Игра на зыбучем песке Быстрова Мария

– Пожалуйста… – просипела я, протягивая ей направление. – Я улетаю… через десять минут.

Надо мной провели рукой, мелькнуло неизвестное заклинание, и картинка перед глазами перестала пульсировать.

– Благодарю!

– Прошу. Проходите, раздевайтесь.

Секунду я колебалась, но тут же вспомнила темную морду Тарэзэса. Чур меня! Скинув пальто, смело вошла в процедурный кабинет.

И вышла через пять минут. Направление мне вернули с подписью и положенными штампами, выдали таблетку и стакан воды. Как противно, грань! Металлический холод все еще жег изнутри, отмыться бы, залезть под душ и тереть себя жесткой мочалкой. Зато теперь я в безопасности! В дерьмовой безопасности.

Часы показывали два двадцать пять пополудни. Подземные коридоры петляли, уводили меня из пассажирской башни. На каждой развилке висели указатели, и я легко ориентировалась в темном лабиринте, освещенном дежурными фонарями.

Впереди уже виднелась арка, ведущая на улицу, под дождь, сверху висела табличка «Секция Института артефактологии».

У контрольного пункта – калитки, охраняемой гвардейцами, – стояли двое: Зоуи Тин в дождевике и Фрэнки с нашими чемоданами.

Из-под крыши я вышла на скромную площадку у подножия высокой железной мачты. Рядом с ней под навесом парил «Пилигрим», его оплетали десятки тросов, крепко натянутых и закрепленных в специальных держателях на земле. Пробравшись сквозь этот лес из цепей и канатов, я поприветствовала магиню полета.

– Мисс Тин.

– Леди Келерой, добро пожаловать! – засветилась радушием девица.

Мы пожали друг другу руки, я протянула ей документы и подозрительно уставилась на мявшегося рядом смущенного братца. В руках он теребил пластину билета с собственным портретом и бросал благоговейные взгляды на нашего пилота.

Внимательно изучив мое командировочное и справку, Зоуи кивнула гвардейцу:

– Пропускайте.

Мы погрузились в подъемник, не такой красивый, как в пассажирской башне, а обычный – открытый, продуваемый промозглым ветром, скрипучий и дергающийся. Я наблюдала, как плывут мимо железные балки, сетки, как внизу остается поле, казавшееся большой грязной лужей, а по нему снуют многочисленные механики в серых робах.

– Да… с погодой сегодня не повезло, – протянула магиня. – Но у меня на родине считается, что дождь в дальнюю дорогу – к счастью.

Неужели я дурно слежу за собственной мимикой? Тин посчитала необходимым ободрить меня, но у нее не получилось.

Внезапно весь мой запал иссяк. Я бежала, бежала и наконец прибежала. Мы успели, сделали это. Я сделала! Я молодец! Как всегда! Хайдер проваляется в отключке не меньше суток, надеюсь, с ним все будет в порядке, лорд Грейдеринс заподозрит неладное лишь утром в понедельник, а еще у меня осталось много денег, гораздо больше, чем я получила за все время работы в институте.

– Уверена, вы знаете, о чем говорите, – взглянула я в карие глаза. Показалось или в них мелькнула жалость?

Жалость я ненавидела.

Лифт остановился, Зоуи шагнула на стыковочную площадку первой, за ней Фрэнк. Непривычно и волнительно находиться так высоко над землей, когда вокруг воет ветер, хлещет дождь, и можно в любой момент поскользнуться и свалиться с башни. Ух! Я специально прошла по самому краю пандуса, целительный адреналин – вот что ободряет меня лучше всего.

– Добро пожаловать на борт! – раздался рядом бодрый мужской голос.

Бертран Тодора – еще один пилот института и, очевидно, любовник Тин встретил нас на палубе. Я видела его всего пару раз в приемной в таком же серебристом комбинезоне с нашивками на груди и плечах, кучей браслетов связи на руках и статусных колец на пальцах. Наверное, он был ветераном войны с десятком допусков и огромным потенциалом, но внешне ничего примечательного я не заметила. Обычный худощавый мужчина с копной мышиного цвета волос и реденькой бороденкой.

