Истребитель «Родина» Прошкин Евгений

Стив моргнул – впервые за все время разговора – и словно отрубил тему.

– Привыкание к новой внешности продлится несколько суток, – сказал он. – Я подразумеваю аспект психологический. С совместимостью тканей проблем не будет, вы можете рассчитывать на все достижения нашей медицины.

– Да, кажется, мы с вами похожи…

– Мы достаточно близкие виды. Самое сложное, что вас ожидает, – освоение мимики. Улыбаться и хмуриться вы будете учиться заново. Весьма сложная практика, но вам она должна быть под силу. Вы долгое время находились в изоляции, и ваша мимика утратила социальное значение.

– Поэтому вы вербуете из одиночных камер? Крест! – спохватился Андрей. – Оставьте мне его. Лицо жалко, но тут я не спорю. А крест?.. Я сделал татуировку в пересыльной тюрьме. На Шиашире ее видел только врач и пара вертухаев. С другими заключенными я не общался, здесь такой порядок. Мы даже через стену не перекрикивались – во-первых, не слышно, а во-вторых, за это наказывают. Ну кто знает о моем кресте?

– Почему вы так им дорожите?

– А почему вы так стремитесь меня… перелицевать? Перекроить во мне все. Крест – это мое, понимаете? Как заноза. Пусть она у меня будет. Моя собственная заноза. Пусть будет!

– Я уже говорил: мы обязаны принять все меры предосторожности.

– Да отпечатки пальцев! Да форма уха! – вскричал Андрей. – Вы в курсе, сколько есть способов опознания?!

– Отпечатки мы с вами не обсуждали, потому что для вашего душевного здоровья это не критично. Но если вы думаете, что выйдете отсюда с папиллярным рисунком человека, утопившего паром «Данциг», то я, не исключено, переоценил ваш интеллектуальный потенциал.

– Вы… для чего меня берете? – У Андрея сел голос, он прокашлялся, но это не помогло. – А?.. Для чего, Стив? Вас мало, так вам подручные нужны? Провокаторы? Каратели? Кого вам не хватает? Парикмахеры у вас уже есть, да я и не парикмахер. Сетевое представительство открыть захотели? Это всегда пожалуйста, сайт я вам сверстаю. Подучусь немножко, память освежу и сверстаю. Только тут можно и старыми пальцами обойтись, своими. И своим лицом.

Прежде чем ответить, Стив дважды сложил фотографию и убрал ее во внутренний карман.

– Мы не собираемся вас на что-либо провоцировать. Ни вас персонально, ни человечество в целом. При необходимости мы способны уничтожить все живое на вашей планете. Однако у нас нет такой необходимости.

– Зато есть какая-то другая, – пробормотал Андрей. – Какая-то другая необходимость. Это все, что вы можете мне сообщить?

– Еще две вещи. Первая: не пытайтесь убежать или спрятаться. Сразу избавлю вас от иллюзий: в вашу кровь будут введены симбиотические элементы. Проще назвать их системой организмов, а еще проще – симбионтами. Система способна к самовоспроизводству. Она не бессмертна, но более жизнестойка, чем вы сами. С точки зрения вашей науки, симбионты – это ничто. Вы не в состоянии их обнаружить, и не старайтесь этого сделать. Однако помните о них. Помните, что при необходимости мы в любой момент сможем не только определить ваши координаты, но и прекратить ваше существование.

– При необходимости… – отрешенно повторил Андрей.

– И второе: если вы откажетесь от сотрудничества, вертолет доставит вас обратно на Шиашир за сорок – сорок пять минут. Пилоты готовы и ждут команды. Код авиазвена – три пятерки.

Стив указал на вертикальный блок терминала. Крышка была уже открыта, экран оставался черным, но кнопки светились. Кнопки, как и пилоты, ждали.

– Это я должен сделать? Обязательно я? – Андрей уперся лбом в стену – чтобы не упасть, не позволить нервам взять тайм-аут, не вручить свою судьбу кому-то другому.

