Долина кукол Сьюзанн Жаклин

– Послушайте, в исполнении песен я дам Элен Лоусон сто очков вперед где угодно! И ни Эл, ни я не боимся. Это поганое шоу не единственное, и я стану звездой покрупнее, чем Элен Лоусон. Вот увидите, я уйду сама! И не потеряю своего лица! Сию же минуту! – она почти срывалась на крик.

– Дорогая, постой… – взмолился Эл. – Именно этого они и добиваются.

– А чего от меня хочешь ты?! – огрызнулась она. – Выступить на премьере в Филадельфии, а в Нью-Йорке выглядеть побирушкой на мелких ролях? И все для того, чтобы ты получил свои поганые десять процентов?!

– Это здесь совершенно ни при чем. И ты это знаешь. Мы можем получать вдвое больше денег, выступая в клубах. Но мы же с тобой согласились в том, что шоу на Бродвее даст нам возможность получить выгодное соглашение с кинокомпанией.

– «Соглашение с кинокомпанией»! – это уже воскликнул Генри. – Боже, да эти ваши представления давным-давно устарели вместе с сентиментальными мелодраматическими кинолентами Руби Килера. Поверенный, который считает, что достаточно всего-навсего выступить на Бродвее и соглашение с кинокомпанией у тебя в кармане, сильно отстал от жизни. Бродвей, разумеется, помогает, но ведь на Бродвее-то нужно уметь что-то делать. Если только твоему клиенту не нужен контракт, приносящий проценты с исходной суммы, то я мог бы помочь ей заключить такой и без этого шоу. Но настоящее соглашение с кинокомпанией – нет. Такое соглашение заключают только со звездами. А поверенный, представляющий актрису и ее интересы, делает из нее звезду еще и тем, что позволяет ей появляться где бы то ни было только в том случае, если она выглядит как звезда и на Бродвее, и в ресторанном зале. Но, как я уже сказал, вы, очевидно, считаете, что ваш клиент на звезду явно не тянет, раз готовы позволить ей выйти на сцену в эпизодической роли.

Тэрри схватила Эла за руку.

– Пошли, Эл. Пошли отсюда.

– Подожди минутку. Наш контракт все еще действителен, и тебе нужно выступать в дневном спектакле, – напомнил ей Эл.

– Я не выйду на сцену для этих негодяев.

– Боюсь, что выйти тебе придется, – вмешался Генри. – Заявление об уходе ты должна подавать за две недели. Так что в Филадельфии играть должна ты.

– На такое унижение я не пойду, – стояла на своем Тэрри. – Не желаю выступать в эпизодической роли перед критиками Филадельфии.

– Что за шум? – раздался голос Гила Кейса. – – Кто тут не желает выступать?

– Мистер Кейс! – чуть не плача бросилась к нему Тэрри. – Вы сняли меня со спектакля. Я не могу выступать в эпизодической роли.

– А я ей сказал, что она обязана, – размеренно проговорил Генри. – Даже если она подаст заявление прямо сейчас.

– Минутку, одну минутку, – примирительно произнес Гил. – Никто здесь никого не собирается травмировать больше, чем, к сожалению, приходится. – Он с сочувствием посмотрел на Тэрри. – Милое мое дитя, я не отдавал себе отчета, насколько мала станет твоя роль после этих сокращений. Она и в самом деле лишь чуть больше эпизодической… – На его лице появилось озабоченное выражение.

– Я не могу играть ее, – настойчиво твердила Тэрри. Гил вдруг улыбнулся.

– Тебе и не нужно.

– А как же дневное представление? – спросил Генри. Гил отмахнулся от его слов.

