Истребитель «Родина» Прошкин Евгений

– Возьмите по сотне. Это нормально?

– Смотря за что.

– За треп о клиентах. Которые вип. Которые самые-самые.

– Не-не! – вступилась Даша. – На это не разводи.

– Политики и актеры меня не интересуют.

– У нас их и не было. Ты что! Какие политики? Все они честные мужья. Даже те, кто неженаты.

– Естественно. Я хотел спросить про гадов.

– Про кого-о?! Счастливо, милый, не кашляй.

– Наверно, сотни по три, – отрешенно произнес Андрей.

Маша заглянула в бумажник и, вытянув губы, беззвучно присвистнула.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

Андрей рывком поднялся, стянул с кровати простынь и накинул ее себе на плечи.

– Хочу знать о гадах, – сказал он. – Что конкретно… я не представляю. Мне нужно знать все.

Положив деньги на стол, девушка присела рядом.

– Милый, мы никогда не общались с гадами. Это правда.

– Может, не ты, а Даша?

– Даша – это я. Она – Маша. И она их тоже не видела. Если только по ящику.

– А зачем тебе? – осведомилась вторая.

– Я не могу объяснить, – вздохнул Андрей. – Мне просто странно. То, что случилось с людьми… Ладно! – Он схватил брюки и, отойдя в угол, начал одеваться. – Отваливайте. Все было хорошо, до свидания.

Одна девушка вышла в коридор, другая задержалась у двери.

– Ты новости смотрел вчера? – спросила она.

– Какие-то смотрел. Их теперь много.

– Муниципальный канал.

Андрей мотнул головой: «черт его знает».

– В полдень дают повторы вчерашних репортажей, – сказала она. – Не всех, только самых важных. Тот, наверно, покажут.

– «Тот» – это какой?

– Через десять минут. Не пропусти.

Андрей посмотрел ей в глаза, но ничего там не увидел. Свернув три сотни, он подошел ближе и шепнул:

– Спасибо, Даша. Держи.

– Даша она, а я Маша, – ответила девушка, убирая деньги. – Муниципальный, через десять минут. Надеюсь, тебе это пригодится.

– Что пригодится? – нахмурился Андрей. – На что ты надеешься? Нормально объяснить можешь?

– Откуда мне знать, что для тебя нормально?

– Нормально – это по-человечески.

– Откуда мне знать, что ты человек? – Маша ласково хлопнула его по щеке и выскользнула из номера.

Андрей озадаченно погладил живот и вернулся к столу. Сок закончился, водка еще оставалась. Он сделал чудовищный глоток и пошел за терминалом.

– Как всегда в этом выпуске – самые горячие сюжеты вчерашнего дня! – объявил диктор. – Напоминаем, что рейтинг составлен по вашим звонкам, и начиная с четырнадцати ноль-ноль вы снова можете голосовать. А сейчас первое место: репортаж о строительстве пятого объездного кольца. Новая дорога позволит значительно разгрузить…

Сходив к холодильнику, Андрей достал копченую курицу. Водка прокатилась куда-то мимо, не задев в организме ничего, но следом за ней явился аппетит.

– Второе место в нашем рейтинге! – возликовал ведущий. – Возраст московского метрополитена уже перевалил за полтора века, но старость ему не грозит. Комиссия, состоящая из…

Андрей доел крыло и, не найдя поблизости ничего подходящего, положил кости на пол.

– …и полная замена подвижного состава, – бодро закончил диктор.

Дальше было что-то еще, в том же духе: строительство жилых и торговых комплексов, открытие мощных развязок, реконструкция территории внутри второго кольца. Город расползался вверх, вширь и даже под землю. Как и все города Земли, он рос и рос, несмотря ни на что.

– И наконец репортаж, закрывающий вчерашнюю десятку. Дерзкая выходка хулиганов, уже вторая за эту неделю.

В кадре появилось парадное с мраморным крыльцом и массивной деревянной дверью. Правее висела табличка, но не пластиковая, а медная, натертая до слепящих бликов: «Московское Дворянское Собрание». Камера показала весь особняк, затем крупно – стену со скачущей надписью:

«НИ ВЕРЫ, НИ ЦАРЯ, НИ ОТЕЧЕСТВА. ВЫ ВСЕ ПРО**АЛИ».