Его все же спросили. Ему дали выбор, и это был худший выбор из всех возможных. Вчера он презирал человека, служащего на корабле парикмахером. А сегодня… сейчас… он решал, презирать ли ему себя. Решал, как относиться к самому себе – всю оставшуюся жизнь. И главное, выбирал – какой она будет, его жизнь. Оставшаяся. Вся.

Андрей трижды ткнул в клавишу. Монитор не включился, но в динамике что-то тренькнуло, и голос, чистый, как у диктора, произнес:

– Слушаю, Андрей Алексеевич.

– Сволочи… – прошептал он.

– Не понял вас. Повторите команду.

Андрей долго посмотрел на Стива и, склонившись к панели, сказал:

– Пилотам – отбой.

– Здравствуйте, Виктор, – проговорила Ксена.

Человек в мониторе поднял глаза и обреченно посмотрел вперед. Президент Единства заметно сдал: если во время первого контакта он был сдержан и сохранял достоинство, то сейчас Виктор Ф. Кастель напоминал больного воробья.

Воробьев Ксена пока не видела – ни больных, ни здоровых, этот образ пришел из учебного курса. Теперь она имела о них некоторое представление.

– Отбор в «Каменном Чертоге» закончен, – сказала она. – Мы освобождаем пять человек.

– Я принял к сведению, – тихо ответил Президент.

Она просмотрела отчет по Северной Америке.

– В «Алькатрасе-2» мы выбрали троих.

– Понятно, – произнес Кастель. – Вы назовете их имена?

– Не раньше, чем будет сформирован полный список амнистированных.

– Судя по адресам вашего… – он поджал губы, – турне, вы ищете самых отъявленных негодяев, людей без морали, без души. Где и когда нам ожидать вспышек насилия?

– Они не причинят вреда человечеству. Каждый из них получит новую внешность и новые документы.

– И новую душу?..

– Второй отряд Миссии отправляется в Неваду, – объявила Ксена, проигнорировав его реплику.

– Особый лагерь «Скай Фикшн», – печально заключил Президент. – Зачем вы мне это сообщаете?

– Вы дадите команду местным властям оказывать нам содействие. – Ксена вспомнила подходящую конструкцию и не преминула ею воспользоваться: – Это было во-первых.

– И «во-вторых»? – без удивления произнес Кастель.

– Во-вторых, Миссия лояльно относится к государству Единство. Не в наших интересах конфликтовать из-за пустяков. И не в ваших тоже.

– Я свяжусь с тюремной администрацией. От меня все равно ничего не зависит. На вашу деятельность я повлиять не могу.

– Виктор, вы совершенно правы. До свидания.

Закрыв терминал, Ксена откинулась в кресле и некоторое время рассматривала ногти.

– У вас что-то новое, Стив? – не оборачиваясь, спросила она.

– Сомнения, – отозвался тот, заходя в каюту. – У меня сомнения, Ксена. Очень большие.

– У вас?! – Она толкнула кресло и, откатившись от стола, с любопытством взглянула на Стива.

– Вы велели предупредить объект о внедрении… – Он замялся, подбирая адекватный перевод. Схожих понятий на Земле не было, соответственно не было и слов. Стив уже хотел перейти на родной язык, но Ксена его опередила, снова по-русски:

– «Автономная квазиинтеллектуальная симбиотическая система», примерно так. Пустой звук. К тому же, слишком длинно. Давайте будем называть эту систему просто симбионтами, как она была представлена объекту. Ну и что вы собирались мне сказать? В чем ваши сомнения?

– Было ли это столь необходимо?

– Наши сотрудники должны чувствовать, что они максимально защищены. Это во-первых, – добавила она не без удовольствия. – И во-вторых: – Они должны быть максимально уязвимы для нас. Почему я вам это рассказываю, Стив?

– Я о другом. – Он осторожно присел на стул. – Если учитывать неопределенность ситуации и свойства самих кандидатур, то частичное переподчинение их организмов необходимо. Однако нужно ли их об этом уведомлять?

– У нас остается все меньше времени, – ответила Ксена. – Это во-первых. И во-вторых, – сказала она, повысив голос. – Напоминаю, что критика моих решений не входит в ваши обязанности.

– И все же меня кое-что смущает.