– Забудь о нем. Можем поставить дублершу. Роль настолько мала, что это уже не имеет никакого значения. – Он обнял Тэрри. – Пойдем-ка в мой люкс, и ты тоже, Эл. Тэрри может написать официальное заявление, и я выплачу ей жалованье за два месяца вперед в виде премии. – Он помолчал, как бы раздумывая, – Вот что мы сделаем. Я позвоню своему секретарю по связям с прессой, чтобы он дал соответствующее сообщение в нью-йоркские газеты. Тебе все это принесет небывалую рекламу и известность. Милая моя девочка… да уж через неделю все продюсеры Нью-Йорка станут гоняться за тобой. То, что ты покинула шоу Элен Лоусон, придаст тебе огромный вес.

Он повел ее по проходу между рядами, и они вышли из театра в сопровождении «енота», едва волочащего ноги.

Едва они исчезли. Генри поднялся на сцену и быстро переговорил о чем-то с режиссером. Тот понимающе кивнул и сразу же развил бурную деятельность.

– Нили O’Xapa! – громко выкрикнул он. Нили моментально подлетела к нему.

– Сможешь выучить одно кордебалетное сопровождение ритмического номера к половине третьего?

– Я уже знаю оба сопровождения. Он устало улыбнулся.

– О’кей, делаем одно сопровождение и вставляем танец. Давайте, ребята, за работу. Нили, иди в костюмерную и посмотри, как на тебе сидят костюмы Тэрри. Кордебалет, начинаем все с середины!

Генри встал.

– Пошли отсюда. По-моему, нам всем просто необходимо глотнуть свежего воздуха.

Оказавшись на улице, они стояли и неловко молчали.

– Пойду прилягу, – сказала Дженифер и направилась в сторону отеля. Генри стоял неподвижно, уставясь в пространство. Лайон сжал Анне руку.

– По-моему, это отвратительно, – сказала она и, изобразив на лице подобие улыбки, добавила:

– Но, вероятно, это и есть шоу-бизнес.

– То, что здесь сейчас было, это не шоу-бизнес, – рявкнул Генри. – От всего этого смердит за милю. В какую бы оболочку это ни было заключено, все равно смердит. Меня всего выворачивает. Я чувствовал себя, как Джо Луис [26] на ринге с двумя искалеченными лилипутами. Боже мой!.. Ну ладно, позвоню Элен, сообщу ей приятное известие. – Он медленно зашагал в сторону отеля.

Лайон пригласил Анну в дешевый ресторанчик напротив и заказал для обоих яичницу.

– Генри не прав, – твердо сказал он. – А ее поверенный просто заурядный адвокат, далеко не Генри Бэллами. Мы царапнули кошечку, а она не царапнула нас в ответ. Генри – мастер своего дела и двадцать лет назад тоже был мастером. А двадцать лет назад, если бы ты царапнула Элен Лоусон, то обломала бы себе когти. Генри вовсе не подонок, просто они не сумели постоять за себя.

– Но ведь у них выбросили песню и половину ритмического номера. Как же Тэрри было бороться? То, что говорил Генри, звучало благоразумно.

Подали яичницу, и Лайон набросился на нее.

– Ты в самом деле веришь, что песню выбросят? Да не успеют просохнуть чернила на заявлении Тэрри, а ее поезд еще не прибудет в Нью-Йорк, как все переиграют и сделают по-старому. Если бы Тэрри уперлась и осталась, им пришлось бы выкинуть эти номера до конца премьерных выступлений в Нью-Хейвене и Филадельфии. Элен, конечно, отравляла бы всем жизнь, но на премьере в Нью-Йорке все сделали бы по-старому, и Тэрри, в конце концов, одержала бы победу. Это как в покере. У Тэрри карта была сильнее, но Генри умело блефовал и сорвал банк.

Спустя пятнадцать минут к ним подсел Генри. Он заказал себе сандвич с холодной курицей, пожаловавшись на обострение язвы. В половине второго в ресторанчик пришли несколько девушек из кордебалета перехватить сандвич-другой. Они расселись группками, сплетничая о новостях. Сенсацией дня была Нили.