На последнем слове подрагивал черный прямоугольник – редактор прикрыл две буквы, оставив простор для фантазии.

– Проспали, прожрали, просрали, – начал перебирать Андрей. – И прое… хали.

– Москвичи не потерпят столь злостного нарушения общественного порядка, – раздалось из терминала сдержанно-гневное. – Во вторник надпись аналогичного содержания была обнаружена неподалеку от Городской Управы. Итак, это уже второй вызов со стороны неизвестной хулиганствующей группировки, и жители города требуют от правоохранительных органов положить конец…

Андрей продолжал смотреть репортаж, но уже не слушал. «Хулиганствующая группировка». Хороший вариант: люди желают похулиганить, и для этого объединяются в группировку. Само собой. Главное, не копать глубже, не заглядывать дальше. Просто требовать – например, положить конец.

– Именно этого вы и добились, – хмуро произнес Андрей. – На вас положили. Потому, что вы сами на все положили. Уже давно.

Его посетила странная мысль, на первый взгляд – совсем не об этом: мир стал таким стабильным, что даже вторжение пришельцев оказалось не в силах его изменить.

Он отодвинул недоеденную курицу и наклонился за бутылкой. Еще грамм пятьдесят, снова в один глоток. Отбросив бутылку на кровать, он сладко потянулся. Бессонная ночь и стакан водки: нормальный человек должен был скиснуть.

Андрей чувствовал себя новорожденным.

* * *

Так называемые каналы устарели еще пять лет назад. Сейчас этот сервис – без звука, без видео, без возможности заглянуть в профайл собеседника, – превратился в настоящий реликт, но продолжал привлекать посетителей. Малая степень свободы оборачивалась, как ни странно, подлинной свободой. Анонимность – наиболее ценное, что может быть в знакомстве, которое заводится со строго определенной целью и длится, в самом героическом случае, около часа. В Сети ходила масса легенд о реальных браках, родившихся из подобных контактов. Часть историй Андрей слышал, часть сочинил лично – еще в той жизни, до лагеря.

Каналов было невообразимо много – к полуночи сюда влилась орда московских абонентов, – но «Гормональный террор» оказался лишь один. На экране открылось окошко со списком виртуальных комнат. Чтобы не читать все заголовки, Андрей набрал в поиске: «1984».

«Комната «1984» не найдена. Создать?»

Покусав ноготь, он исправил: «Оруэлл 1984».

«Введите логин. Выберете юзерпик».

Андрей прокрутил галерею персональных картинок и нашел печального кота. Имя родилось само: «Полосатый». Прикоснувшись к полю «ввод», он замер.

Фоновым рисунком в комнате был выбран светлый березовый лес. Под списком участников сидел одинокий заяц, как бы у опушки. Андрей навел на него курсор, и заяц томно шевельнул хвостом. Зайчиха, стало быть.

За тысячелетия общения люди не придумали ничего оригинального, и Андрей тоже мудрить не стал. Над опушкой появилось:

ПОЛОСАТЫЙ. Привет!

Ответили мгновенно:

ЗАЙКА. приветики:)

ПОЛОСАТЫЙ. Сколько тебе лет?

ЗАЙКА. а тебе?

Андрей, не задумываясь, набрал:

ПОЛОСАТЫЙ. 15.

ЗАЙКА. мне 16

ПОЛОСАТЫЙ. Старуха!

ЗАЙКА. хамло:)

ПОЛОСАТЫЙ. Ты здесь по теме?

ЗАЙКА. дааа… ты откуда, котик?

ПОЛОСАТЫЙ. Мск.

ЗАЙКА. чиво?

ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.

ЗАЙКА. мАсквА:) про ру опять не поняла

ПОЛОСАТЫЙ. Так. Старая привычка.

ЗАЙКА. в 15 лет – старые привычки? попался засранец:) тебе небось лет 70?:)

ПОЛОСАТЫЙ. Мы не о том говорим.

ЗАЙКА. согласна:) ну поехали?

ПОЛОСАТЫЙ. Что на тебе надето?

ЗАЙКА. а как всегда:) ничиво:)

ПОЛОСАТЫЙ. Вау!

ЗАЙКА. да я такая:) боишься отмороженных?:)

ПОЛОСАТЫЙ. Ты классная!