– Каюты два и четыре свободны. Советую переждать отлет там, нас сейчас и так окончательно промочит до самого трюма!

Пилот еще не успел договорить, а мой Фрэнки потопал в указанном направлении. Паршивец даже не поздоровался, не посмотрел в сторону нашего капитана. Сгорбившись, опустив голову, он стремился поскорее убраться с палубы.

– Все в порядке? – поинтересовалась Тин, провожая взором моего невоспитанного и бестактного братца.

– В полном. Фрэнк никогда не летал и, видно, переживает. К тому же новость о переезде оказалась слишком неожиданной для него, наверное, заскучал уже.

– Понимаю, – кивнула она. – Располагайтесь, пожалуйста. Если хотите следить за отправлением, в кубрике есть балкон.

Магический треск агрегатов нарастал – сверху с баллона посыпались искры, крылья уже начали растягивать полотна из странных пластинок, пол под ногами задрожал.

Чтобы не отвлекать пилотов, я отправилась за горе-братцем. В кубрике было очень тесно, удивительно, как Фрэнки протиснулся здесь со своим животом. Узкий коридор действительно упирался в балкон. Сквозь панорамные окна с частой раскладкой лился тусклый свет, ручейки дождя причудливым образом искажали реальность за бортом.

Я прильнула к стеклу и только тогда осознала. Наконец я осознала, что произошло!

Я улетала из Дикельтарка. По-настоящему.

Дирижабль затрясся чуть сильнее и медленно поплыл мимо мигающих вышек, позади остался навес.

Я улетаю из дома! Реально! В Воленстир! Предки… как это?! Ведь я не думала ни секунды с тех пор, как получила послание в тубусе! Импульсивная балда! Нигде за пределами Регестора мне не жить! Там враждебный, дикий мир! А я совсем одна, не такая, как они, и никогда не смогу такой стать! На что я себя обрекла?! Невозможно победить чуждую реальность или игнорировать ее, придется приспосабливаться, выживать… Как только герцог узнает о моей проделке, тиреградский филиал института объявит меня преступницей! И что тогда? Нет, нас принципиально не вышлют обратно, а мной не заинтересуются – я привитая, но какие-то проблемы с местными наверняка возникнут! А я даже не знаю идиотского воленстирского языка!

Эх… Как-то поздно ты запаниковала, Фло. Выбора-то нет.

«Пилигрим» медленно развернулся, позволяя в последний раз увидеть родной Дикельтарк. Где мой дом? Показалось важным отыскать его среди игрушечных проспектов, одинаковых крыш. Башни ФЭП, рабочий квартал, императорский дворец, но где дом?! Так и не разглядела.

Стекло зазвенело, аппарат приступил к ускорению и набору высоты. Картинка за бортом смазалась.

Ничего… ничего… я обязательно вернусь! Однажды! Найду способ!

Судорожно вздохнув, сунула похолодевшие руки в карманы и нащупала там что-то… Какую-то бумажку, вытащила ее и развернула:

«Ни в коем случае не лети в Воленстир! Возьми билет в Рашарст! Там ждет помощь!»

А?!

Еще долго я изумленно всматривалась в одну-единственную строчку.

Воздушное пространство Воленстира

Фрэнк Келерой

Ему этого не выдержать. Фрэнк лежал на койке, накрывшись подушкой. Сейчас бы махнуть вискаря и провести остаток полета без сознания, только бы не ощущать тягостной пустоты в груди. Во всем виновата Флорька, змея! Лучше бы он сдох, а не находился здесь, прислушивался к магическому гулу, тонкому скрипу поворотного вала, свисту ветра за бортом. Слушать, наблюдать, быть живым грузом – вот его удел. Никогда ему не пройтись самому по мостику, как этой улыбающейся до ушей рыжей лоранийке, не оживить бесподобную машину, не стать тем, кем должен, потому что он бездарь, неудачник! Какая же это, оказывается, мука, когда твою мечту осуществляет кто-то другой!

