава 78
Вторник, 14 марта
«Борис – на редкость умный парень! – думал Эйнсли Блур, глядя, как обезьяна деловито стучит по клавиатуре. – Понял, что от него требуется!» Теперь капуцин все чаще нажимал клавиши «я», «и», «а» и жадно хватал арахис, виноград и кусочки бананов, падающие по желобу в кормушку в качестве награды за успех. Судя по страницам, которые выплевывал принтер, понял Борис и еще одну хитрость: за слово «ты» можно получить целое яблоко, апельсин или банан.
Остальные пять обезьян ничего этого не понимали. И на собрание сочинений Шекспира в их исполнении надеяться не приходилось.
Блур разрабатывал новый алгоритм, который объяснит Борису, что за более длинные слова он будет получать больше лакомств, но пока ничего не получалось. Тупое животное по-прежнему печатало «я», «и», «а», иногда «ты» и не двигалось дальше.
Однако сейчас, дрожа от промозглого холода, Блур чувствовал, что неудача эксперимента с Борисом – самая малая из его проблем. Позади был долгий и трудный день. Он устал, продрог, отчаянно зевал и мечтал о том, как наконец войдет в дом и нальет себе чего-нибудь покрепче. В такой туман, сказал ему пилот, летать опасно, так что Блуру пришлось ехать домой на машине с шофером. С черепашьей скоростью – из-за плохой видимости. До дома он добрался только в половине девятого, а ведь завтра с раннего утра у него интервью на «Радио-4», затем собрание директоров в Лондоне…
Раздражение Блура усиливалось от того, что он ждал важного звонка, а его все не было. Черт побери, неужели его подчиненные не умнее гребаных обезьян?
– Ну давай же, Борис, ты можешь!
Капуцин повернул голову к хозяину, словно понял, что тот обращается к нему, затем вернулся к клавиатуре и напечатал еще одну букву. По желобу в кормушку скатилась виноградина.
Еще одно «я».
– Кретин! – заорал Блур. – Ну почему вы все такие тупые?! Волосатые уроды! Я вас кормлю-пою, а вы…
И, резко повернувшись, зашагал по мокрой траве к дому, почти невидимому за стеной тумана. В этот миг у него зазвонил телефон. На дисплее появилось имя абонента.
– Да, Джулиус? – нетерпеливо ответил Блур. – Ну что? Координаты у вас?
– Хьюстон, у нас проблемы, – ответил Хелмсли.
Глава 79
Вторник, 14 марта
Только в четверть двенадцатого Росс наконец добрался до дома. Глаза у него слипались, однако, прежде чем выйти из «Ауди», он внимательно осмотрелся – это уже стало его второй натурой. Вроде все чисто. По дороге он тоже ничего подозрительного не заметил.
В доме горел свет. Слишком много света – в каждой комнате. Предчувствуя недоброе, Росс выбрался из машины, поднял глаза на камеры, установленные электриком, и нахмурился; под ложечкой у него неприятно за- сосало.
Читать бесплатно другие книги:
