Трое из Леса. Трилогия Никитин Юрий

Снежана хрипло стонала, ее голос осел от крика. Один, громко хохоча, держал ее за волосы, зверски заломив голову. Еще двое, посмеиваясь, наблюдали. С другой стороны кузни были привязаны кони, напротив Степана стоял высокий воин могучего сложения, смуглолицый, в дорогом доспехе. На голове у него блестел яркими камешками шлем, пояс оттягивал дорогой, круто изогнутый меч. Воин накладывал на тетиву стрелу, глазами держал бледное лицо Степана. Губы смуглолицего растянулись в нехорошей усмешке.

Все это Таргитай охватил одним взглядом. Он вскочил с яростным воплем, бросился к насильникам. Степняки вздрогнули, быстро оглянулись. Смуглолицый, который уже прицелился в Степана, мгновенно развернулся, направил стрелу в бегущего Таргитая.

Мрак выругался, его стрела сорвалась с тетивы. Смуглолицый отшатнулся, стрела Мрака щелкнула, казалось, прямо в лоб, но смуглолицый устоял, лишь лапнул окровавленный лоб. Разукрашенный шлем улетел, сбитый стрелой. Голова смуглолицего ярко блеснула на солнце, выбритая до синевы.

Таргитай добежал до насильников, но оба опомнились, подхватили с земли кривые мечи. Солнце зловеще блеснуло на острых лезвиях. Таргитай не успел ахнуть, как первый же степняк, багровый потный толстяк, вдруг дернулся, его зубы заскрипели по оперению стрелы. Второй замахнулся на Таргитая, но тот, не понимая, что делает, наклонился над обезображенной Снежаной, бережно перевернул ее на спину. Лицо ее было обезображено, губы разбиты в кровь, распухли, как оладьи. Она узнала его, что-то прохрипела.

– Что-что? – переспросил он.

На него упало грузное потное тело второго степняка. Обнаженный насильник пытался выдернуть стрелу, что пронзила горло навылет, хрипел, дико закатывал глаза. Таргитай отшвырнул его, огляделся. Смуглолицый был уже на коне, поднимал его на дыбы, умело закрываясь от стрел, а еще два степняка бежали к коням.

Выбежал Олег с безумными глазами, догнал одного и со страшной силой ударил огромной палкой. Череп раскололся, как яичная скорлупа. Степняк упал без звука. Второй успел ухватить коня за узду, дико гикнул, конь понес, но степняк безжизненно волочился по земле – в спине торчала стрела с белым оперением.

Перед Таргитаем вырос грузный, широкий в плечах степняк. Он был обнажен до пояса, коричневая грудь блестела от пота и жира. Завизжав, он вскинул короткую мускулистую руку, хищно блеснуло кривое лезвие. Таргитай поспешно перехватил его за кисть. Степняк задрожал, страшно вздувая жилы, острое железо пошло острием вниз. Таргитай похолодел, напряг мышцы, и оружие врага остановилось на полпути.

Степняк резко дернул кисть вправо, затем влево. Таргитай потерял равновесие, неуклюже повалился на бок, не выпуская врага. Захрустело, и Таргитай торопливо вскочил, выпустил руку степняка. Она была сломана, как гнилое полено, хлестала кровь, из окровавленного мяса торчали зазубренные белые кости.

Степняк выл, хватал здоровой рукой сломанную. Донесся страшный крик Мрака:

– Защищайся, дурак!

Таргитай спешно подхватил меч степняка. Мрак бежал к нему. Сбоку прыгнул еще один, Мрак упал, перекатился через голову, а когда вскочил, оружие уже обрушилось на его голову. В последний миг Мрак успел парировать удар луком, лезвие со звоном скользнуло по металлической пластинке. Мрак коротко взмахнул рукой, побежал к коням, оставив степняка с ножом в горле.