Анна решила не ходить к Нили за кулисы перед дневным представлением. Хорошо зная Нили, она вполне представляла себе, какая там сейчас царит суматоха. Во время представления они с Лайоном стояли в самом конце переполненного зала. Свою роль Нили сыграла с профессиональной легкостью. Насколько Анна понимала, Нили не могла ни испортить спектакля, ни помочь ему. Роль обкорнали до такой степени, что теперь она мало что значила.

– Анна, я знаю, ты имеешь к этому какое-то отношение, – задыхаясь от волнения проговорила Нили, когда Анна пришла за кулисы поздравить ее. – Элен мне об этом сегодня сказала. Ах, Анна, я так тебя люблю. Ты мне прямо как сестра. Ах… а вот и Мэл.

Анна повернулась к молодому человеку, тот стоял в углу совершенно незаметно. Он метнулся к ней, пожал протянутую руку и снова отступил к стене. Он был высокий и очень худой, а его темные живые глаза неотрывно смотрели на Нили с нескрываемым обожанием. Такой любовный пыл сразу же покорил Анну, и она искренне порадовалась за Нили.

– Ее дебют произвел фурор, верно? – с гордостью спросил Мэл.

– Просто великолепно! – горячо подтвердила Анна.

– А на следующей неделе в Филадельфии мне дадут песню и любовную сцену, – пробормотала Нили. – А Элен Лоусон обещала позаботиться о том, чтобы для выступления в Нью-Йорке мне сшили новые костюмы. Говорит, что костюмы Тэрри для меня слишком вычурны.

Элен отозвалась о Нили с энтузиазмом:

– Твоя подружка просто великолепна! – прокричала она, когда Анна остановилась в дверях гримерной. Анна удивилась. Нили вполне подходила на эту роль, но энтузиазм Элен был явно чрезмерным. – На ее фоне та шлюха бледновато смотрится, – продолжала Элен. – А Нили как раз то, что нужно для этой роли, – милая невинная девчушка. Посмотришь, как она споет эту сентиментальную песенку в понедельник. В ее исполнении она будет самое то. Девчушка с невинным взглядом – это здорово всем понравится.

Анна направилась было к двери.

– Эй, ты куда помчалась, черт возьми? – спросила Элен.

– Лайон Берк ждет меня внизу.

Элен с любопытством посмотрела на нее.

– Послушай-ка, вчера на банкете я видела, как вы держались за руки. Если хочешь поразвлечься в Нью-Хейвене – твое дело. Только не забывай, что эта ледышка на твоем пальце – штука настоящая.

– Я верну ее.

– Что-о-о! – вскричала Элен. – Слушай, Анна, ради бога, не вздумай принимать всерьез одну-единственную ночь. Пойми, ангелочек… ты молода. Я знаю, как это бывает, и Лайон – мужик что надо. Гуди на всю катушку, ведь живем только раз, но не оставляй Аллена из-за какого-то скороспелого увлечения.

Слегка улыбнувшись, Анна пошла к двери.

– Ты сейчас едешь в Нью-Йорк? – спросила Элен.

– Думаю, да.

– А мы завтра утром едем в Филадельфию и будем там репетировать. Опять вставим ту песню, доведем до ума некоторые номера. К понедельнику у нас наверняка будет по-настоящему великолепное шоу. А твоя подружка получит хорошую роль. Я уже сказала Гилу Кейсу, чтобы он никого не искал для выступления в Нью-Йорке: Нили меня вполне устраивает.

– Счастливо тебе выступить в понедельник, – запинаясь, пожелала Анна.

– Ну пока. Увидимся, когда ты приедешь с Джино и Алленом. Не забудь, встречаемся все вчетвером после представления.

Аллен! Премьера! Джино!

– Ну пока, – весело попрощалась Элен. Лайон ждал на улице.

– Все официальные визиты нанесены? Анна кивнула. Он взял ее под руку.

– Анна, я достал нам бесплатные билеты, – сказал он. – Можем ехать обратно ближайшим поездом. Боялся, что мы проторчим здесь невесть сколько, но Генри отпустил нас. Он приедет прямо в Филадельфию, и мы встретимся там в понедельник.