ЗАЙКА. вообще да:)

ПОЛОСАТЫЙ. Я тоже раздеваюсь.

ЗАЙКА. ОК

Андрей машинально скинул тапочки и, взглянув на свои ноги, захохотал.

ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)

ЗАЙКА. конечно:)

ПОЛОСАТЫЙ. Ты мне еще сильней.

ЗАЙКА. а?

ПОЛОСАТЫЙ. Говорю, классная ты, Зайка!

ЗАЙКА. трабл! родоки вернулись. котик чао…

Андрей перечитал последнюю строку, но так и не понял, о чем это.

ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются:)

Вместо ответа зайчиха снова шевельнула хвостом и медленно растворилась. На экране остались лишь березки, грустный кот и колонка текста, уходящая в голубое небо. Андрей вернулся к началу разговора и успел просмотреть его до середины, когда в номер вдруг постучали. Чертыхнувшись, он сохранил диалог и выключил терминал.

За дверью стоял Канунников.

– Первый час, – заметил Андрей. – Случилось что?

– Ничего. Ты с кем тут?

– Один я, один.

– Тем более не помешаю, – сказал Николай, заходя в номер. – Хотел проверить условия содержания. Жалоб нет? – Он беззлобно рассмеялся.

Андрей мог бы продолжить шутку, на языке вертелись два хороших варианта, но он лишь молча прищурился.

– Кто-то в картонной коробке чувствует себя, как в люксе, – проговорил майор, – а кто-то и в люксе расслабиться не способен.

– Это не люкс.

– Какие новости? – отстраненно спросил он.

– Никаких, – ответил Андрей тем же тоном.

Канунников без любопытства выглянул в окно и, не снимая плаща, уселся на диван.

– Давай-ка, Коля, проясним кой-чего, – сказал Андрей, закипая.

– Давай. Водка есть?

– Нет.

– Плохо дело.

– Обойдемся. – Андрей сел в кресло напротив. – В каком режиме я э-э… существую?

– Метафизический вопрос, – хмыкнул Канунников. – Без водки тут никак. – Он сунул руку в плащ и достал плоскую бутылку. – Семьсот грамм, даже говорить смешно. Нашим симбионтам это на один зубок. Ты неси, неси стаканы-то.

Андрей, вздохнув, поднялся.

– Я все-таки не понял, – сказал он. – Я что, поднадзорный? У меня хоть какая-то свобода есть?

– В отличие от водки, – кивнул майор и опять рассмеялся. – Да конечно, конечно, Андрюша! Чудак-человек. Кто же ее у тебя отнимает, свободу? Ставь, ставь рюмочки, не надо их в лапах греть. Разве тебе запрещали что-то? Захотел культурно отдохнуть – нет проблем! – Николай сноровисто разлил. – Маша и Даша. Ветераны секс-фронта и красивые девушки, к тому же. Я бы сам с ними повалялся, да нельзя: у меня моральный облик. – Он взял рюмку. – За любовь и здоровье, Андрюша.

– Я просто… Ох, я бы сказал, что я про тебя думаю. Если бы думал, что ты сегодня без микрофонов. – Андрей выпил и шумно втянул воздух.

– Кому нужны эти микрофоны, когда вокруг столько неравнодушных людей? Они сами, сами. Маша и Даша. Явились с интервалом в сорок минут, сообщили о подозрительном жеребце из отеля «Айленд Рус». Так что утром ты переезжаешь. Жеребец! – Канунников поиграл бровями и снова налил.

– Куда явились? К вам?!

– Конечно. Если бы ты их бил и принуждал к тому, что им несвойственно, они пошли бы в полицию. А ты… удивил их, Андрюша. Они в этом бизнесе так давно, что забыли больше, чем ты помнишь. Им же по тридцатнику. Хорошо выглядят, знаю-знаю. Вера Сурмина и Любовь Аничкина, обе с седьмого класса трудятся. Вообрази, сколько у них опыта и всяких впечатлений.

– Про стимуляторы какие-то был разговор.

– Был, был, – Николай чокнулся с рюмкой Андрея. – Это они вначале решили. А потом обсудили по-женски и поняли, что таблетки такого эффекта не дают, даже запрещенные. И заподозрили девочки неладное. В итоге договорились, что о тебе надо помалкивать. – Выпив, он на секунду замер, словно прислушался. – Показания у обеих девиц брала лейтенант Тарасова. Обогатила жизненный опыт невероятно. Приносит протоколы, а у самой глаз так и блестит! Ты чего не пьешь-то?