Таргитай отчаянно отбивался от наседавшего смуглолицего. Тот был быстрый, сильный, в доспехе из буйволиной кожи с нашитыми бронзовыми бляшками. Его узкий меч мелькал как молния, и Таргитай держался только за счет длинных рук и силы, к своему удивлению, выдерживая удары, а меч смуглолицего всякий раз отлетал, как под ударами ветра…

Олег отступал под яростным натиском своего противника. Волхв выставил перед собой суковатую палку, степняк быстро и страшно рубил. Посох укорачивался, улыбка на широком лице степняка ширилась…

Свистнула стрела. Олег отшатнулся, а степняк замер с выпученными глазами. Стрела пробила кадык, острие высунулось с другой стороны.

Олег крикнул отчаянно:

– Тарх, беги!

Таргитай отпрыгнул, спасаясь от смертельного удара, поскользнулся на разбитых черепках. Ударился о край кадушки так, что от боли перехватило дух. На миг над ним мелькнуло торжествующее горбоносое лицо с хищными круглыми, как у совы, глазами.

Таргитай откатился, отбежал на четвереньках. Когда рискнул вскочить, смуглолицый убегал, прыгая в разные стороны. Мрак сыпал проклятиями, натягивал тетиву. Три стрелы просвистели мимо, степняк как-то угадывал, в какой миг человек в волчьей шкуре разожмет пальцы. Четвертая стрела вонзилась в плечо, но степняк добежал до коней, прыгнул с разбегу, низкорослая лошадка сразу ринулась в галоп.

Мрак поспешно наложил новую стрелу, но горбоносый тут же соскользнул на другую сторону лошади. На миг мелькнули пальцы, вцепившиеся в цветную попону, под брюхом в ременной петле колыхалась подошва сапога из сыромятной кожи.

– Стреляй! – заорал Олег. – Стреляй! Это плохой человек!

– Но я могу убить хорошую лошадь…

– Так убей! Не дай уйти!

Стрела сорвалась с тетивы, с чмоканьем ударила коню в левый бок. Степняк снова появился верхом. В руке у него был нож, которым тыкал в шею лошади, заставляя бежать быстрее. Бритая голова жутко блестела под солнцем.

Мрак наложил стрелу, поколебался, опустил лук. Не достать… Олег подбежал к Степану, побелел, не зная, что делать. Степан исходил кровью, истыканный для забавы стрелами, прибитый с руками крестом к двери его же кузни. Лицо было странное, Олег в ужасе отшатнулся: у Степана были срезаны веки!

– Да, – прошептал Степан, – чтобы я не закрыл глаза… чтобы все видел…

– Степан, потерпи! Я сейчас тебя сниму. Я волхв, умею врачевать!

– Ящер меня поврачует, – прохрипел Степан. – Я мирный… никогда никого… но прошу вас… заклинаю богами – отомстите!

Изо рта потекла струйка крови. Он кашлянул, дернулся на распятых руках и затих, тяжело провиснув. Глаза с обрезанными веками застыли, глядя в одну точку.

Таргитай, плача навзрыд, прижимал к груди неподвижную Зарину, тормошил, целовал бледное лицо. Рядом ползала, не в силах подняться, Снежана. Она не замечала своей наготы, выла жутким нечеловеческим голосом. Олег торопливо вбежал в землянку, вылетел оттуда, как выпущенная рукой Мрака стрела. Лицо его было страшным.

– Как можно такое с детьми?

Мрак шагал через убитых и раненых степняков, его железная секира покачивалась в ладони. Первым добил толстяка, что пытался ползти со стрелой в горле, потом секира поднималась и падала, круша черепа живых и мертвых. Улыбка на жестоком лице Мрака становилась шире, глаза по-волчьи блестели, он тяжело и часто дышал.

Когда подошел к самому рослому, добротно одетому степняку, что корчился с его стрелой в груди, Мрак пинком перевернул его на спину, взглянул в широкое плоское лицо, покрытое грязью и потом. Степняк смотрел со страхом и ненавистью, губы шевелились, что-то шепча.