– Сначала сомнения, а теперь и смущение, – язвительно отозвалась она. – Вы прогрессируете. Далек ли тот день, когда вы начнете употреблять алкоголь и табак?

– Не угрожайте мне. Мы одинаково отрезаны от родины, и ответ на ваш рапорт придет не раньше, чем ответ на мой, – через двадцать лет. Ваши полномочия могут быть сколь угодно широкими, но…

– Фотонного порога они не отменяют, – согласилась Ксена.

– Здесь его принято называть «световым барьером».

– Ладно, Стив. Я не посылаю рапортов. Вы правы, это бессмысленно. И разрушать наши отношения я тоже не собираюсь. Вам действительно необходимо что-то обсудить?

– Меня кое-что смущает, – повторил Стив. – Никакие программы обучения не погрузят нас в чужую культуру полностью, но я чувствую, что Волков находится вне социальной нормы.

– Ну вот, теперь вы еще и «чувствуете», – беззлобно вставила Ксена.

– В Волкове слишком многое неестественно или, по крайней мере, нешаблонно, вы сами это отметили. В частности, его прошлое.

– Оно асоциально, как у многих кандидатов. Это и есть наше основное требование.

Стив удрученно помолчал и наконец поднялся:

– Десять из ста, что Волков будет нам полезен.

– Вы забыли уточнить: «мне так кажется». Вам так кажется, Стив.

– Ах вот как? – Он остановился у двери. – Всем известно, что ваше участие в экспедиции имеет особое значение. Но я не думал, что ваша персональная миссия настолько далека от общей.

– Что же вы думали?

Стив вопросительно взглянул на Ксену.

– Кроме основной задачи… – сказал он и вновь умолк. – В отряде догадываются, что вы направлены сюда с целью…

– Проверки работоспособности симбионтов?

– Именно, – произнес он с облегчением от того, что ему не пришлось первым говорить это вслух. – Полевые испытания. Отладка новой системы на близком биологическом виде.

– Знаете, Стив… – Ксена вновь принялась разглядывать ногти, аккуратно подстриженные, но не накрашенные. – Я могла бы ответить «да» и тем самым снять вашу проблему. Это действительно хорошая версия. Даже странно, что мое начальство не позаботилось о ее продвижении.

Стив отошел от двери и напряженно замер.

– Тем не менее, я отвечаю «нет», – продолжала она. – Симбионты – всего лишь средство, призванное облегчить работу с нашими местными помощниками. Этот проект довольно опасен, и руководство хотело бы опробовать его вдали от дома.

– Мы покинули Колыбель более десяти лет назад, и если мы отправим сообщение прямо сейчас, оно будет идти еще десять лет. Какую бы информацию мы не добыли, фактически она уже устарела.

– Даже вам и Трайку, командирам отрядов, сообщили не все. Вы оба это знаете. Также вы знаете, что у меня есть особое поручение. Возможно, рано или поздно я буду вынуждена обратиться к вам за помощью. Просто потому, что я здесь единственный представитель контрразведки. Это во-первых. И во-вторых, задание у нас не только сложное, но и… как бы получше выразиться… абсолютно неопределенное, Стив. – Ксена помедлила. – Иначе кто бы поручил его женщине?

Андрей проснулся от страха и первым делом дотронулся до лица. Он ожидал, что голова будет забинтована в десять слоев, как подушка, но повязки не оказалось. Небритые щеки, сухие слипшиеся губы, нос…

Он вскочил и бешено огляделся.

Нос был не его, это Андрей понял даже на ощупь. Немного длиннее, немного шире… Что может быть ужасней чужого носа? Только чужое лицо.

Зеркало висело напротив кровати: большое, чистое, с боковой подсветкой. Лампочки, желтые, как в ювелирном или в булочной, горели – их зажгли специально для него. Чтобы не искал, не сгорал от любопытства. Чтобы сразу – либо обморок, либо…

Ничего, нормально.

Андрей осторожно пригладил макушку. Волосы были темнее его собственных. Брюнет, почти жгучий. Покрасили? Едва ли.