– Не вижу смысла.

– А не надо его видеть. Надо пить, когда тебе майор наливает. И думать – тоже надо. Прежде чем подвиги совершать. В общем, не встречали они еще таких мужиков. Поздравляю, Андрюша! Удивить двух профессионалок – это дорогого стоит. Киборгом тебя называли. Машиной, зверем, отбойным молотком и еще, кажется, танком. Очень глупо. Ты что, не мог воздержаться? Ограничился бы… ну… разумными пределами какими-то. Ниже абсолютного рекорда. Это я не из зависти, во мне тоже симбионты, если ты забыл. И я могу сделать все то же самое. И любой дурак сможет – с симбионтами. Ты им не силу свою показал. – Канунников влил в себя очередную рюмку. – Ты им показал, что ты не совсем человек. Всю систему подставляешь! Один герой двух проституток затрахал насмерть, другой из расплющенной тачки вылез и стоит, курит. Курит он стоит, понимаешь?! – Николай набирался на глазах, еще быстрее, чем тогда в кафе. Похоже, способность к мгновенному протрезвлению разбудила в нем скрытого алкоголика. – Герррои! – проревел он, хлопнув рюмкой по столу. – Бычок-производитель и человек-змея. Тот без костей гуляет, а у этого яйца вместо мозгов!

– Что ты сказал?

– Яйца! Вместо! Мозгов! Еще повторить?

– Про яйца понятно. Про кости – не совсем.

– Сегодня один наш деятель… наш, наш, – мрачно покивал Николай. – Залетел на «Опеле» под грузовик. Фура тремя осями прошлась, там уже и не «Опель» был. Лепешка жестяная. А минут через десять товарищ спокойно из этой лепешки выбирается. У него все кости в труху, позвоночник, считай, отсутствует, а он вылез, и курит. Доставили в больницу, осмотрели… – Майор всплеснул руками. – Ай, молодец! Повреждений нет, – добавил он вполголоса. – Ни единого перелома не нашли. Стали его спрашивать, так он, веришь ли, додумался… Агата Кристи, да и только! Сказал, что его по ошибке привезли, что он, мол, просто рядом стоял, от шока растерялся, потому и не возражал, когда его в «Скорую» грузили. Ну врачи-то в ужасе! Связываются с подорожниками: вы кого прислали, уроды? Вынимайте водителя, зачем нам прохожие в реанимации? А спасатели к тому времени уже крышу спилили. Смотрят в салон: «Опель» пустой. Кровищи море, кожа лоскутами висит, на полу зубы валяются, а человека нет.

– Зубы?! – ужаснулся Андрей.

– Дантисты нам теперь тоже без надобности. Но это не сразу, не сразу. Несколько суток. Вот кости быстрее срастаются. Даже не срастаются, а как будто склеиваются. – Николай вроде бы слегка протрезвел. – Гады заботу тебе обещали? Ну скажи теперь, что они не держат слово. Держат, Андрюша, держат. Правда, от смерти защиты все равно нет. Приятелю нашему повезло: башка уцелела. Хотя почему – неизвестно. Возможно, и тут симбионты помогли, например, дали команду правильно сгруппироваться. Если бы я не вмешался, его бы до старости под микроскопом держали.

– А кто он?

– Э-э! Какая тебе разница? Завтра у него будет новая внешность. Вот об этом я и толкую: не надо подвигов, а? Не надо, дружище. Стив сказал, что на третью перелицовку лучше не рассчитывать. Человек либо годен к оперативной работе, либо не годен. А если ошибок будет слишком много, они забракуют всю систему и начнут строить новую агентурную сеть. Другую, без меня. Это уже не от Стива информация, это простая логика.

– Стив тебе за всеми следить поручил? Сколько под тобой сотрудников?

– Подо мной женщины иногда бывают. А вы – ячейка. Ты и тот акробат из «Опеля». Третьего мне вряд ли дадут. – Канунников разлил остатки и выпил, как будто впустую. – А Стив мне ничего не поручал. У тебя испытательный срок? У меня у самого срок, и свой экзамен я намерен сдать на «отлично». И не важно, кого мне ради этого придется… – он усмехнулся, – сдать. Причину я уже назвал: мне надо быть внутри системы.