– Зови, зови своих богов, – рявкнул Мрак свирепо. – А то больше некому рога сшибать!

Он вспорол степняку живот, погрузил обе ладони в рану, рывком вытащил окровавленную, пульсирующую печень. Степняк жутко взвыл, дернулся, а Мрак захохотал и, глядя степняку в глаза, вонзил зубы в печень, начал жадно пожирать теплую живую плоть.

Степняк захрипел, закрыл глаза, его подбросило, и он затих. Из широкой раны бежала кровь, еще больше крови брызгало из печени. Рот Мрака был в крови, что текла по пальцам, рукам, капала с голых локтей.

Олег подтащил Снежану к бочке с водой, заставил напиться, полил ей на голову. Поднес баклажку к губам, но разбитые губы не двигались, вода текла мимо. Он терпеливо вливал в кровоточащий рот по капле, приговаривал:

– Не спеши, не спеши… Все кончилось…

Подбежал бледный как смерть Таргитай. Лицо его было перекошено отчаянием:

– Зарина очнулась, но она не хочет жить!

Олег сунул ему флягу:

– Дай напиться. В землянку пока не заходи, Зарину тоже не пускай!

Таргитай умчался, Олег наклонился над Снежаной:

– Встать сможешь?.. Надо жить, Снежана. Остались вы двое. Ты и… Зарина.

– А мои дети?

– Они уже в вирии, не беспокойся. Вместе со Степаном.

Она закрыла глаза, ее дыхание замерло на губах. Олег потряс ее, потом тихо опустил на землю. В сторонке горько плакал, держа на коленях голову Зарины, Таргитай. Олег отыскал женскую одежду, накрыл Снежану. Появился хищно улыбающийся Мрак, весь в крови, словно разделывал туши забитых лосей. В руке он любовно держал секиру. Олегу стало страшно, когда на миг перехватил взгляд оборотня.

Уже ночью они выкопали яму, опустили Степана и зверски изувеченных детей. Снежана бросила горсть земли, тут же сомлела. Таргитай и Олег засыпали могилу, поставили затесанный столбик. Зарина не показывалась из землянки, прятала лицо.

Мрак быстро собрал оружие убитых, обшарил трупы, сгреб в мешок амулеты, чужие обереги – волхв разберется, – наконечники стрел, прочую необходимую в походе мелочь. Когда попытался отыскать брошенного кабана и дроф, нашел знакомые волчьи следы и услышал знакомый запах. На душе посветлело – и здесь волки живут! Значит, мир не безнадежен.

Труднее было с конями степняков. Мрак побаивался этих огромных зверей, они его страшились еще больше, чуя волка, и это придало ему храбрости. К тому же даже Степан ездил на них сражаться со степняками, если не брешет, да и сами степняки народ мелкий, супротив невра – тьфу…

Он изловил троих, спутал передние ноги, чтобы не убежали, на остальных махнул рукой. Возвращаясь, возле самой землянки остановился, хлопнул себя ладонью по лбу. Кабана потеряли, жрать нечего…

Он выпорол печени у всех убитых, сполоснул в бочке с водой. Таргитай сидел, склонившись над Зариной, что-то нашептывал. Олег перевязывал руку Снежане, та безучастно смотрела в пол.

– Волхв, – сказал Мрак резко. – Лучшее лекарство – хорошая еда! Зажарь эти печенки. Сразу огонь пойдет по жилам.

Он вывалил на середину стола мокрые скользкие куски. Олег пугливо покосился, узнал, но огонь разжег быстро. Мрак вышел за дровами.

Изгоям кусок не лез в горло, хотя запах жареной печенки заполнил землянку. Снежана к еде не прикоснулась, а Зарина осталась лежать лицом к стене. Плечи ее подрагивали.

Мрак ел в охотку, резал жареную печень длинным степняцким ножом, пробовал лезвие. Острые зубы поблескивали в свете лучины. Зарина всхлипнула чуть громче, и Мрак сказал сердито:

– Девка, брось! Мертвых не воскресишь, а живым жить надобно. Ты цела, даже руки-ноги не поломали.