Ее вдруг охватил приступ безудержной, рвущейся из груди радости от того, что Лайон с такой легкостью считает само собой разумеющимся, что отныне она с ним. Сердце опять заныло при мысли о необходимости объясняться с Алленом. Впервые в жизни она оценила значение прощальных писем. Как было бы все просто, если бы можно было послать ему записку: «Дорогой Аллен! Ты очень хороший и приятный человек, но я полюбила другого. Это произошло за то долгое время, что мы не виделись с тобой – за сорок восемь часов. Перстень с бриллиантом в десять каратов прилагаю. Анна».

Они поужинали в поезде и, не говоря ни слова, поехали к Лайону. Квартира показалась ей почти своей.

– Фактически эта квартира – твоя, – сказал Лайон, словно читая ее мысли.

– Я всегда воспринимаю ее именно так.

– Ты хочешь сказать, что действительно думал обо мне… раньше?..

Он привлек ее к себе.

– Анна, ты думаешь, что я увидел тебя впервые в Нью-Хейвене?

– Не знаю… мне никогда не приходило в голову, что ты вообще замечаешь меня.

– Ну-у, я тоже не припомню, чтобы ты когда-нибудь смотрела на меня во все глаза.

– Мне кажется, я любила тебя с самого начала, – ответила она. – Только не признавалась в этом, даже самой себе.

– Подумать только, сколько времени потеряно зря.

– Это ты виноват. В конце концов, как должна поступать девушка? Не может же она сама подойти к мужчине и заявить ему в лоб: «Кстати, хотя мы встретились только что, вы, по-моему, тот самый человек, которого я ждала всю свою жизнь».

– А что, прекрасная мысль. Можешь мне поверить, что первая, кто так поступит, определенно, произведет впечатление. Особенно с такой внешностью, как у тебя. А сейчас располагайся на диване, а я принесу что-нибудь выпить. Хочу дать тебе разбавленного шотландского виски. Это поможет тебе расслабиться.

– А тебе кажется, что я вся дрожу от волнения? Лайон протянул ей бокал.

– Ничуть. Но тебе, наверное, немного не по себе. Все настолько непривычно… я непривычен… секс непривычен… – он сел рядом и нежно погладил ее волосы.

Анна приникла к нему.

– Я чувствую, что ты мне ближе всех на свете. В своей жизни я ни к кому не испытывала ничего похожего. Я хочу знать о тебе все… Хочу, чтобы у нас не было Друг от друга никаких тайн. Мы – одно целое, Лайон, две неразделимые части. Я принадлежу тебе.

Он отодвинулся и задумчиво отпил из своего бокала.

– Я думаю, сумею ли я быть достойным такой любви, Анна. Я не хочу причинять тебе боль.

– Ты не смог бы причинить мне боль, Лайон. Ты уже так много дал мне. Даже если бы после сегодняшнего дня у нас все прекратилось, я бы все равно осталась благодарна тебе за эти два дня, самые прекрасные в моей жизни.

Он слегка улыбнулся. Взял ее руку в свою, погладил палец с огромным перстнем.

– А мы ни о чем не забыли?

– Это в прошлом. Я верну перстень.

– Анна… то, как я отношусь к тебе… это настоящее. Ты должна знать об этом. Но я уже дал тебе все, что мог дать. Я…

– И этого вполне достаточно! Все, чего я хочу, – это твоей любви. Я не люблю Аллена, никогда не любила и никогда не собиралась выходить за него замуж. Просто все произошло так быстро, что меня понесло, словно по волнам. Но даже если бы ты и не появился в моей жизни, это не могло бы продолжаться долго.

– Я хотел бы тебе верить, Анна, на совести было бы спокойнее.

– На совести? Лайон, разве ты не любишь меня? Некоторое время он смотрел перед собой, словно подыскивая ответ. Он увидел слезы в ее глазах.