– И ты мне это спокойно говоришь? Настолько мне веришь?

Николай неожиданно поднялся и направился к выходу.

– Все, что я сказал, гады и сами знают. Ладно, улыбнись.

Андрей улыбнулся – недоверчиво.

– О! Уже на что-то похоже. – Майор открыл дверь. – Счастливо. Учти: завтра тебя здесь нет.

– Перееду. Нет, ну какие же бляди!..

Канунников остановился в коридоре:

– Странный человек. Ты кого заказывал-то? Уборщиц? Художниц? Что хотел, то и получил.

– Я не только про девок, – буркнул Андрей, запирая. – Да я вообще не про них.

* * *

Ксена просмотрела текст и выделила на экране четыре строки:

ПОЛОСАТЫЙ. 15.

ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.

ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)

ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются:)

– Вот это мне кажется наиболее значимым, – сказала она.

– «Я уже голый», – вслух прочитал Трайк. – Нет, мне ничего такого не кажется.

Ксена повернулась к Стиву.

– У меня нет определенного мнения, – отозвался тот.

Трайк достал индивидуальный пищевой контейнер и побарабанил по клапану. Он был из тех офицеров, чья служба, несмотря на ожесточенность Войны, обошлась без трагических эпизодов, однако упрекнуть его в этом никто бы не осмелился. Как следовало из личного дела Трайка, он всегда выполнял задание наилучшим образом, то есть с минимальным риском. Если бы не Война, вряд ли он оказался бы в армии. Из Трайка мог выйти, например, замечательный врач, или хороший воспитатель, или образцовый начальник диспетчерской службы – если бы только не Война.

Ксена вдруг задумалась, какую родовую дефиницию могли носить его предки, жившие до упразднения преемственности. Это можно было узнать в архиве, впрочем, все семейственные отличия давно стерлись, и дефиниции превратились в чистую условность.

Трайк был чуть жестче Стива – во всем, что касалось службы, а поскольку Миссия работала без перерывов, он всегда оставался предельно собранным. Даже принимая пищу.

Перед отправкой экспедиции Ксену заверили, что командирами отрядов назначены лучшие офицеры. Она и не сомневалась.

– Что может означать число «15»? Все что угодно! Или вообще ничего. – Трайк, появившись в московской квартире, с порога заговорил по-испански, но после пары реплик естественным образом перешел на русский. – У Миссии нет других забот? Снова Волков, да? Как я понимаю, уважаемая Ксена сделала ставку на него?

– Правильно понимаете, – сказал Стив. – Но скоро вы поймете и другое: все не так просто.

– Тогда прошу информировать. – Он придвинул к себе контейнер и зачерпнул питательной массы.

Ксена демонстративно вскрыла упаковку с нарезанной ветчиной.

– Возможно, уже и пора, – произнесла она. – В Тегусигальпе обошлось без эксцессов?

– В городе – да. Тюрьма от него далеко.

– Но в тюрьме жертвы значительные?

– Я вам докладывал. Заключенные устроили конкурс на право стать нашим сотрудником. Это последнее исправительное учреждение, куда мы прибыли. Слухи об амнистии добрались быстрее, и в итоге те, кто нас интересовал, до нее не дожили. Прискорбно.

– Мы взяли на службу сто восемь человек, этого достаточно, – сказала Ксена. – После запуска «Аполло» и «Союза» их ожидает большая работа. Я не буду объяснять, почему переселение с Колыбели не может начаться раньше, чем земные корабли отправятся на Викторию. Пока они не покинули эту планету, мы ходим по ней не дыша.

Трайк согласно кивнул.

– Кстати, давно хотел спросить, – произнес он. – Не получится ли так, что наши новации повлияют на старт?

– Для чего наблюдатели оставили здесь свои жизни? Они просчитали любые последствия – настолько глубоко, насколько это возможно. Аборигены принимают наши технологии, но они не доверяют нам самим. Ни один из новых лекарственных препаратов не войдет в летные комплекты, и это разумно. Мы можем совершить пять революций в земной медицине, но дата старта «Аполло» и «Союза» не сдвинется ни на час. После, когда корабли разгонятся до двадцати процентов от фотонного барьера и их возвращение станет невозможным…

– Тогда мы и приступим к масштабной колонизации, – заключил Трайк. – Все это было известно еще на Колыбели.