Зарина всхлипнула снова, в мертвой тишине едва слышно прошелестел ее страдальческий голос:

– Лучше бы руки-ноги поломали… Они ж меня всю испоганили… Как жить с таким позором?

Мрак со стуком вогнал нож в середину стола, гаркнул люто:

– Дура! Какой позор? Они ж поганили только тело, а душу не достали! Пойди к ручью, помойся – только и делов!

Снежана с укором взглянула на огромного невра, опустила глаза. Таргитай, напротив, ожил, воззрился на Мрака с надеждой. Голос Зарины дрожал от плача:

– Дядя Мрак… у вас в Лесу по-другому… Умыкаете, брат с сестрой живет… А нам, полянам, боги дали заветы строгие! У нас говорят: не бери жену богатую, бери непочатую… Вам что, на мужике та же шапка.

Мрак хмыкнул, с удивлением оглядел стол, где, похоже, пировал один, зато за всех пятерых.

– Даже боги не всегда говорят… умно. Тебя не поганили, поняла? Аль у полян души нету?.. Ведь тело – ножны, а душа – нож. Был бы клинок цел, не испоганился, а ножны… Для того и созданы богом, чтобы охранять душу от грязи!

Олег поднял от стола глаза, исподлобья и украдкой бросил взгляд на жующего Мрака. Кулаки – кувалды, между глаз стрела поместится, руки толстые, как бревна, перевитые узлами мускулов, а оторопь берет оттого, что говорит так непривычно. Сила есть – ума не надо, Мрак по уму не должен отличаться от дикого тура. Он и не отличался… раньше.

Мрак сладко, с подвыванием зевнул – одна была у волка песня, и ту перенял, – сказал грубо:

– Всем спать! Ишь, нюни распустили! Утро вечера мудренее.

Таргитай и Олег остались с женщинами, Мрак ушел, в землянке для него всегда было слишком много вони. Летние ночи коротки, но для Таргитая, для которого и зимние ночи коротки слишком, эта ночь тянулась бесконечно. Он не засыпал, пробовал заговорить с Зариной, та не отвечала, притворялась спящей. Лишь Снежана заснула, ее мерное дыхание звучало непритворно.

Под утро Таргитай, голодный и усталый, начал проваливаться в дрему. Смутно услышал шлепанье босых ног, но не пошевелился. Потом его потрясли грубые руки. Он открыл глаза, ожидая увидеть Мрака, это был бледный опечаленный Олег.

– Снежана умерла.

– Как? – не понял Таргитай. – Она же…

– Просто не вернулась из сна. Там ее дети еще живые…

Таргитай вскочил, с испугом посмотрел на угловую лавку. Олег уже накрыл мертвую с головой. Соседняя лавка под стеной была пустой вовсе.

– А где Зарина?

Олег оглянулся на пустую лавку, словно только что заметил:

– Ночью была…

Таргитай выбежал из землянки, едва не высадив дверь. Солнце уже поднялось, воздух был свежим, холодным. Мрак поил коней, держа в руках ведро.

– Зарина! – закричал Таргитай, срывая голос до визга. – Зарина!.. Отзовись!

Мрак опустил ведро. Лицо его было темным, как грозовая туча над Лесом.

– Не вернется, – бросил он коротко. – Если эта дура ушла туда, куда задумала.

Он сердито сплюнул. Таргитай дергался, словно его, привязанного, жалили змеи. Мрак быстро пошел к речке, держа глазами только для него различимый след по утренней росе. Таргитай стонал, кусал пальцы, натыкался на Мрака и Олега.

Когда вышли к речке, Мрак кивнул:

– Ее следы… Вода не успела размыть, видите?

– Зачем… зачем она?

