Молчание Трубача Гратесс Ана

«Стервозные стрекозиные навозные кучи возле носов и необычных экскрементов. Что же делать, когда попадаешь в Бездну, но во сне?»

Задавалось вопросом нечто бесформенное, невидящее себя и желающее прийти хоть к какой-то структуре. Повествование его внутреннего рассказа сыпалось подобно съеденному супу-кастрюле. Металлические полости разума еще не были соделаны. Все только начиналось.

Тут в темноте видно все смутно, будто бы находишься в большой и запутанной зале с множеством лабиринтов и где единственный источник света находится далеко вверху.

Поблескивали некие силуэты тусклым красным светом. Виднелись странной конфигурации перепелочки с их волшебными палочками. Но это все конечно же просто видение, перепачканное с иллюзией. Размытость этого пространства угнетала.

Сущность упала без чувств возле бледного и отдаленного красного свечения. Пятно неведомой таинственной внутренней причастности и заботы смешно грело бесформенное «тело». Только кусок сознания остался от когда-то цельного существа. Кажется даже, что нас было двое…

Воды умиротворенного сна уносили сущь все дальше и глубже по безмерности, рассредоточивая невидимую темноту на раз и два. Даже уютно сделалось, даже стало немного не так жаляще больно.

«Веталуса громкие крики очерчивают бесподобный силуэт Вегетты. Арена полна зрительной массы. За всем наблюдает достославный Параллелограмм со своей инопланетной свитой. Всему нам есть Иллюзюон. Он-она-оно в каждом из нас!»

За вот так просто разменять живительные потоки на черт возьми что. Из глубин сознания выходит информация о том, что нужно преодолеть энтропию. Только так можно освободиться и выйти наружу, в Мир.

Сущность проснулась с инструкцией наперевес. Маленькой шпаргалкой, которая на фоне всей Бездны выглядела как нечто микроскопическое, практические невидимое.

Из одного времени в другое. И там и там нужно собрать хворост памяти доисторического становления реальностей. Это будет топливо для костра. Крошечного, а потом все разрастающегося и становящегося все больше и больше, покуда топливом будет сгорать и личные деревни, а потом города, нации, планеты, звезды и прочее, до бесконечности.

Поглотить и уничтожить весь мир, чтобы воспрять!

Или статься уничтоженным собственным подсознанием…

Какая чудовищно абсурдная дилемма! Сущь стоит и смотрит в темноту, ловя отблески далеких красных огней. На какую-то микросекунду ей показалось, что блеснул синий огонечек. Точечка. Но наверняка это просто видение.

А как вообще понять, что «реальность», а что «картинка»? Вдруг все то, что суще представляется – это суть кино? Страшно смешно!

«Тела номер двести пятьдесят семь – выходите на арену, вас будут осматривать на обнаружение пыльцы Сириуса».

Вот так просто нас и обнаружили. Погодите, «нас»? Я вышел из третьего дома в первый. Как же так произошло… Что ж, мои тела еще кое-что смыслят, потому я попытаюсь отыскать хоть какую-то дорогу. Хватить блуждать незнамо где, пребывая в бреду!

Похоже, что синий отблеск не был плодом воображения (настолько нам вообще положено «судить»), а он действительно мигает, но слишком медленно, чтобы сходу быть обнаруженным. По ощущениям это похоже на детский утренник в металлической коробке, где малиновая дверь затуманила взор белому кролику.

Нас было десятеро, и мы толклись у пространства-времени, желая отведать человеческого сознания. Такого вкусного и манящего, что сводило поджилки!

Нас обдавало картинками яркими настолько, насколько могли воспринимать наши органы чувств. Словно дивная сказка накрывала каждого из нас и всех вместе, когда наши тела соприкасались с совершенными матрицами лучших из лучших представителей человечества.

Мы питались философами, изобретателями, художникам и писателями. Нас будто бы обмакивали в сладкий нектар самой что ни на есть божественной, космической красоты. Долго ли это длилось – неизвестно. Ведь память может до бесконечности расправлять крылья и лететь парить сколь угодно времени. Пока не затошнит от высоты.

Но здесь в картинку воспоминания врывается монстр самой отталкивающей наружности. Он грубо рассыпал нашу десятку и принялся поедать металлическую коробку, противно чмокая и роняя слюни во все стороны. Нас обдало жуткой злостью. А физиономия монстра выглядела раздражающе насмешливой.