Он приблизился к зеркалу. Нормальное лицо, нормальное. Больше всего изменились нос и подбородок. Если честно, в лучшую сторону. Глаза… Про глаза Андрей ничего сказать не мог. Просто – чужие. Почему-то карие.

– Неплохо выглядишь, мужик, – буркнул он. – Только где-то я тебя видел, кажется. Ах, да. Я видел тебя на фотке, морда. Теперь будем видеться часто.

Отойдя, он внезапно обернулся и щелкнул пальцами.

– Поймал?! Нет, не поймал. А где же мой…

Креста на груди не было. От татуировки не осталось ни шрама, ни пятнышка.

Он провел рукой по скулам – щетина тянула на трехдневную. Или он долго спал, или этот тип чертовски быстро обрастает.

Андрей заглянул в ванную – станок и крем лежали на самом виду.

– Ну что, морда… давай знакомиться?

Он улыбнулся новому зеркалу, но вместо улыбки получилось что-то дурацкое. Физиономия человека, пытающегося казаться умнее и беззащитнее.

– Тебе это не идет, – заметил Андрей. – Ты морда мужественная, тебе надо как-то по-боксерски, что ли… – Он попробовал оскалиться. – Тоже не фонтан. Или ты вообще не улыбаешься? Не умеешь? Волков Андрей Алексеевич. Дебил.

Он еще не закончил бритье, когда в каюте появились Ксена со Стивом. Проснувшись голым, Андрей так и не оделся. Во взгляде Ксены читалось одобрение: если в прошлый раз она рассматривала его как обычные мандарины, то теперь – как мандарины отборные.

– Ничего, что я босиком? – спросил Андрей.

Она молча села на его неубранную кровать и повернулась к Стиву.

– Нам не нравятся процессы в вашей психике, – произнес тот.

– Серьезно? – брякнул Андрей.

– Вы сознательно маргинализируете свое отношение к действительности. Это опасный симптом. Мы наблюдали ваше пробуждение. Вы разговаривали вслух.

– У вас микрофоны?! Черт, а я тут пукал, и вообще… – Андрей покосился на Ксену и обернул вокруг бедер полотенце. – Ладно, вас трудно смутить. Но в психи меня записывать не нужно.

– Вы называли свое лицо мордой, – сказала она.

– Свое – никогда!

– Теперь это – ваше. Привыкайте к нему, начинайте его любить.

Андрей почесал горло:

– Я постараюсь.

– У вас не так много времени, – напомнил Стив. – Несколько суток.

– И я проведу их в этой консервной банке?

– Нет, конечно, – ответила Ксена. – Вам необходимо социализироваться, на борту это невозможно.

– Э-э-э, барышня… э-э-э… то есть, Ксена. Выражайтесь попроще, а? С такой мордой… с таким лицом, как у меня…

– Мы всего лишь изменили вам внешность. Мы не вторгались в ваше сознание.

– А зачем туда вторгаться? Там ничего хорошего. – Андрей поймал себя на том, что не может прекратить дурачиться. Так ему было легче. Чуть-чуть.

– Возьмите себя в руки, Волков, – проговорил Стив. – Если не желаете, чтобы испытательный срок завершился, не начавшись. Ваша одежда в шкафу. Ксена, его это травмирует.

Она, не переспрашивая, встала и отвернулась к стене.

– Почему же травмирует? – хмыкнул Андрей. – В другой раз я бы… – он осекся и взглянул на зеркало. – Где мы сейчас? Если не секрет.

– Крейсер направляется к западным берегам Австралии, – сказал Стив.

– Запад Австралии? – Он достал из шкафа шорты. – Случайно, не «Голд Сэнд»?

– Не случайно.

– Ясно, круиз по спецлагам продолжается. И сколько еще неохваченных?

– «Голд Сэнд» – последний. У вас одна смена белья, остальное вы купите сами, по своему вкусу. Это для жары, а сейчас только май. В Москве значительно прохладней.

– В Москве?..

– А вы хотели бы жить в Австралии? – Ксена повернулась и посмотрела на Андрея, как всегда безразлично.

– Я? Нет.