– Дура потому что. По их дурным верованиям, на ней – позор! Какой позор, ежели степняки, что насильничали, ее как раз и не тронули? Это ж ее тело они терзали, а она была далеко… с тобой, наверное! А тело – не душа, отмыть легко. Душу и то случалось отмывать…

Таргитай не слушал, бегал по воде, всматриваясь в песчаное дно. Речка крохотная, лягушке трудно утопиться! Видать, набрала камней за пазуху, легла на дно, боролась с собой, чтобы не вскочить, а вода уже бежала в горло, в грудь…

Он застонал, потряс кулаками:

– Эти степняки… Они хуже, чем звери!

Мрак холодно оскалил зубы. Простак Таргитай! Не знает, что все люди хуже, чем звери.

Мрак увел обоих, мощно похлопывая по плечам:

– Не дали боги нам осесть, ополяниться… Надо уходить.

Олег оглядывался, в реке просвечивалось что-то белое, но смолчал. Мрак наверняка заметил еще раньше, не мог не заметить оборотень, но смолчал, надо смолчать и волхву, если не хочет быть глупее оборотня.

– Один степняк убег, думаешь?

– Если не сдох по дороге. Я ранил и его, и коня… Но если уцелел, приведет других. Надо уйти раньше.

Олег передернул плечами, словно внезапно подул холодный ветер. Перед глазами встал Степан, распятый на двери, утыканный стрелами, с обрезанными веками.

– Там трое коней, – напомнил Мрак. – Если пешком, нас поймают, как барсуков. Попробуем на конях, славяне?

– Почему «славяне»? – спросил Таргитай обидчиво. – Мы – невры!

Мрак по-волчьи ухмыльнулся, показав белые клыки:

– Да уж больно вы… славные. Разбирайте коней!

Таргитай сразу учуял самого смирного и даже ленивого, как он сам, коня, пошел к нему, держа горсть молодой травы. Олег задергался, пугаясь даже вида огромных зверей. Кони смахивают на лосей, а лосей в пору гона даже беры боятся, уходят с дороги. Лоси весной носились по Лесу, страшно ревели, осатанело бросались на все живое. Все бежало перед ними, по всему Лесу шел стук рогов, рев, когда лесные гиганты сшибались в поединках. Боромир говорил, что в старину главную звезду как раз весной назвали Лосиной, а потом так же назвали целый рой звезд.

Мрак зло гаркнул ему в спину:

– Степняки ж не боятся!.. А ты покрепче любого из них, хоть и неудаха!

Конь сжевал траву Таргитая, обнюхал чужака, и Таргитай без помех взобрался, поерзал на попоне, устраиваясь, решился оторвать руки от конской спины. Он даже решился повернуть голову, с напряженной улыбкой подмигнул Олегу.

Олег долго обхаживал своего коня, даже заглядывал в книгу, искал совета. В первой части было, как управлять колесницей, метать на ходу какую-то чакру, а вторую часть, где предки уже научились ездить верхом, Олег еще не прочел. Пришлось подвести коня к печи, залез оттуда.

Мраку остался огромный жеребец, гордый и норовистый. Изгои к нему и близко подходить боялись. Жеребец характер не выказывал, только задрожал, когда Мрак приблизился вплотную. Мрак положил руку ему на спину, а жеребец, зачуяв страшного волка, завизжал в диком страхе, ринулся через пожарище. Мрак не выпустил повода, его потащило, сметая обгорелые бревна, головни. За ними взвился черный столб гари и пепла.

Таргитай тихонько стукнул свою лошадь пятками в бока. Конь послушно сделал пару шагов, остановился. Таргитай кряхтел, не зная, что делать дальше. Конь повернул голову, посмотрел на седока удивленно и с презрением.

– Сам дурак, – сказал Таргитай сердито. – Но ты родом из Степи, а я – лесняк. Давай как-то вместе, а то от Мрака достанется обоим…

От околицы раздался грохот. Жеребец несся, как обезумевший лось. Глаза налились кровью, из разодранного удилами рта падали густые клочья пены. Мрак сидел уже верхом – еще чернее, чем всегда: собрал всю гарь и золу, но белые зубы как молнии сверкали на закопченном лице.