А ведь Фрэнк знает о дирижаблях побольше любого пилота! Он готовился к поступлению в лучшую школу империи много лет, не сомневаясь в своем предназначении ни секунды! Если потребуется, он по винтикам разберет «Пилигрим», а потом обратно соберет! Но все зря! Все! Жизнь жестоко обломала его.

Ох, голова раскалывается…

Докучливый праведник Хайдер советовал идти в механики. Пусть сам идет, если так хочет. Фрэнк не паршивый мазохист и не собирается провожать машины в рейс, каждый раз завистливо косясь на магов полета. Либо он один из них, либо к демонам все это! Так даже проще – нет стремлений, нет разочарований, всего этого с него довольно. Тряпка, жирная свинья, слабак, ничтожество, какая разница? Кому какое дело?

Вот если бы у него имелся дар – тогда да. В школе, вдали от безумной Флорьки, он бы взялся за себя и справился! Школа на то и школа – там из тебя сделают человека, помогут, даже если ты сам не в состоянии себе помочь. Там менталисты, опытные, терпеливые наставники, самые одаренные магистры империи, там вообще другая атмосфера! Фрэнк бы подтянулся, смог соответствовать, отыскал бы в себе силы. А так… Нет, он даже из каюты не выйдет. Зачем бередить душу? Пусть сестра подозревает у него похмелье или отходняк после наркоты. Она уже заглядывала утром, когда «Пилигрим» подлетал к границе с Воленстиром, ехидно интересовалась, не желает ли Фрэнки прогуляться по палубе, пока такая возможность имеется.

Да пошла она… И так тошно, даже жить не хочется. Вот если прямо сейчас помереть, закрыть глаза и помереть – он согласен, но от одной мысли о казни у него поджилки тряслись. Когда Хайдер явился по его душу, Фрэнк натурально едва не обделался! Он и не представлял, что способен так бояться! До колик в животе, до спазмов в горле! Он бы пополз за Флорькой на коленях, поклялся бы в чем угодно, только бы она его спасла!

И что теперь? Они летят в жуткий Воленстир, которым пугают маленьких детей, к черным варварам, и ждет их там неизвестность… помимо солнечных ожогов и нестерпимого пекла, и сизого смога летом, и кучи заковыристых традиций. Фрэнк не представлял, что будет там делать, но дорога домой была заказана, в родной Дикельтарк не вернуться никогда. «Никогда» – слишком жестокое слово. Фрэнк шмыгнул носом.

Виски – за грань, сейчас подошло бы самое дешевое пойло, только бы забыться, не ощущать жгучей хандры, переключиться, подумать о девках из борделя, например. Точнее, об одной девке – красотке с каштановыми кудрями и осиной талией, затянутой в тугой кожаный корсет под пышными грудями. Она ему улыбалась. Ему впервые улыбалась голая баба! Прочие шлюхи его в упор не видели, а эта… Фрэнку срочно потребовались деньги. Тогда он и решился. Взялся отнести товар. Один раз.

Кто знал, что так выйдет?

А в Воленстире, говорят, вообще сухой закон для лиц младше двадцати, за нарушение наверняка светят крупные проблемы. Это же черные. Фрэнк почти не слушал преподавателя в колледже, когда тот рассказывал о традициях северного царства. Да и никто из его одноклассников не слушал. Воленстирцы опасны для девчонок своей токсичностью, те и внимали, конспекты строчили. Теперь Фрэнк припоминал лишь газетные страшилки про показательные казни, кровную месть, забивание камнями, но выглядели они… притянутыми за уши, пропагандистскими. После каждой такой статьи гуманная регесторская общественность пикетировала посольство черных с требованиями прекратить насилие, уважать права женщин, закрыть Остров и прочее.

Так что с выпивкой все же придется как-то завязать, с правилами безопасности ознакомиться и язык подучить, хватит с него приключений, больше рисковать своей жизнью Фрэнк не станет, тем более в царстве черных. Вот только как это сделать, он представлял слабо. Наверное, если перетерпеть какое-то время, ломка прекратится? Но как терпеть, когда так погано на душе, а в затылке стучит мигрень?

Фрэнк застонал, в сердцах отбросил от себя дурацкую подушку и зажмурился от яркого света. Ох…