– Анна! – он схватил ее за плечи. – Да, да, я люблю тебя. Люблю и хочу тебя. Но твоя любовь страшит меня, и я спрашиваю себя, будет ли моей любви достаточно для тебя.

Она облегченно зажмурила глаза.

– О-о, Лайон, как ты меня напугал! Конечно же, ты не сможешь любить меня так, как я люблю тебя. Я этого и не жду. Так сильно ни один человек любить не в состоянии. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Просто люби меня, это все, о чем я прошу. Люби меня так сильно, как только сможешь. И дай мне любить тебя.

На другой день Анна проснулась в его объятиях. Она тихо лежала, глядя на мужественный профиль. Он был прекрасен во сне. Во время близости ей опять было больно, но она испытала удовлетворение от того, что подарила ему наслаждение. Она впервые ощутила, что принадлежит другому человеку. Все то, о чем она никогда не говорила даже . с девушками, то, что казалось чересчур личным, чтобы об. этом можно было говорить даже с Нили, она открыто и свободно обсуждала с Лайоном. Периодичность своих месячных… способы предохранения…

Осторожно высвободившись из его объятий, она прошла на кухню. Поставила кофе, разбила на сковородку яйца и только тут посмотрела на стенные часы. Шел первый час пополудни.

Лайон проснулся, когда она поставила сковородку на стол. Он похвалил ее кулинарные способности: глазунья – великолепная, кофе – произведение искусства. После завтрака он развернул «Нью-Йорк Тайме», а она пошла под душ.

Лайон удивленно посмотрел на нее, когда она предстала перед ним полностью одетая, держа пальто на руке.

– Бросаешь меня? – Он притянул ее к себе на диван. – С тобой у меня самый скоропалительный роман в жизни. – Он поцеловал ее в шею, и она почувствовала, что теряет силы. Ей стоило немалых усилий отстраниться от него.

– Лайон, я не могу идти завтра на работу в этой же одежде. Надо сменить чулки… белье… Мне нужно домой. Он посмотрел на свои часы.

– Все верно. Заеду за тобой в семь, и поужинаем вместе. И возьми все необходимое, чтобы пойти на работу прямо от меня.

Она благодарно поцеловала его. На какое-то мгновение она испугалась, что он больше не попросит ее прийти к нему. Она позволила себе роскошь поехать на такси: было уже три часа, а до семи предстояло переделать много дел.

Едва она вошла к себе в комнату, весь мир словно обрушился на нее. На письменном столе стояла большая ваза с цветами. В букете была визитная карточка Аллена с запиской на обороте: «Надеюсь, ты скучала обо мне так же, как я о тебе. Когда приедешь, сразу же позвони. Люблю тебя. Аллен».

До пятницы здесь жил совсем другой человек. Сейчас она чувствовала себя в этой комнате словно чужая. Она распрощается с этими стенами точно так же, как уже распрощалась с Лоренсвиллом. Анна посмотрела на розы. Нет, нельзя просто взять и все бросить. Завтра она едет с Лайоном в Филадельфию, и Аллен тоже должен ехать, и Джино!

Анна начала набирать номер Аллена, но положила трубку, остановившись на середине. Может, отправить ему телеграмму? Но ей нужно вернуть перстень. Тяжелый и массивный, он безжизненно блистал у нее на пальце повернутым вбок бриллиантом.

Она заново набрала номер. Аллен снял трубку на втором гудке.

– Ну как Нью-Хейвен и твоя подруга, Железнобокая Старушка?

– Шоу стало хитом.

– Знаю. Джино встретил вчера в «Марокко» кое-кого из тех, кто был в Нью-Хейвене.

– Как было в «Марокко»?

– Я там не был. Ты что, забыла? Я же помолвлен. Оба вечера просидел дома с хорошей книгой, ждал, когда вернется моя девочка.

– Аллен… Аллен, мне нужно тебе что-то сказать. – Она зачастила, зная, что все нужно выпалить залпом, за один присест, иначе ей не хватит смелости.