– Готовы? – крикнул он громким голосом. – Уходим!.. Наше счастье, что степняки далеко. Не ровен час, раненый доберется до своих!

Он развернул коня. Жеребец дрожал, пугливо прядал ушами, раскаты могучего голоса гремели над его головой, как гром. Мрак высился на коне, похожий на старый дуб, выросший на просторе.

Таргитай пустил коня по кругу, осматриваясь, мысленно прощаясь с Зариной, добрыми полянами, что несколько дней были его семьей. Трупы степняков лежали в лужах крови с безобразно вспоротыми животами. Жужжали рои толстых навозных мух, суетливо сновали муравьи. На ближайшем дереве уже довольно каркали вороны, ожидая, когда уедут всадники.

– Мелкота, – сказал Таргитай зло.

«Почему они владыки Степи?» – подумал он. Самый грузный и то легче худющего Олега, у волхва и плечи пошире, и руки длиннее, и выше на голову. Он, Таргитай, с такой легкостью сломал степняку руку, только косточки хрустнули, тонкие, как у тетерева!

Олег внезапно соскочил с коня, с натугой снял тяжелый мешок.

– Нет, Мрак. Придется пешком.

– Почему? – удивился Мрак. – Здесь не Лес, где ни пешему, ни конному… Земля ровная и голая, как ладонь!

– На конях нас схватят скорее. Все-таки степняки на конях родились! К тому же мы тяжелее, любой конь скоро заморится. И еще – на конях можно только по дорогам, а там их целые отряды. Пешком же можно и по Степи, где на коне не разгонишься. Норки хомяков, сусликов на каждом шагу! А степняки коней холят лучше, чем людей.

Не дожидаясь ответа, он похлопал коня по крупу, отпустил узду. Конь остался на месте, лишь покосился на волхва недоумевающим глазом.

– Прощай, удивительный зверь, – сказал Олег. – А жаль. В другой бы раз…

Мрак покачал головой, замедленно слез с жеребца. Чему-то Боромир успел научить молодого волхва, умеет заглядывать вперед. Он стащил с коня два туго набитых мешка, один швырнул Олегу, другой Таргитаю. Оба поймали на лету, Олег грохнулся в черную пыль, прижимая к груди мешок, Таргитай на ногах удержался, только сделал несколько шагов назад.

Мрак насмешливо прищурился:

– Еще не передумали?

Олег, не вставая, продел руки в лямки, поднялся, пошатываясь.

– Мрак, лучше быть живым хомяком, чем мертвым буй-туром. Я понесу даже твой мешок, только давайте уйдем побыстрее.

Во взгляде Мрака промелькнуло если не уважение, то, по крайней мере, признал Олега за что-то стоящее. Одной рукой закинул мешок за плечо, поправил секиру.

– Пошли! На востоке уже поднялась пыль, движется к нам, хотя ветер в ту сторону.

Пригибаясь, они побежали обратно к речке. Мрак с шумом вбежал в воду, сердце Таргитая болезненно сжалось. На дне золотился песок, и ему виделись золотые волосы.

Они пробежали вниз по течению, мешки тяжело оттягивали плечи, ноги начало ломить от холода. Вода поднялась до колен, на мелкое выходить Мрак не велел, чтобы не оставались следы.

Бежали долго, повторяя все изгибы. Таргитай взмок, несмотря на ледяную воду, шатался под тяжелым мешком. В одном месте берега поднялись, речка побежала в узком русле. Поперек течения лежала упавшая с одного берега на другой огромная сосна.

Мрак на бегу подпрыгнул, ухватился за свисавшие ветки, как белка вскарабкался наверх. Дерево покорно закачалось под его весом. Без всякой жалости наблюдал, как два изгоя прыгали в холодной воде, цеплялись за ветки, падали с таким плеском, что брызги долетали до него.