– Тогда почему вы спрашиваете? Ваши новые документы оформлены в Москве, кредитные карты – там же. Здесь вы приобретете билет на самолет и ближайшим рейсом отправитесь в Россию. До вылета вы сможете о себе позаботиться? Насколько вы владеете английским языком? Если угодно, мы вас обучим.

– Вы – меня?.. Английскому?!

– Это займет около часа.

– Справлюсь. Я всю жизнь в Сети.

– Вы самостоятельный человек, – сказала Ксена, снова садясь на кровать. – Разумеется, вы забудете о нашей договоренности так же крепко, как и о своем прошлом. При возникновении какой-либо угрозы вы можете полагаться на нашу помощь, но учтите, что от собственной глупости вас не спасет никто. Провала мы не допустим ни при каких условиях. О нашей гарантии вас уже проинформировали.

– Да, Стив обещал вшить в меня какие-то штуки.

– «Штуки» – неверное определение, но они уже введены.

– Уже?!

– Симбионты находятся в вас, Волков, – подтвердил Стив. – Вывести их из организма невозможно. Не беспокойтесь, вреда они вам не причинят, пока не получат на то приказа. В данный момент они успели восстановить функцию вашей печени и отчасти – простаты.

– Ага, – вякнул Андрей. – Печень у меня и так, будто у младенца, – после пяти-то лет на постных кашах. А за второе спасибо, надеюсь, еще пригодится. Вообще-то, печенка тоже. Я на нее рассчитываю.

Он снова почувствовал себя крысой, на сей раз – крысой благодарной. В первый момент Андрей даже испугался этого, но вдруг открыл, что ненавидеть себя сильнее уже не может: он давно дошел до крайней степени осатанения – не сейчас, раньше. Еще откисая в душистой пене, а затем пользуясь услугами того паршивого стилиста и тех замечательных девчонок. Он уже тогда заподозрил себя в слабости. Продолжал верить, что сдюжит, но… как-то не душой он верил, а лишь мозгами. Не верил, одним словом.

– Если бы вы хоть немножко прояснили… – начал Андрей, но Ксена его прервала:

– Детали вашей работы я пока сообщить не могу. Возможно, вы нам вообще не понадобитесь.

– Вот же счастье… Из тюрьмы выпустили, здоровья прибавили, еще и денег дадите… – На стол упал конверт, и Андрей отрешенно кивнул. – Я возьму. Чего ж не взять, дают – бери. И за все это – «возможно, не понадоблюсь»?

– Вероятность такого исхода мала. Вам следует настраиваться на работу, непростую и напряженную. Но я вас уверяю, что ни одно из заданий не будет направлено против ваших соплеменников.

Раскрыв конверт, Андрей вынул из него то, что ожидал: паспорт, две кредитки, карточку соцстраха и немного наличных. Новые деньги он видел в газете, но держать их в руках ему еще не приходилось. Впрочем, деньги были обыкновенные. Земля уже имела подобный опыт, когда в Европе вводили евро. То же сделали и пять лет назад: общий рисунок на аверсах и национальные символы на реверсах. Банкноты Андрею попались из Кении, Австралии и России. На двух сотнях был изображен Пушкин, на третьей – кенгуру. Динары, рубли и доллары сравнялись в курсе, теперь это было одно и то же.

– А как называется ваша родина? – неожиданно спросил Андрей.

Новые хозяева переглянулись – кажется, он их удивил.

– Это важно? – произнесла Ксена.

– Это интересно.

– У нашей звезды нет названия. Точнее, нет собственного имени.

– Но ведь вы ее как-то называете?

Она задумалась.

– На русский это можно перевести как «светило». В нашем астрологическом каталоге оно стоит под номером один. Но в быту говорят просто: «Светило».

– А планету вы, наверно, зовете «Почвой»?

– «Колыбелью», – возразил Стив. – Кстати, для носителя английского языка ваша версия была бы не так очевидна.

– Мне плевать, я ношу русский.

– И этим вы тоже отличаетесь, – заявила Ксена.

– Вы вербуете только славян? Хотя нет, откуда они в «Голд Сэнде»… Но вы берете на службу исключительно преступников.

– Советую вам отказаться от подобных определений. Мы набираем разных людей. В разных регионах.