– Аллен, я не твоя девочка и не помолвлена с тобой, я хочу вернуть перстень.

В трубке долго молчали. Затем он сказал:

– Анна, я еду к тебе.

– Нет, Аллен, встретимся в другом месте… Я отдам тебе перстень.

– Перстень мне не нужен. Мне нужно поговорить с тобой.

– Но говорить не о чем.

– Не о чем? Боже мой, Анна, три месяца я влюблен в тебя, а теперь ты хочешь все кончить одним телефонным звонком. Что случилось? Кто-нибудь в Нью-Хейвене наговорил тебе обо мне? Послушай, я в прошлом совершил кучу глупостей. Иногда вел себя не очень порядочно… но все это до того, как встретился с тобой. Нельзя же сейчас оборачивать против меня то, что я совершил когда-то. Все это для меня ровным счетом ничего не значило, пока в моей жизни не появилась ты. Коль скоро кто-то напугал тебя мною, я встречусь с тобой и выясню, в чем дело. Просто так я не сдамся; я имею право постоять за себя.

– Аллен, никто мне ничего на тебя не наговаривал. И от нашего разговора ничего не изменится.

– Я сейчас приеду.

– Аллен, не приезжай! – Она ухе кричала в трубку. – Я полюбила одного человека!

На этот раз молчание длилось еще дольше. Наконец она робко переспросила:

– Аллен. Ты меня понимаешь?

– Кто он?

– Лайон Берк.

Он неприязненно рассмеялся.

– Это тот самый бездомный кокни [27], что живет в моей старой квартире? Что ж… я рад, что раздобыл вам приличное жилье для медового месяца.

– Аллен, просто так получилось.

– Ну конечно, «просто так». Просто получилось, что ты меня разлюбила.

– Я никогда не говорила, что люблю тебя, не забывай об этом. Это ты настоял на помолвке.

– О’кей, Анна. Всего доброго.

– Как мне вернуть тебе перстень?

– Меня это не волнует. Почему же должно волновать тебя?

– Но я хочу, чтобы ты взял его обратно.

– Хочешь сказать, Лайон Берк оскорбится, увидев его на твоем пальце? Или он уже снял его? Судя по тому, что я слышал о нем, единственное кольцо, которое ты от него получишь, будет продето тебе в нос.

– Аллен, давай не будем вот так расставаться.

– А как бы ты хотела? Может, мне послать тебе поздравительную телеграмму? Да уж, вот это сюрприз! Впервые в жизни обращался с девушкой как с порядочной и вот что получил в результате! Но я еще увижу тебя. С Лайоном Берком твой путь к алтарю окажется длинным-предлинным.

– Пожалуйста, Аллен… можно встретиться с тобой завтра в обед и вернуть перстень?

– Нет, мой маленький айсберг, оставь его себе.

– Что?

– Оставь себе! Ты – сука… а перстень мне не нужен. Я могу накупить таких целую кучу, а вот тебе он вскоре пригодится: его можно заложить за кругленькую сумму. А еще лучше – носи его. Пусть он врезается тебе в палец всякий раз, когда мужики тебя будут бросать, точно так же, как ты бросила меня. Сдается мне, Лайон Берк будет первым из них. – Он яростно швырнул трубку.

Она сразу же перезвонила ему.

– Аллен, я понимаю, ты в бешенстве, и то, что ты сказал мне, сказано в гневе. Я хочу, чтобы мы остались друзьями.

– Предпочитаю дружить с мужчинами.

– Хорошо, но я не могу оставить у себя перстень.

– Если это все, что тебя заботит, плюнь на него!

– Аллен, постой! – Она поняла, что он сейчас бросит трубку. – Хочу напомнить тебе о Джино. Он обещал поехать завтра в Филадельфию.

– Ты хочешь сказать, что наш уговор остается в силе? – в его голосе затеплилась надежда.