Помогая друг другу, кое-как вскарабкались, тяжело дыша. Ветки с одной стороны обломаны, кора сбита крепкими копытами, словно мостом пользовались самые разные звери. На липких чешуйках – клочья шерсти, перья, даже чьи-то тонкие белые косточки.

– Ночью спать будете, – буркнул Мрак. – Сейчас еще утро!

По сосне перебежали на берег, не оставив следов, долго мчались по утоптанной звериной тропе, что вела к водопою, затем ушли в густые заросли степного ковыля. Под ногами с хрустом проваливалась земля. Таргитай однажды провалился по колено, мешок злорадно стукнул по затылку. Под подошвой зло заверещало, Таргитай увидел золотую россыпь зерен.

Степь тянулась без краев, над головой трепыхался в синеве жаворонок. Таргитай устал, но заслушался, пытаясь запомнить мелодию. Нужна была новая песня о Зарине и полянах, иначе сердце разорвется от боли. Мрак грубо ударил по шее, мощным пинком в зад послал вслед за Олегом:

– Не отставай, дурак!

Впереди внезапно открылся маленький овражек. Даже не овражек, а буерак, доверху заросший густым кустарником. Все трое упали на землю, поползли в кусты. Таргитай дышал тяжело, рядом надсадно хрипел Олег, упершись лбом в землю. Он с отвращением выплевывал комки пыли, похожие на утонувших мышат. Сердце Таргитая стучало почти что в горле. Отдышавшись, сказал завистливо:

– Хотел бы я иметь волчье чутье…

– Какое чутье? – ответил Мрак с презрением. Голос его был ровный, будто Мрак не бежал наравне с изгоями. – Думать надо! Все ж видно как на ладони.

Олег повел носом, сказал недоверчиво:

– Чудно, малиной пахнет…

– Чудно, что унюхал ты, а не наш обжора, – ответил Мрак насмешливо. – Понюхай еще. Учуешь косолапого. Матерый, сытый, пяти лет от роду… Сейчас как раз загребает лапами, сосет ягоды прямо с веток. Хочешь размяться, потешиться – нарви нам ягод.

Таргитай добавил встревоженно:

– Лучше прогони. А то всю нашу малину пожрет!

Мрак остановил Таргитая, поправил:

– Нет, волоки его сюда. Нам бы свои запасы поберечь, а медвежатина – в самый раз…

Олег со стоном перелез на другую сторону, чтобы между ним и малинником были Мрак с Таргитаем. Таргитай лежал вниз лицом, прислушиваясь к теплу, что медленно расползалось по спине. Солнечный лучик продырявил ветки, остро щекотал лопатки. Перед глазами опустилась на кончик травинки, трепеща радужными крыльями, глазастая стрекоза. Застыла, словно неживая, затем круто развернулась, балансируя на кончиках лап. Крылышки мудро держала наготове, уже знала, в каком жестоком мире живет.

– Я тоже знаю, – сказал ей Таргитай шепотом.

На далеком виднокрае темнела едва заметная полоска. То был Лес, надежный Лес с его могучими мшистыми стволами, мягким мхом под подошвами и длинными нитями серо-зеленого мха, что свешивается с ветвей… Таргитаю даже показалось, что ветерок донес прохладное дыхание деревьев.

Он повернул голову на восток, откуда тянулась бескрайняя голая Степь. Из раскаленного сухого зноя двигались волны перегретого воздуха. Над сухим ковылем дрожало марево. Мертвый ветер нес удушливую пыль, на зубах скрипел песок, а во рту было гадостно.

– Лес – это жизнь, – сказал Мрак медленно. – Как в этом пекле люди живут? Хлопцы, а вы все-таки молодцы.

Изгои повернули к нему головы.

– Не верите? – сказал Мрак невеселым голосом. – Я бы тоже не поверил. Но ты, трус, бросился с простой палкой на двух степняков, а ты, лодырь, похоронил всех полян, поставил на их могилах столбы…

Таргитай сердито возразил:

– При чем тут трус или лодырь? Они были нам как родные! Разве можно считаться?