– И все эти люди… они чем-то обижены, – догадался Андрей.

– С вами поступили несправедливо, и мы это исправили, – сказала Ксена. – Службу у нас вы расцениваете как предательство, но вы заблуждаетесь. Скоро вы окажетесь на свободе и увидите, что у вас отняла ваша родина. Мы вам это вернули. Мы вправе ждать от вас многого, но какое бы задание вам не поручили, оно не принесет Земле вреда.

– Полагаю, ваши проблемы связаны именно с оценкой своего решения, – добавил Стив. – Оценка неверная. Вы не можете быть предателем, Волков. Государство, которое вы воспринимали как родину, исчезло. Приговорило вас к пожизненному заключению и стало частью Единства. Однако Единство тоже не отменило приговор. Это сделали мы. «Гады», – закончил он без иронии.

Ксена поднялась и вручила Андрею трикотажную маску с отстроченными отверстиями для глаз.

– Вашего нового лица на корабле видеть не должны.

– Мы куда-то собираемся?

– Недалеко.

Стив протянул ему документы:

– До скорой встречи.

Андрей, пожав плечами, опустил карточки в карман.

– Вас на самом деле беспокоит то, что творится с моими мозгами? – спросил он у Ксены.

– Ничего особенного, – ответила она уже в коридоре. – Ваша реакция предсказуема.

– Да, я весь предсказуемый. Как параллельные прямые.

– У вас плохо с геометрией, Волков.

– Можете подучить и этому? – съязвил он.

– Сейчас налево.

Ксена шла рядом. Коридор, крашенный в неопределенные салатные тона, был достаточно широким, в нем могли разойтись и трое – не касаясь друг друга, тем не менее, Андрей дотронулся до ее ладони.

Она отдернула руку:

– Не нужно!

– Я просто хотел убедиться…

– Есть и другие средства. Такие, как язык. – У трапа Ксена пропустила Андрея вперед. Он замешкался, и она пояснила: – Речь. Если вас что-то интересует, можно задать вопрос.

– А, вы в этом смысле… – Он начал подниматься. Металлические ступени грохотали, и Андрей сомневался, стоит ли кричать на весь корабль.

– Температура тела? – спросила за него Ксена. – Тридцать два и три десятых по Цельсию. Это наша норма. Любопытство удовлетворено?

– Вам должно быть очень неуютно. Здесь, на Земле.

– Мы тщательно готовились.

– Да, Стив говорил. Но я не думал, что ваша подготовка… что она настолько глубока.

– Она глубока максимально. Сейчас направо и дальше по коридору. Для тех, кто попал в экспедицию, нет ничего дороже, чем Миссия. В ней наше предназначение.

– И вы не боитесь мне это говорить?

– Я не раскрываю никаких секретов. Это можно услышать в любом выпуске новостей. Двадцать суток – большой срок. Вы находились в изоляции и многого не знаете.

– Двадцать?..

– Мы на вашей планете ровно двадцать суток. Все это время вы отсутствовали.

– Тысяча семьсот сорок шесть, – буркнул Андрей.

– Что вы сказали?

– Я отсутствовал тысячу семьсот сорок шесть дней.

У Андрея зачесался подбородок, и он поднял руку к шапке.

– Не снимать! – приказала Ксена.

– Нет же никого.

– Мы выходим на палубу, там всегда кто-нибудь есть. Не подвергайте их риску, Волков.

– Их? – удивился он.

– С экипажем корабля у нас тоже контракт, но это не тот контракт, что с вами.

– Они у вас вроде парикмахеров, да? С правом увольнения.

– Они не сидели в «Каменном Чертоге».

– Это была судебная ошибка, вы же знаете. А что, если бы я действительно потопил тот паром? – Андрей замедлил шаг и посмотрел ей в глаза. Васильковые, с длинными ресницами. Холодные, как январское небо. – Если бы я на самом деле убил шестьсот человек?

Ксена прошла дальше и, ожидая Андрея, остановилась.

– Это говорило бы о том, что вы либо неадекватны, либо охвачены какой-то экстремистской идеей, – ответила она.

– Ну и?..