– Нет. Не наш. Я не могу теперь ехать с тобой. Но вот у Джино нет никаких оснований отказываться. Элен ждет его.

– Нет! Ты наверняка шутишь! – его смех походил на стон.

– Почему? Элен заказала ему номер. Он же не зависит от тебя. Не вижу оснований, почему из-за нас нужно огорчать Элен.

– Не видишь? Ну что ж, послушай теперь меня. Ты думаешь, Джино так уж хотел ехать? Думаешь, он в восторге от перспективы потискаться с Железнобокой Старушкой?

– Прекрати так называть Элен! Она очень привлекательна, и твой отец должен радоваться тому, что она хочет быть с ним. Она – яркая звезда, и…

– И яркая крикливая зануда! Мой отец может заполучить любую девицу в этом городе, стоит ему только захотеть. Этот мир принадлежит мужчинам, а женщины владеют им, только если они очень молоды. Тебе еще предстоит это узнать в один прекрасный день. Твоя Элен Лоусон может быть ярчайшей звездой на Бродвее, но она все равно остается расплывшейся крикливой бабой, едва сходит со сцены. Да, конечно, он собирался ехать завтра… только не думай, что он не пытался отделаться от этой поездки. Но я настоял. Ну разве это не смешно? Я заставил его ради тебя и все выходные ломал себе голову, как задержать его там на ночь. Он согласился поехать, но поклялся, что уедет обратно сразу же после представления. В конце концов, я сказал ему, что он сделает мне свадебный подарок, если уступит Элен и проведет с ней эту ночь. Можешь себе представить? Парень уговаривает родного отца на такое, чтобы угодить своей девушке! Все эти выходные я обрабатывал Джино. И все эти выходные ты… – Он осекся, словно лишившись дара речи. – Что ж, по крайней мере, хоть какая-то польза: Джино спасен. А теперь передаю подачу тебе и Лайону Берку. Пусть его отец залезет на твою подружку! – В трубке щелкнуло, и раздались частые гудки.

Премьера «Небесного Хита» в Филадельфии была более обкатанным и ярким вариантом представления в Нью-Хейвене. Анна была поражена тем, сколько было изменено за такой короткий срок. Она сидела рядом с Лайоном, глядя на сцену скорее глазами исполнителя, нежели зрителя. Он держал ее руку в своей, и она спрашивала себя, заметил ли он отсутствие огромного бриллианта. Сейчас перстень лежал в банковской ячейке-сейфе, завернутый в грубую бумагу. Ей тогда показалось жестоким оставлять солитер [28] в полном одиночестве в холодной жестянке. Казалось, он излучал негодующее сияние, словно протестуя, что его совершенно незаслуженно отвергли.

Шепот Лайона опять приковал ее внимание к сцене. Это был звездный час Нили. Песню ввели вновь. Анна замерла на краешке своего кресла, когда Нили запела. Это была совершенно иная интерпретация. Тэрри Кинг в своем облегающем красном атласном платье казалась лишенной поэтического очарования знойной красавицей. Нили же в голубом платье с круглым отложным воротничком была покинутой, одинокой, вызывала сострадание. Голос ее дрожал от сдерживаемых рыданий. Теперь это действительно была сентиментальная песня о несчастной любви, совершенно другая, жалобная. Нили устроили настоящую овацию.

Несколько раз во время представления Анна бросала нервные взгляды на три незанятых места в четвертом ряду. Эти места заказала Элен. И Анна должна была сидеть там, между Алленом и Джино. Она не рассказала о происшедшем Элен, чувствуя, что это может отразиться на ее выступлении.

Занавес опустили в одиннадцать пятнадцать. Вне всякого сомнения представление имело успех. Даже с лица Генри Бэллами исчезло вечное тревожное выражение.

– Банкет будет в «Уорике», – сказал он Анне и Лайону, когда те направились за кулисы. Лайон взглянул на свои часы.