Мрак пожал плечами:

– Не знаю. Я не трус и не лодырь, мне судить трудно. Но вы молодцы! Правда, помешали здорово. Если бы Таргитай не выскочил, как последний дурак, кем он останется, несмотря на похвалу, то я бы первой стрелой ссадил самого опасного… Ушел, паразит! А ведь не простой, ох не простой… Одет богато, весь в шрамах, в разных битвах бывал. Конь и оружие у него знатные…

– Все-таки мы только мешали, – сказал Олег невесело.

– Мешали, но отвлекли. Я мог не успеть со стрелами! Молодцы!

Он развязал мешок, выложил каравай, испеченный Снежаной, куски жареного мяса. Таргитай узнал широкие ломти печени. Олег тоже покосился, сглотнул слюну. Даже Таргитай сказал, что степняки хуже зверей, так что запретов нет, чтобы их не разделывать и не есть, как лесных зверей. А самые лютые воины, осатанев в бою, пьют горячую кровь сраженного врага, жрут его мозг, вырывают сердце и печень.

– Дурость, – сказал Мрак, выслушав его сбивчивые объяснения. – Когда пьешь кровь врага, то он становится твоим побратимом, хошь не хошь! А законы побратимства святы. Уже не сможет навредить, присниться, напасть ночью.

Изгои затаили дыхание. Мрак приоткрывал тайну охотничьих ритуалов посвящения в мужчин. В пожирании печени врага глубокий смысл? Правда, Мрак ест так, что за ушами трещит. Было бы невкусно, никакие волхвы не заставили бы.

Убеждая себя, что так завещано богами, Таргитай поднес печень ко рту. Мрак наблюдал искоса, кивнул удовлетворенно, когда Таргитай ухомякал огромный кусок в мгновение ока. Крепкий вырастет боец. Ест как мужчина, а секиру держать научится.

Едва медлительный Олег проглотил последний кусок, Мрак поднялся на ноги:

– Мы не ушли далеко. Если тот, которого я ранил, был не простым, а он, похоже, не прост, то снарядит погоню…

– Он не был простым, – ответил Олег. – Мрак, мы должны не уходить, а убегать!

Солнце снова жгло спины и плечи. Из-под ног при каждом шаге взлетало облако удушливой пыли. Виднокрай расплывался в дрожащем от жары воздухе, небосвод плавился и падал на землю огненными каплями. Таргитай чувствовал, как они шлепаются ему на плечи, растекаются горячими струйками по спине. Степь тянулась во все стороны, голая, жаркая и безжизненная.

Таргитай ощутил себя маленьким и беспомощным. Степь ужасает размерами и бескрайностью. Лес тоже бесконечен, но там это знаешь, а здесь – видишь. Куда ни взгляни – всюду враждебная, чужая, мертвая Степь!

Он покосился на Мрака, оборотень шагал по-хозяйски. Боги обделили его многими сторонами души, зато вознаградили чувством опасности, зоркостью орла, звериным чутьем и слухом. Мрак мог, если бы захотел, слушать, как растет трава и о чем сплетничают муравьи в подземных норах!

Далеко впереди темнела огромная глыба красного камня. Вокруг него на пять-шесть шагов была сухая голая земля, словно камень выдавил земные соки и трава не решалась пустить корни. Одна сторона глыбы поблескивала, начисто стесанная, отполированная. Невры осторожно подошли вплотную, только Олег забежал вперед, уже водил пальцами по стесанному месту. Там темнели, забитые грязью странные знаки. Мрак обошел каменную глыбу, подозрительно поглядел во все стороны.

Таргитай присел на корточки возле Олега:

– Что это, волхв?

Олег вытащил из сумки книгу, торопливо листал, сверялся со знаками, снова перелистывал. Наконец тихо выговорил потрясенным голосом:

– Это – Кровавый Камень!