Стив промолчал. Он догадывался, что Ксена подводит разговор в чему-то важному. Она это почувствовала и, ответив ему благодарным взглядом, достала из упаковки ломтик ветчины.

– На Колыбели известно еще и другое, – сказала она. – В частности, то, что идея переселения вряд ли уникальна.

Трайк застыл над своим контейнером.

– Что значит «не уникальна»? – проронил он.

– Почему от этого должна отказаться Сфера? Разве у них меньше проблем с территорией? Разве их силы не подорваны Войной?

Закрыв глаза, Трайк медленно вдохнул.

– Сфера… Мы почти проиграли дома, мы столкнемся с ними и здесь…

– Не раньше, чем отправятся корабли к Виктории, – уточнил Стив. – На Сфере это понимают не хуже нас.

– Так вот, о чем речь, вот, в чем ваши особые полномочия, Ксена. Мы воюем со Сферой на родине, и нам предстоит воевать с ней на Земле…

– Они тоже могут готовить колонизацию, но их средства не обязаны совпадать с нашими, – сказала Ксена. – Я имею в виду, что Колыбель это делает открыто, а Сфера… допустим, как-то иначе.

– Вы занимаетесь тем, что ищете на Земле их шпионов? – удивился Трайк.

– Это моя профессия, – ответила она. – Почему я должна заниматься чем-то другим? Однако «ищу» – не совсем верное определение. Ведь мы могли бы появиться на Земле тайно, вы об этом не задумывались? Для чего нам нужна была демонстрация силы – захват Президента, показательный залп, торговля технологиями? Все это призвано усмирить население, но главное…

– Миссия заявила о себе, чтобы привлечь и обнаружить посланцев Сферы, – проговорил Стив.

– В том случае, если они тут есть, – добавил Трайк.

– К сожалению, есть, – сказала Ксена.

– Вы о Волкове? Это несерьезно.

– Не только о нем. Что означает число «15», нам действительно не ясно. Возможно, вы правы, и оно не значит ничего. Но что касается всего остального…

Ксена вновь указала на монитор:

ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.

ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)

ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются:)

– Волков в Москве, это первое, – произнесла она. – Второе: он принят на службу.

– «Голый»? – хмыкнул Трайк.

– Тот факт, что он выбрался из лагеря, уже свидетельствует о сотрудничестве с Миссией, – возразил Стив. – «Голый»… скорее, это говорит о том, что Волков ощущает на себе наше внимание.

– Да, это ближе к истине, – ответила Ксена. – Благодарю вас. И, наконец, «зови их сюда, пусть присоединяются». Самая прозрачная реплика, пояснения не нужны.

– Речь шла о совокуплении, – напомнил Трайк.

– Здесь все об этом, и только об этом. – Она прокрутила на экране сохраненный лог и снова вернулась к последней фразе. – В то же время, о совокуплении здесь нет ни слова. Два человека, один в Москве, другой в Хабаровске, ведут разговор на частную тему. Сетевой канал «Гормональный террор» забит подобными беседами. – Ксена сделала паузу. – Но это не простая беседа, это передача информации. Абсолютно открытая, без какой-либо шифровки. Волков сознает, что мы можем располагать неизвестными ему средствами наблюдения, поэтому он решил следовать принципу: хочешь хорошо спрятать – оставь на виду.

Трайк отодвинул пищевой контейнер и скрестил руки.

– Либо вас преследуют навязчивые идеи, либо вы основательно погружены в материал.

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Все началось как легкий, ни к чему не обязывающий «курортный роман», со скуки заведенный российской ...
«Все было неправильно. Этого не должно было произойти ни при каких обстоятельствах, но это произошло...
Эксперт – аналитик Дронго берется за абсолютно безнадежное дело – поиски исчезнувшего архива литовск...
Разведка – это искусство. Эксперт-аналитик Дронго владеет им в совершенстве. Вояж по Западной Европе...
Действие цикла рассказов происходит во время Наполеоновских войн....
Действие романа «Тяжелые времена» происходит в промышленном городе Кокстаун, в котором все обезличен...