– Ты ведь не очень стремишься туда, правда? Анна не успела еще подумать об этом. Она считала, что Генри уже заказал им номера в отеле. В театр они пришли прямо с поезда. Она вдруг заметила, что Лайон пришел без своего обычного «дипломата».

– Если мы быстро сбегаем за кулисы поздравить Элен и Нили, то успеем на обратный до Нью-Йорка в двенадцать двадцать пять.

– Как скажешь, Лайон.

– Лучше уж выпью с тобой в вагоне-баре. Нам обоим нужно хорошенько выспаться ночью, а этот банкет наверняка затянется до утра.

Они с трудом протолкались к гримерным. Анна пошла прямо к Нили. Та стояла у двери, окруженная репортерами и артистами труппы; все поздравляли ее. Мэл молча стоял рядом, сияя от гордости.

Анна обняла ее.

– Нили, ты была восхитительна!

– Правда? Честное слово? Будет еще лучше, когда я вживусь в этот образ. Да и костюмы сшиты на скорую руку. Для Нью-Йорка мне сошьют новые.

Лайон тоже поздравил ее.

– А где Аллен? – удивленно спросила Нили, – Потом объясню, – тихо ответила Анна.

– Ведь все в порядке, да? – настойчиво допытывалась Нили. – Господи, Элен волновалась как школьница из-за того, что Джино приезжает. А ты ведь должна быть с Алленом.

Анна почувствовала, что краснеет. Звонкий голос Нили был слышен едва ли не во всем холле.

– Аллена здесь нет, – проговорила Анна сквозь зубы.

– Ну, ясное дело, – сказала Нили. – Эй, а перстень! – Она схватила руку Анны. – Где перстень?

– Нили, поговорим об этом в другой раз. Мне нужно пойти поздравить Элен.

– Если Джино здесь нет, то поскорей уезжай отсюда. Они с трудом, протолкались сквозь толпу в гримерную Элен. Вырвавшись из кольца поклонников, та с распростертыми объятиями двинулась навстречу Анне.

– Привет! – весело воскликнула она. Она выжидательно посмотрела вокруг и, увидев Лайона, вопросительно взглянула на Анну. – А где все?

– Они не приехали.

– Что-о-о?

– Это долгая история, Элен.

– Сукин-то он сын! Что случилось?

– Потом расскажу.

– Давай уж прямо сейчас. Проходи ко мне и расскажи, пока я переодеваюсь.

– Элен… мы, Лайон и я… у нас обратный поезд в Нью-Йорк в двенадцать двадцать пять.

– Ты шутишь!

Анна молча покачала головой.

– Хочешь сказать, что не придешь на банкет?

– Элен, я завтра должна быть на работе.

– Вздор! Раз я сказала, что ты нужна мне здесь, то все решено. Это самая малость из того, что Генри может для меня сделать. Он уже уехал, так что ты остаешься. – И, обращаясь ко всем присутствующим в гримерной, она прокричала:

– Эй, народ, банкет в «Уорике»! Убирайтесь, мне нужно переодеться!

Раздались прощальные возгласы вперемешку с новыми поздравлениями.

Когда они остались одни, Элен попросила:

– Лайон, подожди в холле. Анна посидит здесь, пока я переодеваюсь.

Он посмотрел на свои часы.

– Нам уже пора идти, Анна, а то не успеем на последний приличный поезд.

– О черт! Генри даже не оставляет вас вместо себя? А сейчас мне скажут, что он подослал мне этого Джорджа Бэллоуза с совиной рожей. Я с ним еще поговорю! Кто же, черт побери, будет сопровождать меня на банкет?

– А почему Генри не остался? – спросила Анна.

– Потому что я сказала ему, что приезжает Джино, – рявкнула Элен. —Хочу услышать, наконец, в чем же дело. Что произошло, черт возьми?

Лайон опять глянул на часы.

– Я поймаю нам такси, Анна, – коротко улыбнувшись Элен, он вышел из гримерной.

– Совсем не дают побыть одной. – Элен села за туалетный столик и начала припудривать лицо.